Введение

История России XVII в. наполнена острой борьбой за обеспечение безопасности своих границ на юге против всевозможных осколков давно уже погибшей Золотой Орды, самым крупным и опасным из которых было Крымское ханство, входившее в состав Османской империи. Трудами советских ученых¹ бесспорно установлено, что борьба эта носила исторически прогрессивный характер, ибо способствовала нормальному экономическому, политическому и культурному развитию порубежных русских земель и земель других народов, вошедших в разное время в состав России. На протяжении XVI, XVII, XVIII вв. продолжалось героическое противоборство агрессивным устремлениям турецких и крымских феодалов, стремившихся захватить земли Поволжья, Северного Кавказа, Дона, Украины. Благодаря этой борьбе рос авторитет России среди народов Балканского полуострова, усиливалось их национально-освободительное движение против османского ига.

После выхода в свет замечательной монографии А.А. Новосельского «Борьба Московского государства с татарами в первой половине XVII в.» (М.; Л., 1948) выявился тот круг вопросов, которые органически связаны с выбранной темой. Это и зависимость военной активности татар от внутреннего состояния и строя Крыма, и попытки ханов трактовать Крым как преемника Золотой Орды, и стремление представить поминки, высылаемые Россией, как дань, как знак политической зависимости России от ханства.

Если учитывать вассальную зависимость Крымского ханства от Турции, то встает вопрос и о отношении Османской империи к набегам татар на Россию и Украину, а следовательно, о степени самостоятельности или, напротив, зависимости внешней политики ханов от Стамбула.

Все это усиливает важность конкретного анализа хода вооруженной борьбы против татар, изменения ее форм и динамики, особенно заметного на украинских землях после воссоединения в 1654 г. Украины с Россией.

Было бы ошибочным рассматривать отношения с Крымом без учета других внешнеполитических проблем, стоявших перед Россией в середине XVII в., в первую очередь борьбы за воссоединение украинских и белорусских земель, борьбы за выход в Балтийское море.

Принимая во внимание тот факт, что Мартовские статьи 1654 г. (определявшие статут Украины в составе России после их воссоединения) сохраняли за гетманской администрацией право самостоятельных дипломатических контактов с другими государствами, в частности с Крымским ханством, необходимо исследовать внешнюю политику гетманской администрации, определить, насколько ее цели и средства соответствовали политическому курсу русского правительства. Основной целью России и Украины после 1654 г. было сохранить и отстоять государственное единство.

Воссоединение Украины с Россией привело к значительным изменениям международного положения в Восточной Европе. Отношения России с калмыками, ордами Больших и Малых ногаев, народностями Северного Кавказа тоже оказывали заметное воздействие на борьбу против Крымского ханства. Исследование это проведено, в частности, в кандидатской диссертации П.С. Преображенской «Калмыки в первой половине XVII в.: Принятие калмыками (торгоутами и дербетами) русского подданства» (М., 1963); в работе Н.А. Смирнова «Кабардинский вопрос в русско-турецких отношениях XVI—XVIII вв.» (Нальчик, 1948), в статье А.А. Преображенского².

Хронологические рамки предложенной темы определяются динамикой развития внешней политики России и русско-крымских отношений. 1654 год — это год воссоединения Украины с Россией и начало вооруженной борьбы за украинские земли против польских и крымских феодалов, это время, когда Россия и Украина предпринимают серьезные попытки создать коалицию государств против Речи Посполитой.

Благоприятная в целом для России и Украины ситуация начинает меняться после того, как в 1656 г. Россия объявляет войну Швеции с целью пробиться к берегам Балтики и заключает перемирие с Речью Посполитой. Польша была спасена от полного разгрома, но война с мощным шведским королевством оказалась непосильной для России. Потерпев ряд поражений, в 1657 г. Россия фактически прекращает военные действия против Швеции, а в начале следующего, 1658 г. Речь Посполитая возобновляет войну с Россией.

1657 год является заметным рубежом в развитии отношений России с Крымским ханством. Если до 1657 г. Россия и Украина придерживались в основном оборонительной тактики борьбы против набегов крымских татар, то в 1657 г. был предпринят первый крупный поход русских и украинских сил в пределы ханства, когда в устье Днепра и Буга нанесено поражение хану. С этого года впервые в военных действиях татар (значительного масштаба) против России и Украины начинают принимать участие крупные силы, посланные турецким султаном. Борьба России и Украины все больше и больше начинает приобретать не только антикрымский, но и антиосманский в целом характер.

Ограничение хронологических рамок работы 1654—1657 гг. диктуется и изменением внутриполитического положения на Украине. Смерть Хмельницкого в 1657 г. облегчила приход к власти антинародной, сепаратистски настроенной группировки казацкой старшины во главе с И. Выговский. Заключенный Б. Хмельницким мирный договор с Крымом в 1655 г., по которому татары обязывались не нападать на Россию и Украину, Выговский использует в своих изменнических целях, призвав крупные силы крымских татар для подавления восстания украинского казачества и крестьянства, которое поднялось осенью 1657 г. против гетмана Выговского.

Немного о терминологии работы. Встречающиеся в тексте названия стран «Польша» и «Турция» употреблены для удобства изложения. Более правильными являются названия «Речь Посполитая» и «Османская империя». Замена такого рода в историографии не нова. Название «Украина» объединяет не только земли к востоку от рек Южный Буг и Случь, на которых утвердилась гетманская администрация и которые в 1654 г. были воссоединены с Россией, но и все территории, включая западноукраинские земли, остававшиеся в составе Речи Посполитой.

* * *

Крымское ханство становится объектом пристального внимания российских историков примерно с 60-х годов XVIII столетия, со времени русско-турецкой войны 1768—1774 гг. «Социально-экономическое, политическое и культурное продвижение России на юг и русско-турецкие войны второй половины XVIII в. значительно повысили никогда не угасавший интерес к Крыму... истории русско-турецких и русско-татарских отношений. Государственные деятели, стоявшие у кормила Российской империи, военные, дипломаты, помещики, купцы, географы и натуралисты, ученые и любители, писатели и историки потянулись к Кавказу, Крыму, к их прошлому, настоящему и будущему»³.

В журнале «Месяцеслов» за 70—80-е гг. появилось большое число всевозможных статей и заметок, содержавших сведения по истории, экономике и этнографии Крыма и прилегающих областей Статьи эти носили пока еще больше популярный, чем научный, характер и имели целью удовлетворить спрос читающей аудитории.

По-видимому, в первую очередь причины политического характера вызвали появление и специальных исторических исследований. Первое такое исследование историка-профессионала было, несомненно, связано с тогдашними политическими интересами императорского двора. Это была книга Готлиба Зигфрида Байера по истории Азова⁴.

Политический смысл и официальный характер книги Г.З. Байера виден уже из того, что первое издание ее появилось в 1738 г., во время русско-турецкой войны, в ходе которой в 1736 г. русские войска, овладели Азовом. Задачей автора было обосновать исторические права русских императоров на эту крепость.

Работа Байера осталась незавершенной. Книга заканчивается описанием Прутского мира 1711 г., по которому крепость была возвращена туркам.

Научное значение труда не следует преувеличивать. Это довольно беглый обзор основных событий, происходивших в Северном Причерноморье и на Дону, основанный на русских и, возможно, украинских летописях. Вместе с тем уже в этой книге намечен ряд вопросов, которые станут предметом пристального внимания последующих исследователей.

Борьба с Крымом и Турцией излагается Байером параллельно и во взаимосвязи с событиями на Украине во второй половине XVII в., хотя и довольно кратко: автор уделяет внимание польско-турецкой войне 1672 г., знаменитым Чигиринским походам русских и украинских войск, Вечному миру 1686 г. между Россией и Речью Посполитой, по которому Речь Посполитая окончательно отказалась от Левобережной Украины, походам В.В. Голицына на Крым и Петра I на Азов⁵.

Таким образом, уже с первых шагов исследования был намечен вполне верный принцип: борьба с Крымом велась не только за русские, но и за украинские земли, а следовательно, нужно постоянно держать в поле зрения отношения с Речью Посполитой и весь комплекс сложного международного положения в Восточной и Юго-Восточной Европе. Байер очень коротко упоминает и о войнах Османской империи с Ираном⁶.

Несомненной заслугой Байера было и то, что он первый обратил внимание на внутриполитическое положение в Крымском ханстве, распри между основной и побочной линиями рода Гиреев, постоянно разжигаемые турецкими султанами⁷., Сам факт включения этих сюжетов в работу свидетельствует о том, что автор предполагал существование связей между внутренней и внешней политикой ханства.

Политическая направленность книги Г. 3. Байера лишний раз подтверждается тем, что второе ее издание вышло в Санкт-Петербурге в 1763 г., когда началась русско-турецкая война и третье — в 1782 г., незадолго до присоединения Крыма к России.

Еще более отчетливо выраженный официальный характер носит сочинение действительного статского советника Павла Левашова, который поставил своей задачей описать все войны, вторжения и опустошения татар и турок на Руси и обосновать «права российских государей» на владение Крымом и причерноморскими землями⁸. Книга была написана в 1774 г. после заключения Кючук-Кайнарджийского мира и издана в 1792 г., вскоре после Ясского мира, закрепившего за Россией земли вплоть до устья р. Днестр.

Как писал сам Левашов, цель работы «возбудить в соотечественниках своих большее против прежнего внимание на сих диких, но многочисленных и толь вредных и опасных не токмо для нас, но и для всей Европы народов, дабы потомки наши не оставили взять надлежащие меры ко всякому оных изкоренению по примеру Казани и Астрахани покорением Крыма и протчих, около него лежащих мест»⁹.

Книга представляет собой краткое изложение летописных сведений о борьбе с кочевниками с середины X в., нашествии монголо-татар на Русь, свержения золотоордынского ига. Затем следует рассказ о русско-турецкой войне 1569 г., Чигиринских и Крымских походах, взятии Азова в 1697 г. и о русско-турецких войнах XVIII в. Тем не менее работа имеет некоторое научное значение хотя бы уже потому, что в предисловии к ней подчеркнута общеевропейская значимость борьбы России против Крымского ханства и Османской империи.

Вопросы внешней политики России середины и второй половины XVII в., в частности борьба с Крымским ханством и Турцией, рассматривались и в работах по истории Украины. Вышедшая в 1789 г. книга «Краткое историческое описание о Малой России»¹⁰ сообщает читателям о ходе военных действий украинских и русских войск против польских и татарских отрядов в 1655—1657 гг. В ней проводится мысль о прогрессивном характере этой борьбы, о единстве исторических судеб русского и украинского народов: «Сии области несносную участь претерпевать принуждены, поелику владеющие ими поляки, поработив совершенно, поступали с обывателями как с купленными рабами»¹¹. Неизвестный автор дает высокую оценку политики и личных заслуг гетмана Хмельницкого, подчеркивает его верность России: «Сей гетман, оказавши подвиги в отобрании малороссийских областей от поляков, был верен своему государю, среди рвения своего к службе царской окончил жизнь в городе Чигирине»¹². Хмельницкому противостоит Выговский, заключивший союз вначале с татарами против России, а затем пытавшийся вернуть Украину под власть польского короля. Народ его не поддержал, что и явилось, как пишет автор, причиной падения гетмана И. Выговского¹³.

Можно говорить, что перечисленные выше работы XVIII в., характерной чертой которых является возвеличивание роли русских монархов, являются своего рода прототипом великодержавно-официального направления историографии. К ним можно отнести и небольшой труд Г.Ф. Миллера¹⁴.

С другой стороны, в украинской историографии, касающейся проблем внешней политики гетмана Б. Хмельницкого, уже в XVIII в. превозносится роль украинской казачьей старшины как творца истории, проводятся ее узкоклассовые интересы, закладываются основы будущей украинской националистической историографии.

В задачу работы не входит исследование процессов формирования дворянства на Украине. Отметим только, что украинское шляхетство и старшина всеми силами стремились сохранить за собой давние привилегии. Отсюда его временная оппозиция к русским собратьям по классу¹⁵, что отразилось и в исторических работах, вышедших из среды казацкой старшины.

Наиболее заметна эта временная оппозиционность (своего рода «дворянский национализм») в сочинении «История русов или Малой России», написанном во второй половине XVIII в.¹⁶ До настоящего времени вопрос о личности автора остается неясным. Всячески превознося роль казачьей старшины, автор считает решение Переяславской рады плодом только ее добровольных стремлений, хотя и оценивает его положительно. Национальные особенности, по мнению автора, являются решающей причиной исторического развития Украины, а исток всех бед, постигших Украину во второй половине XVII в., — надругательства русских воевод над национальными обычаями¹⁷.

С позиций формирующегося украинского дворянства освещаются в «Истории русов» и отношения с Крымским ханством. О дипломатической борьбе русских посланников при ханском дворе автор вообще не упоминает. Поражения, нанесенные татарам в 1654—1657 гг., преподносятся исключительно как заслуга украинских казаков, участие русских войск в этих военных действиях замалчивается¹⁸.

В 1822 г. выходит в свет первое издание книги Д.Н. Бантыш-Каменского¹⁹. Несомненная заслуга автора в том, что книга написана на громадном актовом материале архива Министерства иностранных дел, использованы мемуары очевидцев и сочинения современников событий. Рассматривая Переяславскую раду 1654 г., он подчеркивает ее общенародный характер, ее громадное положительное значение для Украины. Но в изложении Бантыш-Каменского получается так, что будто бы в большем выигрыше оказалась не Украина, а Москва: «Таким образом, без пролития крови, возвращена была Русскому государству страна, вмещавшая в себе 165 городов и местечек, и приобретено 60-тысячное храброе войско без малейших на оное царских издержек»²⁰. Автор упускает из виду последующую тринадцатилетнюю войну с Речью Посполитой, те большие людские и материальные жертвы, которые понесла Россия в боях с Речью Посполитой и Крымским ханством.

Заметное место в работе Бантыш-Каменского уделяется вопросам внешней политики гетманской администрации Украины. Автор решительно подчеркивает непоколебимую верность Хмельницкого «российскому престолу», «столь же храброго полководца, как и искусного политика»²¹. Тем не менее сложные вопросы о переговорах Хмельницкого со Швецией, Трансильванией, целью которых было создание антипольского союза, Бантыш-Каменский сводит к вопросу о том, сохранил ли гетман верность России. Швеция и Россия находились в это время в состоянии войны.

Бантыш-Каменский утверждает, что хотя гетман остался верен присяге в Переяславле, но договор его со Швецией и Трансильванией являлся нарушением принятых в Москве в 1654 г. Мартовских статей, так как Хмельницкий ничего не сообщил о новом союзе царю²². (В действительности гетман своевременно информировал русское правительство, которое не протестовало против этих дипломатических акций.)

Внешняя политика Крымского ханства рассмотрена в работе весьма кратко. Упоминается только о том, что после смерти в 1654 г. хана Ислам-Гирея новый хан Магомет-Гирей принял решение заключить союз с Речью Посполитой лишь потому, что получил от польского короля 100 тыс. злотых²³. В действительности мотивы политики ханов были сложнее, да и сумма, которую получил хан, значительно скромнее — 40 тыс. злотых (см. ниже).

Заметное влияние на разработку истории внешней политики России, в том числе и на исследование отношений с Крымом, оказали труды выдающегося русского ученого С.М. Соловьева, в мировоззрении которого сказались новые, буржуазные черты.

По мнению С.М. Соловьева, движущей силой истории являлось государство, классовый характер которого историк не замечал. Народы Российской империи для него были лишь объектами государственной деятельности московского правительства. Одним из таких объектов была и борьба против Крымского ханства, проходившая в середине XVII в. Как правильно отмечает историк, в основном за украинские земли²⁴.

Интересующие нас события рассмотрены в X томе его капитальной «Истории России с древнейших времен».

Внешнеполитическая функция Российского государства с фактической стороны описана в томе довольно подробно. Войны, переговоры с Речью Посполитой, Австрией, Швецией нашли достаточно места, и им уделено самое пристальное внимание. К сожалению, характерный для исторической науки того времени европоцентризм был присущ и С.М. Соловьеву. Ежегодные дипломатические контакты и постоянные военные стычки с Крымским ханством в работе остались неисследованными. Упомянуто лишь расквартирование корпуса войск Шереметьева для обороны южных границ²⁵, посольство Жеребцова в Бахчисарай в 1654 г., потребовавшее не нападать на украинские земли²⁶, участие татар в сражении под Ахматовым на Дрижиполе²⁷.

В оценке политики Хмельницкого сказалось характерное для С.М. Соловьева пренебрежение к казачеству. Беря за основу исторической жизни народа историю государства, С.М. Соловьев не мог положительно относиться к казачеству. В казачестве он видит только бунтарей, чуждых всякому государственному устройству. В появлении казаков С.М. Соловьев усматривал только факт необузданной энергии народа, которому «грузно было от силушки», который уходил от государственного устройства на южные окраины. Казачество — это вольница, живущая разбоем. Эти положения автора подверглись критике со стороны Н.Г. Чернышевского²⁸.

В самом Хмельницком С.М. Соловьев видит прежде всего гуляку-казака, неспособного к политической деятельности²⁹. Такая характеристика, несомненно, искажает облик гетмана, имевшего ясную внешнеполитическую цель — воссоединение с Россией, последовательно и решительно добивавшегося этой цели.

Пренебрежение к казачеству сказалось на оценке военных действий Хмельницкого в 1654—1657 гг. Историк пишет о мнимой пассивности казаков на Украине, о том, что участие казацкого отряда только мешало военным действиям русских в Белоруссии. Сражение на Дрижиполе под Ахматовым Соловьев расценивает как поражение³⁰.

Совершенно неверно трактуются автором дипломатические и военные связи Хмельницкого со Швецией и Дунайскими княжествами. Автор прибегает к своему излюбленному приему изложения содержания документов, но документы подобраны так, чтобы создать впечатление об отсутствии у Хмельницкого четкой политической программы. При освещении договора Хмельницкого с молдавским и валашским господарями и с Ракоци Соловьев приводит оценку киевского полковника В. Дворецкого (который объяснял этот договор как антипольский) и тут же сообщает о беседе киевского воеводы А.В. Бутурлина с отцом генерального писаря И. Выговского — Астафием, который говорил, что договор заключен с целью изменить России³¹. Какому документу автор отдает предпочтение — остается неясным.

Что касается переговоров Хмельницкого со Швецией, то эти переговоры объясняются историком как попытка Карла X овладеть Украиной³². О том, что Хмельницкий решительно отказался от подобных проектов, автор не сообщает (подробнее об этом см. ниже).

Историю Украины пристально изучил во второй половине XIX в. Н.И. Костомаров. Взгляды Костомарова не выходили за пределы либерально-буржуазной историографии³³. Движущей силой исторического прогресса, по мнению Костомарова, был некий мистический «национальный дух», «неизменные национальные качества» того или иного народа.

В трактовке многих вопросов украинской истории Костомаров исходил из своих федералистических убеждений, «в которых воплотились тенденции буржуазно-помещичьего национализма»³⁴.

В ряде вопросов, особенно в более ранних работах, Н.И. Костомаров делает немало верных наблюдений и выводов. Так, в монографии «Богдан Хмельницкий» он характеризует акт воссоединения Украины с Россией как исторически прогрессивный и необходимый³⁵. Дипломатические контакты Хмельницкого после воссоединения Украины с Россией историк объясняет отнюдь не как измену России, не как нарушение Мартовских статей и решения Переяславской рады, а как следствие борьбы против общего с Россией врага³⁶.

Вместе с тем уже в этой монографии заметно стремление подчеркнуть излишнюю «жесткость» и властность московской политики, противоречивость политики правительства России, направленной на урегулирование отношений с Речью Посполитой и войну против Швеции (после 1656 г.) и политики гетмана, стремившегося завершить войну с Речью Посполитой. В действительности Москва не препятствовала политическому курсу гетмана, сохраняя тем самым возможность давления на Польшу. В интерпретации Н.И. Костомарова Россия после 1656 г. выступает чуть ли не противником воссоединения с Украиной: Россия ломает широкие гетманские планы «единения и возрастания Руси... в такое время, когда они скорее, чем когда-нибудь, могли осуществиться. Хмельницкий... видел, что Москва более, чем все другие соседи, испортит начатое им дело и оставит русский народ надолго под игом католичества и панства. ...Виленский договор со всеми соединенными с ним обстоятельствами был самым гибельным ударом для Хмельницкого»³⁷. Несостоятельность обвинений подобного рода доказана в советской историографии³⁸.

Исследование отношений Б. Хмельницкого с Крымским ханством занимает в работе довольно значительное место. Несомненная заслуга автора в том, что эти отношения изучаются не изолированно, а в комплексе всей внешней политики гетманской администрации. Н.И. Костомаров отмечает, что политика гетмана была направлена на создание аптипольского союза в составе Украины, Швеции, Трансильвании, Дунайских княжеств и Крымского ханства. О том, что Хмельницкий упорно рассчитывал на участие в этом союзе и России, автор не упоминает. Такое умолчание весьма показательно, если сопоставить его с утверждениями автора о том, что русское правительство препятствовало планам гетмана освободить все украинские земли от власти Речи Посполитой.

Подробно, насколько это позволяли источники, рассмотрены и переговоры послов Б. Хмельницкого в Турции. Благодаря исследованию Костомарова в отечественной и зарубежной историографии утвердилась и стала общепринятой оценка дипломатических контактов гетмана с Турцией: через Стамбул оказывать давление на крымского хана, сдерживать враждебные действия татар и понуждать хана к союзу с Украиной³⁹.

Эта верная оценка сущности отношений Хмельницкого с Османской империей была пересмотрена автором впоследствии. В статье «Богдан Хмельницкий — данник Оттоманской Порты» Костомаров пытается доказать, что как до Переяславской рады, так и после нее гетман считал себя подданным турецкого султана, сохранял политическую зависимость от Стамбула. Выводы эти делались на основании нескольких грамот гетмана к султану, в которых Хмельницкий именовал себя не иначе как рабом и подданным Магомета IV. Статья была заслуженно раскритикована еще Г.Ф. Карповым⁴⁰.

Г.Ф. Карпов справедливо отмечает, что тексты этих грамот, как и письма султана, были хорошо известны в Москве, и сообщал о них московскому правительству сам гетман, да и отложились эти тексты в архиве Посольского приказа. Уже на этом основании всякую мысль об «измене» Хмельницкого следует отбросить. Более того, пишет Г.Ф. Карпов, такого рода грамоты гетман посылал в Стамбул «не только с разрешения, но, пожалуй, по указанию Москвы»⁴¹.

В условиях перехода России к империализму, роста пролетарского революционного движения, появления марксизма складывался и развивался кризис буржуазно-дворянской исторической науки. Великодержавно-шовинистическое направление историографии Украины наиболее полно представлено работой В.О. Эйнгорна. Основную роль, по мнению автора, в воссоединении Украины с Россией играло духовенство⁴².

Проблемы внешней политики России и Украины остались в работе Эйнгорна практически неисследованными. Автор лишь упоминает, что гетман поддерживал дипломатические контакты с Крымом, Турцией и Швецией и что эти контакты очень тревожили Москву⁴³.

Много нового в разработку истории запорожского казачества и его борьбы против турецко-татарской агрессии внес капитальный труд Д.И. Эварницкого⁴⁴.

Наибольший интерес представляет глава «Мусульманские соседи запорожских казаков», написанная главным образом на основе сочинений Боплана и Скальковского об Украине. Глава освещает внутреннее положение в татарских ордах, кочевавших к северу от Крыма. Эварницкий одним из первых задумывается над вопросом о причинах военной активности татар. Эти причины он усматривает прежде всего в «воинственном и кровожадном характере ханов», в «фанатизме, который привили татарам турки», в том, что туркам понадобилась масса невольников, особенно молодых женщин для гаремов⁴⁵. Сейчас объяснения звучат немного примитивно, но нельзя забывать, что в них есть определенное рациональное зерно: «Для ногайцев, которые... скитались по дикой и безлюдной степи и представляли из себя орду убогих и полуголодных дикарей, поставка христианских невольников для богатых, ленивых и сластолюбивых турок была главнейшим источником пропитания и даже довольства в жизни»⁴⁶. Военная активность татар объяснялась, конечно, не только потребностями в грабеже, но во многом и ими тоже. «Главное отношение мусульманских соседей к запорожским казакам выражалось набегами на казацкие земли, а через них на Украину, Литву, Польшу и Россию»⁴⁷.

Очень подробно описываются автором и тактика проведения набегов, расположение и районы кочевий татарских орд. Особенно важны и по сей день сведения о численности татарского населения⁴⁸. Эварницкий полагал, что численность только мужчин в Крымском ханстве составляла около 280 тыс., что в большие походы хан мог поднять до ⅓ всех мужчин-воинов. Если учесть, что каждый татарин брал в набег от 3 до 5 коней, общее число коней в крупном походе составляло 200—300 тыс.⁴⁹

Д.И. Эварницкий поднимает в работе вопрос, который по существу остался нерешенным и в наше время: судьба русских и украинских полоняников. Во время наиболее крупных набегов татарам удавалось угнать от 5 тыс. до 55 тыс. невольников, пишет автор⁵⁰. Столь большая разница в цифрах невольно вызывает настороженность, тем более что в данном случае были использованы фольклорные источники. Далее описан ход работорговли, жизнь полоняников в неволе⁵¹.

К сожалению, повествование автора носит несколько эпический характер, основанием для него служат исторические песни и былины, в нем мало фактов, цифр, мало конкретного материала. Заслуга автора в том, что он поднял этот вопрос. Тема эта несомненно заслуживает специального исследования, которое выходит за рамки моей работы.

Наиболее крупным представителем украинского национализма в исторической науке был историк и общественный деятель конца XIX — начала XX в. М.С. Грушевский. Общая трактовка вопросов истории Украины у Грушевского не оригинальна. Повторяются перенятые еще у П.А. Кулиша мысли об извечности украинской нации⁵², выдвигается тезис о каком-то особом свободолюбии, бесклассовости и безбуржуазности украинского общества.

Центральным трудом М.С. Грушевского (и созданной им «школы») была многотомная (10 томов) «История Украины — Руси», в которой событиям 1654—1657 гг. посвящена значительная часть 9 тома⁵³. Бросается в глаза характерное для украинских националистов стремление принизить роль личности Б. Хмельницкого и значение воссоединения Украины с Россией. «Я в полной мере признаю, — пишет Грушевский, — что Хмельницкий был великий человек, но в нем... совершенно не видно элементарной государственной экономики, руки "державного хозяина украинской земли"»⁵⁴. Совершенно не учитывая того, что в 1654 г. Украине и России приходилось вести войну фактически «на два фронта» — против Речи Посполитой и против Крымского ханства, Грушевский обвиняет Хмельницкого в том, что он не предпринял крупного похода на Крым и не посадил на крымский престол какого-нибудь своего ставленника⁵⁵, т. е. не сделал того, что Россия смогла осуществить только в 1774 г., 120 лет спустя по Кючук-Кайнарджийскому миру.

Столь же необоснованна критика Грушевским и политики Хмельницкого по отношению к Швеции, Трансильвании и Дунайским княжествам, которую будто бы отличает «недоговоренность, отсутствие ясной платформы, выразительно поставленных требований, что создавало ситуацию прямо-таки глупую»⁵⁶. На самом деле требования Хмельницкого в переговорах со Швецией, Трансильванией были ясными и четкими: граница украинских земель, воссоединившихся с Россией, должна включать и Западную Украину. Что же касается Дунайских княжеств, то гетман активно способствовал укреплению их связей с Россией и переговорам о переходе их в русское подданство.

Вместе с тем работа М.С. Грушевского сохранила определенное научное значение до наших дней. Это объясняется прежде всего огромным фактическим материалом (часто противоречащим выводам автора, приведенным выше). Грушевский дает детальную картину хода военных действий на Украине против войска Речи Посполитой, подробно показывает дипломатические маневры в Крыму и Турции представителей Яна Казимира. Сделать это позволила автору скрупулезная работа в польских архивах. Польские архивные источники, воспоминания шляхтичей, участвовавших в военных действиях, часто приведены в работе полностью или даны в подробном изложении.

Это позволяет пользоваться трудом М.С. Грушевского как своего рода документальной публикацией. Естественно, что работа с документами, почерпнутыми из «Истории Украины — Руси», требует тщательного корректирования по материалам русских и украинских архивов, которые тоже использованы автором, но в меньшей степени.

Воепные действия русских и украинских войск против Крымских татар автор освещает недостаточно подробно. То же можно сказать и о дипломатических акциях России и Украины в Бахчисарае. В работе имеется ряд фактических неточностей и ошибок, допущенных как вследствие неверной методологии исследования, так и в результате недооценки и относительно слабого использования русских архивов.

В русской буржуазно-дворянской историографии XIX в. специального исследования отношений с Крымом в середине и второй половине XVII в. практически не проводилось. Можно назвать лишь статьи К.Н. Бережкова и Ф.Ф. Лашкова, небольшие по объему и охватывающие довольно значительный хронологический период, в которых весьма бегло затронут и XVII век⁵⁷. Отрывочные, дающие мало фактического материала сведения но внутренней истории Крымского ханства имеются в статье Ф. Хартахая⁵⁸. А.А. Новосельский справедливо отмечал, что присущие этим работам «суждения о том, что в отношениях к своим соседям, Московскому государству и Польше татары руководствовались исключительно соображениями корыстолюбца и заключали союз то с Москвой, то с Польшей, смотря по тому, какая сторона больше уплатит поминок, исходят из признания такой степени примитивности поведения крымцев, что в нем нельзя было предполагать каких-либо политических мотивов. Между тем, у крымцев в их отношениях к соседям был определенный политический расчет. Среди своих соседей они скоро и совершенно правильно выделили, как наиболее опасного противника, не Польшу, а Московское государство»⁵⁹.

Первым фундаментальным исследованием по истории Крымского ханства была книга В.Д. Смирнова. Сосредоточив основное внимание на внутренней истории Крыма, В.Д. Смирнов русско-крымские отношения почти не затрагивает. Тем не менее работа Смирнова положила начало полемике, продолжающейся и по сей день: насколько самостоятельной была внешняя политика Крымского ханства? Смирнов полагает, что внешняя политика ханства была «отражением оттоманской политики», как и смена ханов на бахчисарайском престоле⁶⁰. После начала турецко-венецианской войны за о-в Крит (1646—1669 гг.), которая началась неудачно для Османской империи и привела к сильному кризису власти султанов, самостоятельность Крыма в области внешней политики возросла. Хан Ислам-Гирей, правивший до 1654 г., вел фактически независимую политику⁶¹.

Цели внешней политики ханов Ислам-Гирея и сменившего его Магомет-Гирея, как полагает В.Д. Смирнов, сводились к поддержанию сложившейся системы равновесия сил в Юго-Восточной Европе, к помощи слабейшему: в 1648—1654 гг. поддерживали Хмельницкого в борьбе против Речи Посполитой, а с 1654 г. поддерживали Речь Посполитую в войне против России и Швеции⁶². Смирнов не упоминает о том, что крымские ханы после 1654 г. открыто претендовали на Украину. Таким образом, политика ханов в трактовке В.Д. Смирнова выглядит излишне упрощенной и сводится только к созданию более благоприятных условий для грабежа окрестных земель.

В.Д. Смирнов по-своему пытается вскрыть причины постоянной активности татар. Причины эти он справедливо усматривает во внутренней жизни Крымского ханства. По его мнению, это прежде всего отсутствие производительных отраслей хозяйства: промышленность и торговля были развиты слабо и находились в руках нетатарского населения⁶³. Мысль, несомненно, верная, но высказана она мимоходом, осталась нераскрытой. Историк говорит о хронической бедности татар, кочевников-скотоводов, но не замечает того, что львиная доля награбленного попадала в руки верхов феодальной знати, что еще больше побуждало простых татар к непрерывным нападениям на соседей. Блестящий востоковед и знаток восточных языков, В.Д. Смирнов построил свою работу на турецких и крымских источниках. Русские источники им почти не привлекались. Отсюда русско-крымские отношения и отношения с Украиной им остались малоисследованными, а те факты, которые приведены в работе, требуют корректировки на материале русских архивов.

В конце XIX — начале XX столетия в России на арену идеологической борьбы выступает марксистская историография, нанесшая решительный удар дворянско-буржуазным концепциям исторического развития.

Начало формирования марксистской историографии внешней политики России было положено еще трудами Маркса и Энгельса, в частности «Хронологическими выписками», содержащими положения о Запорожской Сечи, об Освободительной войне 1648—1654 гг. Что касается существа отношений России с Османской империей, то в письме к Марксу от 23 мая 1851 г. Энгельс писал: «Россия действительно играет прогрессивную роль по отношению к Востоку... господство России играет цивилизаторскую роль для Черного и Каспийского морей и Центральной Азии, для башкир и татар»⁶⁴.

Переворот в изучении проблем истории внешней политики России был сделан В.И. Лениным. Он выдвинул и решил важнейшие методологические проблемы исследования: классовый характер внешней политики, ее связь и зависимость от политики внутренней, причины и сущность войны, необходимость конкретно-исторического подхода к оценке войны, справедливые и несправедливые войны и ряд других, не менее важных проблем⁶⁵.

Для исследования русско-крымских отношений XVII в., постоянно как бы балансировавших на острие меча между миром и войной, особое значение имеет ленинское положение о диалектической связи политики и войны: «Как всякая война есть лишь продолжение средствами насилия той политики, которую вели воюющие государства и господствующие классы в них долгие годы, иногда десятилетия, до войны, так и мир, заканчивающий любую войну, может быть лишь учетом и записью действительных изменений в силе, достигнутых в ходе и в результате данной войны»⁶⁶.

Развитие В.И. Лениным идей диалектического и исторического материализма нанесло удар по шовинистическим и националистическим взглядам на историю Украины.

* * *

Историографический разбор советской литературы по проблемам внешней политики России XVII в. сделан автором на страницах опубликованных коллективных трудов⁶⁷, поэтому останавливаться здесь на этом вопросе нецелесообразно. Специально будут рассмотрены только труды, касающиеся отношений России и Украины с Крымским ханством.

В советской историографии начало исследования южного направления внешней политики России положено работами Н.А. Смирнова, О.Л. Вайнштейна, А.А. Новосельского⁶⁸. Уже в этих первых трудах были сформулированы две противоположные оценки русско-османских отношений XVII в.: по мнению Н.А. Смирнова, на протяжении всего XVII в. эти отношения были резко враждебными, содержание их сводилось к борьбе за Азов и к отражению турецко-татарской агрессии против России, Украины, Северного Кавказа. Что касается А.А. Новосельского и О.Л. Вайнштейна, то они считали, что характер русско-османских отношений менялся в зависимости от хода борьбы России против Речи Посполитой за воссоединение русских, украинских и белорусских земель.

Если учитывать постоянную агрессивность Крымского ханства, возникает вопрос об отношении Оттоманской Порты к набегам татар на Россию и Речь Посполитую, а следовательно, о том, насколько крымские ханы были в состоянии вести независимую от Турции внешнюю политику.

Работа Н.А. Смирнова охватывает русско-турецкие отношения XVII в. Н.А. Смирнов преувеличивает степень остроты русско-турецких противоречий этого⁶⁹ времени, не учитывая тот факт, что начиная с 20-х годов и до 1657 г. Турция не посылала свои войска против России.

Освещение Н.А. Смирновым русско-турецких и русско-крымских отношений второй половины века тоже вызывает возражения. Сущность этих отношений автор сводит к борьбе за Азов и под этим углом зрения объединяет изложение хода событий с 1637 г. (взятие Азова донскими казаками) по 1677 г. (Чигиринские походы)⁷⁰. Тогда как речь шла об укреплении украинских земель в составе России, о защите южнорусских и украинских территорий. Отношения с Крымом стали обостряться после воссоединения Украины с Россией, а отношения с Турцией наиболее заметно стали обостряться лишь с 1667 г., когда было заключено Андрусовское перемирие России и Речи Посполитой, когда турецко-венецианская война за Крит 1646—1669 гг. близилась к победоносному для Османской империи концу, когда Турция начала открыто заявлять претензии на украинские земли⁷¹.

В работе Н.А. Смирнова остались почти неисследованными военные действия, имеется ряд неточностей и фактических ошибок, относящихся большей частью к событиям на Украине⁷².

Что касается взаимоотношений России с Крымским ханством в первой половине XVII в., то эта тема полно и подробно рассмотрена в фундаментальной монографии А.А. Новосельского, уже неоднократно упоминавшейся выше. Широкий охват событий, глубокий источниковедческий анализ, интереснейшие методологические наблюдения и выводы делают эту книгу выдающимся явлением советской историографии. А.А. Новосельский в центр своего исследования поставил русско-крымские отношения, но по существу в его работе рассмотрен весь сложный комплекс взаимоотношения с народами Поволжья, Северного Кавказа, Причерноморья, не говоря уже о русско-польских отношениях, в поле зрения историка постоянно присутствуют Швеция, Австрия, Венеция и ряд других стран.

Крымское ханство, как считает А.А. Новосельский, далеко не всегда следовало в русле османской политики, действия крымских ханов отличались независимостью, феодальная знать ставила и пыталась решить самостоятельные задачи, часто противоречащие основной внешнеполитической линии Оттоманской Порты⁷³.

Справедливы выводы А.А. Новосельского о том, что причины постоянной агрессивности татар кроются прежде всего в феодальной социально-экономической структуре хозяйства и политического строя Крыма, в экстенсивном характере скотоводческого хозяйства, наконец, в веками культивировавшемся пренебрежении к производительному труду земледельца⁷⁴. Отсюда постоянные недороды, голод и необычайная дороговизна продуктов питания. Примитивное хозяйство основной массы татар не позволяло удовлетворить требования даже феодалов. «Выход из хозяйственных затруднений татары находили не в развитии производительных сил, к чему природные условия предоставляли полную и широкую возможность, а в отыскании сторонних источников средств, какими сделались для них беспрерывные войны с соседями и получение с них принудительных платежей. Эти статьи дохода с давних времен вошли в качестве органической части в состав средств, поддерживавших существование крымского населения»⁷⁵.

Одна из причин военной активности была в том, что доходы, полученные либо от грабежа, либо как поминки, распределялись далеко не равномерно. Поминки оседали в карманах придворной знати, да и значительная часть награбленного попадала туда же.

Основная масса населения и мелкие феодалы-мурзы могли увеличить свои доходы исключительно за счет грабежа. Следовательно, их потребность в грабеже неизбежно вновь и вновь возобновлялась⁷⁶.

А.А. Новосельский доказывает ошибочность выводов дореволюционных исследователей, сводивших всю внешнюю политику Крыма к грабежу соседей. Хищническое отношение крымской знати к России в первой половине XVII в. определялось еще и тем, что «они считают Крым преемником Золотой Орды со всеми вытекающими отсюда последствиями... в основе всей политики Крыма в отношении к Московскому государству и тогда все еще лежало, хотя и замаскированное, стремление отстоять пережитки этих давних традиций. Яснее всего это выражалось в трактовке крымцами поминок как дани»⁷⁷.

А.А. Новосельский впервые обращает внимание и на тот факт, что усиление феодальных распрей внутри ханства вело к снижению его военной активности, но лишь временному, так как борьба между феодальными группировками за власть фактически сводилась к борьбе за право получать поминки и забирать большую часть военной добычи⁷⁸. В итоге исследования А.А. Новосельский приходит к выводу, что, несмотря на всю сложность и остроту отношений с Крымом, эти отношения не занимали главного места во внешней политике России, основной целью которой оставалось воссоединение украинских, русских и белорусских земель⁷⁹.

В заключении к работе А.А. Новосельский намечает дальнейший план исследования внешней политики России на Юге. Он пишет о перерастании после воссоединения Украины с Россией борьбы против Крыма в борьбу против Турции⁸⁰.

Взаимоотношения России и Украины с Крымом в середине XVII в. исследованы лишь фрагментарно. В этом плане особый интерес представляет небольшая статья А.А. Новосельского, в которой предприняты первые шаги по реализации им же намеченного плана исследований. На основании сообщений русских посланников в Крыму и ряда других источников автор описывает основные военные действия русских и украинских войск против татар в 1654—1657 гг. (рамки статьи не позволили это сделать с необходимой подробностью). Вывод А.А. Новосельского о том, что воссоединение укрепило безопасность значительной части Украины, бесспорен⁸¹.

Верные наблюдения о развитии русско-крымских отношений в 40 — середине 50-х гг. сделаны в статье Л.В. Заборовского. Автор обоснованно оспаривает установившееся в литературе мнение о моментальном обострении русско-крымских отношений после Переяславской рады 1654 г., доказывает, что со стороны России были предприняты попытки не только нейтрализовать ханство, но и заключить с ним антипольский союз⁸².

Военные действия запорожских и донских казаков против крымских татар стали темой исследований Е.М. Апанович и Ю.П. Тушина. Е.М. Апанович приходит к выводу, что русское правительство широко использовало в борьбе с Крымом военные силы украинского народа, что казацкие походы сдерживали агрессию татар на украинские и русские земли⁸³. Походы донских казаков описывает и Ю.П. Тушин, но очень кратко (книга его посвящена в основном другим сюжетам) и с некоторыми фактическими ошибками⁸⁴.

Отношения России и Украины с Крымским ханством в годы освободительной войны украинского народа (1648—1654) наиболее полно исследованы в монографии Ф.П. Шевченко «Политические и экономические связи Украины с Россией в середине XVII в.». Автор отмечает сложный и противоречивый характер политики крымского хана Ислам-Гирея, надеявшегося с помощью Б. Хмельницкого освободиться от вассальной зависимости султану и расширить свои владения, присоединив к Крыму украинские земли. Ввязавшись в войну против Речи Посполитой, Ислам-Гирей уже после заключения Зборовского мира 1649 г. пытался через территорию Украины организовать крупные нападения и на русские земли. Одной из причин, побудивших его отказаться от этих планов, была твердая позиция гетмана Хмельницкого, категорически требовавшего не нападать на Россию, воевать в союзе с казаками против Речи Посполитой.

Союз Хмельницкого с Крымским ханством, как пишет Ф.П. Шевченко, был хотя и тяжелым для Украины (татарские грабежи!), но единственно возможным выходом из сложившейся ситуации.

Большое внимание уделено в работе изучению эволюции русско-крымских и польско-крымских отношений в 1648—1654 гг. Автор показывает, как от готовности России выполнить русско-польский договор 1646 г. и начать военные действия против крымского хана в 1648 г. Россия переходит к политике сохранения мира на юге, поддержке освободительной войны украинского народа и подготовке войны против Речи Посполитой⁸⁵.

Книга Ф.П. Шевченко дает анализ широкого круга вопросов, охватывающих не только политические и экономические связи России и Украины, но весь комплекс международных проблем, касающихся освободительной войны и внешней политики Хмельницкого. Наиболее важными для исследования внешней политики России и Украины после их воссоединения являются наблюдения автора над тем, как упорно стремился гетман поднять на борьбу против Речи Посполитой не только Россию и Крымское ханство, но и соседние с ней Швецию, Молдавию, Валахию, Трансильванию⁸⁶. Таким образом, уже в годы освободительной войны естественно возникали и формировались не только основные задачи общей внешней политики России и Украины, вставшие после исторической Переяславской рады, но и тактические приемы, способы их решения. Проследить эти процессы — задача предлагаемой работы.

* * *

Обострение восточного вопроса во второй половине XVIII в. вызвало усиленный интерес к истории Османской империи и в странах Западной Европы. На различных европейских языках начинает переиздаваться сочинение английского дипломата Рико, который в 1661—1679 гг. был секретарем, посольства в Стамбуле. В 1741 г. это сочинение вышло и на русском языке⁸⁷.

В 1771 г. в Париже выходит книга аббата Миньо Винсента, настоятеля Селиерского монастыря, переведенная на русский язык⁸⁸.

Дипломатия и политика Османской империи интересуют автора только тогда, когда они связаны с Западной Европой. Восточный аспект, отношения Турции и Крыма с Речью Посполитой, Россией остаются за пределами его работы.

Частично польско-турецкие и польско-крымские отношения рассматривались в книге талантливого французского ученого аббата Койе «История Иоана Собеского, короля в Польше», вышедшей в 1760 г. и уже через два года переведенной на немецкий язык⁸⁹. Перед читателями проходят события, потрясавшие Речь Посполитую и Украину во второй половине XVII в.: шведский «потоп» 1655 г., борьба различных кандидатов на польско-литовский трон⁹⁰, сложное внутреннее положение на Украине после смерти Хмельницкого, соперничество между пропольски и проосмански настроенными группировками украинской старшины и реакция Варшавы на это соперничество, бурные сеймы шляхты — вот весьма неполный перечень вопросов, выяснить которые по-своему пытался автор. Книга не лишена тенденциозности. Симпатии Койе на стороне Яна Собеского, Яна Казимира и других польских магнатов, сторонников сближения Речи Посполитой с Францией и Османской империей.

Слабее отражены в книге отношения Речи Посполитой с Турцией, причем никакой разницы внешней политики Турции и внешней политики Крыма автор не замечает. Койе характеризует Османскую империю как государство, сходящее с исторической сцены. Явно приуменьшая степень опасности османов для Европы, он говорит, что Турция уже в 60—70-х гг. XVII в. превратилась в «государство-слугу» Франции⁹¹. Отношения Османской империи с Россией и Украиной в книге Койе не рассматривались вовсе, если не считать кратких упоминаний действий татарских отрядов вместе с польскими войсками против Хмельницкого в 1654—1655 гг.⁹²

Наиболее крупным исследованием по истории Османской империи, в том числе и по истории внешней политики османов, была работа Хаммера «История Турции», из которой в 1856 г. были сделаны и опубликованы отдельной книгой извлечения по истории Крымского ханства («История крымских ханов под османским господством»)⁹³. Но упоминание в этой книге русско-крымских отношений весьма разрозненно, слишком коротко и не дает связного представления о процессе их развития.

Краткие и компилятивные очерки истории Крыма имеются в работах Г. Говарда «История монголов» (Лондон, 1880), Л. Лангле «Краткая хронология крымских ханов» (Париж, 1802), Н. Йорга «История Османского государства» (т. III, 1910)⁹⁴.

Капитальных исследований по истории Османской империи в XVII в. после работы Хаммера не появлялось. Выходили книги популярного характера, в которых внешняя политика Турции рассматривалась исключительно в ее европейском аспекте. Вопросы внешней политики Крымского ханства полностью выпали из поля зрения авторов⁹⁵.

В какой-то мере этот пробел восполнялся работами по истории Австрии, среди которых наиболее известна книга Х. Хантша «История Австрии»⁹⁶. Автор справедливо отмечает, что во внешней политике Священной Римской империи времен Леопольда I господствовали две проблемы: 1) отделение Испанской короны от влияния австрийских Габсбургов, которую Ханти считает чисто династической, 2) давление османской военной силы, угрожающей безопасности земельных владений Австрии⁹⁷. Последнюю проблему Ханти считает главной, ибо она создавала непосредственную опасность для земельной базы императорской власти. В середине XVII в., а точнее, в 1657 г., угроза земельным владениям императора возросла вследствие попытки трансильванского князя Дьердя II Ракоци объединить под своей властью Трансильванию, венгерские владения Габсбургов, Речь Посполитую. Противодействуя османскому давлению с востока и замыслам Ракоци, Австрия будто бы вступила в войну со Швецией и настаивала на перемирии России и Речи Посполитой⁹⁸.

В такой трактовке политика австрийских императоров выглядит исключительно как политика защиты своих владений, политика миротворцев.

Имперских замашек правительства Леопольда I автор, как правило, не замечает.

Даже вмешательство во внутренние дела Речи Посполитой и введение австрийских войск в район Кракова в 1657 г. автор рассматривает не как акт агрессии, направленный на захват исконно польских земель, а как противодействие нападению Ракоци и Карла X, как помощь Речи Посполитой⁹⁹.

России и Украине в работе почти не отводится места, лишь глухо упоминается о том, что Россия интересовала императоров Священной Римской империи германской нации как возможный союзник в борьбе против Турции, что, собственно говоря, уже давно стало хрестоматийной истиной.

Вопросы внешней политики России XVII в. отражены в работе современного западногерманского историка Гюнтера Штекля «Русская история от начала до современности»¹⁰⁰. Своей задачей автор считает изучение политической истории России и СССР. По мнению Штекля, характерной чертой русской истории с самого ее начала является экспансия, захват чужих земель¹⁰¹.

Вместе с тем нельзя не отметить, что Г. Штекль говорит о добровольном стремлении к воссоединению украинского народа, что гетмана Хмельницкого он считает до конца преданным идее единства с Москвой¹⁰². Интересующие нас события освещены автором в разделе «Продолжение собирания русских земель и полное вступление России в европейскую политику». «Полное вступление в европейскую политику» России произошло, как полагает автор, во второй половине XVII в. Как понять выражение «полное вступление» — остается неясным. Россия всегда была связана с Европой, а со второй половины XVII в. эти связи лишь заметно усилились.

Автор излишне преувеличивает заслуги Австрии в этом «вступлении», приписывая только стараниям австрийских дипломатов заключение Виленского перемирия 1656 г. и Андрусовского перемирия с Речью Посполитой в 1667 г. Отношения с Турцией и Крымом рассмотрены только с 60-х годов, причем сопровождаются голословным утверждением о «склонности всех украинских характеров к собственной власти на основе турецкого протектората и военной помощи от крымских татар»¹⁰³. Это может быть верным в отношении некоторых гетманов Украины, пришедших к власти после смерти Б. Хмельницкого, но не в отношении «всех украинских характеров». Политические отношения России с Крымом и Турцией середины XVII в. остались практически без внимания автора.

На развитие польской исторической науки конца XIX и начала XX в., помимо специальных исследований (см. ниже), большое влияние оказали исторические романы Г. Сенкевича, особенно его известная трилогия «Огнем и мечом», «Потоп», «Пан Володыевский». На этих романах с детских лет воспитывалось целое поколение историков. Романы эти написаны в духе польского буржуазного национализма, восхваления доблестей и идеализации магнатов и шляхты Речи Посполитой XVII в. Один из постулатов Сенкевича был постулат о том, что украинские земли — это земли, по праву принадлежащие только Речи Посполитой: «Земля эта принадлежала Речи Посполитой, которая позволила татарам пасти в ней стада, а так как казаки не пускали татар, то это пастбище превращалось в поле сражения»¹⁰⁴.

Отсюда резко негативное отношение Сенкевича к Освободительной войне 1648—1654 гг., к повстанцам, которые в его описаний предстают «похожими более на демонов, чем на людей»¹⁰⁵, и, наконец, к самому Хмельницкому, в котором «гетманская важность соединялась с татарской хитростью и добродушие с суровостью»¹⁰⁶. Сенкевич утверждает, что гетман будто бы являлся фактически вассалом крымского хана¹⁰⁷.

С позиций польского буржуазно-шляхетского национализма оценивает Г. Сенкевич и последствия освободительной борьбы украинского народа: «Исчезли города, местечки и деревни, край превращался в одну пустыню, в руину, в рану, которую не могли излечить целые века ...Хмельницкий... рос, питался огнем и мечом, в чудовищном своем самолюбии он топил собственный народ и край»¹⁰⁸.

Исторические и методологические построения Сенкевича были подвергнуты критике в марксистской историографии Польской Народной Республики¹⁰⁹.

Одним из самых крупных польских историков конца XIX и начала XX в., изучавших внешнюю политику Речи Посполитой и ее войны, был Тадеуш Корзон, примыкавший к варшавской исторической школе. Представители этой школы стояли на позициях позитивизма, противопоставляли себя клерикальным тенденциям краковской исторической школы. На рубеже XIX и XX вв. варшавская историческая школа занимает позиции, близкие к националистам, начинает восхвалять феодальную Речь Посполитую¹¹⁰.

Первое издание его многотомной «Истории войн и военного дела в Польше» начало выходить с 1910 г. Причины поражений Речи Посполитой в войнах 1648—1656 гг. Корзон усматривает исключительно в том, что «Речь Посполитая Польско-Литовская не имела ни великого вождя, ни великого духом обывателя»¹¹¹. Но Корзон забывает, что отсутствие «великого духом обывателя» является показателем глубокого кризиса общества.

Рассматривая вопросы внешней политики середины XVII в., Корзон совершенно не упоминает заключенного польско-крымского союза и что в военных действиях на Украине в 1654—1655 гг. принимали участие татары. Итоги военных действий на Украине в 1655 г. преподносятся как победа войск Речи Посполитой под Ахматовым (на Дрижиполе), тогда как это был разгром польской армии.

Дипломатических акций Речи Посполитой, России, Украины Корзон почти не рассматривает, за исключением переговоров Хмельницкого со Швецией, которые в традиции польских националистов трактует как переговоры не о союзе, а о подданстве шведскому королю, акцентирует внимание на тактических спорах русского воеводы Бутурлина и Хмельницкого по мелким военным вопросам и т. п.

Тем более в работе нет оценок отношений с Крымским ханством России и. Украины. Общая оценка внешнеполитической и военной деятельности Хмельницкого дана резко отрицательная. Предвзятость автора настолько сильна, что он называет гетмана Бату-ханом, Тамерланом и даже «поганым Змеем-Горынычем», рисует его недальновидным политическим интриганом, вероотступником¹¹².

Весьма коротко отношения Речи Посполитой с Крымом и Турцией освещены и в тогдашних обещающих работах по истории Польши¹¹³.

В исторической науке Польской Народной Республики большое внимание уделяется изучению международного положения Речи Посполитой середины XVII в., ее внешней политики, и в частности отношениям с Россией, Крымским ханством, Османской империей.

Взяв лучшее, что было создано польской домарксистской историографией, современная историческая наука по-своему взглянула на проблемы экспансии польских феодалов на восток, подвергла критике искаженные толкования освободительной войны украинского и белорусского народов и польско-русских отношений в работах Г. Коллонтай, К. Шайнохи, Л. Кубалы и др.¹¹⁴

Исследователи отмечают неразрывную связь польско-турецких отношений с борьбой между Австрией и Францией за влияние в Речи Посполитой, что способствовало постепенному падению международного значения Польско-Литовского государства.

В небольшой по объему, но очень интересной и ценной работе К. Пиварского рассмотрены основные моменты международного положения Речи Посполитой во второй половине XVII в.¹¹⁵ Падение влияния Речи Посполитой в Европе Пиварский ставит в непосредственную зависимость от общего процесса упадка и ослабления Польши, наиболее отчетливо проявившегося в кризисе середины XVII в.

Признаки слабости государства историк видит в обострении классовой борьбы и национальных конфликтов, в децентрализации и растущем влиянии магнатов, которые, отстаивая свои латифундии на белорусских и украинских землях, не желали оборонять польские владения на Балтике, так как крупных магнатских вотчин здесь почти не было. Немецкой и шведской экспансии фактически была открыта широкая дорога. Попутно исследователь пишет, что и украинские земли магнатство и шляхта не сумели защитить от агрессии Османской империи, что привело в 70-х гг. XVII в. к утрате значительной части Правобережной Украины¹¹⁶.

За последнее время появились новые труды, показывающие единство исторических судеб славянских народов, их совместную борьбу против агрессии Османской империи¹¹⁷.

Особый интерес представляет сборник статей «Польша в период второй Северной войны 1655—1660», раскрывающий историю военных действий, главным образом против Швеции, дипломатической борьбы Речи Посполитой, ее сношений с Россией, Крымским ханством и Оттоманской Портой, вопросы экономического и социального положения в польско-литовском государстве¹¹⁸. Ссылки на соответствующие статьи из этого сборника см. ниже.

В результате рассмотрения основных работ, связанных с проблемой отношений России и Украины в середине XVII в. с Крымским ханством, напрашивается вывод о том, что отношения эти и в дореволюционной, и в марксистской историографии рассматривались главным образом попутно, в связи с исследованием истории Украины, воссоединения ее с Россией, внешней политики России середины и второй половины XVII в. Фундаментальное исследование А.А. Новосельского охватывает лишь первую половину века, его наблюдения над связью военной активности татар с внутренним положением в ханстве, с золотоордынскими тенденциями крымчаков, наконец, ход вооруженной борьбы и борьбы дипломатической против татар нужно продолжить. Сделать это необходимо с учетом других внешнеполитических проблем, стоявших перед Россией и Украиной. Учитывая, что Хмельницкий поддерживал самостоятельные дипломатические контакты с Крымом, Турцией и другими соседними странами, следует рассмотреть и эту сторону, определить соответствие внешнеполитической линии гетмана политике русского правительства.

* * *

В работе использованы источники русского, украинского, польского, шведского, крымского, турецкого происхождения, а также источники, составленные в Дунайских княжествах, материалы дипломатической службы Австрии и других стран Европы.

Основной материал для работы дали дела Посольского приказа в фондах 123 «Сношения России с Крымом», 119 «Калмыцкие дела», 96 «Сношения со Швецией», 93 «Сношения с Францией» и 32 «Сношения с Австрией»; были привлечены фонды Разрядного приказа: Белгородский и Севский столы.

Из публикаций в первую очередь следует назвать «Акты, относящиеся к истории Южной и Западной России»¹¹⁹ — многотомное издание, выпускавшееся в 60—80-е гг. XIX в. Археографической комиссией в Петербурге под редакцией Н.И. Костомарова, Г.Ф. Карпова. В основу публикации положен актовый материал Малороссийского и Посольского приказов, который дает возможность проследить дипломатические действия России и Украины: их переговоры с Крымом, Речью Посполитой, Швецией, Дунайскими княжествами и Трансильванией, действия русских представителей на Украине, совместную борьбу русского и украинского народов против агрессии Крымского ханства и Речи Посполитой.

Внешнеполитические акции Украины более подробно освещены в подготовленной уже в советское время публикации «Документы Богдана Хмельницкого», содержащей переписку гетмана, отложившуюся в архиве гетманской канцелярии, в архивах Москвы, Кишинева, Варшавы, Стокгольма, Будапешта и Бухареста. Это полная публикация всех сохранившихся писем гетмана и ответной корреспонденции. Подлинники зарубежных писем, как правило, на латинском или польском языках, сопровождаются переводами, сделанными в XVII в. либо при подготовке публикации¹²⁰. Материалы публикации показывают широкую деятельность гетмана, направленную на создание коалиции соседних государств против Речи Посполитой, дипломатические и военные аспекты борьбы России и Украины с Крымским ханством.

Обращает на себя внимание тот факт, что ни в одном из документов нет сведений, подтверждающих мнение дореволюционных и ряда современных зарубежных историков о том, что Хмельницкий предпринимал попытки выйти из подданства России и признать протекторат других стран.

Вопросы отношений России и Украины с Молдавией, Валахией, Трансильванией, Швецией и Крымом нашли отражение в публикации «Исторические связи народов СССР и Румынии в XV — начале XVIII в.»¹²¹, основу которой составляет делопроизводственный материал архивов СССР и Румынии. Публикация раскрывает подготовку и ход совместной вооруженной борьбы народов Трансильвании, Молдавии, Валахии, Украины и России против Османской империи и Речи Посполитой. Документы позволяют проследить, как после Переяславской рады 1654 г. растет в Дунайских княжествах тяготение к России и надает влияние Польши в этих землях вследствие того, что польские магнаты активно опирались на помощь Османской империи. Документы представляют собой главным образом переписку молдавского и валашского господарей с Хмельницким и царем Алексеем Михайловичем и двусторонние переговоры этих стран с Москвой в связи с попытками перехода Молдавии и Валахии в русское подданство.

При освещении отношений России и Украины со Швецией использовались материалы публикации «Архив Южной и Западной России»¹²², которые дают сведения о ходе переговоров Хмельницкого со Швецией относительно общих военных действий сил России, Украины и Швеции против Речи Посполитой. Материалы эти раскрывают и отношение Швеции к воссоединению Украины с Россией, отношение в целом довольно спокойное, если не сказать благожелательное. Стремясь к союзу с Россией, Карл X не высказывал намерений принять под свой протекторат Украину, в письмах к гетману заявлял о своем признании воссоединения Украины с Россией, и лишь в 1657 г., когда союз с Россией окончательно разладился, появляется предложение гетману перейти под протекторат шведского короля, но и здесь подчеркивается, что Карл X не будет иметь ничего против, если Хмельницкий сохранит верность Москве¹²³. Публикация содержит сведения об отношениях России и Украины с Крымом, проекты Хмельницкого об организации совместного русско-украинско-шведского похода против Османской империи и пр. (см. ниже). Публикация составлена по материалам шведских архивов, содержит источники на шведском, латинском, немецком и польском языках, частично переведенные.

Материал о борьбе России и Украины с Крымским ханством дают нам донесения австрийских и польских послов в Бахчисарае и Стамбуле, опубликованные в «Источниках к истории Украины — Руси»¹²⁴.

Почти не нашли отражения вопросы внешней политики России и Украины 1654—1657 гг. в сборнике документов «Воссоединение Украины с Россией». Но материалы этой публикации позволяют раскрыть юридический статут Украины в составе России. В ходе переговоров представителей Хмельницкого в Москве в марте 1654 г. были разработаны статьи, на условиях которых Украина вошла в состав России, и которые предусматривали широкую автономию Украины в вопросах внешней политики. Гетману предоставлялась возможность осуществлять самостоятельные дипломатические контакты практически со всеми государствами, информируя русское правительство лишь в том случае, если цели этих государств будут носить враждебный России характер¹²⁵.

Дело здесь не только в высокой степени доверия к Хмельницкому. В Москве отлично понимали, что на Украине складывается свой государственный аппарат, своя власть. Подавить эту власть и содержать в украинских землях царское войско, равное казацкому, дорогостоящий собственный административный аппарат было практически невозможно в условиях только что осуществившегося воссоединения и войны с Речью Посполитой. И, по меньшей мере, неразумно после.

Публикация материалов фонда «Донских дел», предпринятая в соответствующих томах «Русской Исторической библиотеки»¹²⁶, дает исследователю обширный материал о политике русского правительства на Дону, отношениях его с народами Поволжья и Северного Кавказа. Здесь можно почерпнуть сведения по организации обороны южнорусских и украинских земель от татар, сведения о набегах татар в пограничных районах, наиболее подробные и достоверные данные о походах донских казаков против крымских татар.

Значительно облегчил работу «Обзор внешних сношений России по 1800 год», подготовленный Н.Н. Бантыш-Каменским. Связи России с Нидерландами, Данией, Венецией описаны на основании этой публикации¹²⁷. Впрочем, публикацией труд Н.Н. Бантыш-Каменского можно назвать с определенными оговорками: это скорее полная опись всех документов Коллегии Иностранных Дел с подробным и очень близким к тексту изложением содержания каждого документа. Пересказ документов достаточно точный и подробный.

Все отмеченные выше публикации освещают в основном вопросы дипломатии, освещают их с взаимно противоположных политических позиций, что позволяет провести сопоставления и проверку данных. Вопросы чисто военные отражены в этих публикациях слабее, материал разрозненный, часто это всего лишь случайные упоминания боевых действий в ходе каких-либо переговоров, переписки и т. д. Вместе с тем этот материал достаточно обширен и при пополнении его из архивных фондов, прежде всего Разрядного приказа, может дать достаточно полное представление не только о крупных сражениях, но и часто о мелких, повседневных боевых действиях.

Компактный, цельный и логически связанный материал о военных действиях можно почерпнуть из всевозможных «диариушей», «мемуаров» и реляций польских шляхтичей, сражавшихся против Украины и России¹²⁸. Шляхетский гонор, похвальба несуществовавшими победами, а также склонность к преувеличению разорений Украины от татар и в первую очередь якобы от самих казаков — все это делает совершенно необходимой проверку этой группы источников, сопоставление их с письмами Хмельницкого, отписками русских воевод, дающими более объективную оценку, но распыленными в массе документации другого рода.

Значительный фактический материал, связанный с военными действиями и дипломатией Речи Посполитой, отложившийся в польских архивах, имеется в работе М.С. Грушевского¹²⁹. Это главным образом письма коронного гетмана Потоцкого и польского гетмана Лянцкоронского к Яну Казимиру, королеве и канцлеру Корецыньскому, сохранившиеся в копиях и подлинниках в фондах «Портфели Нарушевича» и «Библиотека Оссолинских». Грушевский, как правило, приводит эти документы полностью, либо с незначительными сокращениями, что дозволяет использовать его книгу как своего рода публикацию документов¹³⁰.

Документы русского и украинского происхождения делятся на следующие основные группы: наказы и инструкции послам, статейные списки, грамоты или письма главам государств, отписки русских дипломатических представителей в Москву, отписки русских воевод и указы воеводам из центра, письма Хмельницкого к царю и ответы на них, записи посольских переговоров.

Круг вопросов, которые рассматривают наказы русским послам, необъятно широк. Это и отношения России с государством, куда направляется посольство, и непосредственные задачи послов, тактические приемы, с помощью которых эти задачи могут быть решены, и вопросы дипломатического протокола, образа жизни и многое другое.

Наказы послам дают представление о целях внешней политики России вообще. Наказы многочисленным посольствам, отдавленным из России в 1653—1654 гг., показывают, что цель России была либо заручиться благожелательным нейтралитетом в войне с Речью Посполитой (посольства в Австрию, Венецию, Нидерланды, Францию), либо вести переговоры о военном союзе (посольства в Крым, Молдавию, Валахию). В соответствии с этими задачами строились и тактические приемы. Для Крымского хана, например, везли несколько большие, чем раньше, поминки¹³¹.

Уже по тексту наказов можно составить представление об уровне развития дипломатических контактов с той или иной страной. Наказы русским посланникам в Крым содержат детальные указания по совершенно конкретным вопросам: требовать от хана признания новых титулов царя, не нападать на русские и украинские земли, в случае согласия хана заключить союз против Польши договориться о численности помощи, месте и времени соединения сил и т. д.¹³² Если же связи со страной были слабыми, как, например, с Францией, наказы касались в основном ритуала дипломатического приема и содержали указания о сборе всех заслуживающих внимания сведений¹³³.

Более интересный материал дают нам статейные списки послов. Они показывают, как практически осуществлялась политика России, вводят исследователя в повседневную жизнь посольства и страны, где это посольство пребывает. Рассмотренные статейные списки русских послов в Крымском ханстве показывают, что Россия не только ставила вопрос о признании воссоединения Украины с Россией, о союзе (позднее о нейтралитете) ханства, но активно пыталась оградить украинские земли от грабительских вторжений татар. Нападения татар на Украину русские представители трактовали как нарушение договоров с Россией. Примечательно, что в этих статейных списках имеются сведения о стремлении русских и украинских дипломатов координировать свои действия, поддерживать постоянные контакты друг с другом во время пребывания в Бахчисарае. Списки дают яркий материал, подтверждающий общность внешнеполитических целей русских и украинских представителей при ханском дворе. Вместе с тем не трудно заметить, как упорно придворные хана стремились не допустить объединения усилий русских и украинских посланцев¹³⁴.

Сведения русских посланников подтверждаются отчетами представителей Хмельницкого¹³⁵.

Довольно подробно в статейных списках русских послов и в отчетах послов Хмельницкого отражена внешняя политика Крымского ханства. В них сообщается о дипломатических и военных контактах хана с Речью Посполитой, с молдавским и валашским господарями, с трансильванским князем Дьердем II Ракоци. Широкую картину международных отношений в Европе раскрывают статейные списки послов во Франции и Австрии¹³⁶.

Ценный материал дают статейные списки русских посланников в Бахчисарае и о внутренней экономической и политической жизни Крымского ханства. Т.Г. Хатунский довольно подробно пишет о междоусобной борьбе за власть, усилившейся в ханстве после смерти Ислам-Гирея¹³⁷, Р.В. Жуков — о бедственном положении кочевников-скотоводов, о падеже скота из-за сильных морозов, о постоянной опасности восстания угнанных в Крым полоняников¹³⁸. В совокупности статейные списки дают исследователю основной материал, позволяющий вскрыть истоки постоянной агрессивности татарских феодалов.

Из рассмотренных статейных списков особый интерес представляет список Р.В. Жукова, сообщающий некоторые сведения о природе, нравах жителей полуострова, исторических достопримечательностях Крыма. Русские дипломаты предстают перед нами любознательными и зоркими людьми. 16 марта 1657 г., посетив по посольским делам Инкерман, они записали: «А по гречески град Керсон, стоит на берегу Черного моря, на речке Казыклы. И полоненики-черкасы старые сказывали посланникам, что в том граде обещание святому крещению принял благоверный князь Владимир Киевский. Да как были посланники у нурадына-царевича на посольстве и они в городе Инкермане видели в горе церковь великую и стенное письмо на паперти. И полонеников старых черкес спрашивали, что они сказывают им, что град старый, древней Керсон и в церкви стенное письмо и образы есть ли? И полоненики сказывали, что в церкви образов нет, а стенное письмо есть. И в ней де лежит человек во плоти, невридим ничем, в священнических одеждах и до днесь. А лежит в гробе каменном не покрыт и всем видим. Только де татаровя не смеют прикоснутися к нему. А лежит он в той церкви из давних лет, и татар старых никто не помнит. Да и татаровя им про того человека сказывали, что лежит из давних лет и влас на главе и на браде иво и он весь бел. И то де знают они, что по нашей вере тот человек свят.

А другую церковь посланники видели в горе и кельи, и то де в прежние лета был монастырь. ...Да посланники ж видели град Инкерман, а по-гречески Керсон, велик. Переднюю стену видели, на ней 6 башен, 7-я отводная. Да на градской же стене палата великая столовая. И полоненики сказывали, что в той палате стенное письмо есть»¹³⁹.

А вот описание города Шел-Керменя, запиравшего устье Днепра и прикрывавшего подступы к Крыму: «...город каменной, в нем 4 башни. Около иво ров глубок — 3 сажени глубина, а через ров мост. Посередь стоит башня о трех верхах, в ней проезжие ворота. А стоит на Днепре на берегу, от моря один день, а от волоские границы два дни езды. А посаду около иво нет»¹⁴⁰. Перед нами картина чисто военного поселения, по-видимому, неплохо устроенной крепости, жители которой добывают средства к существованию грабежом соседей и где уровень развития ремесла настолько низок, что если ремесленники и имеются, заняты они мелким ремонтом и изготовлением простейшего оружия и утвари, необходимой воину, да и живут бок о бок с воинами, ремесленного посада в городке нет.

Описывает Жуков и выступление в поход крымского хана. Присутствовать на этой церемонии посланникам не разрешили, тогда они «случайно» проехали мимо первого привала хана: «А как посланники приехали в Яшлово, и царев стан был на поле, от Яшлово в полуверсте. И на стану посланники видели: поставлен шатер червчат, суконной, царегородской работы, да три шатра, да две полатки белых полотняных, да телег з десять. А больши того в стану ничего нет»¹⁴¹. Нужно было подойти очень близко, чтобы определить, что шатер именно из сукна и именно царегородской работы. Острая наблюдательность русских дипломатов делает этот статейный список не только ценным источником, но и увлекательным литературным произведением о путешествии-хождении в Крым.

Исключительно редким явлением были поездки царских гонцов и послов во Францию (с 1654 по 1686 г. в Париже приняли только три посольства). Тем свежее и интереснее для исследователя знакомство с путевыми записями этих путешественников, с уникальными сведениями о первых морских плаваниях русских дипломатов.

Гонцу во Францию Константину Мачехнину пришлось вступить на зыбкую палубу купеческого корабля 20 марта 1654 г. в порту Нарва. Едва только на рассвете 21 апреля небольшая шкута миновала Эмден, в устье реки Эмс и вышла в район мелководья у Западных Фризских островов, как в море послышались раскаты артиллерийской канонады. Встревоженный гонец поспешил к шкиперу Вахтмайстеру и тот пояснил: «То де ездят на море аглинские воинские и воровские карабли», которым на этот раз посчастливилось взять 4 нидерландских и гамбургских буера¹⁴².

Мелководье но позволяло английским каперам подойти к берегу, чем и воспользовался Вахтмайстер. Может быть, сам шкипер изрядно перетрусил и от страха стал хвастать, может быть захотел успокоить своих пассажиров, так или иначе, далее последовало любопытное признание: «А который де корабль воровской взял теперь четыре буерки, ныне де на том корабле шипер брат названой. И яз бы де к ним теперво и сам пошол, а для де вас не пойду, чтоб государеву делу какая поруха не учинилась и вас не побили»¹⁴³.

Ночью шкута держалась так близко к берегу, что села на мель и оказалась совершенно беспомощной, только утром удалось сняться с мели.

И на следующий день в море с утра до вечера гремели артиллерийские залпы. «И Константин Мачехнин спрашивал у шипора для чего опять на море учинилась стрельба? И шипор сказывал, которые де вчера аглинские воровские люди взяли четыре буерки, а теперво они ж розбивают торговые корабли многие. Да и многие де аглинские и воровские корабли теперво на море ходят и многие корабли розбивают. Только де я чаю милости божией, что от таких воровских людей вас провезу до галанские земли здорово морскою проливою»¹⁴⁴.

В тот же день шкута благополучно прибыла в нидерландский порт Харлинген, где Мачехнин поспешил рассчитаться с воинственным шкипером, собиравшимся попытать счастье на «воровских кораблях» под пиратским флагом «Веселого Роджера» и нанял другую шкуту до Гааги. В Гааге пришлось задержаться из-за английских «воинских и воровских кораблей» до 27 июня 1654 г. После многих приключений, лишь 10 октября он смог подняться на борт военного корабля в Амстердаме и вскоре прибыл к берегам Франции.

Более подробный источниковедческий анализ русских и зарубежных документов о внешней политике середины XVII в. имеется в работах ряда отечественных и зарубежных исследователей¹⁴⁵, здесь же необходимо отметить определенную ценность таких источников, как украинские старшинские летописи, составленные в конце XVII — начале XVIII в.¹⁴⁶

Как произведение мемуарной литературы можно рассматривать записки Эвлия Челеби. Записки эти могут представлять несомненную ценность для этнографов, для изучающих историческую географию, но как материал по истории внешней политики и войны 1654—1657 гг. они практически непригодны. Челеби писал записки уже к концу своего жизненного пути, писал по памяти, отсюда величайшее множество фактических ошибок, смесь событий 1656—1657 гг. с последующими, полная путаница во внутренней и внешней политике Крыма, Речи Посполитой и Османской империи (достаточно указать только на то, что Челеби пишет, будто бы войска Хмельницкого сражались против Ракоци, тогда как они сражались именно в союзе с Ракоци)¹⁴⁷.

Таким образом, в работе использованы различные типы источников актового, летописного и эпистолярного характера, исходящих не только из России или Украины, но и из других стран, что дает возможность сопоставления, уточнения и пополнения материала предлагаемого исследования.

Примечания

1. Хорошкевич А.Л. Русское государство в системе международных отношений конца XV — начала XVI в. М., 1980; Шмидт С.О. К характеристике русско-крымских отношений второй четверти XVI в. // Международные связи России до XVII в. М., 1967; Бурдей Г.Д. Русско-турецкая война 1569 г. Саратов, 1962; Новосельский А.А. Борьба Московского государства с татарами в первой половине XVII в. М.; Л., 1948; Дружинина Е.И. Кючук-Кайнарджийский мир. М., 1955; Она оке. Северное Причерноморье в 1775—1800 гг. М., 1959; и др.

2. Преображенский А.А. Из истории внешних сношений Русского государства со странами Средней Азии в XVI в. // Ист. зал. 1951. Т. 36.

3. Пештич С.Л. Русская историография XVIII века. Л., 1971. С. 169—170.

4. Там же. С. 170.

5. Байер Г. 3. Краткое описание военных случаев, касающихся до Азова от создания сего города до возвращения онаго под Российскую державу/Пер. с нем. И.К. Тауберта. Академии наук адъюнкта. 3-е изд. СПб., 1782.

6. Там же. С. 103—131.

7. Там же. С. 85.

8. Там же. С. 68—70.

9. Левашов П. Картина или описание всех нашествий на Россию татар, турков, их тут браней, грабительств и опустошений, начавшихся в половине десятого века и почти беспрерывно через восемь сот лет продолжавшихся, с приложением нужных примечаний и разных известий, касательно Крыма, прав российских государей на оной и проч. /Сочинено действительным статским советником Павлом Левашовым. СПб., 1792.

10. Там же. С. I—II.

11. Краткое историческое описание о Малой России до 1765 г. с дополнениями из летописей, польского и малороссийского журнала или записок генерала Гордона, из жизнеописания о государе Петре Великом Феофаном Прокоповичем и греком Антонием Катифором, фамильных записок и публичных указов. Б. м., 1789.

12. Там же. С. 1.

13. Там же. С. 27.

14. Там же. С. 28—29.

15. Миллер Г.Ф. Историческое сочинение о Малороссии и малороссиянах. М., 1846.

16. Марченко М. І. Українська іисторіографія. Київ, 1959. С. 98—102.

17. История Русов или Малой России // Чтения МОИДР. 1846. Кн. 4. С. 145—181.

18. Там же. С. 145.

19. Там же. С. 135—144.

20. Бантыш-Каменский Д.Н. История Малой России от водворения славян в сей стране до уничтожения гетманства. М., 1822. Ч. 1, 2.

21. Бантыш-Каменский Д.Н. История Малой России от водворения славян в сей стране до уничтожения гетманства. Киев, 1903. Ч. 1. С. 208.

22. Там же. Киев, 1903. Ч. 2. С. 214, 220.

23. Там же. С. 214.

24. Там же. С. 211.

25. Соловьев С.М. История России с древнейших времен. М., 1961. Кн. V. С. 638, 651, 678 и др.

26. Там же. С. 625.

27. Там же. С. 634—635.

28. Там же. С. 635.

29. Чернышевский Н.Г. Собр. соч. Т. II. М., 1949. С. 399—405. Рец. на кн.: Соловьев С.М. История России с древнейших времен. СПб., 1854. Т. 4.

30. Соловьев С.М. Указ. соч. Кн. V. С. 543.

31. Там же. С. 634. 635, 639.

32. Там же. С. 673.

33. Там же. С. 673, 674.

34. Историография истории СССР: С древнейших времен до Великой Октябрьской социалистической революции. М., 1961. С. 264.

35. Там же. С. 270.

36. Костомаров Н.И. Исторические монографии и исследования. СПб,. 1904. Кн. 4: Богдан Хмельницкий. С. 565—570.

37. Там же. С. 577, 579, 596—604, 615—620.

38. Там же. С. 621.

39. Итоги и задачи изучения внешней политики России: Советская историография. М., 1981. С. 91.

40. Костомаров Н.И. Указ. соч. Кн. 4. С. 579—580.

41. Карпов Г.Ф. В защиту Богдана Хмельницкого // Чтения МОИДР. 1899. Кн. 1. С. 67—76.

42. Там же. С. 75.

43. Эйнгорн В.О. Очерки по истории Малороссии в XVII веке. Сношение малороссийского духовенства с московским правительством в царствование Алексея Михайловича. М., 1899. С. 50, 90—91 и др.

44. Там же. С. 86—87.

45. Зварницкий Д.К. История запорожских казаков. СПб., 1895. Т. 2. С. 231—249.

46. Там же. С. 393—394.

47. Там же. С. 393.

48. Там же.

49. Там же. С. 390—394.

50. Там же. С. 394.

51. Там же. С. 405.

52. Там же. С. 406—438.

53. Кулиш П.А. Повесть об украинском народе. СПб., 1846. С. 3, 45, 59; Он же. История воссоединения Руси. СПб., 1874. Т. 1. С. 2—32.

54. Грушевський М.С. Історія України — Руси. Київ, 1931. Т. 9, ч. 2.

55. Там же. С. 1496.

56. Там же. С. 1500.

57. Там же. С. 1498.

58. Бережков К.Н. Крымские шерт-ные грамоты // Чтения в историческом обществе Нестора Летописца. 1894. Кн. 8; Лашков Ф.Ф. Архивные данные о бейликах в Крымском ханстве // Труды VI Археологического съезда в Одессе. 1889. Т. IV.

59. Хартахай Ф. Исторические судьбы крымских татар // Вести. Европы. 1866. № 2; 1867. № 2.

60. Новосельский А.А. Борьба Московского государства с татарами... С. 9—10.

61. Смирнов В.Д. Крымское ханство под верховенством Оттоманской Порты до начала XVIII века. СПб., 1887. С. XXXI.

62. Там же. С. 543.

63. Там же. С. 555.

64. Там же. С. 712.

65. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 27. С. 241.

66. Некрасов Г.А. В.И. Ленин о соотношении войны и политики и проблемы внешнеполитической истории России XVII—XVIII веков // Актуальные проблемы истории России эпохи феодализма. М., 1970. С. 312.

67. Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 27. С. 282.

68. Санин Г.А. Советская историография внешней политики России в XVII в. // Итоги и задачи изучения внешней политики России: Советская историография. С. 86—123; Изучение отечественной истории в СССР между XXV и XXVI съездами КПСС. М.. 1982. С. 431—438.

69. Смирнов Н.А. Россия и Турция в XVI—XVII вв. Т. 2.// Учен. Зап. МГУ. 1946. Вып. 94; Вайнштейн О.Л. Россия и Тридцатилетняя война: Очерки по истории внешней политики Московского государства в первой половине XVII века. М., 1947; Новосельский А.А. Борьба Московского государства с татарами...

70. Смирнов Н.А. Россия и Турция в XVI—XVII веках. Т. 2. // Учен, зап. МГУ. 1946. Вып. 94. С. 53, 56—58, 73, 80—81 и др.

71. Санин Г.А. Взаимоотношения России и Правобережной Украины на рубеже 60—70-х годов XVII века: Автореф. дис. ... канд. ист. наук. М., 1970; Он же. Русско-польские отношения 1607—1672 гг. и крымско-турецкая политика в Восточной Европе // Россия, Польша и Причерноморье в XV—XVII вв. М., 1979. С. 276—286; Галактионов И.В. Россия и Польша перед лицом турецко-татарской агрессии в 1667 г. // Там же. С. 382—389; Чистякова Е.В. Идея совместной обороны южных границ России и Польши в русской публицистике второй половины XVII в. // Там же. С. 287—298.

72. См.: Новосельский А.А. // Вопр. истории. 1948. № 2. С. 131—138. Ред. на кн.: Смирнов Н.А. Россия и Турция в XVI—XVII вв. М., 1946. Т. 1, 2.

73. Новосельский А.А. Борьба Московского государства с татарами...

74. Там же. С. 417.

75. Там же. С. 418.

76. Там же. С. 419.

77. Там же.

78. Там же. С. 420.

79. Там же. С. 419.

80. Там же. С. 423—424.

81. Новосельский А.А. Совместная борьба русского и украинского народов против турецко-татарских захватчиков // Докл. и сообщ. Ин-та истории АН СССР. М., 1954. Вып. 2.

82. Заборовский Л.В. Крымский вопрос во внешней политике России и Речи Посполитой в 40 — середине 50-х годов XVII в. // Россия, Польша и Северное Причерноморье в XV—XVIII вв. С. 261—271.

83. Апанович О.М. Запорізька Січ у боротьбі проти турецько-татарской агресії. 50—70 роки XVII ст. Київ, 1961.

84. Тушин Ю.П. Русское мореплавание на Каспийском, Азовском и Черном морях (XVII век). М., 1978. С. 138, 139, 167.

85. Шевченко Ф.П. Політичні та економічні зв'язки України з Росією в середині XVII ст. Київ, 1959. С. 75, 81, 88—89, 142—143, 289, 290, 293 и др.

86. Там же. С. 60, 95, 130, 131, 142, 143, 144, 149, 150, 239—242, 258—262, 268, 321, 335—337, 353—354, 359, 362—366, 372—376, 379—381 и др.

87. Монархия Турецкая, описанная через Рикота, бывшего английского секретаря посольства при Оттоманской Порте: Пер. с пол. СПб., 1741.

88. Миньо Винсент. История турецкая, начиная временами как оная составилась до замирения между султаном Магометом Пятым и римским императором Карлом Шестым в 1740 году. Сочиненная аббатом Миньотом, настоятелем Селиерского монастыря во Франции, почетным членом Великого Совета. СПб., 1790. Ч. 3.

89. Goyer G. Geschichte des Joann Sobieski, König in Polen. Leipzig, 1762.

90. Ibid. S. 153—171.

91. Ibid. S. 179—180.

92. Ibid. S. 78—98.

93. Hammer H. Geschichte der Chan der Krim unter osmanischer Herrschaft. Wien, 1856.

94. Новосельский А.А. Борьба Московского государства с татарами... С. 6, 31, 33.

95. Rotlihsberger M. Die Türkei: Reise durch ihre Geschichte. Bern, 1959; Peters R. Geschichte der Türken. Stuttgart, 1961.

96. Hantsch H. Die Geschichte Österreichs. Garz etc., 1953. Bd. 2.

97. Ibid. S. 28—29.

98. Ibid. S. 29—30, 32—33.

99. Ibid. S. 29, 30.

100. Stökl G. Russische Geschichte von Anfanger bis zur Gegenmart. Stutgart, 1965.

101. Ibid. S. 1—2.

102. Ibid. S. 317.

103. Ibid. S. 319.

104. Сенкевич Г. Полн. собр. соч. СПб., 1907. Т. II: Огнем и мечом. С. 1.

105. Там же. С. 3.

106. Там же. С. 43.

107. Там же. С. 49.

108. Там же. С. 229.

109. Kosman M. Na tropach bogaterow trylogii. W-wa, 1966.

110. Советская историческая энциклопедия. М., 1962. Т. 1. С. 378.

111. Korzon T. Dzieje wojskowósci w Polsze. Lwów etc., 1923. T. III; Epoka przedrozborowa. S. 321.

112. Ibid. S. 350.

113. Ibid. S. 345—347.

114. Ibid.

115. Ibid. S. 322—324.

116. Ibid. S. 326.

117. Россия, Польша и Причерноморье в XV—XVIII вв. С. 147—158, 174—197, 223—235, 248—262.

118. Polska w okresie drugej wojny pólnocnej 1655—1660. W-wa, 1957.

119. Акты относящиеся к истории Южной и Западной России. СПб., Т. 3. 1861; Т. 4. 1863; Т. 8. 1875; Т. 11. 1879; Т. 14. 1889. (Далее: АЮЗР).

120. Документы Богдана Хмельницького. Київ, 1951.

121. Исторические связи народов СССР и Румынии в XV — начале XVIII в. М., 1968. Т. 2. С. 1633—1673.

122. Архив Южной и Западной России, издаваемый Комиссиею для разбора древних актов, состоящей при киевском, подольском и волынском генерал-губернаторе (Далее: Архив ЮЗР). Ч. З, т. VI; Акты шведского государственного архива, относящиеся к истории Малороссии (1649—1660). Киев, 1908.

123. Грушевський М.С. Указ. соч. С. 1290—1294.

124. Жерела до історії України — Руси. Львів, 1911. Т. XII.

125. Воссоединение Украины с Россией. М., 1953. Т. III. С. 560—563.

126. Русская историческая библиотека. СПб, 1913. Т. XXIX; Пг, 1917. Т. XXXII. 1917. Т. XXXIV. (Далее; РИБ).

127. Бантыш-Каменский Н.Н. Обзор внешних сношений России (по 1800 год). М., 1894. Ч. 1; 1896,4.2.

128. Сноски на эти источники см. ниже. Основными публикациями являются: Michałowski J. Jakuba Michałowskiego, wojskiego lubelskiego, a póznej kasztelana bieckiego księga pamiętnieza z dawniego rękopisma, będecego wlasnością Ludwiga hr. Morsztyna. Kraków, 1864; Ojczyste spominki w pismach do dziejów dawnej Polski. Diariuszy, relасуę, pamiętniki i t. p, słuźic mogące do objasnenia dziejów krajowych. Kraków, 1845. T. 2.

129. Грушевський М.С. Указ. соч.

130. Анализ иностранных источников по истории Украины см.: Мыцык Ю.А. Записки иностранцев как источник по истории Украины, вторая половина XVI — середина XVII в. Днепропетровск, 1981; Плохий С.Н. Латиноязычные сочинения середины XVII века как источник по истории Освободительной войны украинского народа 1648—1654 гг.: Авто-реф. ... канд. ист. наук. М., 1982.

131. ЦГАДА. Ф. 123. Сношения с Крымом. Оп. 1. 1654. Стб. 2. Л. 37—145. 1654 февраля 21. — Наказ Т.Г. Хатунскому и И. Фомину.

132. Там же.

133. Там же. Ф. 93. Сношения с Францией. Оп. 1. Кн. 4. Л. 1—2. 1653 ноября 29. — Наказ К. Мачехину.

134. Там же. Ф. 123. Сношения с Крымом. Оп. 1. 1654. Стб. 3. Статейный список Т.Г. Хатунского; Там же. Кн. 37. Статейный список Д. Жеребцова и др.

135. АЮЗР. СПб, 1878. Т. 10. С. 589. Статейный список Т. Перфирьева.

136. ЦГАДА. Ф. 93. Сношения с Францией. Оп. 1. Кн. 4. Статейный список К. Мачехина; Там же. Ф. 32. Сношения с Австрией. 1654. Стб. 2. Статейный список И.И. Баклановского.

137. Там же. Ф. 123. Сношения с Крымом. Оп. 1. 1654. Стб. 3. Л. 82—86. Статейный список Т. Хатунского.

138. Там же. Кн. 40. Л. 66—68, 257—258, 344—349, 404, 432 и др. Статейный список Р.В. Жукова.

139. Там же. Л. 183, 192—194. Статейный список Р.В. Жукова, запись от 16 марта 1657 г.

140. Там же. Запись от 6 февраля 1657 г.

141. Там же. Запись от 13 мая 1657 г.

142. Там же. Ф. 93. Сношения с Францией. Оп. 1. Кн. 4. Л. 17 об. — Статейный список К. Мачехнина, запись за 21 апреля 1654 г.

143. Там же. Л. 18.

144. Там же. Л. 18 об.

145. Путешествия русских послов XVI—XVII вв.: Статейные списки. Тексты. М., 1954; Тихомиров М.Н. Источниковедение истории СССР с древнейшего времени до конца XVIII века. М., 1962; Алпатов М.А. Что знал Посольский приказ о Западной Европе во 2-й пол. XVII в. // История и историки. М., 1966.

146. Мыцык Ю.Л. Украинские летописи XVII века. Днепропетровск, 1978.

147. Челеби Э. Книга путешествия: Перевод и комментарии. М.. 1961. Вып. 1. С. 23—71. Оценку труда Э. Челеби см.: Греков И.Б. К вопросу о характере политического сотрудничества Османской империи и Крымского ханства в восточной Европе в XVI—XVII вв. (по данным Э. Челеби) // Россия, Польша и Причерноморье в XI—XVIII вв. С. 299—314.