Миссия князя А.С. Меншикова

Рубикон был перейден в начале февраля 1853 г. К отправке в Константинополь готовилось специальное посольство. Министр иностранных дел Российской империи граф Карл Васильевич Нессельроде предложил царю направить в Стамбул с чрезвычайной миссией известных своим опытом, проницательностью и тактом П.Д. Киселева и А.Ф. Орлова. Однако оба отклонили предложенную им сомнительную честь. Выбор царя пал на морского министра, князя А.С. Меншикова, человека образованного и остроумного, но крайне поверхностного, готового, при удобном случае, применить тактику силового давления.

О способности вести переговоры такого рода сам князь писал в письме начальнику штаба австрийской армии следующее: «Я тут должен заниматься ремеслом, к которому у меня очень мало способностей, а именно: ремеслом человека, ведущего с неверными переговоры о церковных материях». И добавлял: «Я питаю надежду, что это для меня будет последним актом деятельности в моей очень полной впечатлениями жизни, требующей покоя».

A. C. Меншиков получил строгие инструкции: подписать секретную конвенцию, которая бы поставила Турцию под защиту России; в крайнем случае подписать документ, в котором бы султанский двор признал права российского императора как верховного защитника православного населения Османской империи. Очевидно, что подобное развитие событий сделало суверенитет Турецкой империи призрачным.

Одновременно с подготовкой посольства Меншикова с 10 февраля 1853 г. в России начали проводиться мероприятия по частичной мобилизации войск и развертыванию их в юго-западном направлении. Николай I обратился к главнокомандующему действующей армии И.Ф. Паскевичу и военному министру с запиской по поводу развертывания войск. К этому времени регулярные войска России были сведены в шесть армейских корпусов единого состава. Корпуса с 1-го по 4-й составляли действующую армию, развернутую в западном направлении; 5-й корпус располагался на юге Подолья и в Новороссии, 6-й — базировался в центральных губерниях. Оба эти корпуса, вместе с резервными кавалерийскими, подчинялись военному министру и составляли стратегический резерв действующей армии. В окрестностях Петербурга располагались гвардия и гренадерский корпус, подчиненные особому командующему. Отдельные корпуса — Кавказский, Оренбургский, Сибирский — и войска, размещенные в Финляндии, имели свой состав и структуру и подчинялись наместнику на Кавказе и соответствующим генерал-губернаторам. Для большой европейской войны в основном предназначались именно армейские корпуса при поддержке гвардии и резервных кавалерийских корпусов.

В феврале 1853 г. привели в боевое состояние и развернули в сторону Турции еще два армейских корпуса. Вместе с 5-м корпусом, 5-й легкой кавалерийской дивизией и частями усиления они образовывали группировку войск численностью почти в 200 тысяч.

11 февраля 1853 г. А.С. Меншиков выехал из Петербурга. Его путь лежал через Бессарабию, где в Кишиневе располагался штаб 5-го армейского корпуса. Затем князь отправился в Севастополь. Здесь он произвел смотр Черноморскому флоту, а затем с громадной свитой сел на военный пароход «Громоносец» и отплыл в Константинополь. В свите князя находились начальник штаба 5-го армейского корпуса генерал Непокойчицкий и вице-адмирал Корнилов¹, начальник штаба Черноморского флота.

A. C. Меншиков вез с собой проект желательной царю конвенции с Турцией и проект секретного соглашения на случай, если бы «какая-либо европейская держава» задумала препятствовать султану выполнить свои обещания, данные царю. В этом случае Россия обязывалась прийти на помощь Турции морскими и сухопутными силами. Одновременно российское правительство направило письмо австрийскому императору. В письме сообщалось, что царь хочет воевать либо «в союзе с Турцией против Наполеона III, либо в союзе с Австрией против Турции». Первый вариант представлялся правительству России более перспективным, поскольку при его осуществлении царь рассчитывал на поддержку своих «верных союзников» — Австрии и Пруссии. Как бы там ни было, осуществление обоих вариантов вело к разгрому и разделу Османской империи. При этом значительная часть земель империи доставалась России.

28 февраля 1853 г. «Громоносец» прибыл в Константинополь. Начались длительные, трудные переговоры. 4 (16) марта А.С. Меншиков вручил министру иностранных дел Турции ноту, в которой выдвигалось требование к султану отказаться от некоторых сделанных им уступок католикам. Через неделю он повторил свои требования, заявив, что «требования императорского (российского) правительства — категоричны». Через два дня князь вновь, в более резкой форме, заявил, что турецкое правительство своими действиями оскорбляет российского императора, а в совете султана постоянно выступают «против предложений нашего государя». А.С. Меншиков требовал «быстрой и решительной сатисфакции и исправления всех обид». Министру иностранных дел Турции он вручил проект конвенции, в которой четко говорилось об установлении полного контроля России над Святыми местами и православным населением Османской империи.

Турки, получив проект конвенции, активизировали свои консультации с послами Великобритании и Франции. В ходе этих консультаций они пришли к выводу, что Великобритания и Франция не оставят их один на один с Россией.

Наполеон III, когда узнал о ноте царя к турецкому правительству, созвал совет министров. На совете рассматривался вопрос о действиях Франции в этих условиях. Император настаивал на посылке морской эскадры к архипелагу в непосредственной близости от Турции. Но большинство министров выступало против этого, поскольку не была ясна позиция Англии. Тогда выступил министр внутренних дел Персиньи. Он заявил: «Когда я слушаю то, о чем тут в совете говорится, у меня является искушение спросить себя, в какой стране и при каком правительстве мы живем?» Отвечая на свой вопрос, Персиньи вполне откровенно обосновывал необходимость войны с Россией не спором о Святых местах и не необходимостью спасать Турцию, а прежде всего соображениями внутренней политики: «Франция, — продолжал министр, — будет унижена в глазах света, если по слабости, которой имени нет, мы позволим России простереть руку над Константинополем, и это в то время, когда государь, носящий имя Наполеона, царствует в Париже, тогда нам нужно дрожать за Францию, нам нужно дрожать за императора и за нас самих, потому что никогда ни армия, ни Франция не согласятся с оружием в руках присутствовать при этом позорном зрелище!» Далее министр заявил, что вся Европа будет сочувствовать действиям Франции. Не останется в стороне и Англия. «Когда речь идет об Англии, — говорил Персиньи, — какое значение может иметь мнение какого-либо министра, даже мнение первого министра, даже мнение королевы?.. Большая социальная революция совершилась в Англии. Аристократия уже не в состоянии вести страну согласно своим страстям или своим предрассудкам. Аристократия там является еще как бы заглавным листом книги, но сама книга — это великое индустриальное развитие, это лондонское Сити, это буржуазия, во сто раз более многочисленная и богатая, чем аристократия!» А буржуазия единодушно противится русскому захвату: «В тот день, как она узнает, что мы готовы остановить поход русских на Константинополь, она испустит радостное восклицание и станет рядом с нами!»

Речь министра понравилась императору. Он заявил: «Решительно, Персиньи прав. Если мы пошлем наш флот в Саламин (остров в заливе Сароникос в Эгейском море), то Англия сделает то же самое, соединенное действие обоих флотов повлечет соединение также обоих народов против России». Наполеон III обратился к морскому министру и произнес: «Господин Дюко, сейчас же пошлите в Тулон телеграфный приказ флоту отправиться в Саламин». 23 марта 1853 г. французский флот отплыл из Тулона в указанном направлении.

В Турции Меншиков вел себя высокомерно. Переговоры с турками проходили тяжело. Турецкий визирь убеждал своих российских собеседников: «Во имя Господа будьте умерены, не доводите нас до крайности: вы заставите нас броситься в объятия других; предпримем усилия для достижения доброго согласия между двумя суверенами. Разве этого можно достичь с помощью насилия?» Он советовал «отказаться от идеи договора, и тогда все можно устроить».

23 апреля (5 мая) 1853 г. А.С. Меншиков получил два подписанных султаном фирмана, касающихся Святых мест. Но эти документы не удовлетворили посла. В тот же день он направил новую ноту турецкому правительству. В ней он указывал, что требования российского правительства в фирманах не удовлетворены. В них отсутствуют «гарантии на будущее время», а это «составляет главный предмет забот его величества императора» (Николая I). В своей ноте

А.С. Меншиков настаивал на заключении договора между царем и султаном и на том, что договор должен закрепить международно-правовые обязательства султана перед царем и давать последнему право вмешательства в дела «исповедующих православный культ» (а это составляло приблизительно половину населения Османской империи). А.С. Меншиков требовал ответа у турецкого правительства на свою ноту не позже 10 мая. В противном случае он грозил разрывом дипломатических отношений и своим отъездом из Константинополя.

Английское правительство в это время продолжало вести собственную дипломатическую игру и до поры до времени не торопилось посылать свой флот к берегам Турции. Английские дипломаты продолжали убеждать российского царя в своей лояльности. Тем временем 5 апреля 1853 г. в Константинополь прибыл новый посол Великобритании лорд Стратфорд-Редклифф. Сложилось положение, при котором формально Меншикову приходилось иметь дело с турками и французами, а по сути — с британским послом. Именно он разработал тактику переговоров с русскими. Туркам он рекомендовал держаться с русскими предупредительно и примирительно во всем, что касалось службы в храмах, и четко отделить сугубо религиозные дела от политических. Не забывал дипломат и о том, что необходимо «подогреть» общественное мнение в своей стране против России. Он не остановился перед прямой фальсификацией документов, представленных Россией Турции. Например, вместо слов «делать представления» (перед турецкими властями), как значилось в проекте русско-турецкой конвенции, он в переводе на английский язык написал: «давать приказы», исказив смысл и способствуя разжиганию воинственных настроений в Великобритании.

Итак, посол советовал турецкому правительству уступать требованиям Меншикова, если они касались пунктов о Святых местах. Вместе с тем, далее следовали рекомендации не соглашаться на то, чтобы эти уступки были выражены в форме сенеда — соглашения султана с Николаем I, т. е. документа, имеющего международно-правовое значение, и чтобы формулировка этих уступок не заключала в себе право царя вмешиваться в отношения между султаном и его православными подданными.

Турецкое правительство, получив очередную ноту А.С. Меншикова с ультимативными требованиями, снова обратилось за консультациями к послу Великобритании. Стратфорд-Редклифф в очередной раз повел искусную игру. Суть ее сводилась к тому, чтобы убедить российского посла в том, что Англия вовсе не собирается помогать туркам в случае войны с Россией; и при этом внушить турецкому султану и его министрам, что Англия и Франция их не оставят и что уступать Меншикову — означает для Турции отказ от своего государственного суверенитета. Что же касается премьер-министра Великобритании, то Стратфорд изображал, что делает будто бы все от него зависящее, чтобы предотвратить разрыв между Турцией и Россией. Можно сказать, что игра посла Великобритании удалась.

Меншиков попался в хорошо расставленные сети. С некоторой растерянностью он писал: «Дело о Святых местах соглашено между французским послом, Портою и мною, нужные для этого фирманы изготовляются». На самом деле все дальнейшие переговоры проходили под надзором британского посла, и все даваемые им великому визирю Решид-паше «советы» (инструкции) неукоснительно выполнялись. Следуя им, турки не отступали ни на йоту и наотрез отказывались принимать какие-либо обязательства перед Россией.

Отступить пришлось Меншикову: его последние демарши содержали лишь просьбу о сохранении «на основе строгого статус-кво» прав и привилегий православной церкви. Никакого международного акта при этом не требовалось, достаточно было заверения турецкой стороны в обычной дипломатической ноте. Но как раз этого и не желала Порта, охотно внимавшая британскому послу, стремившемуся «превратить вопрос из русского в общеевропейский» и отменить старое правило, которого неуклонно придерживалась российская дипломатия, — решать дела с Турцией один на один, не допуская вмешательства посторонних. А в европейской политике Россия всегда пребывала в полном одиночестве по восточному вопросу. «Европеизация» проблемы означала вытеснение Петербурга из региона и полновластное владычество здесь Великобритании. В конечном счете Большой совет Османской империи отверг предложения Меншикова, предусматривающие сохранение прежних формулировок о покровительстве христианам со стороны России. Порта соглашалась принять на себя обязательства лишь в отношении строительства русской церкви и странноприимного дома при ней в Иерусалиме. Совещание дипломатов Великобритании, Франции, Австрии и Пруссии одобрило позицию Турции в этом вопросе. Так впервые обозначилась опасность формирования антироссийской коалиции. А.С. Меншиков объявил о разрыве дипломатических отношений с Турцией и 21 мая покинул Константинополь.

А между тем к этому времени ряд европейских стран разработали около 12 проектов мирного урегулирования конфликта. Самый значительный из них — так называемая Венская нота, разработанная уполномоченными Франции, Великобритании и Австрии в столице Габсбургской монархии Вене. По этому акту султан подтверждал свою верность букве и духу положений Кючук-Кайнарджийского (1774) и Адрианопольского (1829) договоров о покровительстве христианской религии. Контроль за выполнением Турцией этих условий государства, предложившие проект, брали на себя. Россия же в этом случае выпускала из своих рук право покровительства православным в Османской империи. В этом и заключался смысл ноты — глава Форин-оффис лорд Кларендон с удовлетворением констатировал, что европейские державы превращались в «рефери» в русско-турецких спорах. В Петербурге поспешили согласиться с Венской нотой. Но британский посол в Турции убедил Решид-пашу удалить из текста ноты всякое упоминание о причастности России к покровительству православным и приписать заботу о них исключительно благожеланию султанского величества.

Николай I, потерпев дипломатическое фиаско, решился снова прибегнуть к угрозам и 20 июня 1853 г. приказал войскам занять Дунайские княжества — Молдавию и Валахию, входившие тогда в состав Османской империи.

Решение о силовом давлении на Турцию в российском правительстве не исключалось и раньше, но в 20-х числах марта император счел десант на Босфор рискованным. В то же время Николай I от него до конца не отказался и распорядился постепенно наращивать на границе количество войска, не исключая последующего введения части этих войск в Дунайские княжества. В случае активизации боевых действий русский флот должен был высадить десант в районе Бургас — Варна. Одновременно рассчитали время, необходимое для окончательного укомплектования и формирования 4-го корпуса генерала Данненберга. По расчетам штаба действующей армии на это требовалось от 15 до 45 суток. Различные его подразделения должны были быть готовы к выдвижению в район границы между 8 апреля и 10 мая. Выдвижение войск планировалось начать со второй декады апреля. В этом случае дивизии 4-го корпуса обязаны были вступить на территорию Дунайских княжеств к началу июня. На освобождаемые квартиры начинал выдвигаться 3-й корпус, на что ему отводилось от 32 до 48 дней. К началу июня войска были готовы, и после весенних дипломатических маневров 21 июня 1853 г. передовой отряд генерала Анрепа перешел Прут в районе Скулян. В течение двух недель территория Дунайских княжеств была занята русскими войсками.

Турция в последней декаде июня 1853 г. получила от английского и французского послов подтверждение возможного ввода их эскадр в Дарданеллы в случае появления российского флота вблизи Босфора. Одновременно правительство Турции направило в европейские столицы, в том числе и Петербург, ноту, в которой говорилось, что правительство берет на себя обязательство соблюдать права православных подданных. Одновременно правительство обращалось к европейским странам гарантировать эти обязательства перед Россией. Но российское правительство отвергло предложенные турецким правительством условия переговоров. В начале сентября 1853 г. К.В. Нессельроде разъяснил, что в Петербурге в рамках Венской ноты ждут реального признания права России на защиту православного населения Османской империи.

Турецкое правительство, получив такой ответ из России, 25 сентября 1853 г. созвало совещание высших сановников. На совещании было принято решение прекратить бесконечные переговоры и объявить России войну. Через несколько дней в стране обнародовали султанскую грамоту, в которой говорилось, что Порта сделала все возможное для решения конфликта о Святых местах, но она не может согласиться на такое толкование Кючук-Кайнарджийского договора, которое позволило бы России вмешиваться во внутренние дела Турции. Султан требовал, чтобы русские войска в 15-дневный срок покинули Дунайские княжества. Этот ультиматум командующий турецкими войсками Омер-паша передал командующему российскими войсками М.Д. Горчакову 4 октября 1853 г. Одновременно турецкое правительство обратилось в посольства Англии и Франции с просьбой ввести свои эскадры в Мраморное море, что позволяло западным государствам оперативно вмешиваться в развитие событий. Вместе с тем эти государства делали вид, что ищут путей к миру, но военная машина уже набирала ход.

И 2 ноября 1853 г. в России был обнародован царский манифест о начале войны с Турцией. Николай I, объявляя войну Турции, еще сохранял надежду на мирное урегулирование конфликта и на то, что Англия и Франция не введут свои эскадры в Черное море. Рассчитывал он и на нейтралитет Австрии и Пруссии. Возможно, такое восприятие международной обстановки и побудило российского императора начать активные боевые действия против Турции на Черном море. Необходимость активных действий обуславливалась также тем, что Турция начала перебрасывать свои войска на территорию Грузии, в район действий имама Шамиля.

Черноморская эскадра под командованием контр-адмирала Павла Степановича Нахимова, чтобы воспрепятствовать переброске турецких войск на Кавказ, вышла на патрулирование в море. В это время турецкая эскадра под командованием Осман-паши вышла из Константинополя и направилась в сторону Кавказа. На кораблях находился турецкий десант в несколько тысяч человек, готовый высадиться на берег в районе Сухуми и Поти. Турецкая эскадра, состоявшая из 7 фрегатов, 3 корветов, 2 параходофрегатов, 2 бригов и 2 военных транспортов (510 орудий), остановилась на рейде турецкого порта Синоп. Эскадра находилась под прикрытием 38 орудий береговой артиллерии.

Русская эскадра (6 линейных кораблей и 2 фрегата, всего 720 орудий) заблокировала турецкую эскадру с моря. П.С. Нахимов решил атаковать и разгромить турецкую эскадру непосредственно в бухте. Его замысел сводился к тому, чтобы быстро в двухкильватерном строю ввести свои корабли на рейд Синопской бухты, поставить их на якорь и атаковать противника всей артиллерией.

Сражение началось 18 (30) ноября 1853 г. в 12 часов 30 минут и продолжалось до 17 часов. Первыми открыли огонь по русской эскадре, входившей на Синопский рейд, турецкие корабли и береговая артиллерия, но достичь успеха не смогли.

Русские корабли заняли удобные позиции и открыли ответный огонь. Через полчаса турецкий флагманский корабль и один из фрегатов, объятые пламенем, выбросились на мель. Затем были подожжены или повреждены остальные турецкие корабли, подавлены и уничтожены береговые батареи. В сражении турки потеряли 15 из 16 кораблей и свыше 3 тыс. человек убитыми и ранеными. В плен попало около 200 человек, в том числе Осман-паша и командиры трех кораблей. Лишь один из турецких пароходов («Таиф»), которым командовал английский советник Осман-паши, смог вырваться и уйти в открытое море. А русские в этом бою потеряли 37 человек убитыми и 235 были ранены, почти все корабли получили серьезные повреждения.

Разгром турецкой эскадры значительно ослабил морские силы Турции и сорвал ее планы по высадке войск на побережье Кавказа. В то же время победа России при Синопе вызвала неудовольствие европейских стран. Желаемый предлог для развязывания европейского конфликта был налицо. Европейские державы получили повод обвинить Петербург в нарушении взятых на себя обязательств. Ведь турецкая эскадра была расстреляна в собственной бухте. При этом взрывы кораблей и бомбы черноморских линкоров вызвали пожары в городе. Положение усугубилось и неуклюжими попытками России доказать право на подобные действия вопреки прежним заявлениям. Синоп тотчас же сделал угрозу войны России с коалицией европейских держав вполне реальной.

На Балканах с лета 1853 г. складывалось своеобразное положение. После того как в июле российские войска вошли в Бухарест, в Молдавии и Валахии турецких войск не было. Вплоть до октября 1853 г. военные действия здесь не велись; шло накопление вооруженных сил. Российские войска сосредотачивались на левом берегу Дуная, а турецкие — на правом. У Турции здесь была 130-тысячная армия. Ее части находились в крупных крепостях и вблизи вероятных мест форсирования реки.

Россия на территории княжеств имела 87-тысячную армию, части которой разрозненно располагались по всей территории княжеств. Российской армией командовал М.Д. Горчаков.

В Европе известия о Синопе развязали руки правительствам Англии и Франции. В середине декабря они принимают решение провести англо-французские корабли через Босфор к берегам Болгарии. Эскадры двинулись к Варне и оказались в Черном море. Известно, что в это время Наполеон III готовил личное послание Николаю I. В письме говорилось, что если Россия не выведет свои войска из Дунайских княжеств, то совместная эскадра Франции и Британии блокирует Черноморское побережье России. Одновременно Наполеон III повторил требование решить восточный вопрос под контролем Франции, Англии, Австрии и Пруссии. Фактически в письме содержалась угроза войны всей Европы против России. В то же время Наполеон III открывал свои истинные планы в отношении восточного вопроса в письме к австрийскому дипломату. Император писал: «Я смеюсь над восточным вопросом, так же как и над влиянием русских в Азии. Меня интересует лишь влияние в Европе, и я хочу положить конец тому господству, которое последнее время петербургский кабинет приобрел на континенте... Мне все равно, желает ли Россия очистить княжества или нет, но я хочу ослабить ее и не заключу мира, пока не достигну своей цели».

Николай I отказался капитулировать на условиях Наполеона III. Столь же определенно высказался царь и в отношении совместного англо-французского ультиматума, в котором от России требовали очистить Дунайские княжества от своих войск.

Англия, Франция и Турция, получив такой ответ, 12 марта 1854 г. заключили военный договор, а 27 марта Англия и Франция объявили России войну. Прошел месяц, и 11 апреля 1854 г. Англия, Франция, Австрия и Пруссия подписали в Вене протокол, согласно которому страны обязывались: не заключать сепаратных договоров с Россией, обеспечить вывод российских войск из Дунайских княжеств, соблюдать суверенитет и целостность Турции. Николай I, доселе убежденный в преданности юного австрийского монарха Франца Иосифа, знакомясь с донесениями дипломатов, сначала выражал свои чувства эмоционально («Не верю!!»), а позже украшал депеши из Вены отнюдь не дипломатическими выражениями.

К лету англо-французский экспедиционный корпус численностью до 60 тыс. солдат и офицеров сосредоточился в районе Варны. Сосредоточение союзнических войск на Балканах, а также неудачные сражения российской армии на Балканах против турецкой армии, заставили командование российской армии с конца июня начать выводить свои войска из Дунайских княжеств.

Примечания

1. Владимир Алексеевич Корнилов родился в семье офицера военно-морского флота, с отличием закончил Морской корпус, проходил службу под командованием М.П. Лазарева. В 1832 г. Лазарева переводят на Черное море, и он берет с собой В.А. Корнилова. Вскоре Корнилова назначают командиром брига. В 1840 г. молодой капитан 1-го ранга становится командиром 120-пушечного корабля «Двенадцать апостолов». В 1840—1846 гг. он руководит действиями десанта при рейдах к Кавказскому побережью. В 1846 г. Корнилова командировали в Англию, где он наблюдал за строительством паровых кораблей для Черноморского флота, а также изучал состояние флота Англии.

С 1849 г. Корнилов — начальник штаба Черноморского флота. Он выступал за замену парусных кораблей на паровые, написал для флота ряд руководств и наставлений, участвовал в разработке Морского устава. Командуя отрядом паровых кораблей, Корнилов содействовал адмиралу П.С. Нахимову в разгроме турецкого флота в Синопском сражении.