Современники о музее и раскопках К.К. Косцюшки-Валюжинича

За период 1888—1907 гг. К.К. Косцюшко-Валюжинич опубликовал только 3 небольшие статьи в «Известиях Таврической ученой архивной комиссии» и «Записках Одесского общества истории и древностей». Он собирался обобщить результаты 20-летних раскопок после выхода на пенсию, о чем свидетельствуют его личный архив и опись дел, составленная после кончины в декабре 1907 г. Правда, в отличие от своих предшественников, с критикой деятельности которых выступали и председатель Московского археологического общества П.С. Уварова, и глава Императорской археологической комиссии А.А. Бобринский, К.К. Косцюшко-Валюжинич ежегодно посылал в ИАК многостраничные рукописные отчеты, оставляя себе копии.

В газетных очерках о результатах раскопок и наиболее примечательных находках отражено также рождение некоторых гипотез; содержится информация о созданном К.К. Косцюшкой-Валюжиничем музее; имеются свидетельства сложных взаимоотношений первого заведующего городищем и монастырского руководства. При чтении заметок ощущается влияние К.К. Косцюшки, более того, создается впечатление, что они частично «надиктованы» им и публицистически поданы корреспондентом «Крымского вестника». Можно полагать, что вырезки из «Крымского вестника» К.К. Косцюшко собирался использовать, как и отчеты, в качестве материалов при создании истории Херсонеса.

Показательна характеристика книги М.Я. Энгеля, в которую вошли его газетные статьи¹.

После ее выхода К.В. Болсуновский, действительный член Киевского общества древностей и искусства, писал К.К. Косцюшке-Валюжиничу: «Сердечное Вам спасибо за добрую память обо мне и присылку сочинения М.Я. Энгеля «Русская Помпея». Труд этот в высшей степени интересен потому, что автор пробует обобщить результаты Вашего многолетнего труда, написано, однако, не в строгом научном смысле, а беллетристически. Очевидно, автор хотел популяризировать научные вопросы, связанные с историей Херсонеса. Ну и за то спасибо!

...Нет, Вы теперь находитесь в более благоприятных условиях, и я, совершенно сердечно, радуюсь Вашим успехам. Придет время, когда все по достоинству оценят Ваши труды, положенные для истории нашего края и отечества»².

Научные идеи и гипотезы, возникшие в начальный период исследования Херсонеса, получили развитие в дальнейшем. Это характерно и для такого аспекта деятельности К.К. Косцюшки-Валюжинича, как создание музейной экспозиции и забота об охране памятников городища. И первым освещением его труда по созданию музея, кроме писем и отношений в Императорскую археологическую комиссию, стали именно заметки М.Я. Энгеля. Их содержание свидетельствует, как постепенно, с началом исследований, производившихся под контролем ИАК, городище приобретало вид музея под открытым небом; прекратилось бессистемное извлечение древностей и расхищение³.

Сознание своей роли по сохранению памятников Херсонеса обусловило борьбу К.К. Косцюшки-Валюжинича с монастырем, занимавшим часть территории городища, и с военным ведомством, имевшим здесь казармы, пороховой погреб и другие сооружения. Безусловно, он был не единственным, кто сознавал значение материалов Херсонеса для исторической науки, но именно на его долю выпало не только «добыть» эти бесценные сокровища, но и сохранить их.

На рубеже столетий, описывая раскопки 1899—1900 гг., М.Я. Энгель подчеркнул, что К.К. Косцюшкой было обнаружено много «интересных и для исторической науки, и для «обычного», любознательного посетителя руин Херсонеса памятников; ему удалось добиться своей неутомимостью и кропотливым трудом ... преображения внешнего вида мертвого города; ... обозначились границы древнего, более древнего города; ... раскопки стали более похожи на развалины Высокой Трои». Корреспондент «Крымского вестника» считал, что ход раскопок должен регулярно освещаться в местной печати, так как «результаты археологических разведок в Херсонесе известны в точности только ограниченному кругу специалистов, поскольку публикуются в специальных органах; обыкновенные же смертные довольствуются тем, что могут узнать, лично посетив Херсонес. Но многое ли они могут таким путем узнать? Заезжий турист, считающий своим непременным долгом осмотреть Херсонес в числе других достопримечательностей, и даже житель Севастополя, находящийся у самого источника, немногое выносят из посещения раскопок.

Они ограничиваются тем, что побродят по раскопанному городищу, заглянут в разрытые могилы, полюбуются рисунками мозаики в обнаруженных храмиках и, побеседовав малое время с сопровождающим их монахом, если последний окажется словоохотливым, оставляют Херсонес с самым скудным запасом сведений о нем. Некоторые даже выносят такое впечатление, что Херсонес — место, не стоящее внимания, ибо там не оказывается ничего особенного, кроме ям, да мозаик, которые неизвестно, что означают»⁴.

Примечательно, что уже в те годы было подчеркнуто, что «Херсонес-ское городище — одно на черноморском побережье не было занято новым городом, и понятно, что оно хранит в себе остатки более древней эпохи Херсонеса и более тайные следы субкультуры. Таким образом, монастырские сооружения, возникшие в этом месте, быть может, совершенно случайно, на века скрыли подсобою неоцененные памятники старины»⁵.

В отдельных очерках М. Энгель критикует предшествующие раскопки и условия хранения находок, что позволяет отчасти получить представление о Древнехранилище, существовавшем при монастыре: «А ведь было время (и не очень давнее), когда здесь царствовал иной порядок вещей. Раскопками заведовали монастырские власти — и кто же из живущих в Севастополе и хоть сколько-нибудь интересующихся этим делом не знает, как производились раскопки древнего города?

Они предпринимались с единственной целью: отыскивать вещи ценные не столько с археологической, сколько с современной точки зрения. ...Что оказывалось неудобным для перенесения, бросали; копали тут, там, без всякой последовательности. Для удовлетворения любознательности в маленькую каморку навалили разного археологического хлама, без всякой системы и без каких бы то ни было пояснений; в таком виде хлам не привлекал ничьих взоров»⁶.

На этом фоне бросается в глаза описание созданного К.К. Косцюшкой-Валюжиничем Склада древностей: «По ближайшем рассмотрении, здание оказалось разделенным на две части: в одной довольно просторное и удобное помещение для сторожа с семьей, в другой — не менее просторное помещение для вещей, добытых из раскопок....

Предметы в музее разложены по шкафам, за стеклом, развешены на стенах и распределены в строгом порядке и, кажется, по эпохам; языческой и христианской. В шкафах — слезницы, бусы, кусочки золота, монеты, браслеты, крестики, чашечки, амфорки, статуэтки, лампочки и множество других в высшей степени интересных вещей. В различных местах стоят урны, глиняные сосуды. ...Перечислять все предметы, находящиеся в музее, и невозможно, и бесполезно. Во всяком случае, из сказанного очевидно, что эти предметы находятся теперь в достаточной сохранности. Осмотр музея настраивает человека на "исторический" лад, после чего все эти разрушенные дома, улицы, переулки, большие храмы, маленькие храмики, — все эти подвальные этажи, цистерны, водоемы начинают уже много говорить и уму, и сердцу и заставляют мысленно перенестись в глубь веков»⁷.

Стремление объединить два места хранения артефактов — Склад древностей и Древнехранилище монастыря — стало одной из причин разногласий с руководством монастыря. К.К. Косцюшке-Валюжиничу при создании музея пришлось преодолевать и непонимание членов ИАК. Эти страницы его деятельности в научных изданиях остались неосвещенными. Но прежде в целом о публикациях об истории Херсонесского музея, получившего в конце XX в. статус Национального заповедника «Херсонес Таврический».

Примечания

1. Энгель М.Я. Русская Помпея (Херсонес Таврический). Очерк археологических расследований. Заметки и впечатления. Севастополь, 1903.

2. Арх. НЗХТ, д. 44, л. 300.

3. См. очерки М. Энгеля в «Крымском вестнике»: Глубь веков. Результаты последних археологических разведок в Херсонесе. II // 1892. № 42; Глубь веков. Из поездки в «русскую Помпею». III // 1892. № 238; Глубь веков. Последние археологические разведки в Херсонесе. IV // 1892. № 243; Глубь веков. Новейшие результаты археологических разведок в Херсонесе. V // 1892. № 251; Глубь веков. Херсонес и результаты последних археологических разведок в нем. VI // 1894. № 22; Глубь веков. Остатки греческого монастыря на островке в Казачьей бухте. VIII // 1894. № 45 и т. д.

4. Энгель М. Глубь веков. 1. Результаты последних археологических разведок в Херсонесе // Крымский вестник. 1892. № 39. Примечательно, что автор стремится к объективному освещению причин несовершенства раскопок. По этому поводу он писал: «Но, располагая крайне ограниченным бюджетом, Одесское общество, в свое время принесшее немало ценных услуг делу изучения истории и археологии Южной России, не могло, к сожалению, вести херсонесские раскопки так, как это было необходимо в таком важном пункте. Ничтожная сумма (кажется, не свыше тысячи рублей) ежегодно пересылалась в распоряжение монастырского начальства, которое кое-как руководило раскопками; составление планов сначала взял было на себя начальник местной инженерной дистанции, а под конец эта работа и наблюдение за раскопкой были возложены на приказчика, который получал 30 р. в месяц жалованья» (см.: Энгель М. Глубь веков. Новейшие результаты археологических разведок в Херсонесе. V // Крымский вестник. 1892. № 251). Он заметил, что и нынешнее финансирование невелико: Археологическая комиссия «г. Косцюшке-Валюжиничу ... отпускает ежегодно на этот предмет 4000 рублей. ..."Немножко мало", как говорится, для дела, дающего такие важные результаты. Впрочем, г. Косцюшко, не взирая на это, горячо предан делу и стремится проникнуть все дальше и дальше в глубь веков» (Там же).

5. Энгель М. Глубь веков. I // Крымский вестник. 1892. № 39.

6. Энгель М. Глубь веков. Из поездки в «русскую Помпею». III // Крымский вестник. 1892. № 238.

7. Энгель М. Глубь веков. III // Крымский вестник. 1892. № 238.