Боспор и Митридат Евпатор

Восстание на Боспоре было подавлено понтийскими войсками Митридата, но положение не только на побережьях пролива, но во всем Северном Причерноморье продолжало оставаться напряженным. Боспорское государство с входившими в его состав городами, так же как и два других северочерноморских центра греческой колонизации — Херсонес и Ольвия — были далекой окраиной эллинского мира. Связанные, однако, с средиземноморской Грецией многочисленными политическими, культурными и прежде всего экономическими, торговыми нитями, они постоянно испытывали на себе воздействие событий общегреческой жизни.

В IV и III вв. до н. э. весь греческий мир находился уже в полосе глубокого кризиса, одинаково сильно сказывавшегося и на экономическом положении греческих городов и на их социальной жизни. Этот кризис, порожденный глубокими противоречиями рабовладельческого строя, может быть с некоторым опозданием, распространился и на северочерноморские города. В них также одновременно с падением тонуса экономической жизни можно наблюдать тот же характерный процесс нарастания социальных противоречий и политической деградации. Но здесь все явления этого рода приобретают свой, особый, местный характер, обусловленный прежде всего тем, что северочерноморские города-колонии находились в непосредственной близости и длительном соседстве с местным миром. Именно в сфере их взаимоотношений с этим миром теперь происходит резкий перелом.

Раньше отношения прибрежных городов с окружающими их племенами, несмотря на отдельные военные столкновения, складывались как отношения преимущественно мирные, основанные на взаимных выгодах торгового общения. Теперь на первый план выступают острые конфликты. Растет враждебная городам активность местного населения. Северное Причерноморье становится ареной ожесточенных столкновений.

Прибрежные города, ослабленные воздействием на них общегреческого кризиса, вступают в эту полосу тяжелых потрясений. Под влиянием этого кризиса такие города, как Ольвия и Херсонес, подобно греческим городам-колониям южной Италии и Сицилии, утрачивают способность к дальнейшему самостоятельному существованию: они не в состоянии сами себя защитить и вынуждены либо искать помощи вовне, либо капитулировать перед своими врагами.

Историческая жизнь Северного Причерноморья вступает в новую фазу. Если предшествующие века с начала колонизации протекали под знаком воздействия греческой культуры на местную среду, порождая явления эллинизации «варваров», то теперь этот процесс сменяется все усиливающимся влиянием «варваров» на все стороны жизни прибрежных городов.

Ольвия после нашествия гетов несколько десятилетий лежала в развалинах. Хотя жизнь в ней в дальнейшем и возродилась, но никогда уже потом Ольвии не удалось достигнуть своих былых размеров и значения.

В самом конце I в. уже нашей эры в Ольвии побывал известный в то время ритор Дион Хрисостом. Впечатления свои о посещений города он потом изложил в одной из дошедших до нашего времени речей. Впечатления эти настолько любопытны, что на них стоит остановиться.

«Город борисфенитов, — рассказывает Дион, — по величине не соответствует своей прежней славе вследствие неоднократных разорений и войн. Находясь уже давно среди варваров и притом самых воинственных, он постоянно подвергается нападениям и несколько раз уже был взят врагами. Последнее и самое сильное разорение его было не более как за 150 лет. Геты взяли его и остальные города по левому берегу Понта вплоть до Аполлонии. Вследствие этого дела тамошних эллинов пришли в крайний упадок». «Одни города совсем не были восстановлены, другие, — говорит Дион дальше, — были восстановлены в плохом виде и при этом в них нахлынула масса варваров... О недавнем разорении (Ольвии. — Д.К.) свидетельствует плохой вид построек и тесное расположение города на небольшом пространстве: он пристроен лишь к небольшой части прежней городской черты, где остается еще несколько башен, не соответствующих ни величине, ни силе [нынешнего] города». Касаясь современного ему города, Дион говорит, что он был тесно застроен домишками почти без промежутков и обнесен очень низенькой и непрочной стеной. Интересно то, что рассказывает Дион о самих жителях города. Одного из них Дион описывает следующим образом: «Он был опоясан большим всадническим мечом, одежду его составляли шаровары и прочее скифское убранство, на плечах был небольшой тонкий черный плащ, который обыкновенно носят борисфениты. И другая одежда у них по большей части черного цвета, по примеру одного скифского племени, которое, как мне кажется, от этого получило у эллинов название меланхленов (черноризцев)». Таким образом, прежде цветущий город в те дни, когда его посетил Дион, оставался наполовину в развалинах. Его население ютилось в жалких домишках, занимавших лишь незначительную часть прежней городской территории. Приехавшего Диона окружили люди, одетые в скифские платья. О прежних временах у них сохранились лишь идиллические воспоминания, сказавшиеся между прочим в их любви к стихам Гомера. Теперь население города жило в обстановке хронических военных опасностей, в постоянном ожидании нашествия врага.

Раскопки последних лет на территории древнего Пантикапея дают некоторые основания предположить, что и этот город пережил нечто сходное. Раскопки, о которых идет речь, проведенные видным советским археологом проф. В.Д. Блаватским, обнаружили в центре древнего Пантикапея следы значительных разрушений. Разрушенными, например, оказались не только великолепные постройки, воздвигнутые в предшествующем периоде, но даже террасы и поддерживающие их подпорные стенки. Значительная часть городского населения при этом, очевидно, погибла или разбежалась.

Как о том свидетельствуют надписи и известный нам по раскопкам материал, существенные перемены происходят в самом составе городского населения. В надписях все чаще и чаще встречаются местные или смешанные имена. Среди археологических находок резко повышается удельный вес местных изделий. Судя по изображениям на надгробьях, постепенно меняется самый облик жителя боспорских городов, приобретающий теперь все больше и больше местных черт. Все это показывает, что после потрясений конца II в. до н. э. на свои разоренные пепелища вернулась лишь часть прежних жителей. Остальная часть городского населения пополнилась за счет местных элементов.

Таким образом, процесс постепенной ассимиляции и сращивания местного населения с потомками ионийских переселенцев, некогда основавшими на берегах пролива свои поселения, сделал большой шаг вперед.

Дальнейшая историческая судьба Боспора, равно как и Херсонеса и Ольвии, оказалась теснейшим образом связанной с политической и военной деятельностью понтийского царя Митридата.

Митридат Евпатор, безусловно, должен быть признан одним из самых ярких деятелей этого периода. Античные писатели рассказывают о нем как об энергичном и способном человеке, обладающем громадной физической силой. Хотя Митридат не получил систематического образования, тем не менее он знал 22 языка и объяснялся без помощи переводчиков. Он был знаком с литературой своего времени, и сам написал сочинение по естественной истории. За ним утвердилась репутация покровителя наук и искусств. Одновременно рассказывали о его вероломстве, коварстве и жестокости. Тайные убийства были обычным явлением при дворе понтийских царей.

Унаследовав от своего отца относительно очень небольшую территорию вдоль южного берега Черного моря, Митридат в короткий срок путем ряда захватов превратил Понт в большое государство. Он завоевал примыкавшую к его владениям Колхиду на восточном берегу Черного моря, подчинил Боспорское государство и ряд других городов не только Северного, но и Западного Причерноморья.

В состав его государства вошел и Херсонес, территория которого под властью Митридата была объединена с территорией Боспора. Тогда же Митридату подчинилась Ольвия, в которую, судя по одной надписи, им был введен Понтийский гарнизон.

Мы плохо осведомлены, в какой мере Митридат ограничил автономию подвластных ему городов. Существуют основания думать, что боспорские города — Пантикапей, Фанагория и Горгиппия, — так же как и Херсонес, продолжали и при нем выпускать свою серебряную и медную монету. Во всяком случае, они пользовались этим правом при преемниках Митридата.

Страбон сообщает, что городское и сельское население боспорской территории было обложено Митридатом ежегодной данью в размере 200 талантов серебра и 180 000 медимнов хлеба. В эти цифры, помимо налогов и пошлины, выплачиваемых населением Боспора, по всем признакам входили и взносы некоторых подчиненных Митридату племен. Таким образом, наложенная Митридатом на его новых подданных дань не представляется чрезмерно большой. Положение их, однако, значительно ухудшилось, когда Митридат вступил в длительную борьбу с римлянами.

В стратегических замыслах Митридата Северное Причерноморье должно было стать его тыловой базой, призванной снабжать его войска всем необходимым и, главное, поставлять ему военные контингенты. С этой точки зрения связи с населением причерноморских степей приобрели для Митридата несравненно большее значение, чем взаимоотношения с прибрежными городами, военный потенциал которых никогда не был велик. Политика Митридата меняется: он начал свою деятельность в Северном Причерноморье с оказания военной помощи городам против наседающих на них «варваров». Теперь он всячески стремится привлечь племена на свою сторону, вступить с ними в союз, найти в них опору в начавшейся борьбе с Римом. Это ему в значительной мере удается. Автор нашего важнейшего источника по истории войн Митридата Аппиан упоминает о скифах, сарматах, таврах, бастарнах и фракийцах, сражавшихся под знаменами Митридата с римлянами. Он вербует в свои войска и рабов.

Все это вместе взятое не могло не оттолкнуть от Митридата те самые господствовавшие в рабовладельческих городах и Боспорском государстве социальные слои, которые раньше оказывали ему всяческую поддержку, считая его своим покровителем. В дальнейшем взаимоотношения Митридата с городами еще больше осложняются. Военные действия приняли неблагоприятный для Митридата оборот. В поисках нужных ему для продолжения борьбы средств, он, по свидетельству Аппиана, облагает города новыми поборами. Между тем война самым пагубным образом сказалась на их торговой деятельности. В конечном счете это привело к отложению Боспора от Митридата во время его первой войны (89—85 гг.) с римлянами.

По времени первая война Митридата с римлянами совпала с исключительным обострением социальной борьбы в Риме, вылившейся в форму так называемой Союзнической войны. Момент для выступления против Рима был благоприятным. Быстро преодолев сопротивление соседней Вифинии, царь которой по указаниям римлян вступил с ним в войну, Митридат со своей сильной и хорошо подготовленной армией вступил на территорию римской провинции Азии, образованной на территории Пергамского царства. Римляне к этому времени там успели возбудить к себе всеобщую ненависть. Поэтому Митридата встретили с ликованием. На него смотрели, как на спасителя от римского гнета. Поднятое им знамя антиримского восстания было подхвачено. Жители Эфеса встретили его в праздничных одеждах. Ненависть к римлянам была настолько велика, что только в один день в различных городах Малой Азии было перебито до 80 тысяч римских граждан и италиков без различия пола и возраста.

Из Малой Азии Митридат переправил свои войска на Балканский полуостров в Грецию. Здесь на его сторону встали Афины.

Однако силы в этой борьбе были неравными. Когда на Балканский полуостров с сильной армией переправился Сулла, положение Митридата резко изменилось к худшему. Афины были взяты войсками Суллы и беспощадно разорены. Митридат потерпел поражение на территории Беотии у Херонеи. Вслед за тем римляне перебросили свои силы на малоазийское побережье. В тылу Митридата начались волнения. Среди аристократии греческих городов было немало сторонников римлян. В 86 г. в Эфесе вспыхнуло восстание, руководители которого объявляли кассацию долгов. Это заставило Митридата пойти на крайние меры: не довольствуясь объявленным раньше решением об освобождении городов и о сложении налогов, он объявил кассацию долгов и давал свободу рабам. Эта политика оттолкнула от него крупных рабовладельцев и ростовщиков. Господство римлян их устраивало больше. В сражении у Пропонтиды войска Митридата вновь потерпели поражение. Город за городом переходил на римскую сторону. Митридат вынужден был вступить в переговоры с Суллой о мире. Этот мир был заключен осенью 85 г. в городе Дардане.

Надо сказать, что положение противника Митридата также было крайне затруднительным. В Италии обострялась гражданская война. Власть находилась в руках смертельных врагов Суллы — марианцев. Его сторонники и единомышленники подвергались жестоким преследованиям. Призывы их о помощи доносились до Суллы. Он должен был как можно скорее закончить войну с Митридатом, чтобы вернуться со своими войсками в Италию.

Благодаря этому мир в Дардане был заключен на относительно льготных для Митридата условиях. Он уплатил римлянам контрибуцию в 3 тысячи талантов и отдал им часть своего флота, но сохранил за собой свое Понтийское царство и свои военные силы.

Это дало ему возможность в предвидении возобновления борьбы с Римом совершить большой поход в Северное Причерноморье. К 80 г. он восстанавливает свою власть над Боспором и поручает управление этим государством, равно как и управление другими северочерноморскими городами, своему сыну Махару.

Мысль о продолжении борьбы с Римом Митридата не оставляет. Он реорганизует свои войска и пытается распространить свое влияние на те области, которые лежали между его понтийскими владениями и Боспором, чтобы обеспечить свой тыл. Наконец, он заключает договор о союзе с царем Армении Тиграном II.

Новое столкновение с Римом, известное под именем второй митридатовской войны (83—82 гг. до н. э.), было спровоцировано самими римлянами. Римский полководец Луций Лициний Мурена под предлогом несоблюдения Митридатом Дарданского договора вторгся в его Понтийские владения. Полагая, что Митридат еще не оправился от предшествующей войны, он надеялся безнаказанно воспользоваться слабостью Понта, но не рассчитал своих сил. В первом же столкновении с войсками Митридата он был разбит. Вскоре после этого Дарданский договор, в результате непосредственного обращения Митридата к Сулле, был полностью восстановлен.

Третья война Митридата с римлянами началась в 74 г. до н. э. Поводом для нее явилась Вифиния. В этой стране, до того времени еще формально независимой, давно уже хозяйничали римские купцы и ростовщики. После смерти вифинского царя Никомеда III Филопатра, «завещавшего» свое царство Риму, Вифинии предстояло превратиться в римскую провинцию. Тем самым римская граница должна была вплотную подойти к владениям Митридата. Хорошо понимая, к каким последствиям это должно было привести, Митридат объявил войну римлянам под предлогом защиты интересов сына и наследника умершего вифинского царя.

Гермес — деталь росписи «склепа богини Деметры», I в. н. э. (Керчь)

Как и в первый раз, момент для выступления против римлян казался Митридату благоприятным. Гражданская война на территории Римского государства не прекратилась. Фактически Испания в это время отделилась от Рима. Марианцы создали в Испании свое правительство, возглавленное Серторием. Митридат вступил в соглашение с Серторием, чтобы открыть военные действия против Рима и на западе и на востоке одновременно. У него были все основания надеяться и на помощь со стороны своего союзника царя Армении Тиграна II. Кроме того, он заручился поддержкой пиратов, которые помогли ему создать значительный флот. Разделив свои войска на несколько армий, Митридат двинулся навстречу римлянам.

В ходе начавшихся военных действий перевес первоначально снова оказался целиком на стороне Митридата. В короткий срок ему удалось вытеснить римлян со всего побережья Геллеспонта. Не на шутку встревоженные римляне направили на театр военных действий Луция Лициния Лукулла с большой армией.

Ценой значительных усилий и потерь Лукуллу удалось вытеснить Митридата из Вифинии и проникнуть на его собственную территорию. Митридат был вынужден бежать к Тиграну. Римляне потребовали от него выдачи Митридата. После отказа Тиграна выполнить это требование Лукулл предпринял поход в Армению.

Вне зависимости от достигнутых Лукуллом успехов положение его было затруднительным. Война приняла затяжной характер; она требовала значительных затрат. Лукулл добывал необходимые ему средства путем дополнительного обложения городов. Это задевало не только интересы подвластного Риму населения, но и римских публиканов, привыкших здесь самовластно хозяйничать. Падала и дисциплина в войсках. Лукуллу пришлось ее поддерживать суровыми мерами. В Риме им были, недовольны. Помимо всего прочего Лукулл был известен как оптимат и сторонник Суллы. Между тем к власти теперь пришла другая политическая группировка, проводившая ликвидацию тех изменений, которые ввел в строй Римского государства Сулла. В результате всего этого Лукулл оказался не в состоянии закрепить своих успехов в борьбе с Митридатом. Последний вновь утвердился в Понтийском царстве. Шел уже седьмой год безуспешной войны римлян с Митридатом.

В начале 66 г. народный трибун Гай Манилий выступил в Риме с предложением отстранить от командования Лукулла и назначить главнокомандующим для окончания этой войны Гнея Помпея с сохранением за ним тех же чрезвычайных полномочий, какими он перед этим пользовался при подавлении движения пиратов. Ему была предоставлена неограниченная власть над всеми теми областями, какие контролировались на Востоке римскими войсками. Приняв на себя командование, Помпей воспользовался этими полномочиями, чтобы увеличить и без того значительную свою армию за счет местных вспомогательных отрядов. Приказ направить в его распоряжение эти вспомогательные отряды получили все подчиненные Риму правители и цари восточной части государства. Кроме того, в распоряжении Помпея находился большой флот.

Чтобы обеспечить успешное окончание войны с Митридатом с дипломатической стороны, Помпей заключил союз с парфянским царем Фраатом и убедил его напасть на Тиграна II.

В непосредственное соприкосновение с Митридатом Помпей вступил на территории Каппадокии. Обе армии на первых порах действовали очень осторожно, опасаясь вступить друг с другом в решительное сражение. Для Митридата было важно выяснить конкретные перспективы дальнейшей войны. Убедившись, что они складываются не в его пользу, Митридат решил воспользоваться уже изведанным средством. Намереваясь прервать: борьбу с римлянами до более благоприятного для него времени, он попробовал вступить с Помпеем в переговоры. Переговоры с Помпеем, однако, ни к чему не привели. Военная и политическая репутация Помпея в данном случае была поставлена на карту. Поэтому он потребовал от Митридата безоговорочной капитуляции. На это Митридат пойти, конечно, не мог. Он решился испытать последние силы в отчаянной борьбе с ненавистным ему врагом.

План Митридата состоял в том, чтобы завлечь римлян во внутренние части своих владений, истощать их продолжительным походом и, опираясь на местных жителей, нанести им решительное поражение. Поэтому он двинулся из Каппадокии на восток к границам Понта, опустошая все вокруг себя, чтобы таким путем затруднить продвижение римлян.

Между войсками обеих сторон происходили отдельные стычки. Одна из таких стычек переросла в сражение, в котором Митридат потерял большую часть своей конницы. Затем Помпею удалось осадить самого Митридата в одной крепости, названия которой Аппиан и Плутарх, авторы главного нашего источника по истории Митридата, не приводят. Осада длилась около 50 дней. В конце концов истощенный осадой Митридат вынужден был ночью бежать из крепости. Перед этим он велел перебить всех больных и раненых, чтобы они не попали в руки врага. Пробившись к своим главным силам, Митридат продолжал отступление.

Вскоре вблизи Ефрата, у того места, где впоследствии римлянами был основан Никополь, произошло генеральное сражение. Это сражение началось ночью при свете взошедшей луны. Воины Митридата, принимая длинные тени римлян за них самих, невпопад метали свои стрелы и копья. Они не выдержали атаки римской пехоты и устремились в бегство. Митридат был наголову разбит и бежал с поля сражения в сопровождении 800 всадников. Вскоре и они оставили Митридата.

С двумя спутниками и своей наложницей Гипсикратией, переодетой в мужскую одежду, Митридату удалось достигнуть Синории — небольшой крепости, расположенной в Малой Армении, вблизи границ Большой Армении. Но и тут мужество и энергия не покинули Митридата. В Синории у него хранились богатые сокровища. Он щедро одарил ими всех тех, кто в тяжелые дни сохранил ему верность, и, набрав около 3000 воинов, намеревался двинуться с ними на соединение со своим союзником Тиграном II. Последний, однако, уже знал о постигшей Митридата неудаче. Кроме того, он подозревал его в заговоре со своим сыном Тиграном Младшим. Тигран приказал бросить посланцев Митридата в темницу, а за его голову назначил вознаграждение в 100 талантов. Перед Митридатом не было теперь другого выхода, как бежать через Кавказ на север в свои боспорские владения.

Достигнув Диоскуриады, он провел в ней зиму 66/65 г., а оттуда направился в Пантикапей. Здесь Митридата ждало новое разочарование. Сын его Махар, оставленный им на Боспоре в качестве наместника, узнав о поражении своего отца, изменил ему. Видимо считая положение Митридата безнадежным и желая спасти самого себя, он перешел на сторону римлян. Он посылает ценные дары Помпею и снабжает римские войска, осаждавшие в то время Синопу, заготовленным Митридатом продовольствием.

Расчет Махара, однако, не оправдался. Еще по дороге на Боспор Митридату удалось заручиться союзом с рядом прикубанских племен. По всем признакам, ему была оказана поддержка и другими соседями Боспора. Махар был вынужден бежать из Пантикапея в Херсонес. Преследуемый отцом, он покончил жизнь самоубийством.

Утвердившись в Пантикапее, Митридат восстановил свою власть над другими боспорскими городами и Херсонесом. Вслед за тем он еще раз попытался вступить с Помпеем в переговоры о мире. Переговоры эти, однако, не увенчались успехом, хотя римляне столкнулись в это время с крупной военной неудачей. Помпей предпринял поход в Северное Причерноморье через Кавказское побережье. Он рассчитывал таким путем добиться окончательного разгрома сил Митридата. Но на Кавказе римские войска натолкнулись на такое стойкое и ожесточенное сопротивление албанов и иберов, что были вынуждены повернуть назад. Вынужденный отказаться от своего замысла, Помпей ограничился блокадой боспорских побережий силами своего флота.

При таких обстоятельствах Митридат твердо решил продолжать борьбу с римлянами и скорее погибнуть, но не отдаться им в руки. В голове его зреет новый грандиозный план большого похода из Северного Причерноморья через Фракию, Паннонию, Македонию и Альпы на Италию и Рим.

С исключительной энергией и настойчивостью принимается Митридат к подготовке этого похода. Понимая, что имеющиеся у него силы недостаточны, он вступает в союз со многими причерноморскими племенами. Чтобы заручиться дружбой и поддержкой вождей этих племен, он предлагает им в жены своих дочерей. Он открывает доступ в свои войска и для свободных и для рабов. Одновременно он заготавливает оружие, строит корабли и военные машины. В результате Митридату удалось довести численность своего войска до 36 000 человек. Кроме того, он располагал силами своих союзников и флотом.

Дальнейшее развитие событий, однако, показало, что вся эта поистине кипучая деятельность Митридата, основанная на политике сближения с окружающими Боспор племенами, оказалась совершенно несовместимой с одновременным сохранением ему верности со стороны рабовладельческих городов побережья. Видимо, интересы господствовавшего в этих городах класса нельзя было примирить с интересами более широких слоев местного населения. Поэтому если местные племена готовы были оказать Митридату военную поддержку в его борьбе с рабовладельческой державой римлян, то города побережья, напротив, теперь чувствовали себя ближе к Риму, чем к Митридату и его союзникам.

Непосредственные причины, оттолкнувшие их от Митридата, были связаны, с одной стороны, с римской блокадой побережья, с другой стороны, — с увеличившимися поборами Митридата. Римская блокада побережья ударила по торговым интересам городов. Что же касается налоговой политики Митридата, то совершенно понятно, что в ходе приготовлений к новому походу он не мог не увеличить выплачиваемые городами налоги. В результате в Фанагории, когда Митридат направил туда часть своих войск, вспыхнуло восстание. Это восстание сразу же было подхвачено и другими городами Боспора. К восставшим примкнул также Херсонес. Вскоре брожение распространилось и на часть войск Митридата. В сложившейся напряженной обстановке сын Митридата Фарнак окончательно потерял веру в успех предпринятого его отцом дела. Подобно Махару, и он вступил в тайные переговоры с римлянами. В то же время он стал склонять воинов Митридата к измене. Очевидно, ясно себе представляя, что вокруг него происходит, Митридат стал особенно подозрительным. Жертвой его подозрительности пал один из его сыновей Эксаподр, убитый по его приказанию. Это побудило Фарнака действовать еще более решительно. Впрочем, организованный им против Митридата заговор был раскрыт, его участники подверглись пыткам и смертной казни, но самого Фарнака Митридат пощадил. Зная мстительность своего отца, Фарнак после этого не мог быть уверенным в своей безопасности; он решился еще раз попытать счастье. Отправившись в лагерь римских перебежчиков, он стал их убеждать перейти на его сторону. Той же ночью верные Фарнаку люди побывали и в других лагерях. С наступлением дня римские перебежчики подняли крик. В войсках началось восстание, к которому примкнули и матросы. Разбуженный шумом, Митридат спросил, что происходит. Ему отвечали, что войска приветствуют его сына, вступающего на престол. Митридат вышел сам к восставшим и пытался их успокоить. Но волнение не утихало. К восставшим стал присоединяться народ. Восставшие требовали смерти Митридата. Под Митридатом была убита лошадь. Самому ему, однако, удалось спастись во дворце. Между тем войско провозгласило Фарнака царем. Митридат видел все это с галереи своего дворца. Теперь ему было ясно, что все для него погибло. Он принял решение покончить с собой. Митридат постоянно носил с собой яд в рукояти своего меча и теперь обратился к этому последнему средству. Две находившиеся с Митридатом дочери также покончили с собой при помощи яда. Он сразу оказал на них свое действие. Но привыкший к различным ядам организм Митридата не поддался действию принятого яда. Не желая попасть живым в руки римлян, Митридат попросил находившегося рядом с ним предводителя кельтов оказать ему последнюю услугу — помочь ему покончить с собой. Тот исполнил просьбу Митридата. Так закончилась жизнь этого непримиримого противника Рима, который, по признанию самих римлян, был одним из самых опасных его врагов.

Известие о гибели Митридата и переходе на сторону римлян Фарнака вызвало в Риме ликование. Своей победой над Митридатом римляне, однако, были обязаны не успехам своего оружия, но сложной внутренней обстановке на самом Боспоре. Это была пассивная победа. История римско-боспорских отношений в последующих десятилетиях показывает, что и потом римское правительство долгое время не было в состоянии активно влиять на события, происходившие помимо его воли на Боспоре.