Как не следует «читать» отчеты

Во второй части очерков (о византийском Херсоне) рассмотрен такой сюжет как «архитектурный бум» в Херсоне, другими словами поставлен вопрос о масштабах и времени строительства сакральных сооружений и крепостной ограды Херсона, начавшегося после 60-х гг. VI в. и продолжавшегося до середины VII в. Обоснованию гипотезы посвящены многие страницы фундаментальной монографии С.Б. Сорочана, где перечисляются все памятники, возведение которых, по его мнению, относится к указанному периоду¹. Констатация факта продолжающегося строительства в десятилетия, которые традиционно считались в научной литературе периодом глубокого кризиса (VII в.) и последовавшего за ним «обезлюдевания» Херсона (VIII в.), имеет большое значение и весьма импонирует автору этих строк². Особенно потому, что первые наблюдения, опровергающие кризисное развитие города в VII—VIII вв., были сделаны на материалах раскопок экспедиции Уральского университета в портовом районе. Однако чрезвычайно досадно, что для обоснования вывода об «архитектурном буме» и доказательства «большей значимости» города в IX в. допущена некорректность в использовании материалов раскопок. В данном случае речь идет об одном пассаже относительно рыбозасолочного промысла в фундаментальной работе С.Б. Сорочана.

Итак, для того, чтобы показать масштабы рыбозасолочного промысла и сохранения его значения, С.Б. Сорочан вносит коррективы в датировку некоторых цистерн, раскопанных в северном (подчеркнем — прибрежном) районе городища. Исходя из тезиса о том, что «недостаток сельскохозяйственной продукции заставил горожан еще более интенсивно развивать с IX в. рыбный промысел, что позже отразил русско-византийский договор 944 г., исследователь дал ее приводит доказательства «более интенсивного развития» в IX в. промысла³. Вполне обоснованно ссылаясь на наблюдения Е.Г. Сурова⁴, он корректирует ранее высказанные соображения о времени строительства комплексов. В основу доказательств положены данные из отчета Г.Д. Белова за 1977 г. (В прим. 133 на с. 1129 неверно указан год раскопок. Безусловно, на досадное недоразумение можно было бы не обращать внимания, если бы не «вкралось» и искажение содержания текста. Такое положение требует сопоставления цитат из монографии С.Б. Сорочана и одного из отчетов Г.Д. Белова.)

На основании анализа текста рукописного отчета о раскопках экспедиции Государственного Эрмитажа С.Б. Сорочан делает следующее замечание: «Г.Д. Белов полагал, что в квартале XXIX действовали две рыбозасолочные цистерны: одна из них, малая, была засыпана в начале VII в., перед строительством соседней базилики 1932 г., а другая перестала использоваться по первоначальному назначению, и была превращена в мусорную яму. Однако археолог сам пишет в отчете об одинаковой керамике IX—X вв. и монетах одна — Василия I и Романа I»⁵.

Сравним текст отчета за 1977 г.: «К первым векам н. э. относятся рыбозасолочные цистерны П-1 и П-2, оказавшиеся впоследствии под средневековыми помещениями. ...Несомненно, что обе цистерны сооружены одновременно, в один строительный прием. ...В малой цистерне П-1 следов и остатков рыбы не обнаружено. При большой глубине и очень узкой по площади пользоваться цистерной было очень неудобно, может быть, ее назначение было иное»⁶.

На основании слов отчета С.Б. Сорочан сделал вывод: «Следовательно, засыпь была произведена единовременно, и произошло это, судя по корреляции находок, не ранее второй половины X в.». Для подтверждения тезиса о более позднем функционировании цистерн для засолки рыбы — IX—X вв. — приведена также ссылка на то, что во время раскопок в других цистернах встречались обломки глазурованной посуды⁷.

Упоминание поздних находок вызывает, во-первых, необходимость обращения к другим отчетам о раскопках северного района и, во-вторых, напоминания о методике раскопок. Для непросвещенного читателя, который в силу различных причин не мог непосредственно видеть процесс полевых исследований Г.Д. Белова и внимательно не читал отчетов, замечу, что изучение некоторых кварталов производилось со значительными перерывами. Это характерно и для квартала XXIX. Территория, расположенная вблизи моря, исследовалась в 1931—1932 гг. Результатом стало выявление сакрального комплекса, обозначаемого в литературе как базилика 1932 г. Более удаленный от моря участок, к югу от храма, только частично затронутый раскопками, полностью был изучен гораздо позднее. Именно поэтому при обращении к анализу находок из заполнения цистерн необходимо первоначальную информацию «сверять» с последующей, которая может внести коррективы, что и имеет место быть в данном конкретном случае.

План рыбозасолочных цистерн Херсонеса

Критические замечания требуют точности, поэтому следует отметить, что всего в 1931—1932 гг. обнаружено три цистерны, обозначенные в отчете «Г», «М», «Н», стенки и дно которых не были покрыты цемянкой, как это характерно для рыбозасолочных цистерн. Автор раскопок останавливает внимание еще на 6 сооружениях, из них два (цистерны «Е» и «Ж») на основании ряда деталей, подобных винодельням Боспора, исключены из числа рыбозасолочных. Четыре цистерны («А», «Б», «В», «И») были отнесены к таковым⁸.

При публикации текста отчета Г.Д. Белов писал, что после прекращения использования цистерн по прямому назначению, их перестраивали: в цистерне «А» выложены бутовые стенки, юго-западная часть цистерны «Б» также отгорожена стенкой из бута. Во всех цистернах на высоте 0,5 м выявлен земляной пол, выше имелся, вероятно, деревянный. Все это свидетельствует о том, что сооружения использовались в более поздний период в качестве подвальных кладовых⁹. Нижнюю часть заполнения цистерн Г.Д. Белов датировал римским временем, верхнюю — первым периодом средневековья. Сведения из поздней публикации отчета, уточняющие археологическую ситуацию, объясняют наличие находок IX—X вв. и не согласуются с выводом С.Б. Сорочана, сделанного на основании первых описаний раскопок. К тому же в цистернах, расположенных так близко от моря, не возможно было солить рыбу, когда начался период трансгрессии, подъем уровня моря. В равной степени это следует учитывать и при выявлении хронологии других рыбозасолочных комплексов в кварталах вдоль береговой линии. Данное обстоятельство уже было отмечено предшественниками С.Б. Сорочана, процитирую, поскольку исследователь не всегда «дочитывает» работы своих коллег: «Вполне вероятно, что два промысла — соляной и рыбозасолочный играли большую роль в экономике города. Значение последнего после X в. уменьшается. ...Строительство цистерн совпадает с наиболее благоприятным климатическим периодом — на рубеже тысячелетий произошло потепление вод Черного моря (как свидетельствуют об этом эколого-географические исследования), в IX—X вв. изменяется его уровень»¹⁰.

Остановим еще раз внимание на археологической ситуации на участке около базилики 1932 г. В отчете в разделе «Римский период» упоминается цистерна под помещением V(№ 71). Г.Д. Белов полагал, что она функционировала в I—III вв.¹¹, что соответствует его мнению о том, что рыбозасолочные комплексы были характерны для римской эпохи. Наиболее полно и последовательно, как уже было сказано выше, оно выражено в статье «Из истории экономической жизни Херсонеса во II—IV вв.». Перед строительством храма цистерна частично засыпана и использовалась для гашения извести: прослежено два слоя остатков извести — на высоте 0,70 и 0,85 м от дна сооружения. Автор раскопок отмечал, что цистерна использовалась в качестве «ямы» для мусора¹².

Какие же выводы следуют в данном случае? Существующий список цистерн в настоящее время требует дополнений, что отмечено С.Б. Сорочаном, но при этом следует рассмотреть все сохранившиеся находки, восстановить по возможности на основании дневниковых записей и полевых описей их местоположение. Это замечание относятся в целом к работе с материалами раскопок. А конкретный вывод следующий: при использовании неопубликованных данных не следует допускать не точностей. Исследователь, не имеющий возможности непосредственно обратиться к архивным документам и формально просматривающий ссылки, может использовать тезис, при создании которого была проявлена некорректность. Это приведет к рождению «замкнутого круга» ошибок. И, наконец, замечание, касающееся не «методики» использования работ коллег, а относительно хронологии: на основании имеющихся материалов (раскопки, наблюдения морских геологов) время строительства и функционирования рыбозасолочных комплексов происходило, скорее всего, в течение I—IX (X— ?) вв. Правда, в портовом районе была открыта (около оборонительной стены) цистерна, являющаяся наиболее поздней: она была засыпана в первой четверти XI в. (№ 91). На сегодняшний день это единичный случай. Не исключено, что дальнейшее изучение памятников Херсонесского городища изменят статистику. Но вряд ли возможно открытие в будущем комплексов, относящихся ко времени после IX—X вв., расположенных в прибрежной зоне. Сомнения основаны на свидетельствах геологов и океанологов.

Примечания

1. Сорочан С.Б. Византийский Херсон: Очерки истории и культуры, вторая половина VI — первая половина X в. Харьков, 2005.

2. Под влиянием идей учителя М.Я. Сюзюмова, считавшего Византию «страной городов», где сохранились городские центры в переходный период (имел место континуитет с элементами кризисного развития), сомнения в некорректности вывода о наличии в Херсоне глубокого кризиса и «обезлюдевания» были изложены: Романчук А.И. К вопросу о положении Херсонеса в «темные века» // АДСВ. 1972. Вып. 8. С. 42—55.

3. Сорочан С.Б. Византийский Херсон. С. 1128—1129.

4. Суров Е.Г. Херсонесские цистерны. С. 3—47; Он же. План расположения рыбозасолочных цистерн... С. 55—56.

5. В скобках замечу, что, если соглашаться с тезисом, о том, что цистерны засыпаны в связи со строительством базилики, то время ее возведения следует отнести к периоду не ранее IX—X вв. Но в тексте монографии это событие датируется более определенно: «не ранее 40-х гг. VII в.» (см.: Сорочан С.Б. Византийский Херсон. С. 1027). Конечно, «не ранее 40-х гг. VII в.» можно отнести и к IX—X вв.

6. Арх. НХГХ, д. 1009, л. 4.

7. Белов Г.Д. Раскопки в Херсонесе в 1931 г. С. 61.

8. На плане и в списке, прилагаемом к «Очеркам истории и археологии византийского Херсона» (Екатеринбург, 2000), они упомянуты под № 68—70 (1931 г.) и 71 (1932 г.).

9. Белов Г.Д. Отчет о раскопках в 1931—1933 гг. // МИА. 1941. № 4. С. 204—205.

10. Романчук А.И. Очерки истории и археологии... С. 95—96 (ссылки на работы геологов и других коллег историков приведены).

11. Белов Г.Д. Отчет о раскопках в 1931—1933 гг. С. 222—223.

12. Белов Г.Д. Отчет... в 1976 г. // Арх. НЗХТ, д. 1842, л. 2—7.