4-й бастіонъ

4-й бастіонъ находился на высотѣ, которая до и во время обороны Севастополя называлась Бульварною, такъ какъ на восточномъ скатѣ этой возвышенности находился Большой бульваръ — любимѣйшее мѣсто прогулокъ тогдашней Севастопольской публики.

Французы называли его Bastion du Mât по мачтѣ, на которой мы поднимали сигналы для стрѣльбы и для подачи ихъ на городской наблюдательный пунктъ, находившійся на зданіи библіотеки.

Ко дню высадки бастіонъ далеко не былъ оконченъ, а между тѣмъ, по мѣстнымъ условіямъ своего расположенія, онъ менѣе другихъ могъ оказать сопротивленіе, если бы непріятель штурмовалъ его немедленно по переходѣ на южную сторону.

Только правый фасъ бастіона былъ приспособленъ къ пушечной оборонѣ (14—24-хъ фун. пушекъ-каронадъ). Лѣвый-же фасъ съ флангомъ представлялъ едва замѣтную насыпь со рвомъ глубиною всего 2—4 фута.

На юго-восточномъ мысѣ бульвара до военнаго времени стояла круговая скамья, притѣненная бесѣдкой на подобіе большого зонта или гриба. Отсюда и весь этотъ мысокъ называли «Грибкомъ». — Называли его также и «Мысомъ свободныхъ размышленій».

На «Грибкѣ» была построена батарейка на двѣ 24-хъ фун. пушки-каронады для дѣйствія по Зеленой горѣ и балкамъ по обѣ ея стороны — Лабораторной и Сарандинакиной. За время обороны вооруженіе ея было на много усилено.

Отъ «Грибка» до лѣваго фланга бастіона, вдоль окраины Большого бульвара, былъ устроенъ каменный завалъ для ружейной обороны. Впослѣдствіи здѣсь былъ устроенъ рядъ батарей, получившихъ названіе «Бульварныхъ».

Названныя пушки-каронады были взяты съ корветовъ «Пиладъ» и «Андромаха».

Мѣстность впереди исходящаго угла бастіона ровная, благопріятная непріятелю для веденія подступовъ, а возвышенность Рудольфа къ западу отъ него командовала имъ и представляла хорошую позицію для осадныхъ батарей. Французы оцѣнили всѣ эти условія и, считая бастіонъ ключемъ къ обладанію Севастополемъ, повели на него главную атаку и въ темную пасмурную ночь 27-го сентября заложили на Рудольфовой высотѣ траншею до 200 саж. длины. Появленіе этой траншеи было праздникомъ для Севастопольцевъ, такъ какъ для всѣхъ было ясно, что непріятель не рѣшился идти прямо на штурмъ и намѣренъ построить батареи, чтобъ сбить нашу артиллерію. Такимъ образомъ въ дѣлѣ дальнѣйшаго укрѣпленія Севастополя мы выигрывали еще нѣсколько дней.

Въ Севастополѣ всѣ поздравляли другъ друга съ такимъ событіемъ.

Тотлебенъ тотчасъ приступилъ къ постройкѣ на бастіонахъ новыхъ батарей, чтобы противопоставить атакующему превосходящую его артиллерію. И на 4-мъ бастіонѣ появились батаріи № 22 (Ивашкина) и № 23 (Лазарева). Противъ же англійской траншеи на Зеленой горѣ была построена батарея № 20 (Шихматова), а бульварный завалъ вооруженъ пушками. 5 октября, въ первое бомбардированіе, а слѣдовательно и въ первое состязаніе артиллеріи 4 бастіона съ непріятельской, мы взяли верхъ надъ французской: взорвали у нихъ 2 пороховыхъ погреба и уже къ 11 часамъ утра заставили окончательно замолчать французскія батареи.

И во всю оборону Севастополя Тотлебенъ, до своего пораненія 8-го іюня 1855 года, всякому появленію новой непріятельской батареи тотчасъ же противопоставлялъ новыя батареи съ большимъ количествомъ пушекъ.

Вскорѣ послѣ начала бомбардированія 5-го октября прибылъ на бастіонъ Корниловъ со штабомъ, появляясь въ опасныхъ мѣстахъ, дѣлая указанія и ободряя защитниковъ. Снаряды французскихъ батарей съ Рудольфовой горы и англійскихъ съ Зеленой скрещивались внутри бастіона. Чрезъ него же летѣли и наши снаряды съ двухъ батарей, расположенныхъ позади бастіона.

Въ такомъ адскомъ огнѣ Корниловъ переходилъ съ мѣста на мѣсто. «Смотри, молодцы»! говорилъ онъ матросамъ: «палить хорошенько, не торопиться, безъ суеты, вамъ это дѣло хорошо извѣстно. Не оставлять никому своей пушки, пока можно стоять на ногахъ». Сіялъ Корниловъ свѣточемъ среди мрака, которымъ заволокло бастіонъ въ эту трудную пору. Высоко держалъ онъ голову, видя мощь нашихъ укрѣпленій.

Въ бомбардированіе 6-го октября огонь по бастіону открыли англичане. Французы молчали — они были заняты исправленіемъ своихъ поврежденій, постройкою новыхъ батарей и выводомъ траншеи отъ батареи на Рудольфовой горѣ къ капитали бастіона. Успѣха на сторонѣ англичанъ не было, а къ вечеру ихъ огонь и совсѣмъ ослабѣлъ.

Въ ночь на 7-е октября противъ бастіона нами были устроены камнеметные фугасы и прибавлено на бастіонѣ нѣсколько орудій.

Съ 12-го октября французскіе штуцерные стали поражать прислугу у орудій. Для охраненія ея устроили банкетъ за контръ-эскарпомъ. Впереди бастіона появились наши ложементы. Особенную пользу въ нихъ приносили пластуны подъ командою подполк. Головинскаго.

Съ половины октября началось усиленное веденіе подступовъ къ бастіону. Вмѣстѣ съ этимъ и на усиленіе бастіона было обращено особенное вниманіе: по флангамъ были устроены новыя батареи, а прежнія удлинены.

20-го октября французы открыли по бастіону особенно жестокій огонь. Съ первыхъ же выстрѣловъ французы оказались въ значительномъ надъ нами преимуществѣ. Они били съ короткихъ разстояній изъ 74-хъ орудій, мы отвѣчали изъ 71 орудія, причемъ нѣсколько изъ нихъ дѣйствовали съ дальнихъ разстояній.

Въ этотъ день бастіонъ потерпѣлъ значительныя поврежденія и большую потерю въ людяхъ. Батарея Костомарова была почти уничтожена и брустверъ срытъ.

Опасаясь штурма, наши принялись усиливать бастіонъ искусственными преградами. Войска получили приказаніе, въ случаѣ отступленія съ бастіона, заклепать орудія.

Потеря бастіона въ это время имѣла бы для насъ огромное значеніе, но французы о штурмѣ не помышляли. Съ ихъ стороны это была большая ошибка. И она спасла Севастополь.

Уже къ 21-му октября французы были отъ исходящаго угла бастіона въ 65 саж. Здѣсь они заложили свою 3-ю параллель. Но, вслѣдствіе всегда достигаемаго Тотлебеномъ перевѣса въ артиллерійскомъ огнѣ, французы дальше не могли двинуться ни шагу впередъ. Артиллерія бастіона уничтожала утромъ всѣ ихъ работы, которыя они могли сдѣлать ночью. Но и бастіонъ сильно страдалъ отъ такой близости французской параллели и отъ перекрестнаго огня съ остальныхъ батарей, охватывающее положеніе которыхъ причиняло ему большой вредъ.

Въ день заложенія 3-й параллели французы, прибавивъ орудій на прежнихъ батареяхъ, открыли огонь не только по бастіону, но и по окружающимъ его укрѣпленіямъ. Къ полудню 22-го октября мы принудили къ молчанію четыре непріятельскія батареи, но 23-го огонь непріятельскій былъ такъ силенъ, что, казалось, наступали послѣднія минуты существованія бастіона. Въ гарнизонѣ его было всего шесть ротъ. Дезертиры доносили, что штурмъ неизбѣженъ.

Для отвращенія штурма было предпринято наступленіе на непріятельскія позиціи, слѣдствіемъ чего было Инкерманское сраженіе — 24-го октября.

Послѣ несчастнаго для насъ исхода этого боя, не зная тѣхъ впечатлѣній, какія онъ произвелъ на непріятеля, въ Севастополѣ ожидали, что подъ благопріятнымъ вліяніемъ новой побѣды союзники въ самомъ непродолжительномъ времени будутъ штурмовать 4-й бастіонъ.

Для усиленія его было уже сдѣлано почти все, что можно, были истощены почти всѣ средства, представляемыя искусствомъ. Но все это было недостаточно для обезпеченія его отъ штурма.

Теперь для спасенія Севастополя оставалось только продолжать рѣшительныя наступательныя дѣйствія.

Самымъ выгоднымъ пунктомъ атаки для насъ была въ это время Рудольфова высота, составлявшая лѣвый флангъ французскихъ работъ. Для обезпеченія этой высоты отъ нападенія съ фланга и тыла, французы не приняли никакихъ мѣръ.

Притомъ она была отдѣлена отъ лагернаго ихъ расположенія глубокою Карантинною балкой.

Напротивъ того, для насъ эта высота представляла всѣ выгоды. Движеніе къ ней отъ 6-го бастіона, по отлогостямъ Кладбищенской и Карантинной балокъ, было удобно для всѣхъ родовъ войскъ. По овладѣніи же Рудольфовою горою, можно было надѣяться удержаться на ней, потому что доступы къ этой горѣ обстрѣливались сильнымъ перекрестнымъ огнемъ: слѣва съ 4-го и 3-го бастіоновъ, а справа съ 6-го бастіона и батареи Шемякина.

Короче сказать, уже по одному положенію своему, высота эта должна была принадлежать обороняющемуся, и удивительно, почему на ней не былъ сооруженъ отдѣльный фортъ задолго до осады. Занимая на ней передо-вую позицію, можно было уничтожить всю французскую атаку противъ 4-го бастіона и стать ближе къ сообщеніямъ непріятеля съ Камышевою бухтою. Такимъ образомъ, представлялась возможность вырвать у непріятеля плодъ усилій цѣлаго мѣсяца, послѣ чего ему осталось бы снять осаду, или вести новую атаку противъ высоты Рудольфа, или на другой пунктъ.

Вскорѣ послѣ Инкерманскаго сраженія было предположено атаковать Рудольфову высоту 2½ дивизіями, при 40 полевыхъ орудіяхъ и 1500 штуцерныхъ. Сосредоточивъ эти войска за стѣнкою между 6-мъ и 7-мъ бастіонами, предполагалось двинуть ихъ въ сумерки. Изъ нихъ одна дивизія назначалась для атаки, одна бригада для работъ и одна дивизія въ резервъ. Овладѣвъ высотою, предполагалось въ первую же ночь окопать всѣ орудія и штуцерныхъ и затѣмъ усиленно продолжать работы, для надежнаго укрѣпленія занятой позиціи, пользуясь каждой минутой отсрочки атаки со стороны непріятеля. Резервъ долженъ былъ оставаться въ Кладбищенской балкѣ. При этомъ предстояло бы выдержать бой съ главными силами союзниковъ, но позиція наша была такъ сильна, что можно было разсчитывать на успѣхъ.

Предположеніе это, представлявшее много ручательствъ за успѣхъ и одобренное главнокомандующимъ, къ сожалѣнію, не могло быть приведено въ исполненіе, потому что въ Инкерманскомъ сраженіи большая часть нашихъ полковъ потеряла многихъ командировъ и столько офи-церовъ и нижнихъ чиновъ, что требовалось значительное время для полнаго устройства ихъ.

Видя невозможность приблизиться къ бастіону на поверхности земли подступами, французы пошли къ нему подъ землею двумя минами и рылись тамъ, пока не были подслушаны нашими минерами. 22-го января наши взорвали первый камуфлетъ, а затѣмъ такъ вели свое дѣло, что до конца осады, въ теченіе 7 мѣсяцевъ, французамъ не удалось обрушить бастіонъ. Нравственное же вліяніе борьбы нашихъ минеровъ было такъ велико, что 27 августа, въ день послѣдняго штурма Севастополя, французы и итальянцы, боясь взлетѣть на воздухъ, не посмѣли штурмовать бастіонъ. Но объ этомъ подробнѣе будетъ ниже.

Въ концѣ октября назначено было перемѣнить прислугу, которая, оставаясь съ начала осады безсмѣнно при орудіяхъ, не знала отдыха ни днемъ, ни ночью. Но всѣ люди единодушно объявили, что они ни за что не оставятъ своихъ орудій и рѣшились умереть при нихъ. Таковъ былъ духъ всего гарнизона!

Въ концѣ октября былъ такой случай на 4-мъ бастіонѣ:

Въ 7-мь часовъ вечера нашъ секретъ впереди бастіона взялъ въ плѣнъ французскаго офицера, желавшаго вымѣрить ровъ этого укрѣпленія, и передалъ его на бастіонъ кратчайшимъ путемъ, чрезъ амбразуру. Этотъ случай былъ причиною сильнѣйшей тревоги. Стоявшій у орудія матросъ, замѣтившій въ темнотѣ француза и непредупрежденный сопровождавшими его, сдѣлалъ выстрѣлъ и закричалъ «французы лѣзутъ». Барабанщики ударили тревогу и вся артиллерія 4 бастіона открыла картечный огонь. Тревога эта мгновенно сообщилась на 3-й и 5-й бастіоны и въ скоромъ времени вся оборонительная линія ярко освѣтилась отъ сильнѣйшаго артиллерійскаго и ружейнаго огня.

Въ городѣ уже взвилась сигнальная ракета — знакъ общей тревоги. Всѣ главные начальники были на своихъ постахъ, когда объяснилось дѣло. Тревога эта продолжалась съ ¼ часа и обнаружила непріятелю нашу готовность своевременно открыть огонь въ минуту опасности, силу этого огня и быстроту, съ которою, при штурмѣ 4-го бастіона, этотъ пунктъ могъ быть поддержанъ содѣйствіемъ смежныхъ фланкирующихъ батарей.

Во второе бомбардированіе, 28-го марта, самый сильный огонь, между прочимъ, былъ направленъ и на 4-й бастіонъ. За ночь мы успѣли исправить поврежденія, но 29-го бомбардированіе возобновилось. Было подбито 8 орудій, почти всѣ амбразуры разрушены. Солдаты говорили про бастіонъ, что непріятель разворотилъ его до невозможности исправить. Узнавъ объ этомъ, Нахимовъ прибылъ на бастіонъ. «Что это за срамъ-съ», говорилъ онъ, обращаясь съ неудовольствіемъ къ солдатамъ: «шесть мѣсяцевъ учатъ васъ подъ огнемъ строиться и исправляться, а вы не можете. Пора бы-съ присноровиться, сметку имѣть». — «Будетъ сдѣлано, будетъ сдѣлано!» отвѣчали солдаты, и изъ подъ рукъ ихъ за одну ночь выросли возобновленныя укрѣпленія. При этомъ личный примѣръ В.А. Новосильскаго также воодушевлялъ людей.

Въ началѣ апрѣля для бастіона возникла новая опасность со стороны подступовъ, веденныхъ непріятелемъ противъ редута Шварца по узкой возвышенной площадкѣ между городскимъ оврагомъ и Загородной балкой. Изъ этихъ подступовъ штуцерные непріятеля дѣйствовали въ тылъ лѣваго фаса бастіона и причиняли защитникамъ его большой вредъ. Мы воздвигли систему контръ-апрошей. Суздальцы, волынцы и екатеринбуржцы трудились здѣсь съ Хрущевымъ во главѣ. Контръ-апроши были вооружены мортирами. Непріятель быстро понялъ всю важность этихъ сооруженій и сталъ громить ихъ артиллерійскимъ огнемъ день и ночь, а въ ночь на 20-ое апрѣля предпринялъ энергичное нападеніе, увѣнчавшееся успѣхомъ.

9-ти дневное обладаніе контръ-апрошами стоило намъ убитыми и ранеными 1500 нижнихъ чиновъ, 5 штабъ и 48 оберъ-офицеровъ.

Въ пятое бомбардированіе огонь непріятеля былъ направленъ на лѣвую сторону бастіона.

Для штурма 27-го августа союзники отрядили сюда 5800 человѣкъ. Между тѣмъ, удачное отбитіе штурма отъ 5 бастіона и смежныхъ съ нимъ укрѣпленій имѣло весьма важныя послѣдствія, такъ какъ чрезъ это разрушился планъ атаки. Именно, по взятіи 5 бастіона, французы предполагали дѣйствовать въ тылъ 4. Разсчетъ былъ несомнѣнно вѣрный, но не справились съ нами союзники у 5 бастіона и на штурмъ 4 идти не посмѣли. Ихъ пугало многое, чего въ дѣйствительности не было. Пелисье, напримѣръ, предполагалъ, что всѣ улицы минированы, всѣ дома приспособлены къ оборонѣ и что во второй линіи за бастіономъ находятся сильные форты. Даже въ виду бастіона не показались непріятельскія войска. Такъ онъ былъ имъ грозенъ. А штурмовать его должны были французы и итальянцы.

Плодотворная работа Тотлебена на 4 бастіонѣ ознаменовывается поставкою здѣсь ему памятника.