Почему Планерское называется Планерским?

Опять бреду я босоногий,
По ветру лоснится ковыль.
Что может быть нежней, чем пыль
Степной разъезженной дороги?
На бурый стелется ковёр,
Полдневный пламень сух и ясен.
Хрусталь предгорий так прекрасен,
Так бледны дали серых гор.
Соленый ветер в пальцах вьется...
Ах, жажду счастья, хмель отрав
Не утолит ни горечь трав
Ни соль овечьего колодца!

Максимилиан Волошин
Из цикла «Киммерийская весна».

М.А. Волошин. Акварель. 1927 г.

Вы, конечно, знаете, что в Планерском есть музей планеризма. И если еще не посетили его, то спешите. Ведь таких музеев в мире всего два¹. У музея в Планерском есть свой «отец», основатель, или, как принято было говорить в старину, фундатор. Им оказался житель Смоленска, полковник запаса Василий Лаврентьевич Щербаков. Лет десять назад, отдыхая в Коктебеле, он произвел эксперимент: нескольким десяткам человек задал один и тот же вопрос — откуда произошло новое название поселка? Но не получил ни одного вразумительного ответа. И пришел к выводу: в Планерском должен быть музей планеризма. Где же еще!

Василий Лаврентьевич подключил к идее своего фронтового друга, старшего администратора турбазы «Приморье» (и в прошлом планериста) И.С. Ляхова. Турбаза дала помещение для музея. Начало было положено. Так, почти стихийно, рождался музей.

Но почему же именно в Коктебеле? В двух словах и не объяснишь. Начнем издалека.

На северо-запад от поселка тянется горное плато Узун-Сырт, спадающее отвесными склонами в долину Бара-коль. Узун-Сырт в переводе означает «длинная спина» или, точнее — «длинный хребет». При южном и северном ветре над этой длинной горой, изогнувшейся в виде семикилометровой дуги, образуются восходящие воздушные потоки обтекания. Это место словно самой природой создано для полетов планёров, которые могут парить здесь по многу часов без посадки.

Замечательное свойство горы было открыто еще в 1916 году внуком Айвазовского, художником и летчиком Константином Арцеуловым. Заинтересовался воздушными потоками Узун-Сырта и его друг Максимилиан Волошин.

«Как-то шли мы с Волошиным из Коктебеля в Феодосию, — рассказывает Арцеулов. — Наш путь лежал через гору Узун-Сырт. Я объяснил Максимилиану Александровичу, как действуют здесь восходящие потоки, и предложил ему бросить шляпу. Невидимые струи воздуха подхватили ее и подняли вверх. Он по-детски радовался этому открытию. Когда через несколько лет я привез в Коктебель планеристов, нас гостеприимно встретил Волошин. Он всячески помогал нам в организации планёрных испытаний. Тогда же он подарил мне акварельный этюд с видом Узун-Сырта».

К.К. Арцеулов (род. в 1891 г.).

Эта акварель с надписью «Дорогому К.К. Арцеулову, зачинателю Узун-Сырта» хранится теперь в Доме-музее Волошина. А случай со шляпой, имевший место в 1920 году, стал коктебельской легендой и вошел во многие статьи и книги, где каждый писатель и очеркист варьирует его по-своему...

1 ноября 1923 года, по инициативе Арцеулова, на Узун-Сырте открылся первый слет планеристов страны. В историю советского планеризма этот слет вошел под именем первых планерных испытаний. Их участниками стали будущие конструкторы самолетов Сергей Ильюшин, Александр Яковлев, ученик Жуковского профессор В. Ветчинкин, конструктор планеров Б. Шереметев, ученый аэродинамик В. Пышнов, энтузиасты планеризма К. Арцеулов, Л. Юнгмейстер и другие. Во втором слете принял участие молодой Андрей Юмашев, который позднее, вслед за Чкаловым, совершит перелет через Северный полюс в Америку.

День открытия первых испытаний превратился в настоящий праздник. Пионеров планеризма приветствовали морские летчики из Севастополя, воины-красноармейцы, жители Феодосии, Коктебеля и окрестных деревень. Первым на планёре «Буревестник» взмыл в небо Леонид Юнгмейстер... и продержался в воздухе всего 49 секунд. Но уже следующий полет длился две минуты, а пройденный планёром путь достиг 1140 метров. В тот же день упрямый Юнгмейстер совершил третий полет — на этот раз на планере А-5 конструкции Арцеулова. Результат — 2 минуты 27 секунд. Это был первый советский рекорд.

Испытания продлились 18 дней. С каждым днем увеличивались продолжительность полета и пройденное расстояние. 15 ноября Юнгмейстер парил над южным склоном горы 42 минуты, сделав в воздухе 26 восьмерок. А через три дня он установил новый всесоюзный рекорд продолжительности полета — 1 час 2 минуты, совершив впервые в СССР посадку на место взлета.

Юнгмейстер показал и рекордную дальность полета — 1487 метров — на планёре «Буревестник» конструкции В. Невдачина. Тогда это было высшим достижением. А через одиннадцать лет В. Ильченко, используя термические потоки и кучевые облака, пролетит от Коктебеля до Евпатории 160 километров! Заметим еще, что мировой рекорд продолжительности полета равен теперь 64 часам...

Одиннадцать раз собирались планеристы в Коктебеле с 1923 по 1935 год. Изменила название гора Узун-Сырт. Ее стали называть горой Клементьева, по имени летчика, погибшего здесь в 1924 году во время испытаний планёра «Комсомолец».

Менялись и конструкции планёров. На вторых всесоюзных испытаниях поднялось в небо Коктебеля первое творение восемнадцатилетнего конструктора Александра Яковлева — планёр АВФ-20.

К первым испытаниям начал строить свои первые планёры Сергей Ильюшин. Тот самый Ильюшин, который потом целое десятилетие фактически стоял во главе планеризма в стране. При его участии была создана на горе Клементьева Высшая летно-планёрная школа (ВЛПШ), выпустившая многих наших прославленных асов. Ее открыли в 1929 году.

Вся история нашего планеризма связана с именем Олега Константиновича Антонова. Сейчас он почетный шеф музея. Он был участником всесоюзных испытаний в Коктебеле в 1924 году и представил на них свой первый планёр. Работал в школе на горе Клементьева. На первом в СССР планёрном заводе возглавлял конструкторское бюро. На его планёрах установлено множество всесоюзных и мировых рекордов.

Планёры Антонова всегда отличались особой красотой и отточенностью линий. Может быть потому, что в душе его живет художник?

Такого мнения придерживается известный радиоинженер и писатель В. Немцов, знавший Антонова еще по Коктебелю. Вот что он говорит в автобиографической повести «Параллели сходятся»:

«О. К. Антонову, когда он конструировал планёры (тогда они именовались ОКА), было совсем немного лет. С нескрываемой завистью я наблюдал его планёры в парении, при взлёте и посадке, поражался их динамическими формами, законченностью конструкции, тем, что сейчас носит название «технической эстетики»...

Олег Константинович Антонов очень любит живопись и сам рисует. Уверен, что этим он увлекается с детства. Уверен также, что любовь к живописи, будь то пейзаж, портрет, натюрморт или просто свободная композиция, во многом помогала О.К. Антонову при создании гармонических конструкций самолетов».

Что ж, нельзя не согласиться с писателем. Человеческая одаренность почти всегда многогранна, и каждая новая грань ее, бросая отблеск на грани смежные, заставляет их играть по-новому. Ведь далее жизни тех немногих связанных с Коктебелем людей, о которых говорится в нашей книжке, доказывают верность этой истины...

«Яки», «Илы», «Аны» — эти короткие слова звучат для нас как имена старых друзей. Но все ли, помнят, что генеральные конструкторы, Герои Социалистического Труда Яковлев, Ильюшин, Антонов начинали с планеризма? От планёра к самолету, от самолета к космическому кораблю — так шло развитие авиации и космонавтики. Ведь гениальный Королев тоже прошел через Коктебель, через планёры. И один из первых своих планёров семнадцатилетний конструктор, как и Ильюшин, назвал именем «Коктебель». (Добавим, что этот «Коктебель» был подарен крымским планеристам, но сгорел во время войны.)

Тот же Королев создал первый в мире пилотажный планёр «Красная звезда», на котором летчик В. Степанченок выполнил петлю Нестерова — впервые в истории безмоторной авиации. Это было в Коктебеле в 1930 году. А через два года С.П. Королев сам испытывал планёр Б.И. Черановского БИЧ-11 типа «летающее крыло». Он доказывал, что именно на таком планёре можно установить жидкостный ракетный двигатель. Планёр Черановского, удивлявший всех необычностью конструкции (тогда он назывался БИЧ-1), испытывали в Коктебеле еще в 1923—1924 годах. Участники полетов на Узун-Сырте с затаенным дыханием следили за манипуляциями этой странной бесхвостой машины, которую они ласково называли «бесхвостиком». Но никто из них не мог предположить тогда, что этот «бесхвостик» станет прадедушкой космических корабле! Даже прозорливый Антонов.

«Мы, молодые конструкторы, — что греха таить, — как к чудачеству относились к работе Сергея Павловича с ракетными двигателями, — признается Антонов... — Нам, планеристам, которые мечтали об очень маленьких, очень экономичных двигателях для наших планёров, казалось чудовищным ставить на планёр прожорливый реактивный двигатель, который был в состоянии работать всего секунды.

Разве могли мы тогда предвидеть, во что эти работы выльются через десятилетия?!».

Между тем Королев строит из легчайшего металла электрона новый планёр, специально приспособленный для установки ракеты. Через два года— еще один, двухместный, с особо прочными крылья-ми, который он испытывал на буксире в длительном перелете Москва—Коктебель. На этом планёре потом был установлен жидкостный ракетный двигатель. За год до войны планёр РП-318 был поднят в воздух летчиком В. Федоровым под Москвой. Это был первый в истории авиации удачный полет ракетоплана....

Так шла, от вехи к вехе, эволюция открытия, эволюция, которая неумолимо вела к событиям 1957 года, когда ракетно-космическая система С. II. Королева вывела на орбиту первый искусственный спутник Земли.

И эта эволюция зримо прослеживается в маленьком музее, с историей создания которого мы познакомили вас в начале этой главы. Пока что это небольшая комната, но экспонатов, собранных энтузиастами, хватит и на десять таких комнат. Видимо, не случайно в 1977 году на республиканском смотре музей музеев, работающих на общественных началах, музей планеризма оказался победителем. Тут вся история нашей авиации. Отдельный стенд посвящен ее «отцам» — Н. Арендту, А. Можайскому, Н. Жуковскому. Одинока и трагична фигура Н.А. Арендта, непризнанного изобретателя, автора книги «О воздухоплавании, основанном на принципах парения птиц». Получивший известность за границей, он был забыт на своей родине, в России, и открытия его пришлось открывать заново.

Жизнь Арендта неразрывно связана с Крымом. Симферопольский врач, доктор медицины Николай Андреевич Арендт (1833—1893) больше тридцати лет отдал опытам с летательными аппаратами тяжелее воздуха. В Симферополе же была дважды издана его книга. А его письменный доклад «Об одном нормальном аэроплане» четырежды ставился на заседаниях французского общества воздушной навигации. Сам же докладчик не имел возможности поехать в Париж.

Врач и авиатор — вот еще один пример обоюдоострой человеческой одаренности. Одним из первых П.А. Арендт разработал конструкцию планёра, названного им «летательным снарядом», но построить его так и не смог. Военное министерство, к которому он обратился за помощью, сочло его идеи бессмысленными. Прошение на высочайшее имя также встретило отказ.

Уникальные материалы и документы нереданы музею скульптором Ариадной Александровной Арендт. Она же вылепила портрет своего деда, представленный в экспозиции. А в сентябре 1978 года в Ялте на могиле изобретателя был открыт памятник работы А.А. Арендт...

В музее вы познакомитесь с конструкциями первых советских планёров, стартовавших с Узун-Сырта в 1923 году. Их названия звучат то романтично, то трогательно: «Буревестник», «Стриж», «Коршун», «Макака»... В тридцатикратном уменьшении представлены модели планёров Антонова, запоминающиеся какой-то особой изысканностью «почерка».

Со временем, когда музей будет переведен в новое помещение, вы увидите в нем и «живой» планёр, а возможно, и не один. Пока что такой планёр установлен перед зданием турбазы — это тоже экспонат музея.

С фотографий на стендах улыбаются милые, открытые лица наших женщин-планеристок. Их путь в авиацию тоже лежал через Коктебель. Вот первая планеристка страны Екатерина Грунауэр, «выпускница» горы Клементьева. Рядом — Маргарита Раценская, жена и друг прославленного летчика Сергея Анохина (оба они постоянно отдыхают в Планерском). М. Раценская была одной из немногих женщин — педагогов планёрного дела, неоднократной чемпионкой Союза и мира. И третья — заслуженный мастер спорта Ольга Клепикова, которая в 1939 году на антоновском планёре пролетела по прямой 749,2 километра. Ее женский мировой рекорд дальности оставался недосягаемым почти сорок лет.

А вот стенд «Планеристы шутят». Оказывается, будущий академик Королев умел писать стихи. После того как летчик Дмитрий Кошиц потерпел аварию на авиетке конструкции Королева, но спасся, возник следующий экспромт — подпись под фотографией:

У разбитого корыта
Собралася вся семья.
Личность Кошица побита,
Улыбаюсь только я.

Читателю небезынтересно будет узнать, что этот самый Кошиц с побитой «личностью» не раз побивал мировые рекорды на планёрах. Не уступавший Королеву в наблюдательности и чувстве юмора, он впоследствии стал «первым воздушным конферансье». Нет, не конферансье в привычном значении слова, а талантливым спортивным радиокомментатором, без которого не обходился ни один спортивный праздник на Тушинском аэродроме.

Закончена экскурсия по музею. Она открыла новые черты в уже, казалось бы, знакомом облике Коктебеля. Коктебель — популярный курорт на берегу Черного моря. Но Коктебель — и «школа горных орлов», как назвал его генеральный конструктор О.К. Антонов, колыбель советского планеризма (его же выражение).

Когда это все начиналось, Коктебель менялся на глазах. Изменилась даже публика в поселке, даже разговоры на пляже. Планеристы и конструкторы планёров были в то время героями дня. Иные слеты сзывали до десяти тысяч гостей, а число участников добиралось до трех сотен. В школу на горе приезжали чехи и французы, немецкие спортсмены летали вместе с нашими планеристами. На курсах инструкторов Высшей летно-планерной школы училась и группа турецких друзей. Воздушный Коктебель, Коктебель всесоюзных слетов приобрел большой международный престиж. И — одновременно — новый поэтический ореол. О планёрах, о горе слагали песни и даже гимны. Поэт Шенгели писал о коктебельских пилотах — «товарищах воздуха, неба, ветра». Александр Жаров посвящал стихи рекордам Маргариты Раценской. И первые кинофильмы, наивные и чистые, снимали тогда на горе Клементьева.

«Коктебель можно назвать городом поэтов и планеристов, — писал один из корреспондентов, бывавший на слетах. — Поэтов пленяет суровый пейзаж «долины голубых скал», разноцветные камешки на берегу. Планеристов влекут к себе склоны горы Клементьева, открытой ветрам, жесткая трава знаменитого плато, на которую садились планёры всех существующих в Союзе конструкций. Впрочем, это несколько устарелое понятие о характерах и, так сказать, духовных интересах поэтов и планеристов. В Коктебеле я видел пилотов-парителей, сочинявших стихи и созерцавших закат, и поэтов, толковавших о термических потоках и взлетавших на планёрах. Взаимное тяготение и родственность двух профессий!»

Певец Киммерии Богаевский писал в те поры Узун-Сырт, а его друг Волошин, еще раньше запечатлевший гору в акварелях, закончил свою рукопись «О самом себе» следующими словами:

«Я горжусь тем, что первыми ценителями моих акварелей явились геологи и планеристы... Это указывает на их точность».

Дом поэта был открыт для планеристов. Во время слетов многие из них останавливались у Волошина: Арцеулов, Степанчёнок, Юмашев, Люшин, Грибовский. В 1928 году у поэта жил и Королев...

Эта вторая история Коктебеля-Планерского продолжается и сегодня. Крупнейший авиационный институт — ЦАГИ строит на горе Клементьева планёрную базу — современный научно-спортивный комплекс, который включит и старые здания ВЛПШ. А под двугорбым Верблюдом — горой Эким-Чек — по проекту ЦАГИ будет возведен новый музей планеризма, открытый для всех.

Ежегодно приезжают в Коктебель авиамоделисты на всесоюзные соревнования и сборы. И уже родилось несколько мировых рекордов с пропиской в Планерском. Только модели планёров теперь другие — управляемые с земли по радио. А в последние годы гора Клементьева стала стартовой площадкой дельтапланеристов. Снова, как встарь, люди-птицы парят здесь часами без посадки, ставя всесоюзные рекорды. «Превратим Планерское в Дельтапланерское!» — эта шутка родилась в Коктебеле, и она начинает принимать нешуточный оборот.

Дельтапланеризм — спорт мужественных — приобрел за короткий срок тысячи приверженцев и болельщиков. Он вырос из планеризма и во многом развивается по его образу и подобию. И не случайно свой первый республиканский слет дельтапланеристы посвятили ветеранам планеризма, летавшим на горе полвека назад.

Сегодня уже никого не удивит, что именно в Планерском страна праздновала пятидесятилетие советского планёрного спорта. Это было 9 сентября 1973 года. Чуть не 30 тысяч зрителей собрались в тот день на горе. Среди гостей были Герой Советского Союза С. Анохин и М. Раценская, конструктор планеров друг С. Королева — С. Люшин и Герой Социалистического Труда С. Тихонравов, запускавший в 1933 году вместе с Королевым первую советскую ракету, рекордсменка мира О. Клепикова и конструктор В. Грибовский, совершивший с В. Степанченком первый перелет на планёре из Москвы в Коктебель.

— Мы пришли сюда, — говорил старейший планерист страны К. Арцеулов (сейчас ему 89 лет), — чтобы вспомнить тех, кого уже нет рядом, но кто вместе с нами прокладывал дороги в воздушном океане.

И в честь первопроходцев воздушных трасс, в честь первых планеристов страны был открыт в тот день памятник на горе, названной именем погибшего здесь летчика Петра Клементьева. Он виден издалека, с шоссе и из самого поселка. Серебряный планёр на высоком постаменте. Он не застыл на месте — он медленно поворачивается навстречу ветру и вспыхивает на солнце. Как символ вечного поиска, движения, порыва, как символ озарения и окрыленности человека, преодолевшего земные, небесные и космические рубежи.

Примечания

1. Первый возник в Америке, в городке Харрис Хилл, штат Нью-Йорк, в июле 1969 года.