Структура, правовое положение общины, отношения с другими этносами

Караимская община в Крыму называлась кехила (кэ'ила) на древнеееврейском и джемаа́т на тюркских языках. Во главе каждой общины стоял духовный глава-газзан^* (в некоторых крупных общинах было два газзана: старший и младший), как правило, занимавший также пост общинного судьи (ивр. ав беит-дин). Помощниками газзана был шаммаш (служка) и митпалель (проповедник). Еще позднее, в XIX веке, всеми караимскими общинами Российской империи стал руководить гахам (ивр. «мудрец»). Должность гахама была выборной, и первым гахамом в 1839 году был избран влиятельный купец Симха бен Шеломо (Соломон) Бабович из Евпатории. Погребальные обязанности выполняла xе́вpa кадиша («священное братство»). Финансовыми делами заведовал староста-габба́й, а образованием — учитель-меламме́д.

Отношения между караимским населением и крымскими мусульманами (татарами и османами) были достаточно сложными. С одной стороны, вследствие сходства в языке и обычаях, крымские татары охотно участвовали в торговле с караимами, в то время как караимские сановники часто занимали ответственные посты в Крымском ханстве. Ханская администрация также нередко выделяла караимов, предоставляя им привилегии и назначая на важные административные посты. Однако в письменных источниках XVIII—XIX веков немало упоминаний о притеснениях караимов со стороны крымскотатарских правителей, о наложении на них запретов и ограничений, а также о негативном отношении к караимам на бытовом уровне.

В Крымском ханстве караимы, как и все прочие немусульмане, занимали особое юридическое положение и облагались налогами и повинностями. С другой стороны, караимы имели также и ряд привилегии. Как известно, иудейское население большинства мусульманских стран носило статус зиммиев, т. е. защищенного немусульманского меньшинства в исламских странах. Согласно пакту калифа Омара, ставшего законодательным и юридическим документом в VII—VIII веках, зиммии, с одной стороны, получали некоторые привилегии (в частности право селиться на мусульманских территориях и быть под защитой мусульманской администрации). С другой, они должны были платить джизью (подушный налог), а также подчиняться многочисленным экономическим и идеологическим ограничениям.

Зиммиям не разрешалось, к примеру, строить новые молельные дома или жилища, превышающие дома мусульман, открыто провозглашать свою религию, продавать алкогольные напитки, носить оружие и ездить на лошадях. Они должны были оказывать почтение мусульманам, носить специальные отличительные (как правило, неудобные и мешковатые) одежды или знаки, а также предоставлять ночлег странствующим мусульманам. Часть из этих запретов и ограничений имели лишь экономическое и административное значение, в то время как другие были направлены на подчеркивание подчиненного и унизительного статуса ахл аз-зимма. Более того, Джизья была не только подушным налогом, но и символическим выражением подчиненности зиммиев.

Титульная страница одного из первых молитвенников, напечатанных в караимской типографии Чуфут-Кале в XVIII веке

В целом положение крымских раббанитов и караимов было сходно с положением их еврейских собратьев, проживавших в Османской империи. Однако вследствие удаленного расположения Крыма относительно центра империи, а также независимого статуса Крымского ханства, в положении местных евреев были и локальные отличия. В Крыму был введен ряд некоторых новых ограничений, тогда как многие старые были смягчены или совсем не соблюдались. В противоречие указу, который приписывается Омару I, и некоторым более поздним законодательным актам, запрещающим иудею быть казначеем¹, уже с XVII века существуют свидетельства о караимах, назначавшихся казначеями (эмин) ханского монетного двора (дарабхане) в Бахчисарае. К примеру, в 1644 году некий «еврей Берека» (иск. ивр. Бераха; скорее всего караим из Чуфут-Кале) занимал должность казнодара у калги Казы Гирея и нуреддина. Из документов явствует, что оба татарских сановника были у него в долгах. Более того, этот предприимчивый караим участвовал даже в политической жизни страны, постоянно одалживая деньги московским послам и сообщая тайные сведения посланникам Неронову и Головнину, томившимся в Чуфут-Кале в июле 1644 года².

Француз Обри де ля Мотрэ, посетивший в 1711 году Бахчисарай, писал об иудее Аврааме как о главе ханского монетного двора³. Конечно, путешественник имел в виду Авраама бен Иосия, автора теологического трактата Эмуна Омен, написанного в 1712 году и напечатанного в 1846-м. Авраам бен Иосия был отцом Шмуэля (Самуила) бен Авраама, упомянутого в ярлыке Крым Гирея от 1768 года, где говорится о назначении «купца Шамуила» главой ханского монетного двора. Ярлык характеризует Шамуила как «мужа почтенного, опытного, честного и способного к исполнению возложенных на него поручений»⁴. Этот караимский купец, полное имя которого было Шмуэль бен Авраам бен Иосия (1716—1769), член знатного и влиятельного караимского клана Челеби-Синани, получил от хана титул аги^**, который он позднее передал своим сыновьям. Один из них, Биньямин бен Шмуэль Ага, тоже был назначен финансовым советником и главой монетного двора при последнем крымскотатарском хане Шагин Гирее. Таким образом, можно сделать вывод, что как минимум в течение всего XVIII века, вплоть до присоединения Крыма к России, управление ханским монетным двором и казной было в руках караимского семейства Челеби-Синани, а точнее его ветви, носившей титул «Ага». Принимая во внимание, что первый ханский монетный двор находился еще в средневековом Кырк-Йере, можно предположить, что караимы занимались чеканкой монет и заведовали финансовыми делами ханов уже в позднесредневековый период.

Особенно интересен был правовой статус чуфуткальских караимов. С одной стороны, на них был наложен ряд запретов. Во-первых, они должны были жить только на территории Чуфут-Кале и, несмотря на то что их торговые лавки находились в Бахчисарае, столице Крымского ханства, им не разрешалось оставаться в Бахчисарае на ночь. Поэтому караимские купцы были вынуждены спускаться с Чуфут-Кале рано утром и возвращаться назад в крепость лишь поздно вечером (путешествие длиной в 10—12 км). Эта любопытная деталь повседневной жизни караимов была отмечена практически всеми путешественниками начиная с первой половины XVII века. Эвлия Челеби писал, что путешествие с Чуфут-Кале до Бахчисарая отнимало у караимского торговца около часа и было далеко не безопасным: ханский казначей Шмуэль бен Авраам бен Иосия, о котором мы говорили выше, был убит на пути из Бахчисарая в Чуфут-Кале в 1769 году. В память об этом событии овраг, где он был убит, получил название канлы-дере — «кровавый»⁵.

Во-вторых, караимам запрещалось возводить какие-либо строения на территории мыса Бурунчак — это место использовалось ханами как место для охоты на оленей и проведения различных торжеств. В-третьих, согласно пакту Омара, зиммиям не разрешалось носить оружие и ездить на лошадях. Вполне вероятно, что именно запретом на ношение оружия можно объяснить замечание Эвлии Челеби относительно неумения чуфуткальских иудеев стрелять из пушек и ружей (сам Эвлия объяснял это тем, что «иудеи боятся грохота», что едва ли может быть правдой). Вместо коней, чтобы добраться до вершины чуфуткальского массива и территории крепости, а также завезти туда питьевую воду, караимы использовали мулов и ослов, которых они и разводили, о чем говорит П.С. Паллас, описывая быт жителей города⁶. Один из поздних путешественников, С.О. де Хель, заметил, что караимам все же разрешалось ездить в седле, но предписывалось сходить с лошади и идти пешком небольшой отрезок дороги возле ханского двора в Бахчисарае⁷. Это смягчение довольно строгого мусульманского предписания могло быть принято очень поздно, незадолго до 1783 года.

Титульная страница сочинения Э. Башьячи (Евпатория / Гёзлёв, 1835)

С другой стороны, караимы Чуфут-Кале обладали и привилегиями. Например, они были освобождены от участия в общественных работах и от дополнительного налогообложения. Клод де Пейссонель (1753 г.) писал о том, что караимы находились под покровительством старшей жены хана. По этой причине вместо участия в строительных работах по восстановлению дворца, мечетей и фонтанов караимы были обязаны поставлять ей дрова, уголь, кофе и некоторые другие продукты. Путешественник объяснял дарование этих привилегий караимам тем, что один из караимских врачей излечил от смертельной болезни родственницу хана⁸. Эбенезер Хендерсон считал предание, записанное Пейссонелем, достоверным и упомянул о другой любопытной привилегии, полученной караимами: им разрешалось выполнять указание Неемии⁹ и держать замкнутыми ворота Чуфут-Кале с вечера пятницы до завершения праздника Шаббат (вечер субботы). Это положение опять-таки шло вразрез с пактом Омара, согласно которому ворота зиммиев всегда должны были быть открыты для путешествующих мусульман.

Начиная с конца XVIII века, и в особенности в XIX веке, отношения между евреями и мусульманами в Османской империи резко ухудшились. Эти тенденции нашли свое отражение и в Крыму, как минимум начиная с правления хана Крым (или Къырым) Гирея (правил в 1758—1764 и 1768—1769 гг.). В частности, в 1764 году Крым Гирей вымогал у иудеев (т. е. караимов) «немалые суммы» и заставлял бесплатно работать при строительстве дворца в Ашлама-дере¹⁰. Бывший одним из глав караимской общины Чуфут-Кале, распорядитель ханского монетного двора Шмуэль Ага был на три месяца посажен Крым Гиреем в тюрьму. Кроме того, известно, что хан принуждал его перейти в ислам. Согласно одной из легенд, увидя твердость караима в вере, хан наградил его почетной одеждой и сохранил его в звании при своем дворе¹¹. Архивный документ рассказывает, что Крым Гирей приказал насильно забрать в группу придворных танцовщиков юного Иосифа Сиракджи, несмотря на протесты последнего и попытки чуфуткальской общины вызволить его из плена. Дальнейшая судьба юноши неизвестна, хотя в общине ходили слухи о попытке насильственного обращения Иосифа в ислам. И это — «лишь одно из тысячи злодейств» — выразительно пишет документ¹². П.С. Паллас упомянул о том, что, желая получить от караимов «добровольные» воздаяния, ханы угрожали вырубкой деревьев, растущих в Иосафатовой долине близ Чуфут-Кале¹³.

Чрезвычайно интересна поздняя караимская легенда Ага-думпа (тат. «Ага опрокинулся»), рассказывающая о конфликте между караимами и османской администрацией Каффы. Согласно этой легенде паша́ (глава каффинского округа) потребовал от караимов соткать для него огромное количество дорогостоящей пряжи или вместо этого отдать по мальчику из каждой караимской семьи в янычары. Казалось, ничто не могло спасти караимов от немилосердной руки правителя, если бы в дело не вмешалась ... легкомысленная и капризная крымская погода. Решивший покататься на лодке паша утонул. В результате община была спасена. С того момента в память о своем чудесном спасении караимы Каффы ежегодно устраивают специальный праздник Ага-думпа, для которого изготавливается сладкое блюдо ступеч из сахара и муки. На наш взгляд, данная легенда вполне может быть отражением реальных исторических событий, учитывая что конфискация детей для последующего воспитания янычарами была нормальной практикой в Османской империи. Нельзя, кстати, не заметить типологического сходства между этим караимским праздником и библейским праздником Пурим.

Ну и наконец, особенно тяжелая ситуация сложилась в Крыму в конце XVIII века, когда в 1777 году ханы стали пытаться взимать с караимов незаконные денежные платежи в дополнение к джизии и хараджу. В этом году хан Девлет Гирей, желая ограбить караимов, живших в Чуфут-Кале, возвел на них навет, будто караимы нашли в земле наполненный золотом монастырской сосуд. Хан приказал снова наполнить найденный сосуд золотом возвратить ему. Столько золота у караимов, конечно, не было и никакого сосуда они, конечно, не находили. И все же, чтобы спастись, они вынуждены были выплатить хану колоссальную сумму в 1200 гурушей. На этом их тяготы не закончились. Зажиточные караимы сильнейшим образом пострадали в ходе междоусобной войны между Девлет и Шагин Гиреями. Так, напавшие на село Биюк Озен-Баш татары «поймали несколько человек из караимов, в числе которых были женщины и дети, и мучили их разными истязаниями, требуя выдачи золота, серебра и показать те домы, где находится добыча». Позднее нападению подвергся и Кючюк Озен-Баш. По словам караимского хрониста Азарии, в результате нападения несколько десятков караимов было убито, а остальные вынуждены были оставить свое имущество и бежать в Чуфут-Кале: «Посланные из Чуфут-Кале, для отыскания погибших в упомянутом нападении на Узен-Баш, привезли их мертвые останки; весь наш народ зарыдал, плач и стоны были всеобщие, потому что эти несчастные жертвы были люди честные и благонамеренные». Еще позднее двое караимов были повешены ханом в Гёзлёве и Бахчисарае по доносу местных армян. Азария печально пишет: «Они погибли безвинно. Да рассудит Господь между ними и виновниками их безвинной смерти»¹⁴. Так что в период татарско-османского владычества отношения между татарами и караимами были далеко не самыми толерантными. Не будем также забывать, что уже после установления российской власти на полуострове, в 1792 или 1793 году, татары изгнали караимскую общину с Мангупа.

Караимское кладбище в Иосафатовой долине близ Чуфут-Кале в начале XX века

Как выглядели отношения караимов с другими этносами, населявшими Крым до 1783 года? У нас не слишком много сведений о контактах между караимами и местными христианами (греками, армянами, грузинами и др.). Архивные документы содержат сведения о тяжбах XVII века между жившими в окрестностях Бахчисарая армянами, греками и караимами по поводу близлежащих пастбищ и источников. Но до открытых вооруженных конфликтов и стычек дело навряд ли доходило — даже в то далекое время многие проблемы решались правовым путем¹⁵. Лишь в конце XVIII века, как мы видим из хроники Азарии, положение несколько изменилось.

Каковы были отношения с крымскими евреями-раввинистами, позднее именуемыми крымчаками? Тоже достаточно непростыми. Их отношение друг к другу, балансировавшее на грани таких полярных чувств, как дружба и вражда, определялось, с одной стороны, осознанием братской принадлежности к одной и той же «праведной» религии и презрительным отношением к «еретическому» пониманию этой религии — с другой стороны. На протяжении многовековой истории контактов между раввинистами и караимами можно найти примеры как дружеского взаимопонимания, так и полного отречения и даже предательства по отношению к своим религиозным собратьям (можно вспомнить, к примеру, обсуждавшиеся выше события, связанные с изгнанием караимов из Испании в конце XII века).

В Крыму тем не менее до конца XVIII века отношения между местными караимами и раввинистами были более чем дружественными, несмотря на различия в религиозной доктрине и несколько насмешливое отношение друг к другу, зафиксированное, к примеру, в дорожных заметках Эвлии Челеби. Подробнее об этом — в следующей главе, а здесь хотелось бы отметить лишь несколько основных тенденций. Как мы уже говорили, практически во всех крымских городах караимы проживали совместно (или неподалеку) от раввинистов. Именно в совместном проживании в одних и тех же городах и тесном контакте друг с другом, собственно, и формируются караимские и раввинистические общины Крыма того времени. Во всем мире караимы были, если можно так выразиться, двойным меньшинством — будучи иудейским меньшинством в христианских и мусульманских государствах, они являлись также караимским меньшинством в еврейских общинах этих стран^***. И лишь в мусульманском Крыму караимы представляли собой большинство в иудейской общине — по некоторым оценкам, 75 процентов иудейской общины Крыма состояло из караимов и лишь 25 — из раввинистов. Как минимум такая ситуация была тут в конце XVIII века¹⁶. По мнению Д. Шапира, караимские общины Крыма постоянно нуждались в соседстве евреев-раввинистов для выполнения некоторых ритуалов, строго запрещенных караимской галахой, но разрешенных раббанитской¹⁷. По этой причине в Крыму и практически везде в мире по соседству с караимскими общинами всегда проживали раббанитские. В XIII—XVIII веках караимы и раббаниты часто совместно изучали Библию (караимы неоднократно упоминаются в качестве учеников у раббанитских ученых), приходили на помощь в случае крайней необходимости или смертельной опасности, совместно выкупали попавших в неволю единоверцев, помогали друг другу деньгами и т. п. Многочисленные случаи подобного рода караимско-раббанитских контактов будут нами обсуждаться ниже. Отношения между крымскими караимами и раббанитами начинают ухудшаться лишь с изменением правового статуса караимов в Российской империи в конце XVIII века.

Примечания

*. Строго говоря, правильным было бы произносить этот термин как хаззан, так как в начале этого древнееврейского слова стоит буква хет, обозначающая звук «х». Тем не менее в русско-караимской традиции этот термин произносится как «г». То же самое можно сказать о термине гахам (хахам), в начале которого также стоит буква хет.

**. Ага (тур. «старший брат») — титул, первоначально бытовавший в семейной среде, а позднее перенесенный в сферу управления. В Крыму это был также титул визирей хана — калги и нурэддина.

***. Добавим, что мусульманская администрация Крыма не отличала караимов от евреев-талмудистов, называя и тех и других официальным термином «яхуди / яхудилер» или, с несколько презрительным оттенком, «чуфут / чуфутлар».

1. «Не назначай иудеев и христиан на административные должности...» (Lewis B. The Jews of Islam. London, 1984. P. 29—30).

2. Новосельский. Борьба... С. 333.

3. de la Motray A. Travels through Europe, Asia and into Part of Africa. Vol. 2. London, 1723. P. 24.

4. Сборник... С. 104—105.

5. Шапшал С. Караимы и Чуфут-Кале в Крыму. СПб., 1896. С. 16.

6. Pallas. Bemerkungen.. S. 38.

7. de Hell X.H. Travels in the Steppes of the Caspian Sea, the Crimea, the Caucasus. London, 1847. P. 364.

8. de Peyssonel. Traité... P. 320.

9. «запирать двери... чтобы не отпирали их до утра после субботы (Неемия 13:19).

10. Донесение российского резидента при крымском хане Никифорова о низложении Крым-Гирея // ЗООИД. 1844. Т. 1. С. 376—377.

11. ОР РНБ. Ф. 946. Евр. I. Док. I, № 54; Док. I 55—57 (Док. 40).

12. Mann. Texts... P. 461.

13. Pallas. Bemerkungen... S. 35. Не стоит тем не менее делать из этого краткого замечания ученого далеко идущие выводы о том, что в религиозную традицию караимов входило почитание деревьев. Как мы уже упоминали, ни один; документ XII—XIX вв. не сообщает о каких-либо языческих практиках у религиозных и консервативных караимов (см. критику: Тирияки Д. Ищите тщательно в Библии и не полагайтесь на мое мнение // Караимская газета. 8—11.09.2005.Бабаджан А. О дубах и посвященных // Caraimica. 2007. № 2. С. 34—36).

14. Азария бен Илиягу. События, произошедшие в Крыму в царствование Шагин Гирей хана. Пер. А.С. Фирковича // Караимская Жизнь. 1911. № 5—6. С. 52—79. Полный ивритский оригинал текста Азарии готовится к публикации Г. Ахиезер (Ахиезер Г. А-мэораот ше-итрахшу бе-Крым би-ткуфат малкуто шель Шагин Гирей хан — кроника историт мин а-меа а-18 мэ'эт а-карай Азария бен Элия // Ковец аль-яд (в печати».

15. Сборник старинных грамот и узаконений Российской империи касательно прав и состояния русско-подданных караимов. Изд. З.А. Фиркович. СПб., 1890. С. 95—102.

16. Куповецкий М.С. Динамика численности и расселение караимов и крымчаков за последние двести лет // География и культура этнографических групп татар в СССР. М., 1983. С. 75—93.

17. Например, дабы избегнуть ритуального загрязнения при погребении (ивр. тумат а-мэтим), караимы Византии, Галича и Ближнего Востока вплоть до XIX в. были вынуждены пользоваться услугами раббанитской хевра кадиша (арам. «священное братство») для осуществления погребального обряда. В Крыму эта традиция, вероятно, также соблюдалась до начала XIX в.