Хора Херсонеса в римский период

Вопросы пространственной организации и эксплуатации земельного фонда Херсонеса в римский период требуют специального изучения; до сих пор этому аспекту уделялось незначительное внимание¹. Однако интенсивное исследование памятников Геракл ейского полуострова последних десятилетий XX — начала XXI столетия все же позволяет восполнить пробел относительно пространственной организации ближней хоры на рубеже тысячелетий и в первые века н. э.

Хронологическая непрерывность артефактов, накопленных в ходе раскопок, свидетельствует о том, что жизнь на ближней хоре возобновилась после окончания войны со скифами. Но обстановка в регионе в первые годы после ее окончания оставалась нестабильной, поэтому, чтобы сохранить земли ближней хоры в прежних границах, Херсонеситы начинают активную деятельность по восстановлению земельного фонда и организации безопасности округи. Непосредственные данные об этом содержат эпиграфические памятники.

В надписи конца I в. до н. э. (IosPE. I², 419) говорится о каком-то гражданине, «стоящего во главе вспомогательного отряда, посланного к царю Полемону, за (счастливое) предводительство». Это свидетельство военно-политических связей Херсонеса с Боспорским царством.

В другой надписи рубежа нашей эры (IosPE. I², 355) сказано о гражданине, который, будучи избранным эпимелетом (распорядителем всех государственных доходов), предпринял ряд экстренных мер по защите от скифов, позаботился о безопасности хоры и обеспечению города продовольствием.

Несколькими десятилетиями позднее вновь возникла угроза со стороны соседей варваров. Об этом свидетельствует фрагмент надписи (IosPE. I², 369), скорее всего, относящейся к середине I в. н. э. По мнению Э.И. Соломоник, в ней могла быть описана религиозная церемония за пределами города, чем воспользовались варвары для нападения. Некто, налетев с большим войском, которое состояло из скифов, савроматов и, возможно, их союзников тавров», устроил пожары на хоре». Далее речь идет о мерах, очевидно, на хоре, которые предпринял некто, явившийся на двенадцатый день со стороны херсонеситов, и о переговорах со скифским царем по поводу мирного урегулирования отношений².

Как можно видеть, в декретах полиса отражена забота о защите хоры, так как именно она в первую очередь подвергалась нападению неприятеля, вторжение которого угрожало утратой земель — продовольственной базы граждан. О стремлении организовать защиту близлежащих земель свидетельствуют и археологические данные.

Еще в эллинистический период на размежеванной части хоры были расположены укрепленные поселения. Некоторые из них сохранили значение и продолжали существовать в римское время. Это укрепления в балке Бермана, Хомутовой и на высоте Безымянной, которые, как представляется, выполняли не только земледельческие, но и охранные функции. Укрепление в верховье Хомутовой балки, вероятнее всего, охраняло водные источники и земельные участки в юго-восточной части Гераклейского полуострова. Таковым же являлось укрепленное поселение в балке Бермана.

Укрепление на высоте Безымянной, расположенное на южной границе размежеванной части хоры — это сторожевой пост, защищавший пограничные земельные участки и магистральную дорогу из Херсонеса в Балаклаву, продолжающуюся далее к южнобережным поселениям.

Как показали исследования Н.М. Соловьева³, О.Я. Савели⁴ и А.А. Филиппенко⁵, в восточной части Гераклейского полуострова в районе Килен-балки, а также балок Сушильной, Воловьей, Каменоло-менной, Чертовой, Микрюковой, на высотах Суздальской и Казацкой в первые века нашей эры располагались укрепления и сторожевые посты, контролировавшие магистральные дороги, связывавшие Херсонес с юго-восточным регионом Крыма.

Возможно, на рубеже и в первые века н. э. продолжала существовать крепость, построенная полководцем Диофантом в конце войны со скифами. Страбон сообщал, что место, на котором располагалась крепость, представляло собой «мыс приблизительно в 15 стадиях от стены херсонесцев, образующий значительной величины залив, обращенный к городу» (Страбон. VII, 4, 7). Таким заливом могла быть только нынешняя Севастопольская бухта, устье которой обращено в сторону северо-восточной оборонительной стены Херсонеса, а мысом — на мыс Северной косы, на котором стоит в настоящее время Константиновский равелин⁶. Если плыть из Карантинной бухты к лагуне у перешейка Константиновского мыса, то расстояние составит 12—15 стадий (около трех километров).

Археологическим подтверждением гипотезы может служить обнаруженный в 1948 г. обширный могильник римского периода в устье балки, выходящей к лагуне. В связи с находкой надгробия легионера было высказано предположение о наличии здесь (на Константиновской мысу) римского военного поста⁷.

Археологические исследования не выявили принципиальных изменений в системе организации земельного фонда в первые века н. э. в сравнении с эллинистическим периодом. Отчасти это можно объяснить близостью методов размежевки земель в IV в. до н. э. и традиций, распространенных позднее в пределах Римской империи, что обусловило сохранение четкого плана организации городского и сельского пространства, созданный землемерами Эллады.

Вместе с тем, появляется и новое. Например, многие продольные дороги сужаются до размера поперечных, так как вдоль оград наделов, которые в эллинистический период служили одновременно и оградами дорог, со стороны дорожного полотна прокладывается еще одна линия бутовой кладки (средняя ширина ок. 1,0 м). В результате выделены магистральные и второстепенные дороги. Землемеры оставили только несколько узловых транспортных артерий, как продольных, так и поперечных. Остальные превратились либо в межевые, либо внутрипоселенческие.

На территории ближней хоры ширина дорожного полотна второстепенных дорог стала составлять 3,0 м (10 римских футов); ширина магистральных дорог — 5,0—6,0 м (17—20 футов). Так было претворено в жизнь стремление свести размеры дорожного полотна (проезжей части дорог) к единой системе мер, существовавшей в римский период.

Многолетние исследования на хоре свидетельствуют, что многие виноградники в первые века были заброшены. На некоторых из них появились захоронения. Например, на территории между бухтами Омегой и Камышевой (площадь ее около 200 га) в эллинистический период располагалось 8 земельных участков, густо покрытых виноградниками; в первые века н. э. в междурядьях совершались захоронения. По данным аэросъемки, подтвержденной раскопками, погребения римского времени занимали 5-ю часть территории. Новым стало появление пастбища на хоре, что для более раннего времени являлось нехарактерным. На большей части усадеб открыты остатки загонов для скота, Рядом с ними нет следов виноградников.

Показательным стало уменьшение виноделен: из 20 раскопанных усадеб, винодельни первых веков н. э. выявлены только на трех. Одна—две винодельни римского периода непосредственно на территории города не являются свидетельством товарного производства вина. (Для обеспечения поставок продукта на рынок должны были работать по меньшей мере не менее 10—12 виноделен).

На ближней хоре не обнаружено и следов сколько-нибудь значительных скоплений зернохранилищ для римского периода. Как и виноградная лоза, злаковые культуры отошли на второй план.

Возможно, что в этот период на хоре вновь появились варвары, что привело к утрате урожая и недостатку продуктов питания — голоду. Косвенным подтверждением может служить надпись первой половины II в. н. э. (инв. 4496) — почетный декрет о проксении в честь Новения (?), который оказал помощь городу, раздавая хлеб⁸.

Имеются также надписи II в. н. э., в которых говорится о том, что «такой-то, сын Стратофонта, построил (или восстановил) стену для города...»⁹, и «Такой-то построил стену на собственные средства Зевсу Спасителю за себя и за благосостояние города через эпимелета (попечителя) Намуха (?), старейшину города» (IosPE. I², 438). Вместе с тем, тексты декретов позволяют судить, что экономическое положение Херсонеса в скором времени начало стабилизироваться.

Для римского периода следует отметить несколько комплексов. Дороги (основное количество) и участки наделов исследованы в приморской северо-западной части Гераклейского полуострова, между бухтами Омегой и Казачьей. Кроме реконструированных дорог здесь обнаружены захоронения первых веков нашей эры, совершенные в междурядьях эллинистических виноградников (на земельных участках №№ 6 и 12). Некрополь на наделе № 12 в верховье бухты Омеги, скорее всего, принадлежал обитателям близлежащих усадеб римского периода — № 12 и восточной усадьбе земельного участка № 7.

С.Ф. Стржелецкий отмечал, что последняя имеет сложную планировку и значительные размеры: протяженность визуально прослеживаемых внешних стен достигает 80,0 м. Можно допустить, что это сооружение является поселением, которое на основании подъемного материала датируется первыми векам нашей эры¹⁰.

Усадьбы на восточном побережье Камышевой бухты, раскопанные В.П. Лисиным, интерпретировались автором как неукрепленное прибрежное поселение, состоявшее из нескольких домов¹¹. На территории поселка найдены краснолаковые сосуды I в. н. э. На двух из них имеются граффити и именные клейма на дне. Возможно, это имя владельца дома¹².

Очевидно, аналогичные поселки существовали и на западном берегу Камышевой бухты, на участках №№ 32 и 33. Расположение их на мелководном побережье бухты, указывает на то, что это были поселения не только рыболовов, но и добытчиков соли. Связь поселений северо-западного побережья с Херсонесом осуществлялась через «большую херсонесскую» дорогу.

Где-то поблизости от поселения в верховье Казачьей бухты должен находиться некрополь. Во время раскопок на островке в кладке стены обнаружено надгробие, некогда стоявшее на могиле молодой женщины Ойнанфы, умершей от родов. Время донесло до нас эпитафию II в. н. э., которую посвятили своей дочери безутешные родители:

Ойнанфа, дочь Главкия.
Лучше бы музы прославили твои харисии,
Злосчастная молодая жена Ойнанфа,
  Когда были бы положены дети на твои колени
И (воспели) прекрасный закон,
Помогающий в родах, богини Илифии —
Радостные дары твоей матери, отцу и супругу.
Ныне же ты почиваешь на хладных песках
У волн шумящего Кокита, и не будит тебя
Непрестанный звук милого голоса, которым
Мать оплакала тебя, подобно птице;
Ты же, камень, ничего не слышишь, но вокруг тебя
Клубятся чернопучинные потоки Океана, а
Души сошедших под землю усопших страшно шумят;
Ты не разумеешь вопля родителей, ни супруга,
ибо Испила — увы! — воды Леты.
Что это за жестокий закон блаженных?
Разве преждевременно умирают юницы не дурные,
Не происходящие от родителей ничтожных, но обладающие
Наиболее выдающейся красотой или благородным происхождением?
Значит, недаром сказала Пифия это хорошее изречение, —
Что всякое золотое (прекрасное)
Потомство первым нисходит в Аид?

Перевод В.В. Латышева.

Еще одно поселение существовало в районе мыса Фиолент. Об этом свидетельствует некрополь, раскопанный Н.И. Бороздиным в 1924 г. на Опаринских хуторах, с западной стороны мыса. Погребения были совершены по обряду трупоположения и кремации. Исследователь писал, что «некрополь относится, несомненно, к римскому времени, около нашей эры. ...Кроме хронологической датировки, найденный при погребении инвентарь со всем основанием позволяет думать, что здесь было место вечного упокоения тогдашней сельской бедноты»¹³.

Кроме поселков на Гераклейском полуострове существовали и отдельно стоящие усадьбы. После окончания войны со скифами некоторые из них были оставлены обитателями и больше не возрождались, но многие строения восстановлены. Башни, переставшие выполнять боевые функции, оказываются в центре застроенной территории. Очевидно, основное их назначение в это время — служить укрытием для обитателей в период нападения варваров. В тех постройках, где башне отводилась главная роль, она выносилась на передний край, и даже была окружена дополнительной стеной — протейхизмой. В нескольких случаях возле усадеб, примыкающих к дороге, прослежены невысокие стенки из бутового камня, которые их перегораживали.

В одной из работ Э.И. Соломоник упоминала неизданную надпись римского времени. Это судебное постановление, в котором, вероятно, говорилось о разделе земли между наследниками¹⁴. Возможно, что создание стен на дорогах между наделами является отражением таких разделов.

С.Ф. Стржелецкий отмечал, что уменьшение количества сельских усадеб отражает процесса концентрации земли в руках богатых землевладельцев¹⁵. Однако, исследования хоры последних лет выявило более сложную картину земельных отношений, требующую специального углубленного изучения. В настоящее время судить о том, по каким критериям можно выделить площади индивидуальных или общественных владений, не представляется возможным. Тем более что многие виноградники с течением времени были превращены в пастбища, карьеры по добыче камня и кладбища. Вместе с тем, как показали раскопки последних лет, С.Ф. Стржелецкий несколько преувеличивал масштабы процесса концентрации земли на рубеже тысячелетий и в первых веках нашей эры.

Еще одним нововведением римского периода являлось создание водопроводной сети. Раскопками и разведками открыто несколько многокилометровых линий керамических водопроводов, направлявшихся из балок Гераклейского полуострова в Херсонес. Главным источником водоснабжения города и хоры служили водоносные горизонты в верховьях балок Юхариной, Сарандинакиной, Хомутовой и Бермана. Линия одного из водопроводов, прослеженная Л.А. Моисеевым, пролегала от источника в верховье Сарандинакиной балки (7-й км Балаклавского шоссе) через южную окраину Куликова поля, Карантинную балку у пос. Дальний, далее шла к водоразделу между западным рукавом Карантинной и верховьем Песочной балок, завершаясь у Главных ворот Херсонеса в западной части оборонительных стен¹⁶.

Охрана водных источников, от которых брали начало водопроводы на хоре, а также каптажей-водонакопителей, была тщательно налажена. В Юхариной балке — это 6 мощных укрепленных усадеб, расположенных вокруг источника на расстоянии 170—200 м друг от друга. По склонам Сарандинакиной балки в районе источника протянулись цепью укрепленные усадьбы (не менее 5-ти с каждой стороны), расположенные приблизительно на таком же расстоянии друг от друга. Источники в Хомутовой и балке Бермана охранялись укрепленными поселениями, развившимися из укрепленных усадеб.

Как показали исследования В.И. Кадеева и С.Б. Сорочана, экономика Херсонеса в первые века н. э. была тесно связана с торговлей; херсонеситы вывозили в большом количестве изделия местного производства. В начале I в. до н. э. ведущими статьями экспорта стали продукты рыбного промысла: вяленая, сушеная, соленая рыба, различные сорта рыбных гарумов и соль¹⁷.

Солеварни, упоминаемые Страбоном (Страбон. VII, 4, 7), находились на берегу лимана, над заливом (Севастопольской бухтой). По правому берегу бухты от устья у Константиновского равелина до поселка Голландия тянется целый ряд мелководных небольших заливов. Находки погребений раннеримского периода на водоразделах между заливами¹⁸ свидетельствуют о наличии поселений, основным занятием жителей которых, скорее всего, являлись добыча соли и лов рыбы.

В связи с этим представляет интерес одно из наблюдений Н.М. Печенкина, производившего в 1901 г. разведочно-охранные работы на Северной стороне: «Вне всякого сомнения, что этот район представляет большой интерес: с одной стороны близость Херсонеса, с другой — защищенность от северного и даже северо-восточного ветра в южной части его, соприкасающейся с большим рейдом, крайне удобным для сообщения и изобилующим рыбой, наличие пресной воды — все это делало жизнь здесь особенно удобной»¹⁹.

Активной морской торговле Херсонеса способствовало наличие гаваней. Во многих письменных источниках Херсонес упоминается как город, который имел «пристань и хорошие гавани». Подробные сведения в этом отношении содержатся у Страбона (Страбон. VII, 4, 3). А при описании северо-западного и южного побережья Гераклейского полуострова географ упоминал о трех гаванях, расположенных между Херсонесом и мысом, «выдающимся на юг» (т. е. Фиолентом. — Г.Н.). Очевидно, что это гавани Стрелецкая, Камышевая и Казачья.

Мелководная бухта Омега на рубеже тысячелетий и в первые века нашей эры, скорее всего, не входила в число гаваней Херсонеса. В это время она была большим соляным озером, открытым штормам. Может быть, именно у Ктенунта находился херсонесский эмпорион, упоминаемый в одной из надписей римского времени как полагает С.Ю. Сапрыкин²⁰ на основании нового обращения к эпиграфическим памятникам (IosPE. I², 575).

Археологические данные свидетельствуют о наличии здесь поселения римского времени (в верховье бухты и по обеим сторонам устья реки). Сюда выходила дорога с Гераклейского полуострова, охраняемая римскими сторожевыми постами на высоте Суздальской и Казацкой. С восточной стороны бухты тоже существовали поселения. Во время разведок в районе Инкермана О.Я. Савеля выявил скопления керамики первых веков нашей эры на водоразделах Трензиной, Графской и Мартыновской балок²¹.

Наибольший интерес в данном плане представляет могильник, расположенный на правом берегу р. Черной с южной стороны высоты Сахарная головка²². Согласно мнению Т.Н. Высотской, наиболее ранние захоронения, относящиеся к I—II вв. н. э., принадлежали греческому населению округи Херсонеса. О почитании местным населением греческих богов и героев свидетельствуют граффити, геммы, рельефная краснолаковая керамика²³. Можно полагать, что здесь упокоились те, кто обслуживал порт.

Примечания

1. См: Стржелецкий С.Ф. Клеры Херсонеса Таврического... С. 131—137; Кадеев В.И. Херсонес Таврический в первых веках нашей эры. Харьков, 1981. С. 22—31; Николаенко Г.М. Херсонесская хора в I в. до н. э. — IV в. н. э.: По материалам Гераклейского полуострова // Античные древности Северного Причерноморья. Киев, 1988. С. 203—211; Зубарь В.М. Херсонес Таврический в античную эпоху: Экономика и социальные отношения. Киев, 1993. С. 33—37, 54—55, 77—79; Он же. Херсонес Таврический и Римская империя. Очерки военно-политической истории. Киев, 1994. С. 26—34.

2. Соломоник Э.И. Граффити с хоры Херсонеса. Киев, 1984. С. 9—10. (Мнения относительно некоторых памятников, отражающих «варварскую опасность», см.: Виноградов Ю.Г. Херсонесский декрет о «несении Диониса» IosPE. I² 343 и вторжение сарматов в Скифию // ВДИ. 1997. № 3. С. 104—124).

3. Соловьев Л.Н. Дневники разведок 1922—1927 гг. // Арх. НЗХТ, д. 1386 (1924), л. 100—104.

4. Савеля О.Я. Некоторые результаты работ... С. 91.

5. Филиппенко А.А. Строительные керамические материалы с пунктов дислокации римских войск в Кадыковке и на высоте Казацкой // ХСб. 1998. Вып. 9. С. 110—117.

6. Ср.: Бертье-Делагард А.Л. О Херсонесе // ИАК. 1907. Вып. 21. С. 177—207.

7. Стржелецкий С.Ф. Основные этапы экономического развития... С. 81.

8. Соломоник Э.И. Новые эпиграфические памятники Херсонеса. I. Киев, 1964. С. 22—28. № 5.

9. Там же. С. 68—71. № 25.

10. Стржелецкий С.Ф. Клеры Херсонеса Таврического... С. 164—165.

11. Лисин В.П. Обзор археологических раскопок Херсонеса в 1937 г. // ВДИ. 1939. С. 138—140.

12. Соломоник Э.И. Граффити с хоры... С. 31—32, №№ 33—34.

13. Бороздин Н.И. Новейшие археологические открытия в Крыму: Раскопки на Гераклейском полуострове // Новый Восток. 1925. № 7. С. 22—23.

14. Соломоник Э.И. Граффити с хоры... С. 9—10.

15. Стржелецкий С.Ф. Клеры Херсонеса Таврического... С. 134.

16. Моисеев Л.А. Следы ирригации, мелиорации и водоснабжения древнего Херсонеса на Гераклейском полуострове // Зап. Крым, об-ва естествоиспытателей и любителей природы. Симферополь, 1926. Т. 9. С. 120; Он же. Мелиорация и водоснабжение древнего Херсонеса // Бюллетень конф. археологов в Керчи: Тез. докл. 1926. № 6. С. 3; Тахтай А.К. Разведочная раскопка древнего водопровода в окрестностях слободки Вакуленчука // ХСб. 1948. Вып. 4. С. 65—67.

17. Кадеев В.И., Сорочан С.Б. Экономические связи античных городов Северного Причерноморья в I в. до н. э. — V в. н. э. Харьков, 1989. С. 11—12.

18. Печенкин Н.М. Раскопки в окрестностях г. Севастополя... С. 29—30.

19. Печенкин Н.М. Раскопки в окрестностях г. Севастополя... С. 29—30.

20. См.: Сапрыкин С.Ю. «Эмпорий Таврикон» и «Скифская гавань» Калос Лимена в керамических клеймах Херсонеса Таврического // ВДИ. 1996. № 1. С. 124—135; Кац В.И. Эмпорий Херсонеса в «Перипле» Псевдо-Скилака // Материалы 2-го Всесоюз. симпозиума подревней истории Причерноморья. Тбилиси, 1979. С. 26—28; Он же. Эмпорий Херсонеса // Античный мир и археология. Саратов, 1990. Вып. 7. С. 97—111.

21. Савеля О.Я. Работы Севастопольской экспедиции // АО — 1984. М., 1986. С. 300—301.

22. См: Стржелецкий С.Ф., Высотская Т.Н., Рыжова Л.А., Жесткова Г.И. Население округи Херсонеса в первой половине 1 тысячелетия н. э. (по материалам некрополя «Совхоз № 10» // Stratum plus. 2003—2004 (2005). № 4. С. 27—277, также см.: Высоцкая Т.Н., Рыжова Л.А. Бусы могильника «Совхоз-10» (Севастопольский) // Древности: ХИАЕ. 1997—1998. С. 116—133.

23. Высотская Т.Н. Население округи Херсонеса Таврического в I—IV вв. н. э. (по материалам некрополя «Совхоз № 10») // Херсонес в античном мире: Историко-археологический аспект: Тез. докл. Севастополь, 1997. С. 25.