На заброшенном пепелище

Осенью 1975 г. полтысячелетия минет с того кровавого дня, когда пленен был князь и погибла его дружина, когда под ударами османов пала столица феодоритов и рухнуло княжество Феодоро. А последние жители Мангупа покинули его относительно недавно — всего около двух столетий назад. Триста лет они растаскивали камень руин для своих убогих нужд, и многие блестящие строения исчезли бесследно. О былом величии города еще говорят лишь оборонительные стены с башнями, полуразрушенная цитадель да развалины большого храма. До сих пор поражают всех и пещерные сооружения с исчезающими остатками фресок «дивной красоты», как в свое время писал известный, ныне покойный художник и искусствовед И.Э. Грабарь.

Перечень уцелевшего, как видим, невелик. Но в нем ли суть дела? Остался комплекс археологических памятников, ценный тем, что он почти не осложнен позднейшими культурными отложениями, не искажен радикальными перестройками. Яснее, чем где бы то ни было в Крыму, здесь запечатлен важнейший этап исторического процесса, когда формируется средневековое государство, происходит становление феодальных отношений. В этом и состоит выдающееся научное, познавательное и, если можно так выразиться, «лабораторное» значение бывшей столицы феодоритов.

Мангуп наших дней — не только объект научных исследований и место историко-археологических экскурсий. Летом подъем на него — цель многих чисто туристских походов. Одних привлекает сюда колоритная и трагическая история Феодоро, интерес к древностям, других — красота ландшафта. Видимо, у всех надолго остаются в памяти седые руины, потонувшие в буйном лесу. Куда ни поворотись — видишь, как белеют они на фоне темно-зеленых сосен или сверкают сквозь яркую листву, дрожащую от едва ощутимого ветра.

Лес Мангупа! Есть ли где благоуханнее и краше?..

Весной молодой кизильник разбрасывает по нежно-зеленым склонам золотистую россыпь своих цветущих ветвей. А рядом примостились среди развалин дикие отпрыски древних яблонь и груш, и пелена бело-розовых лепестков устилает землю.

Нет леса свежей и желанней и в знойное лето: каждому в радость прохладная тень его куш и струя родника под скалистым обрывом.

Осенью тот же лес, по-княжески одетый «в багрец и золото», роняет тихий лист на грустное пепелище феодоритов. Стужей дохнёт зима, заморосят дожди, и сквозь посвист сосновых ветвей, сквозь треск бурелома слышатся или чудятся невнятные стенания ветра в пустых и холодных пещерах. А по безлюдному плоскогорью, по зимнему пастбищу, где неистово зеленой травой зарастают древние руины, пронесутся вдруг, оглашая тишину ржаньем, чьи-то кони, хлебнувшие воли и простора.

Прекрасны в ту пору и голые скалы Мангупа. Необъятные горные дали открываются с их высоты.