«Призрак самоуправления» и доказательства лояльности херсонитов

Первой ласточкой, свидетельствующей о появлении сомнений по поводу наличия у херсонитов права решать внутригородские дела, стала коллективная статья В.М. Зубаря и С.Б. Сорочана. Выделим основные положения работы:

1. Начиная с периода правления Анастасия (491—518) и при Юстиниане I переживающая экономический подъем Византийская империя усиливает присутствие в Крыму. Главным форпостом ее в регионе стал Херсон¹, где в рассматриваемый период происходила реорганизация войска.

2. Для историографии характерен «расхожий штамп», согласно которому совет и сорок протевонов во главе с протополитом, упоминаемые при описании Феофаном и Никифором карательных экспедиций Юстиниана II, считаются свидетельством «местного сепаратизма и некоего особенного автономного самоуправления».

3. Авторы отметили, что термин «первенствующие» (протевоны) «не был уникальным, применявшимся только для обозначения властей и знати Херсона»².

Предшественники В.М. Зубаря и С.Б. Сорочана обращали внимание не столько на «особенность» Херсона³, сколько подчеркивали наличие автономистских устремлений для некоторых периодов⁴, что проявилось, в частности, во время выступления против Юстиниана II. О том, что наличие протевонов в Херсоне — явление не «уникальное», российские византинисты писали идо появления статьи В.М. Зубаря и С.Б. Сорочана. Кроме сводки, составленной на основании агиографических данных, в монографии А.П. Рудакова, можно привести наблюдения Г.Г. Литаврина в работе «Византийское общество и государство в X—XI вв.», в которой на основании значительного круга нарративных источников сделан следующий вывод: «Признаки сохранения муниципальных традиций прослеживаются в XI в. не только в удаленных от центра эмпориях, но и в некоторых континентальных городах Греции». Обратим внимание и на предшествующий абзац: «Свидетельства о жизни эмпориев, особенно крупных, неизменно говорят о социальной прослойке, которая играла главенствующую роль в торговле и ремесле данного центра не только в силу своего экономического преобладания, но и вследствие какой-то формы организованности этого слоя. Эти «протевоны» и «прухороны» известны для X—XI вв. для Антиохии, Херсона, Диррахия, Скопье и для других крупных городов»⁵.

Для подтверждения одного из тезисов авторы коллективной статьи сослались на слова из монографии А.П. Рудакова, которые должны были усилить вывод о том, что Херсон, обладавший органами самоуправления, наряду с посылаемыми из столицы чиновниками, не являлся единичным явлением. Но следовало бы учесть и другие замечания исследователя: «Но чаще всего и в агиографии, и в других источниках горожане обозначаются как люди, принадлежащие к самоуправляющейся городской общине. ...Для обозначения высших классов городского общества агиография употребляет несколько выражений, смотря по тому, отмечается ли просто выдающееся социальное положение известного лица или же имеется в виду его значение в городском самоуправлении. В первом случае знатные горожане называются просто "эвпатридами" или "ктиторами" (т. е. крупными владельцами), во втором они именуются как "первенствующие"»⁶.

Следующее положение В.М. Зубаря и С.Б. Сорочана относится к показу экономического статуса Херсона раннесредневекового времени. Вспомним, что время стабильного существования экономики города Д.Л. Талис завершал серединой VI в., а согласно концепции А.Л. Якобсона VI в. — это последний период его процветания. В отличие от них авторы статьи полагают, что с IV в. вплоть до VII в. для Херсона характерно ускоренное развитие промыслов, ремесел и торговли⁷; город являлся составной частью империи и крупным центром ремесленного производства и обмена. Во второй половине VI — начале VII в. проведены масштабные строительные работы⁸, которые можно характеризовать как «архитектурный бум»: массовое строительство храмов и одновременно с этим перестройка и ремонтные работы крепостной ограды.

Выше, обращаясь к вопросу о наличии двух мнений относительно самоуправления в Херсоне, уже была названа работа С.Б. Сорочана, в заглавии которой стоят слова «призраки самоуправления». Перечислив данные об имперских представителях власти в Херсоне и имена ссыльных как свидетельство благонадежности херсонитов, исследователь замечает: «Раннесредневековый Херсон являлся на удивление лояльным, послушным имперским городом, а сами херсонита — вполне образцовыми верноподданными ромеями»⁹. Но ответ на вопрос, только ли «призраки самоуправления» существовали в Херсоне или оно действительно имело место (при наличии имперских представителей власти), носит несколько декларативный характер, а доказательства отсутствия муниципальных свобод в значительной мере сведены к обвинениям исследователей в недостаточно хорошем знании источников или непонимании ситуации.

Как пример аргументации можно привести не совсем корректную расстановку акцентов в выводах исследователей, на которые делается ссылка, что создает возможность для подчас беспочвенной дискуссии. В частности, С.Б. Сорочан отметил, что «даже, тогда, когда Н.М. Богданова резонно отмечала, что средневековый Херсон находился под властью василевсов, был включен в административную структуру Романии, она все же не пожелала отказаться от мысли, что город имел определенные привилегии» в виде отдельных элементов городской автономии и самоуправления¹⁰. Безусловно, нет необходимости приводить полный текст двух страниц, где якобы об этом пишет Н.М. Богданова. Однако для того, чтобы показать «своеобразие» в прочтении написанного исследовательницей, следует остановить внимание на выводах, которые содержатся на указанных С.Б. Сорочаном страницах работы Н.М. Богдановой:

1. Отмечены функции стратига; изменение управления в XI в., вызванное упадком фемного строя в целом; высказано предположение, что назначение катепанов в пограничную область, «нередко выступающую против центральной власти», — это попытка упрочения господства империи».

2. Она констатирует, что «наличие элементов самоуправления всегда было характерной чертой городской жизни Херсона, не исчезнувшей, очевидно, и в период существования фемы».

3. Исследовательница замечает, что речь идет о «представителях внутригородского управления (или, как принято в литературе, самоуправления)»¹¹.

Примечательно, что Н.М. Богданова обратила внимание на то, что «до ликвидации фемного строя ... в Херсоне наряду с представителями константинопольской администрации существовали городские чиновники из числа местных жителей»¹². Этим замечанием исследовательница предвосхитила выводы, основанные на анализе моливдовулов Н.И. Храпуновым, посвятившем ряд работ взаимоотношению общегосударственных элементов и городского самоуправления¹³.

Следует отметить и еще одну черту, характерную для аргументации С.Б. Сорочана: сравнение положений из работ исследователей, которые, на его взгляд, являются противоречащими. Для примера приведем две ссылки, демонстрирующие характер его дискуссии с российскими византинистами.

Г.Г. Литаврин, как пишет С.Б. Сорочан, подчеркивал «характерную местную тенденцию, доходившую порой до стремления полностью порвать с центром»¹⁴. Выступая против тезиса «об особом положении Херсона в структуре империи», С.Б. Сорочан не обратил внимания на то, что Г.Г. Литаврин со ссылками на источники упоминает и другие крупные города, в которых имелась социальная прослойка, имевшая какую-то форму организованности¹⁵.

Второе положение, также вызвавшее критику, о том, что «стратегическое значение как форпоста империи вынуждало Византию крепко держаться за его (Херсон), а отсюда, вопреки политической логике, идти на некоторые уступки — на признание принципа полисной автономии»¹⁶.

С.Б. Сорочан полагает, что «расхожий штамп» об автономии влияет и на тех, кто обратился к анализу полученных в последние годы новых сфрагистических материалов. Публикуя новые находки, Н.А. Алексеенко, вопреки концепции харьковского исследователя, считает, что отцы города, экдик и протевоны «являлись как муниципальными, так и имперскими служащими», а на этом основании полагает возможным говорить об элементах самоуправления в IX—X в.¹⁷

Согласно С.Б. Сорочану, эти «члены "городского совета", якобы существовавшие и в фемном Херсоне, будучи на государственной гражданской службе, без какой-то номинальности были ни кем иным, как теми же имперскими чиновниками», а говорить о том, что стратиг «делил верховную власть, руководство с подчиненным ему сановным архонтом, абсурдно»¹⁸.

Далее С.Б. Сорочан предлагает «различать субъективный и объективный аспекты при оценке положения "самоуправляемого" Херсонеса—Херсона в III—V вв. de jure оставался "свободным" по меньшей мере до правления Константина Великого. ...Но de facto это был имперский город, послушный римским законам»¹⁹. Невольно возникает вопрос: какие свидетельства источников позволяют отличить в реальной жизни граждан того времени проявление субъективных и объективных факторов. Безусловно, любой субъект мог нарушить существовавшие и общепринятые традиции и законы, но объективно он должен был им подчиняться. Факт «лояльности» горожан по отношению к центральной власти обусловливался именно тем, что они являлись его подданными. «Лояльность» и наличие возможности решать дела, относящиеся к внутригородской деятельности, повторим еще раз, не противоречат друг другу.

Далее как показатель отсутствия традиций самоуправления приведено то, что Херсонская епархия была подчинена Константинопольскому патриархату в 451 г., «то есть утратила свою автокефальность»²⁰.

Можно было бы продолжить анализ аргументов, которые С.Б. Сорочан приводит как доказательство положения, что все исследователи склонны видеть в истории Херсона не существовавшие традиции самоуправления. Только еще одно обращение к таковым и комментарий исследователя к законодательной практике. Приводя новеллу Льва VI, «декларировавшего» отмену права курий на занятие некоторых начальственных должностей и самостоятельного управления городом, он отметил, что она имеет абстрактное содержание, «плохо сочетающееся с нормами и реалиями городской политической жизни». «Старая администрация была сломана, на смену ей пришла новая государственная администрация, остатки полисного самоуправления почти полностью исчезли, и уже к середине IX в. вполне сложилась иерархизированная структура центрального аппарата в сочетании с фемным территориальным делением»²¹. В выводе и дальнейших рассуждениях, сам того не замечая, исследователь заложил противоречие: признание того, что «полное упразднение рудиментов куриального управления» не было изжито и после выхода новеллы Льва VI, поскольку далее следуют слова о том, что Херсон не был уникальным в плане самоуправления, «поскольку номинально сохранявшиеся городские советы, курии формально сохраняли свои управленческие начальственные полномочия и в других центрах Романии по меньшей мере до конца IX в., судя по 46-й новелле императора Льва VI, стремившегося узаконить окончательную отмену полномочий их членов»²². Сопоставление только лишь этого позволяет считать, что вольно или невольно С.Б. Сорочан признает наличие того самого «призрака самоуправления», борьбе с которым он посвятил многие страницы монографии.

И наконец, после неоднократного повторения, что херсонита являлись лояльными, законопослушными верноподданными, что для них не были характерны сепаратистские тенденции, С.Б. Сорочан объясняет значительное количество печатей стратигов с различными именами тем, что имела место частая сменяемость стратигов, отражающая возможное стремление избежать местного сепаратизма, врастания стратигов в местную среду²³. Следовательно, даже после создания фемы «сепаратистские тенденции» продолжали иметь место у херсонитов, без их поддержки «вросший в местную среду» стратиг вряд ли смог бы предпринять что-либо масштабное.

Да простит мне читатель несколько ироничный оттенок в некоторых случаях при изложении позиции С.Б. Сорочана. Это вызвано только тем, что громко заявленная проблема, обещание расставить точки над «i» остались не реализованными, о чем свидетельствуют противоречия между отдельными посылками и выводами-замечаниями, как и «толкование-домысливание» свидетельств хронистов. К примеру, согласно мнению С.Б. Сорочана, протополита Зоила во времена карательных экспедиций Юстиниана II «вызвали в Константинополь». Вероятно, чтобы он предоставил отчет о своей деятельности, а затем вернули, поскольку «этот глава городской администрации утверждался василевсом» и, значит, ни о каком стремлении Юстиниана II ликвидировать городское самоуправление говорить не приходится²⁴.

Невозможно проверить все ссылки на источники или работы историков. Принято считать, что коллега корректно обращается к источникам и близко к тексту излагает мнения, если не приводится прямая цитата. Однако в случае с «вызовом в столицу Зоила» ревизия необходима. Итак, Феофан пишет: «А Тудуна — архонта Херсона, бывшего там от лица хагана, и Зоила, первого гражданина по роду и племени, а также и сорок других знатных мужей, протевонов Херсона, вмесите с семьями, связанными отослали василевсу». У Никифора в описании карательной экспедиции флота, возглавляемого патрикием Стефаном, об этом событии сказано следующее: «И вот Стефан ... исполнил приказание, оставив в живых несколько подростков, якобы пленников для бывшего при нем войска. Тондуна же — архонта Херсона, Зоила, называемого протополитом, и прочих сорок мужей известных вместе с женами и детьми, связанными послал к Юстиниану»²⁵. Изложение ситуации византийскими хронистами не совсем соответствует предположению «о приглашении Зоила» в столицу с тем, чтобы «утвердить» его как архонта. И все же «борец с призраками» вынужден признать, что «херсонские протевоны, видимо, являлись верхушкой муниципального совета»²⁶. И сделаем еще один вывод, который не прозвучал на страницах работы С.Б. Сорочана, но подразумевается: не только страницы истории Херсона необходимо переписать, но историю Византии, где сказано, что «фемный строй выступает как средство подавления городского сепаратизма». (Его же не было, этого сепаратизма, как и имперской политики, направленной против муниципальных органов городов²⁷).

Конец XX столетия ознаменовался поступлением значительной коллекции сфрагистических данных. По мере их анализа и введения в научный оборот, вполне вероятно, представления о некоторых страницах истории Херсона будут уточнены и дополнены, какие-то из прежних выводов будут, вероятно, кардинально пересмотрены. Выявление функций совета херсонитов и круга дел его членов, как и характер взаимоотношений со столицей, — задача историков XXI в. Пока ответы на эти вопросы получить не удалось, как и решить, «призрак самоуправления» характерен для историографии, или все же «призрачная автономия» в решении внутригородских дел имела место в раннесредневековом Херсоне²⁸.

Примечания

1. См.: Зубарь В.М., Сорочан С.Б. О положении Херсона в конце V—VI в.: Политический и экономический аспекты // ХСб. 1998. Вып. 9. С. 118—132. При этом исследователи в отличие от И.В. Соколовой (см. Соколова И.В. Монеты и печати... С. 34—36) считают, что монограммы «Π—Χ» и «ΠΧ» на монетах этого периода — не свидетельство крепких полисных традиций, а географический показатель. О том, что не следует преувеличивать факт чеканки таких монет как доказательство устойчивости полисных традиций, ранее писал В.А. Анохин (см.: Анохин В.А. Монетное дело Херсонеса, IV в. до н. э. — XII в. н. э. Киев, 1977. С. 107).

2. Ссылка приведена на первое издание работы А.П. Рудакова: Рудаков А.П. Очерки византийской культуры по данным греческой агиографии. М., 1917. С. 77—78 (см. новое издание: СПб., 1997. С. 91—92). В качестве аргумента об отсутствии «особенностей в системе управления, внимание авторов обращено также на замечание в одной из работ О.Р. Бородина (Бородин О.Р. Византийская Италия в VI—VII вв.: Равенский экзархат и Пентаполь. Барнаул, 1991. С. 284) о том, что «городские власти в лице архонтов, протополитов, "известных" и протевонов в это время вполне соответствовали облику обычных византийских чиновников, подчиненных центральному управлению».

3. Можно полагать, что в данном случае акцент на слове об «особенностях некоего автономного самоуправления» вызван использованием его в названии одного из разделов монографии И.В. Соколовой. Но это не дает повода обвинять исследовательницу и тех, кто касался истории раннесредневекового Херсона, в использовании «расхожего штампа». Вывод И.В. Соколовой, покоящийся на нумизматических и сфрагистических данных, звучит следующим образом: «Черты, представляющие Херсон как город Византийской империи, значительно существеннее, чем свидетельства его отличия» (Соколова И.В. Монеты и печати... С. 110).

4. См.: Литаврин Г.Г. Византийское общество и государство в X—XI вв. М., 1977. С. 125.

5. Литаврин Г.Г. Византийское общество... С. 124—125.

6. Рудаков А.П. Очерки византийской культуры... С. 91 (по изданию 1997 г.).

7. Этот сюжет подробно рассмотрен в коллективной монографии: Кадеев В.И., Сорочан С.Б. Экономические связи античных городов Северного Причерноморья в I в. до н. э. — V в. н. э.: На материалах Херсонеса. Харьков, 1989. Анализу экономической ситуации в Черноморском регионе посвящено несколько статей С.Б. Сорочана: О торговых связях Херсонеса в IV—V вв. н. э. // АИУ. 1978—1979. Киев, 1980. С. 23—124; О внутренней торговле Херсонеса в I в. до н. э. — V в. н. э. // Вестн. Харьков. ун-та. 1981. № 214. С. 95—101; Экономические связи Херсонеса со скифо-сарматским населением Крыма в I в. до н. э. — V в. н. э. // Античные государства и варварский мир. Орджоникидзе, 1981. С. 26—37; Экономические связи Херсонеса Таврического с Балканами, I в. до н. э. — VI в. н. э. // Народно-демократические революции и развитие славянских стран по пути социализма: X Всесоюз. науч. конф. историков-славистов: Тез. докл. Харьков, 1985. С. 156—157; Херсонес в системе константинопольской торговли IV — первой половины VII вв. // Проблемы исследования античного и средневекового Херсонеса 1888—1988 гг.: Тез. докл. Севастополь, 1988. С. 104—107; О торгово-экономической политике Византии в Таврике VII—IX вв. // Проблемы археологии древнего и средневекового Крыма. Симферополь, 1996. С. 114—122; Экономические связи Херсонеса Таврического с Боспором в I в. до н. э. — V в. н. э. // Боспор Киммерийский, Понт и варварский мир в период античности и средневековья: Материалы III Боспорских чтений. Керчь, 2002. С. 223—225. Наблюдения отчасти суммированы в работах: Византия IV—IX веков: Этюды рынка. Структура механизмов обмена. Харьков, 1998; 2-е изд. Харьков, 2002, а в последующем нашли развитие в монографии, посвященной средневековому Херсону (2005).

8. Они были обнаружены во время исследований М.И. Золотарева (см.: Золотарев М.И., Ушаков С.В. Один средневековый жилой квартал в северо-западном районе Херсонеса // ХСб. 1997. Вып. 8. С. 30—45), во время раскопок портового района (Романчук А.И., Седикова Л.В. «Темные века» и Херсон. С. 30—46) и четырехапсидного храма (Кутайсов В.А. Четырехапсидный храм Херсонеса. С. 155—169).

9. Сорочан С.Б. Государственное устройство... С. 46.

10. См.: Сорочан С.Б. Византийский Херсон. С. 585.

11. Богданова Н.М. Херсон в X—XV вв. Проблемы истории византийского города // Причерноморье в Средние века. М., 1991. С. 91.

12. Богданова Н.М. Херсон в X—XV вв. С. 92.

13. См.: Храпунов Н.И. О взаимосвязи византийской и муниципальной администрации Херсона: Чиновники paters tes polios // Исторический опыт межнационального и межконфессионального согласия в Крыму. Симферополь, 1999. С. 161—167; Он же. Администрация византийского Херсона в VIII — начале IX в. // ПИФК. 2002. Вып. 12. С. 568; Он же. О континуитете администрации византийского Херсона // Древности: ХИАЕ. 2004. С. 51—59.

14. Ссылка на: Литаврин Г.Г. Византийское общество... С. 125.

15. Литаврин Г.Г. Византийское общество... С. 124. Кроме того, он приводит примеры сохранения муниципальных традиций не только в удаленных от столицы городах-эмпориях, но и в некоторых континентальных центрах. Его замечание основано на изучении такого источника, как «Советы и рассказы Кекавмена», издателем и переводчиком которого он является, и для XI в. — на исследованиях коллег (см.: Панов Б. Городское самоуправление в Охриде во время Алексея I Комнина // XV Congrès Intern. d'études Byzantines: Résumés des Communications. Athènes, 1976).

16. Ссылка на главу «Дипломатия» (без указания имени З.В. Удальцовой; см.: Культура Византии, вторая половина VII—XII в. М., 1989. Т. 2. С. 243) и монографию Д. Оболенского «Византийское содружество наций» (М., 1998. С. 42). Неловко напоминать, но Д. Оболенского, который получил за свои Византиноведческие штудии титул «сэр» и для которого была создана в одном из престижных английских университетов кафедра, безлико подразумевать под «некоторыми», как и бывшую главу сектора истории Византии Института всеобщей истории, не совсем этично. Кроме того, из ссылки, как и из текста, не ясно, кто же — З.В. Удальцова или сэр Дмитрий пришли к такому выводу. Историографические преамбулы требуют хотя бы относительного соответствия с текстом.

Посмотрим, что писала З.В. Удальцова в главе «Дипломатия»: «Второй важный регион ..., речь идет о Северном Причерноморье, включая Крым, сохранявший вплоть до начала XIII в. для Византии серьезное экономическое и политическое значение. Византийские политики придерживались здесь древнего принципа «разделяй и властвуй». ...В качестве одного из методов византийской политики в этом регионе было вынужденное признание древнего принципа полисной автономии, которой пользовались, например, жители Херсона, довольно долго и успешно игравшего роль форпоста империи в Крымском регионе». Далее она отметила изменения в первой половине IX в. К сожалению, проверить слова Д. Оболенского по русскому переводу работы не представилось возможным.

17. См.: Алексеенко Н.А. Новые находки печатей представителей городского управления Херсона // МАИЭТ. Симферополь, 1996. Вып. 5. С. 155—170. По этому поводу замечено: «наличие отцов города в фемной структуре можно объяснить попытками сохранить угасавший городской совет как чиновный орган» (Сорочан С.Б. Византийский Херсон. С. 607). Далее приведена ссылка на мнение В.Г. Василевского, который «предостерегал от преувеличения самостоятельности херсонитов» (Там же. С. 615). Так была она или нет — эта самостоятельность? Ответ на вопрос содержится в предложении: «Византийское правительство поддерживало призрачную автономию окраинных городов». Следовательно, хотя и призрачная, она все же существовала. Мнение В.Г. Васильевского приведено со ссылкой на статью: Заливалова Л.Н. Византийский город в трудах В.Г. Васильевского // Из истории Византии и византиноведения. Л., 1991. С. 156 (представлять точку зрения исследователя в пересказе других, без обращения непосредственно к его работам, метод не совсем корректный).

18. Сорочан С.Б. Византийский Херсон. С. 587. Других доказательств, кроме «абсурдности» мнения в данном случае не приведено.

19. Сорочан С.Б. Византийский Херсон. С. 591. Суть de jure исследователь не разъясняет. Это вполне понятно, ибо в источниках характер «свобод» не отражен, но то, что херсонита отмечали заслуги августов, «с благодарностью принимали» их заботу, является свидетельством de facto. Но почему такое отношение к «своим владыкам» можно счесть показателем отсутствия права самостоятельно решать внутригородские дела, из контекста работы остается неясным.

20. Безусловно, в эпоху, о которой идет речь, церковные и государственные дела были тесно связаны, но вряд ли настолько, что «лишение автокефальносте» может являться аргументом в пользу исчезновения традиции решать внутригородские дела самостоятельно. Церковное и гражданское управление — это «различные епархии». Согласно используемой С.Б. Сорочаном аргументации следует признать, что до появления московского патриарха Россия политически зависела от Константинополя.

21. Сорочан С.Б. Византийский Херсон. С. 594—595, 601.

22. Сорочан С.Б. Византийский Херсон. С. 648—649. Для подтверждения вывода приведены соответствующие страницы статьи: Лебедева Г.Е. К проблеме городского самоуправления в Византии VIII—IX вв. С. 111—113.

23. См.: Сорочан С.Б. Византийский Херсон. С. 656.

24. Там же. С. 635—636.

25. Цитаты приведены в переводе И.С. Чичурова. С. 64, 164.

26. Сорочан С.Б. Византийский Херсон. С. 602.

27. Как же невнимательно читали историки источники, освещающие политику Юстиниана II, если пришли к выводу, что его «репрессии были направлены и против городского патрициата, и против фемной администрации» (Осипова К.А. Государственный строй // История Византии. М., 1967. Т. 2. С. 39), что «его политика была направлена против городского самоуправления» (Сюзюмов М.Я. Социально-политическая борьба и внешнее положение империи в конце VII — начале VIII в. // Там же. С. 45).

28. И все же С.Б. Сорочан вынужден был признать, что, по крайней мере, до «акта централизации» в 740 г., когда была отменена обязанность городов заботиться об оборонительных сооружениях, «обветшалые традиции полисного самоуправления» существовали (Сорочан С.Б. Византийский Херсон. С. 625).