Язык земли и камня

Представьте себе, например, что разрушения и перестройки той же Гурзуфской крепости, равно как и промежутки времени между разрушениями, хронологически совпадают с аналогичными явлениями в ряде других крепостей, поселений, городов на Крымском полуострове и за его пределами. Представьте также (как есть оно и в самом деле), что все эти явления хронологически и по своему характеру соответствуют другим данным, например известиям письменных источников. Не сложится ли из всего этого связная историческая картина, или, вернее, ряд картин, последовательная смена которых дает представление о ходе целого исторического процесса, его движущих силах и закономерностях?

Если сравнивать историю Земли и человека с книгой, то никак не с той, что за семью печатями Это книга всем открытая, только отдельные ее главы написаны как бы на разных и неведомых языках. Как труден и специфичен тот из них, над расшифровкой которого годами бьются и гнут спины археологи! Трудоемкость расшифровки усугубляется сложностью самого процесса «чтения». Вскрывая один за другим разновременные пласты культурного слоя, изучая их содержимое и залегающие в них строительные остатки, мы воистину перелистываем и читаем страницы прошлого, но, увы, как бы задом наперед! К началу каждой фразы мы идем от ее конца, о причинах судим лишь по их следствиям, от позднего времени ощупью продвигаемся к более раннему. Но пересказать все, что мы узнаем, нужно не иначе, как в нормальной хронологической последовательности.

Какими же способами эта наука преодолевает, если можно так выразиться, сопротивление своего материала? Археология — это история, но «история, вооруженная лопатой», по крылатому выражению известного советского ученого А.В. Арциховского. В методах, используемых археологами, немало сходного с тем, как работают геологи. Нередко и те и другие читают вместе повесть, написанную на языке земли и камня. Разумеется, археология — наука о человеке как о существе прежде всего социальном. Однако только ли социальном? Да и сами социальные процессы не отражаются ли на окружающей человека природе, не сливаются ли они с действием силы природы? Коль скоро человек живет на Земле, а его производственные и прочие усилия влекут за собой ее преобразование, — археология, призванная изучать человека по его реальным следам, начинает, в свойственной ей мере, изучать и саму Землю. Понятно, что при этом она кое-что заимствует у своей сестры геологии.

Относительно тонкие, занимающие пока довольно ограниченные пространства культурные напластования повсеместно и неуклонно накапливаются, растут, расширяются вместе с количественным ростом рода человеческого. В геометрической прогрессии к развитию техники и повышению жизненного уровня людей возрастают с каждым столетием количество и разнообразие оставляемых ими отходов и отбросов. Прибавьте к этому, что процесс «откладывания» человеком культурных остатков непрерывно совпадает по времени и где-то на поверхности земли обязательно совмещается с теми или иными природными процессами. В результате естественные и культурные отложения могут смешиваться, если они происходят одновременно и в одном месте: чередуясь, они могут перекрывать друг друга; стихийные силы или сам человек в процессе труда то и дело переносят их с одного места на другое. Если учесть все сказанное, станет ясно, в чем и как могут сближаться задачи археологов и представителей других отраслей науки.

Если представление о датах, темпах и характере естественно-исторических процессов дает состав и последовательность залегания горных пород, их обломков, мелких частиц (щебня, гальки, песка, различных глин и почв), то о социально-исторических процессах расскажут культурные остатки, оказавшиеся между подобными слоями или заключенные внутри них. Весь этот порядок обычно невидим и непостижим, но он ясно читается в срезах обнажении, в том числе и в бортах археологических шурфов и раскопов. Обозначается же он термином «стратиграфия», общим для обеих научных дисциплин.

Стратиграфия хранит и раскрывает многое. Пепел ли Везувия заживо похоронит Геркуланум и Помпею, накроет ли селевой поток стоянку первобытного человека, бойкий ли горный ручей унесет уголь и золу его костра, черепки разбитой посуды, а потом далеко внизу, меняя русло, оставит их вместе с песком и галькой на речных террасах, — все это различные варианты явлений одного и того же разряда, прозванного на научном жаргоне геологов «антропогеном»^*.

К числу подобных явлений относится, конечно, и такое событие, как строительство крепости в Горзувитах. В великом ли, в малом ли — сущность и метод исследования останутся теми же. Разница только в масштабах.

Память о том, что именно происходило в данном месте в то или иное время, хранит, как уже сказано, стратиграфия. Она в то же время — своего рода естественным рисунок, передающий внутреннюю структуру, очертания, толщину, взаимоположение, словом, весь характер природных и культурных напластований той сложной материи, с которой имеет дело человек — сперва строитель, а спустя некоторое время — археолог. Ее-то и принято называть грунтом или землей в обыденном значении данного слова.

Обнаженная в ходе раскопок стратиграфия вскрываемого грунта переносится на бумагу — линиями, условными штрихами или красками. Она фотографируется и как можно вразумительнее описывается. (Как часто исследователю не хватает при этом слов!) Из слоев грунта извлекаются характеризующие их археологические компоненты — продукты человеческой деятельности. С помощью шифров, т. е. цифровых и буквенных обозначений — как на самих «продуктах», так и на чертеже, — содержимое раскопа увязывается со стратиграфией. Кроме того, эти же находки вносятся в опись и отмечаются в полевом дневнике. Весь этот процесс, как и конечный его результат, называется полевой фиксацией.

Стратиграфию приходится фиксировать неоднократно и в разных направлениях, т. е. в нескольких (всегда вертикальных) плоскостях. Иными словами, не в одном, а в ряде срезов грунта: в появляющихся по мере расширения раскопа прирезках, в разведочных шурфах или траншеях. В разных местах стратиграфия может оказаться не одинаковой. Например, в одном срезе покажутся, а в другом исчезнут разрезанные мелкие пласты — так называемые линзы, свидетельствующие о каких-то локальных и кратковременных переотложениях грунта. Повторяться же будут в ряде срезов большие слои основных, длительных, широко простирающихся отложений. Прослойки грунта, стерильные в археологическом отношении, расскажут о тех промежутках времени, когда человек покидал это место. Прослойки строительного мусора, каменного теса, раствора извести или глины четко разделят стратиграфию на отдельные слои, соответствующие «периодам обживания» того или иного места, и покажут не одну так называемую «дневную» поверхность, т. е. ту, по которой когда-то ходили жившие и работавшие на ней люди. В любом из исторических периодов была своя, а порою и не одна дневная поверхность.

Каждая линия, по которой проходит стратиграфический срез, отмечается на плане, который все время как бы наращивается в ходе раскопок.

На планах и на чертежах срезов фиксируются строительные остатки, например, фундаменты и основания каменных кладок, их развалы. Они либо прорезают грунт вплоть до самого нижнего, изначального слоя, не имеющего в себе культурных остатков^**, либо залегают в них, порою же перекрывают культурные слои или перекрываются ими. Изучение строительных остатков и их положения в грунте требует нередко специального отображения в обмерных (архитектурных) чертежах. Оно может быть одной из основных задач или, как в данном случае, главной целью археологического исследования. Когда такая работа проделана (да уже и в ходе ее выполнения), удается понять, из каких элементов состоял данный памятник, как он был построен и как протекал процесс его разрушения. Это, в свою очередь, почти всегда позволяет мысленно и как бы способом негатива воспроизвести памятник — полностью или частично — в его первоначальном виде.

Помещенная здесь (на стр. 103) схема может служить иллюстрацией к нашему рассказу. Добавим, что она воспроизводит именно ту стратиграфическую картину, что выявлена раскопками в Гурзуфе. По существу, это ее обобщенная деталь.

Примечания

*. От греческих слов antropos — человек и genesis — род, происхождение. (Не смешивать с родственным научным термином «антропогенез», означающим учение о происхождении самого человека.).

**. Археологи привыкли во всех случаях называть такой слой материком; у геологов же этот термин имеет более узкое значение.