Расселение евреев-раввинистов в Крыму в доосманский период (вторая половина XIII века — 1475 год)

На наш взгляд, началом становления крымской еврейской общины периода позднего средневековья является время генуэзской колонизации и установления в Крыму татарского и османского господства в XIII—XV веках. Именно с татарским вторжением и генуэзской колонизацией связано появление нескольких иудейских общин в тех городах и регионах Крыма, где ранее еврейское население не было отмечено. Крымская раввинистическая община сформировалась из нескольких волн еврейских переселенцев разных стран и разных периодов. Среди них были эмигранты из Персии, Кавказа и Средней Азии, беглецы из Киева, и сефардские изгнанники, переселенцы из разных стран Западной Европы, волнами переезжавшие в Крым с XIII по XVIII век. Еще в XIX веке Авраам Фиркович обнаружил значительное количество рукописей на персидско-еврейском языке (в еврейской графике). По мнению Д. Шапира, датировавшего эмиграцию персидских евреев в Крым приблизительно XIV—XVI веками, это свидетельствовало о том, что в течение какого-то времени местные евреи все еще продолжали употреблять привезенный ими из Персии персидско-еврейский язык¹. С XVI по XVIII век еврейские переселенцы в Крыму формируют единую этническую общность и перенимают у татар их тюркский язык. В XIX веке тюркоязычная раввинистическая община вбирает в себя новую, самую значительную волну эмигрантов с территории России и Польши, окончательно объединив всех разномастных еврейских поселенцев под именем «крымчаки». Обо всех этих процессах мы поговорим подробнее ниже. Равно как и в главе о караимах, сфальсифицированные Фирковичем и некритично принятые на веру Хвольсоном свидетельства о якобы имевшем место раннесредневековом присутствии караимов и раббанитов в Каффе и Солхате, нами рассматриваться не будут. Псевдоисторический характер этих документов был убедительно доказан многими учеными еще начиная с середины XIX века (см. Вступление и Первую главу), и я просто не вижу смысла уделять время этой, в сущности, и так предельно ясной проблеме. Нас же с вами ждет анализ аутентичных документов по истории крымских раббанитов.

В XIII—XV веках евреи-раввинисты, выходцы из различных стран Европы, Византии и мусульманского Востока, появляются в трех крымских городах — татарском Солхате-Къырыме, генуэзской Каффе и, очевидно, в Судаке. Самое раннее упоминание о раввинистической общине на территории Крыма этого периода связано с городом Солхатом. В предыдущей главе мы уже говорили о раббанитско-караимском календарном диспуте 1278 года, произошедшем в Солхате. Свидетельство караимского автора Аарона бен Иосифа о диспуте является первым сообщением о присутствии в средневековом Крыму не только караимов, но и евреев-раввинистов. Краткость этого сообщения не дает нам никакой возможности установить происхождение этой раввинистической общины. Были ли это остатки местных крымских евреев-романиотов более раннего периода, эмигранты ли из Персии или других регионов мусульманского Востока, или же европейские евреи-переселенцы, нам остается лишь гадать. Между тем, судя по тому, что члены общины решили поселиться в татарском Солхате, а не генуэзской Каффе, можно осторожно предположить, что большая часть Солхатской общины состояла из евреев-раввинистов, переселившихся в Крым около середины XIII века вместе с татарами из Персии, Кавказа и Средней Азии.

Внутренняя дверь каффинской синагоги 1309 года. Ивритская надпись над входом гласит: «В[от] в[рата] Г[оспода]; п[раведные] в[ойдут] в [них]» (Псалом 117:20)

Где именно на территории города проживала еврейская община, тоже не очень понятно. Согласно плану-схеме Солхата-Крыма XIV—XV веков, составленному экспедицией Государственного Эрмитажа в 1989 году, раббанитская и караимская общины жили в юго-восточной части города. Там же, согласно этой схеме, находилась караимская кенасса и два источника с водой; место расположения раббанитской синагоги на схеме не указано². Нам неизвестно, чем именно руководствовались работники Эрмитажа, помещая караимско-раббанитский квартал и кенассу именно в юго-восточной части города, так как, по нашим сведениям, эпиграфических и археологических находок с иудейской символикой в этом районе обнаружено не было. В более поздний период, не позднее XVIII—XIX веков, а может быть и несколько ранее, синагога (до сих пор непонятно, караимская или раббанитская) и остатки кладбища

Имена еврейских жителей Каффы XIII—XV веков (по данным латинских источников)

с надписями на иврите однозначно находились совсем в другом районе, а именно около холма «Кемаль-Ата» на северо-востоке Солхата³. Можно полагать, что там же находился и еврейский квартал.

Письменные источники предоставили нам очень немного информации о еврейской общине Солхата XIV—XVIII веков. Известно, что в XIV веке там проживал и работал Авраам Къырыми, автор теологического трактата Сфат а-эмет («Язык истины»), а в начале XVI века в Солхат судьба привела знаменитого европейского каббалиста Моше (Моисея) бен Яакова а-Голе (около 1448—1520 гг.; об этих двух личностях мы еще поговорим подробнее). В XVI—XVIII веках Солхат приходит в упадок в связи с переносом центра татарского наместничества в центральный и западный Крым, где строятся крупные города Бахчисарай и Гёзлёв (Евпатория). Караимы и раббаниты продолжали жить в Солхате и после 1475 года. Несмотря на это, центр общинной жизни крымских раббанитов в этот период смещается в Каффу и Карасубазар.

Армянский лекционарий 1365 года сообщает, что в этом году город Сугда (т. е. Судак) завоевали генуэзцы, полностью истребив проживавших в городе «Исмаелян и Ебраев» (т. е. мусульман и евреев), конфисковав все их имущество⁴. Источник не уточняет, были ли эти «Ебраи» караимами или раввинистами, и сохранилась ли еврейская община в Судаке после этого завоевания.

Крымчакская синагога (къа'ал) в Карасубазаре (Белогорск). Современный вид

Наиболее важной и значимой в средневековом Крыму все же была раббанитская община другого генуэзского города — Каффы (современная Феодосия). Первые сведения о присутствии там еврейского населения встречаются уже в документах последней четверти XIII века. Таким образом, появление здесь караимов и раббанитов условно возможно датировать приблизительно этим периодом, но никак не раньше 60-х годов XIII века. Именно в 60-е годы XIII века генуэзскими торговцами в Крыму основывается крупная фактория Каффа^*. И тут мы сразу сталкиваемся с серьезнейшей терминологической проблемой, о которой уже упоминали. Неоспоримо, что в Каффе в XIII—XVIII веках проживали как раббаниты, так и караимы. При этом до сих пор не очень понятно, какая община была доминирующей: у обеих были богатые лидеры, культовые здания, многочисленные жилые дома и кладбища. Ни генуэзская, ни османская администрации, как видно, не ставили перед собой задачу отделить караимов от раббанитов при взимании налогов — и потому обозначали и тех и других терминами Judei и Yahudiler. По этой причине нам чрезвычайно сложно определить, кем же именно являются упоминаемые в источниках Judei / Yahudiler — караимами или раввинистами.

Из османских и генуэзских документов до нас дошло немалое количество имен членов еврейской общины Каффы XIII—XVI веков. При анализе имен каффинских иудеев XIII—XVI веков исследователи часто пытались определить происхождение этих иудеев и их имен, дать верную транслитерацию и установить их принадлежность к караимской или раббанитской общине. К сожалению, исследователи данной проблемы, включая даже таких серьезных современных исследователей как Мишель Бал ар, А.Г. Еманов и О. Галенко, в своих работах допускали ошибки. Тут явно сказывалось слабое знание иврита и местных крымско-еврейских традиций. Так, А.Г. Еманов, к примеру, в списке тюркских имен каффинских евреев поместил имена... Авраам, Иосиф и Шабтай (лат. Abrainus, Iffuso, Sabatei). Совершенно также неправдоподобно предложенное Емановым объяснение для термина judeus goticus. По его мнению, тут шла речь о «гото-еврее», т. е. о готе «по крови, по рождению, но иудее по вере и, стало быть, по языку»⁵. Не вызывает никаких сомнений, что термин judeus goticus (лат. «готский еврей») означает не более чем «еврей из [Крымской] Готии», т. е. — из княжества Феодоро или генуэзских приморских владений, известных под названием «Капитанство Готия». Нет никаких оснований для вывода о его этническом происхождении от крымских готов. Не менее досадные ошибки допустил и М. Балар, отнесший еврейское имя Мордехай (лат. Merdaxe / Mordac) к тюрко-татарским, а тюркское имя Паша — к византийским (лат. Paxa / Baxas)⁶. О серьезной методологической ошибке О. Галенко мы поговорим ниже. Добавлю лишь, что несмотря на эти досадные оплошности, Еманов, Балар и Галенко внесли значительный вклад в наше представление о еврейской общине Каффы, опубликовав ранее недоступные итальянские и османские источники.

Итак, вывод может быть один: лишь очень немногие из известных нам имен каффинских иудеев имеют сугубо раббанитский или караимский характер; большая часть с равным успехом могла принадлежать как тем, так и другим. Исключая категоричность, можно предположить, что до 1475 года раббанитская община Каффы, состоявшая преимущественно из крупных еврейских торговцев местного и европейского происхождения, была несколько многочисленнее, влиятельнее и богаче, чем караимская. Вотчиной же караимов были, прежде всего, города-крепости юго-западного Крыма, т. е. Кырк-Йер, Мангуп и позднее Гёзлёв.

Крымчакская синагога (къа'ал) конца XIX века в Симферополе. Ныне жилой дом

Еврейская община занимала отдельный квартал города, называвшийся в итальянских источниках Judecha. В XVI веке после незначительной перестройки каффинских укреплений турками-османами евреи продолжали жить в том же районе, расположенном неподалеку от главного рынка города, возле христианских и мусульманских кварталов, между воротами Арслан-Капу и Юсуф-Хан-Капу⁷. В квартале Judecha проживали и каффинские раввинисты, и караимы. Кроме того, хотя предполагалось, что в Judecha должны были проживать только иудеи, вход и проживание на территории этого квартала были разрешены и представителям других религий и этносов⁸. Если говорить о топографии современной Феодосии, этот квартал находился севернее сохранившихся до наших дней Мюфти-Джами, в районе улиц Армянской (Тимирязева), Желябова (Турецкая) и Караимской (Фурманова). С. Вайсенберг и Д. Хвольсон зафиксировали на территории Каффы семь надгробных камней с надписями на иврите, датируемыми в диапазоне 1457—1553 годов⁹. Учитывая, что фактически все эти надгробия были найдены в окрестностях раббанитской синагоги, бесспорно, что все они принадлежали евреям-раввинистам, захороненным на территории местного еврейского кладбища. Сейчас от кладбища не осталось ни одного памятника, и точная локализация этого средневекового еврейского некрополя не может быть установлена.

Первые сообщения о евреях (скорее всего о раббанитах) в Каффе датируются 1289 годом. В этом году приехавший в Каффу Ifusso de Matrega, filius Minamini (искаженное лат. «Иосиф из Матреги (Таматархи / Тамани), сын Биньямина») взял у двух итальянских торговцев овечьих шкур на сумму в 3700 аспров. Своими поручителями в этой сделке он назначил итальянца Милана де Астэ и еврея Авраама, сына Йигаля (Abrainus judeus, filius Jugalis), обозначенного в документе как habitator de Caffa (лат. «обитатель Каффы»)¹⁰. В этом сообщении о присутствии еврейских торговцев в Каффе необходимо отметить следующие факты. Во-первых, в соседней Тамани продолжали жить евреи, приезжавшие в генуэзские владения Крыма для торговых сделок. Во-вторых, Иосиф, сын Йигаля, в это время уже являлся полноправным гражданином города Каффы и участвовал в роли поручителя в важных торговых сделках совместно с христианскими обитателями города.

В 1309 году в квартале Judecha строится крупная синагога, одна из древнейших на территории бывшего СССР. С ее датировкой также была связана отдельная не слишком профессиональная дискуссия. Тем не менее, сейчас ученые установили, что эта синагога, безусловно, была построена в 1309-м, а отреставрирована в 1460 году¹¹. Кроме того, о возведении синагоги именно тогда, в 1309 году, писал Давид Лехно в XVIII веке. По легенде, бытовавшей среди местных евреев в начале XX века, синагога была найдена под землею, а потом отрыта и восстановлена¹². Возможно, в легенде можно видеть отголоски воспоминаний о реставрации 1460 года; с другой стороны, это могут быть просто романтические местные предания. Синагога уникальна применением элементов так называемой «сельджукской» орнаментики в синагогальном зодчестве. Строго говоря, даже одного этого достаточно, чтобы доказать факт постройки синагоги в 1309 году, а не ранее — сельджукский стиль был принесен в Крым лишь в XIII—XIV веках. Возле здания находилось помещение для ритуального омовения (микве), а в самой синагоге было уникальное хранилище для ветхих манускриптов (гениза). Посетивший Феодосию в бурное революционное время еврейский поэт Шаул Черниховский посвятил синагоге изящное стихотворение на иврите (подстрочный перевод З. Копельман):

Как незатейливая дедушкина сказка,
Такая нежная, идущая от сердца,
Чья сила вся — в ее печальном, горьком звуке,
Стоишь ты — маленький, изящный храм.
Я взглядом поцелую все, что времени и тленья избежало,
Написанное на твоих стенах и потолке...¹³

К сожалению, этот великолепный памятник средневековой еврейской архитектуры Крыма был до основания уничтожен в результате немецкой бомбежки города во время Великой Отечественной войны.

Однако вернемся в средневековье. В 1381 году еврейская община Каффы (видимо караимы и раббаниты совместно) должны были платить налог в 75 sommi, что составляло всего одну десятую аналогичного налога, выплачивавшегося армянами. Исходя из этого можно предположить, что тогда еврейская община города была небольшой, в десять раз меньше армянской. В генуэзских источниках этого времени упоминаются около 30 каффинских иудеев, очевидно глав семейств¹⁴. Поэтому предположительно общее число караимов и раббанитов Каффы второй половины XIV века составляло около 150—180 человек. К середине XV века численность иудейской общины города существенно возросла. В 1455 году иудеи были обложены столь же высоким налогом, как и греки: в этом году они платили в казначейство Каффы 29 450 аспров, а средний платеж с каждого члена общины (589 аспров) был даже выше, чем у греков. В источниках этого периода говорится уже о 50 еврейских налогоплательщиках города¹⁵. Отсюда следует, что иудейская община Каффы в период, предшествовавший османскому завоеванию города, могла составлять около 250—300 человек.

В научно-исследовательской литературе, как правило, с большим пиететом цитируют сообщение баварского солдата Йоханна Шильтбергера (начало XV века) о проживании в Каффе двух видов евреев (предположительно караимов и раббанитов), в распоряжении которых находились две синагоги и «четыре тысячи домов в предместье». Если помножить эти четыре тысячи «еврейских» домов на среднестатистическое число жителей каждого дома того периода (5—6 человек), то получится фантастическая цифра — 20—24 тысячи еврейских обитателей Каффы. Цифра совершенно невероятная, учитывая, что даже во времена своего максимального развития при генуэзцах, все население Каффы едва ли превышало 20 000 человек¹⁶. Данная неверная интерпретация заметок Шильтбергера русскоязычными исследователями связана с неправильным русским переводом XIX века.

Рассмотрим сообщение баварца несколько подробнее. В своем дорожном дневнике, написанном на средневерхненемецком языке, Шильтбергер дословно писал: «В городе есть два вида евреев, у которых есть также две общины [синагоги] в городе; в предместье находится также четыре тысячи домов»¹⁷. Как мы видим из текста источника, два вида евреев (путешественник, видимо, действительно имел в виду караимов и раввинистов) проживали в самом городе Каффе, но четыре тысячи домов, расположенных в предместье, к еврейской общине никакого отношения не имели. К сожалению, отечественные исследователи полагались на несколько устаревший перевод заметок Шильтбергера, из которого следует, что евреям принадлежали также и четыре тысячи домов¹⁸. Неточность перевода очевидна любому, кто найдет время заглянуть в немецкий оригинал книги самого путешественника. Между тем миф о «четырех тысячах еврейских домов» по-прежнему кочует в современной исследовательской литературе, многочисленных энциклопедиях, газетных и популярных статьях. Добавим лишь, что, говоря о двух еврейских «синагогах» Каффы, Шильтбергер имеет в виду не архитектурные сооружения, а общины. Это подтверждается другой версией его книги, где он пишет о двух еврейских общинах Каффы, используя термин Sammlung (нем. «собрание»)¹⁹. Строго говоря, сочинение Шильтбергера вообще ничего не говорит о местной еврейской общине — факт пребывания в начале XV века караимов и раббанитов в Каффе известен нам из множества других источников.

Переулок Крымчакский в современном Симферополе. Здесь с XIX века проживали крымчаки

Так же неверна ссылка отечественных авторов на трактат «Огдоас», написанный около 1421 года каффинским учителем Альберто Альфиери. Альфиери на самом деле писал о проживании в Каффе евреев и «набатейцев» (не очень понятно, что именно он имел в виду; возможно, сирийцев или арабов, о которых упоминает и Шильтбергер)²⁰. Но русский перевод, в котором указано, что в Каффе проживали «евреи и караимы» совершенно неверен²¹.

Уж коль скоро мы заговорили о распространенных ошибках отечественных ученых, нельзя не остановиться еще на одной. В XVII веке в османском и татарском Крыму действовала миссия монахов-доминиканцев, основной задачей которой было распространение и поддержание католической веры среди местного населения. Деятельности этой необычной организации было посвящено значительное количество публикаций на западе, которые оказались почти не замеченными отечественными исследователями. Во второй четверти XVII века эту миссию возглавлял монах Эмиддио Портелли д'Асколли. Именно так — Портелли, а не Дортелли должно писаться имя этого автора, оставившего подробное описание Крыма и соседних регионов. Общепринятая в российской и советской историографии форма имени этого путешественника — Дортелли — есть не что иное, как многолетнее заблуждение издателя самой первой публикации труда, перепутавшего первую букву имени автора при работе с его рукописью. Об этой ошибке уже много написано как западными учеными, так и автором этих строк²². Однако в отечественной историографии по-прежнему предпочитают использовать заведомо ошибочную форму. Кроме того, отечественные исследователи также совершенно напрасно именуют Портелли «торговым префектом Каффы и Татарии», создавая ложное впечатление, что он — монах-доминиканец — управлял делами огромного мусульманского города. Портелли был только префектом каффинской доминиканской миссии, но никак не управляющим всего города. Обратимся к дневнику Эмиддио Портелли д'Асколли. Портелли писал о двух видах синагог в Каффе, несомненно, имея в виду караимский и раббанитский молитвенные дома²³.

Отношения местных евреев с владельцами города — генуэзцами — были, безусловно, не самыми дружескими. Несмотря на то что в Каффе, по-видимому, не было шумных антиеврейских процессов, массовых погромов и инквизиторского преследования евреев, отношение католического населения и администрации города к еврейской общине едва ли было особо терпимым. В петиции 1455 года каффинские евреи упоминали о том, что каффинские власти «всегда относились к нашему племени с презрением и враждой» и что община переживала «частые и тяжелые обиды и насилия»²⁴. К середине XV века, в связи с усилением османского влияния в регионе и ухудшения контактов между Каффой и Генуей, экономическая ситуация в Каффе заметно ухудшается, что не могло не оказать влияния на положение местных евреев. Из постановления генуэзской администрации 1449 года явствует, что каффинский епископ порой посягал на имущество местных «иноверцев» (греков, армян и евреев), притеснял и даже грабил их. В данном случае городская управа встала на защиту своих граждан и, сославшись на более раннее постановление, решила, что случаи притеснения евреев и прочих иноверцев будут разбираться консулом Каффы и советом старейшин²⁵. Несмотря на это постановление, произвол чиновников по отношению к некатолическим меньшинствам продолжал усиливаться. В 1455 году правительство Генуэзской республики уступило распоряжение своими черноморскими факториями банку Св. Георгия в Генуе. Для улучшения общей ситуации в своих владениях управление банка послало туда несколько чиновников, включая начальника каффинской городской полиции Николозо Бонавентура. Наведя порядок в городе, Бонавентура собирался уже оставить свой пост. Между тем его деятельность вызвала такое восхищение у местных этнических меньшинств, что те единодушно стали посылать петиции в Геную с просьбой продлить пребывание Бонавентуры как минимум еще на год. Свою петицию послала, в том числе, и еврейская община Каффы. Эта изложенная на латыни в двух вариантах петиция была подписана более чем десятью каффинскими евреями, скорее всего, наиболее богатыми и значимыми членами общины²⁶.

Остановимся и порассуждаем о структуре раббанитской общины Каффы того времени (как вы помните, раббанитов в Каффе все же было несколько больше, чем караимов). Предисловие Давида бен Элиэзера Лехно к молитвеннику «Хаззания», о котором будет сказано ниже, сообщает о трех волнах еврейской эмиграции в Крым. В рамках первой, самой ранней эмиграции, в Крым переехали евреи-раввинисты с территории Персии и Ирака (в еврейской традиции называемом Бавэль, или «Вавилон»); в результате второй — грекоязычные евреи-романиоты из Византии; в ходе третьей — изгнанники из Киевской Руси²⁷.

Звезда Давида в окне бывшей крымчакской синагоги в Симферополе

Это предисловие, с одной стороны, предоставляет нам интереснейшую информацию о формировании еврейской общины Крыма. С другой стороны, написанный в XVIII веке этот источник по каким-то причинам игнорирует влияние европейского еврейства на формирование общины. Лехно не пишет о переселенцах из стран центральной и западной Европы, прежде всего Италии, Испании и Португалии, а возможно также из Германии и Франции. Переселение евреев в Крым из Европы, тем не менее, подтверждается рядом других средневековых источников. Эмиграция евреев из Персии и Ирака (а также, вероятно, Бухары) в Крым, о которой нам сообщают опосредованные источники (персидские имена, рукописи, литургическая поэзия), судя по всему, произошла в XIII—XIV веках, в эпоху татаро-монгольских завоеваний. Известно, что евреи этих регионов подвергались преследованиям со стороны аббасидских и татаро-монгольских правителей (после принятия последними ислама). Переселение евреев из Византии и европейских стран в Таврику следует объяснять торгово-экономической важностью Каффы и Крыма в целом. Эта эмиграция началась в конце XIII века и продолжалась волнами вплоть до XIX века. Некоторые каффинские евреи были переселенцами (или временными обитателями города) из близлежащей Тамани (Матреги), которая до 1475 года также принадлежала генуэзцам. Об этом говорит, в частности, надгробная эпитафия Йешуа, сына Меира Таманлы-Ашкенази (1508 г.)²⁸. Из надписи явствует, что отец умершего, Меир, был европейским (ашкеназским) евреем, в какой-то момент переселившимся в Тамань, на кавказскую сторону Боспора. Позднее он переехал в Каффу, где получил двойное прозвище Таманлы-Ашкенази, т. е. одновременно «европеец» и «таманец». Эмиграции евреев из Киевской Руси в конце XV века мы мы коснемся позже, так как она случилась уже в эпоху османского вторжения в Крым.

В результате в каффинской (и Солхатской) раббанитской общине сложилась достаточно необычная культурно-лингвистическая картина. Переселенцы из Персии, Ирака и, возможно, Бухары, говорили на еврейско-персидском языке; византийские эмигранты — на греческом, европейские — на идише и ладино. Более того, под влиянием совместного проживания и торговли с татарами часть из этих переселенцев начала лингвистически тюркизироваться и носить тюркские имена и прозвища. Все эти миграционные и лингвистические процессы довольно четко отражены в известных нам именах каффинских евреев XIII—XV веков. Большая часть каффинских евреев по-прежнему носила традиционные библейские имена: Мордехай, Авраам, Элияу, Исаак, Исайя, Яаков и др. Исходя лишь из имен об этих евреях очень сложно что-либо сказать — они могли происходить из любой названной выше еврейской общины. Вторыми по численности были местные евреи с типично тюркскими именами: Паша, Уллу-Ходжа, Янибей (Джанибек) и т. п. Носители данных имен очевидно были уже успевшие лингвистически и культурно тюркизироваться потомки эмигрантов в Крым во втором или третьем поколении. У некоторых из них были двойные тюрко-ивритские имена (Элияу-Паша) или даже тюркские прозвища-фамилии (Кёккёз, Сарыбей, Дервиш). Несколько имен, по всей видимости, принадлежало выходцам из Персии и Ирака (Мелик, Эмир). Одно имя (Йоханан Коккинаки) имело отчетливо византийский характер; о некоем «господине Лео» известно, что он переселился в Каффу из Каталонии; Яаков Ансельми, бесспорно, был эмигрантом из Италии. Элияу-Паша де Мансо эмигрировал, вероятнее всего, из Испании, а не с Мангупа, как это предположил Л.П. Колли. Имя Caraginus, возможно, принадлежало караиму (впрочем, караимами могли быть и многие другие из вышеуказанных иудеев с библейскими, тюркскими и греческими именами)²⁹.

Есть у нас также достаточно точные данные о профессиях каффинских евреев. Самыми распространенными из них были торговля, ремесло и ростовщичество. По свидетельству Н.М. Карамзина, уже в 1321 году откупщиком ханской дани был «Крымский Жид» (не очень понятно, караим или раббанит)³⁰. Один из каффинских еврейских купцов, ростовщик по имени Калеб Каффинский (лат. Caleph / Kaleff judeus de Capha), упоминается в 1442 году в делопроизводственных документах о денежных трансакциях далеко за пределами Крыма, в польской столице Кракове. В Кракове Калеб одалживал деньги своему бывшему единоверцу-еврею, принявшему католическое христианство и взявшему имя Павел (лат. Paulus, neophitus cornersus de iudaismo)³¹. Не очень понятно, был ли Калеб караимом или раббанитом: с одной стороны, в Византии имя Калеб было распространено преимущественно среди караимов; с другой, такое имя, безусловно, мог носить и еврей-раббанит. Из экзотических профессий следует упомянуть некоего Авраама, занимавшегося около 1381 года изготовлением стрел³².

Самым влиятельным представителем каффинской раббанитской общины второй половины XV века был купец «Хозя Кокос» — именно так было записано его имя в русских дипломатических документах³³. Этим важным деятелем интересовались многие исследователи российской истории начиная с Н.М. Карамзина. В их распоряжении, однако, были только отечественные архивные документы, которые не позволяли установить точное имя и биографию этой исторической фигуры. Вот почему вдвойне приятно раскрыть перед читателем данную загадку на основании российских, итальянских и османских документов. Османские архивные источники позволяют установить правильную тюркскую форму имени «Кокос»: «Ходжа Бикеш Кёккёз» (или «Бикеш Кёккёз»; тат. Кёккёз значит «Голубоглазый»)^**. По одной версии, имя Ходжа было почетным званием, часто дававшимся крупным торговцам-оптовикам и зажиточным людям; по другой — это был почетный титул паломника (как у татар, так и у евреев) в Святую землю. Ходжа Бикеш Кёккёз, возможно, был сыном Кёккёз бен Исаака (лат. Cocos, filius Isaac), поставившего свою подпись под петицией евреев Каффы 1455 года.

Традиционная крымчакская одежда (музей этнокультурного центра «Крымчаки» в Симферополе)

Остается сказать, что Ходжа Кёккёз был самым влиятельным крымско-еврейским деятелем за все время с античности и до наших дней. Итальянские документы пишут о том, что Cochos Iudeus был ханским послом еще в 1465 г. В 1471 г. он упомянут как владелец партии невольников, а позднее даже как управляющий и откупщик монетного двора³⁴. В 1474—1475 годах этот знаменитый торговец, при посредничестве своего шурина Исупа (Иосифа), состоял в переписке с российским царем Иваном III. Исуп ездил с письмом Ходжи Кёккёза в Москву, привезя туда также ханский ярлык и письмо от татарского мирзы Мамака. Известно, что письмо Кёккёза было написано на древнееврейском языке, что не устроило русского государя, попросившего, чтобы Ходжа «жидовским писмом грамот не писал, а писал бы грамоты руским писмом, или бесерменским^***». По-видимому, в Москве тогда вряд ли были книгочеи, способные перевести рукописный текст с иврита на русский. Ходжа обсуждал с Иваном III важнейшие государственные дела, в частности, проблему освобождения русских пленников из татарской неволи. Русские пленники были выкуплены Ходжой на поруки, но при этом надо отметить, купец попытался «обжулить» царя и выманить у него денег на несколько тысяч алтын больше, чем следовало. Царь, как явствует из его ответного письма, не слишком обиделся на это.

Кёккёз неоднократно был посредником в переговорах между Иваном III и ханом Менгли Гиреем. Российский исследователь А.Ф. Малиновский писал, что Кёккёз пользовался также расположением «Каффинского князя Ягупа»³⁵. Здесь, мне кажется, присутствует некоторое недоразумение и под загадочным «князем Ягупом» имеется в виду Исайко, князь Феодоро-Мангупа. Из тех же российских документов известно, что Кёккёз участвовал в переговорах о выдаче мангупской княжны замуж за сына Ивана III. Ему было поручено тайком узнать о том, сколько же приданого мангупский князь должен был дать российскому царю (в оригинале: «что взятка с девкою, на колко тысяч золотых?»). Этому династическому браку не суждено было состояться из-за османского завоевания Крыма в 1475 году. Но контакты Ходжи Кёккёза с Иваном III продолжились и в османское время. В 1484 году царь попросил его приобрести «лалы да яхонты^**** да зерна жемчюжные великие», а в 1486 заверил купца в том, что он и далее должен служить российской короне, за что ему по-прежнему будет платиться жалование³⁶. Последнее сообщение источников о Ходже Кёккёзе датируется периодом между 1487—1490 годами. В османских таможенных документах сообщается, что в это время купец привез в Каффу дорогие парчовые ткани стоимостью в 2000 акче, за что уплатил подать в 84 акче³⁷. Дальнейшая его судьба нам не известна. Слава же его была так велика, что в XIX и XX веках Кёккёз стал героем двух художественных произведений. Одним из них была проданная П. Андреевскому в караимской лавке в Симферополе псевдоисторическая хроника на греческом языке, изображавшая осаду Мангупа в 1475 году. Добавим, что автор этой искусной псевдосредневековой подделки, приобретенной Андреевским, изобразил Кёккёза как караима, что, конечно, неверно³⁸. Заметим, что это была лишь одна из многочисленных псевдоисторических фальшивок, циркулировавших в Крыму в XIX веке. Кроме того, «Хозя Кокос» стал также одним из центральных персонажей в романе советского писателя А.С. Крупнякова³⁹.

После взятия Константинополя османами в 1453 году общее торгово-экономическое положение в Крыму и в Каффе значительно ухудшилось. Вскоре после падения Константинополя многие крымские жители стали покидать полуостров — атмосфера близости неминуемой гибели христианской Таврики ощущалась задолго до непосредственного приближения турецкой флотилии к берегам Крыма. Очень может быть, что Каффу в этот период стали покидать не только христианские, но и еврейские жители. Таким эмигрантом был, к примеру, итальянский еврей Яаков Ансельми, покинувший Каффу и поселившийся в Польше в 1474 году⁴⁰. Это сообщение можно считать последним источником о евреях Каффы доосманского периода.

Примечания

*. Уже по этой причине нельзя сомневаться в заблуждении некоторых авторов, датировавших постройку каффинской раббанитской синагоги 909 годом: в то время еще Каффы не было как таковой.

**. В источниках приводится османизированная форма его имени (Gökgöz); нам же кажется, что более правильной была бы татарская форма (Кёккёз). Фамилию Кокоз (искаженное Кёккёз) носили крымчаки и в более поздние времена. Предложенное другими авторами происхождение этой фамилии от татарского названия Кавказа или крымской деревни Коккозы едва ли правомерно.

***. Т. е. татарским.

****. Драгоценные камни, вероятнее всего рубины и сапфиры.

1. Shapira D. Persian, and Especially Judeo-Persian, in the Medieval Crimea // Irano-Judaica. 2008. Vol. VI. P. 253—289.

2. Этот план-схема опубликован: Крамаровский М.Г. Солхат-Крым: к вопросу о населении и топографии города в XIII—XIV вв. // Итоги археологических экспедиций. Л., 1989. С. 152. Ср.: Потиенко А. Старый Крым: город музеев, город-музей. Симферополь, 2009 (цветная вклейка между С. 28—29); Саргсян Т.Э. Свод армянских памятных записей, относящихся к Крыму и сопредельным регионам (XIV—XV вв.). Симферополь, 2010. С. 308.

3. Маркевич А. Старокрымские древности // ИТУАК. 1892. № 17. С. 126; Маркевич А.И. О старо-крымской синагоге как предмете спора между евреями и караимами // ИТУАК. 1902. № 34. С. 45—47.

4. Саргсян Т.Э. Свод армянских памятных записей, относящихся к Крыму и сопредельным регионам (XIV—XV вв.). Симферополь, 2010. С. 157.

5. Еманов А.Г. Латиняне и нелатиняне в Кафе (XIII—XV вв.) // Из истории Византии и византиноведения. Л., 1991. С. 113. Ср.: Ачкинази И.В. Крымчаки. Историко-этнографический очерк. Симферополь, 2000. С. 58—59.

6. Balard M. La Romanic génoise (ХIIе debut du XV^e siècle). Rome-Genoa, 1978, Vol. 1. P. 279.

7. См. карту Каффы XVI века: Inalcik H. Sources and Studies on the Ottoman Black Sea. Vol. 1. The Customs Register of Caffa, 1487—1490. Harvard, 1996.

8. Balard M., Veinstein G. Continuité ou chagement d'un paysage urbain? Caffa génoise et ottomane // Le paysage urbain au Moyen Age. Lyon, 1981. P. 89.

9. Вайсенберг. Исторические гнезда... С. 64—65. Хвольсон. Сборник... С. 209—211, 319; Регесты и надписи... С. 26—29.

10. Balard M. Genes et l'outre-mer. Vol. I. Les actes de Caffa du notaire Lamberto di Sambuceto 1289—1290. Paris, 1973. P. 141—142.

11. Гольденберг М. К вопросу о датировке раббанитской синагоги в Каффе (Феодосия) // Материалы Девятой Ежегодной Международной Междисциплинарной конференции по иудаике. Ч. 1. М., 2002. С. 153—156.

12. Гидалевич А. По поводу отрывков двух свитков Пятикнижия из феодосийской еврейской синагоги // ИТУАК. 1899. № 30. С. 82. Фарфель. Древняя еврейская синагога... С. 67.

13. Этот перевод доступен в сети Интернет (http://heblit.org).

14. Balard. La Romanie... P. 279.

15. Balard M. Les Orientaux à Caffa au XV^e siècle // Byzantinische Forschungen. 1987. № 11. P. 231.

16. Подробнее о численности населения генуэзской Каффы см.: Balard M., Veinstein G. Continuité ou chagement d'un paysage urbain? Caffa génoise et ottomane // Le paysage urbain au Moyen Age. Lyon, 1981. P. 83.

17. Перевод М. Кизилова. В оригинале написано: «Es sein zwaierlei Juden in der stat und haben zwoe sinagog auch in der stat; es sein auch IIII thausendt heuser in der vorstat» (Schiltberger J. Hans Schiltbergers Reisebuch. Tübingen, 1885. S. 63).

18. Путешествие Ивана Шильтберхера по Европе, Азии и Африке с 1394 по 1427 г. Перевел с немецкого и снабдил примечаниями Ф. Брун. Одесса, 1866; Шильтбергер И. Путешествие по Европе, Азии и Африке с 1394 года по 1427 г. Пер. Ф.К. Брун. Изд. и прим. З.М. Буниятов. Баку, 1984. С. 45.

19. Schildtberger [sic]. Ein wunderbarliche und kurzweylige Histori. Nürmberg, 1549.

20. Ceruti A. L'Ogdoas di Alberto Alfieri. Episodii di Storia genovese nei primordii del secolo XV // Atti della Società Ligure di Storia Patria. Genova, 1885. № 17. P. 314.

21. Зевакин Е.С., Пенчко Н.А. Из истории социальных отношений в генуэзских колониях Северного Причерноморья в XV в. // Исторические записки. 1940. Т. 7. С. 4.

22. Подробнее см.: Eszer A. Die «Beschreibung des Schwarzen Meeres und der Tatarei» des Emidio Portelli D'Ascoli // Archivum Fratrum Praedicatorum. 1972. № 42. S. 200; Kizilov. Karaites through Travelers' Eyes... P. 49, ft. 89.

23. «...Hebrej vi hanno 2.scenofegie, una per natione...» (см. оригинальный текст Портелли: Eszer. Die «Beschreibung des Schwarzen Meeres und der Tatarei»... S. 232). Некоторым диссонансом звучат сведения Э. Челеби, писавшего о наличии только одной еврейской синагоги в Каффе (Эвлия Челеби. Книга путешествия. Пер. Е. Бахревского. Симферополь, 1999. С. 96).

24. Хокер Г.А. [Дубнов С.М.]. Евреи в генуэзской Кафе в 1455 г. // ЕС. 1912. № 5. С. 67; Колли Л.П. Кафа в период владения ею банком Св. Георгия (1455—1475) // ИТУАК. 1912. № 47. С. 108—112.

25. Юргевич В. Устав для генуэзских колоний в Черном море, изданный в Генуе в 1449 году // ЗООИД. 1863. № 5. С. 730.

26. Хокер. Евреи... С. 66—69; Колли. Кафа... С. 108—112.

27. См. оригинал предисловия: Harkavy. Altjüdische Denkmäler... S. 230—232; Дейнард. Маса Крым... Ам. 147—149. Несколько неточный русский пер. см.: Ачкинази. Крымчаки... С. 62—63.

28. Регесты и надписи... С. 28—29.

29. Мы проанализировали и мен ник каффинских евреев на основании данных следующих источников и научно-исследовательских работ: Balard. Les я Orientaux... P. 231; Он же, La Romanie... P. 279; Он же, Genes... P. 142; Litman J. The Economic Role of Jews in Medieval Poland: The Contribution of Yitzhak Schipper. Lanham, 1984. P. 163—167; Хокер. Евреи... С. 66—69; Колли. Кафа... С. 108—112.

30. Кёппен. О древностях... С. 317, прим. 471.

31. Żydzi w średniowiecznym Krakowie. Opr. B. Wyrozumska. Kraków, 1995. S. 86—87 № 342, 343, 345.

32. Balard. La Romanie. P. 279.

33. Огородников Вл. Иван III и зарубежные евреи // Сборник статей в честь Д.А. Корсакова. Казань, 1913. С. 57—63; Гессен Ю. История еврейского народа в России Т. 1. Петроград, 1916. С. 23—24.

34. Balard. Les Orientaux... P. 231; Musso G.G. Il tramonto di Caffa genovese. La cultura genovese nell'etá dell'umanesimo. Genova, 1985. P. 329—330.

35. Малиновский Л.Ф. Историческое и дипломатическое собрание дел, происходивших между Российскими Великими Князьями и бывшими в Крыме Татарскими царями с 1462 по 1533 год // ЗООИД. 1863. Т. 5. С. 184.

36. Памятники дипломатических сношений Московского государства с Крымскою и Нагайскою ордами и с Турцией Т. 1 // Сборник императорского русского исторического общества. 1884. Т. 41. СПб., 1884. С. 6—9, 12—13, 40, 50.

37. Inalcik. Sources and Studies/.. P. 74.

38. Андреевский И. Развалины Мангупа // Одесский альманах на 1840 г. Одесса, 1839. С. 535—564.

39. Крупняков А.С. У моря Русского. Симферополь, 1965. С. 189—204.

40. Litman J. The Economic Role... P. 165—166.