1.3.2. В поисках свидетельств письменных источников

Всегда интересно проследить путь, который проходит археолог-медиевист в поисках того или иного письменного источника, способного придать особую «историческую окраску» полученной им в ходе раскопок «совокупности материальных свидетельств». Следует признаться, что зачастую это невозможно сделать. И не только потому, что путь сложен и долог, и что исторические и археологические источники «говорят на разных языках», а еще и потому, что между ними порой невозможно установить не только прямую, но даже косвенную связь.

Обратимся к современным исследователям и интерпретаторам результатов прежних исследований Херсона, Мангупа и Солхата, попробуем пройти пройденный ими путь «сближения» археологической иллюстративной составляющей и отобранных ими для этого письменных свидетельств.

Как мы видели, трое исследователей (А.И. Романчук, А.Г. Герцен и М.Г. Крамаровский) солидарны в том, что Херсон, Мангуп и Солхат пострадали в 1395 г. от «нахлынувших» на территорию полуострова войск Тамерлана. Однако каждый из них пытается по-своему обосновать эту дату и предложить свои комментарии к источникам.

А.И. Романчук, как это уже было представлено выше, относит время образования слоя пожара и разрушения в портовом районе Херсона к 1395/96 г., когда на территории полуострова якобы появляется карательная экспедиция Тимура, действовавшая «против феодалов, выступивших на стороне Тохтамыша, в частности против укрепившегося в Крыму Таш-Тимура» [Романчук, 1982 с. 90; 1997, с. 280; 2000, с. 185 и др.]. Но при этом ни в одной из своих многочисленных работ А.И. Романчук не дает обоснования, почему ею выбран именно данный «эпизод» из истории Крыма XIV в. и имел ли он вообще отношение к судьбе Херсона. Не находим мы у А.И. Романчук и какого-либо анализа письменных источников, касающихся событий 1395/96 г. Исследовательница попросту ограничивается «глухой» ссылкой на работу 1973 г. Г.А. Федорова-Давыдова «Общественный строй Золотой Орды», делая к ней в монографии 2000 г. «Очерки истории и археологии византийского Херсона» дополнительное примечание: «Судя по данным раскопок в горных района Юго-Западного Крыма, в этот же период пострадал от пожара Эски-Кермен (см.: Веймарн Е.В. Жилые усадьбы Эски-Керменского городища // АДСВ: Византия и ее провинции. 1982. Вып. 19. С. 73)» [Романчук, 2000, с. 185, прим. 65]. Сразу отметим, что примечание сделано крайне неудачно. Наиболее поздняя из монет, обнаруженных в слое тотального пожара и разрушения Эски-Кермена, относится ко времени правления Никейского императора Феодора II Ласкариса (1254—1258 гг.), а археологический материал из него идентичен находкам из слоя разрушения Херсона в последней четверти XIII в.

Вместе с тем, А.И. Романчук сосредотачивает свое внимание на спорах крымских иерархов конца XIV в. Но при этом делает акцент только на событиях 80—90-х гг. XIV в., лаконично отмечая, что до «80-х гг. XIV в. упоминания о херсонских иерархах редки: февраль 1340 г., сентябрь 1364 г. — участие в заседаниях Синода, 1356 г. — перевод из Ниссы в Херсон епископа Игнатия» [Романчук, 2000, с. 199]. Вероятно, поэтому от ее внимания «ускользает» весьма важный эпизод из церковной истории Херсона XIV в., на который обратил внимание А.Л. Бертье-Делагард [Бертье-Делагард, 1920, с. 37], а вслед за ним и А.Л. Якобсон [Якобсон, 1950, с. 41]. Например, согласно данным Актов Константинопольского патриархата в июле 1365 г., а не в 1356 г., как пишет А.И. Романчук, вместо Кирилла кафедру митрополита Херсона получил Игнатий [Acta 1862, s. 475; Das Register 1981, s. 2499]. В сентябре того же года он находился в Константинополе, где принимал участие в заседаниях собора [Das Register, 1981, s. 2502]. До настоящего времени остается невыясненным вопрос, приступал ли Игнатий вообще к исполнению своих обязанностей иерарха Херсонской митрополии [Байер, 1995, с. 69]. Потому что с октября 1365 г. управление его епархией было передано митрополиту Готии почти на 14 лет (до 1379 г.) [Das Register, 1981, s. 2543].

Выше уже цитировался армянский источник, относящийся непосредственно к событиям военно-политического характера, происходивших на территории полуострова летом 1365 г., но оставшийся вне внимания А.И. Романчук. В нем упоминается и Херсон. Имеется в виду часоц, написанный в городе Крым 23 августа 1365 г., когда «...в пору многонародного волнения, так как вся страна от Керча до Сарукармана (Херсона — В.М.) здесь собралась...» [Саргсян, 2004, с. 153].

Для нас важна отраженная в источнике география происходивших в 1365 г. событий, охвативших весь полуостров — от Керчи на востоке до Херсона на западе. Причем часть населения (армяне и татары?) бежала из Херсона в Солхат в поисках защиты от грабежей и насильственной мобилизации в войско Мамая. Таким образом, есть основание говорить, что война 1365 г. между Кутлуг-Тимуром и Мамаем затронула непосредственно и Херсон. На то, что после упомянутых в армянском источнике событий город опустел («обезлюдел») и переживал тяжелый экономический кризис, косвенно указывают два факта: 1) отсутствие в Херсоне с 1365 по 1379 гг. митрополита; 2) после 60-х гг. XIV в. наступает длительный перерыв поступления в Херсон Джучидских монет (данный период представлен единственной (?) монетой хана Абдуллаха).

Столь редкое созвучие письменных источников в их корреляции с монетами (в том числе и с наиболее младшим номиналом) дает достаточно оснований предполагать, что Херсон в значительной степени мог пострадать летом 1365 г. от орды Мамая. Представленные А.И. Романчук в статье поливные изделия указывают, что события, в результате которых произошло их отложение в культурном слое памятника, не выходят далеко за пределы середины — 60-х гг. XIV в. Не противоречит такому выводу и датировка аналогичных изделий, ставших известными к настоящему времени. Более уверенно об этом можно было бы говорить, обладая полными сведениями о составе стратифицированного массового керамического материала из портовой части города в его сочетании с монетными находками¹.

В отличие от А.И. Романчук, опирающейся в своих суждениях о событиях 1395 г. исключительно на научный авторитет А.Г. Федорова-Давыдова, А.Г. Герцен и М.Г. Крамаровский подошли более основательно к освещению данной темы, дополнительно обратившись не только к конъюнктурным реконструкциям событий, созданным историками XIX—XX вв., но и к свидетельствам письменных источников.

Рис. 7. План-схема Солхата-Крыма (по М.Г. Крамаровскому [1989, рис. 2])

Например, А.Г. Герцен делает краткий экскурс по историографии рассматриваемого им вопроса: «Определению узкой даты нашествия войск Тимура было уделено немало внимания различными авторами. Сопоставляя довольно противоречивые известия арабских летописцев, можно установить, что после взятия Таны в устье Дона в сентябре 1395 г. войско Тимура вторглось на полуостров, захватило город Крым и после 18-дневной осады взяло Кафу (Эскалани). Эти события произошли в конце сентября — первой половине октября 1395 г. Осада и захват Феодоро остались вне поля зрения арабских источников, но это не удивительно, так как центр экономической жизни уже со второй половины XIII в. переместился в восточную часть полуострова. Кафа и Крым (Солхат) были наиболее известными на мусульманском востоке городскими центрами на северном побережье Черного моря, к ним было приковано главное внимание. Однако нашествие Тимура, естественно, должно было захватить и юго-западную часть полуострова, населенную в это время преимущественно христианами. Именно по такому сценарию развивался в 1299 г. рейд орды Ногая, вначале обрушившийся на Солхат, Кафу, Судак, а затем пронесшийся, разоряя все на своем пути, до Сары-Кермена (Херсона). Эдигей, руководивший военными действиями в Крыму, мог уже к концу осени пойти по тому же маршруту. Исходя из исторических ориентиров, трудно определить более узкую дату посещения разоренного города Матфеем» (выделено мной — В.М.) [Герцен, 2003, с. 577].

По ходу историографического экскурса автор делает ряд важных примечаний, призванных глубже раскрыть затронутую тему. К таковым относится и заключение, что «В.Д. Смирнов считал неверными сведения арабских историков о том, что Тимур лично приводил войска в Крым и сражался здесь с Тохтамышем, на самом деле крымской кампанией руководил эмир Эдигей (Идика)» [Герцен, 2003, с. 577, прим. 9].

После прочтения представленного текста создается впечатление, что А.Г. Герцен формально и поверхностно подошел к освещению «крымского похода» Тимура, не замечая, что его исторические построения весьма близко напоминают то, что в свое время писал А.Л. Якобсон. Под «различными авторами», по-видимому, в первую очередь следует понимать работы Ф.К. Бруна, В.Д. Смирнова, А.А. Васильева, А.Ю. Якубовского, М.Г. Сафаргалиаева, Г.А. Федорова-Давыдова, В.Л. Егорова и др. исследователей истории Золотой Орды, а под «арабскими летописцами», оставившими довольно противоречивые известия, — Ибн Дукмака, Ибн ал-Фората, ал-Макризи, Ибн Шохбу ал-Асади и Ибн Хаджара ал-Аскалани. Хотя, как видно из представленного выше текста, А.Г. Герцен отдает предпочтение известному ориенталисту-историку XIX в. В.Д. Смирнову и одному из арабских летописцев — ал-Аскалани.

Более подробно свидетельства арабских авторов рассмотрим несколько ниже, а сейчас только замечу, что на основании их сообщений невозможно столь точно установить хронологию развития событий 1395 г., как это делает А.Г. Герцен². Дело в том, что арабские летописцы, хотя и с некоторыми различиями, просто называют время возвращения посольства во главе с Тулуменом Алишахом ко двору султана Эззахыра: 18 сентября (ал-Макризи), 18 ноября (ал-Форат) и 17 сентября — 16 октября (ал-Асади) 1395 г. [Тизенгаузен, 1884, с. 362, 442, 448; Золотая Орда в источниках Т. 1, 2003, с. 168, 197, 201]. Вполне вероятно, что Тулумен Алишах попал в Крым (Солхат), а затем в Каффу летом 1395 г.³ Но все-таки трудно понять логику хронологических расчетов А.Г. Герцена, т. к. на этом основании невозможно сделать вывод, что именно «в сентябре 1395 г. войско Тимура вторглось на полуостров, захватило город Крым и после 18-дневной осады взяло Кафу». При этом он ссылается на ал-Аскалани, который из всех арабских писателей имел о событиях 1395 г. самые смутные представления, т. к. указывает только год — «797 г. х.» (27 октября 1394 — 15 октября 1395 г.) (об этом см. ниже).

Фраза относительно развития сценария рейда «орды Ногая» 1299 г., «вначале обрушившейся на Солхат, Кафу, Судак, а затем пронесшейся, разоряя все на своем пути (выделено мной — В.М.), до Сары-Кермена», очевидно, более достойна применения в краеведческой научно-популярной брошюре, рассчитанной на непосвященного и эмоционально восприимчивого читателя. Зимний поход 1298/99 г. Ногая в Крым — тема отдельного разговора. А сейчас только отмечу, что мятежный беклярибек Токты не «обрушивался» на Каффу, т. к. всегда покровительствовал генуэзцам. Длительный альянс Ногая с генуэзцами не остался незамеченным для Токты, и после «улаживания» государственных дел (полного подавления и уничтожения «партии» сепаратистов) в октябре 1307 г. он осадил Каффу. Ее защитники (600 генуэзцев и греков) через 8 месяцев (20 мая 1308 г.) вынуждены были, сев на корабли, покинуть подожженный ими город. Вернуться вновь на полуостров генуэзцы смогли только после смерти Токты и воцарения Узбека. А в 1298—1299 гг. генуэзцы были заняты войной с Венецией. Каффа в 1296 г. подвергалась нападению венецианского флота, а не нашествию «орды Ногая» в 1298/99 г. Карательная экспедиция Ногая, предпринятая им в конце 1298 г., проходила в обстановке гражданской войны, начавшейся между ханом Токтой и беклярибеком. Причем сепаратистские устремления Ногая не получили полной поддержки со стороны населения городов Таврики. Это и послужило основной причиной (в качестве повода явилось убийство внука Ногая Актаджи «в Кафе», а на самом деле в Солхате) организации похода для приведения к покорности населения полуострова. Рукн-ад-Дин Бейбарс (умер 4 сентября 1325 г.) — единственный из арабских историков, оставивший нам описание похода Ногая в Таврику. Но он явно не имел ясного представления о географии происходивших в далеком Крыму событий 1298/99 г., называя местом убийства Актаджи Каффу, а не Солхат (Крым)⁴.

К сюжету, связанному с разрушением Солха-та войсками Тимура в 1395 г., М.Г. Крамаровский более подробно обращается в статье «Джучиды и Крым: XIII—XV вв.» [Крамаровский, 2003, с. 506—525]: «Видимо, правление Таш-Тимура продлилось до прихода в Крым отрядов Тимура сразу же после победы на Тереке в 1395 г. (выделено мной — В.М.): Ибн Дукмак и Ибн ал-Форат, заимствовавший свои сведения у Ибн Дукмака, говорят о 18-дневной осаде отрядами Тимура Каффы [Тизенгаузен, 1884, с. 330, 364], а Шериф ад-дин Езди — о сожжении Азова [Тизенгаузен, 1941, с. 180]». Затем исследователь, ссылаясь на работу 1844 г. некоего «В. Малиновского» (на самом деле автором опубликованной в ЗООИД рецензии на книгу польского исследователя А. Пржздецкого был В. Линовский), высказывает предположение: «Весьма вероятно, что наместником Солхата в период тимуровских потрясений был второй сын Кутлубуги Синан (Dominus Sinan, Filius Chotiubei) [Крамаровский, 2003, с. 521]».

Как видим, М.Г. Крамаровский не может определить, кто же на самом деле являлся наместником Солхата «в период тимуровских потрясений» — Таш-Тимур или Синан? Но представленные ранее источники вполне определенно указывают на то, что сын Кутлубуги Синан в 1394 и 1398 гг. выполнял дипломатические миссии, являясь, по-видимому, послом Тохтамыша к Витовту. Чингизида Таш-Тимур-оглана мы встречаем в 1391 г. в составе армии Тохтамыша в «местности Кундурче» [Золотая Орда в источниках Т. 1, 2003, с. 348]. В апреле 1395 г. перед сражением на Тереке среди знатных лиц правого крыла Улуса Джучи упомянут и Таш-Тимур-оглан. При этом ни в одном из сражений не отмечено участие Синана. Таким образом, вопрос о наместнике Солхата в первой половине 90-х гг. XIV в. должен быть решен в пользу Таш-Тимура. Причем именно ему историографическая традиция без каких-либо убедительных доказательств незаслуженно навязывает роль противника Тохтамыша. Это опровергает не только участие Таш-Тимура вместе с Тохтамышем в двух сражениях с Тимуром, но также и специально организованное Тимуром преследование эмиром Османом, отступающих к Днепру Таш-Тимура и Актау.

Затем М.Г. Крамаровский делается лаконичное и точное замечание, что «едва ли не все сведения арабских источников о тимуровском погроме в Крыму восходят к сообщениям египетского посла к Тохтамышу эмира Тулумена Алишаха, согласовавшего было вопрос о не состоявшемся военном союзе против Тимура. Тот же Ибн ал-Форат, после передачи известия о тимуровской кампании в Крыму, очень скупо сообщает, что уже в 1396 г. войска Тохтамыша снова осаждают генуэзскую Каффу» [Крамаровский, 2003, с. 521].

Весь сюжет, посвященный пребыванию войск Тимура в 1395 г. на территории полуострова, М.Г. Крамаровский завершает: «Солхат-Крым, пострадавший еще в тимуровскую кампанию, весь двадцатилетний период властвования Едигея так и не вышел из состояния стагнации (по свидетельству Иоанна де Галонифонтибуса, в начале XV в. (1404 г. — В.М.) большая часть города все еще лежала в развалинах)» [Крамаровский, 2003, с. 522].

Как видим, исследователь не приводит каких-либо доказательств из числа материалов многолетних раскопок памятника, а в собственной интерпретации опирается исключительно на «свидетельства» письменных источников. Например, тот же Иоанн де Галонифонтибус прямо не говорит о том, что причиной запустения Солхата, большая часть которого и в его время «лежала в развалинах», явилось именно нашествие войск Тимура [Иоанн де Галофонтибус, 1980, с. 14].

Если бы М.Г. Крамаровский более внимательно прочитал извлечения из сочинения Шереф-ад-дина Езди «Книга побед», то заметил бы, что после разгрома на Тереке преследуемые эмиром Османом «Баш-Тимур-оглан и Актау бежали и, переправившись через реку Узи, вступили в улус Хурмадая, люди которого были их врагами. Там положение их стало хуже, чем от грабежа и плена, и оттуда туман Актау, ища [спасения] в бегстве, ушел в Рум и поселился на равнине Иераяка, где находится и до сих пор. Повернув от реки Узи, Тимур счастливо направился на русских» [Золотая Орда в источниках Т. 1, 2003, с. 357—358]. Сторожевым отрядом Тимура командовал эмир Осман, который «в местности Манкерман ограбил Бек-Ярык-оглана» [Золотая Орда в источниках Т. 1, 2003, с. 357].

Увлекшись грабежами, преследователи упустили Таш-Тимура и Актау, дав им и их людям возможность переправиться через Днепр. Зная о том, что в Крыму неттумена Актау и Таш-Тимура, эмир Осман пошел на север, а не на юг. Таким образом, в 1395 г. Солхат, как и весь улус, опустел не от мнимого нашествия войск Тимура, а оттого, что вместе с Актау и Таш-Тимуром из Крыма ушло и подвластное им население.

Большинство исследователей, касаясь заключительного этапа войны Тимура с Тохтамышем в 1395/96 гг. и ее последствий для Крыма, обычно ограничивались ссылками на очень близкие по содержанию сообщения «Летописей» Ибн Дукмака, Ибн ал-Фората, ал-Макризи, Ибн Шохбы ал-Асади и Ибн Хаджар ал-Аскалани [Золотая Орда в источниках, 2003, т. I, с. 154, 168, 197, 201, 204]. При этом сами источники крайне редко цитировались. В большинстве случаев сразу предлагалась интерпретация «известных событий». Наиболее полное отражение комплекса разнообразных письменных источников (сообщений арабских и персидских авторов, русских летописей и польских хроник), повествующих о войне 1395 г. между Тохтамышем и Тимуром, ее политических и экономических последствиях для Улуса Джучи, можно найти не у В.Д. Смирнова, которого так любят цитировать исследователи средневекового Крыма, а у А.Ю. Якубовского [Якубовский, 1998, с. 249—296].

В.Д. Смирнов, работая над «Историей Крымского ханства» во второй половине 80-х гг. XIX в., имел в своем распоряжение не только изданный в 1884 г. первый том В.Г. Тизенгаузена, содержащий «извлечения из арабских авторов», но и отдельные фрагменты из сочинений персидских историографов. Причем сам В.Д. Смирнов весьма скептически относился к достоверности сведений, сообщаемых арабскими летописцами о событиях в Орде и допускаемой ими «хронологической путанице, бывшей последствием недостаточности сведений о происходившем в Деште-Кыпчаке и в Крыме...» [Смирнов, 2005, с. 144]. Поэтому, касаясь последствий войны 1395 г., он писал: «Некоторые из арабских историков сообщают при этом, что разбитый Тохтамыш бежал в земли русские, а Тимур-Ленк овладел Крымом, 18 дней осаждал Кафу, взял ее и разорил». Далее исследователь, со ссылкой на Ф.К. Бруна, заключает: «Но они ошибаются в этом случае: предание о том, что Тимур-Ленк, сражаясь с Тохтамышем, лично проникал в Крым, признано теперь неверным» (выделено мной — В.М.) [Брун, 1879—1880, I, с. 232]. Возможность ошибки со стороны арабов по части сведений о судьбе Тохтамыша явствует из самого разночтения их между собой. Ибн-Хальдун, например, прямо сознается, что «затихли известия о нем (о Тимур-Ленке) на некоторое время, но потом, в 797 = 1394—1395 году пришло известие, что султан Тимур одержал победу над Тохтамышем, убил его и завладел всеми землями его»; тогда как положительно известно, что Тохтамыш окончательно был поражен в 1399 году... У другого араба, ал-Аскалани, вышел такой курьез: в 798 = 1395—1396 году, говорит он, «был убит тюрк Токтамыш-хан, владетель земли Дештской, после поражения его Ленком; убил его один из татарских эмиров, по имени Темир-Кутлу», а в следующем, 799 = 1396—1397 г., будто бы «произошло великое сражение между (убитым-то) Тохтамыш-ханом, владетелем земли Дештской и между генуэзскими франками» [Смирнов, 2005, с. 143].

В.Д. Смирнов, по-видимому, был первым, кто привлек и свидетельства османских историков, также повествующих о событиях 1395/96 гг. Особую популярность среди исследователей средневекового Крыма (см., например, работы А.Л. Якобсона и А.Г. Герцена) получил турецкий историк середины XVII в. Печеви. Ссылаясь на Алты-Пармака и «вторично коснувшись вторжения Тимура во владения татарские», Печеви повествует так: «Урус-хан стал было ханом; но против него выступил Тохтамыш-хан. Тот был прогнан и, нашел прибежище у Тимур-Ленка, был причиною нашествия Тимура на Дэшт и-Кыпчак. Два или три раза он приходил с несметными войсками в Дэшт и Крым и эти населенные владения, попранные копытами скотов грабительского войска татарского, сравнялись с землею...» (выделено мной — В.М.) [Смирнов, 2005, с. 150]. Как видим, Печеви в своем сообщении необычайно лаконичен и ничего нового и конкретного, кроме дополнительной эмоциональной нагрузки, не дает. В основе знаний Алты-Пармака о войнах между Тохтамышем и Тимуром явно лежат сведения арабских летописцев.

Но вместо дальнейшего цитирования рассуждений классика исторической науки предлагаю обратиться к самим источникам, чтобы дать возможность читателю составить собственное мнение о характере и степени достоверности их повествования.

Например, в летописи Ибн Дукмака, озаглавленной «Драгоценная жемчужина в жизнеописании халифов и султанов» [Тизенгаузен, 1884, с. 315; Золотая Орда в источниках, Т. 1, 2003, с. 150], события войны между Тимуром и Тохтамышем в 1395 г. освещены следующим образом: «В 797 году [27 октября 1394 — 15 октября 1395 гг.] произошло сражение между Тимурленком и Тохтамышханом; окончилось оно поражением Тохтамышхана, который после поражения своего бежал в землю Русских; все [это произошло] во время пребывания [в Типчаке] гонца султана [Египетского] Эльмелик-Эззахыра, т. е. эмира Тулумен-Алишаха. Услышав о поражении [Тохтамыша], он уехал из Сарая и прибыл [сперва] в Крым [т. е. Солгат], потом в Кафу, владетель которой не позволил ему отправиться [в Египет] до тех пор, пока не взял с него 50 000 дирхемов. Тогда он разрешил ему [отъезд] и отправил его да ходжу Измаила, и бывших с ними двух лиц в Самсум. Здесь они оставались до тех пор, пока подтвердились у них известия о том, что Тимурленк овладел Крымом, 18 дней осаждал Кафу, взял и ограбил ее. В это время прибыли упомянутые лица в Египетские земли и рассказали об этом [султану]» (выделено мной — В.М.) [Тизенгаузен, 1884, с. 329—330; Золотая Орда в источниках Т. 1, 2003, с. 154].

У Ибн ал-Фората (1334/35 — 1404/5 гг.) в «Летописи царств и царей» [Тизенгаузен, 1884, с. 351; олотая Орда в источниках Т. 1, 2003, с. 164], содержащей сведения за 1107—1397 гг., читаем: «В четверг, 23 джумадиэльэввеля 796 года [26 марта 1394 г.] прибыли в Дамаск богохранимый послы Тохтамышхана, вступившего на престол Узбек хана в странах Кипчакских. Султан Эззахыр пригласил их к себе и они поднесли ему привет и послание его [Тохтамыша], содержавшее просьбу, чтобы султан и он были одной рукою на мятежника-злодея Тимурленка.

В субботу, 2 дзульхиддже 797 года [18 ноября 1395 г.] явился к высочайшему двору эмир Тулумен Алишах, который ездил послом к царю Тохтамыш-хану, вместе с ходжей Медждеддином Исмаилом. Он сообщил султану Эззахыру, что был у Тохтамыш-хана и что он обещал ему всего лучшего. В это самое время пришло известие, что Тимурленк идет на него [Тохтамыша]. Тогда он [Тохтамыш] отправился [в поход] и двинулся со своими войсками, [но] ему изменил один из его приближенных и перешел к Тимурленку. Затем они встретились и бились три дня. Тохтамыш был разбит и бежал в земли Русских. Во все это время Тулу[мен] находился в Сарае. Когда пришло известие о поражении [Тохтамыша], то он [Тулумен] уехал и направился в Крым, а оттуда в Кафу. Владетель ее [Кафы] не разрешил проезда ему и бывшим с ним, но он [Тулумен] дал ему 50 000 дирхемов, и он [владетель Кафы] дозволил ему [уехать]. Тогда он [Тулумен], ходжа Исмаил и бывшие с ним переправились в Самсуни пробыли в Самсуне до тех пор, когда пришли известия, что Тимурленк овладел Крымом, осаждал Кафу 18 дней, взял ее и разорил. Затем эмир Тулу[мен], ходжа Исмаил и бывшие с ними явились к высочайшему двору и сообщили об этом.

В субботу, 16 джумадиэлахыра 799 года [17 марта 1397 г.] к высочайшему двору, в Мыср богохранимый, пришло известие, что кан Тохтамышхан, государь стран "Северные степи" сидевший на престоле Беркехана в землях Кипчакских, собрал войска и пошел на владетеля города Кафы, лежащей на берегу Крыма [и] принадлежащей Генуэзским Франкам, что между ними произошло сражение и что кан Тохтамышхан приступил к осаде ее» (выделено мной — В.М.) [Тизенгаузен, 1884, с. 363—364; Золотая Орда в источниках Т. 1, 2003, с. 168].

Близкую, но более краткую версию излагает и Абулаббас Ахмед Таки ад-Дин ал-Макризи (родился в 766 г. х. [28 сентября 1364 — 17 сентября 1365 гг.], а умер в 845 г. х. [22 мая 1441 — 11 мая 1442 гг.]) в «Книге путей для познания династий царских» [Тизенгаузен, 1884, с. 417; Золотая Орда в источниках, Т. 1, 2003, с. 190]: «В субботу, 2 дзульхидджа 797 г. [18 сентября 1395 г.], прибыл эмир Тулумен Алишах, ездивший к Тохтамышхану, [и сообщил], что после того, как он согласился с ним [Тохтамышем] воевать против Тимура, Тимур выступил в поход против него [Тохтамыша], что последний пошел на него и бился с ним 3 дня, но был разбит Тимуром и ушел в землю Русских. Тогда Тулумен выехал из Сарая в Крым и отправился в Кафу, правитель которой захватил его, чтобы этим снискать расположение Тимура [и держал его у себя], пока не взял с него 50 000 дирхемов. Тимур же занял Крым и Кафу и разорил ее» (выделено мной — В.М.) [Тизенгаузен, 1884, с. 442; Золотая Орда в источниках Т. 1, 2003, с. 197].

Менее всех последователен и противоречив в своем сообщении («Извещение неразумных о детях века») Ибн Хаджар ал-Аскалани (23 февраля 1374 — 22 февраля 1449 гг.) [Тизенгаузен, 1884, с. 449; Золотая Орда в источниках Т. 1, 2003, с. 203]: «В 797 году [27 октября 1394 — 15 октября 1395 гг.] между Тохтамышханом и Тимурленком произошли сражения, в которых победа осталась за Тимурленком. Он отправил сына своего в Гилян и овладел им. Тохтамышхан бежал в землю русских. Потом он [Тимур] направился в Крым и овладел им, затем в Кафу, которую он также взял и разорил. Прибыли [в Египет] с этим известием послы Эльмелик-Эззахыра, которых он посылал к Тохтамышхану в дзульхиддже; старший из них назывался Тулу. Они сообщили, что Тохтамышхан напал на Ленка вскоре после ухода от него, что часть приверженцев Тохтамыша покинула его, что он был разбит, что Тулу бежал [сначала] в Сарай, потом направился в Крым, а затем в Кафу и [оттуда] в Самсун, и что до них дошло известие, что Ленк овладел Крымом, обложил Кафу, осадил ее и завладел ею. Тулу же употребил все средства, чтобы прибыть в Каир.

В этом же году произошло сражение между Тохтамышем и Тимурленком; битва продолжалась три дня. Потом Тохтамыш был разбит и ушел в землю Русских. Тимурленк [же] овладел Крымом, 18 дней осаждал Кафу, потом занял и разорил ее.

Об умерших в 798 г. [16 октября 1395 — 4 октября 1396 гг.]. В этом (?) году был убит Тюрк Тохтамышхан, владетель земли Дештской после поражения его Ленком. Убил его один из Татарских эмиров по имени Темиркутлу.

В 799 г. [5 октября 1396 — 23 сентября 1397 гг.] произошло великое сражение между Тохтамышханом, владетелем земли Дештской, и между Генуэзскими Франками» (выделено мной — В.М.) [Тизенгаузен, 1884, с. 204; Золотая Орда в источниках Т. 1, 2003, с. 204].

Несколько иначе об этом сказано в летописи «Извещения по истории людей ислама» главного кадия Дамаска Ибн Шохбы ал-Асади (1377 — 1446—1448 гг.) [Тизенгаузен, 1884, с. 443; Золотая Орда в источниках, Т. 1, 2003, с. 200], который вовсе не упоминает о захвате и разорении Каффы войсками Тимура: «В дзуль-хиддже 797 года [17 сентября — 16 октября 1395 г.] прибыл в Египет Эмир Тулумен Алишах, ездивший к царю Тохтамышхану. Он сообщил султану, что виделся с Тохтамышем, и что последний обещал ему всего лучшего; в это самое время дошло до него [Тохтамыша] известие, что Тимурленк идет на него, и он [Тохтамыш], сев на коня, двинулся в поход со своими войсками, но один из эмиров его изменил ему и ушел к Тимурленку. Потом они встретились и бились три дня. Тохтамышхан был разбит и бежал в земли Русских. Все это время Тулу[мен] находился в Сарае, но когда до него дошло известие о поражении [Тохтамыша], то он отправился [сперва] в Крым, а потом в разные стороны, пока до него не дошло известие, что Тимурленк овладел Крымом. Тогда Тулу[мен] направился в Египет и сообщил об этом [султану]» [Тизенгаузен, 1884, с. 448; Золотая Орда в источниках Т. 1, 2003, с. 201].

Все арабские источники явно следуют в русле единого протографа, которым являлось, вероятнее всего, официальное сообщение о посольстве эмира Тулумена Алишаха, отправленного египетским султаном Эльмелик-Эззахыром к Тохтамышу для обсуждения совместных действий против Тимура. При всей подкупающей эпиграфической лаконичности и «конкретике фактов», данная версия содержит откровенно тенденциозные и ошибочные сведения об осаде и разорении Тимуром золотоордынского Крыма (Солхата) и генуэзской Каффы (Ибн ал-Форат, ал-Макризи, Ибн Хаджар ал-Аскалани). Весьма симптоматично, что они не подтверждаются как латинскими и армянскими документами того времени, так и данными археологических исследований этих городов. Ни сам Тулумен Алишах, ни сопровождавшие его лица не были свидетелями захвата Тимуром Крыма, осады и разорения Каффы, т. е. их сообщения основываются только на «полученных известиях» — слухах.

Еще более настораживает и вызывает недоверие к свидетельствам арабских летописцев (Ибн-Дукмака, Ибн ал-Фората, ал-Макризи) сообщение о баснословной взятке в 50 000 дирхемов, якобы данной Тулуменом Алишахом «владетелю Кафы». Очевидно, что о получении такой суммы «за проезд» египетского посольства не подозревал и сам консул Каффы 1395 г. Элиано Чентурионе (Eliano Centurione) [Balard, 1978, p. 903].

Иначе представляют ход событий и последствия войны между Тимуром и Тохтамышем в 1395/96 гг. писатели, близкие к правителю Самарканда. Так, в сочинении «Чудеса преодоления в судьбах Тимура» у Ибн Арабшаха (1388—1450 гг.) [Тизенгаузен, 1884, с. 455; Золотая Орда в источниках Т. 1, 2003, с. 205], посещавшего в свое время и Крым (Солхат), в рассказе о перипетиях кампании 1395 г. кратко отмечено, что «передовые войска его [Тимура] дошли до Азака, и он разрушил Сарай, Сарайчук, Хаджитархан и [все] эти края...» (выделено мной — В.М.) [Золотая Орда в источниках Т. 1, 2003, с. 211].

Получивший известность благодаря своей пышной риторике (из-за чего Тимур забраковал его труд), Гийасаддин 'Али в сочинении «Дневник похода Тимура в Индию» удивительно лаконично описывает события 1395/96 г.: «Последовал приказ отправиться на границы Дашт и Кипчака и в другие области Туктамыш-хана от Сарая и Астрахани до Крыма и земель франков. И [вся] эта беспредельная страна была очищена от сопротивления противников [его величества] и освобождена от смуты [его] недругов» [Гийасаддин 'Али, 1958, с. 57]. На основании сообщения данного автора невозможно прийти к заключению, что Тимуром были завоеваны Крымский улус и земли франков.

Более подробно действия войск Тимура в 1395/96 гг. на территории Золотой Орды описаны в сочинении персидского автора Низам-ад-дина Шами в «Книге побед», который в 1401/2 г. по личному поручению Тимура приступил к составлению истории его царствования (подробнее об авторе и истории написания его книги см. [Золотая Орда в источниках Т. 1, 2003, прим, на с. 307]): «Преследуя правое крыло войска врагов в сторону реки Узи, Тимур снова повел войско в набег (илгар) и, дойдя до реки Манкерман в стороне реки Узи, разграбил область Бек-Ярыка и все хозяйство их, кроме немногих, которые спаслись. Таш-Тимур-оглан и Атаку (Актау — В.М.) ушли в сторону врага и достигли местности Уйматай. Повернув обратно от реки Узи, войско, которому повинуется мир, настигло Бек-Ярыка и, прижав к реке Тан, стеснило и обессилило его... Мирза Мираншах, сделав набег на врагов, вернулся со стороны Азака. Тимур, дойдя до крепости Азак, взял всю ту область и сжег их дома. Выделив мусульман тех областей, он отпустил их, а неверных тех областей всех предал смерти...» (выделено мной — В.М.) [Золотая Орда в источниках Т. 1, 2003, с. 307].

Еще один персидский автор Шериф-ал-дин Йезди (умер в 1454 г.) в своем сочинении, также названном «Зафар-наме» («Книга побед» — закончена в 1424/25 г. в Ширазе) (более подробно об авторе и его книге см. [Золотая Орда в источниках Т. 1, 2003, прим. на с. 367]) наиболее детально описывает западный поход Тимура в Дешт и-Кипчак после разгрома Тохтамыша в 1395 г.: «Направляясь против правого крыла улуса Джучихана, он двинулся в ту беспредельную степь к реке Узи и в сторожевой отряд назначил эмира Османа, который, взяв проводников, отважно отправился в путь. Дойдя до реки Узи, он в местности Манкерман ограбил Бек-Ярык-оглана и некоторых из находившихся там людей улуса узбекского и большую часть их покорил, так что лишь немногие и то с одной лошадью смогли спастись. Баш-Тимур-оглан (Таш-Тимур-оглан — В.М.) и Актау бежали и, переправившись через реку Узи, вступили в улус Хурмадая, люди которого были их врагами. Там положение их стало хуже, чем от грабежа и плена, и оттуда туман Актау, ища [спасения] в бегстве, ушел в Рум и поселился на равнине Иераяка (Исакчи или Добруджи? — В.М.) где находится и до сих пор. Повернув от реки Узи, Тимур счастливо направился на русских. Подобные небосводу войска на берегу реки Тана еще раз окружили Бек-Ярыка; спереди у него оказалась река-кровопийца, сзади отважное войско. Дойдя до Карасу (г. Елец — В.М.), одного из городов русских, они разграбили весь город внутри и снаружи. Бек-Ярык-оглан дошел до полного изнеможения и бессилия... Мирза Мираншах, Джеганшах-бахадур и другие эмиры — темники и тысячники повернули назад, со своими воинами вторично произвели набег на правое крыло Джучиева улуса и, придя туда, уничтожили Бек-ходжу и других эмиров со всем улусом онкол [правой руки], убивая, забирая в плен и разоряя. Города Сарай и Урусчук они также ограбили и весь улус и области подчинили своей власти... Тимур двинулся на Москву, которая также один из городов русских. Прибыв туда, победоносное войско [его] также опустошило всю ту область, вне города, разбило и уничтожило всех эмиров тамошних... Могущественный Тимур, взяв проводника, отправился оттуда в Бальчимкин. Когда он достиг крепости Азака, мирза Мираншах с бывшим при нем войском, пройдя по берегу реки Тан и ограбив неприятеля, присоединился там к царственному поезду. Последовал обязательный приказ, чтобы в Азаке мусульман отделили от прочих общин и отпустили, а всех неверных предали мечу джихада и, ограбив дома их, сожгли... Победоносное знамя выступило оттуда [из Азака] и двинулось к Кубани. Черкесы сожгли луга, которые находятся между Азаком и Кубанью...» [Золотая Орда в источниках Т. 1, 2003, с. 357—359].

Как видим, две представленные в письменных источниках версии похода Тимура, принципиально отличаются. В «египетской» версии после бегства посольства из Сарая фигурируют два крупнейших города, расположенных на территории полуострова, — Крым (Солхат) и Каффа, якобы захваченные и разграбленные войсками эмира за «18 дней». В то же время, в «самаркандской», наиболее близкой к Тимуру версии, «крымская» часть «похода» вообще не упоминается. Отмечено лишь движение войск эмира Османа, посланного в погоню за Таш-Тимур-огланом и Актау, до реки Узи, т. е. Днепра. Случайно ли это различие?

До настоящего времени, путем искусственного и не достаточно критичного объединения обеих существующих версий, выстраивалась «реконструкция всего похода» 1395/96 гг. Тимура в юго-западных владениях Золотой Орды. Вероятнее всего, «египетская» версия была создана, чтобы оправдать перед общественным мнением дипломатические неудачи Тулумена Алишаха и его спутников, поспешность бегства из городов Крыма (Солхата) и Каффы, а также понесенные затраты (но не в 50 000 дирхемов), которые можно было объяснить только непосредственной «близостью смертельной опасности» со стороны войск Тимура. Вместе с тем, совершенно очевидно, что историографы Тимура, описывая его поход и прекрасно зная о Крымском улусе Золотой Орды, не могли упустить из виду пребывание хотя бы части войска на полуострове, захват и разорение его столицы Крыма (Солхата) и еще одного крупнейшего города Причерноморья — генуэзской Каффы. Тем более что об этом «эпизоде», как было отмечено выше, красноречиво умалчивают армянские и латинские письменные источники.

К тому же, несмотря на многолетние археологические исследования, ни на одном из памятников средневекового Крыма до сих пор так и не был обнаружен хотя бы один закрытый комплекс конца XIV в.(1395 г.). Поэтому утверждения А.И. Романчук, А.Г. Герцена и М.Г. Крамаровского о том, что якобы в 1395 г. войсками Тимура (или его «креатуры» Идигея) оказались разрушены Херсон, Мангуп и Солхат-Крым, основаны на старой историографической традиции, а не на археологических материалах и комплексном изучении нарративных источников. После 1391 г. называть Идигу креатурой Тимура некорректно, т. к. Идигу вместе с Кутлук-Тимуром под предлогом «сбора своего народа» покинули ставку эмира на р. Кундурче и более к нему не возвращались. Сведения о них отсутствуют в источниках до 1397/98 г., когда Кутлук-Тимур и Идигу вступают в открытую борьбу с Тохтамышем за власть в Орде.

Таким образом, «крымский поход» Тимура в 1395 г. является вымыслом историографов египетского султана. Столь же бездоказательны «сообщения» арабских летописцев об осадах и походах Идигу и Тохтамыша на Каффу в 1396—1397 гг. Странно, но почему-то жители генуэзской фактории так и не заметили бурных военно-политических событий, якобы происходивших непосредственно под их стенами, когда город на протяжении трех лет (1395—1397 гг.) «подвергался осадам», а один раз (в 1395 г.) даже был «захвачен» и «разорен».

* * *

В завершение, вероятно, следует специально акцентировать внимание на ряде важнейших моментов в политических событиях, происходивших в Северном и Северо-Западном Причерноморье во второй половине XIV в., и их последствиях, нашедших отражение как в разнохарактерных источниках того времени, так и в историографии.

1. В начале 50-х гг. XIV в. (1352/53 гг.?) для усиления власти Орды на западных границах Джанибек направляет в междуречье Дуная и Днепра своего беглербека Кутлубугу, приступившего к строительству столицы улуса — Шехр ал-Джедида = Янгишехра (городище Старый Орхей). На этой территории также располагаются кочевья еще двух орд, Темирбега и Хаджибега, являвшиеся, если доверять сообщению поздней летописи, «братьями» Кутлубуги. После смерти Бердибека в 1359 г. в Орде начался период внутреннего хаоса и феодальных междоусобиц 60—70-х гг. XIV в., в которых Кутлубуга, Хаджибег и Темирбег не принимали активного участия, т. к. были заняты борьбой с набирающими силу Молдавским и Русско-Литовским княжествами.

Поводом для вооруженного конфликта между Литовско-Русским государством (князем Ольгердом) и Кутлубугой явилось изгнание из Киева в 1361/62 г. ставленника Орды князя Федора, а из других мест (Подолья) баскаков, что привело к переходу под временный протекторат Литвы обширных территорий Юго-Западной Руси, дававших ранее «выход в Орду». Соединение войск трех орд западного улуса (Кутлубуги, Хаджибега и Темирбега) произошло у Синих Вод на пограничной территории (рис. 2), где располагалось золотоордынское поселение. Целью планировавшегося похода татар, видимо, являлся Киев как административно-политический центр региона. Ольгерд нанес упреждающий удар и выиграл сражение. Затем он предпринял рейд к устью Днепра («Белобережью»), разоряя зимники и стойбища орды Хаджибега. В то же время (?) орда Темирбега переправляется через Дунай и расселяется в степной части Добруджи. Причины этого переселения до конца не выяснены. Было ли это вызвано временным вытеснением татар в 1363 г. из междуречья Днепра и Южного Буга на запад (орды Хаджибега), что привело к сокращению пастбищ, или существовали другие причины (например, ссора с Кутлубугой и Хаджибегом?), неизвестно. Однако с 1363 по 1380 гг.(?) орда Темирбега кочевала в Добрудже на территории, находившейся под юрисдикцией короля Венгрии.

Участие Кутлуг-Тимура в столкновении с Ольгердом источниками не отмечено. Наоборот, вести о разгроме татар на Синей Воде и продвижении войск Ольгерда к «Белобережью», достигнув Крыма, вызвали панику в Солхате, который к тому времени не был укреплен. Поэтому, получив тревожное сообщение, жители столицы Крымского улуса по приказу ордынского наместника Кутлуг-Тимура начали возводить по периметру города фортификационные сооружения в виде рва и вала.

В результате победы 1363 г. Литве удается закрепиться на границе со степью, восстанавливая старые и возводя новые укрепления. Во время конфликта между Кутлубугой и Ольгердом Мамай с ханом Абдуллахом, видимо, находился в Поволжье, куда они отправились из Азака в 1362 г. и были заняты борьбой за сарайский престол. Появление орды Мамая в Среднем Подненровье, вероятно, относится только к концу 1363 г. Этим может объясняться возможность длительного рейда, проведенного Ольгердом в район «Белобережья» после сражения на Синей Воде. Местом своей ставки Мамай выбирает расположенное на левом берегу Днепра урочище Улу-Улуг (Кучугурское городище), где им основывается город Орду (рис. 2). Здесь, начиная с 1364 г., производится чеканка монет марионеточного (мамаевского) хана Абдуллаха.

Рис. 8. Крым в 1362—1365 гг.

Появление орды Мамая в Среднем Подненровье меняет соотношение политических сил в регионе. Кутлубуга признает сюзеренитет Абдуллаха и в Шехр ал-Джедиде (Янгишехре), в том же 1364 г. выпускаются монеты с его именем. К этому времени, по всей видимости, происходит урегулирование конфликта между ордынским наместником Кутлубугой и Ольгердом. На это может указывать выпуск в Киеве (с 1364 г.) монет с монгольской «плетенкой» (так называемый «узел счастья»). Компромисс между противоборствующими сторонами, вероятнее всего, основывался на том, что ордынцы не посылали в Подолье своих баскаков для сбора дани, а ее выдачу осуществляла местная администрация («атаманы») по распоряжению правящих князей. Об этом недвусмысленно свидетельствует грамота подольского князя Александра Кориятовича 1375 г., предписывающая неукоснительно давать дань («выход») в Орду серебром, как это было ранее (1364 г.?) при его брате Юрии Кориятовиче. После установления новой системы даннических отношений каких-либо столкновений между татарскими ордами Кутлубуги и Хаджибега с Ольгердом в источниках не упоминается.

В 1374 г. молдавский престол занял подольский князь Юрий Кориятович, который пришел с «литовской» дружиной. Этот год был необычайно засушливым. Наступившая к концу лета (?) бескормица вынудила орду Темирбега переправиться на левый берег Дуная и кочевать вверх по течению в междуречье Прута и Серета. Продвижение его орды в северном направлении побудило Юрия Кориятовича выступить против Темирбега. Данное событие нашло краткое отражение в русско-литовской летописи, где под 1374 г. сказано: «Того же лета в сенине (осенью — В.М.) ходила Литва на татарове, на Темеря и быжешь межи их бой» [ПРСЛ, VIII, стб. 106].

2. К 1365 г. Мамаю удалось включить в состав своих владений обширные территории, располагавшиеся между Дунаем и Волгой. Монеты с именем Абдуллаха чеканились в Азаке, Орду и Шехр ал-Джедиде. Но в то же время, судя по всему, монетный двор Солхата (Крыма) практически бездействовал. Вероятно, это является косвенным свидетельством конфронтации, возникшей между наместником Крымского улуса Кутлуг-Тимуром и Мамаем. Армянский источник (от 23 августа 1365 г.) делает данное предположение вполне возможным. Наиболее вероятной причиной конфликта между Мамаем и Кутлуг-Тимуром можно считать попытку наместника Крымского улуса выдвинуть своего претендента на ханский престол в Орде.

К лету 1365 г. между генуэзской Каффой и золотоордынским Солхатом возникла политическая напряженность в отношениях, которая переросла в военные столкновения. Кутлуг-Тимур попытался блокировать Каффу со стороны суши. В ответ на это генуэзцы 19 июля высаживаются в порту Солдайи и овладевают городом, учинив в нем погромы мусульман и иудеев. Воспользовавшись благоприятной ситуацией, в конфликт между Солхатом и Каффой вмешивается Мамай. Прошло немногим более месяца, и его войско появляется на полуострове, избрав местом ханской ставки не Крым-Солхат, а Карасу (Карасу-Базар) (рис. 8). В окружении Мамая оказывается младший брат Кутлуг-Тимура Сарыака («Сарайка» в русских источниках). Кутлуг-Тимур вынужден был бежать вместе со своим гаремом (?). Это событие, вероятнее всего, относится к августу 1365 г., что нашло отражение как минимум в трех кладовых комплексах (Нейзацком, Симферопольском и Алуштинском), маркирующих маршрут бегства (рис. 8). После победы над Кутлуг-Тимуром Мамай утверждает в должности наместника Крымского улуса своего сторонника Ага-Мухаммада.

Таким образом, после подчинения Крымского улуса, где располагались богатые генуэзские фактории, 1365 г. является пиком военно-политических успехов Мамая в Северном и Северо-Западном Причерноморье. Теперь в состав подчиненных ему территорий входят земли, принадлежавшие ранее Улусу Джучи, от Дуная на западе до Волги на востоке. Это позволяет Мамаю существенно пополнить численность своего войска. Только из Солхата, в результате проведенного оргнабора, он уводит вместе с обозом 2000 мужчин.

Однако уже в 1367 г. Кутлубуга и Хаджибег разрывают с Мамаем (формально с Абдуллахом) отношения. Причины разрыва остаются не выясненными. Имеющиеся источники позволяют отметить только его последствия. Хаджибег в 1367 г. получает ярлык от сарайского хана Пулад-Тимура. В это же время в Шехре ал-Джедит и еще в одном золотоордынском городе, наименование которого до сих пор остается неизвестным (географически он расположен в районе современных Костешт, примерно в 60 км к югу от Старого Орхея), начинается выпуск анонимных пулов без имени хана Абдуллаха, но с арабским титулом «эмир» и нечитаемыми именами правителей. Вероятно, Кутлубуга и Хаджибег, номинально признав сюзеренитет столичного хана Пулад-Тимура, организовывают выпуск от своего имени медных монет, обращавшихся на ограниченной территории. По-видимому, с 1367 г. и до момента разгрома Мамая на Куликовом поле (8 сентября 1380 г.) Кутлубуга и Хаджибег находились в оппозиции к Мамаю, что, как показывают источники 80-х гг. XIV в., не осталось незамеченным Тохтамышем.

Рис. 9. Главные ворота Мангупа-Феодоро (Рисунок середины XIX в. М. Вебеля, по [Мальгина, 2006, № 248])

В следующий раз на полуострове Мамай появляется только осенью 1374 г., когда в его орде начинается эпидемия и эпизоотия из-за необычайно сильной засухи. Массария Каффы демонстрирует многочисленные расходы на прием послов Мамая: дарит подарки и проводит обеды в их честь и по случаю пребывания в «Орде» представителей Генуи. Но, несмотря на внешнюю толерантность татаро-генуэзских отношений, Мамай уже в следующем (1375?) году отбирает у генуэзцев захваченные ими летом 1365 г. 18 селений округи Солдайи и те пункты Готии, где они к тому времени учредили свои консульства (Лусту, Партенит, Гурзувий, Ялиту). Таким образом, за генуэзцами в 1375 г. из всех новых территориальных приобретений остается только город Солдайя, а ее сельская округа и прибрежная Готия оказались вновь возвращены под юрисдикцию наместника Солхата (Ага-Мухаммада). На этот раз военного столкновения между татарами и генуэзцами не произошло, а конфликтная ситуация была разрешена мирным путем.

3. Поражение и гибель Мамая, подчинение Крымского улуса Золотой орды Тохтамышу позволяют генуэзцам заключить с татарами два практически идентичных договора (от 28 ноября 1380 г. и 23 февраля 1381 г.), согласно которым к Коммуне Генуи переходят 18 селений округи Солдайи и «казалии Готии». Но после столь блестящих дипломатических успехов генуэзцев отношения между Солхатом и Каффой стремительно ухудшаются, что приводит к состоянию вооруженного конфликта в 1385—1386 гг. Инцидент оказался исчерпан только 12 августа 1387 г. подписанием нового договора. По нему ордынская администрация в лице наместника Солхата Кутлубуги должна была признать все территориальные приобретения лигурийцев, подтвердить обязательства чеканки качественных монет, и в этом случае между сторонами устанавливался «вечный мир». Следует отметить, что, действительно, до 1434 г. Солхату и Каффе удается избегать прямых военных столкновений.

4. Серия неудачных военных столкновений Тохтамыша с Тимуром (1387—1395 гг.) поставили Улус Джучи на грань катастрофы. Долгое время господствовавшая в историографии версия о походе войск Тимура в 1395 г. в Крым и о разгроме им важнейших городских центров полуострова (Солхата, Каффы, Феодоро и Херсона) основывалась исключительно на «слухах» и «известиях», доставленных дипломатической миссией Тулумена Алишаха ко двору египетского султана. Она не подтверждается независимыми персидскими источниками, а также какими-либо документами местного (крымского) происхождения. Кроме того, именно на территории этих средневековых городов, несмотря на многолетние археологические исследования, не выявлены закрытые комплексы 1395 г. Столь же бездоказательны фигурирующие в историографии «походы» Идигу и Тохтамыша на Каффу и «сражения с генуэзскими франками» 1396—1397 гг. Еще более сомнительна военная акция Идигу на территории полуострова в 1399 г., т. к. она не имеет каких-либо подтверждений в источниках.

Тохтамышу удалось временно восстановить свою власть в Орде и формально сохранить единство государства после поражения на Тереке в 1395 г. Однако уже в 1397/98 г., потерпев поражение от Кутлук-Тимура и Идигу, он был вынужден бежать в Литву к Витовту и искать у него поддержки для возвращения на престол Улуса Джучи. Разгром Кутлук-Тимуром и Идигу в 1399 г. на р. Ворскле объединенного татаро-христианского войска явился заключительным аккордом в политической карьере Тохтамыша как государственного лидера.

5. Об участии в политических событиях, происходивших на территории Крыма и за его пределами в 40—90-х гг. XIV в., не только «княжества», но и города Феодоро, имеющиеся в нашем распоряжении источники умалчивают. Весьма показательно, что ни один из известных латинских документов (например, массарии Каффы 1374 и 1379—1381 гг., в том числе и договора 1380, 1381 и 1387 гг.) не упоминает ни Феодоро, ни кого-либо из представителей власти этого города. Поэтому весь так называемый «раннефеодоритский» период истории, с попытками отыскать «правящих князей», является историографической мифологемой, создававшейся исследователями на протяжении XIX—XX вв. исключительно путем ретроспективных конъюнктурных построений.

О существовании города Феодоро в XIV в. сегодня достоверно известно только из трех эпиграфических (обнаружены в конце XIX — начале XX вв.) и одного нарративного источника. Среди них наиболее ранним является строительная надпись турмарха (?) Хуйтани 1361/62 г., повествующая о восстановлении Феодоро и почтенной Пойки. Посвятительная надпись 1383(?) г. носит частный характер и сообщает, по-видимому, об эпизоде столкновения населения Юго-Западного Крыма с проникшими на территорию полуострова татарами Пулад-хана. Организатором успешного отражения татарской конницы назван некий выходец из Пойки. Третий эпиграфический памятник свидетельствует об организации строительных работ сотником Чичикием (Цицикием) во время «царствования Тохтамыша». Хотя он может быть датирован в широких пределах — 1380/81—1397/98 гг., но наиболее вероятным следует считать время 1395/96—1397/98 гг. Ни одна из данных надписей не найдена in situ, а поэтому их пока не удается убедительно связать с каким-либо из конкретных строений города Феодоро 60—90-х гг. XIV в.

Несмотря на многолетние археологические раскопки на плато Мангупа, проводимые А.Г. Герценом с 1975 г., находки XIV в. в его публикациях представлены единичным фрагментом поздневизантийской поливной чаши и упоминанием трех монет (Токты, Узбека и Абдуллаха). Еще 9 Джучидских пулов остались неопределенными [Герцен, 2005, с. 35]. На столь скудном опубликованном археологическом фоне экскурсионный маршрут, разработанный А.Г. Герценом специально для «путешествия Матфея по территории Мангупа-Феодоро в 1395 г.», выглядит абсолютно бездоказательным. Исключение могут составить только естественные источники, изливающие «воды весьма сладчайшие», колесная дорога и более древние главные городские ворота, хорошая сохранность которых подтверждается рисунком первой половины XIX в. (рис. 9). Столь же неубедительным является постулируемый исследователем «захват и разрушение города войсками Тамерлана» в 1395 г.

Вместе с тем, не вызывает сомнений, что на плато Мангупа в 60—90-х гг. XIV в. феодоритами осуществляются восстановительные работы и проводится новое строительство, формируется инфраструктура города. Об этом сообщают, по крайней мере, два эпиграфических памятника. Но, по-видимому, в это время как турмарх (?) Хуйтани, так и гекатонтарх Чичикий являются местными представителями власти, утвержденными в своих должностях («хазара» = тысяцкий и «сада» = сотник) ордынской администрацией Солхата. Судя по всему, город Феодоро в данный период еще не получил тех автономных прав, которые позволяли бы ему принимать деятельное участие в решении территориальных вопросов, представляя интересы населения Готии. Эта прерогатива безраздельно принадлежит Солхату, поэтому татары передают селения Готии генуэзцам, даже не привлекая феодоритов к переговорному процессу. По всей видимости, на протяжении 60—90-х гг. XIV в. в тени татаро-генуэзских отношений происходит образование и государственное структурирование третьей политической силы на полуострове, с которой уже в первом десятилетии XV в. будут вынуждены считаться магистраты Каффы, принимая послов господ Феодоро и отправляя им подарки. В отличие от XIV в., именно XV столетие демонстрирует пеструю мозаику письменных документальных и материальных свидетельств, отражающих основные этапы истории государства Феодоро и его правящей элиты.

Примечания

1. Вместе с тем, вероятно, не следует исключать полностью из политического контекста юго-западного региона Крыма и события войны 1344—1346 гг., которая велась ханом Джанибеком против генуэзцев на территории полуострова. Весной 1345 г. татарское войско, повторно появившись у стен Каффы, не стало предпринимать попыток штурма города, а направилось к Чембало, где генуэзцы не успели достаточно хорошо укрепиться, занимаясь рытьем рва, насыпкой вала и установкой на его гребне частокола из бревен. При приближении конницы жители Чембало, бросив все, бежали в горы, а татары сожгли возведенные к тому времени оборонительные сооружения. Эти полулегендарные сведения, сообщаемые итальянским писателем конца XVIII в. В. Формалеони [Formaleoni, 1789, II, cap. XXI], вполне подтвердились в ходе современного археологического изучения памятника [Адаксина, Кирилко, Мыц, 2005, с. 32—35]. Поэтому можно только предполагать, что летом 1345 г., наряду с Чембало, от нападения татар мог в какой-то степени пострадать и Херсон, где в то время находилась генуэзская торговая фактория и католическая епископия.

2. Известные в письменных источниках расчеты времени передвижения между городами и реками на территории Улуса Джучи сделаны для купеческих караванов, а не для передвижения войск (см., например, сообщение ал-Омари [Тизенгаузен, 1884, с. 236—237; Золотая Орда в источниках, Т. 1, 2003, с. 106]. Всадники перемещались намного быстрее и могли преодолевать в день от 60 до 100 км.

3. В недавно вышедшей работе «Христианская община Мангупа под властью турок» А.Г. Герцен, не давая каких-либо дополнительных пояснений, что именно повлияло на изменение хронологии событий, относит захват и разрушение Феодоро войсками Тимура к более раннему времени, т. к. «Последствия этого наблюдал иеромонах Матфей летом 1395 г...» [Герцен, 2007, с. 27].

4. В.Г. Тизенгаузен в переводе неверно заполнил одну из лакун в последнем предложении, указывающую на место действия, поставив вместо города Крым город Каффу. Вместе с двумя приписками, помещенными В.Г. Тизенгаузеном в примечаниях (№ 17, 18), текст главы, названной в «Летописи Бейбарса» «Об умерщвлении Актаджи, сына дочери Ногая, в Кафе (Крыму — В.М.)» будет выглядеть следующим образом: «В 698 году / 9 октября 1298 — 27 сентября 1299 г. / было убито в городе Кафе (г. Крым — В.М.) упомянутое лицо, вследствие того, что дед его Ногай, поразив Токту, овладел областями /его/ и послал сына дочери своей в земли Крымские, чтобы собрать подати, наложенные на жителей его || (прим. 17) потому что он /Токта/ (Ногай — В.М.) подарил ему /Ногаю (?)/ (Актаджи — В.М.) его /Крым/; тот /Актаджи/ отправился туда, и вместе с тем (с ним — В.М.) эмир по имени Эльтабрас, сын Касра (?), да войско приблизительно в 4000 всадников ||. Тот пришел в Кафу, а это город /принадлежащий/ Генуэзским Франкам, между Стамбулом и между Крымом, и потребовал от ее жителей денег. Они угостили его, поднесли ему кое-что для еды и вино для питья. Он поел да выпил вино, и одолело его опьянение. Тогда они /жители/ напали на него и убили его. Известие об умерщвлении его дошло до Ногая, деда его, который отправил в Крым огромное войско || (прим. 18) в обществе Маджи, одного из эмиров ||. Оно ограбило его /город Кафу/ (Крым — В.М.), сожгло его, убило множество Крымцев, взяло в плен находившихся в нем купцов мусульманских, аланских и франкских, захватило имущество их, ограбило Сарукерман (Херсон — В.М.), Кырк-Иери (т. е. Чуфут-Кале), Керчь и другие» [Тизенгаузен, 1884, с. 111—112; Золотая Орда в источниках Т. 1, 2003, с. 61].

Если принять во внимание явную ошибку «Летописи Бейбарса», связанную с заменой в тексте города Крым — столицы провинции одного из улусов государства Джучи — на генуэзскую Каффу, то получится вполне логичный и информативный сюжет: «Об умерщвлении Актаджи, сына дочери Ногая, в [Крыму] [...В 698 г. х. было убито в городе [Крым] упомянутое лицо, вследствие того, что дед его Ногай, поразив Токту, овладел областями /его/ и послал сына дочери своей в земли Крымские, чтобы собрать подати, наложенные на жителей его, потому что он [Ногай] подарил ему [Актаджи] его /Крым/; тот /Актаджи/ отправился туда, и вместе [с ним] эмир по имени Эльтабрас, сын Касра (?), да войско приблизительно в 4000 всадников. Тот пришел в [Крым] [...] и потребовал от [его] жителей денег. Они угостили его, поднесли ему кое-что из еды и вино для питья. Он поел да выпил вино, и одолело его опьянение. Тогда они /жители/ напали на него и убили его. Известие об умерщвлении его дошло до Ногая, деда его, который отправил в Крым огромное войско в обществе (во главе, в сопровождении? — В.М.) Маджи, одного из эмиров. Оно ограбило его /город [Крым], сожгло его, убило множество Крымцев, взяло в плен находившихся в нем купцов мусульманских, аланских и франкских, захватило имущество их, ограбило Сарукерман, Кырк-Иери, Керчь и другие».