Ушедшие в камень

Проходили столетия, волны народов прокатывались по южнорусским степям. В III в. н. э., потеснив поздних скифов и сарматов, здесь появились готы, в IV в. опустошительным смерчем пронеслись гунны. Затем были хазары, печенеги, половцы и, наконец, в XIII в. — монгольские завоеватели.

Не миновали эти события и степей Крыма. Наиболее яркие и выразительные свидетельства о них хранят все те же курганы. Менялись верования, в степи звучали то одни, то другие языки, а курганы по-прежнему служили могильниками¹.

Эпоха Великого переселения народов, смутное время раннего средневековья.

Степь. Ковыль. Топот копыт. На фоне бескрайнего синего неба — одинокий всадник. Мелькнувшая за курганом тень. А может, показалось? Тонкий свист стрелы. Короткое проклятие, стон, глухой шум упавшего тела. Убитого похоронили здесь же, у самой дороги.

А много веков спустя, в 1966 г., его обнаружили археологи при раскопках сильно распаханного кургана близ села Портовое (Раздольненский район)². Небольшая подбойная могила. На ее ступеньке скелет коня — верного боевого товарища. Насквозь проржавевшая уздечка, стремена, украшения сбруи. На дне могилы скелет воина, слева — длинный меч, железные наконечники стрел. Серебряные пряжки и бляхи, инкрустированные цветными камнями. Они были нашиты на кожу, украшали одежду. Нож, оселок, кресало — вот несложный набор вещей молодого, очевидно, богатого воина. Большую часть короткой своей жизни провел он в седле. И погиб где-то едва за двадцать. Кто он, куда, зачем скакал этот раннесредневековый кочевник?

Курган разрыт. В тяжелом саркофаге
Он спит, как страж. Железный меч в руке.
Поют над ним узорной вязью саги,
Беззвучные, на звучном языке.
Но лик сокрыт — опущено забрало,
Но плащ истлел на ржавленой броне.
Был воин, вождь. Но имя Смерть украла
И унеслась на черном скакуне.

Таков поэтический ответ Ивана Бунина.

А как быть с памятниками этим безымянным вождям и воинам — с каменными «бабами»?

«Много книг написано про остров Пасхи и его чудовищные статуи. Но у нас под боком, в нашей стране, доступные всем для обозрения и изучения, стоят сотни древних каменных статуй, не менее таинственных, не менее монументальных, с тем же выражением новой археологической загадки на стертых и сбитых лицах»³.

О стелах эпохи энеолита и бронзы, о скифских каменных «бабах» мы уже говорили. Но кроме этих весьма редких каменных статуй, в Северном Причерноморье можно встретить и иные изваяния.

Сейчас в большинстве своем они собраны в музеях, стоят прямо в залах или во дворах под навесами. В древности несли они свою бессменную вахту не в залах музеев, а на насыпях курганов и были объектом почтительного внимания современников. Через несколько веков многие из них повергнут в прах пришельцы, а те, которые останутся на прежних местах, еще долго будут вызывать изумление путников, рождая легенды...

Крупные, массивные, с большой низко посаженной головой, плоским лицом, широким носом, несколько суженными глазами, хорошо выраженными скулами... Их руки, как правило, сложены на животе и держат сосуд, ноги короткие, слабые. На туловищах хорошо проработаны детали одежды, украшения, оружие. Одни изваяния изображают мужчин, другие — женщин. На мужчинах шлемы, круглые нагрудные и наспинные бляхи, луки, колчаны, сабли, кресала, гребни, ножи и многое, многое другое. На женщинах — шляпы, налобные повязки, ожерелья, гривны, серьги, медальоны, зеркала...

Кого же изображают эти каменные истуканы, кому они принадлежат, кто и когда их поставил? Одни ученые считали их скифскими, другие сарматскими, их связывали с племенами эпохи бронзы, гуннами, монголами, древними болгарами, половцами, славянами, печенегами, древними кельтами, готами. Многочисленные исследования показали, что эти каменные идолы устанавливались на курганах и просто на возвышенностях. Чаще всего на одном кургане стоял один, редко два или три истукана.

Тщательное изучение изображенных на каменных «бабах» вещей — шлемов, серег, колец — и сопоставление их с вещами, находимыми на древних поселениях и, главным образом, в могилах, при скелетах погребенных, позволило ученым отнести эти памятники к XI — началу III вв.⁴.

По средневековым письменным источникам известно, что в это время в южнорусских степях, в том числе и в Крыму, кочевали половцы. В наши степи они пришли в середине XI в. с востока, из Азии, и продержались здесь до монгольского нашествия — до начала XIII в. Половцы — эти язычники-азиаты — хоронили своих покойников в курганах, насыпанных еще племенами эпохи бронзы. Их погребения в Крыму неоднократно встречались археологам при раскопках курганов в степной и предгорной частях полуострова. В горах половецкие памятники редки. Это естественно: ведь половцы — типичные степные кочевники — не знали гор, да и делать им было там нечего.

Обычно в половецких погребениях находят длинные прямые или слегка изогнутые железные мечи, наконечники стрел и копий, ножи, кресала для добывания огня, пряжки, костяные накладки лука. Иногда около черепа стоит глиняный горшок. Как правило, рядом со скелетом человека, погребенного на спине, в вытянутом положении, — скелет коня с железными стременами и уздечкой.

Некоторые средневековые писатели называют половцев команами, или кыпчаками. Один из таких авторов — монах Гильом Рубрук, Посетивший в XIII в. Монголию, в своих путевых записках отмечает: «Команы насыпают большой холм над усопшими и воздвигают ему статую, обращенную лицом к востоку и держащую у себя в руке перед пупком чашу»⁵. Низами Ганджеви — азербайджанский поэт XII в. — пишет (перевод прозаический): «Все племена кыпчаков, когда попадают туда (в степи. — Ред.), сгибаются вдвое перед этой единственной в своем роде статуей (каменной «бабой». — Ред.). Пешком ли зайдут они туда с пути или верхом, поклонятся ей, как творцу. Всадник, который подгонит к ней коня, кладет стрелу из колчана в честь ее. Пастух, который заведет туда свое стадо, опускает перец ней овцу»⁶. Это сообщение Низами подтверждается и археологическими данными.

В 1935 г. на Тарханкутском полуострове у села Чокрак (ныне Родники) исследован небольшой курган высотой 1,6 м. Двумя годами раньше на нем было обнаружено каменное изваяние воина. После удаления насыпи близ центра показалась грунтовая яма, над которой лежали две каменные «бабы». В яме найдены черепа коня, четырех баранов и быка, обломки кувшина и железный кованый гвоздь. Человеческого скелета не оказалось, но зато рядом с ямой на небольшом каменном закладе лежал скелет собаки. Каменные изваяния в этом кургане изображали воинов-мужчин. Один из них был в коническом шлеме, с усами и круглыми бляхами на груди⁷.

Три каменные стелы возвышались некогда над курганом, исследованным у села Восход, близ поселка Красногвардейское.

Раскопки курганов, на которых стояли каменные «бабы», как правило, открывают могилы более раннего времени, не связанные с этими памятниками. Следовательно, половецкие стелы ставились не над могилой погребенного, а просто на возвышенном, хорошо заметном в степи месте — древнем кургане или холме.

По всей вероятности, эти своеобразные средневековые статуи изображали представителей половецкой племенной аристократии. Ежегодно на курганах в их честь совершались жертвоприношения людей и животных; обряды сопровождались культовой трапезой.

После монголо-татарского нашествия половцы перестали сооружать каменных идолов. Их племенная верхушка была уничтожена, власть в степях перешла к новым кочевникам, которые принесли сюда иные обряды и погребальные обычаи^*.

Примечания

*. Монголы курганов не насыпали и место погребения своих соплеменников держали в тайне.

1. Е.Н. Черепанова, А.А. Щепинский. Погребения поздних кочевников в степном Крыму. В сб: «Археологические исследования средневекового Крыма», Киев, 1968, стр. 181—201.

2. А.А. Щепинский, Е.Н. Черепанова. Исследования в северном Крыму. В сб.: «Археологические открытия 1966 года». М., 1967, стр. 179.

3. Г.А. Федоров-Давыдов. Курганы, идолы, монеты. М., 1968, стр. 24.

4. Его же. Кочевники Восточной Европы..., стр. 167—193.

5. Гильом де Рубрук. Путешествие в восточные страны. М., 1957.

6. Низами. Искендер-намэ, ч. I. Перевод Е.Э. Бертельса. Баку, 1940, стр. 315—318.

7. П.Н. Шульц. О работах Евпаторийской экспедиции. Советская археология, вып. III, 1937, стр. 254.