Хронологические рамки первого периода истории Херсона

Развитие исторических явлений, институтов, общий ход исторических процессов подчиняются определенным закономерностям. Вместе с тем в конкретном событийно-хронологическом плане того или иного региона существуют локальные особенности.

Если следовать традиции, которая существует в российском византиноведении, то начало нового этапа развития Херсона следует отнести к IV в. С этого времени начинал изложение истории города А.Л. Якобсон, выделив при этом специально раздел «Таврика накануне средневековья», в котором приведена краткая хроника событий III в.¹

До конца III—IV в. доведен анализ ремесел и промыслов города и изложение таких сюжетов, как быт и культура, специалистом в области античной истории В.И. Кадеевым².

В первом обобщающем труде по истории Херсона — монографии С.П. Шестакова — представление о хронологических рамках иное. Оно отражено непосредственно в названии монографии: «Очерки по истории Херсонеса в VI—X вв. по Р. Х.».

Близкая точка зрения была характерна для Д.Л. Талиса. В статье, посвященной периодизации раннесредневековой истории города, он отметил, что археологические и нарративные источники свидетельствуют о том, что принципиальных изменений до середины VI в. в сравнении с первыми веками нашей эры не прослеживается. Правда, облик города изменяется в V в., когда началось, по мнению Д.Л. Талиса, строительство базиликальных храмов. В отличие от А.Л. Якобсона, полагавшего, что VI в. — это время расцвета Херсона, он сделал вывод о начале экономического упадка именно с середины данного столетия³. Завершение первого периода в развитии Херсона, согласно точке зрения Д.Л. Талиса, приходится на первую половину IX в., когда в экономике начинает прослеживаться оживление, что и привело к превращению его из военного и религиозного центра в средневековый город⁴.

Тенденция начинать средневековый период Херсона с VI в. в последние годы нашла отражение в работах украинских историков. Одним из выразителей ее является В.М. Зубарь. В работах монографического характера и отдельных статьях он, отмечая малочисленность источников IV—V вв., все же полагает, что на основании эпиграфических данных можно говорить об изменении статуса города. В течение IV в. Херсон еще не входил «официально» в состав империи, а взаимоотношения с ней херсонита строили на союзной основе. Защиту своего города они осуществляли с помощью местного гарнизона, который набирался за счет субсидий центральной власти. Будучи организованным по образцу баллистариев позднеримского времени, он, подчеркивает исследователь, в сущности, являлся городской милицией. Однако командование принадлежало «римским кадровым офицерам». Одним из оснований для такого предположения стало выявленное на участке цитадели строительство, «которое производилось не без помощи центральной власти⁵, и привело к изменению функционального назначения данной территории»⁶.

В более ранних работах В.М. Зубарь писал, что крайняя фрагментарность материала не позволяет сказать что-либо определенное о взаимоотношениях Херсона с Восточной Римской империей. Отмечая, что все гражданские дела, «связанные с регламентацией отношении между городом и империей», после административной реформы Диоклетиана находились в ведении префектуры Востока, а гарнизон города мог курироваться военным командованием Фракии; по его мнению, в Херсоне существовали органы городского самоуправления во главе с первым архонтом на протяжении всего позднеантичного времени. О значении Херсона свидетельствует то, что он превращается в форпост империи в Таврике и в место ссылки опальных сановников.

Воссоздание В.М. Зубарем статуса Херсона как союзного, но контролируемого империей города строится в основном на отсутствии упоминания его среди провинциальных римских центров. Вероятно, поэтому, сознавая слабость аргументов, исследователь неоднократно повторяет, что «формально Херсон не входил в состав империи», подчеркивая при этом отсутствие возможности решить данный вопрос окончательно. Однако итоговый вывод звучит следующим образом: «К первой половине VI в., очевидно, можно относить начало новой эпохи в истории города, для которой был характерен ряд новых черт, совершенно не свойственных позднеантичному этапу развития»⁷.

Объяснение содержания «новых черт» приведено в коллективной монографии по истории и культуре Херсонеса I—VI вв.⁸. Это прежде всего завершение процесса христианизации и широкая строительная деятельность Юстиниана I не только в Херсоне, но и в целом в Таврике. Вместе с тем констатация в качестве «новой черты» широкой строительной деятельности для более раннего периода — времени правления императора Зенона — вызвала корректировку вывода: «В конце V—VI в. Херсон являлся составной частью и главным опорным пунктом империи»⁹. Следующей посылкой, обосновывающей нижнюю хронологическую границу нового этапа истории Херсона, является предположение (и не более) о том, что при Юстиниане Херсон превратился в центр провинции, в состав которой входили упоминаемые Прокопием Кесарийским крепости Алустон и Горзувиты¹⁰.

Об изменении статуса Херсона, что также положено в качестве аргумента для обоснования начала новой эпохи со времени правления императора Юстиниана I, можно говорить, согласно мнению С.Б. Сорочана, в связи с заменой местного гарнизона регулярными войсками — свидетельством этого является наличие «отдельного регионального командования в лице дукса или дуки». Однако, как отмечено автором, должность дуки (коменданта города и наместника владений империи в Таврике) впервые упоминается в строительной надписи времени правления Юстиниана II и Софьи (565—578)¹¹. В данном случае можно отметить, что, следуя традиции, восходящей к историку VI в. Прокопию Кесарийскому, создавшему панегирик Юстиниану I (трактат «О постройках»), затем фундаментальному описанию эпохи Шарлем Дилем, все «новое и выдающееся» проецируется подчас на время правления этого императора, даже в тех случаях, когда прослеживается противоречие с конкретными свидетельствами источников.

Безусловно, отсутствие более раннего упоминания в источниках дуки не противоречит предположению о том, что он мог появиться в Херсоне в эпоху Юстиниана I. Более существенным для обоснования нижней границы нового периода истории города является ряд положений, которые приводит С.Б. Сорочан в монографии 2005 г. К числу таковых он отнес масштабное строительство христианских храмов во второй половине — конце VI в., что к началу VII в. «бесповоротно изменило облик Херсона в сторону классических средневековых черт»¹².

Положение о том, что к началу VII в. появление крупных базиликальных храмов и других сакральных сооружений «выкристаллизовалось в модель топографии провинциального христианского византийского города», высказанное во введении к работе, предопределило подход к последующему изложению археологического материала и обращение к письменным источникам. Данное замечание, опережающее анализ конкретных данных, являясь отражением концепции автора, изначально показывает значение херсонесских материалов для урбанистических штудий по истории Византии, особенно для дискуссии о судьбах византийских провинциальных городов в период «темных веков». Это придает особую значимость исследованию С.Б. Сорочана, но одновременно заранее подготавливает сторонников мнения об упадке византийского города в середине VII — середине IX в. к критическому восприятию всех аргументов, которые содержатся в работе. Провозглашение тезиса, доказательству которого посвящено основное содержание монографии, придает ей особую остроту и, безусловно, способствует тщательному сопоставлению всех аргументов, приводимых для доказательства концепции. Но построение гипотезы вызывает два вопроса: а) а воссоздана ли в настоящее время «модель топографии провинциального христианского византийского города», с которой можно соотнести облик Херсона; б) что означают при этом «классические средневековые черты». Второе замечание обусловлено именно тем, что если принимать за таковые вычленение в эпоху Средневековья двух характерных компонентов: бург и посад, то для византийского Херсона подобной «классики» не прослеживается, о чем в дальнейшем пишет и сам исследователь.

Но вернемся к обоснованию хронологических рамок истории Херсона.

Вторым положением, свидетельствующим о возможности вести отсчет истории города со второй половины VI в., являются наблюдения относительно изменения политической обстановки в Таврике, вылившейся в «победную для Империи конфронтацию с воинственными пришельцами», чему способствовало и грандиозное оборонительное строительство¹³.

Возможно, поиск «границ нового периода» не имеет столь существенного значения, чтобы этому сюжету было уделено столько внимания; достаточно было бы отметить дискуссионность вопроса и то, что в последние годы появились специальные работы, посвященные обоснованию периодизации истории Херсона¹⁴, тем более что, предлагая таковую, С.Б. Сорочан пишет: «В источниках такой поворот прорисовывается не сразу». Именно это привело его к признанию, что «противоположный "полюс" периода не улавливается в материальной и духовной культуре херсонеситов»¹⁵.

Следующее положение, которое следует отметить, это выделение С.Б. Сорочаном на основании общеполитической ситуации в Таврике трех этапов для второй половины VI — первой половины X в.: первый — до конца VII в. (времени появления хазар и «складывания нового статуса города», второй — это существование особых византино-хазарских отношений (кондомината), которые исчерпали себя к концу первой трети IX в. В последующем создание фемы, уничтожившей окончательно «контактный статус», заложило основы для укрепления позиций Византии в Таврике, что проявилось к 40-м гг. X в., — это отражение конца раннесредневековой эпохи Херсона¹⁶.

Относительно предлагаемой периодизации можно сделать следующий вывод: аргументы, положенные в ее основу, носят до некоторой степени гипотетический характер. Конкретных документов о создании провинции в Таврике с центром в Херсоне при Юстиниане I или несколько ранее пока не обнаружено. Если же как доказательство принимать такой факт, как «массовая христианизация» херсонитов, о чем свидетельствует строительство многочисленных базилик, то встает иной вопрос: а было ли возможным столь масштабное возведение сакральных зданий в течение не более чем столетнего периода, который назван С.Б. Сорочаном временем «архитектурного бума».

Попытка «наметить основные хронологические вехи» для последующего анализа взглядов историков Херсонеса показала дискуссионность данного вопроса, поэтому в дальнейшем при обращении к историографическим сюжетам за начало принят IV в. Это основывается на следующих положениях.

Изложение истории Византии в научных штудиях и учебной литературе начинается с середины — конца IV в. Для Таврики этого времени характерно начало перманентных миграционных процессов; из Херсона выведен римский гарнизон; город включен в орбиту политики нового государственного образования — Восточной Римской империи. Это время, когда Херсонес предстает в источниках уже под новым именем — «Херсон», превращаясь постепенно в один из провинциальных византийских городов.

Своеобразным рубежом в развитии клонящейся к упадку Римской империи является эпоха Константина I (272—337), не только продолжившего некоторые начинания своего предшественника Диоклетиана (245—316, император в 284—305 гг.), но и внесшего много нового в жизнь государства. Особое значение при Константине I, ставшем императором в ходе гражданской войны, разгоревшейся после ухода от власти Диоклетиана, имели его взаимоотношения с христианской церковью. Церковные историки назвали его Великим. При нем христианство начало обретать статус государственной идеологии. Еще во время борьбы за власть, в феврале 313 г., он и его союзник Лициний провозгласили христианство равноправной с языческими культами верой, издав Миланский эдикт¹⁷. В 325 г. по инициативе Константина созван Первый экуменический собор в Никее, а за 4 года до этого воскресенье было объявлено «днем покоя». При Константине появляется и новая столица — Второй Рим. Таковым стал в 326 г. Византий, значительный в прошлом греческий центр, возникший в эпоху Великой греческой колонизации. В 330 г. он был переименован в Константинополь.

Для обоснования такого подхода использованы аргументы исследователей, имена которых были названы выше, но акценты расставлены иначе: а) фиксируемое в настоящее время появление христианских захоронений в Херсоне с IV в.; б) миграционные процессы в Таврике, кардинально изменившие этническую картину региона.

За верхнюю веху принято время, когда при императоре Феофиле (829—842) появляется фема Климатов, преобразованная позднее в фему Херсона. Эти события не могли не способствовать существенному изменению статуса города. Безусловно, значительное влияние на жизнь и судьбы херсонитов оказывало все то, что произошло в IV — середине IX в., поэтому в рамках названных столетий как некоторый рубеж следует отметить середину VII в. (конец ранневизантийского периода). Середина VII — середина IX в. считаются в византиноведении периодом «темных веков». Объясняется это малочисленностью письменных источников, о чем уже неоднократно говорилось выше, а также слабой изученностью археологических памятников, что отразилось на дискуссии об особенностях развития византийского города, породив две диаметрально противоположные точки зрения: глубокий кризис и процесс дезурбанизации в Византии и теория «континуитета» городов, переживавших кризис, но сохранивших Торгово-ремесленный статус.

При изложении мнений историков, несмотря на иные точки зрения в отношении периодизации истории Херсона, все же последуем за вехами, которые выделены для истории Византии в целом: IV — середина VII в. (ранневизантийское время), середина VII — середина IX в. (первый этап средневизантийского периода), середина IX—X в. (второй этап этого периода). В качестве «верхней границы» примем мнение С.Б. Сорочана, который полагает, что в 20—40-е гг. X в. Византия «сумела занять лидирующие позиции на территории Крымского полуострова. ...К данным десятилетиям завершилось формирование этноконфессиональной общности, ... отличительными чертами которой явилось глубокое восприятие христианства и греческой культуры»¹⁸.

Эта периодизация имеет некоторые отличия от изложенной в фундаментальных монографиях А.Л. Якобсона, который выделял для раннесредневекового Херсона V—VI вв. (превращение города в византийский провинциальный центр), VII—VIII вв. — время глубокого кризиса, упадка города и «обезлюдевания», IX—X вв. — период стабилизации, экономического подъема, завершившийся разрушением Херсона в результате Корсунского похода Владимира, ставшего рубежом для исторического развития Таврики в целом¹⁹.

Правомерными ли являются выводы о разрушительных последствиях военной операции киевского князя, о глубоком кризисе в VII—VIII вв., какие аргументы приводят противники подобных взглядов, нам предстоит выяснить ниже. Однако прежде о дискуссии относительно византийского города VII в. и о том, подтверждают ли материалы раскопок Херсонесского городища точку зрения сторонников теории упадка и дезурбанизации Византии или мнение о сохранении городов в Восточной части бывшей Римской империи. Первоначальное обращение именно к данному историографическому сюжету объясняется значением археологических материалов из Херсонеса, которые, возможно, помогут найти весомые аргументы для завершения затянувшейся на многие годы дискуссии о судьбах византийских городов в период «темных веков».

Примечания

1. См.: Якобсон А.Л. Раннесредневековый Херсонес: Очерки истории материальной культуры // МИА. 1959. № 63. С. 17—21.

2. См.: Кадеев В.И. Очерки истории экономики Херсонеса Таврического в I—IV веках н. э. Харьков, 1970; Он же. Статус Херсонеса Таврического во время римской оккупации, II—III вв. н. э. // 15 Confer. Internationale d'etudes classiques des Pays socialistes «Eirene», Nessebar 2—6 Octobre. 1978: Resumes des Communications. Sofia, 1978. S. 34—35; Он же. Северное Причерноморье и Фракия в I—IV вв.: Проблема контактов // Дриновские чтения: Тез. докл. Харьков, 1988 С. 60—61; Он же. Херсонес Таврический: Быт и культура (I—III вв. и. э.). Харьков, 1996. В совместной работе В.И. Кадеева и С.Б. Сорочана анализ ареала торговых связей Херсонеса доведен до начала VI в. (см.: Кадеев В.И., Сорочан С.Б. Экономические связи античных городов Северного Причерноморья в I в. до н. э. — V в. н. э.: На материалах Херсонеса. Харьков, 1989).

3. См.: Талис Д.Л. Вопросы периодизации истории Херсонеса в эпоху средневековья // ВВ. 1961. Т. 18. С. 54—73; Он же. Некоторые проблемы раннесредневековой Таврики и литература последних лет // ВВ. 1961. Т. 19. С. 241—259. Касаясь концепции Д.Л. Талиса в монографии 2005 г., С.Б. Сорочан замечает, что прошло почти 50 лет с тех пор, как она была изложена, появились доказательства, опровергающее ее, но тезиса об упадке Херсона, начиная с VI в., склонны придерживаться отдельные исследователи (см.: Сорочан С.Б. Византийский Херсон: Очерки истории и культуры, вторая половина VI — первая половинах в. Харьков, 2005. С. 53). В частности, это характерно для некоторых научно-популярных работ, см.: Крым: Дорога тысячелетий / Сост. В.А. Сидоренко. Симферополь, 2001. С. 158 (на укр. яз.). Авторами многих популярных изданий являются не историки, подчас создатели таких брошюр не очень хорошо знают даже географическую номенклатуру, что приводит к искажению реалий прошлого, но для В.А. Сидоренко, который занимается историей Крыма профессионально, все же желательно знание работ своих коллег, не считающих VI в. «временем упадка Херсонеса».

4. См.: Талис Д.Л. Вопросы периодизации... С. 67.

5. Зубарь В.М. Херсонес Таврический и Римская империя. Очерки военно-политической истории. Киев, 1994. С. 147—148. Отражением этого являются надписи времени правления Валентиана, Валента и Грациана, Феодосия и Аркадия.

6. Зубарь В.М. Еще раз о римском военном присутствии в Херсонесе во второй половине III — на рубеже IV—V вв. // Археологія. 2000. № 3. С. 83—97.

7. Зубарь В.М. Херсонес Таврический и Римская империя. С. 146—148. Концепцию исследователя отражает название одной из монографий «Северный Понт и Римская империя, середина I в. до н. э. — первая половина VI в.» (Киев, 1998).

8. См.: Владимиров А.А., Журавлев Д.В., Зубарь В.М., Кржыцкий С.Д., Русяева А.С., Русяева М.В., Сорочан С.Б., Скржинская М.В., Храпунов Н.И. Херсонес Таврический в середине I в. до н. э. — VI в. н. э.: Очерки истории и культуры. Харьков, 2004.

9. Владимиров А.А., Журавлев Д.В., Зубарь В.М. и др. Херсонес Таврический... С. 530, 552, 555.

10. Там же. С. 637.

11. См.: Сорочан С.Б. Византийский Херсон. С. 176, 178. К содержанию надписи неоднократно обращались исследователи Херсонеса; первая публикация: Латышев В.В. Надпись о постройке Херсонесской стены // ИАК. 1901. Вып. 1. С. 56—59. Обоснование тезиса о начале новой эпохи в истории Херсона также см.: Сорочан С.Б. Око и щит империи. Херсонес к концу правления Юстиниана I и при его ближайших преемниках // БИ. 2004. Вып. 5. С. 320—361.

12. См.: Сорочан С.Б. Византийский Херсон. С. 7.

13. См.: Сорочан С.Б. Византийский Херсон. С. 7.

14. См.: Сорочан С.Б. В поисках грани. Terminus ante quem раннесредневекового Херсона // Вестн. Харьк. ун-та. 2002. № 566. История. Вып. 34. С. 45—55.

15. См.: Сорочан С.Б. Византийский Херсон. С. 8.

16. Там же.

17. Его мать Елена (ум. в 326 г.), бывшая хозяйка постоялого двора и наложница отца Константина, щедро одаривала церковь и покровительствовала возведению храмов. Пожалуй, она является одной из первых женщин-паломниц по «святым местам».

18. См.: Сорочан С.Б. Византийский Херсон. С. 1220.

19. В соответствии с такой периодизацией А.Л. Якобсон излагал политические события (см.: Якобсон А.Л. Раннесредневековый Херсон: Очерки истории материальной культуры // МИА. 1959. № 63). В более ранней работе (Средневековый Херсонес, XII—XIV вв. // МИА. 1950. № 17), он остановил внимание на немногочисленных материалах XI в. Исследователь неоднократно использовал обозначение «позднесредневековый период», правда, при этом отмечал, что оно носит условный характер (Якобсон А.Л. Раннесредневековый Херсонес. С. 16).