Готы и «готская проблема» с конца XIX века и до начала Второй мировой войны

Конец XIX и первые два десятилетия XX века принесли нам мало новой информации, способной дополнить уже имеющиеся работы Томашека, Брауна и Лёве. Определенные подвижки произошли в области археологических исследований. Ф.А. Браун, выразивший в финале своего этнографического исследования в Приазовье желание продолжить «археологические разыскания» в Крыму, действительно начал раскапывать в 1890 году предполагаемую столицу Крымской Готии — городище Мангуп. Увы, результаты раскопок совершенно разочаровали исследователя. Во время археологических работ им не было найдено совершенно «ничего, что бы могло служить точкой опоры» для хронологии. Проведя на городище всего 28 дней, Браун покинул Крым. Вопреки собственным намерениям и обещаниям, он так и не продолжил начатые им раскопки. Среди определенных достижений Брауна можно отметить общее подразделение городища на несколько отдельных частей (цитадель; т.н. «средний город» и «нижний город» в районе балки Табана-Дере), а также открытие средневековой базилики, известной далее как «брауновская базилика»¹. В неопубликованном отчете Браун сообщал также, что им были обнаружены две плиты с греческими надписями. Позднее эти надписи стали важнейшим аргументом в пользу локализации крепости Феодоро на Мангупе².

Фактически столь же безрезультатными оказались раскопки, проводившиеся в 1912—1914 годах под руководством Р.Х. Лёпера³, а также более ранние археологические исследования графа А.С. Уварова⁴. Это вовсе не значит, что усилия археологов были потрачены зря. Напротив. В ходе этих любительских (не будем забывать, что в ту эпоху археология еще только начинала формироваться как наука) «разысканий» археологи сделали множество интересных находок, обнаружили надписи, предметы и архитектурные детали. Тем не менее, не было найдено практически ничего, что могло бы предоставить хоть какую-нибудь информацию об этнических готах.

Р.Х. Лёпер (посередине) во время раскопок караимской синагоги-кенассы на Мангупе в 1912 году (фото из архива Херсонесского заповедника)

Ревнители археологии однозначно надеялись найти на Мангупе — сердце Крымской Готии — яркое подтверждение данных письменных источников о многочисленном готском населении. Увы, там не оказалось ни готских надписей, ни предметов, ни антропологических материалов. Ныне мы с легкостью находим этому объяснение с позиций современной науки: находки Брауна, Лёпера и Уварова датируются преимущественно временем после X века⁵. К тому моменту готы, находившиеся под сильным влиянием византийской культуры, уже были полностью грецизированы в своих бытовых традициях; надписей же на готском языке не могло быть найдено по той причине, что, как мы помним, готский язык имел бесписьменный характер. Археологи XIX — начала XX века об этом не догадывались и потому были чрезвычайно разочарованы результатом своих работ. Добавим, кстати, что ими все же была совершена важнейшая находка предположительно готского характера: на одной из найденных надписей упоминался сотник Хуйтани, чье имя, возможно, выводится из готского (см. об этом ниже, в разделе «Ученые в поисках готской антропонимики»). Но в начале XX века этого, к сожалению, еще не было известно.

На фоне неудачных поисков «готского следа» на Мангупе яркой страницей выделяются находки Н.И. Репникова, раскопавшего в 1903—1905 годах в окрестностях Гурзуфа могильники Суук-Су и Бал-Гота. Обнаружив там ряд богатых погребений V—VII и IX—XI веков, археолог пришел к однозначному выводу о принадлежности найденных в ходе раскопок вещей V—VII веков к «меровингскому или готскому типу». Более того, весь Южный берег Крыма, по мнению Репникова, в известной степени был «областью крымских готов». Археолог провидчески указал, что «могильник Суук-Су является прототипом для всех других могильников данной культуры, которые со временем будут открыты на Южном берегу Крыма»⁶.

Находки из Суук-Су: фибулы, колты и пряжки (по А.Л. Якобсону)

Многое изменилось в отечественной и зарубежной науке после потрясений Первой мировой, Октябрьского переворота и Гражданской войны. Во времена Веймарской республики в Германии (1919—1933) можно было вполне спокойно заниматься изучением готской истории. Как следствие, один из крупнейших исследователей этой проблематики, Ф.А. Браун, работавший после революции в комиссии Наркомпроса по реформе педагогического образования, во время командировки в Германию в 1920 году принял решение не возвращаться в РСФСР. На новом месте он продолжил свою исследовательскую и преподавательскую деятельность в Лейпцигском университете. После прихода к власти национал-социалистической партии во главе с Адольфом Гитлером ситуация в Германии изменилась. С одной стороны, нацисты всячески приветствовали исследования, акцентирующие героическое прошлое германских народов и значение их великого культурного наследства. В частности, много внимания уделялось и историческим готам (см. об этом следующий раздел этой главы). С другой стороны, серьезным ученым, не желавшим искажать историю в угоду Гитлеру и его клике, места в Третьем рейхе просто не нашлось.

Революционные преобразования во всех сферах жизни в РСФСР (СССР) не могли обойти стороной и «готскую проблему». В 1921 и 1927 годах крупнейшим российским византинистом А.А. Васильевым (1867—1953) в «Известиях Российской академии истории материальной культуры» был напечатан важнейший труд по истории крымских готов, который так и назывался — «Готы в Крыму»⁷. Три главы этой работы, опубликованные на русском языке, анализировали историю готов с момента их проникновения в Крым в III веке н. э. и до выхода Крымской Готии из-под византийского протектората в конце XII века.

П.М. Раевский и Н.И. Репников (справа) во время раскопок базилики в Партените, основанной епископом Иоанном Готским в VIII веке

Тем не менее, ученый, очевидно, не строил иллюзий относительно будущего науки в стране Советов. В 1925 он уехал в командировку в Берлин, откуда перебрался в Париж и далее в США. 2 июня 1925 года общее собрание приняло постановление об исключении историка из состава Академии Наук СССР. В 1928 г. ученый принял окончательное решение остаться за границей. Вскоре после этого Васильев решил вернуться к крымско-готской проблематике и напечатать монографию на эту тему на английском языке. Для этого он попросил Академию истории материальной культуры вернуть ему рукопись четвертой главы книги, которая хранилась в архиве Академии. Эта глава охватывала историю Крымской Готии с 1204 года и до конца XVIII века (с упором на историю княжества Феодоро до 1475 года). Ему было в этом отказано. Как следствие, Васильев был вынужден написать эту и другие дополнительные главы заново^*. В результате книга опубликованная под тем же названием, что и ее ранний российский вариант, «Готы в Крыму» (англ. The Goths in the Crimea), вышла лишь в 1936 году в городе Кембридже (штат Массачусетс) в серии монографий Американской медиевистской академии. На английский, судя по всему, книгу перевел сам автор; по его собственным словам, в этом ему помогала С.В. Томас.

Реакция в академическом мире на появление книги Васильева была далеко не однозначна. Одни укоряли его за преувеличение роли готов и Готии в истории средневекового Крыма⁸. Другие же, напротив, упрекали Васильева в игнорировании важнейших источников об использовании готами германского языка и, в частности, несерьезном отношении к свидетельству Бусбека⁹.

А.А. Васильев (1867—1953) — один из наиболее значимых ученых-византинистов, автор монографии «Готы в Крыму»

Попытаемся кратко проанализировать книгу Васильева и мы. Монография достаточно парадоксальным образом начинается со слов «Эта книга не является историей готов в Крыму». Согласитесь, несколько необычное начало для работы под названием «Готы в Крыму». Чуть ниже автор объясняет свою позицию: по его мнению, крымские готы как этнос не пережили эпоху средних веков. «Название Готия окончательно утратило свое этнографическое значение и было дано греческому княжеству, германское происхождение и германская традиция которого сохранились лишь в названии», — указывает ученый. Автор довольно много (особенно в начальных главах книги) пишет об этнических готах и их истории. Лишь когда речь заходит о позднем средневековье и раннем новом времени, Васильев становится более скептичен. По его мнению, Иосафат Барбаро, Вильгельм Рубрук и другие путешественники полагались преимущественно на информацию, полученную из других рук. Как следствие, ученый пришел к выводу о том, что в средние века лишь отдельные индивидуумы, приехавшие в Готию из Западной Европы, могли использовать «германский диалект»¹⁰. Однако при анализе поражающего своей достоверностью свидетельства Бусбека Васильев становится менее скептичен и говорит о необходимости проведения «нового объективного исследования о сохранении германского языка в Крыму»¹¹. Сам он, не будучи филологом-германистом, не считал возможным высказать собственное мнение по этому поводу.

Если же говорить в целом, то книга представляет собой глубокое аналитическое исследование истории средневекового Крыма, основанное на всех доступных на тот момент источниках и исследовательской литературе на многих современных и древних языках. Из монографии Васильева читатель может почерпнуть много нового не только о юго-западном Крыме и Готии, но и об истории византийских и итальянских колоний Таврики, о татарах и Золотой Орде, о половцах и печенегах, а также о многом, многом другом. Отдельные ошибки Васильева (такие как, к примеру, его теория о русском протекторате над Таврикой в X веке) были исправлены в научно-исследовательских работах последних лет. Труд Васильева остается значимым и актуальным вкладом в формирование нашего представления об истории крымских готов и Готии в частности и средневековой Таврики в целом.

Титульная страница монографии А.А. Васильева «Готы в Крыму» (Кембридж, Массачусетс, 1936)

Вернемся, однако, к советской науке межвоенного периода. В 1928 году археологическая экспедиция Центральных государственных реставрационных мастерских и Музея антропологии и этнографии АН СССР под руководством Н.И. Репникова провела первые масштабные археологические раскопки на городище Эски-Кермен. Увиденное и найденное на городище произвело сильнейшее впечатление на участников исследований, пришедших к выводу (позднее признанному ошибочным), что именно на Эски-Кермене находился Дорос-Феодоро, столица средневекового готского княжества. Узнавший об открытиях на Эски-Кермене академик С.Ф. Платонов (позднее репрессированный) сообщил об этом уже хорошо известному нам профессору Ф.А. Брауну, на тот момент проживавшему в Лейпциге¹². В результате немецкие академические круги крайне заинтересовались известиями об обнаружении в Крыму готских древностей и всерьез задумались о возможности проведения объединенной германско-советской экспедиции, целью которой являлось бы археологическое исследование крымско-готских памятников, и прежде всего Эски-Кермена.

По этой причине в Крым летом / осенью 1929 года по заданию Общества взаимопомощи немецкой науки (нем. Notgemeinschaft der deutschen Wissenschaft) приехала делегация немецких исследователей, в составе которой были ученые Йозеф Зауэр, Ханс Финдайзен и Саломон¹³. Целью поездки было предварительное знакомство с основными памятниками Крымской Готии в надежде на дальнейшее проведение совместных раскопок. С советской стороны Зауэра и его коллег сопровождали археологи Н.И. Репников, Н.Л. Эрнст, Л.А. Мацулевич, сотрудник Музея антропологии и этнографии АН СССР в Ленинграде А.М. Мерварт и искусствовед И.Э. Грабарь. По некоторым сведениям, владевший немецким Н.Л. Эрнст, среди прочего, исполнял функции переводчика. Делегация посетила такие объекты как Эски-Кермен, Мангуп, Тепе-Кермен, Чуфут-Кале, Сюйренскую крепость и храм Донаторов, оставив в том же году краткий отчет об увиденном. Автор отчета Йозеф Зауэр заявил: «Это было бы чрезвычайно заманчивое задание, в особенности для нас, немцев, предпринять всестороннее и систематическое исследование всего региона [Крымской Готии], в том числе и с этнографической точки зрения, чтобы придать конкретное и живое содержание столь часто встречающемуся в древней литературе понятию "Готия"»¹⁴. Несмотря на сообщения о том, что Общество взаимопомощи немецкой науки достигло договоренности с советской стороной относительно проведения совместных работ на Эски-Кермене¹⁵, предполагаемые германо-советские раскопки так и не состоялись. В 1933 году на Эски-Кермене действовала спонсированная Пенсильванским университетом совместная советско-американская экспедиция, также занимавшаяся исследованием готских древностей¹⁶. Помимо отчета Зауэра, в немецкой, шведской, голландской и французской прессе было опубликовано несколько популярных статей о Крымской Готии и результатах экспедиции 1928 года¹⁷.

Фрагмент статьи В.И. Равдоникаса «Дорос-Феодоро — столица готов в Крыму» (1929)

Наконец, репортажи о сенсационных находках на Эски-Кермене появились и в советской прессе. В двух популярных статьях, опубликованных в 1929 году, В.И. Равдоникас познакомил читателей с результатами исследований Эски-Кермена, проведенных экспедицией Н.И. Репникова (правда, не очень понятно, почему о результатах экспедиции миру поведал именно Равдоникас, а не глава экспедиции, Н.И. Репников). В них Равдоникас писал о готах как о восточногерманских поселенцах, проживавших во II веке н. э. у берегов Балтийского моря и позднее мигрировавших в Крым. По его мнению, в Крыму готы проживали в регионе, известном под названием «Готия», и до XV века были политически независимым народом. В статьях Равдоникас допустил несколько серьезных ошибок. Во-первых, он неверно датировал мангупскую надпись XIV века о столкновении с татарами X—XI веками; во-вторых, локализовал Дорос-Феодоро на Эски-Кермене, а не на Мангупе, а также ссылался на т.н. «Записку готского топарха» как на аутентичный источник¹⁸. Впрочем, эти ошибки не столь критичны на фоне достаточно поверхностного представления о Мангупе в археологии того времени. Важно другое: в обеих статьях автор неоднократно подчеркивал германский (и никакой иной!) национальный характер готского наследия в Крыму. Так, в частности, в одной из статей Равдоникас писал:

Открытие столицы готов вызывает широкий и чрезвычайный интерес в ученых кругах. Дело в том, что несмотря на колоссальную роль у которую играли готы в истории, науке известно очень мало собственно готских памятников. Наш Крым, где готы сидели более 1000 лет на одном месте, уже дал, а, главное, обещает дать гораздо больше материалов по культуре готов, чем какая-либо другая территория в Европе. В этом отношении на дальнейшие исследования Н.И. Репникова в Эски-Кермене возлагаются самые большие надежды¹⁹.

Как мы видим, автор статьи полон надежд и жаждет искать далее следы этнических готов на территории «нашего Крыма». В другом месте обнаруженный экспедицией эски-керменский раннесредневековый некрополь именуется им «сплошным готским могильником типа Суук-Су», в положительном контексте упоминаются опальные ученые Ф. Браун и А.А. Васильев.

Академик Н.Я. Марр (1865—1934), взявший на себя решение «готского вопроса» в советское время

Как же радикально поменяется точка зрения Равдоникаса всего три года спустя! В результате шумихи, возникшей после публикации вышеуказанных репортажей, активный интерес к Крыму в контексте «готской проблемы» стали проявлять различные «буржуазные» западные ученые и научные организации^**. Такая постановка вопроса не могла не взволновать как советскую марксистскую науку, так и органы безопасности. Как следствие, за решение «готской проблемы» взялся, ни много ни мало, сам Н.Я. Марр (1865—1934), отец псевдонаучной «яфетической» теории^***, академик и вице-президент АН СССР, один из ведущих лингвистов, историков и идеологов того времени. Марр писал:

Готский вопрос — один из основных в истории Восточной Европы. Без его разрешения или хотя бы правильной постановки его решения, думается, этнологическая проблема народов европейского Востока едва ли сдвинется с места, на котором она застряла. Положение с готским вопросом хуже, чем то было и остается с русским. Касательно русских возникло сомнение, правда ли они явились с севера; кое-кто отстаивал и юг, как так называемую «прародину» русое... Касательно же готов... ни у кого не возникает никаких сомнений, что они изначально германцы, и на этом зиждется полное спокойствие. Готы — германцы и только. Одно время предполагалось даже, что их речь — германский «праязык», но от этого отказались...

Марр предложил весьма своеобразное решение «готского вопроса». По его мнению, и северное происхождение готов, и их германское происхождение — не более чем вздорные легенды. На основании более чем сомнительных лингвистических данных и притянутых «за уши» показаний исторических источников Марр «доказал» догерманское происхождение готов, якобы связанных генетически, с одной стороны, со скифами и архаическими насельниками Кавказа, а с другой — с более молодыми средневековыми народностями²⁰.

По поводу готского языка академик заметил следующее:

Готский язык сам по себе, будучи также в сращении с немецким (германским), стоит своим главным или решающим мощным слоем в таком же отношении к группе лазо- или мегрело-чанской... готы, предполагается, бесследно исчезнувшие в Крыму, продолжали скифскую... линию лишь в процессе трансформации уже в новую систему, прометеидскую («индоевропейскую»)...²¹

Спорить с Марром, за спиной которого в те годы стояли партийные кадры, пожалуй, не решился бы никто. После такой постановки «готского вопроса», конечно, серьезно заниматься его разработкой в Советском Союзе стало практически невозможно.

Чтобы окончательно «застолбить» готскую тему и не отдать ее на откуп западным ученым, в 1930 году при Секторе архаической формации Государственной академии истории материальной культуры была создана Готская группа, в состав которой вошли такие исследователи, как В.И. Равдоникас, Н.И. Репников, Ф.И. Шмит и Г.И. Петров. Группа, как явствует из ее названия, должна была заниматься изучением готской истории в Крыму. На деле же она самым парадоксальным образом стала в известной степени «антиготской»; результаты проведенных ею исследований внесли сумятицу в уже сформировавшееся в домарристской науке представление о крымских готах и их истории. В своих воспоминаниях археолог А.А. Формозов писал о том, что Готскую группу в ГАИМК решили организовать прежде всего для того, чтобы этим вопросом не стала заниматься совместная экспедиция немецких ученых и советской Академии Наук. Для этого во главе группы был поставлен маррист В.И. Равдоникас, до 1928 года не занимавшийся ни готами, ни Крымом. Ему же было поручено задание сверху — «доказать, что никакого германского населения в Крыму никогда не было»²². В результате, резко противореча тому, что он писал в 1929 году, Равдоникас был вынужден кардинально поменять свое видение «готского вопроса».

Начнем с манифеста Готской группы, написанного, вне всякого сомнения, ее главой:

К несчастью, над готской проблемой, как, может быть, ни над какой другой, угнетающе тяготеет власть старых традиций и предвзятых точек зрения, вытекающих не из фактов, а из классово-чуждых нам идеологий, неправильных методологических установок, сбивающих исследователей с верного пути. Без преодоления шаблонных концепций, без применения единственно правильной методологии исторического диалектического материализма нельзя сделать шагу в разработке вопроса о готской эпохе в северном Причерноморье... Готская группа во главу угла ставит стадиальное изучение автохтонного конкретного культурно-исторического процесса прежде всего со стороны его социально-экономического содержания, с которым подчиненно связаны и процессы этногонии... При новой постановке готской проблемы генетически нужно идти от скифов и сарматов, представляющих по своей социальной структуре стадиально нечто общее, что дает выявление предстадии по отношению к обществу северного Причерноморья готской эпохи. Некоторые особенности вещественных памятников готской эпохи, а также лингвистические данные вскрывают связь готов с доскифским, или кимерским, обществом, без уяснения которой невозможно понять ни генезис скифской стадии, ни социально-экономическую историю Причерноморья вообще, вплоть до готской эпохи включительно²³.

Итак, как мы видим из этого манифеста, сформулированного в духе марристской стадиальной концепции развития общества, для понимания готской истории «генетически нужно идти от скифов и сарматов», в то время как лингвистические данные «вскрывают связь готов с доскифским, или кимерским, обществом».

Новая концепция понимания готской истории была еще более четко выражена Равдоникасом в другой программной статье, опубликованной в 1932 году в изданном под его руководством «Готском сборнике»²⁴. В ней готы представлены не как пришельцы-эмигранты с севера Европы, а как продукт автохтонных этнических процессов, которые проходили непосредственно в Причерноморье. Исходя из того, что в некоторых источниках готы именовались «скифами», Равдоникас приходит к выводу о тождественности тех и других, добавляя также в эту смесь влияние еще более ранней таврской и кимерской (шумерской) культур. При этом сообщение Рубрука о германском характере языка крымских готов интерпретируется как «вывод-домысел», свидетельство Бусбека почти не комментируется, а ссылка на данные И. Барбаро попросту отсутствует. В целом готская эпоха в Причерноморье трактуется как процесс феодализации региона, а стадиальное появление готов является, согласно автору, продуктом скрещивания и объединения более ранних причерноморских этносов. В его схеме чрезвычайно важную роль играет отрицание значения Мангупа как готской столицы, обоснованное тем, что там якобы нет «ничего готского и ничего древнее X века»²⁵. Эту точку зрения мы встретим в статьях всех работников Готской группы.

В.И. Равдоникас (1894—1976), глава Готской группы в ГАИМК

Таким образом, в концепции Равдоникаса фактически не находится места готам как самостоятельному германоязычному этносу с собственной и не зависимой от других культурой (справедливости ради отметим, что определенную ценность в статье представляет историографический обзор источников и публикаций, посвященных крымским готам).

К сожалению, столь же неудачными были и другие материалы, опубликованные членами Готской группы в упомянутом сборнике. В нем, в частности, содержались сразу три статьи уже знакомого нам Н.И. Репникова, посвященные преимущественно результатам раскопок, проводившихся в Эски-Кермене с 1928 по 1930 годы. Несмотря на то, что автор приводит в этих статьях массу важных и полезных сведений об Эски-Кермене, его церквах и оборонительных сооружениях, общие выводы, к сожалению, окажутся впоследствии совершенно неверными. Полагаясь на сфальсифицированные А.С. Фирковичем надгробные надписи, Репников пытался найти параллели между позднесредневековыми архитектурными памятниками Эски-Кермена и Чуфут-Кале. Опираясь на данные из т.н. «Записки готского топарха» (об этой фальшивке мы упоминали выше), он пришел к выводу о тождестве Эски-Кермена с разрушенным городом, в котором топарх якобы отражал нападение хазар в 962 году. И, наконец, самое принципиальное заблуждение. Как мы помним, в XIX веке ученые традиционно локализовали столицу княжества Феодоро на городище Мангуп и идентифицировали средневековый Дорос-Феодоро именно с Мангупом. Исходя из неверного предположения об отсутствии на Мангупе раннесредневековых памятников, Репников пришел к выводу о том, что именно на Эски-Кермене, а не на Мангупе находился упоминающийся в нескольких средневековых документах византийский город Дорос²⁶. Это суждение было полностью опровергнуто более поздними раскопками, в результате которых на Мангупе и его окрестностях был найден богатейший раннесредневековый археологический материал, позволивший вернуться к старой концепции и локализовать Дорос-Феодоро на Мангупе, а не на Эски-Кермене или Инкермане.

Рисунок городища Эски-Кермен. Иллюстрация к статье В.И. Равдоникаса «Дорос-Феодоро — столица готов в Крыму» (1929)

Помимо статей Равдоникаса и Репникова, в «Готском сборнике» была также опубликована статья Ф.И. Шмита об эски-керменской базилике. И здесь, к сожалению, автор оказался в плену ложных представлений своих коллег относительно вторжения хазар и локализации Дороса на Эски-Кермене. Несостоятельным оказался и вывод Шмита о сходстве местной базилики с сирийскими церквами; на деле ближайшие архитектурные параллели находятся в расположенном неподалеку византийском Херсонесе²⁷.

В конечном итоге приходится делать вывод о том, что, несмотря на ряд важных находок и открытий, работу Готской группы следует признать неудачной; к тому же, собственно этническими крымскими готами и их историей эта группа практически не занималась.

Судьбы ее участников в дальнейшем сложились по-разному. В Советском Союзе наступали все более трудные времена, и каждый из «бывших», да еще к тому же нерусского происхождения (многие из исследователей «готского вопроса» были обрусевшими немцами), сразу же становился объектом внимания органов госбезопасности. Кроме того, после 1933 года даже само обсуждение любых вопросов готской или — шире — германской истории сразу становилось опасным в контексте идеологического противостояния Советского Союза гитлеровской Германии. Любая форма научного сотрудничества с немецкими академическими кругами также могла быть интерпретирована как шпионская деятельность в пользу Германии.

План крепости Эски-Кермен и ее окрестностей, составленный в 1929 году Н.Л. Эрнстом

Практически все лица, так или иначе связанные с приездом немецкой делегации в 1929 году, а также с деятельностью Готской группы, не избежали репрессий. Этнограф и лингвист А.М. Мерварт (1884—1932), сопровождавший делегацию в 1929 году, был арестован в 1930 по обвинению в шпионаже в пользу Германии и умер в заключении два года спустя. Профессор Ф.И. Шмит (или Шмидт; 1877—1937), арестованный в первый раз еще в 1920 году за протест против красного террора, был повторно арестован в 1933 по обвинению в участии в деятельности «контрреволюционной фашистской организации». Среди прочего он обвинялся в том, что руководил «украинским филиалом организации», который якобы готовил вооруженное восстание. В 1937 году, во время отбытия срока в исправительно-трудовых лагерях, он был повторно арестован и вскоре расстрелян²⁸. В заговоре с целью свержения Советской власти был обвинен также и академик С.Ф. Платонов (1860—1933), пытавшийся организовать советско-германскую археологическую экспедицию для исследования готских древностей Крыма. В 1940 году умер археолог Н.И. Репников (1882—1940)²⁹.

Трагична была и судьба не входившего в Готскую группу, но так или иначе занимавшегося историей пещерных городов и крымских готов археолога Н.Л. Эрнста (1889—1956). Ученого арестовали и осудили в 1938 по обвинению в пропаганде «прямых фашистских идей». Имея на руках разрешение вернуться в Крым, он не дождался всего нескольких месяцев до приказа о его полной реабилитации и умер от инфаркта в 1956 году³⁰.

Ежегодные систематические раскопки Эски-Кермена, начатые еще в начале 20-х, продолжались до 1937 года и были частично опубликованы. Результаты раскопок Мангупа, возобновленных в 1938 году, увидели свет лишь в 1953. Обсуждение «готского вопроса» как в Советском Союзе, так и за его пределами выходит на качественно иной уровень после окончания Второй мировой войны — отчасти как реакция на активное использование готской темы идеологами национал-социалистической партии Германии во главе с Адольфом Гитлером. Подробнее об этом — в следующем разделе нашей главы.

Примечания

*. Vasiliev. P. vi-vii. В материалах Н.И. Репникова в архиве Бахчисарайского историко-культурного заповедника, а также в Институте истории материальной культуры РАН (бывш. ЛОИА) хранится машинописная рукопись под названием «Княжество Феодоро и падение Готии». Над заголовком рукописи стоит римская цифра «IV». Тем не менее, ошибочно полагать, что ее написал сам Репников. При сравнении данной работы с рукописью 4-й главы русской версии книги А.А. Васильева о крымских готах, также хранящейся в Институте истории материальной культуры РАН, заметно, что рукопись Репникова идентична рукописи Васильева. Как следствие, нет никаких сомнениях в том, что «рукопись Репникова» является ничем иным как машинописной копией 4-й главы книги Васильева, (см. Герцен А.Г. О двух рукописях сочинения А.А. Васильева в архиве ЛОИА АН СССР // Византийский временник. 1979. Т. 40. С. 191—192). Добавим, что русская версия 4-й главы книги Васильева значительно отличается от последних глав английской версии его книги.

**. Равдоникас писал: «Исследования в Эски-Кермене вызвали не менее живой интерес и отклики в Западной Европе. В ряде заграничных журналов — в Швеции, в Голландии, особенно же в Германии, напечатаны статьи о раскопках Репникова в связи с готским вопросом. Германские ученые заинтересованы этими исследованиями настолько, что выражают желание принять в них участие путем организации совместной Советско-Германской экспедиции...»

***. Псевдонаучная теория о классовой сущности языков; яфетические языки трактовались Н.Я. Марром как отдельная языковая семья (по имени Иафета / Яфета, сына Ноя).

1. Отчет Императорской Археологической комиссии. 1890. С. 15—21.

2. Герцен А.Г. Крепостной ансамбль Мангупа // МАИЭТ. 1990. Вып. I. С. 94.

3. Лепер Р.Х. Археологические исследования в Мангупе в 1912 году // Известия Императорской Археологической комиссии. 1913. Вып. 47. С. 73—79; Сообщение Р.Х. Лепера о раскопках на Мангубе в 1913 г. [Заседание 13.01.1914 г.] // ИТУАК. 1914. Вып. 51. С. 297—300. Роберт Христианович Лёпер (1864—1918) — археолог, заведовал «складом местных древностей» Херсонеса Таврического с 1908 по 1914 год.

4. См. его отчет № 2 от 13.09.1853 (Уваров А.С. Сборник. Материалы для биографии и статьи по теоретическим вопросам / Ред. П.С. Уваровой. Т. III: Сборник мелких трудов. М., 1910. С. 14—15).

5. Равдоникас В.И. Пещерные города Крыма и готская проблема в связи со стадиальным развитием Северного Причерноморья // ГС. С. 26.

6. Репников Н.И. Гурзуф и его ближайшие окрестности в историко-археологическом отношении // ИТУАК. 1904. № 36. С. 42; см. он же. Некоторые могильники области крымских готов // Известия Императорской Археологической комиссии. 1906. № 19. С. 1—80; он же. Раскопки в окрестностях Гурзуфа в 1905 году // ИТУАК. 1906. № 39. С. 105—110; он же. Некоторые могильники области крымских готов (часть 2) // ЗООИД. 1907. Т. 27. С. 101—148.

7. Васильев. 1921; он же. 1927.

8. См. напр. Obolensky D. The Crimea and the North before 1204 // Αρχειον Ποντου. 1979. T. 35. P. 124.

9. Соловьев А.В. Спорные вопросы по истории Готского княжества в Крыму. По поводу книги: А.A. Vasiliev, The Goths in the Crimea // Seminarium Kondakovianum. C6. статей по археологии и византиноведению, издаваемый семинарием им. Н.П. Кондакова. 1937. № 9. С. 93—104. Д. Герхардт вообще заявил, что рецензия Соловьева «важнее для языковеда, чем вся книга Васильева» (Gerhardt D. Das Gotische in der Krim // Südost-Forschungen. 1940. № 5. S. 200—204). Из недавних работ см. Заморяхин А.В. А.А. Васильев и его место в историографии истории крымских готов // Историк и его дело. Серия памяти проф. В.Е. Майера: межвуз. сб. науч. трудов. Ижевск, 2005. Вып. 4. С. 129—140.

10. Vasiliev. P. v, 166—167, 220.

11. Там же. P. 271.

12. Об этом сообщил следственным органам сам С.Ф. Платонов, арестованный в 1930 году (Формозов А.А. Русские археологи и политические репрессии 1920-х — 40-х годов // Российская археология. 1998. № 3. С. 193).

13. Хливнюк А.В. Неизвестные страницы памятникоохранительной работы в Крыму в 20-е — начале 30-х годов XX века // ИНК. 2006. № 17; Mahsarski D. Herbert Jankuhn (1905—1990). Ein deutscher Prähistoriker zwischen nationalsozialistischer Ideologie und wissenschaftlicher Objektivität. Rahden, 2011. S. 270—271.

14. Sauer J. Die christlichen Denkmälern im Gotengebiet der Krim // Oriens Christianus. 1932. 3. Serie. Band 7 (29). S. 202.

15. Steuer H. Herbert Jankuhn — SS-Karriere und Ur- und Frügeschichte // Nationalsozialismus in den Kulturwissenschaften. Band 1. Fächer — Milieus — Karrieren / Hrsg. H. Lehmann und O.G. Oexle. Göttingen, 2004. S. 502.

16. Vasiliev. P. v.

17. Schmidt L. Zur Geschichte der Krimgoten // Schumacher-Festschrift. Zum 70. Geburtstag Karl Schumachers. Mainz, 1930. S. 332—336; Abensour L. Du royaume gothique à l'empire juif des Khazares // Sciences et voyages. 13.03.1930. XI année. № 550. P. 10—13; Raudonikas W.I. Doros-Feodoro, die Hauptstadt der Goten // Die Umschau. 1929. 33. Jahrgang. Heft 22.1.06.1929. S. 435—440 (эта статья явно является переводом с Равдоникас В.И. Дорос-Феодоро — столица готов в Крыму // Человек и природа. 1929. № 2. С. 18—24).

18. Равдоникас. Дорос-Феодоро...; он же. Пещерный город Эски-Кермен. Готская проблема // Вестник знания. 1929. № 7. С. 290—295.

19. Равдоникас. Дорос-Феодоро... С. 24.

20. Гухман М.М. Н.Я. Марр и готский язык // Язык и мышление. 1937. Вып. 8. С. 279—288.

21. Марр Н.Я. Новый поворот в работе по яфетической теории // он же. Избранные работы. Л., [1933]. Т. I. С. 317.

22. Формозов. Русские археологи и политические репрессии... С. 193—194. Ср. он же. Русские археологи в период тоталитаризма: Историографические очерки. М., 2004.

23. ГС. С. 2.

24. Равдоникас В.И. Пещерные города Крыма и готская проблема в связи со стадиальным развитием Северного Причерноморья // ГС. С. 5—108. О личности Равдоникаса см. положительно в Столяр А.Д. Индексы феномена интеллигентности в деятельности В.И. Равдоникаса (1894—1976) // Феномен российской интеллигенции. СПб., 2000. С. 108—114; он же. Деятельность В.И. Равдоникаса // Тихвинский сб. по материалам историко-географической конференции. Тихвин, 1988. Вып. 1. С. 1—25; критически в Алымов С. Космополитизм, марризм и прочие «грехи»: отечественные этнографы и археологи на рубеже 1940—1950-х годов // Новое литературное обозрение. 2009. № 97.

25. Равдоникас. Пещерные города... С. 26.

26. Репников Н.И. Эски-Кермен в свете археологических разведок 1928—29 гг. // ГС. С. 144—150; он же. Остатки укреплений Эски-Кермена // Там же. С. 210—211.

27. Шмит Ф.И. Эски-Керменская базилика // ГС. С. 213—254; он же. Отчет Эски-Керменской экспедиции // Сообщения ГАИМК. 1931. № 7. С. 25—29; он же. Эски-Керменская экспедиция // Там же. 1932. № 11/12. С. 61—65.

28. Чистотинова С.Л. Федор Иванович Шмит. М. 1994.

29. Бернштам А.Н., Бибиков С.Н. Н.И. Репников (1882—1940) // Краткие сообщения Ин-та ист. мат. культуры. М.; Л. 1941. Вып. IX. С. 121—123.

30. Как можно заметить, многие из отечественных исследователей Крымской Готии сами были из обрусевших немецких семей; некоторые из них получали свое образование в Германии. Подробнее о судьбах отечественных исследователей «готской проблемы» см. Формозов. Русские археологи и политические репрессии... С. 191—206; Филимонов С.Б., Храпунов Н.И. Н.Л. Эрнст — исследователь истории и древностей Крыма // МАИЭТ. 1998. Вып. V. С. 242—255; Филимонов С.Б. Тайны крымских застенков. Симферополь, 2003.