ж) Идеологическое давление на литературу и музыку Крыма

Крымско-татарские литература и музыка, как выяснилось ещё через год после первой алфавитной реформы, тоже отстали «от темпов социалистического и национально-культурного строительства». В партийной печати утверждалось, что в духовную жизнь Крыма «протаскиваются национально-шовинистические и идеалистические идеи миллифирковцев и курултаевцев Чобан-Заде, Герай Бая, Асана Сабри (очевидно, Айвазова — В.В.), Умера Саши» (КК. 02.09.1931). Как видим, той же группе интеллигенции досталось уже не как преподавателям, а литераторам.

Оказалось, что даже детские писатели могут стать опасными. Авторов сказок и стишков для самых маленьких крымчан литературные критики разнесли с той же страстью и непримиримостью, что и в своё время Корнея Чуковского за его «Муху-Цокотуху». Такие сочинения, как «Лошадь дяди Муссы» Аблякима Ильми или «О чём говорят животные» Асана Чергея, как оказалось, «не содержат в себе никаких элементов марксистской идеологии и носят явно национально-шовинистический индивидуалистический характер» (Сейдаметов Д., 1931).

Стремление раздробить писательское братство, не только подавить литературное творчество, но и разжечь между литераторами взаимные конфликты (то есть «дифференцировать» коллектив, на жаргоне обкомовцев) заметно в селекции творческих работников, сортировании их на «плохих» и «хороших» — по степени не таланта, а по признаку преданности партии, конкретно обкому. Понятно, что в арсенале большевистской администрации были не только кнуты, но и пряники, которые при случае раздавались не менее щедро, чем оплеухи. Те, кто находил общий язык с обкомом (или хотя бы стремился к этому), не обязательно получали материальные, ощутимые знаки внимания власти. Поощрение, особенно ценное для начинающих, могло заключаться в нескольких строчках «Красного Крыма» (заметки типа «Над чем работают писатели»); такое совершенно нейтральное упоминание было не просто похлопываньем по плечу, но признание своим, а это значило немало. Такое признание было скорее авансом на будущую деятельность литератора. Его нужно было оправдывать. Среди прочего и потому, что оно никак не гарантировало дальнейшую безопасность¹. Почва для репрессий не только писателей, но и творческой интеллигенции в целом, готовилась уже на новом этапе подавления национальной культуры.

Примечания

1. В одной из поощрительных заметок такого рода приводится список писателей, которых было решено похвалить. В список попали Д. Сейдаметов, Д. Гафаров, Э. Шемьи-заде, З. Джавтобели, Алтанлы (Шейх-заде), И. Кадыров, Д. Аккы и Р. Тынчеров (КК. 26.05.1929). Несколько лет спустя практически все перечисленные уже были репрессированы. Злая судьба пощадила лишь первого из них (кстати, автора многих «критических» разоблачительных статей в той же газете).