Трудные годы

Многие годы страну потрясали войны, революции, голод. Но, несмотря на всё это и на собственную болезнь, отец Павел трудился на своём посту, выполнял все церковные обряды, крестил детей, венчал новобрачных, отпевал и хоронил умерших. Голод заставил Ундольских продать все самые ценные вещи, подаренные прежде о. Павлу К.К. Ушковым и А.И. Кузнецовой.

С 1922 по 1924 годы по решению комиссии по изъятию церковных ценностей была экспроприирована драгоценная церковная утварь: золоченые ризы с икон, сосуды для богослужения, оклады с Евангелия, золоченые подсвечники, дарохранительница, паникадило. В 1927 году пропали бесследно и бесценные иконы великих мастеров. Борцы с «опиумом для народа», проломав оконные проёмы, сбросили вниз и увезли на переплавку колокола.

Почтовая открытка начала XX века

Казалось, сама природа не вынесла этого варварства. Именно в 1927 году в Крыму произошло землетрясение силой до 10 баллов. Было много разрушений, имелись погибшие и раненые. Не выдержала мощных подземных толчков даже скала Монах в Симеизе. Пострадал и особняк Кузнецова в Форосе, в стенах появились трещины, упали с крыши и разбились чугунные вазы. Восстановительные работы заняли несколько лет. Удивительно, но храм Воскресения Христова на Красной скале во время землетрясения устоял и почти не пострадал.

Вот как описал это Николай Ундольский: «Однажды, в сентябре 1927 года я вернулся из Фороса домой около 12 часов ночи. Занимал я тогда кабинет моего отца, а он и мать спали в спальне. Не успел я как следует заснуть, слышу кто-то выламывает оконную раму кабинета, а я не пойму в чём дело. Потом в полу раздался сильный толчок и начало качать всё как на пароходе. Кто-то из наших закричал: «Землетрясение!». Мы выскочили из дома во двор. Дом качался, и в некоторых местах стен появились трещины, в кабинете и спальне в особенности, такие, что можно было просунуть ребром руку. С горы «Форос» валились огромные камни, и угол этой горы, видный от нас, несколько изменился. В перерывах между толчками, мы вытащили кровати во двор и спали на них с неделю, пока толчки были сильные.

Хорошо, что ночи были тёплыми. Потом в течение месяца толчки ослабевали и прекратились совсем. В санатории «Форос» больше всех пострадал дворец, но особо сильных повреждений не было, кое-где там обвалились оконные карнизы, на других домах обвалились печные трубы и появились на стенах трещины. Жертв и ранений не было. Среди отдыхающих поднялась паника, и они требовали досрочного отправления в Ленинград. Администрация Фороса затребовала у Крымкурсо автомашины и отдыхающих увезли в Севастополь.

В 1927 году в Форос больше никто не приезжал. Церковь наша, стоявшая на скале, не пострадала совсем. В Ялте многие жители продавали за бесценок свои дома, боясь, что Крым провалится.

Из дома отдыха «Мухалатка» была вскоре жена Предсовнаркома, тогда Рыкова, и сказала, что лучше бы это случилось не в Крыму, а где-нибудь вроде капиталистической тогда Румынии».

Павел Васильевич долгие годы болел, особенно тяжело — с 1921 года, а с 1924 года практически не выходил из дома. Умер он через 3 месяца после землетрясения. В последние годы его жизни произошли события, которые окончательно подорвали здоровье священника: расстрел старшего сына Василия, реквизиция церковных ценностей, война, революция, смерть от голода двух детей, и, наконец, землетрясение.

Первый священник храма Воскресения Христова в Форосе ушёл из жизни в ночь на 13 декабря 1927 года, прожив 63 года. Из церкви при селе Скели приехали греческие священники: отец Стилиан и отец Стефан. Тело обмыли и одели в церковные облачения. На голову надели «камилавку», на грудь навесили священнический крест.

Гроб с телом выставили сначала в доме, потом перенесли в храм, где греки-священники отпевали его, а прихожане прощались с ним. За тем по желанию жителей Скели (ныне Родниковое) его тело на подводе увезли туда и, совершив обряд отпевания, похоронили в ограде греческой церкви (селение Скели было в приходе Ундольского до постройки там церкви).

После смерти Павла Ундольского его жена с оставшимися в живых детьми уезжает во Владимир.

В настоящее время ни греческий храм, ни кладбище при нём не сохранились. Потомки священника пытались найти его могилу, но не смогли. Есть только одна фотография, по которой можно примерно установить место расположения захоронения. Сейчас на месте кладбища — автобусная остановка, а часть территории заасфальтирована. А пока родственники, внуки Павла Ундольского установили памятник у автобусной остановки рядом с памятником, изображённым на старой фотографии.