Монографическое изучение оборонительных стен в первой половине XX в.

В 30-е гг. XX столетия появилось фундаментальное исследование о крепостной ограде города К.Э. Гриневича¹, в котором содержится подробное описание всех открытых куртин и башен в соответствии с «великими культурными эпохами Херсонеса: древнегреческой, римской и византийской». Вслед за А.Л. Бертье-Делагардом, обосновывая внимание к оборонительным сооружениям портового района, исследователь писал, что, во-первых, такой анализ является ключом для «датировки и понимания всех периодов древних построек и даже отдельных частей всего Херсонесского городища», во-вторых, юго-восточная часть — это «место древнейшего поселения»². Наибольшее внимание уделено анализу свидетельств о монументальной фланговой башне (№ XVII)³.

Центром интересов К.Э. Гриневича в основном являлись сооружения античной эпохи, замечания о более позднем периоде немногочисленны. В I тыс. н. э., согласно его мнению, масштабные работы приходятся на период принципата Нерона, когда стены, давно не ремонтировавшиеся, приведены в порядок. Следующее крупное строительство предпринято в эпоху Великого переселения народов, затем — при императоре Зеноне и Юстиниане I⁴.

Материалы о крепостной ограде третьей «великой культурной эпохи» проанализированы А.Л. Якобсоном. Не останавливая внимания на более ранних этапах, он описал особенности кладок, характер строительных материалов. Эти признаки, наряду с эпиграфическими памятниками, стали основанием для вычленения периодизации строительной деятельности.

А.Л. Якобсон отметил, что хронологические наблюдения А.Л. Бертье-Делагарда заслуживают доверия, при этом он подчеркнул, что «соображения, изложенные им в очень осторожной форме, могут быть теперь подкреплены и дополнены новыми материалами и не вызывают существенных возражений»⁵.

В соответствии с концепцией в отношении истории Херсона средневекового времени А.Л. Якобсон вслед за А.Л. Бертье-Делагардом сделал вывод о том, что после VI в. значительных фортификационных работ не производилось, полагая, что при Юстиниане I завершилось создание единой линии крепостной ограды. Даже для периода экономического подъема города (IX—X вв.), согласно его точке зрения, «вряд ли оно (строительство. — А.Р.) велось в более или менее крупных масштабах». Только в середине XI в. херсонита вынуждены были предпринять небольшие ремонтные работы, так как стены пострадали во время осады Владимира (свидетельством служит надпись стратига Льва Алиата)⁶. Вместе с тем исследователь справедливо отметил, что линия средневековой крепостной ограды в основном повторяет античную⁷.

Рис. 5. План северо-западной линии крепостных стен по И.А. Антоновой

Ко времени создания монографии А.Л. Якобсона поступление археологического материала в сравнении с тем, которым располагали его предшественники, было незначительным. Новые данные появились только после 1957 г., когда в Херсонесском заповеднике начались работы по консервации и реставрации оборонительных стен, параллельно с которыми производилось их изучение. Они уточнили строительную биографию фортификации и показали, что предложенные А.Л. Якобсоном этапы и вывод о том, что после VI в. «значительного строительства не производилось», не согласуются с логикой событий и материалами археологических раскопок.

Рассматривая историю строительства и ремонтов стен Херсона, следует учитывать природные катаклизмы. Так, для интересующего нас времени в сводке землетрясений, которые, возможно, происходили в Таврике, отмечено несколько крупных сейсмических катастроф: около 480 г., около 600 г., в середине VIII в., около 900 г., в середине XI в., около 1200 г., в 1292 и 1341 г.⁸. Каждая из них могла нарушить целостность крепостной ограды города.

На основании новых материалов, полученных после 1957 г., И.А. Антонова попыталась составить представление и о хронологии изменений территории Херсона⁹. Большое внимание она уделяла изучению передовой стены — протейхизмы и цитадели, расположенной в низкой прибрежной зоне (размеры ее 90,0×35,0 м). Она пришла к заключению, что во II в. н. э. территория города увеличилась в юго-восточном направлении и одновременно была сооружена протейхизма¹⁰. Передовая стена усилила систему обороны города, в котором «военно-теоретические достижения эпохи быстро воплощались в практику». При этом, как выявили геологические исследования, передовая стена «выполняла роль плотины, задерживающей наносы, устремлявшиеся по руслу перегороженного оборонительной стеной оврага»¹¹. Из-за наносов в V—VI вв. протейхизму вынуждены были перестроить.

Следующее радикальное изменение передовой стены приходится на IX—X вв. одновременно с другими работами, улучшившими линию фортификации. Обобщая стратиграфические наблюдения раскопок в периболе А.М. Гилевич¹² и Н.В. Пятышевой¹³, И.А. Антонова пришла также к выводу, что считающиеся подземными склепы № 1013 и 1014 являлись наземными сооружениями¹⁴. Так, почти век спустя после открытия и изучения крепостной ограды Херсонеса стали доступны данные, объясняющие очередность строительства в одном из самых сложных участков крепостной ограды или, как назвал его А.Л. Бертье-Делагард, «загадочном феномене Херсонеса».

Примечания

1. Первая часть работы была посвящена анализу «нижнего яруса» оборонительных стен (ХСб. 1926. Вып. 1); далее К.Э. Гриневич описал все три выделенные им и А.Л. Бертье-Делагардом периоды фортификационного строительства на юго-восточном участке. Следует отметить и приложения: Предварительный отчет о разведках 1927 г. около куртин 16 и 17 (ХСб. Вып. 2. С. 98), в котором приведена датировка двух ранних строительных периодов (первой половины — середины V в. до н. э. и середины IV в. до н. э.). Новое строительство было предпринято из-за увеличения городской территории. Второе приложение — это публикация извлечений из дневника Р.Х. Лепера о раскопках 1910 г. около башни Зенона (С. 99—104). Завершением должно было стать исследование протейхизмы. В статье, опубликованной в 1959 г. (см.: Гриневич К.Э. Стены Херсонеса Таврического, 3 // ХСб. 1959. Вып. 5. С. 75—114), он остановил внимание на южном и западном участках фортификационной линии.

2. См.: Гриневич К.Э. Стены Херсонеса Таврического. 2 // ХСб. 1927. Вып. 2. С. 8—9.

3. Во второй половине XX столетия в связи с консервационными работами башня Зенона стала объектом детального изучения, что привело к обнаружению не известных ранее ремонтных работ и перестроек, датировка которых вызвала дискуссию (см.: Стржелецкий С.Ф. XVII башня оборонительных стен Херсонеса: Башня Зенона // СХМ. 1969. Вып. 4. С. 7—28; ср.: Щеглов А.Н. Рец. на: Сообщения Херсонесского музея. Вып. 4: Башня Зенона: Исследования 1960—1961 гг. Симферополь, 1969 // ВДИ. 1970. № 3. С. 172—178).

4. См.: Гриневич К.Э. Стены Херсонеса Таврического, 3 // ХСб. 1959. Вып. 5. С. 114.

5. См.: Якобсон А.Л. Раннесредневековый Херсонес. С 68.

6. Там же. С. 68—70.

7. Этот вывод повторяет сказанное А.Л. Бертье-Делагардом, который считал, что в VI в. заново отстроены только стены в Карантинной бухте, возможно, вдоль северного берега (см.: Бертье-Делагард А.Л. О Херсонесе. С. 158—160).

8. См.: Фирсов Л.В. Этюды радиоуглеродной хронологии Херсонеса. Новосибирск, 1976. С. 160.

9. См.: Антонова И.А. Рост территории Херсонеса: По данным изучения оборонительных стен // АДСВ. Вып. 25: Византия и сопредельный мир. 1990. С. 19.

10. См.: Антонова И.А. Юго-восточный участок оборонительных стен Херсонеса: Проблемы датировки // ХСб. 1996. Вып. 7. С. 105. И.А. Антонова уточнила датировку передовой стены — конец I—II в. (С. 123), приведенную в ранней публикации: Антонова И.А., Аркадова Л.А. Раскопки терм и античной протейхизмы в Херсонесе // АО — 1970. М., 1971. С. 271.

11. См.: Антонова И.А. Юго-восточный участок... С. 123.

12. См.: Гилевич А.М. Раскопки участка перибола у 17-й куртины оборонительных стен Херсонеса // СХМ. 1960. Вып. 1. С. 24—29.

13. См.: Пятышева Н.В. Раскопки Государственного исторического музея в Херсонесе в 1946 и 1948 гг. // Археологические исследования на юге Восточной Европы. М., 1974. С. 72—86.

14. См.: Антонова И.А. Юго-восточный участок оборонительных стен... С. 125. Ср.: Белов Г.Д. Римские приставные склепы 1013 и 1014 // ХСб. 1927. Вып. 2 С. 105—146. Подробнее о раскопках и интерпретации склепов см. в первой части работы.