1. Первые годы нашего господства въ Крыму¹

1

Въ 1785 году въ Петербургѣ заблагоразсудили возложить на академика Ѳедора Чорнаго астрономическія наблюденія въ разныхъ пунктахъ вновь присоединенной Таврической области и составлена была по этому поводу экспедиція. Чорный не замедлилъ написать объ этомъ 12 іюня 1785 г. въ Крымъ къ правителю Таврической области статскому совѣтнику Василію Каховскому, уроженцу Смоленской губерніи и слѣдовательно земляку свѣтлѣйшаго князя Потемкина. Затѣмъ онъ пожаловалъ въ Воронежъ, гдѣ и подружился со мною. Однажды слово за словомъ, онъ сдѣлалъ мнѣ предложеніе сопровождать его въ новый край, о которомъ разсказывали чудесныя вещи. Предложеніе его очень польстило мнѣ и я, недолго думавши, испросилъ себѣ позволеніе сопровождать ученаго мужа. Родные мои устроили по этому случаю веселую асамблею, снабдили насъ провизіею чуть не на два мѣсяца, отслужили молебенъ, дали мнѣ достаточно денегъ и вѣрнаго холопа Ваську, знающаго поварское искусство и, благословивъ святыми иконами, выпроводили за городъ.

Я не стану описывать нашего труднаго и долговременнаго путешествія до новой Колхиды, потому что оно было утомительно и однообразно. Скажу только, что мы прибыли въ Перекопъ или какъ называютъ его въ Крыму Оръ-Капи до того изнуренными, что нѣсколько дней не могли окончательно поправиться.

Въ этомъ ничтожномъ городкѣ, съ большинствомъ разрушенными землянками, комендантомъ былъ славный человѣкъ Федоръ Ивановичъ Фока. Онъ по-видимому былъ не русскаго происхожденія: черненькій, маленькій, но чрезвычайно взыскательный и аккуратный по службѣ. Мы явились къ нему и сейчасъ-же получили квартиру для жительства. Квартира наша скорѣе походила на землянку, чѣмъ на домъ. Академикъ мой ужасно разворчался, но дѣлать было нечего. Солдаты устроили намъ нары изъ старыхъ достокъ и увѣряли, что въ Перекопѣ не хаты возмущаютъ начальствующихъ лицъ, а прескверная вода, которую вновь пріѣзжіе съ трудомъ пропускаютъ въ горло. Сказанное ими мы провѣрили и ужаснулись, какъ могутъ люди привыкнуть къ такому питью. Къ счастію въ эту пору времени городокъ изобиловалъ такимъ множествомъ кавуновъ², что мы положились употреблять ихъ, во время жажды, вмѣсто воды.

Пока мой ученый товарищъ приступалъ къ занятіямъ своимъ, я успѣлъ съѣздить съ нѣкоторыми офицерами къ морскому берегу и вдоль осмотрѣть знаменитый ровъ, за которымъ такъ долго безнаказно укрывались Крымскіе татары, нанося ужасный вредъ нашему отечеству. Ровъ этотъ довольно широкъ и идетъ вдоль всего перешейка, который мы проѣхали въ одинъ часъ и 28-мь минутъ. Надо полагать, что татаре много лѣтъ трудились надъ вырытіемъ его, если только они не нашли его раньше устроеннымъ. Судя по развалинамъ, онъ былъ прикрытъ крѣпостями, вооруженными пушками. Всѣ эти укрѣпленія нѣсколько разъ были взрываемы нашими войсками съ 1735 года, но опять воздвигались. Нынѣ же со дня присоединенія Крыма приказано, чтобы отъ нихъ не осталось ни единаго камня. Нѣтъ сомнѣнія, что впослѣдствіи прикажутъ засыпать и ровъ, чтобы предупредить мысль или надежду со стороны татаръ на вторичную независимость страны.

Сегодня при ясномъ утрѣ я впервые увидѣлъ на Ю.В. синеватый хребетъ горъ и въ центрѣ ихъ Четыръ-дагъ, на которомъ, еле прикасаясь къ хребту, покоилось бѣлое облако. Гора эта кажется отсюда игрушкою, но она, судя по тому, что соприкасается съ облаками, должна быть очень высока.

Около 11 часовъ прислалъ за нами комендантъ казака съ просьбою пожаловать къ нему на обѣдъ и маленькую асамблею, по случаю его тезоименитства. Мы очень обрадовались этому, потому что въ продолженіи послѣднихъ 10—12 дней ни разу не обѣдали, какъ приличествовало.

У Федора Ивановича мы застали любимѣйшаго камердинера императрицы Захара Константиновича Зотова, которому государыня пожаловала въ Крыму землю. Онъ былъ грекъ по происхожденію, но держалъ себя какъ истый дворянинъ съ княжескими манерами безъ чванства и гордости и по-видимому ужасно тяготился излишними учтивостями коменданта. Не смотря на то, что Зотовъ былъ далеко не представительной наружности, смуглый съ огромнымъ ртомъ и большимъ носомъ, но онъ съ перваго взгляда очень понравился мнѣ своею рѣчью и скромностію. Онъ благоговѣлъ по-видимому предъ умомъ императрицы и, не хвастаясь, разсказывалъ, что ея величество никогда не брезгала даже съ нимъ совѣтываться по государственнымъ дѣламъ, если около нея не находилось никого. Съ свѣтлѣйшимъ Потемкинымъ онъ состоялъ просто въ дружественныхъ отношеніяхъ, хотя тотъ и называлъ его Захаркою, но графа Зубова и другихъ фаворитовъ считалъ не достойными расположенности государыни. Что Захаръ Константиновичъ пользовался большимъ почетомъ, это видно было съ какимъ онъ указомъ ѣхалъ и какъ его принимали всѣ власти по городамъ, гдѣ онъ останавливался на отдыхъ. Кромѣ Зотова мы застали у г. Фоки мѣстнаго капитанъ-исправника секундъ-маіора Сеитъ-агу, успѣвшаго выучиться кое-какъ объясняться по русски. У него было большое имѣніе не вдали отъ Перекопа на морскомъ берегу, изобилующее морскими и степными птицами. Этотъ ага убѣдительно просилъ насъ всѣхъ пріѣхать къ нему поохотиться и взглянуть на его татарское хозяйство. Комендантъ на отрѣзъ объявилъ, что при всемъ желаніи своемъ угодить ему онъ не вправѣ отлучиться изъ города, въ который ежедневно почти пріѣзжаютъ начальствующія лица, но Зотовъ и я охотно изъявили согласіе провести въ имѣніи его одни сутки. Обрадованный Сеитъ-ага немедленно отправилъ нарочнаго татарина съ извѣстіемъ домой, чтобы все было приготовлено къ нашему пріему.

Федоръ Ивановичъ безпощадно накормилъ насъ разными блюдами изъ вкусной крымской баранины и зайцевъ, которыхъ здѣсь ужасная гибель и которыхъ ловятъ на бѣгу борзыми собаками. У коменданта этихъ собакъ нѣсколько. По его словамъ они очень нѣжны и не выдерживаютъ зимнихъ холодовъ на дворѣ, а должны содержаться въ теплыхъ хатахъ и не съ избыткомъ кормиться, иначе не могутъ настигать дичь. Всѣмъ имъ онъ далъ громкія имена въ родѣ молніи, искры, аквилона и т. п. и цѣнитъ на-равнѣ съ стоимостію лучшихъ лошадей, хотя самъ, по личному сознанію, никогда не выѣзжалъ съ ними на ловлю и не знаетъ ихъ достоинствъ.

У коменданта было на столѣ въ большомъ изобиліи малороссійская настойка, которую онъ выписывалъ безпрестанно, но гораздо больше мѣстнаго варенаго и не варенаго вина. Зотову, какъ знатоку винъ, оно очень понравилось.

— Я вѣдь владѣлецъ виноградника въ Судакѣ — сказалъ онъ и отнынѣ буду имѣть свое собственное вино для угощенія друзей.

— Но во что вамъ обойдется доставка его въ Петербургъ? спросилъ Федоръ Ивановичъ.

— Не всегда-же мнѣ жить въ Петербургѣ — отвѣчалъ онъ — придется подъ старость поселиться и въ своей конурѣ. Въ этихъ мысляхъ я нарочно и ѣду теперь въ Судакъ, чтобы осмотрѣть мой уголокъ и приготовить себѣ хоть небольшой домикъ.

— А какъ долго вы намѣрены прожить въ Судакахъ? спросилъ Чорный.

— Полагаю дней 25-ть, а можетъ и больше.

— Если мы успѣемъ, то заѣдемъ къ вамъ. Вѣдь это кажется не далеко отъ Кафы, куда я обязанъ заѣхать для опредѣленія ея географическаго положенія.

— Вы доставите мнѣ этимъ большее одолженіе — сказалъ Захаръ Константиновичъ — и я буду съ нетерпѣніемъ ожидать васъ.

Часъ спустя къ коменданту начали являться партіи чумаковъ за правомъ выѣзда за городскіе ворота. Я узналъ, что всѣ они прибыли сюда за солью, которая добывается въ огромныхъ размѣрахъ изъ сосѣднихъ озеръ. Видъ ихъ былъ ужасный: оборванные, въ дегтѣ, безъ шапокъ, съ никогда не чесанными волосами.

— Неужели всѣ русскіе мужики похожи на нихъ? спросилъ у меня капитанъ-исправникъ съ нѣкоторымъ презрѣніемъ.

— Боже сохрани — отвѣчалъ я и старался убѣдить его, что это люди особеннаго рода, не имѣющіе никакого сходства съ настоящими русаками.

Понялъ-ли Сеитъ-ага все сказанное мною или нѣтъ, но мнѣ кажется, что онъ нисколько не измѣнилъ своего понятія о нашемъ народѣ. А жаль право, если всѣ татаре думаютъ о нашемъ сходствѣ въ образѣ жизни съ чумаками.

Комендантъ предварительно выдачи одного общаго билета на 80-ть воловыхъ подводъ, подозвалъ къ себѣ, старшаго возницу и началъ убѣждать его, чтобы на слѣдующій разъ, когда онъ пріѣдетъ въ Перекопъ, привезъ хоть съ десятокъ вдовъ и взрослыхъ сиротъ дѣвушекъ для выдачи здѣсь замужъ, такъ какъ многимъ хотѣлось бы жениться, да некого брать.

Чумакъ добродушно улыбнулся и вѣроятно, чтобы не терять напрасно времени въ переговорахъ, обѣщалъ поискать желающихъ переселиться въ Крымъ.

— Вы всѣ мнѣ отвѣчаете обѣщаніемъ — сказалъ Федоръ Ивановичъ — а между тѣмъ ни одной бабы не привезли, — точно мы нехристы, а не братья вамъ!

— Нехристы или бусурманы мы не вѣдаемъ сего, только врядъ-ли наши вдовы и дочки сами придутъ искать сюда жениховъ — сказали чумаки, выходя со двора.

— Ужасные скоты — обратился къ намъ комендантъ — никакъ не убѣдишь ихъ, что мы православные и крайне нуждаемся въ женской прислугѣ, а къ этому вдобавокъ у меня есть сотня человѣкъ, которые только и бредятъ женитьбою. Не отпускать-же мнѣ ихъ на родину за тысячу верстъ, чтобы привезти себѣ женъ.

2

На слѣдующій день Захаръ Константиновичъ заѣхалъ за мною въ коляскѣ, запряженной четверкою татарскихъ лошадей и мы, захвативъ съ собой Сеитъ-агу, выѣхали въ гладкую степь, показавшуюся мнѣ съ перваго взгляда безжизненною и какъ-бы сожженною палящими лучами солнца. Изъ нѣдръ земли выходилъ какой-то прозрачный паръ, за дрожаніемъ котораго не трудно было наблюдать простымъ глазомъ. Этотъ живой эфиръ имѣлъ свойство на далекомъ растояніи измѣнять обыкновенные предметы въ гигантскія формы, т. е. мельницы обращалъ въ дворцы съ башнями, а стоги сѣна въ чудовищной величины деревья³. Сеитъ-ага во все время не переставалъ курить изъ длиннаго чубука своего, такой крѣпкій табакъ, что я и Зотовъ безпрестанно кашляли. Къ этому вдобавокъ изъ подъ лошадиныхъ копытъ подымалась чрезвычайно тонкая горьковатая пыль, которая проникала въ ротъ и ноздри и заставляла насъ чихать.

Къ счастію неудобства эти не долго продолжались. Около полудня предъ нами на горизонтѣ вновь показались волшебные замки съ лѣсами и озерами, а правѣе разстилалось море одинакаго цвѣта съ небомъ.

— Вотъ это моя деревня — сказалъ капитанъ-исправникъ.

— Да вы по-видимому владѣете прелестнымъ мѣстомъ — замѣтилъ Захаръ Константиновичъ.

— Земля не дурная — продолжалъ мурза — когда Богъ даетъ дожди, а въ засуху не особенно пріятно.

Полъ-часа спустя мы подъѣхали къ небольшой деревушкѣ, гдѣ не видѣли ни одной постройки, отличающейся отъ прочихъ величиною или архитектурою. В заключеніе коляска наша подкатила къ низенькому домику, показавшемуся намъ снаружи жалкою избою. Дворъ былъ загаженъ навозомъ и сорными травами. Въ одной части его шелъ длинный открытый спереди навѣсъ для скота, въ другомъ торчали правильно сложенныя скирды кизяку или кирпича изъ животнаго помета, а между ними укрѣплено было на подставахъ въ горизонтальномъ положеніи бревно съ желѣзными кольцами для привязи лошадей. Все остальное пространство двора наполнено было стадами черныхъ, сѣрыхъ и бѣлыхъ индюковъ, оглашавшихъ воздухъ непріятными криками. Все это мнѣ ужасно не понравилось и я воображалъ встрѣтить ту же нечистоту и безпорядокъ внутри покоевъ Сеитъ-аги. Къ намъ на встрѣчу выбѣжало человѣкъ десять татаръ полумонгольскаго типа въ безобразныхъ рыжихъ баранкахъ, въ ситцевыхъ курткахъ, изъ подъ короткихъ рукавовъ которыхъ выпускались широкіе рукава бѣлыхъ рубахъ отмѣнной чистоты. Чистота ихъ сорочекъ изумила меня, когда я вспомнилъ про чумаковъ нашихъ, испещренныхъ дегтемъ и безъ сомнѣнія перемѣняющихъ бѣлье однажды въ годъ. Всѣ эти татаре почтительно приложили руку къ сердцу и одновременно тихимъ голосомъ произнесли привѣтствіе.

Намъ пришлось вступать въ жилище мурзы чрезъ такія низенькія двери, что я долженъ былъ согнуться въ дугу. Изъ большихъ продольныхъ сѣней, съ противоположнымъ выходомъ на гаремный дворъ, мы вошли въ правую дверцу и очутились въ огромной комнатѣ такъ красиво и богато убранной парчею, бархатомъ, сукномъ и дорогими коврами, что не вѣрили глазамъ. Все здѣсь содержалось въ изумительной чистотѣ. Въ одномъ углу я замѣтилъ болѣе дюжины длинныхъ черешневыхъ чубуковъ съ янтарными мундштуками, а въ другомъ цѣлый арсеналъ ружей, сабель и разныхъ другихъ боевыхъ снарядовъ.

— Все это вѣроятно вамъ досталось отъ дѣдовъ? спросилъ я у хозяина послѣ того, когда мы расположились на удобныя софы съ выбивными бархатными подушками.

— Мой отецъ былъ большой охотникъ собирать оружіе — отвѣчалъ Сеитъ-ага — а я признаться мало интересуюсь этимъ дѣломъ въ особенности съ того времени, какъ служу каймаканомъ перекопскаго кадылыка.

— Скажите пожалуйста, а вы служили при послѣднемъ ханѣ? спросилъ Зотовъ.

— Какъ-бы вамъ отвѣтить на это получше: видите-ли у Шагинъ-гирея были не многіе на службѣ и притомъ мурзы на служащихъ внутри ханства смотрѣли какъ на слугъ народа. Исключеніемъ пользовалась только центральная власть въ Бахчисараѣ. При теперешнемъ-же господствѣ намъ не стыдно служить, потому что мы являемся не слугами, а своего рода повелителями. Сказавъ это, мурза самодовольно улыбнулся.

— Я не совсѣмъ васъ понялъ — сказалъ Захаръ Константиновичъ — какъ это вы были прежде слугами, а теперь повелителями?

— А вотъ какъ: въ ханское время ни одинъ каймаканъ или кадій не смѣлъ въѣхать ко мнѣ во дворъ и потребовать чего-либо, потому что мы, мурзы, сейчасъ ополчились-бы противъ него, а теперь и самые почетнѣйшіе беи безсловесно исполняютъ мои приказанія. Къ этому добавьте еще, что прежде малѣйшая несправедливость или ошибка со стороны каймакана дѣлалась извѣстной хану и наказывалась общимъ упрекомъ, а теперь я ничего этого не боюсь и поступаю, какъ мнѣ заблагоразсудится.

— А выгодна-ли ваша должность въ матеріальномъ отношеніи? спросилъ я.

— Благодаря Бога нельзя жаловаться: всякій имѣющій дѣло, считаетъ за обязанность самое малое подарить овцу и еслибъ я почему либо отказался отъ принятія, то эти люди навѣрно оскорбятся и уйдутъ, не передавъ даже горя или нужды своей. Кромѣ этого я получаю жалованье отъ правительства и пользуюсь дружбою начальства.

— А всѣ-ли довольны вашимъ начальникомъ области?

— Нашъ начальникъ самый умнѣйшій и честнѣйшій человѣкъ. Съ такими баярами⁴ чувствуешь удовольствіе служить.

Захаръ Константиновичъ всего больше интересовался знать о порядкахъ и образѣ жизни при ханѣ, котораго раза два видѣлъ и считалъ довольно энергичнымъ человѣкомъ. Разговоръ о Шагинъ-гиреѣ у насъ начался, какъ только подали кофе и трубки. Ни я, ни Зотовъ не были привычны къ куренію табака, но, чтобы не оскорбить хозяина, вооружились длинными чубуками, изъ которыхъ съ трудомъ вытягивали дымъ.

— Правду говоря, намъ не слѣдуетъ говорить о гиреѣ — отвѣчалъ Сеитъ-ага — это была злая собака, которая безпощадно относилась къ религіи, обычаямъ старины и лучшимъ представителямъ народа. Надѣясь на царицу Екатерину, онъ забылъ свое человѣческое происхожденіе и превратился въ какое-то озлобленное существо и возненавидѣлъ всѣхъ, кто дерзалъ противоречить ему.

— А часто вы бывали у него?

— Бывалъ, но не охотно, потому что онъ не умѣлъ обходиться съ нами и употреблялъ всѣ усилія уменьшить наше вліяніе на народъ.

На всѣ дальнѣйшіе вопросы Зотова ага отвѣчалъ такъ уклончиво, что Захаръ Константиновичъ вынужденъ былъ отложить свое любопытство.

Вслѣдъ за кофеемъ слуга внесъ въ комнату табуретъ, весь почти выложенный перламутромъ и, опрокинувъ его ногами вверхъ, поставилъ предъ нами. На табуретъ поставленъ былъ другимъ слугою большой мѣдный подносъ, установленный покрайней мѣрѣ 20-ю также мѣдными глубокими тарелками съ жаренными курями, бараниною, свѣжимъ масломъ, творогомъ, яичницею и т. п. явствами. Въ добавокъ къ этому Сеитъ-ага досталъ своеручно изъ шкафика, устроеннаго въ стѣнѣ, бутылку наливки, которою его снабжалъ постоянно перекопскій комендантъ. Словомъ мы приглашены были къ настоящему завтраку съ предупрежденіемъ, что татаре обѣдаютъ вечеромъ.

За ѣдою мы много кое-чего узнали отъ капитанъ-исправника, относительно принятыхъ княземъ Потемкинымъ мѣръ для блага Крыма и въ числѣ прочаго то, что Акмечеть только съ прошлаго года сдѣлался резиденціею правителя области, имѣвшаго раньше пребываніе въ Карасубазарѣ.

Сеитъ-ага вообще показался намъ очень разумнымъ человѣкомъ. При Шагинъ-гиреѣ онъ считался командиромъ отряда милиціи, вслѣдствіе чего не обиженъ былъ при переходѣ и въ наше подданство.

Послѣ отдыха на удобныхъ софахъ, мы ѣздили на двух-колесной арбѣ на охоту за дрохвами и стрепетами, которыхъ здѣсь ужасное множество, но не иначе допускаютъ охотника, какъ укрывающагося въ телѣжкѣ. Намъ удавалось два раза подъѣзжать къ нимъ шаговъ на 40 и въ оба раза убить по одной штукѣ. Затѣмъ мы направились къ морскому берегу, гдѣ набрали въ непродолжительномъ времени десятка четыре хорошихъ лебединыхъ и гусиныхъ перьевъ, которыхъ Зотовъ пожелалъ отвести въ Петербургъ, чтобы поднести Императрицѣ въ даръ отъ пернатыхъ вновь завоеванной страны.

Проѣхавъ до 6-ти часовъ по степи, принадлежавшей каймакану, я убѣдился, что здѣсь очень не многіе занимаются хлѣбопашествомъ и сѣнокосами, а предпочитаютъ скотоводство. Во всей степи куда я не бросалъ взоры, вездѣ виднѣлись коровы, лошади и значительные шматки овецъ съ круглыми хвостами. Ясно, что и Крымскіе татаре не на много опередили своихъ соплеменниковъ калмыковъ и киргизовъ.

У Сеитъ-аги мы застали нѣсколько сосѣднихъ мурзъ въ грубыхъ нарядахъ, но, по-видимому пользующихся почетомъ. Всѣ они сидѣли на софахъ съ поджатыми ногами, но когда мы вошли въ комнату, поднялись и отвѣчали на наше привѣтствіе. Сеитъ-ага что-то сказалъ имъ, указывая на Захара Константиновича. Гости вторично приложили руки къ сердцу и поинтересовались узнать о здоровьи императрицы и ея семейства. Зотовъ отвѣчалъ, что государыня собирается навѣстить Крымъ, какъ только страна нѣсколько оправится послѣ многолѣтнихъ неурядицъ и какъ только сама освободится отъ важныхъ государственныхъ дѣлъ.

Новые пріятели наши оказались ужасными говорунами, но къ сожалѣнію мы не знали ни единаго слова на ихъ нарѣчіи и довольствовались отрывками которые переводилъ намъ съ грѣхомъ по поламъ нашъ, или скорѣе ихъ, капитанъ-исправникъ.

По общему согласію постановлено было обѣдать на дворѣ. Я рѣшительно не могъ сообразить какъ это учинится безъ стола и стульевъ, но дѣло совершилось очень просто: положили большой войлокъ съ твердыми подушками вокругъ табурета съ мѣднымъ подносомъ и предложили намъ садиться. Предъ каждымъ лежала деревянная ложка и кусокъ хлѣба, а посерединѣ подноса большая мѣдная чашка съ жирнымъ рисовымъ супомъ и кусками мяса. Всѣ должны были черпать изъ нея. Тарелокъ, вилокъ и ножей не было. Мы переглянулись съ Зотовымъ и рѣшились подражать татарамъ. Однако до начала обѣда намъ подали посуду для умытія рукъ, что не показалось намъ лишнимъ въ виду того, что приходилось ѣсть пальцами.

Обѣдъ нашъ состоялъ ровно изъ 20-ти блюдъ большею частью однообразныхъ. Здѣсь впервые я отвѣдалъ верблюжье сладкое мясо и колбасы изъ конины, но ни то, ни другое мнѣ не понравилось вѣроятно отъ не привычки. Мы также не охотно пили кислый шербетъ, послѣ котораго ужасно рыгалось мурзамъ. Всего болѣе мнѣ доставляла удовольствіе вечерняя деревенская картина съ возвратившеюся изъ степи скотиною и бѣгавшими за ними татарами. Тысячи барановъ блеяли какъ-бы отъ радости, что идутъ на покой; волы вскакивали на курганы предъ хатами, разбрасывали ногами золу и оглушали вечернюю тишину дикимъ ревомъ; козы карабкались на ограды, хаты, скирды сѣна и кучи соломы. Среди всего этого блисталъ огонекъ кузнеца-цыгана, прикрытаго сверху дюрявымъ войлокомъ и окруженнаго десяткомъ такихъ-же какъ и онъ оборванныхъ и растрепанныхъ женщинъ и ребятишекъ. Во всемъ этомъ чего-то не доставало, чтобы оживить вполнѣ мои чувства. Проще Крымъ мнѣ показался не нашимъ по душѣ: что-то мертвое, что-то скучное и дикое выглядывало изъ его степей и жилищъ.

Было 8 часовъ, когда мы вновь сѣли въ коляску и, пользуясь луннымъ свѣтомъ и прохладою, выѣхали обратно въ Перекопъ. Академикъ Чорный еще не думалъ спать, когда мы вошли въ избушку его и начали описывать испытанное.

— А я признаться побаивался, чтобы васъ не отправили татаре въ Стамбулъ въ качествѣ плѣнныхъ — сказалъ онъ, улыбаясь отъ удовольствія вновь увидѣть меня около себя.

На другой день я узналъ, что Ѳедоръ Степановичъ опредѣлилъ широту Перекопа по меридіану подъ 45°39′ и собирается переѣхать въ Гезлевъ или Козловъ, какъ называютъ этотъ городъ наши офицеры и чиновники.

— Ну пойдемъ откланяться коменданту — сказалъ онъ — и попросимъ, чтобы онъ отправилъ насъ дальше.

Федоръ Ивановичъ Фока началъ упрашивать насъ остаться у него еще хоть на одну асамблею, по случаю предстоящихъ имянинъ его супруги, но видя безъуспѣшность ходатайства, настоялъ на томъ, чтобы мы, хоть на прощанье, пообѣдали съ нимъ. За эту ласку Чорный снабдилъ его двумя карандашами и кускомъ туши, въ которой очень нуждался комендантъ и, не смотря на многократные заказы привезти ихъ изъ Россіи, курьеры, чрезъ посредство которыхъ пересылались письма и пакеты, или не находили въ продажѣ или забывали.

3

Отъ Перекопа до Козлова (Евпаторіи) мы ѣхали два дня и половину ночи, хотя разстояніе это можно проѣхать въ одни сутки. На этомъ пространствѣ всего болѣе остановило наше вниманіе Сакское соляное озеро, гладкое какъ зеркало и окаймленное во всей окружности точно бѣлыми кружевами, осѣвшею солью. Не видѣвши раньше соляныхъ озеръ, я представлялъ себѣ, что вся озерная вода испаряется, но теперь увидѣлъ, что вода остается въ центрѣ, а кристализація происходитъ только у береговъ. Мы подъѣхали къ самому озеру къ нѣсколькимъ подводамъ, на которыя накладывали татаре наломанную ими для своихъ надобностей соль. Это дѣлали они кускомъ желѣза безъ особенныхъ усилій. Немного дальше товарищи ихъ валялись, вѣроятно отъ нечего дѣлать, въ черной прибрежной маслянистой грязи⁵ и потомъ споласкивались въ озерной водѣ. Мнѣ показалось, что изъ этого одного озера можно было-бы выбрать столько этого необходимаго для жизни продукта, сколько необходимо для надобности десяти нашихъ губерній. Нѣтъ сомнѣнія, что чрезъ нѣсколько лѣтъ озеро это съ своимъ богатствомъ сдѣлается извѣстнымъ и тысячи подводъ станутъ приходить къ нему изъ отдаленныхъ мѣстъ матушки Россіи.

Все же остальное встрѣченное нами по дорогѣ до того было скучно и однообразно, что я начиналъ сердиться на тѣхъ, которые восхваляли завоеванную нами страну. И въ самомъ дѣлѣ чѣмъ она была лучше нашихъ степей? Во первыхъ здѣсь вездѣ глинистая почва, на которой выгораетъ трава до корней, во вторыхъ ни одного деревца и въ заключеніе сакли въ деревняхъ на половину или даже цѣликомъ опустѣли. Все говоритъ о бѣдности и грубости татаръ. При всемъ этомъ нигдѣ ни одной рѣчки, ни одного ручья съ прѣсною водою. Спрашивается, какая намъ предстоитъ выгода отъ такихъ людей и такой области? Развѣ мы будемъ вознаграждаться солью и тѣмъ, что хозяйничая на Черномъ морѣ избавимъ отечество наше отъ набѣговъ татаръ. Такъ думалъ я въ то время, когда не доѣзжалъ еще до Ахмечета и послѣдующихъ за нимъ мѣстностей.

Въ то время, когда мы любовались Сакскимъ озеромъ, а академикъ Чорный размѣрялъ глазомѣрно длину, ширину и разстояніе его отъ моря, къ намъ подъѣхалъ военный офицеръ и послѣ обыкновенныхъ разговоровъ отрекомендовался. Это былъ капитанъ Андрей Андреевичъ Шостакъ, служившій въ Крыму по квартир-мейстерской части. Онъ ѣхалъ также въ Козловъ по дѣламъ службы на свиданіе съ дивизіоннымъ квартирмейстеромъ Тизингаузеномъ. Мы очень обрадовались ему, какъ земляку или вѣрнѣе соотечественнику, могущему посвятить насъ во многое непонятное и чуждое для новичковъ. Шостакъ любилъ много говорить и вообще какъ человѣкъ военный, успѣвшій побывать во всѣхъ мѣстахъ Крыма и перезнакомиться со всѣми, прежде всего сообщилъ намъ, что въ Тавридѣ не совсѣмъ благополучно, что на Кавказѣ между городскими мусульманами проявился какой-то пророкъ Мансуръ, чрезвычайно святой жизни, который въ сущности посланъ изъ Стамбула бунтовать всѣхъ сосѣдственныхъ мусульманъ и начавшій уже посылать въ Крымъ письма къ единовѣрцамъ съ цѣлью вооружить ихъ противъ насъ. По тайному разслѣдованію слухи эти подтверждаются, но не имѣется пока точныхъ доказательствъ кто изъ Крымскихъ татаръ сочувствуетъ и болѣе другихъ содѣйствуетъ цѣлямъ турецкаго эмисара.

Отъ Сакскаго озера до Евпаторіи мы ѣхали около трехъ часовъ и во все время слушали разсказы г. Шостака, который, въ качествѣ старожила, прибывшаго сюда въ 1783 году, дозволялъ себѣ многое сочинять, но изъ всего сказаннаго имъ мы заключили, что ему хорошо живется въ этой странѣ и онъ надѣется не только дослужиться до крупнаго чина, но и нажить богатства. Отъ него Ѳедоръ Степановичъ узналъ, что въ настоящее время проживаетъ въ Козловѣ завѣдывающій хозяйственною частію Таврической области, ученый пріятель его Карлъ Ивановичъ Габлицъ⁶, командированный изъ Петербурга. Для академика это была такая неожиданная радость, что я позавидовалъ его благополучію. Габлицъ, какъ оказалось впослѣдствіи, попалъ въ эту страну по милости свѣтлѣйшаго Потемкина, восхищавшагося Крымскимъ полуостровомъ.

Козловъ на много лучше Перекопа. Здѣсь всѣ почти дома построены изъ раковистаго камня и есть нѣсколько въ два этажа. Много вѣтряныхъ мельницъ, есть большая площадь между моремъ и домами, лавки и развалины большихъ крѣпостей. По улицамъ бродило много татаръ и турокъ. У нѣкоторыхъ вмѣсто бараньихъ шапокъ были разноцвѣтныя чалмы. Я смотрѣлъ на нихъ съ особеннымъ любопытствомъ, но мнѣ признаться казалось, что они были наши истые враги, прибывшіе сюда бунтовать татаръ, чтобы вновь господствовать въ этой странѣ.

Сопутникъ мой объявилъ мнѣ, что онъ желаетъ прежде всего свидѣться съ другомъ своимъ Габлицомъ, чтобы воспользоваться его совѣтомъ, гдѣ остановиться и, подозвавъ перваго попавшагося къ намъ на встрѣчу козака, ушелъ съ нимъ на базарную улицу; мы-же съ Шостакомъ направились къ постоялому двору, содержимому какимъ-то армяниномъ, къ которому стремились всѣ безъ исключенія христіане, такъ какъ онъ раньше присоединенія Крыма бывалъ въ Россіи и хорошо понималъ нашъ языкъ.

Армянина этого всѣ именовали Киркоръ-агою, потому-ли что онъ пожалованъ былъ достоинствомъ аги послѣднимъ ханомъ или происходилъ отъ знатнаго происхожденія, я не могъ узнать истины. Но какъ-бы не было у нашего Киркоръ-аги былъ очень представительный видъ и почтительныя манеры. Всѣ слуги съ какимъ-то благоговѣніемъ смотрѣли на него, когда онъ отдавалъ приказанія. По требованію нашему онъ лично привелъ насъ въ отдѣльную комнату съ однимъ окошкомъ съ деревянною рѣшеткою, не оклееннымъ даже бумагою. Помѣщеніе наше съ землянымъ поломъ безъ циновки и войлока показалось намъ чрезвычайно грязнымъ, но надо было до поры перетерпѣть.

Капитанъ немедленно потребовалъ принести намъ чего нибудь горячаго для ѣды.

— Прежде насытимъ желудки, а потомъ подумаемъ о помѣщеніи — сказалъ онъ, съ жадностію глотая рисовую кашу съ мелко порубленною бараниною.

Подкрѣпивши силы, мы отправились къ содержателю постоялаго двора съ требованіемъ болѣе приличной комнаты, такъ какъ въ этой обитали милліоны блохъ, пауковъ и другихъ отвратительныхъ насѣкомыхъ. Киркоръ-ага принялъ насъ въ своемъ собственномъ отдѣленіи, показавшемся мнѣ чуть-ли не раемъ, послѣ нашей конуры.

— Въ такомъ случаѣ я вамъ уступлю мою комнату на нѣсколько дней — отвѣчалъ онъ съ обязательною улыбкою и сейчасъ-же приказалъ вынести изъ нея кое-какія нужныя для него вещи.

Съ этого момента вплоть до выѣзда нашего я раза два видѣлся съ капитаномъ и то на нѣсколько минутъ. Гдѣ онъ бродилъ и чѣмъ занимался — я не могъ узнать. Федоръ Степановичъ съ Габлицомъ также не кончали своихъ разговоровъ и совершенно забыли о моемъ одиночествѣ. Счастіе мое, что я имѣлъ постояннаго собесѣдника Киркоръ-агу, родившагося въ Крыму и всегда готоваго разсказать мнѣ что нибудь занимательное изъ прошлаго времени. По его словамъ въ Тавридѣ никогда не было опасно и трудно жить христіанамъ. Всѣ непріятности ограничивались только насмѣшками татаръ надъ религіею, а въ крайности дракою между молодыми людьми. Въ большинствѣ-же случаевъ мусульмане вели себя безупречно и довѣряли имъ на слово свои товары и произведенія для сбыта въ Царьградѣ и другихъ отдаленныхъ городахъ.

— Я не любилъ только ихъ духовенства — говорилъ онъ — за жадность и желаніе господствовать надъ всѣми безъ исключенія. Ненависть эту я и теперь чувствую и всегда при удобномъ случаѣ выражаю; но теперь они молча переносятъ мои насмѣшки такъ точно, какъ четыре года тому назадъ мы переносили ихъ дерзости.

— А боятся-ли они насъ? спросилъ я.

— Ужасно, хотя и скрываютъ это подъ личиною равнодушія.

— Слѣдовательно они раскаиваются, что сдѣлались нашими подданными?

— Не только раскаиваются, но и проклинаютъ ежеминутно тотъ день, когда у нихъ явилась эта мысль. Впрочемъ татаре не такъ еще бѣсятся, какъ муллы ихъ, которымъ приходится прислуживаться даже русскимъ солдатамъ. По дѣломъ имъ негодяямъ, дай Богъ хужее! Вѣдь они сами довели народъ до бунта противъ Шагинъ гирея подъ предлогомъ, что онъ намѣренъ обратить ихъ всѣхъ въ христіанъ и въ предположеніи, что русская императрица изберетъ изъ среды ихъ новаго хана. Хитрые люди, но хитрость духовника — наши старики говорятъ — очевидна и индюкамъ!

— А какъ обращался съ ними ханъ? спросилъ я.

— Онъ уважалъ только вполнѣ достойныхъ, но всѣ тѣ, которые къ обязанностямъ своимъ присоединяли и другія желанія, безпощадно наказывались. Молодецъ былъ Шагинъ гирей въ этомъ отношеніи! Процарствуй онъ еще пять, шесть лѣтъ, улемы поняли-бы, чего отъ нихъ желаетъ Богъ и люди и заклялись бы вмѣшиваться въ государственныя дѣла, а то вотъ снова начали интриговать по случаю явленія какого-то шейха Мансура, признаннаго за святость, ниспосланную пророкомъ. Это означаетъ только то, что люди эти преисполнены, вмѣсто любви, ненавистью и готовы при первомъ удобномъ случаѣ способствовать распространенію зла. Такія штуки они привыкли уже вытворять и продолжаютъ ихъ, воображая, что русскіе не съумѣютъ найти виновныхъ.

Изъ этихъ словъ мнѣ не трудно было замѣтить, что достопочтенный содержатель постоялаго двора былъ крайне недоволенъ татарскимъ духовенствомъ, котораго я еще не имѣлъ удовольствія видѣть. Давъ ему возможность высказаться, я не замедлилъ перенести разговоръ на прошлое Козлова. Мнѣ чрезвычайно хотѣлось знать, что здѣсь дѣлалось во времена турецкаго и татарскаго полновластія.

— Все это недавно было — отвѣчалъ Киркоръ ага — а между тѣмъ разница невѣроятная. Повѣрите-ли вы, что вся эта набережная въ теченіи всего лѣтняго времени заставлена была сотнями большихъ качерма⁷, на которыхъ велась торговля различными стамбульскими и азіатскими произведеніями. Здѣсь каждый вечеръ зажигались костры, играли на дудкахъ, скрипкахъ и волынкахъ, пѣли пѣсни, плясали и веселились турки, какъ у себя дома, потому что городомъ повелѣвали ихъ соотечественники, считающіе всѣ остальныя націи чуть-ли не своими рабами. Ханы, и въ особенности ихъ визири, отъ всей души ненавидѣли ихъ, но поневолѣ старались ладить, потому что улемы и мурзы всегда почти склонялись на турецкую сторону. Я былъ въ это время юношею лѣтъ 20-ти и чрезвычайно завидывалъ счастливому положенію этихъ чужестранцевъ на нашей землѣ и не разъ бывало сожалѣлъ, что не родился туркомъ. Вотъ какъ жилось въ былое время въ Гезлевѣ! Къ этому прибавьте, что вы могли встрѣчать въ каждой кофейнѣ замѣчательныхъ пѣвцовъ и сказочниковъ, приводящихъ слушателей въ изумленіе; на каждой базарной улицѣ лавку съ турецкими лакомствами, заставляющими выступать слюну, груды апельсинъ, рожковъ, ляблябля⁸, халвы въ десяти покрайней мѣрѣ видахъ — и все это отдавалось или промѣнивалось за ничего не стоющія у насъ произведенія: соль, шерсть, войлоки, смушки, кожи, сало, масло, ремни, рыбій клей и т. п. Теперь всего этого нѣтъ, но за то нѣтъ и безпощадныхъ ударовъ по пяткамъ и никто не грозитъ намъ посадить на колъ или отрубить голову. Въ кофейняхъ не играетъ веселая музыка, не слышны пѣсни и забыты восхитительные шербеты. Останавливаясь иногда надъ прошлымъ, я невольно вспоминаю и тотъ страхъ, который проникалъ въ наше тѣло при имени паши, власть котораго превосходила всѣ власти земныя. Для этого чудовища повѣсить христіанина была обыкновенная забава, которою онъ не брезгалъ, если не находилъ другаго развлеченія или не пріѣзжали къ нему татарскіе беи съ дарами. Но всего хуже бывало намъ, когда начиналась война съ русскими. Тогда мы должны были, ради спасенія нашей головы, уходить куда нибудь подальше отъ этихъ повелителей.

— Ну, а семейства вашего они не касались?

— Къ счастію этого не случалось, потому вѣроятно, что наши жены и дочери скрывались отъ всякаго турка, какъ отъ чорта.

Киркоръ ага, кромѣ того, что забавлялъ меня своими разсказами, водилъ меня по всѣмъ почти проулкамъ Евпаторіи, показывалъ тутовыя деревья и виноградныя лозы, находившіяся въ нѣкоторыхъ дворахъ, заставилъ выкупаться въ татарской банѣ, которою я остался очень доволенъ, и во всѣхъ подробностяхъ показалъ огромную турецкую мечеть, которая будто прежде была христіанскою церковью, въ доказательство чего онъ указывалъ мнѣ на изображеніе ноги какого-то святаго, случайно сохранившееся на стѣнѣ храма. А такъ какъ мнѣ не приходилось раньше видѣть такой архитектуры православныхъ церквей, то я не имѣлъ возможности вѣрить или не вѣрить его словамъ.

Только на третій день академикъ Чорный вспомнилъ о моемъ существованіи и самъ пришелъ навѣстить меня. Онъ извинился, какъ провинившійся ребенокъ, и настоятельно просилъ, чтобы я пришелъ обѣдать къ другу его Габлицу.

— Этотъ человѣкъ пользуется большимъ вниманіемъ свѣтлѣйшаго князя — говорилъ онъ — и можетъ быть каждому полезнымъ.

Я не церемонился, потому что давно желалъ быть въ хорошемъ обществѣ людей.

Карлъ Ивановичъ принялъ меня нѣсколько покровительственнымъ тономъ, но часъ спустя обращался какъ съ равнымъ и настаивалъ, чтобы я перешелъ на службу въ Таврическую область.

Я отвѣчалъ, что до настоящаго времени служилъ въ военной службѣ и не гожусь для гражданской.

— Здѣсь, дѣйствительно, нуждаются въ гражданскихъ чинахъ болѣе, чѣмъ въ военныхъ — отвѣчалъ онъ — но вы еще молоды и скоро изучите порядки; въ крайности-же вамъ дадутъ приличное мѣсто по провіантской части. По моему всѣ русскіе дворяне обязаны хоть годикъ послужить въ Крыму, чтобы узнать его и сдѣлать своимъ. А есть у васъ крѣпостные? спросилъ онъ вдругъ.

— Мы имѣемъ имѣніе въ Воронежской губерніи, которымъ пока распоряжается нашъ отецъ.

— Тѣмъ лучше, отецъ надѣлитъ васъ деньгами и людьми, которыхъ вы переведете на свою собственность въ Крымъ. Здѣсь земли пока не почемъ. Многіе предлагаютъ по 20 коп. за десятину, которая лѣтъ чрезъ 10-ть не отдастся и по рублю.

Слова эти глубоко запали въ мою память и признаться съ этого времени я постоянно мечталъ пріискать себѣ порядочное мѣстечко въ одномъ изъ тѣхъ городовъ Крыма, которые, послѣ осмотра, мнѣ болѣе понравятся. Но для этого мнѣ предварительно нужно было согласіе престарѣлыхъ родителей и жены, которую я оставилъ на рукахъ матери въ такомъ положеніи, когда не слѣдуетъ тревожить и изумлять новыми проектами.

Лишь только мы сѣли за нашъ походный обѣдъ, какъ назвалъ его Габлицъ, къ намъ вошелъ какой-то военный.

— Ба! вскрикнулъ Карлъ Ивановичъ и бросился къ нему навстрѣчу. Неожиданный гость былъ родной братъ управляющаго Таврическою областью Максимъ Васильичъ Каховскій, служившій командиромъ крымской дивизіи. Познакомившись съ нами, этотъ веселый воевода, потребовалъ сейчасъ горѣлки и чего-нибудь соленаго; затѣмъ, погладивъ животъ, занялъ мѣсто между нами.

— Ну, ужъ эти мнѣ татарскія головы — заговорилъ онъ — обѣщали продать двухъ великолѣпныхъ лошадей на выборъ изъ косяка, въ которомъ оказались одни клячи. Только напрасно проѣздилъ около сотни верстъ. Не поѣдишь-ли ты Карлъ Ивановичъ со мною къ Балатукскому бею, который любитъ хвастать своимъ табуномъ? Авось у него я найду себѣ пару.

Габлицъ отказался подъ предлогомъ экстренныхъ дѣлъ.

— У тебя всегда есть законныя причины противъ друзей — отвѣчалъ воинъ, представившись обиженнымъ. Ты никакъ не хочешь разстаться со своими столичными замашками даже и между азіатскими народами. Ну отчего-бы не услужить товарищу и другу?

— Не могу, потому что дорожу каждымъ часомъ. А вотъ попроси этого господина — сказалъ Карлъ Ивановичъ, указывая на меня — онъ пріѣхалъ съ цѣлью осмотрѣть Крымъ и вѣроятно не откажется сопутствовать тебѣ.

Максимъ Васильевичъ обратился ко мнѣ и когда я охотно принялъ его предложеніе, громогласно заявилъ, что сейчасъ-же увидѣлъ во мнѣ чистокровнаго русака. Съ этой минуты мы сдѣлались пріятелями съ человѣкомъ, которому я обязанъ былъ въ послѣдствіи и большимъ кругомъ знакомства и тѣмъ, что поступилъ на службу въ Таврической области.

До отъѣзда моего я поинтересовался узнать отъ Ѳедора Степановича, какое положеніе занимаетъ, по вычисленіямъ, его Евпаторія.

— Она находится подъ 45°13½′; долгота-же отъ Ферро 51°6′, а отклоненіе магнитной стрѣлки 11°3′.

4

Новый пріятель мой Каховскій оказался чрезвычайно добрымъ и простосердечнымъ человѣкомъ. Онъ на другой-же день началъ говорить мнѣ ты и предлагалъ бросить Чернаго, который не понравился ему по угрюмому виду.

— Такимъ людямъ какъ твой академикъ и мой полунѣмецкій другъ слѣдуетъ жить между монахами, а не въ Таврической области, гдѣ и безъ того тоска грызетъ душу. Ну, возможно-ли по цѣлымъ часамъ толковать о томъ какъ такой-то нѣмецъ или французъ думалъ о солнцѣ и лунѣ или какіе прежде обитали въ Тавридѣ народы? Да какая намъ отъ этого польза, если они опредѣлятъ даже, что солнце состоитъ не изъ огня а воды? Во первыхъ имъ никто не повѣритъ и наконецъ отъ этого у насъ не выростутъ крылья; а что касается первобытныхъ народовъ, то развѣ они чѣмъ-нибудь отличались отъ насъ? Я готовъ спорить, что всѣ они были такъ глупы, что не умѣли выдумать хорошей водки. Ну стоитъ ли послѣ всего этого вся наука мѣднаго гроша? По моему географическія карты и языкознаніе еще принесутъ кое-какую пользу, а все остальное сущее самобродство и умопомраченіе. Ей, ей смѣшно подумать, что взрослые люди занимаются пустяками, свойственными дѣтскому и юношескому возрасту.

Максимъ Васильевичъ кромѣ меня пригласилъ съ собою какого-то офицера изъ Казанской губерніи, знающаго татарскій языкъ на казанскій манеръ. Говорятъ, что эти нарѣчія на столько отличаются, какъ русское и малороссійское. Къ намъ привели четверку татарскихъ лошадей, набранныхъ у горожанъ; кое-какъ напялили на нихъ сбрую, принадлежавшую Каховскому, которую онъ долженъ былъ возить всегда съ собою, потому что у туземцевъ нельзя было найти ее.

— Ну, Кудрявка, садись — приказалъ воевода денщику своему, когда коляска была запряжена — да не столкни отъ усердія проводника, не то придется возвращаться назадъ.

Кудрявка что-то промычалъ подъ носъ, пригласилъ татарина сѣсть на козлы, окинулъ насъ небрежнымъ взглядомъ, перекрестился и гаркнулъ: «эй вы татарочки съ Богомъ!

И снова я очутился въ степи какого-то печальнаго, пригорѣлаго цвѣта. Лошадки наши, не смотря на маленькій ростъ, обладали звѣрскою прытью и неслись что было мочи, чтобы избавиться отъ безжалостнаго кнута Кудрявки.

Мы ѣхали не болѣе трехъ съ половиною часовъ. Резиденція Балатускаго бея оказалась почти такая-же какъ у Перекопскаго капитанъ-исправника; но князь этотъ былъ гораздо старше секундъ-маіора и гораздо солиднѣе его съ вида. Онъ самъ вышелъ къ намъ и безъ всякихъ выраженій радости, просилъ зайти въ пріемное отдѣленіе. Точно мы случайно остановились около его дома и онъ не былъ знакомъ съ командиромъ Крымской дивизіи. Но въ холодномъ пріемѣ этомъ, какъ оказалось въ послѣдствіи, высказалась прямота души религіознаго фанатика. Бей, имя котораго я нынѣ не припомню, прежде всего пустился въ продолжительный разговоръ съ нашимъ толмачемъ и только затѣмъ освѣдомился о нашемъ здоровьи и новостяхъ. Подали кофе и всенепремѣнныя трубки. Въ самомъ разгарѣ бесѣды въ пріемную вошелъ цирульникъ и, не смотря на присутствіе гостей, хозяинъ сѣлъ посрединѣ комнаты и подставилъ свою обнаженную голову подъ обломокъ косы, которою былъ вооруженъ брадобрей. Мы невольно встрѣтились глазами съ Максимомъ Васильевичемъ. Впрочемъ это безцеремонное обращеніе не показалось Каховскому страннымъ вѣроятно по привычкѣ. По окончаніи операціи цырульникъ произнесъ какое-то маленькое привѣтствіе, а Бей по прежнему занялъ свой почетный уголъ и, не обращал на насъ вниманія, спросилъ у стоящаго у дверей съ скрещенными руками слуги: скоро-ли придетъ мулла? Не успѣлъ онъ произнести этихъ словъ, какъ вошелъ въ зеленой накидкѣ полусѣдой человѣкъ съ чалмою на головѣ съ какимъ-то мѣднымъ снарядомъ за поясомъ. Снарядъ этотъ, какъ я убѣдился потомъ, заключалъ въ себѣ чернила и камышевыя перья. Воздавъ всѣмъ намъ почтеніе, мулла сѣлъ за спиною бея и, вынувъ изъ-за пазухи книжку, началъ что-то читать. Потомъ взялъ ножъ съ чернымъ черенкомъ и началъ водить остріемъ по лицу, шеѣ, рукамъ и ногамъ хозяина.

Мы рѣшительно не понимали значенія этихъ таинственныхъ манипуляцій и не смѣли спрашивать о значеніи ихъ. Въ заключеніе мулла три раза лизнулъ языкомъ бея въ лобъ и, ничего не сказавъ, вышелъ изъ комнаты.

Только тогда Балатуковъ объяснилъ, что его вчера сглазили, что онъ всю ночь не спалъ и вынужденъ былъ сегодня прибѣгнуть къ ученому человѣку.

Максимъ Васильевичъ не выдержалъ и громко засмѣялся.

— Неужели онъ вѣритъ въ такіе фокусы? спросилъ онъ у переводчика.

На этотъ вопросъ бей высказалъ полныя свои убѣжденія въ вліяніи на людей дурнаго глаза. Спорить не приходилось, а потому мы сочли болѣе приличнымъ обратить наше вниманіе на изцѣлителя подобнаго рода недуговъ. Мулла, видѣнный нами, оказался не духовнымъ лицомъ, а назывался этимъ именемъ только потому, что былъ ученымъ и могъ исполнять эту обязанность по праву знанія религіозныхъ постановленій⁹. Онъ былъ турокъ, недавно прибывшій изъ Стамбула съ цѣлью посмотрѣть на единовѣрцевъ своихъ и заработать кое-что для обезпеченія старости.

— Я оставилъ его у себя на одинъ мѣсяцъ — сказалъ бей — чтобы поучиться кое-чему и признаюсь очень доволенъ его мудрыми рѣчами. При этомъ онъ отлично знаетъ лечить отъ всѣхъ болѣзней, которыя у него нарисованы въ книгѣ въ тѣхъ видахъ, въ какихъ появляются въ нашей внутренности.

— Ну, я охотно-бы взглянулъ на эти изображенія — сказалъ Каховскій съ сдержанною улыбкою.

Бей сейчасъ-же приказалъ позвать турка и заставилъ его показать намъ всѣ виды существующихъ въ мірѣ болѣзней. Мулла выразилъ сомнѣніе въ томъ, что мы ничего не поймемъ, но въ концѣ концовъ принесъ книгу съ грубыми изображеніями такихъ чудовищныхъ насѣкомыхъ, какихъ вѣроятно никогда не существовало и не будетъ существовать въ мірѣ. Мулла, указывая на какіе-то десяти-головыя піявки, объяснилъ, что это олицетвореніе лихорадки, а другія страшилища создаютъ горячки, оспу и т. п. Мы, конечно, подсмѣивались надъ его шарлатанствомъ¹⁰ съ цѣлью обманывать довѣрчивыхъ людей, но не желая высказать этого напрямикъ, разспрашивали о средствахъ, придуманныхъ турецкими лекарями противъ каждаго изъ чудовищъ. Но хитрый турокъ уклонился отъ дачи отвѣта, ограничиваясь обращеніемъ нашего вниманія на какое-то животное, чрезвычайно походящее по формѣ на коника и вмѣстѣ съ тѣмъ на зайца.

— Видите-ли вы это насѣкомое — говорилъ онъ — оно проникаетъ въ нашу внутренность и дѣлаетъ тамъ ужасные прыжки, нисколько не заботясь о томъ, что каждый изъ его прыжковъ болѣзненно поражаетъ наши ощущенія. Долго люди думали найти средства поразить его пріемомъ во внутрь лекарства, но не нашедъ такого яда порѣшили, что надо уничтожить его чѣмъ нибудь острымъ снаружи. Попробовали шило, но оно оказалось недѣйствительнымъ, но лишь только взялись за цыганскую иголку и начали колоть тѣ мѣста, которыя болѣли или ныли, какъ почувствовали облегченіе. Съ этихъ поръ мы установили, что болѣзнь зайца¹¹ уничтожается только цыганскою иголкою.

Турокъ говорилъ это съ такимъ убѣжденіемъ, что могъ бы любого татарина заставить повѣрить ему.

Наше молчаніе по-видимому очень понравилось бею, потому что онъ началъ разсказывать переводчику нашему о какихъ-то необыкновенныхъ подвигахъ турка противъ злыхъ духовъ.

— А развѣ у васъ водятся и черти? спросилъ Максимъ Васильевичъ.

— Злые духи — отвѣчалъ бей — всегда живутъ около правовѣрныхъ, чтобы искушать тѣхъ, которые не исполняютъ въ точности постановленій религіи.

Въ этой фразѣ слышалось, что молъ у васъ христіанъ и этихъ злодѣевъ не бываетъ въ гостяхъ, а къ намъ, какъ видите, льнутъ всѣ добрыя и злыя силы.

Турокъ, чтобы поддержать свое достоинство и доказать, что его не напрасно возноситъ премудрый бей, началъ разсказывать о шайтанахъ такія нелѣпости, что Каховскій прямо назвалъ его дуракомъ и обманщикомъ, котораго слѣдуетъ взять въ тюрму.

При этихъ грозныхъ словахъ, сказанныхъ безъ малѣйшей злости, нашъ мулла измѣнился въ лицѣ и поспѣшилъ убраться, чтобы не раздразнить собакъ, такъ какъ они, по словамъ переводчика, всѣхъ христіанъ считаютъ за этихъ животныхъ.

Балатуковъ продолжалъ отстаивать мудреца.

— Передай ему — сказалъ Максимъ Васильевичъ толмачу — что этотъ турокъ ничего не знаетъ и никакой власти не можетъ имѣть надъ злыми духами, если они даже существуютъ въ Крыму. Если же онъ не вѣритъ мнѣ, то я докажу на дѣлѣ: мы посадимъ турка въ острогъ и къ нему не явится ни единый духъ на помощь.

— Въ этомъ я не сомнѣваюсь, потому что духи очень обрадовались-бы, еслибъ такого повелителя отдѣлили отъ людей. Но мнѣ ужасно странно, что вы русскіе отвергаете существованіе злыхъ шайтановъ, которыхъ дѣла мы видимъ чуть не на всякомъ шагу.

— Это говорятъ, любезнѣйшій бей, только люди суевѣрные, но не одинъ не говоритъ, что видѣлъ своими глазами шайтана.

— Давно-бы ты сказалъ мнѣ это, тогда я съумѣлъ-бы увѣрить тебя въ противномъ. Знай-же, что мнѣ, бею этой округи, самому пришлось имѣть дѣло съ злымъ духомъ и сокрушить его при помощи одного благочестиваго шейха. Вотъ какъ было дѣло: однажды въ ясную зимнюю ночь я ѣхалъ мимо большаго деревенскаго кладбища. Вдругъ ко мнѣ выскочила на встрѣчу маленькая, очень красивая собачка и такъ жалобно завыла, что я сжалился надъ нею и, приказавъ кучеру остановиться, взялъ ее къ себѣ въ арбу. Дѣти и вся семья моя были въ восторгѣ отъ прелестнаго животнаго. На слѣдующій день собачка исчезла изъ комнаты нашей, не смотря на то, что всѣ двери и окна были заперты. Я конечно не предавалъ этому значенія и забылъ-бы о ней, еслибъ одна изъ прислугъ съ ужасомъ не заявила мнѣ, что у насъ въ пріемной комнатѣ подъ софою лежитъ мертвецъ огромнаго роста. Тогда я понялъ въ чемъ дѣло и пригласилъ народъ съ шейхомъ, которому и разсказалъ о ночной находкѣ своей. Слушатели всѣ единогласно подтвердили, что злой шайтанъ, желая подставить мнѣ подъ носъ испорченную тыкву, нарочно вселился въ тѣло мертвеца, а затѣмъ въ образѣ собачки прельстилъ меня и семью мою. Оскорбленіе, какъ видите, было ужасное для правовѣрнаго бея. Отъ злости у меня застучали челюсти, какъ молотки, и я просилъ шейха подвергнуть мертвое тѣло самому высшему наказанію. Требованіе мое было исполнено безъотлагательно: мертвое тѣло пробито насквозь коломъ и сожжено на стогѣ соломы. Вотъ тебѣ доказательство, котораго ты требуешь. Надѣюсь, что отнынѣ ты не станешь сомнѣваться въ нашихъ вѣрованіяхъ и сдѣлаешься настолько уменъ, что не возьмешь къ себѣ въ домъ собачки, случайно встрѣченной около кладбища.

— Какой-же онъ невѣжда — замѣтилъ Каховскій и сейчасъ-же перешелъ къ цѣли своего пріѣзда. Тѣмъ временемъ накрытъ былъ табуретъ мѣднымъ большимъ подносомъ съ разными закусками и насъ пригласили къ завтраку. Балатуковъ не принялъ въ немъ участія. Толмачь говорилъ намъ, что это сдѣлано было имъ изъ не желанія высказать предъ гяурами свою дружбу и намѣренія дѣлиться съ ними хлѣбомъ—солью.

Это сказано было только тогда, когда мы встали уже изъ за стола. Максимъ Васильевичъ обидѣлся, но не сказавъ ничего, купилъ у скупого Балатукова, вмѣсто двухъ одну верховую лошадь и мы въ ту же минуту выѣхали.

Мы возвратились поздно въ Евпаторію. Максимъ Васильевичъ не отпустилъ меня на квартиру до того времени, пока не накормилъ и не напоилъ по русскому правилу гостепріимства.

— Приходите завтра ко мнѣ отобѣдать по походному положенію, сказалъ онъ, когда мы откланялись.

На слѣдующее утро Киркоръ-ага разбудилъ меня сообщая, что турецкое военное судно приняло направленіе къ Гезлеву безъ сомнѣнія съ враждебною цѣлью и что городскіе татаре собрались въ большомъ числѣ на набережную, чтобы выразить ему сочувствіе.

— Да развѣ это возможно — спросилъ я. Сколько мнѣ извѣстно татаре сами изъявили согласіе состоять въ нашемъ подданствѣ, а теперь ты говоришь, что они сочувствуютъ туркамъ.

— Татаре никогда не изъявляли искренняго желанія состоять въ подданствѣ христіанъ — отвѣчалъ содержатель постоялаго двора — и никогда не изъявятъ его по религіозной враждѣ. Если же это было высказано нѣсколькими сотнями, то изъ одной ненависти къ Шагинъ гирею, который опротивѣлъ имъ. Повѣрьте мнѣ, что они ненавидятъ теперь насъ больше своего послѣдняго хана и готовы сдѣлать все, чтобы возстановить свою независимость изъ за того только, что не чувствуютъ надъ собою никакой власти.

— Неужели ты допускаешь, что они вооружатся противъ насъ?

— Безъ сомнѣнія, если только на турецкомъ суднѣ окажется войско и боевые снаряды.

Отвѣтъ этотъ покоробилъ меня и я поспѣшилъ къ морскому берегу, на которомъ засталъ чуть-ли не всѣхъ обитателей города, молчаливо смотрящихъ на небольшой корабль, виднѣющійся вдали. Вслѣдъ затѣмъ наскочили на насъ казаки и потребовали, чтобы всѣ удалились съ набережной. Татаре взъерошились было, но видно казацкія нагайки взяли перевѣсъ и всѣ они разошлись.

Въ это время предо мною очутился Каховской на лошади, купленной у Балатукова.

— И ты здѣсь? спросилъ онъ, подъѣзжая ко мнѣ.

— Да, отъ нечего дѣлать пришелъ поглазѣть.

— Ну, братъ, какъ хочешь, а если турки вздумаютъ высадиться, то я заставлю и тебя взять ружье.

Пока мы говорили съ Максимомъ Васильевичемъ, враждебное судно повернуло къ Западу и быстро скрылось вдали.

— Теперь идемъ обѣдать — сказалъ командиръ дивизіи — я угощу тебя сегодня горѣлкою, которую впервые добылъ въ Крыму садовникъ Банкъ, командированный сюда правительствомъ. Признаюсь, такой водочки я никогда не пивалъ раньше!

Мы взглянули еще разъ на море и, окончательно убѣдившись, что турецкое судно направилось въ противоположную сторону, возвратились домой. Каховской засталъ у себя одного изъ сыновей выкрещеннаго Измаилъ бея Рудзевича, бывшаго усерднѣйшимъ сподвижникомъ присоединенія Крыма къ нашей державѣ. Онъ былъ въ офицерскихъ эполетахъ и довольно хорошо объяснялся по русски. Максимъ Васильевичъ выразилъ ему много ласки и оставилъ обѣдать. Александръ Яковлевичъ, такъ называлъ его Каховскій, былъ рослый мущина съ хорошими манерами и отлично зналъ своихъ соотечественниковъ татаръ, которыхъ чрезвычайно бранилъ за невѣжество. Этотъ человѣкъ съ перваго взгляда очаровалъ меня прямотою мыслей и надеждами на свѣтлую будущность Крыма, если князь Потемкинъ не разочаруется въ своихъ предпріятіяхъ.

Въ тотъ же вечеръ меня угостилъ Киркоръ ага медомъ, приготовляемомъ въ здѣшнемъ краѣ изъ кавуновъ. По разсказу его это дѣлается слѣдующимъ образомъ: кавуны разрѣзывая по поламъ выбирать съ сѣменами одно мясо и класть въ чашки, потомъ давить руками и перетерши порядочно положить въ волосяной мѣшокъ, который будетъ лежать въ корытѣ, имѣющемъ отверстіе съ засовомъ, а тотъ мѣшокъ надобно чистыми ногами топтать и сокъ выпускать отверстіемъ въ кадушку, а потомъ перелить въ казанъ и варить пока останется половина, затѣмъ долить новымъ сокомъ, послѣ чего въ третій разъ долить и когда опять уменьшится на половину и сдѣлается темнымъ, перелить въ поливную посуду. Сія вещь можетъ быть невредима до новыхъ кавуновъ и употребляется въ пищу съ хлѣбомъ и разными другими способами¹².

Кромѣ этого я узналъ какимъ фасономъ здѣшніе татаре приготовляютъ овечій сыръ. Обыкновенно берутъ овечье молоко сладкое послѣ выдоя и не давая ему прохолоднуть нимало задаютъ длядою. Сія вещь (закваска) добывается изъ зарѣзаннаго ягненка, который началъ уже ѣсть траву. Изъ него вынимаютъ пузырочекъ съ молокомъ и травою (жолчь), который солятъ и сушатъ и употребляютъ вмѣсто закваски, отчего молоко чрезъ часъ сдѣлается загустѣвшимъ. Всю сію густоту переносятъ въ волосяный мѣшокъ и кладутъ на рѣшотку, плетенную изъ молодой лозы и поставленную на высокое мѣсто надъ кадушкою, въ которую стекаетъ сыворотка, когда-же вытечетъ она совершенно, накладываютъ доскою и чѣмъ нибудь тяжолымъ. На другой день все это достаточно твердѣетъ, солится и складывается въ кадушку. По достаточномъ просоленіи сыръ этотъ или въ такомъ видѣ употребляется въ пищу или складывается въ цѣльный бараній тулубъ и довольно долго наливаемый жирнымъ молокомъ, превращается отъ давленія палкою въ одну массу, которую ѣдятъ съ хлѣбомъ и называютъ тулупнымъ сыромъ.

5

По приглашенію Каховскаго я оставилъ Федора Степановича Чорнаго съ прибывшими къ нему сотрудниками въ Евпаторіи и поѣхалъ въ Левкополь или Старый Крымъ. Я оставилъ академику моего слугу въ залогъ того, что явлюсь на первый призывъ его, когда онъ соберется выѣзжать изъ Крыма. Нѣтъ сомнѣнія, что Федоръ Степановичъ, пока съ нимъ будетъ Габлицъ, ни разу не вспомнитъ обо мнѣ. Этотъ чиновникъ такъ хорошо и много говоритъ обо всемъ, что будь и я съ нимъ въ дружбѣ, не нуждался-бы въ другихъ товарищахъ и собесѣдникахъ. У Габлица чрезвычайно разыгралась фантазія о благоустройствѣ этого края. Изъ всѣхъ его фразъ я замѣтилъ, что онъ желаетъ олицетворить мысли своего могущественнаго патрона: ѣздитъ самъ по всѣмъ мѣстностямъ страны, изучаетъ всѣ мелочи и безъ устали пишетъ.

Я поѣхалъ съ Максимъ Васильевичемъ съ цѣлью представиться къ брату его Василію Васильевичу, который былъ правителемъ области, и снискать его расположенность, на случай переѣзда моего на службу въ Крымъ.

— Вратъ мой все можетъ сдѣлать — говорилъ мнѣ Каховской — такъ какъ его жалуетъ: свѣтлѣйшій и вдобавокъ онъ находится въ дружбѣ съ правителемъ его канцеляріи Поповымъ.

Въ послѣдней фразѣ слышалось, что Поповъ чуть-ли не поважнѣе былъ самаго Потемкина.

Максимъ Васильевичъ ѣхалъ въ Старый Крымъ по дѣламъ службы во первыхъ, относительно размѣщенія въ немъ на казенной землѣ отставныхъ солдатъ, чтобы обратить ихъ въ хлѣбопашцевъ, и наконецъ, чтобы взглянуть и выбрать мѣсто для постройки кирпичныхъ заводовъ. Хотя это послѣднее и не составляло его обязанности, но онъ принялъ на себя въ угоду брата, чрезвычайно ратующаго о благахъ Крыма. Кромѣ этого ему поручено было послать нарочнаго въ Керчь и Ѳеодосію для пріобрѣтенія свѣтлѣйшему князю двухъ десятковъ лучшихъ балыковъ, кефальной икры и соленыхъ сельдей.

Путь нашъ сначала шелъ изрѣдка населенными степями, но потомъ началъ оживляться низменностями съ рослыми деревьями. Мы проѣхали очень живописную Бештерекскую, Асминскую, Зуйскую и еще одну долину, названіе которой я не припомню¹³. Всѣ они пересѣкались небольшими горными рѣчками. Это такія мѣста, которыя со временемъ сдѣлаются прелестными дачами богатыхъ людей. Къ сожалѣнію въ нынѣшнемъ году здѣсь плохой урожай, какъ на плоды, такъ равно и на посѣвы. Въ другіе-же годы разсказывали намъ, встрѣченные на Зуѣ русскіе, урожаи въ особенности фрукты бываютъ такъ изобильны, что подъ всякую древесную вѣточку приходится ставить по двѣ подставки, чтобы сберечь ее отъ перелома. Изъ принесенныхъ намъ плодовъ мнѣ понравились сочныя груши и небольшія желтоватыя яблоки.

По случаю поспѣшности мы проѣхали Карасубазаръ ночью, такъ что я не видѣлъ ничего кромѣ массы зданій и того двора, гдѣ намъ подали ужинъ и перемѣнили лошадей. На слѣдующій день мы кое-какъ добрались до Левкополя.

Въ здѣшнихъ мѣстахъ гораздо труднѣе ѣздить въ дождевыя погоды, чѣмъ въ Россіи, но за то здѣсь, не смотря на позднѣе лѣто, вся степь зазеленѣла какъ весною.

Левкополь или правильнѣе Старый Крымъ въ настоящее время очень маленькій городокъ, но кругомъ на большее разстояніе идутъ развалины большихъ построекъ, свидѣтельствующихъ о прежнемъ величіи этого города.

Мы остановились у офицера, завѣдывающаго отрядомъ Козаковъ, который не иначе говорилъ съ Максимомъ Васильевичемъ, какъ съ соблюденіемъ всѣхъ правилъ субординаціи. Это мнѣ очень не нравилось, а потому я во все время пребыванія нашего въ Левкополѣ приходилъ на квартиру тогда, когда чувствовалъ голодъ или необходимость отдохнуть. Нашедъ здѣсь одного уроженца Воронежской губерніи, т. е. земляка моего, успѣвшаго осмотрѣть всѣ достопримѣчательности, я чуть-ли не по цѣлымъ днямъ бродилъ съ нимъ въ окрестностяхъ и между развалинами. Ну не напрасно говорилъ намъ Габлицъ, что въ Старомъ Крыму чрезвычайно много священныхъ предметовъ для исторіи крымскихъ татаръ, но къ сожалѣнію они стоятъ молчаливо, какъ разрушенные остовы, и не единымъ знакомъ не могутъ повѣдать событій прошлыхъ вѣковъ.

Здѣсь я на каждомъ почти шагу встрѣчалъ слѣды чуть-ли не дворцовъ, которые усердно разбираются новыми поселенцами на новыя избы. Точно этотъ городъ разрушенъ землетрясеніемъ. Какъ жаль, что я не зналъ татарскаго языка, чтобы поразспросить у туземцевъ о сохранившихся преданіяхъ, а вѣроятно многое имъ извѣстно. Въ одномъ дворѣ я нашелъ большой квадратный камень съ длинною латинскою¹⁴ надписью, такъ густо написанною, что ничего не могъ разобрать, въ другомъ мѣстѣ видѣлъ изображеніе Пресвят. Богородицы съ младенцемъ Іисусомъ, въ третьемъ очень хорошо отдѣланныя капители и т. п. Изъ всего этого можно заключить, что нѣкогда обитали здѣсь въ значительномъ числѣ христіане. Но всего интереснѣе для меня были въ окрестностяхъ: оставленный армянами на произволъ судьбы древнѣйшій монастырь и пещера, которую называютъ воротами ада. Она находится на восточной сторонѣ горы Агармышъ¹⁵ и легко уподобляется жерлу потухшаго вулкана. Кромѣ всего этого мнѣ указывали на развалины какихъ-то особенныхъ будто-бы зданій, около которыхъ лежали многіе надгробные камни съ надписями на неизвѣстномъ мнѣ языкѣ.

Настоящее состояніе Стараго Крыма слѣдующее: одна церковь греческая въ развалинахъ, четыре армянскихъ вѣтхихъ и одна совсѣмъ изломанная: жилыхъ домовъ 110, а всѣ остальныя въ развалинахъ. Главныхъ джами или мечетей двѣ, изъ нихъ въ одной не совершается богослуженія; кромѣ ихъ двѣ, въ которыхъ идетъ служба, одна пустая, но цѣлая; одна вѣтхая и двѣ въ развалинахъ. Медресе или татарская школа также въ развалинахъ; жидовская школа тоже вѣтхая безъ крыши. Бань 4, три вѣтхихъ, а одна дѣйствуетъ, въ ней хозяйничаетъ одинъ изъ мѣстныхъ татаръ, но доходъ такой ничтожный, что онъ съ нуждою пополамъ проживаетъ. Фонтановъ 8, но въ 9-мъ вѣтхомъ нѣтъ воды. Черезъ сухой ровъ устроенъ каменный мостъ, который крѣпокъ еще.

По словамъ татаръ сей городъ получилъ начало свое отъ пріѣзжающихъ изъ Анатоліи турецкихъ купцовъ и присовокупившихся къ нимъ татаръ, а по умноженіи онаго избранъ былъ между ними въ начальники нѣкій Деримъ, отъ котораго и произошло настоящее имя его Крымъ. Этотъ начальникъ обнесъ городъ каменною стѣною, отъ которой теперь видны только слѣды. По другимъ названіе Крымъ означаетъ противникъ другимъ и присвоено ему за отважное сопротивленіе сосѣдямъ своимъ кафскимъ и судакскимъ жителямъ. Подкрѣпленія-же они получали отъ хановъ или предводителей татарскихъ ордъ, которые тогда Крымскимъ полуостровомъ не совершенно владѣли, а причиняли частые набѣги. По примѣру татаръ колонисты эти приняли магометанскіе законы и во время царствованія Узбекъ Мегметъ хана на иждевеніе его построена первая джами въ 714 году отъ геджиры, а отъ Р. Х. въ 1300 году и названа Джума-Джами т. е. праздничная, а возлѣ оной выстроили медресе или духовное училище, котораго теперь видны только развалины. По завладѣніи-же татарами всѣмъ полуостровомъ мѣсто это служило ханамъ столицею и было знаменитымъ, чему слѣдуетъ вѣрить, судя по множеству развалинъ. Нечаятельно однакожъ мнѣ кажется, чтобы сіе мѣсто въ началѣ своемъ столь мало значущее могло-бы придать свое имя всему полуострову, который еще до татаръ назывался Крымомъ. Правдоподобнѣе предположеніе многихъ авторовъ, что сей полуостровъ получилъ имя Крымъ отъ народа изъ племени Сарматскаго, именуемаго Кимеріи и живущаго около Керченскаго пролива почему и проливъ этотъ назывался босфоромъ Кимирійскимъ.

Отъ бездѣлья я съѣздилъ въ Карагезъ. Сіе мѣстечко лежитъ по рѣчкѣ Бузлыкъ и содержитъ въ себѣ мечеть. Прочія строенія заняты татарами, которыхъ однако очень немного. Фонтановъ въ немъ не имѣется и жители довольствуются водою изъ колодцевъ въ двѣ и три сажени глубиною. Впрочемъ неподалеку отъ деревни есть фонтанъ, дающій хорошую воду и состоящій въ исправности.

Сіе мѣстечко получило имя свое отъ дочери Мегметъ гирей хана, именуемой Карагёзъ, (т. е. черноглазая) которой онъ съ принадлежностію отдалъ его и гдѣ она построила дворецъ и со всѣми своими служителями заселилась. Отецъ же ея Мегметъ гирей построилъ тутъ мечеть, послѣ чего перешло сюда нѣсколько татаръ и образовалось мѣстечко. Впослѣдствіи ханская дочь подарила сіе мѣстечко нѣкоторому муллѣ Ахмету, къ которому оно и перешло послѣ смерти ея, а послѣ муллы досталось его братьямъ, изъ рода которыхъ послѣдній наслѣдникъ умеръ только въ прошломъ году. Теперь же владѣетъ имъ малолѣтній его племянникъ, который живетъ неподалеку оттуда въ деревнѣ Кулешъ.

Наконецъ мы получили лучшіе балыки изъ Керчи, которые приготовляются тамъ албанцами. Это большіе куски просоленой и провяленой осетрины, которые очень понравились мнѣ и по вкусу и наружному виду. Но Максиму Васильевичу больше нравится кефальная икра такого-же цвѣта, какъ и балыки. Она дѣйствительно хороша, когда употребляется въ ѣду тончайшими ломтиками и въ особенности послѣ рюмки водки. Посланный объявилъ намъ, что въ нынѣшнемъ году въ окрестностяхъ Керченскаго пролива очень много поймано рыбы и заготовлено клею болѣе, чѣмъ на 1500 руб.

Уложивъ икру въ ящикъ, а балыки въ парусину мы отправили ихъ впередъ, чтобы не заставлять свѣтлѣйшаго ожидать долго любимыхъ предметовъ, а на другой день собрались и сами въ дорогу. Отъѣздъ нашъ задержанъ былъ многими сосѣдними мурзами, нарочно прибывшими къ Каховскому поздравить его съ пріѣздомъ и заявить о желаніи своемъ построить себѣ дома въ Карасубазарѣ на городской землѣ. Максиму Васильевичу очень понравилось ихъ желаніе и онъ увѣрялъ, что братъ его, правитель области, охотно сдѣлаетъ распоряженіе о немедленномъ отводѣ имъ участковъ земли. Изъ этого, а равно и другихъ заявленій, я легко убѣдился, что они желаютъ приблизиться къ намъ. Предположеніе мое подтвердилъ и Максимъ Васильевичъ. Оказывается только, что первостатейные мурзы Ширинскіе чуждаются насъ, какъ-бы въ ожиданіи, что вынудятъ русское правительство заискивать ихъ дружбы.

— Пусть утѣшаются этими надеждами — сказалъ съ улыбкою Каховской — а въ концѣ концовъ мы заставимъ ихъ опустить свой носъ. Мой братъ съумѣетъ показать имъ нашу власть и они скоро забудутъ свое турецкое знамя, которымъ наслѣдовали отъ турецкаго султана.

При отъѣздѣ къ Максиму Васильевичу представлялся штабъ-лекарь Полторацкій, не задолго прибывшій въ эти мѣста для оказанія помощи большому числу страдавшихъ военныхъ чиновъ, расположенныхъ въ окрестностяхъ Стараго Крыма. По словамъ его большинство заболѣваетъ желтою горячкою, противъ которой помогаетъ хина. Каховскій очень просилъ его быть внимательнымъ къ положенію и пищѣ солдатъ, а въ случаѣ надобности и въ помѣщенію ихъ, хотя и сознавалъ, что не легко было лучше расквартировать пять полковъ.

Въ Карасубазарѣ Максимъ Васильевичъ долженъ былъ остановиться на три часа. Мы заѣхали въ хонакъ или постоянную квартиру симферопольскаго капитанъ-исправника Булатъ-бея, считавшагося чистокровнымъ татарскимъ княземъ и кажется воображавшаго, что съ переходомъ Крыма къ русскимъ ему суждено господствовать надъ всѣми татарами. Мысль эта можетъ быть зародилась у него вслѣдствіе того почтенія и довѣрія, которыми онъ пользуется со стороны русскихъ и татаръ. Булатъ-бей мнѣ очень понравился своимъ умѣніемъ обходиться одинаково съ старшими и младшими, немного говорилъ, но какъ кажется, выпускалъ всякое слово не иначе, какъ хорошо обдумавъ. Изъ перваго его разговора съ нами я заключилъ, что онъ не расположенъ къ муфтію или главѣ улемовъ и безпощадно подсмѣивался надъ его какимъ-то излишнимъ усердіемъ предъ нашими властями. Въ этихъ насмѣшкахъ проглядывала кажется маленькая зависть, но такъ какъ я не знаю и не видѣлъ еще этого патріарха исламистовъ, то естественно не ручаюсь за предположеніе свое.

Булатъ бей угостилъ насъ только что полученными изъ Судака въ просоленномъ видѣ каперсами, которые предназначались также къ отправкѣ къ князю Потемкину. Этому баловню судьбы Крымъ постоянно высылаетъ всѣ лучшія свои произведенія. Каперсы мнѣ признаться пришлись не по вкусу въ сыромъ видѣ, но за то я восхищался прозрачнымъ ароматическимъ медомъ, купленнымъ гдѣ-то вблизи отъ Карасубазара. Этотъ медъ можно употреблять вмѣсто варенья. Говорятъ, что его чрезвычайно много добывается въ Крыму и отправляется въ Царьградъ на турецкія лакомства. Каймаканъ, чтобы доказать намъ какой онъ придаетъ вкусъ тѣсту, приказалъ принести изъ турецкой кондитерской кружокъ запеканки изъ тончайшихъ тѣстяныхъ нитей, залитыхъ этимъ медомъ¹⁶, и слоенное баклава. Эти вещи показались-бы навѣрно и избалованному князю Тавриды не хуже балыковъ и кефальной икры.

Булатъ бей предложилъ Максиму Васильевичу съѣздить къ истоку рѣчки, проходящей чрезъ городъ и одновременно поохотиться, но онъ отказался многими служебными дѣлами. Капитанъ исправникъ былъ большой любитель этого рода развлеченій и увѣрялъ, что никто не стрѣляетъ въ Крыму такъ мѣтко, какъ онъ. Каховскій разсмѣялся отъ этого хвастовства и сталъ доказывать, что онъ не попадетъ въ цѣль на 25 шаговъ. Споръ окончился тѣмъ, что князь три раза не попалъ въ цѣль, ужасно разсердился на любимое ружье свое и съ негодованіемъ выбросилъ его.

Пока мы заняты были этою шалостью взрослыхъ людей, къ намъ подошелъ какой-то очень почтенной наружности мущина, къ которому бросился съ пріятельскими объятіями Максимъ Васильевичъ.

— А вотъ кстати и прокуроръ пожаловалъ къ намъ на споръ — сказалъ онъ — который и опредѣлитъ наказаніе за излишнее хвастовство Булатъ-бея.

— Я не виноватъ измѣнѣ, отвѣчалъ каймаканъ, раскланиваясь съ гостемъ. Мнѣ измѣнило оружіе, которое до настоящаго времени служило безъупречно.

— Въ этомъ не трудно убѣдиться: возьмите другое изъ вашей кладовой и докажите вашу правоту — сказалъ чиновникъ.

— Господинъ прокуроръ правъ — отвѣчалъ бей и, не дождавшись отвѣта, приказалъ принести другое ружье.

На этотъ разъ всѣ три выстрѣла его пулями точно достигли опредѣленной точки и всѣ единогласно постановили, что бей превосходный стрѣлокъ.

Послѣ этого Максимъ Васильевичъ представилъ меня прокурору Лесли, который съ особеннымъ вниманіемъ бесѣдовалъ со мною нѣсколько минутъ и предлагалъ въ свою очередь поселиться въ Таврической области.

Всѣ мы обѣдали вмѣстѣ. Булатъ бей ничего не жалѣлъ для насыщенія насъ, хотя и большинство кушаній были однообразны, т. е. два супа, два соуса, три каши съ рисомъ: одна съ курицею, другая съ индѣйкою, а третья съ барашкомъ.

Не успѣли мы подняться со стола, какъ въ комнату вошелъ молодой татаринъ и извѣстилъ Капитанъ-исправника, что у воротъ его остановился губернаторъ и требуетъ его. Булатъ бей и всѣ гости, за исключеніемъ меня вышли на встрѣчу къ правителю области, съ которымъ вскорости возвратились въ комнату. Его высокородіе Василій Васильевичъ очень благосклонно принялъ меня и подробно разспросилъ о причинахъ, заставившихъ прибыть въ Крымъ. Съ первыхъ-же словъ я замѣтилъ, что это былъ очень умный и снисходительный начальникъ, пользующійся заслуженнымъ довѣріемъ какъ со стороны великолѣпнаго князя, такъ равно и могущественнаго правителя его канцеляріи В.В. Попова. Человѣкъ этотъ по-видимому никогда ни о чемъ не думалъ, кромѣ своихъ служебныхъ обязанностей, и все, что могъ, дѣлалъ лично и своеручно. Теперь онъ ѣхалъ въ Ѳеодосію и Керчь, чтобы все увидѣть своими глазами присмотрѣться къ народнымъ нуждамъ.

Булатъ бей предложилъ почтенному начальнику своему завтракъ, который онъ охотно принялъ и не безъ удовольствія выпилъ рюмку Банковской водки, которая по его мнѣнію рано или поздно будетъ славиться въ Россіи и получитъ названіе Крымской aqua vita.

Во время завтрака Максимъ Васильевичъ началъ передавать брату своему о томъ, что въ Старомъ Крыму весьма удобно и выгодно будетъ завести кирпичные и другаго рода заводы и что онъ согласно его порученію обозначилъ границами самое удобное мѣсто для построекъ.

— Теперь мнѣ придется — прервалъ его губернаторъ — бороться съ Габлицомъ за шелководство. Вотъ странный человѣкъ, онъ никакъ не хочетъ согласиться со мною, что эта отрасль принесетъ Крыму славу и благосостояніе.

— Какія-же онъ выставляетъ основанія въ своихъ убѣжденіяхъ? спросилъ Лесли.

— Онъ полагаетъ, что промышленность эта тамъ вредна, гдѣ туземцы съ большею выгодою занимаются другими отраслями хозяйства и не имѣютъ точнаго понятія о новомъ дѣлѣ. Конечно мнѣніе его, какъ члена экспедиціи государственнаго хозяйства, можетъ быть принято довѣрчиво въ Петербургѣ, но я настою на своемъ въ полномъ убѣжденіи, что предпріятіе это, при содѣйствіи правительства, рано или поздно привьется къ Крыму и многіе тысячи людей станутъ пріобрѣтать тѣ деньги, которыя нынѣ отдаются нами въ Азію. Я по-крайней мѣрѣ буду усиленно хлопотать о первоначальномъ денежномъ пособіи тѣмъ, которые займутся съ толкомъ этимъ дѣломъ, а людямъ состоятельнымъ правительство вѣроятно не пожалѣетъ выдачъ медали для поощренія.

— Гдѣ-же по вашему мнѣнію удобнѣе развести тутовыя деревья? спросилъ прокуроръ.

— Я по этому поводу совѣтовался со многими и всѣ единогласно находятъ начать разведеніе шелковичныхъ деревьевъ въ Старомъ Крыму. Если мнѣ удастся завести тамъ кафельный и кирпичный заводы, то я въ непродолжительномъ времени постараюсь устроить и кожевный, а потомъ мы будемъ добывать тамъ и свой толкъ. Старый Крымъ въ близкомъ разстояніи отъ Ѳеодосійской бухты, откуда не трудно будетъ сообщаться водою съ Россіею. Словомъ по мнѣнію моему эта мѣстность есть одна изъ лучшихъ въ Крыму и по мѣстоположенію и по условіямъ почвы для различнаго рода промышленности. Мнѣніе мое подтверждается тѣмъ еще, что на этомъ мѣстѣ не напрасно древніе обитатели Крыма имѣли значительный городъ, ведущій торговлю съ отдаленными странами, а если послѣднее вѣрно, то почему и намъ не попробовать оживить его тѣмъ болѣе, что свѣтлѣйшій и наша великая государыня ничего не пожалѣютъ для блага имперіи. Вообще-же говоря въ Крыму вездѣ отлично растетъ шелковичное дерево и если мы будемъ раздавать безплатно саденцы и станемъ просить каждаго заботиться о нихъ до поры-времени, а потомъ научимъ какъ обходиться съ шелковичнымъ червякомъ, то всѣ по немножку займутся этимъ дѣломъ сначала быть можетъ въ угоду начальству и друзьямъ, а затѣмъ увлекутся выгодами. Понятно, что обладатели такихъ хлѣбородныхъ степей, какъ около Керчи и за Перекопомъ предпочтутъ другіе болѣе выгодные сельскіе промыслы, но отчего-бы всѣмъ поселянамъ и землевладѣльцамъ, начиная отъ Стараго Крыма, Карасубазара и Евпаторіи вдоль до Севастополя не заняться этимъ прекраснымъ дѣломъ, не требующимъ ни особенныхъ расходовъ и не особенныхъ трудовъ?

— Я вполнѣ раздѣляю ваши мысли — отвѣчалъ прокуроръ — но мнѣ кажется, что вы мало знаете татаръ: мнѣ разсказывали, что этотъ народъ ни за какія блага не станетъ заниматься тѣмъ, чѣмъ не занимались его дѣды и отцы.

— Очень можетъ быть, что они соблюдаютъ это правило изъ благоразумія, но подъ вліяніемъ той-же предосторожности они не раньше займутся шелководствомъ, когда основательно изучатъ это незатѣйливое дѣло и убѣдятся въ выгодахъ его. Для нихъ необходимы ясныя и точныя доказательства, безъ чего ни одинъ татаринъ не станетъ трудиться. Словомъ безъ нашихъ примѣровъ и настоятельныхъ содѣйствій въ продолженіи многихъ лѣтъ не выйдетъ ничего основательнаго, но если однажды эта промышленность вкоренится, то она въ рукахъ терпѣливаго татарина дойдетъ до прекрасныхъ результатовъ и въ Крыму не найдется ни одного человѣка, нуждающагося въ дневномъ пропитаніи. Если-же мы не сдѣлаемъ этого дѣла теперь по новизнѣ, то впослѣдствіи, когда татаре поприсмотрятся къ намъ, никакія нужды и приказы наши не помогутъ болѣе дѣлу.

Василій Васильевичъ говорилъ съ такимъ убѣжденіемъ въ безошибочности своихъ предположеній, что Лесли пересталъ возражать. Минуту спустя заговорили относительно размѣщенія въ Старомъ Крыму отставныхъ солдатъ и необходимости женить ихъ. Губернаторъ объявилъ, что онъ сдѣлалъ уже распоряженіе и послалъ нарочнаго въ Малороссію за будущими женами.

— Какимъ-же ты образомъ раздашь ихъ женихамъ? спросилъ съ улыбкою Максимъ Васильевичъ.

Губернаторъ сталъ въ тупикъ при этомъ неожиданномъ вопросѣ.

— Всего лучше по жребію — вмѣшался прокуроръ — тотъ, кому придется первый номеръ, будетъ пользоваться правомъ перваго выбирающаго, за тѣмъ второй, третій и т. д.

— Вы мнѣ дали хорошій совѣтъ — сказалъ губернаторъ съ улыбкою, иначе я попалъ-бы въ недоумѣніе и возбудилъ-бы неудовольствіе.

Къ предложенному-же вами я развѣ добавлю, что и женщины будутъ брать номера. Тогда та изъ нихъ, которая возьметъ номеръ первый выйдетъ замужъ за мущину съ тѣмъ-же номеромъ.

При такомъ образѣ дѣйствія мы по крайней мѣрѣ останемся въ сторонѣ и союзъ произойдетъ по волѣ рока.

— Я нарочно пріѣду присутствовать при этой забавной лоттереѣ — сказалъ Лесли — воображаю какой будетъ пиръ, крикъ и гамъ отъ сотни одновременно справляемыхъ свадьбъ.

На этотъ ладъ продолжался разговоръ, пока правитель области покончилъ завтракъ и пересѣлъ на софу.

— Не прикажете-ли подать вамъ наргилэ? спросилъ хозяинъ.

— Очень радъ пользоваться вашимъ удовольствіемъ, но къ сожалѣнію я не могу привыкнуть къ нему, а вотъ что Булатъ-бей: мнѣ необходимо подрядить каменьщиковъ для установки по дорогѣ на каждые 10 верстъ по одной милѣ, чтобы не сбиваться съ прямаго пути. Не можете-ли вы отыскать мнѣ въ Карасубазарѣ подрядчика?

— Если прикажите, то я сейчасъ-же приглашу десятокъ каменщиковъ.

— Припасите ихъ къ дню моего возвращенія. Да: кстати не нужно-ли вамъ чего нибудь привезти изъ Керчи?

— Я просилъ-бы, если можно, выслать мнѣ писчей бумаги, туши и карандашей, въ которыхъ я по прежнему крайне нуждаюсь.

— Ну это вы получите въ Симферополѣ, когда возвратится мой курьеръ, нарочно посланный въ Россію по этой надобности.

Максимъ Васильевичъ въ свою очередь заговорилъ о болѣзни солдатъ и недостаткѣ врачей.

— О эти врачи и переводчики какъ гвозди сидятъ въ моей головѣ — отвѣчалъ губернаторъ — ихъ требуютъ со всѣхъ угловъ Крыма, я пишу при всякомъ удобномъ случаѣ свѣтлѣйшему, указываю на столицы и Астрахань, переполненные лекарями и людьми говорящими по татарски, но всѣ мои просьбы остаются безъ удовлетворенія. Повѣрите-ли, что я ѣду теперь безъ письмоводителя даже, потому что не имѣю лишняго человѣка при канцеляріи.

Въ эту минуту Максимъ Васильевичъ вспомнилъ обо мнѣ и представилъ брату своему въ качествѣ желающаго переѣхать въ Крымъ на службу.

Правитель области не замедлилъ обратиться ко мнѣ съ предложеніемъ быть полезнымъ отечеству, но я отвѣчалъ, что не рѣшаюсь пока остаться въ Крыму. Василій Васильевичъ началъ уговаривать меня, давая почувствовать, что я могу дослужиться до высшихъ чиновъ. Я не противорѣчилъ и обѣщалъ переговорить съ родными и женою.

Дальнѣйшій разговоръ нашъ покончился тѣмъ, что губернаторъ пригласилъ меня проѣздиться съ нимъ до Керчи, такъ какъ я интересуюсь обозрѣніемъ Крыма.

— Вы мнѣ поможете кое въ чемъ — прибавилъ онъ съ ласкательною улыбкою — авось и я со временемъ прислужусь вамъ.

В.В. Каховской былъ очень образованный и начитанный человѣкъ. Любя область свою, онъ изучилъ все когда-либо написанное древними сочинителями объ этой странѣ и съ большимъ увлеченіемъ выражалъ свои мысли. Естественно, что съ такимъ начальникомъ было очень пріятно проѣздиться.

6

Только что мы выѣхали изъ Карасубазара, губернаторъ приказалъ остановиться кучеру и сказалъ мнѣ:

— Оглянитесь назадъ и посмотрите какое прекрасное мѣстоположеніе представляетъ этотъ городъ; но какъ жаль, что въ немъ все мертво и дико. Всѣ эти сады наводитъ какую-то безъотчетную тоску по родинѣ и друзьямъ, тогда какъ наши, ничтожные въ сравненіи садики, доставляютъ чистѣйшее удовольствіе. Я не скрываю, что татаре хорошій народъ, но тамъ, гдѣ они живутъ, тамъ пахнетъ могилою и чѣмъ-то надрывающимъ сердце.

Я сталъ пристально всматриваться въ кучи домовъ и сплошныя поляны растительности и дѣйствительно почувствовалъ на сердцѣ какую-то тяжесть и сиротство. Мнѣ какъ будто стало жаль, что Крымъ перешелъ въ наше владѣніе, что мы никогда не сроднимся съ его обитателями и что вмѣсто радости наживемъ излишніе хлопоты и заботы. Подъ вліяніемъ этого чувства я началъ говорить правителю области свои предположенія.

— Нѣтъ, все это только кажется такъ съ вида — отвѣчалъ онъ — Крымъ превосходная страна и скоро можетъ измѣнить свой печальный колоритъ, если этого пожелаетъ наше правительство; но оно не особенно пока заботится о немъ.

— А я былъ тѣхъ убѣжденій, что свѣтлѣйшій Потемкинъ готовъ сдѣлать для него все возможное.

— Свѣтлѣйшій дѣйствительно не стѣсняется въ расточеніи благъ, но въ немъ такъ много странностей и забывчивости и такъ мало терпѣнія для обсужденія важныхъ мелочей, что никакъ нельзя ожидать систематическихъ преобразованій. Онъ не пожалѣетъ милліона руб., чтобы ввести въ Крымъ какую нибудь новизну въ подражаніе европейцамъ и для славы своей, но не обратитъ ни малѣйшаго вниманія даже на крайнія нужды мѣстныхъ дѣятелей. Его не интересуютъ мелочи, да развѣ и возможно требовать особеннаго вниманія отъ такого боярина, который всего болѣе преданъ забавамъ и вѣритъ въ лесть угодниковъ, старающихся отвлекать его отъ дѣловыхъ занятій. Я не скажу ничего въ осужденіе свѣтлѣйшаго, но виню тѣхъ, которымъ онъ вполнѣ довѣрился. Впрочемъ онъ можетъ еще измѣниться въ отношеніи къ Крыму; но если этого не послѣдуетъ, то я не намѣренъ оставаться здѣсь долго.

Въ дальнѣйшемъ слѣдованіи нашемъ В.В. Каховской обращалъ мое вниманіе на виднѣющіеся съ правой стороны лѣса и передавалъ мнѣ, что всѣ они изобилуютъ дикими фруктовыми деревьями, на которыя безъ сомнѣнія рано или поздно обратятъ туземцы свои взоры и станутъ выгонять водку по примѣру иностранца Банка, доказавшаго уже, что этотъ напитокъ не трудно добывать изъ всякой фрукты и даже изъ виноградной шелухи.

Предъ вечеромъ къ намъ выѣхалъ на встрѣчу съ двумя борзыми собаками какой-то мурза. Узнавъ губернатора, онъ сейчасъ-же приблизился къ коляскѣ нашей и началъ воздавать почтеніе.

Василій Васильевичъ сначала не узналъ его, но когда пораспросилъ хорошенько чрезъ казанскаго татарина, стоящаго на задкѣ экипажа, то вспомнилъ его. Мурза убѣдительно началъ просить насъ сдѣлать ему честь переночевать у него, такъ какъ до Ѳеодосіи мы не доѣдемъ раньше полуночи. При этомъ онъ сообщилъ, что у него гоститъ Рудзевичъ съ однимъ изъ пріятелей своихъ.

Каховскому по-видимому не особенно хотѣлось съѣзжать съ дороги, но не желая оскорбить почтеннаго человѣка, онъ приказалъ своротить въ сторону и мы кое-какъ добрались до резиденціи мурзы, которая показалась мнѣ чрезвычайно роскошною между большими деревьями.

Въ числѣ лицъ, встрѣтившихъ насъ, былъ и мой знакомый, тотъ господинъ въ военномъ мундирѣ, котораго мурза назвалъ Рудзевичемъ. Губернаторъ обошолся съ нимъ по пріятельски, но сейчасъ-же перешолъ къ другому молодому человѣку. Это былъ очень красивый рослый мущина съ серіознымъ лицомъ и довольно хорошо говорящій по-русски, хотя самъ не былъ русскимъ.

У Джелалъ мурзы (такъ звали нашего хозяина) помѣщеніе ничѣмъ почти не отличалось по внутреннему убранству отъ видѣнныхъ мною раньше, но онъ самъ показался болѣе радушнымъ и веселымъ въ сравненіи съ тѣми мурзами, которыхъ я видѣлъ. Въ добавокъ у него не было въ выраженіи лица ничего отличительнаго и походящаго на татарина. Лишь только мы расположились на софѣ, стоявшей вдоль стѣны, любезный хозяинъ своеручно поднесъ правителю области на подносѣ кофе и поздравилъ его съ пріѣздомъ. Я удостоился той-же чести вѣроятно по милости губернатора или предположенію о принадлежности къ числу вельможъ.

На этотъ разъ переводчикомъ служилъ другъ Рудзевича, который все болѣе и болѣе заинтересовывалъ меня своимъ отличнымъ знаніемъ татаръ и всего Крыма. Нѣтъ сомнѣнія, что онъ былъ мѣстный уроженецъ, но почему именовался русскимъ именемъ, я положительно недоумѣвалъ и терялся въ догадкахъ.

Послѣ обыкновенныхъ разспросовъ объ урожаѣ и положеніи окрестныхъ поселянъ губернаторъ началъ разспрашивать Александра Яковлевича не извѣстно ли ему какъ ведутъ себя Ширинскіе мурзы съ татарами?

— Они попрежнему стараются повелѣвать народомъ — отвѣчалъ Рудзевичъ — и какъ кажется дружатъ съ муллами, которыхъ прежде не очень жаловали.

— Съ какою-же это цѣлью дѣлается?

— Я полагаю, что эти люди не перестаютъ надѣяться на возстановленіе ханства подъ протекторатомъ Турціи и какъ кажется имѣютъ переписку съ стамбульскими визирями.

Василій Васильевичъ недоброжелательно покачалъ головою и обѣщалъ вызвать ихъ въ Симферополь, чтобы сдѣлать приличную нотацію, но если и это не поможетъ, то выселить изъ Крыма.

Въ числѣ лакомствъ, поданныхъ намъ, находилось десятка два яблокъ и грушъ.

Каховскій съ жадностію набросился на нихъ и началъ допрашивать гдѣ ихъ добылъ Джелалъ мурза, такъ какъ онъ въ нынѣшнемъ году не можетъ нигдѣ достать изрядныхъ фруктовъ для отправки свѣтлѣйшему.

— Въ нынѣшнемъ году совсѣмъ не уродило фруктъ въ Крыму — отвѣчалъ хозяинъ нашъ — а эти намъ удалось собрать съ сотни деревъ. Впрочемъ я имѣю ихъ такое количество, что могу отпустить десятка три окъ для нашего господина.

Правитель области спросилъ за какую цѣну онъ уступитъ, но мурза не позволилъ ему договорить, показавъ видъ неудовольствія.

— Въ такомъ случаѣ приготовьте ихъ къ немедленной отправкѣ въ Ахмечетъ на имя муфтія и скажите, чтобы онъ передалъ въ канцелярію мою для пересылки съ нарочнымъ курьеромъ къ Потемкину. Если вы поспѣшите это сдѣлать, то посылка пойдетъ одновременно съ виноградомъ, который ожидался еще вчера и вѣроятно уже прибылъ.

Джелалъ мурза съ особеннымъ удовольствіемъ поспѣшилъ отдать приказаніе выбрать самые лучшіе плоды и тщательно сложить ихъ въ корзины съ соломою и немедленно отправить въ Симферополь по назначенію губернатора. Пока это исполнялось, мы вышли на балконъ мурзы, чтобы полюбоваться видомъ на деревню и горы, покрытые лѣсами, но къ сожалѣнію намъ не удалось это, потому что поселяне, узнавъ о прибытіи русскаго паши, собрались поздравить его съ пріѣздомъ. Каховской сейчасъ-же вышелъ къ нимъ въ сопровожденіи Рудзевича и что-то довольно долго бесѣдовалъ съ ними. Всѣ явившіеся на поклонъ были люди пожилые съ сѣдыми бородами и показались мнѣ добронравными. Сами-ли они, по доброй волѣ, пришли или были созваны мурзою, я не могъ узнать. Однако эта учтивость очень понравилась губернатору и онъ раза два выразилъ старикамъ благоволеніе и надежду, что татаре всегда будутъ любимы русскими, если не станутъ чуждаться сношенія съ ними подъ вліяніемъ злонамѣренныхъ людей.

Когда Василій Васильевичъ возвратился на балконъ и сѣлъ около меня, я невольно спросилъ, что это за личность, которую онъ называетъ Александромъ Яковлевичемъ?

— Какъ, неужели вы не слышали еще ничего о фамиліи Рудзевичей? спросилъ онъ съ какимъ-то удивленіемъ, но вспомнивъ, что я недавно только прибылъ въ Крымъ и не доѣзжалъ еще до Акмечети, сообщилъ мнѣ слѣдующее: отецъ этого Александра Яковлевича, бывшій до принятія православія Якубъ беемъ, сыномъ Измаилъ бея, т. е. мусульманскимъ княземъ, оказалъ нашему правительству неоцѣненную услугу въ присоединеніи Крыма къ Россіи безъ выстрѣла даже изъ пистолета, а такія вещи рѣдко когда случались въ исторіи самостоятельныхъ и вдобавокъ покровительствуемыхъ Турціею враждебныхъ намъ по преданію и религіи народовъ. Онъ былъ самымъ главнымъ дѣятелемъ въ этомъ дѣлѣ, за что и получалъ отъ насъ по 1500 руб. пенсіи.

Послѣ присоединенія Крыма, онъ по искреннему убѣжденію не только самъ, но съ женою Фатьме ханымъ, двумя сыновьями и двумя дочерьми, изъявилъ желаніе принять нашу вѣру. При святомъ крещеніи его нарекли Яковомъ, сыновей Александромъ и Константиномъ, а дочерей назвали именами русскихъ царицъ Екатериною и Елисаветою. Послѣднимъ при совершеніи таинства императрица соблаговолила приказать выдать дорогія серьги, лучшія одежды и кромѣ того по 3 тыс. рублей въ подарокъ. Нѣсколько-же мѣсяцевъ спустя потребовала ихъ къ себѣ въ Петербургъ и вѣроятно устроитъ какъ нельзя лучше ихъ судьбу. Жаль только, что бѣдняга Яковъ Измаиловичъ не дожилъ, чтобы увидѣть ихъ въ счастіи и довольствѣ. Царство ему небесное! Онъ умеръ десять или одиннадцать мѣсяцевъ тому назадъ. Такъ этот господинъ есть родной его сынъ Александръ, которому безъ сомнѣнія государыня предоставитъ видное и почетное мѣсто, какъ только убѣдится въ тѣхъ добрыхъ качествахъ, которыми онъ обладаетъ¹⁷.

Выслушавъ эти слова, я, понятно, сталъ другими глазами смотрѣть на сына такого почтеннаго родителя и рѣшительно не понималъ, отчего правительство не предоставило ему права пользоваться наслѣдственнымъ княжескимъ титуломъ изъ видовъ благодарности за важную отцовскую услугу. На это Василій Васильевичъ отвѣчалъ мнѣ, что мусульманскіе беи и мурзы ничего не требовали кромѣ дворянскаго достоинства и согласно желанія всѣ почти признаны россійскими дворянами.

За ужиномъ, который изготовленъ и сервированъ былъ, какъ надо полагать, Рудзевичемъ въ слѣдующей за пріемною комнатѣ, мы увидѣли въ кувшинахъ букеты разныхъ обыкновенныхъ цвѣтовъ, взбрызганныхъ розовымъ масломъ и нѣсколько бутылокъ съ водкою и винами, которыя вывезены были Александромъ Яковлевичемъ изъ Судака.

Василій Васильевичъ легъ спать очень рано, потому что чувствовалъ утомленіе. Рудзевичъ и я пожелали ночевать на прикрытомъ сверху балконѣ, такъ какъ ночь, не смотря на то, что на дворѣ стоялъ сентябрь, была очень теплая.

Очутившись наединѣ съ этимъ человѣкомъ, я предоставилъ полную свободу своему затаенному любопытству, относительно настоящихъ причинъ добровольнаго присоединенія Крыма къ нашей имперіи, съ полнымъ убѣжденіемъ, что Александръ Яковлевичъ лучше другихъ посвятитъ меня въ это не совсѣмъ ясное дѣло. Разговоръ я началъ съ христіанъ, нѣкогда обитавшихъ въ Крыму и переселенныхъ императрицею въ Екатеринославскую губернію.

— Переселеніе это имѣло чрезвычайныя послѣдствія — отвѣчалъ Рудзевичъ — Шагинъ гирей и его правительство были крайне глупы, дозволивъ бѣгство народу, который давалъ значительный источникъ дохода ханству. Христіане хотя и не отбывали натурою воинской повинности, но платили подати и наравнѣ съ другими округами во время военныхъ дѣйствій обязаны были помогать правительству деньгами и одною пароконною телѣгою, наложенною до верху просомъ или сухарями. Независимо отъ этого при посѣвахъ на мурзацкихъ земляхъ они давали хозяину десятую копну и 5 штукъ скотины со 100. Все это составляло такой доходъ, которымъ ханы могли содержать всѣхъ служащихъ въ царствѣ. Кромѣ всего этого они были единственными откупщиками разныхъ статей государственной или ханской собственности.

— Неужели христіане не тяготились такою зависимостію? спросилъ я.

— Сколько мнѣ извѣстно, они никогда не высказывали противъ этого неудовольствія и напротивъ тяготились зависимостію отъ своего духовнаго начальства, представителемъ котораго у грековъ былъ константинопольскій патріархъ, а здѣсь въ Крыму архіерей, имѣвшій резиденцію невдали отъ Ахтіара въ монастырѣ св. Георгія. Надъ армянами-же господствовали, кромѣ верховныхъ властей горы Арарата, еще два епископа, изъ которыхъ власть перваго начиналась отъ Ѳеодосіи до Кени, а другаго отъ Бахчисарая до Кавшанъ. Вотъ эти власти были болѣе тягостными, нежели правительственныя. Послѣ своего духовнаго начальства христіане не рѣдко были обижаемы сборщиками податей, которые такъ съумѣли поставить себя, что ханы не смѣли думать даже о наказаніи ихъ.

— Скажите: а правда-ли, что ханы не имѣли законныхъ женъ?

— Да; и это вѣроятно установлено было ими для того, чтобы не подчинить себя общему правилу ограничиваться законнымъ числомъ женъ.

— Какими-же глазами смотрѣли наслѣдники престола на своихъ матерей?

— Они считали ихъ только за амбаръ или житницу, въ которомъ охранялось зерно ихъ жизни.

— О, какъ-бы мнѣ хотѣлось перенестись за нѣсколько десятковъ лѣтъ, чтобы лично посмотрѣть на семейную жизнь крымскихъ хановъ и ихъ образъ правленія.

— Если вы проживете какую нибудь недѣльку у теперешняго хозяина нашего Джелалъ мурзы, то безъ особеннаго труда составите вѣрное понятіе обо всемъ томъ, что желаете. Крымскіе ханы не многимъ отличались по привычкамъ и потребностямъ отъ теперешнихъ зажиточныхъ мурзъ: та же лѣнь и неподвижность съ мѣста, та же любовь къ безконечнымъ разговорамъ, тѣ-же пятикратныя молитвы въ сутки и тѣ же слабости въ стѣнахъ гарема. Возлагая все на Бога, они никогда не обременяли разсудка никакими предположеніями и нововведеніями. Коранъ служилъ имъ закономъ настоящей и будущей жизни, а сытный обѣдъ съ отрыжкою величайшимъ удовольствіемъ. Вотъ все, что я могу сказать объ этихъ властителяхъ, которыхъ нынѣ, уподобляю атаманамъ овчаренъ, а визирей ихъ пастухамъ.

Конечно, все сказанное Рудзевичемъ, далеко не удовлетворило моего любопытства, но я поставленъ былъ отвѣтами его въ такое положеніе, что не могъ придумать новыхъ вопросовъ.

7

Мы пріѣхали въ Ѳеодосію около 4-хъ часовъ пополудни и остановились у капитанъ-исправника Османъ аги. Городъ этотъ показался мнѣ издали сильно укрѣпленнымъ высокими недоступными крѣпостями, идущими по надъ берегомъ обширной и широкой бухты, на которой покачивалось нѣсколько небольшихъ суденцевъ. Василій Васильевичъ безпрестанно останавливалъ мое вниманіе на постройкахъ, достойныхъ вниманія. Изъ нихъ въ особенности понравились мнѣ двѣ мечети и турецкія бани по архитектурѣ и обширности. На улицахъ и базарной площади мы не замѣчали ни малѣйшаго оживленія. Казалось, что будто обитатели укрывались отъ нашихъ солдатъ или не расположены были встрѣчаться съ ними. Изъ лавокъ выглядывали только караимы и армяне, сидѣвшіе съ поджатыми ногами. Не смотря на такое однообразіе и тишину, Ѳеодосія произвела на меня какое-то пріятное впечатлѣніе и я далъ себѣ слово осмотрѣть ее во всѣхъ подробностяхъ.

Правителю области предстояло пробыть въ Кафѣ мало-мальски двое сутокъ. Онъ обязанъ былъ сдѣлать подробный осмотръ монетному двору, такъ какъ здѣсь повелѣно было собрать всю татарскую монету, называемую юзлюки и перечеканить ее на нашъ манеръ и кромѣ того выписывать мѣдь изъ Анатоліи для чеканки мѣдной монеты. Этого мало надо было осмотрѣть подготовляемый карантинный дворъ съ цѣлью не допускать занесеніе изъ Турецкой имперіи чумы, которая довольно часто завозилась сюда пассажирами и судовымъ экипажемъ. За первымъ дворомъ наблюдалъ какой-то чиновникъ присланный изъ Петербурга по фамильи Затлеръ, имѣвшій желаніе остаться начальникомъ этого учрежденія, а за вторымъ слѣдилъ очень серіозный на видъ грекъ Натара, которому хорошо было извѣстно это дѣло и его громадное значеніе для блага страны.

Губернаторъ прежде всего спросилъ у каймакана, что слышно о проискахъ Мансура и не сочувствуютъ ли его цѣлямъ здѣшніе татаре? Османъ-ага не иначе отвѣчалъ на этотъ вопросъ, какъ со вздохомъ, который не укрылся, отъ Каховскаго. Изъ отвѣта его можно было заключить, что духовенство старается пока увѣрить простонародіе, что Мансуръ, явившійся между черкесами, настолько святъ въ жизни, что необходимо признать его за великаго шейха. Османъ-ага при этомъ прибавилъ:

— Конечно подобное мнѣніе никому не можетъ принести вреда, если оно не будетъ впослѣдствіи направлено въ дурную сторону; но я не стану ручаться, что чрезъ годъ или два этотъ Мансуръ начнетъ присылать къ намъ такихъ людей, которымъ не трудно будетъ убѣдить татаръ, что они сдѣлались богоотступниками съ того времени, какъ подчинились русскимъ.

Каховской принялъ серіозный видъ и предложилъ Османъ агѣ бдительно наблюдать за духовенствомъ и вообще всѣми турками и татарами, которые станутъ говорить о Мансурѣ или распространять о немъ нелѣпые слухи.

— Всего-же важнѣе — прибавилъ онъ — захватывать и присылать ко мнѣ тѣхъ, которые явятся съ какими нибудь письмами или фирманами изъ Кавказа.

Василій Васильевичъ сейчасъ-же послалъ за завѣдывающимъ полицейскою частью и вмѣстѣ съ нимъ отправился въ городъ. Оставшись на единѣ съ капитанъ-исправникомъ, мы заговорили сначала о ненормальномъ положеніи Крымскихъ жителей, изъ которыхъ многіе бѣжали въ Турцію, а остальные какъ будто чего-то боятся и готовы при малѣйшемъ толчкѣ послѣдовать за ними, потомъ перешли къ времени господства Шагинъ гирея, испортившаго татаръ, и въ заключеніе остановились на Ѳеодосіи, которая къ сожалѣнію не дожила до того, чтобы сдѣлаться резиденціей хана и предупредить катастрофу исчезновенія изъ исторіи послѣдняго уголка чингизханской имперіи.

— Знаете — говорилъ онъ съ одушевленіемъ — я твердо увѣренъ, что еслибъ Шагинъ гирею удалось перенести резиденцію свою сюда и удалиться подальше отъ бахчисарайскихъ и акмечетскихъ фанатиковъ, онъ уцѣлѣлъ-бы на престолѣ, и Крымское ханство, подъ покровительствомъ императрицы, дошло-бы до счастливаго положенія, а въ концѣ концовъ тѣ, которые взбунтовались, признали бы его за великаго преобразователя. Бѣдный Шагинъ гирей, воображаю какъ онъ проклинаетъ теперь всѣхъ насъ за невѣжество!

— А гдѣ онъ теперь находится? спросилъ я.

— Не знаю навѣрно. Мнѣ говорили, что султанъ не позволилъ ему оставаться въ Стамбулѣ и настолько негодуетъ противъ него, что кажется при первомъ удобномъ случаѣ обезглавитъ.

— Отчего-же онъ выѣхалъ изъ Воронежа, гдѣ ему императрица представила всѣ удобства для жизни?

— Во первыхъ потому, что вся семья его раньше выѣхала въ Стамбулъ, откуда ни въ какомъ случаѣ не возвратилась бы, и наконецъ потому, что онъ надѣялся попасть въ милость султана и при помощи его вновь отвоевать отъ Россіи престолъ отцовъ. Есть люди, которые увѣряютъ, что Шагинъ гирей, за нѣсколько мѣсяцевъ до плѣна своего, велъ переписку съ турецкими визирями, обѣщая имъ въ непродолжительномъ времени изгнать русскихъ изъ Керчи и Еникале и, сдѣлавшись самостоятельнымъ падишахомъ, сблизиться навсегда съ Турціею и прочими мусульманами, чтобы общими силами напасть на Россію. Но мнѣ кажется, что онъ съ своимъ характеромъ не могъ-бы предложить такихъ обширныхъ предпріятій, а скорѣе всего добивался-бы попасть въ султаны Турецкой имперіи, заручившись пашами и янычарами, которымъ всегда нравился образъ ханскаго управленія какъ менѣе надменный и болѣе оживленный. Тогда Крымъ навсегда соединился-бы въ одно тѣло съ Турціею, что понравилось-бы всѣмъ туркамъ безъ исключенія.

На слѣдующій день я составилъ себѣ убѣжденіе, что Ѳеодосія была чрезвычайно красивымъ городомъ, расположеннымъ на узкомъ пространствѣ въ виду прелестной бухты, идущей полуциркулемъ между степью и горами. Городъ этотъ нынѣ весь почти въ развалинахъ, точно здѣсь былъ всеобщій пожаръ. Въ развалинахъ больше генуэзскія крѣпости и башни. Отъ другихъ построекъ этого народа вездѣ почти валяются мраморные куски съ ихъ надписями и гербами. Къ Ю.В. оконечности древнія стѣны сохранились въ несравненно лучшемъ видѣ. Здѣсь мнѣ указывали на церкви, нѣкогда принадлежавшія монастырю св. Василія. Каймаканъ утверждаетъ, что Кафа во время Турецкаго господства называлась малымъ Стамбуломъ и заключала въ себѣ до 75 т. жителей; что въ ней было около 150 фонтановъ, множество кофеень, бань и огромные базары и что ежедневно въ бухту ея заходило нѣсколько десятковъ кораблей съ грузами изъ странъ, прилегающихъ къ Черному морю. Правда-ли это — я не знаю, но судя по величинѣ бухты, площадямъ и множеству развалинъ, какъ-то невольно вѣрится, что здѣсь въ давно прошлыя времена происходила большая дѣятельность и что городъ этотъ, если на него мы обратимъ серіозное вниманіе, рано или поздно снова можетъ сдѣлаться важнымъ коммерческимъ пунктомъ между Россіею, Кавказомъ и Анатоліею.

Кефа обнесена каменною стѣною съ четыреугольными башнями толщиною въ одну, а вышиною въ 10 саженъ. Все это построено частью изъ дикаго и частью изъ мягкаго камня. Кромѣ оной обороны имѣетъ еще цитадель съ шестью башнями той-же конструкціи. Укрѣпленія эти были очень хороши до изобрѣтенія пороха, но теперь въ оборону служить не могутъ. Да и вновь укрѣпить сей городъ невозможно, потому что имъ командуютъ окрестныя горы, вслѣдствіе чего онъ никогда не можетъ быть крѣпостью, а будетъ коммерческимъ только городомъ, имѣя изрядную корабельную гавань, которая теперь приноситъ доходовъ таможнѣ нашей болѣе 20 т. рублевъ въ годъ. Что касается баней и заѣзжихъ хановъ, то отъ нихъ получается до трехъ тысячъ левовъ. Городскіе дома большею частью сооружены изъ сыраго кирпича, а такъ какъ жителей теперь осталось мало и они не всѣ заняты, то отовсюду обваливаются.

Всѣ церкви, которыхъ 11, а равно мечети и ханы выстроены или изъ камня или изъ жженаго кирпича почему и находятся въ наилучшемъ состояніи. Всѣ улицы въ городѣ сдѣланы въ одну и двѣ сажени ширины, а по сторонамъ ихъ мостки (тротуары) каменные шириною въ аршинъ для пѣшеходовъ.

Церкви всѣ почти пустыя и осталися только одни стѣны. Служба отправляется въ одной греческой и четырехъ армянскихъ.

Фонтаны и мосты каменные и построены были на казенныя деньги. Починки-же ихъ дѣлались по обѣтамъ благотворительныхъ обитателей. Въ бытность-же хана производились на его счетъ.

Сей городъ не содержитъ въ себѣ родниковъ, а пользуется водою, проведенною къ фонтанамъ трубами изъ близъ лежащихъ горъ.

Городъ Ѳеодосія получилъ уповательно имя свое во время владѣнія бирченскихъ (?) императоровъ, а слѣдуя описаніямъ древнихъ авторовъ, основанъ на томъ-же мѣстѣ, гдѣ милетійцы имѣли свое поселеніе, именуемое Сарі. Во время владѣнія генуэзцевъ оный городъ вмѣстѣ съ Мангупомъ долѣе всѣхъ держался противъ турковъ, но впослѣдствіи его постигла одинаковая участь съ прочими прибрежными городами Чернаго моря.

При осадѣ его было 80 т. турокъ подъ предводительствомъ кедутъ Ахметъ-бея. Продержавъ жителей въ осадѣ 40 дней, они наконецъ заставили ихъ сдаться пресѣченіемъ водопроводныхъ трубъ.

По разсказамъ татаръ находилось тогда въ ономъ городѣ генуэзцевъ и армянъ, кромѣ женскаго пола, 80 т., которыхъ въ большомъ числѣ казнили; начальниковъ-же и военнослужителей отправили плѣнниками въ Анатолію. Одновременно взяли въ плѣнъ и молодаго Менгли Гирея, сына Хаджи-Гирей-хана, котораго потомъ султанъ Магометъ II вновь поставилъ ханомъ въ Крымъ подъ разными кондиціями подданства къ Портѣ. Большею-же частью кефскихъ крѣпостей воспользовались сами турки.

Слѣды владѣнія генуэзцевъ еще и теперь оказываются многими гербами, высѣченными на стѣнахъ и башняхъ, а многіе другіе партикулярные, обозначеніе гербы фамилій тѣхъ консуловъ, которые тогда Кефою управляли и оный городъ со степей башнями укрѣпляли¹⁸.

Въ Ѳеодосіи я встрѣтилъ не мало грековъ и армянъ. Нѣкоторые изъ нихъ вовсе не выѣзжали при эмиграціи 1779 года, а другіе недавно возвратились изъ Екатеринославской губерніи, гдѣ не могли привыкнуть къ хлѣбопашеству. Всѣ они вновь предались рыболовлѣ и торговлѣ мелочными товарами. Но такъ какъ занятія эти пока не представляютъ имъ многихъ выгодъ, то они по цѣлымъ часамъ играютъ въ своихъ лавочкахъ или передъ ними въ шашки. У одного изъ этихъ полупраздныхъ людей я купилъ нѣсколько аршинъ мишурнаго шнурка, который онъ плелъ на подушкѣ съ неподражаемою быстротою; у другаго я просидѣлъ нѣсколько минутъ, любуясь очисткою хлопчатника, посредствомъ металической струны, натянутой на продлинноватомъ деревянномъ лукѣ. Остальные армяне имѣли свои харчевни, цырульни и заѣзжіе дворы и всѣ надѣялись, что скоро настанутъ для нихъ блаженныя времена. Мнѣ кажется, что ожиданія этихъ людей оправдаются скоро, такъ какъ мѣстоположеніе города очень выгодно для торговли съ кавказскими и вообще азіатскими народами.

Обозрѣвая ближайшія окрестности Ѳеодосіи, я былъ пораженъ глубиною рва, прорытаго древними жителями подъ городскими стѣнами. Стѣны эти съ башнями только въ нѣкоторыхъ мѣстахъ сохранились, а остальныя разобраны давно на постройки домовъ въ татарскомъ кварталѣ.

За городомъ къ Ю. В. я встрѣтилъ одного армянина, который съ заступомъ и лопатою копалъ землю. Мнѣ показалось на первый взглядъ, что онъ роетъ могилу, но впослѣдствіи я узналъ, что онъ, напротивъ, раскапывалъ древнюю могилу, въ которыхъ не рѣдко находятъ дорогія металическія вещи и передѣлываютъ на различнаго рода женскія украшенія.

По-видимому Ѳеодосія нѣкогда очень была населена христіанами: это доказывается многими церквами, сохранившимися до настоящаго времени въ цѣлости. Наше правительство приняло уже надлежащія мѣры, чтобы не оскверняли ихъ цыгане и бродящія по городу коровы. Нѣтъ сомнѣнія, что рано или поздно въ храмахъ этихъ снова послышится хвалебная пѣснь Творцу міровъ.

Я случайно забрался въ ту мѣстность, гдѣ предполагается открыть карантинъ. Это ничто иное, какъ древняя цитадель, обнесенная высокими стѣнами, которыя хотя и провалились во многихъ мѣстахъ, но такъ какъ камень на мѣстѣ, то возобновить ихъ не трудно. Цитадель эта отдѣлена отъ города и примыкаетъ однимъ бокомъ въ бухтѣ, а другимъ къ горѣ, идущей съ Ю.В. Здѣсь я снова повстрѣчался съ губернаторомъ, окруженнымъ нѣсколькими чиновниками и военными. Василій Васильевичъ самъ лично указывалъ, какъ и гдѣ удобнѣе будетъ строить камеры и другія необходимыя постройки. Въ ожиданіи, пока онъ освободится, я вышелъ на морской берегъ и началъ собирать разноцвѣтные камешки и раковины, какихъ мнѣ раньше не приходилось видѣть. Вскорѣ я приблизился къ двумъ солдатамъ, которые только что выкупались и собирались уйти.

— Изъ какой вы губерніи — спросилъ я — и какъ вамъ здѣсь живется?

Оказалось, что они были москвичи, прослужившіе болѣе десятка лѣтъ, ужасно тоскующіе по родинѣ и семействахъ, отъ которыхъ ни разу со времени поступленія на службу не получали никакихъ извѣстій. Не знаю почему, но мнѣ ужасно стало при мысли не имѣть такъ долго извѣстій отъ родныхъ. Впрочемъ какимъ образомъ солдатъ могъ-бы переписываться изъ Крыма, когда отсюда всѣ казенныя бумаги и посылки слѣдуютъ въ Россію съ нарочными курьерами.

— А какъ васъ содержатъ? спросилъ я.

— Содержатъ плохо — отвѣчалъ старшій — зима и не холодная, да въ хатѣ не согрѣешься; ѣда и мясная, — да страсть опротивѣла. Пошелъ-бы въ храмъ Божій, — да и храмы закрыты. Кругомъ татарва, да другіе нехристи. Просто моченьки не стало, а начальство и не помышляетъ учинить смѣны. Казалось-бы отдалъ полъ жизни, чтобы хоть однимъ глазомъ посмотрѣть на отцовскій домъ.

«Бѣдняки!» подумалъ я и въ эту только минуту понялъ, что нѣтъ въ мірѣ ничего драгоцѣннѣе тѣхъ мѣстъ, гдѣ родился. На этомъ основаніи я внутренно отказался отъ мысли переѣхать въ Крымъ, гдѣ не дурно служилось такимъ людямъ, какъ я.

Возвращаясь домой, Василій Васильевичъ посовѣтывалъ мнѣ взглянуть на внутреннее устройство огромной турецкой бани, построенной въ центрѣ города, но я не польстился ея пасмурнымъ видомъ и тяжелыми свинцовыми куполами и ограничился наружнымъ осмотромъ. Зданіе это очень большое и по-видимому для турокъ представляло болѣе пріятностей, чѣмъ мечети.

Когда я возвратился на квартиру и мы сѣли за нашъ поздній обѣдъ, Каховскій выразилъ свое неудовольствіе на то, что не имѣетъ въ Кафѣ ни одного толковаго чиновника, на котораго могъ-бы положиться. Онъ заявилъ это такимъ тономъ, что какъ будто желалъ завербовать меня, но я не откликнулся на его мысль.

— Это просто наказаніе — говорилъ онъ — имѣть дѣло съ людьми, которые тебя не понимаютъ, а ты ихъ не разумѣешь. Ну, положимъ что въ капитанъ-исправники мы по неволѣ должны были взять мурзъ и предоставить имъ полную власть дѣйствовать по совѣсти и личнымъ взглядамъ, но есть много другихъ обязанностей, которыя не по силамъ татарамъ, а между тѣмъ изъ нашихъ никто не научился до настоящаго времени и 20-ти татарскимъ словамъ.

Вечеромъ къ губернатору пришелъ мѣстный кадій и нѣсколько почетнѣйшихъ мурзъ и беевъ съ поздравленіемъ о благополучномъ пріѣздѣ. Видно это правило особенно уважается мусульманами. Каховской всѣхъ ихъ посадилъ и при помощи переводчика говорилъ о разныхъ разностяхъ, относящихся до благосостоянія города и уѣзда, но гости молчаливо слушали его, хотя и могли-бы, какъ туземцы, противъ многаго возражать или находить неумѣстнымъ. Дѣлали-ль они это изъ одной вѣжливости или по привычкѣ никому не противорѣчить — не знаю; но мнѣ казалось, что они смотрѣли на губернатора какъ на временную власть, которой не очень долго придется распоряжаться въ странѣ, захваченной безъ настоящей войны.

Въ концѣ концовъ заговорили о времени турецкаго господства и правитель области просилъ Османъ агу объяснить ему разницу между правами турецкихъ пашей и хановъ въ Крыму.

— На это я могу сказать очень немного — отвѣчалъ каймаканъ — турки у насъ были не для того, чтобы господствовать, а для того, чтобы представлять власть калифа надъ всѣми вѣрующими въ коранъ и чтобы защищать эти права отъ стороннихъ народовъ. Конечно они имѣли большую власть въ городѣ и Крыму, но не особенно злоупотребляли ею и почитали установленныя власти. Вслѣдствіи всего этого мы жили мирно и разбирались одними и тѣми-же законами.

Послѣ этого губернаторъ повелъ рѣчь о виноградникахъ, шелководствѣ и другихъ полезныхъ вещахъ, могущихъ обогатить туземцевъ. Присутствующіе и на это не дали положительнаго или отрицательнаго отвѣта, а только помахивали головами въ знакъ согласія.

— Странные люди — сказалъ мнѣ Василій Васильевичъ послѣ выхода ихъ — ну хоть бы одинъ отвѣтилъ какъ слѣдуетъ: точно мы враги имъ и не можемъ предлагать ничего полезнаго.

Въ тотъ-же день я поѣхалъ осматривать городъ Арабатъ, чтобы имѣть о немъ настоящее понятіе.

Арабатъ построенъ на косѣ, лежащей между Азовскимъ и Гнилымъ моремъ, имѣющемъ въ семъ мѣстѣ широты одну версту; длиною-же сія коса простирается отъ Арабата до Еничева на 120 вер. Въ послѣднемъ оба моря соединяются узкимъ 50 саженнымъ проливомъ, въ коемъ нерѣдко бываетъ сильное теченіе изъ Гнилаго моря. На проливѣ этомъ теперь устроенъ перевозъ.

Сія крѣпость состоитъ изъ пяти бастіоновъ, съ каменною одеждою, которая находится еще въ исправномъ состояніи и имѣетъ двое воротъ, окованныхъ желѣзомъ. Первые къ Керчи съ деревяннымъ мостомъ, а другіе заложены къ морю и безъ моста съ сдѣланнымъ для соединенія покрытымъ путемъ и каменнымъ къ морю редутомъ. Кромѣ нихъ есть малыя двери, окованныя также желѣзомъ и предназначенныя для выхода въ ровъ. Въ стѣнахъ бастіоновъ имѣются три пороховыхъ погреба въ полторы квадр. сажени каждый съ продушинами въ стѣнѣ. Сверхъ сего находится еще четвертый, сдѣланный со сводами, гдѣ хранятся артиллерійскіе припасы.

Строенія оной крѣпости состоятъ: изъ мечети со сводами. Изъ надписи, находящейся надъ дверьми оной, явствуетъ, что она построена султаномъ Мустафою III, почему и его именемъ называется. Внутри мечети на стѣнахъ написаны имена владѣющаго тогда въ Крыму хана Арсланъ Гирея и ближнихъ его. Баня турецкая со сводами, которая теперь требуетъ починки, а построена для пѣшаго турецкаго гарнизона вмѣстѣ съ мечетью. Два колодеза съ прѣсною водою, изъ коихъ одинъ около вала, а другой около бани, которые довольствовали гарнизонъ водою, но теперь каменьями и землею завалены, почему теперь въ городѣ прѣсной воды не имѣется, за исключеніемъ ключевой, недавно открывшейся въ одномъ изъ погребовъ. Эти колодцы однако можно очистить и въ прежнее состояніе привести. Кромѣ этого находится вода во рву, выступившая изъ иловатой земли, и два малыхъ колодезя съ солоноватою водою. Нынѣ-же городъ удовлетворяется изъ лежащихъ подлѣ Азовскаго моря трехъ колодезей, вода которыхъ горьковата, но для здоровья не вредна.

Изъ развалинъ бывшаго внутри крѣпости замка съ придѣлкой новыхъ стѣнъ построены два большихъ амбара, въ которыхъ теперь держится провіантъ. Прочія каменья отъ этихъ развалинъ употреблены частью для одежды бастіоновъ, частью-же для построекъ домовъ бывшему турецкому гарнизону, которые вслѣдствіе небрежности выступившихъ жителей разрушились, почему нынѣшнему гарнизону съ нуждою въ нихъ помѣститься можно.

Невдали отъ города видно мѣсто гдѣ былъ обширный форштатъ, на которомъ только два двора остались цѣлыми и служатъ карантиномъ для проѣзжающихъ.

Отъ оной крѣпости проведена линія глубиною рва и высотою вала въ сравненіи крѣпости, но къ совершенному окончанію не приведена и отъ времени осыпалась. Съ этимъ валомъ соединенъ каменный редутъ, находящійся на разстояніи 450 саженей отъ крѣпости, узкимъ каменнымъ мостомъ. Этотъ редутъ, по причинѣ окружающаго его топкаго и иловатаго болота неприступенъ ни откуда, кромѣ моста и поэтому служитъ къ оборонѣ землянаго укрѣпленія. По оному болоту находятся разныя озера, въ которыхъ садится бѣлая и добрая соль. Недалеко отъ нихъ находится одно озеро въ окружности болѣе версты, которое изобильно рождаетъ соль, но она нѣсколько желтовата.

По косѣ, которая мѣстами шириною до 5 верстъ, ростетъ много камышу и травы, куда близъ живущіе татаре выгоняютъ свой скотъ.

По народнымъ преданіямъ въ Арабатѣ издревле существовалъ укрѣпленный замокъ съ окопомъ отъ Гнилаго моря для возбранія входу со стороны Россіи; а 35 лѣтъ тому назадъ по повелѣнію султана Мустафы III построена была нынѣшняя крѣпость и содержался въ ней турецкій гарнизонъ, состоявшій изъ 500 человѣкъ до взятія ея штурмомъ въ іюнѣ 1771 г. генералъ-маіоромъ княземъ Федоромъ Федоровичемъ Щербатовымъ. Послѣ-же выхода россійскихъ войскъ заняли оную войска бывшаго хана Шагинъ-гирея, называемыя сеймены, которыя и находились здѣсь до 1782 года.

Керчь, Еникале и Таманскій полуостровъ

Покончивъ дѣла свои въ Ѳеодосіи, мы направились на Керчь и Еникале. Каховскому хотѣлось лично осмотрѣть эти поселенія и сообщить высшему начальству свои взгляды на устройство управленій и т. п. Я предвидѣлъ, что мнѣ придется много писать рапортовъ и донесеній подъ диктовку Василія Василіевича, чему подвергся уже въ Ѳеодосіи — и признаться радовался, что могу оказать услугу почтенному человѣку, не жалѣвшему трудовъ для блага вновь присоединенной страны.

Путь нашъ отъ одного до другаго города не представлялъ ничего особеннаго. Мы подъѣзжали къ солянымъ озерамъ, заставляли татаръ измѣрять шагами длину и ширину ихъ, раскрашивали о качествѣ и количествѣ соли и способахъ добыванія ея мѣстными жителями. Два раза ночевали въ татарскихъ избахъ, которыя находилъ болѣе приличными сопровождающій насъ Османъ-ага. Въ здѣшнихъ степяхъ мы встрѣтили ужасное множество скотины и кажущееся довольство въ деревняхъ, но за то ни малѣйшей искренности со стороны грубыхъ на видъ татаръ. Каймаканъ мнѣ говорилъ, что народъ этотъ всегда былъ такимъ угрюмымъ и равнодушнымъ къ всему стороннему, за исключеніемъ семьи и принадлежащихъ ему стадъ.

Я предполагалъ, что Керчь, Чарше или Корчевъ¹⁹, такой-же городъ какъ видѣнные мною раньше въ Крыму, но это не городъ, а скорѣе масса избушекъ между развалинами города, занятыхъ архипелажскими греками, перешедшими послѣ Наваринской и Чесменской битвы въ подданство Россіи. Всѣ они свирѣпаго вида и всегда вооружены. Каховскій приказалъ подъѣхать къ зданію полиціи, въ которомъ еще недавно пробылъ цѣлые сутки изнѣженный Шагинъ-Гирей, послѣ привоза его подъ конвоемъ генераломъ Ингельстромомъ. Вѣсть о пріѣздѣ правителя области сгруппировала къ намъ многихъ военныхъ начальниковъ, которые оказались изъ разныхъ губерній. Съ однимъ изъ нихъ Николаемъ Петровичемъ Разининымъ я сейчасъ-же познакомился по происхожденію изъ одной губерніи и изъявилъ согласіе побывать у него. Офицеръ этотъ просто закормилъ меня осетриною и послѣ долгаго разговора о родинѣ повелъ показать городъ и окрестности его.

— Здѣсь когда-то была греческая столица — говорилъ Разининъ — потому что гдѣ ни копни киркою непремѣнно найдешь или кусокъ привознаго мрамора или какую-нибудь вещицу, не принадлежавшую нашему столѣтію. Кромѣ этого греки нашли нѣсколько надписей, подтверждающихъ существованіе на этомъ мѣстѣ важнаго города.

Прошедъ по берегу пролива, мы рѣшились взобраться на довольно крутую гору, подъ которою расположено было поселеніе, чтобы оттуда взглянуть на голубое море и позеленѣвшія степи. Видъ отсюда показался мнѣ такимъ чудеснымъ, что я не хотѣлъ сходить внизъ болѣе часа.

«Вотъ гдѣ-бы поселиться мнѣ — говорилъ я про себя.

Разининъ, какъ давній житель, присмотрѣвшійся къ здѣшней природѣ, желая отвлечь меня отъ очарованія, началъ указывать на насыпныя могилы или холмики и разсказывать, что въ каждомъ изъ нихъ хранятся сокровища. Впрочемъ эти басни мнѣ приходилось слышать и раньше выѣзда въ Крымъ, въ Екатеринославскихъ степяхъ; но такъ какъ никто еще не удостовѣрился въ этомъ, то я и не повѣрилъ Разинину. При спускѣ съ горы мнѣ пришлось случайно поднять черный глиняный черепокъ, на которомъ очень хорошо изображена была женская головка съ нѣжными чертами лица. Осматривая ее пристально, я рѣшительно не могъ понять какимъ образомъ такая хорошая вещица занесена была на эту гору.

Въ Керчи Каховскому приходилось обсудить проэктъ переселенія Албанскаго войска внутрь Крыма по сосѣдству съ Ахтіаромъ. Всѣ представители этого войска нашли очень удобнымъ образовать поселеніе около Балаклавской бухты, которая по ихъ мнѣнію также изобилуетъ рыбою, а окрестности пригодны для садоводства.

Я весь вечеръ писалъ по этому поводу длинную реляцію свѣтлѣйшему князю Потемкину.

На слѣдующій день мы переѣхали въ г. Еникале, исключительно занятый людьми, промышляющими рыбными промыслами.

Мнѣ разсказывали туземцы, что городокъ этотъ основанъ былъ турками съ единственною цѣлью защищать проходъ отъ русскихъ судовъ, могущихъ свободно вступать изъ Азовскаго въ Черное море, и что здѣсь постоянно жилъ паша съ значительнымъ числомъ янычаръ. Я осмотрѣлъ турецкую крѣпость и пришедшій въ ветхость обширный дворецъ паши съ большимъ бассейномъ воды и нѣсколько часовъ посвятилъ на разговоры съ рыбаками, которые посвятили меня въ тайны своихъ занятій и удивили наблюденіями относительно того, что и рыбы подобно птицамъ небеснымъ переплываютъ съ одной въ другую мѣстность. Въ этомъ мѣстечкѣ и окрестностяхъ его я также встрѣтилъ много развалинъ отъ древнихъ построекъ, которыя большинствомъ разобраны уже жителями на новыя постройки.

Василію Васильевичу не долго приходилось оставаться въ Еникале. Мы въ тотъ-же вечеръ составили довольно подробное описаніе всего найденнаго и необходимаго и порѣшили безъ отлагательно возвратиться въ Акмечеть; но видно мнѣ суждено было еще на многое взглянуть предварительно возвращенія на родину. Въ Еникеле прибылъ Разининъ, которому предписано было съѣздить на Таманскій полуостровъ и сдѣлать предварительный осмотръ мѣстностей, менѣе подвергающихся лихорадкамъ и болѣе удобныхъ для размѣщенія войска. Николай Петровичъ, зная, что я прогуливаюсь но міру безъ всякой цѣли, ради одного любопытства, началъ просить меня сопутствовать ему.

— Отчего-же не съѣздить вамъ — сказалъ Каховскій — если представляется хорошій сопутникъ. Поѣзжайте, но только съ условіемъ, чтобы вы на обратномъ пути заѣхали ко мнѣ. Авось мнѣ удастся завербовать васъ къ намъ на службу.

Губернаторъ такъ былъ любезенъ, что снабдилъ меня предписаніемъ каймаканамъ содѣйствовать мнѣ при переѣздахъ во ввѣренной ему области.

Простившись съ добрымъ начальникомъ, я съ особеннымъ удовольствіемъ сѣлъ въ лодку на сундукъ съ бѣльемъ и прочими принадлежностями моими и вперилъ глаза на противоположный берегъ Керченскаго пролива, который мнѣ казался никому неизвѣстнымъ, послѣ уничтоженія Тмутараканскаго удѣльнаго княжества²⁰. Мнѣ чудилось открыть новый невѣдомый міръ, населенный сказочными существами, но на дѣлѣ оказалось совершенно противоположное. Страна эта скорѣе водяная, чѣмъ материковая и гораздо болѣе населена дикими животными и птицами, чѣмъ людьми. Здѣсь безпрестанно мы встрѣчали волковъ, лисицъ, зайцевъ, дикихъ свиней, куницъ и даже сѣроватыхъ бобровъ, живущихъ на берегахъ Кубани. Изъ птицъ лучшими были: лебеди, бѣлыя чепуры съ длинными на спинѣ перьями и фазаны поразительной красоты. Травы по всюду превосходныя, хотя почва земли не такъ хороша съ виду, какъ наша воронежская. Здѣсь она или желтоватоглинистая или песчаная и изобилуетъ мѣстами красноватымъ раковистымъ камнемъ. Древесная растительность также хороша какъ и въ Крыму около Карасубазара. Николай Петровичъ показывалъ мнѣ морскую капусту, солодковый и красильный корень. Рыбаки съ восторгомъ говорили о нынѣшнегоднемъ уловѣ рыбы въ Кубани. По словамъ ихъ здѣсь ловились судаки, красная рыба, бѣлуга, севрюга, осетры и другія. Кромѣ этого намъ разсказывали туземцы, что Кизильташскій заливъ въ послѣднее время очень измѣнилъ свое очертаніе, а Темрюкскій до того обмелѣлъ, что никуда не годенъ. Нѣтъ сомнѣнія, что въ этой странѣ что-то совершается подъ землею. Въ этомъ можно убѣдиться изъ количества нефтяныхъ источниковъ, находящихся въ различныхъ мѣстахъ²¹. На одномъ изъ нихъ, именуемомъ Куль-Тепе, образовавшемъ коническую возвышенность на пространствѣ отъ Тамани къ Темрюку, мы нарочно побывали съ Разинымъ. Онъ выбрасывалъ изъ пучины своей какой-то сѣрнисто-соляной илъ и наводилъ на насъ страхъ своимъ подземнымъ шумомъ.

Въ нѣсколькихъ верстахъ отъ Темрюка мы нашли развалины значительнаго черкескаго поселенія Бахбарземена, будто-бы основаннаго этимъ народомъ противъ нашихъ козаковъ²². На сколько это справедливо, что козаки пробирались въ эти мѣста, я не знаю, но думаю, что для этихъ молодцовъ не предстояло надобности являться въ край, гдѣ жители не могли представлять имъ наживы.

Мы охотились съ Разинымъ и другими офицерами чуть-ли не ежедневно и всегда приносили по нѣсколько фазановъ, которые всѣмъ намъ нравились по отмѣнному вкусу. Развлеченіе это доставляло мнѣ большое удовольствіе и я навѣрно долго-бы прожилъ въ этихъ мѣстахъ, еслибъ не заболѣлъ лихорадкою и нашелъ-бы разумнымъ возвратиться въ Керчь. Здѣсь я пролечился около двухъ недѣль и потомъ рѣшился ѣхать въ Акмечеть, чтобы выждать академика Чернаго. Мною ужасно овладѣла тоска по родинѣ и ближнихъ сердцу, такъ какъ я не получилъ за все это время никакого извѣстія изъ дома.

Къ счастію я повстрѣчался съ Ѳедоромъ Степановичемъ на дорогѣ между Ѳеодосіею и Карасубазаромъ. Онъ считалъ поконченнымъ дѣломъ свою миссію и чрезвычайно обрадовался, что выѣдетъ со мною изъ Крыма такъ же вмѣстѣ, какъ мы явились сюда. Естественно, что я сейчасъ же присоединился къ нему и мы пріѣхали въ Карасубазаръ, гдѣ вынуждены были пробыть нѣсколько дней. На этотъ разъ я положился подробно ознакомиться съ городомъ и описать его. Кара-су-базаръ лежитъ по рѣчкѣ Кара-су, которая вершину свою имѣетъ въ семи верстахъ отъ города въ глубокомъ каменистомъ оврагѣ. Въ 75 верстахъ отъ города она соединяется съ рѣчкою Тунасъ и впадаютъ обѣ въ Сивашъ. Положеніе города между возвышенными горами отчасти по косогору, а отчасти на долинѣ по берегамъ оной рѣчки. Онъ находится въ разстояніи отъ Бахчисарая на 75 верстъ, отъ Ѳеодосіи на 55, отъ Кезлова (Евпаторіи) на 95, а отъ Перекопа на 130 верстъ. Постройки этого города по большей части изъ сыраго кирпича, кромѣ мечетей и нѣкоторыхъ текеевъ²³ медресеевъ, мектебовъ и прочихъ.

Церквей христіанскихъ было здѣсь: одна греческая на улицѣ Ханъ-джами, которая совсѣмъ разрушена, а другая армянская на улицѣ Керимъ гирей, которую также послѣдній ханъ приказалъ обратить въ джами. Всѣхъ соборныхъ джами въ городѣ 12, мечетей также 12, теке или убѣжищъ дервишей 10, медресе или училищъ богословія 2, мектебовъ или дѣтскихъ школъ 6.

1) Джами именуется Музафаръ-эфенди, каменная; при ней находится текіе и мектебъ.

2) Али-эфенди также каменная, но при ней мектебъ изъ землянаго кирпича.

3) Садыкъ-эфенди каменная.

4) Шейхъ-эфенди. При ней текіе и мектебъ. Первыя каменныя, а послѣдній кирпичный.

5) Хайлыкъ въ слободѣ того-же имени, каменная.

6) Шагинъ гирей, каменная.

7) Аджемъ-Абазъ-эфенди, каменная. Построена въ 1525 году при Сагибъ гирей ханѣ.

8) Джума-гаджибекъ, каменная. При ней мектебъ землянаго кирпича.

9) Гаджи Измаилъ, каменная, построена въ 1534 году при Сагибъ гирей ханѣ.

10) Ханъ-джами, каменная, построена въ 1034 году, при Богатыръ гирей ханѣ. При ней текіе и медресе, также каменныя.

11) Шюръ джами, каменная, построена въ 1724 году при Капланъ гирей ханѣ.

12) Керимъ-гирей, каменная. Обращена изъ армянской церкви въ джами въ 1777 году послѣднимъ ханомъ и названа именемъ отца его.

Обыкновенные мечети носятъ нижеслѣдующія названія:

1) Шахъ-муратъ, построена въ 1525 году при Сагибъ гирей ханѣ, каменная.

2) Кара-чёра, каменная. При ней мектебъ изъ землянаго кирпича.

3) Тоута каменная, безъ минарета.

4) Бахчичи, каменная безъ минарета.

5) Гаджи-исламъ, каменная.

7) Чурумъ, каменная.

8) Алчѣ-диди изъ землянаго кирпича безъ минарета. Всѣ послѣдніе построены въ 1734 году при Сагибъ гирей ханѣ.

9) Кара-халиль, каменная.

10) Углу ханье (имя строительницы), каменная. При ней мектебъ, также каменный. Построена въ 1584 году при Мегметъ гирей ханѣ.

11) Асланче въ кварталѣ Ташъ-ханѣ надъ фонтаномъ. Построена въ 1724 году при Девлетъ гирей ханѣ.

12) Аджи-ягья, каменная. Построена въ 1744 году при Арсланъ гирей ханѣ. При ней медресе изъ землянаго кирпича.

По именамъ этихъ мечетей называются и всѣ кварталы.

Въ городѣ имѣется также одна жидовская (караимская) синагога съ училищемъ.

Всѣхъ домовъ татарскихъ цѣлыхъ жилыхъ 473, разоренныхъ 193, оставшихся отъ выѣхавшихъ въ Турцію, изъ коихъ одинъ отданъ послѣднимъ ханомъ на мечеть, цѣлыхъ 7, въ развалинахъ 8; жидовскихъ цѣлыхъ 94; разрушенныхъ, оставшихся отъ выѣхавшихъ въ Екатеринославское намѣстничество греческихъ до 250, а армянскихъ до 400.

Всѣхъ хановъ или гостинныхъ дворовъ цѣлыхъ и разломанныхъ 19, изъ коихъ два каменныхъ.

1-й имянуется Юхары-Ташъ-ханъ (верхній каменный ханъ). Онъ о двухъ этажахъ съ фонтаномъ; при немъ лавокъ 82. Принадлежитъ женѣ, вдовѣ Асланши мурзы. Тутъ-же кофейня. Дохода приноситъ отъ армянъ, татаръ и жидовъ, торгующихъ красными товарами до 500 руб. въ годъ.

2) Нижній Ташъ-ханъ также о двухъ этажахъ. При немъ кофейня, фонтанъ и 56 лавокъ. Принадлежитъ Шарикъ-бею. Въ прежнее время также приносилъ владѣльцу ежегодно до 500 руб. доходу, а нынѣ по не занятію лавокъ купечествомъ приноситъ отъ кожевниковъ татаръ и армянъ только 40 рублей.

8) Сергли ханъ изъ землянаго кирпича; въ немъ лавокъ 20. Принадлежитъ Чора агѣ; при немъ колодезъ и ветхая кофейня. Изъ всѣхъ лавокъ заняты армянами только 6-ть, въ которыхъ шьются туфли.

4) Сарачъ-ханъ, въ коемъ лавокъ 30, принадлежитъ гаджи Сулейманъ оглу съ колодцомъ. Доходу приноситъ въ годъ только 10 руб. отъ армянъ и татаръ также шьющихъ туфли.

5) Узунъ ханъ о двухъ этажахъ, въ коемъ 42 лавки. Принадлежитъ сестрѣ бывшаго хана; при немъ также имѣется колодезъ. Доходу приносить въ годъ 40 рублей отъ живущихъ въ лавкахъ мастеровыхъ армянъ и татаръ, которые шьютъ шапки и туфли. Доходъ этотъ отдается на мечети.

6) Джелялъ-бей ханъ о двухъ этажахъ съ кофейнею и 63 лавками. Принадлежитъ Мегметъ мурзѣ и приноситъ доходу хозяину отъ торгующихъ въ немъ краснымъ товаромъ армянъ и татаръ 350 руб.

7) Молла Халиль ханъ принадлежитъ Моллѣ Халилю; очень ветхій и въ немъ жителей нѣтъ.

8) Шагинъ-Гирей ханъ принадлежитъ бывшему хану, при немъ колодезъ и кофейня. Доходу приноситъ отъ проѣзжихъ и убогихъ до 120 руб. въ годъ.

9) Анбаръ-ханъ также ветхій, принадлежитъ тоже бывшему хану. При немъ кофейня. Всего дохода получается 30 руб. въ годъ, которые отдаются на мечети.

10) Катлы гирей ханъ принадлежитъ Катлы гирей мурзѣ. Приноситъ доходу отъ пріѣзжихъ до 30 рублей въ годъ.

11) Арабаджи ханъ принадлежитъ Гафаръ-эфендію очень ветхій и ни кѣмъ не обитаемъ.

12) Хатыфа ханъ принадлежитъ Мегметъ мурзѣ. Около него кофейня. Дохода приноситъ отъ проѣзжающихъ 10 рублей въ годъ.

13) Есафъ ага ханъ принадлежитъ Есафъ агѣ. Онъ также ветхій. Пріѣзжіе рѣдко заѣзжаютъ сюда, вслѣдствіе чего хозяинъ получаетъ доходу не болѣе 5 руб. въ годъ.

14) Гаджи Акмечитъ ханъ принадлежитъ Эмиръ Алію Булюбаши; въ немъ лавокъ 48 съ кофейнею. Доходу приноситъ хозяину отъ торгующихъ здѣсь татаръ 50 руб. въ годъ.

15) Ени ханъ (новый ханъ) принадлежитъ Бендерли Мегметъ агѣ; въ немъ колодезъ. Доходу приноситъ въ годъ 50 рублей.

16) Хаджи аманъ ханъ съ двуэтажнымъ домомъ. Принадлежитъ Гафаръ эфендію. Въ немъ лавокъ 68 и кофейня. Дохода приноситъ отъ пріѣзжихъ до 30 руб. въ годъ, потому что лавки никѣмъ не заняты.

17) Назыръ ханъ совершенно ветхій и ни кѣмъ не обитаемъ. Принадлежитъ Мегметшѣ мурзѣ.

18) Башка ханъ того-же хозяина, тоже ветхій и ни кѣмъ не обитаемъ.

19) Мегметъ джедскій ханъ съ кофейнею и колодезомъ. Принадлежитъ Мегметъ Джекаю и приноситъ хозяину доходу до 30 руб. въ годъ.

Рядовъ торговыхъ 8, въ нихъ лавокъ 255.

1) рядъ именуется бакалъ. Въ немъ 44 лавки, въ которыхъ продаются сукна простыя, табакъ, краска (кна), медъ, масло и фрукты.

2) именуется Узунъ. Въ немъ 106 лавокъ и торгуютъ такими-же товарами какъ и въ первомъ ряду.

3) рядъ холщевой. Въ немъ 10 лавокъ, въ которыхъ продаютъ хлопчатую бумагу.

4) рядъ шапочный. Въ немъ 26 лавокъ. Тутъ-же продаются и конскіе сборы.

5) рядъ состоитъ изъ 7 лавокъ, гдѣ приготовляютъ арчаки.

6) рядъ занимается продажею табака, бумаги, квасцовъ, сѣры, кремней, трута и прочей мелочи.

7) рядъ состоитъ изъ 36 лавокъ, продающихъ татарскіе сапоги, туфли, мечты, сафьяны и мешины.

8) рядъ состоитъ изъ 15 лавокъ, въ которыхъ продаются съѣстные припасы.

Публичныхъ бань три. Первая принадлежитъ хаджи Мустафѣ и приноситъ въ годъ доходу 30 рублей; вторая Абдулѣ челебію и выручаетъ 60 рублей и третья полуразрушенная принадлежитъ тому-же Абдулѣ.

Фонтановъ въ городѣ каменныхъ, исправныхъ 2, испорченныхъ 8. Первый находится въ верхнемъ Ташъ-ханѣ испорченъ; второй между торговыми рядами: холщовымъ и Узунча; третій противъ постоялаго двора Шагинъ-гирея на улицѣ того-же имени — испорченъ; четвертый около мечети ханъ-джами на улицѣ того-же имени и пятый на дворѣ мечети Керимъ гирея.

Всѣхъ колодезей по улицамъ 6, но кромѣ ихъ есть еще 4 съ солоноватою водою.

Мельницъ водяныхъ каменныхъ внутри города двѣ. Первая близъ рѣчки Карасу подъ горою, къ коей отъ возведеннаго по горѣ канала спускается вода съ великимъ стремленіемъ. Принадлежитъ Али эфендію. Вторая такъ-же на возведенномъ по горѣ каналѣ принадлежитъ мечети Углу-ханьѣ.

Вверхъ по рѣчкѣ Кара-су въ концѣ города на каналахъ три. Первая принадлежитъ татарину Билялу, каменная; вторая плетневая, мазанная татарину Эмиръ-аталыку и третья каменная принадлежитъ Арчинскому Батыръ-мурзѣ.

Мостовъ внутри и около города чрезъ протекающую рѣчку Кара-су и другіе каналы: каменныхъ цѣлыхъ 11, деревянныхъ, изъ коихъ каменныхъ на контрофорсахъ 4, поврежденный 1.

Всѣ эти мосты, колодези и фонтаны построены по обѣту разными лицами и содержатся добродѣтельными людьми.

Главныхъ улицъ въ городѣ, по которымъ свободнѣе прочихъ проѣзжать можно 5-ть. Первая Хандже масе, по которой выѣзжаютъ въ города Кафу и Судакъ. Вторая Садетъ эфенди, по которой выѣзжаютъ вверхъ по рѣчкѣ Кара-су на мельницы, а также въ городъ Судакъ. Третья Эреджепъ-шеихъ; четвертая Шагинъ-Гирей, по которой выѣзжаютъ на перекопскую и ахмечетскую дороги и пятая Аджи-ягья и чуфутъ, по которой выѣзжаютъ на дороги къ городамъ Ѳеодосіи и Судака.

Карасубазаръ получилъ названіе свое отъ рѣчки Карасу, а основанъ въ 1525 г. Сагибъ-гирей ханомъ, потребовавшимъ прекратить кочеваніе. Для основанія Карасубазара онъ употребилъ Музафаръ эфендія, который и заложилъ первую мечеть, названную его именемъ. Кромѣ внутренняго торгу еженедѣльно по вторникамъ бываютъ ярмарки. Городъ этотъ тѣмъ еще замѣчателенъ, что въ немъ бывали всегда народныя собранія подъ горою Акъ-кая какъ для выбора представителей, такъ и для прочихъ земскихъ распоряженій. Въ настоящее время изъ онаго переведено Крымское правительство въ г. Ахмечетъ.

Въ Карасубазарѣ мы провели очень весело время. Бывали въ садахъ, на асамблеяхъ и ѣздили верхами. При выѣздѣ получили разные подарки и братскіе поцѣлуи.

Только въ Перекопѣ мнѣ удалось записать на намять дальнѣйшія опредѣленія Чорнаго о занимаемомъ положеніи Крымскихъ городовъ, по которымъ оказалось, что Севастополь занимаетъ мѣсто подъ 44°40′85″ широты и 51°16′45″ долготы при склоненіи магнитной стрѣлки отъ С. къ З. 11°18′30″, Геническъ подъ 45°20′23″ широты, долгота 54°12′7½″ при склоненіи магнитной стрѣлки отъ С. къ З. 7°15′; что касается Ѳеодосіи, то онъ опредѣлилъ ей широту подъ 40°8′18″.

Переночевавъ у достопочтеннѣйшаго коменданта Федора Ивановича Фоки, сообщившаго намъ о намѣреніи императрицы взглянуть на Крымскій полуостровъ, мы съ раннимъ утромъ перевалили за городской ровъ и вновь заколесили по безконечно однообразнымъ степямъ, заранѣе восхищаясь предстоящимъ свиданіемъ съ родными и друзьями.

Первые годы нашего господства в Крыму

Переѣзд въ Крымскую область

I

Вслѣдъ за выѣздомъ изъ Крыма императрицы Екатерины Великой, я былъ назначенъ провіантмейстеромъ въ Керченскій магазинъ, а потомъ, когда устроена была коммиссія, былъ переведенъ членомъ ея въ Симферополь. Собравъ семью мою на татарскія легкія арбы, прикрытыя сверху дробинами, войлоками и коврами, мы тронулись въ путь. Возничій нашъ былъ пожилой татаринъ, не знавшій ни слова по-русски и вдобавокъ очень угрюмый. Изъ нежеланія-ли переговариваться съ нами или просто отъ привычки жариться на солнцѣ, онъ ѣхалъ верхомъ на коренной лошади съ зажмуренными глазами и останавливался, когда хотѣлъ воспользоваться хорошимъ подножнымъ кормомъ.

Въ деревняхъ, куда мы заѣзжали для ночлега, насъ очень радушно принимали мурзы или прикащики ихъ и немедленно подавали кофе, молоко, сыръ, жареную курицу, яичницу и какое-то бѣлое водянистое питье, отъ котораго мы всегда отказывались, вслѣдствіе безвкусія его. Затѣмъ стелили намъ на войлокахъ тюфяки, покрывали ихъ парчевыми одѣялами и, махнувъ головою, уходили спать. Въ Карасубазаръ мы прибыли только на шестой день. Здѣсь, остановившись за городомъ, по волѣ возничаго, отпустившаго лошадей на пашу, я отправился въ этотъ многолюдный градъ, гдѣ и повстрѣчался со многими офицерами, которые распорядились послать солдатъ притащить наши подводы на ихъ квартиру. Вскорѣ между ними появились и мои земляки воронежцы. Радость наша не имѣла границъ. Пропировавъ здѣсь съ недѣльку и осмотрѣвъ всѣ сосѣдніе сады, я снова направился въ дальнѣйшій путь. На Бештерекѣ мы повстрѣчались съ первыми сосланными въ Крымъ, за убійство своего помѣщика, мужиками, изъ села Турбаева, которые основали невдалекѣ отсюда свои мазанки, и назвали этимъ именемъ свое поселеніе²⁴. Бѣдняги сильно тоскуютъ по родинѣ и по церкви, которой не имѣютъ, и очень раскаиваются въ необдуманномъ поступкѣ своемъ.

Симферополь, или Акмечетъ, показался мнѣ издали небольшимъ печальнымъ городомъ. Не зная, гдѣ остановиться, я рѣшился ѣхать прямо на мѣсто службы моей, во дворъ провіантской коммиссіи. Встрѣтившіе меня товарищи, не зная, гдѣ и какъ размѣстить насъ въ двухъ хаткахъ, занятыхъ ими казенными дѣлами, потребовали теляла, или городскаго глашатая, которому были извѣстны всѣ отдающіеся въ наемъ или продающіеся дома. Телялъ заявилъ, что у него есть на примѣтѣ прекрасный домъ съ большимъ дворомъ, который за переѣздомъ хозяина, продается не дорого, а именно за 50 руб. Я вынужденъ былъ купить этотъ домъ, и въ тотъ-же день мы переѣхали въ лачужки съ земляными полами и рады были хоть тому, что большой дворъ нашъ представлялъ густыя рощи различныхъ неизвѣстныхъ намъ породъ растительности. Съ двухъ сторонъ сосѣдями нашими были очень почтенные съ виду татарскіе эфенди, а вдоль по узенькой улицѣ, не представлявшей ни единаго наружнаго окна, обитали всѣ почти первостепенные чиновники. Изъ нихъ въ особенности пользовались большою извѣстностію маіоръ Манаси и Мавромихали, пожалованные землями въ Крыму за различныя услуги отечеству, вслѣдствіе чего и поселились въ Крымскомъ ханствѣ.

Я сказалъ, что Акмечетъ былъ небольшой городокъ, но впослѣдствіи онъ не показался мнѣ такимъ, потому что занимаемая имъ площадь, отъ цыганскихъ таборовъ до Джума-Джами и затѣмъ отъ Токалъ-джами до татарскихъ кладбищъ, составитъ навѣрно квадратную версту. Замѣчательностей въ немъ не оказалось никакихъ. Бывшій дворецъ калга-султана самъ по себѣ не великъ и занятъ нашими солдатами, которые успѣли уже разрушить нѣкоторые изъ фонтановъ, украшавшихъ ого дворъ, и вырубить деревья. Здѣсь мнѣ показывали висѣлицу для преступниковъ. Это ничто иное, какъ старое, громадное дерево съ нѣсколькими горизонтальными вѣтвями, чрезъ которыя, при надобности, перебрасывались петли. За оградою дворца²⁵ красовался фонтанъ, вытекающій изъ сплошной каменной скалы, а подальше шли убогія плетушки бѣдныхъ татаръ, занимавшихся скотоводствомъ, садоводствомъ и огородами. Постройки эти простирались до слѣдовъ какого-то древняго города, безъ сомнѣнія разобраннаго татарами на постройку Акмечета. Да и теперь сотни подводъ выбираютъ съ этого мѣста готовый камень для новыхъ предполагаемыхъ зданій, въ томъ числѣ и собора.

За дворцемъ калги-султана, не вдали отъ Салгира, вдоль склона горы, расположено кладбище, спереди котораго торчитъ большая ограда, а въ ней навѣсъ съ зеленымъ значкомъ, подъ которымъ, въ теченіи цѣлаго дня, сидитъ съ четками юродивый мулла и, раскачиваясь, какъ маятникъ, нашептываетъ молитвы въ честь и славу похороненнаго здѣсь какого-то святаго, который, по мнѣнію татаръ, излечиваетъ отъ всѣхъ болѣзней тѣхъ, кто прибѣгнетъ къ нему съ молитвою и оставитъ на могилѣ его клочекъ отъ одежды своей.

Съ сѣверо-восточной стороны города протекаетъ небольшая рѣченка, именуемая Салгиръ. Она орошаетъ довольно значительное пространство земли, гдѣ разведены фруктовые сады и огороды и гдѣ я видѣлъ нѣсколько мельницъ горизонтальнаго движенія. Рѣчку эту переѣзжаютъ вездѣ въ бродъ, но говорятъ, что во время сильныхъ дождей она причиняетъ много убытковъ и препятствуетъ переправамъ.

Татарскія дѣти загораживаютъ русло ея въ нѣкоторыхъ мѣстахъ и образуютъ довольно широкіе ставки, въ которыхъ плескаются по цѣлымъ днямъ, оглашая воздухъ криками.

Такое собраніе я встрѣтилъ невдали отъ дворца Калги на супротивъ скалъ съ небольшими пещерами, временно занятыми кочующими цыганами. Мальчуганы сначала испугались меня и хотѣли разбѣжаться, но когда я показалъ имъ монету и началъ говорить якши, якши, т. е. похвалилъ, то они принялись выказывать предо мною свою ловкость плаваніемъ, ныряніемъ, прыжками и т. п., а въ заключеніе одинъ изъ нихъ присталъ ко мнѣ и старался знаками объясняться. Всѣ эти дѣти имѣли несравненно пріятнѣе наружность въ сравненіи съ татарами, обитавшими въ окрестностяхъ Керчи.

Окрестности Акмечета въ особенности по теченію Салгира вверхъ и внизъ очень живописны, но все это содержится въ естественномъ видѣ безъ приложенія искусства. Я нерѣдко пѣшкомъ и на татарскихъ лошаденкахъ ѣздилъ по направленію къ большимъ виднѣющимся горамъ и заходилъ къ мурзамъ и простымъ татарамъ на отдыхъ. Люди эти не смотря на то, что живутъ въ такой прелестной странѣ, совершенно равнодушно относятся къ своему благополучію и не находятъ никакого удовольствія и развлеченія въ жизни по собственной винѣ. Благо только первымъ, на которыхъ работаютъ поселяне по старой привычкѣ какъ крѣпостные, но работы ихъ не постоянны, а только тогда когда требуются и крайне необходимы. Конечно труды эти не остаются безъ добровольнаго вознагражденія со стороны землевладѣльца, иной получитъ мѣрку или двѣ пшеницы, другой ячменя, проса и т. п. Что касается посѣвовъ, то поселяне какъ-то не охотно занимаются этимъ сами, а если и сѣютъ то такъ мало, что не хватаетъ на собственныя нужды.

Странно, что всѣ они находятся подъ какимъ-то могущественнымъ убѣжденіемъ, что правительство наше не будетъ ихъ держать въ Крыму и допуститъ различныя мѣры къ изгнанію. Отчего они увѣренны въ этомъ, я не берусь судить, но допускаю, что до нихъ дошелъ слухъ о намѣреніи нашемъ населить Крымъ русскими; но это желаніе мнѣ кажется останется только однимъ желаніемъ, потому что князь Потемкинъ, не думавшій объ этомъ серіозно и ничто въ цѣну не ставящій среди забавъ своихъ, роздалъ лучшія земли такимъ угодникамъ, у которыхъ селить не кого и которые рады продать дарованное за ничтожные деньги.

Въ нѣсколькихъ верстахъ отъ Симферополя есть небольшія деревушки Эски-Орда и Эски-Сарай, что означаетъ въ переводѣ старая орда и старый домъ. Я распрашивалъ почему эти мѣста носятъ такія названія? Мнѣ отвѣчали, потому что они существуютъ со временъ занятія татарами Крыма. Очень можетъ быть, что Эски-Орда была занята первыми татарами, но что касается Эски-сарая, то врядъ-ли это дѣло рукъ ногайцевъ. Здѣсь точно обиталъ какой-то самостоятельный или феодальный графъ, огражденный высокими стѣнами и передъ дворцомъ его находилась церковь, доступная для всѣхъ. Церковь эта разумѣется въ татарское время обращена была въ мечеть, но сколько я могъ замѣтить по внутреннему устройству, превращеніе совершилось впослѣдствіи.

Въ Эски-ордѣ очень красивы окрестности и высокія горы съ обнаженными зелеными вершинами, у подножья которыхъ протекаетъ Салгиръ, окаймленный по берегамъ высокими деревьями.

Эски-Сарай также прекрасное мѣсто. Древняя четыреугольная стѣна его, по видимому ограждавшая прежде замокъ владѣтеля, находится у русла той-же рѣчки Салгира. Кругомъ равнина, по которой являются въ одиночкѣ или группами гигантскія деревья, а къ Ю. В. выглядываютъ синія горы, прикрытыя облаками. На Эски-ординской землѣ ростутъ хорошія яблоки, сливы и другіе плоды. Хлѣбные злаки и огородные овощи также не дурны, но земля плохо обработывается. Поселяне болѣе преданы скотоводству, чѣмъ земледѣлію и кромѣ этого разводятъ пчелъ и доставляютъ на рынокъ для продажи дрова, которые набираютъ изъ сосѣдственныхъ лѣсовъ.

Я заходилъ въ нѣкоторыя татарскія хаты, чтобы посмотрѣть на ихъ внутреннюю обстановку. Всѣ они оказались плетушками, хотя здѣсь камня въ изобиліи, низенькими, но при всемъ томъ содержатся очень чисто и нигдѣ не видно лохмотьевъ, свидѣтельствующихъ о крайней бѣдности. Женщины большинствомъ занимаются тканіемъ бумажнаго суроваго полотна на нижнее бѣлье и полотенца, которыхъ у нихъ изрядный запасъ. Старшія дѣвочьки няньчатъ маленькихъ дѣтей и носятъ ихъ не на рукахъ, а на спинахъ и всегда почти бѣгомъ. У большинства малютокъ поражены лицо и головы золотухою.

Обѣдъ этихъ людей чрезвычайно жалкій, но они кажется такъ привыкли къ нему, что не требуютъ лучшаго. Онъ состоитъ ежедневно изъ пшеннаго супа, разбавленнаго окисленнымъ молокомъ и хлѣба, составляющаго смѣсь ячменя и ржи. Рыбы кажется татаре вовсе не употребляютъ въ пищу, потому что я никогда не видѣлъ ее ни въ свѣжемъ, ни въ соленомъ приготовленіи даже у городскихъ мусульманъ. За то они большіе охотники до молочнаго и въ особенности до окисленнаго молока, которое разбавляютъ даже водою и пьютъ въ жаркіе дни съ наслажденіемъ. Напитокъ этотъ извѣстенъ имъ подъ названіемъ язмы и не рѣдко продается на площадяхъ Акмечета въ базарные дни.

Первое время нашего пребыванія въ Акмечетъ казалось ужасно непріятнымъ и оживлялось только разговорами и событіями, совершившимися по случаю пріѣзда императрицы.

Изъ многаго, слышаннаго мною, я нахожу болѣе замѣчательнымъ, что ея императорское величество съ особеннымъ благоволеніемъ отнеслась въ Перекопѣ къ мурзамъ и татарамъ, прибывшимъ сюда нарочно для привѣтствія высокой гостьи и повелительницы своей. Остановившись въ домѣ, занимаемомъ смотрителемъ соляныхъ озеръ г. Скорбѣевымъ, она съ удовольствіемъ пересмотрѣла всѣ 13 родовъ самородной соли, представленныхъ ей въ видѣ трофеевъ.

Изъ Перекопа ея величество, сопровождаемая чуть-ли не всѣми почетнѣйшими представителями отъ дворянъ, купцовъ, муллъ и поселянъ, точно какъ миѳологическое божество, прибыла въ Акмечетъ. Говорятъ, что пріѣздъ ея чрезвычайно тяжело повліялъ на тѣхъ старыхъ татаръ, которые не переставали надѣяться, что Турція успѣетъ возстановить независимость ханства и что Россія сама откажется отъ пріобрѣтенія такого ничтожнаго клочка земли, населеннаго чуждыми ей мусульманами. Въ этомъ пріѣздѣ сердце ихъ чувствовало, что отнынѣ Крымъ навсегда сдѣлается русскимъ крайнимъ уголкомъ.

Мнѣ разсказывали, что не всѣ сопровождающіе государыню слѣдовали за нею съ чистосердечными изъявленіями вѣрноподданнѣйшихъ чувствъ, а были и такіе, которые прислушивались къ каждому ся слову, чтобы выводить свои заключенія о будущности ханства.

Пребываніе государыни въ Бахчисарайскомъ дворцѣ съ 20-го до 22 мая и угощенія муфтія съ главнѣйшими мурзами понравилось татарамъ. Но имъ больше всего понравилось, какъ принимали ея величество въ Севастополѣ, гдѣ какъ извѣстно ей подана была присланная отъ Мальтійскаго гросмейстера пальмовая вѣтвь съ кустомъ цвѣтовъ, украшенныхъ трофеями, и выстроенъ былъ нарочно городокъ, который для потѣхи приказано было бомбардировать съ корабля «Страшный» и который послѣ нѣсколькихъ выстрѣловъ загорѣлся. Затѣмъ императрица посѣтила Инкерманскія пещеры и развалины Херсонеса, изъ котораго разрѣшила вывезти въ Новый Херсонъ древніе колоны, карнизы и другія мраморныя украшенія.

Изъ этихъ мѣстъ ея величество соизволила подарить сопровождавшему ее принцу де-Линю живописный Парѳенитскій округъ²⁶, а потомъ проѣхать Байдарскую долину и отобѣдать въ дер. Скеля у источника Казыклы-озень (черной рѣчки).

II

У насъ до настоящаго дня съ наслажденіемъ читаются стихи, написанные императрицею въ Бахчисарайскомъ ханскомъ дворцѣ во время пышнаго пріѣзда ея величества въ Тавриду. Всѣ говорятъ, что государыня была въ восторгѣ отъ этой страны и намѣрена употребить всѣ усилія, чтобы обратить ее въ рай земной.

Стихотворенія эти, надъ которыми красуется, какъ государственный гербъ, «22 мая» слѣдующаго содержанія:

«Лежала я вечеръ въ бесѣдкѣ ханской.
Въ срединѣ бусурманъ и вѣры мусульманской:
Противъ бесѣдки той построена мечеть.
Куда всякъ день пять разъ имамъ народъ влечетъ.
Я думала заснуть и лишь закрылись очи,
Какъ уши онъ заткнувъ, взревѣлъ изо всей мочи...
О Божьи чудеса! изъ предковъ кто моихъ
Спокойно почивалъ отъ ордъ и хановъ ихъ?
А мнѣ мѣшаетъ спать среди Бахчисарая
Табачный дымъ и крикъ... Не здѣсь-ли мѣсто рая?
Хвала тебѣ мой другъ! Занявши здѣшній край,
Ты бдѣніемъ своимъ все вящше укрѣпляй».

О Бахчисараѣ разсказываютъ мои сосѣди такія пріятныя вещи, что я съ почтеннымъ Манаси рѣшился съѣздить въ ханскую столицу, чтобы осмотрѣть ее во всѣхъ перепетіяхъ и своими глазами измѣрить красоту татарской столицы.

Опять пришлось обратиться къ телялу или глашатаю, чтобы отыскать подводу, потому что здѣсь никто не занимается перевозами, а надо вызвать желающихъ. Телалъ привелъ двухколесную арбу, прикрытую сверху кускомъ стараго войлока, которую по здѣшнему называютъ кукурекъ. Видно на татарскій взглядъ она очень похожа на пѣтуха, иначе ее не назвали-бы пѣтушьимъ крикомъ.

Маіоръ Манаси очень умный и многознающій грекъ. Онъ ревносно служилъ графу Орлову во время экспедиціи нашихъ на Архипелагѣ и достойно пользуется пожалованною ему пенсіею и землею подъ Акмечетомъ. Земля эта именуется Чугунчею и населена татарами. Я раза два ѣздилъ съ нимъ туда и предлагаю ему продать мнѣ ее. Старикъ церемонится въ надеждѣ, что къ нему вновь возвратится молодость съ утерянными силами и онъ начнетъ самъ трудиться, но когда разувѣрится, то безъ сомнѣнія уступить ее мнѣ.

Мы приказали положить въ нашъ кукурекъ сѣна, подушки и продовольствія на цѣлую недѣлю. Маіоръ взялъ на всякій случай свою кривую турецкую саблю и оправленные въ серебро пистолеты. Онъ не довѣряетъ бусурманамъ и терпѣть ихъ не можетъ съ того времени, какъ турки убили его роднаго брата за то, что онъ воспротивился зарѣзать свою корову на угощеніе ихъ. Надо видѣть его, когда онъ начинаетъ разсказывать объ этихъ безпощадныхъ головорѣзахъ.

Дорога отъ Симферополя (такъ приказано называть Ахмечетъ) до Бахчисарая очень пыльна и избита лошадиными и воловьими подковами. Здѣсь принято ковать и воловъ, которыхъ опрокидываютъ цыгане на землю, стягиваютъ ноги къ стержню и набиваютъ тонкія желѣзки. На третьей милѣ, поставленной въ память проѣзда императрицы, начинается Алминская долина, вся почти заросшая фруктовыми и дикими деревьями по обѣимъ сторонамъ небольшой рѣчки Алмы. Кучеръ нашъ передавалъ маіору Манаси, говорящему хорошо по турецки, что на этихъ мѣстахъ въ ханскія времена была посольская квартира для россійскихъ гонцовъ, которыхъ не охотно принимали въ Бахчисараѣ.

Я видѣлъ какой-то полуразрушенный домъ, изрядной архитектуры, но онъ по-видимому давно уже разрушился. Возничій говоритъ, что послѣдній ханъ Шагинъ-Гирей не любилъ тратить денегъ на починки старыхъ домовъ на томъ основаніи, что все состарѣвшееся должно умереть. Это что-то не правдоподобно: вѣрнѣе, что хану не доставало тѣхъ 350 тысячъ руб., которые онъ получалъ со своего ханства.

Но вдали отъ этого мѣста мы повстрѣчали Палласа, Зомерфельда и Десмета. Всѣ эти иностранцы отмѣнно образованные люди, которые много трудятся для Крыма. Первый ѣхалъ въ свое имѣніе около Севастополя, именуемое Шуля, а послѣдній въ качествѣ ученаго ботаника, назначеннаго для обзаведенія при Никитѣ казеннаго сада, осматривалъ всю растительность этой страны. Мы поговорили кое о чемъ, выпили съ ними подъ деревомъ двѣ бутылки вина и разъѣхались.

Въ Бахчисарай мы прибыли предъ вечеромъ и отправились прямо къ каймакану Адиль мурзѣ, съ которымъ я два раза видѣлся и былъ знакомъ. Онъ слылъ у насъ за отличнаго капитанъ-исправника и прекрасно исполнялъ обязанность свою, не смотря, что мало зналъ по русски. Императрица Екатерина въ 1787 году долго вела рѣчь съ нимъ и щедро наградила за вѣрность службы.

Адиль мурза принялъ насъ въ своемъ гостинномъ домѣ съ большимъ радушіемъ и объявилъ, что раньше 10 дней не отпуститъ. Кромѣ насъ у него въ гостяхъ оказались Оренбургскій губернаторъ Иванъ Онуфріевичъ Курисъ²⁷, нарочно пріѣхавшій взглянуть на вновь завоеванную страну и своихъ соотечественниковъ грековъ, морской офицеръ Макензи также грекъ, пользующійся огромною извѣстностію въ Севастополѣ, чрезвычайно строгій и справедливый человѣкъ съумѣвшій усмирить бунтъ итальянскихъ выходцевъ въ 1784 году на нашемъ фрегатѣ «Бористенъ», состоящимъ подъ командою лейтенанта Власьева; но всего пріятнѣе было другу моему маіору Манаси встрѣтиться съ полковникомъ Ламбро Качёни, своимъ знаменитымъ сослуживцемъ на греческомъ архипелагѣ²⁸. Они бросились другъ другу въ объятія, прослезились и первымъ ихъ словомъ было воспоминаніе о покинутомъ отечествѣ. Всѣ эти почтенные и заслуженные люди очень долго говорили между собою на своемъ нарѣчіи, безпрестанно произносили имя Екатерины и Потемкина и казались очень довольными своимъ положеніемъ.

Иванъ Онуфріевичъ Курисъ, какъ болѣе обрусѣвшій, вскорѣ пересѣлъ ко мнѣ и мы долго говорили о нашемъ піитѣ Державинѣ, славномъ Суворовѣ и графѣ Хвостовѣ, съ которыми онъ находился въ дружественныхъ отношеніяхъ и частой перепискѣ. Кромѣ этихъ лицъ онъ находился въ самыхъ близкихъ отношеніяхъ къ покойному генералу Мелиссино, оказавшему вѣрныя услуги императрицѣ Екатеринѣ II при восшествіи на престолъ²⁹. Удивительно, какъ подумаешь, что греки гораздо лучше нашихъ служатъ Россіи. Потому-ли, что они какъ чужіе желаютъ обратить на себя вниманіе или ужъ по свойству своей натуры, они отъ всей души предаются своей обязанности и дѣлаютъ больше, чѣмъ требуется отъ нихъ? Покойный князь Потемкинъ считалъ ихъ самыми надежными людьми и, — говорятъ, — говорилъ губернатору Каховскому, что пока арнауты будутъ въ Тавридѣ, то онъ не побоится вывести изъ нея всѣ русскія войска. Оно отчасти и справедливо, потому что албанцы до настоящаго времени не хотятъ ради личной пользы своей сближаться съ татарами въ предложеніи, что азіяты всегда будутъ враждебны Россіи; а мы между тѣмъ ласкаемъ ихъ.

— Ласкайте вы ихъ сколько душѣ угодно — говоритъ Манаси, а наше дѣло казаться имъ безпощадными варварами, чтобы держать въ страхѣ, на то мы и присягали русской царицѣ.

Въ тотъ-же день пріѣхалъ и остановился въ ханскомъ дворцѣ морской командиръ Патиньети, исправлявшій какую-то важную должность въ Севастополѣ также грекъ по происхожденію. Мы всѣ охотно изъявили желаніе представиться къ этому чрезвычайно веселому, умному и неумолкаемо-говорящему человѣку³⁰.

Этотъ случай давалъ мнѣ поводъ осмотрѣть и жилище гиреевъ, о которомъ татаре говорятъ съ величайшимъ почтеніемъ. Прежде всего я спросилъ у Адиль мурзы: въ такомъ-ли видѣ остался ханъ-сарай, въ какомъ онъ былъ при ханахъ? — Снаружи онъ мало въ чемъ измѣненъ — отвѣчалъ каймаканъ — но внутреннее убранство все почти пріобрѣтено вновь, потому что послѣдній ханъ Шагинъ-Гирей не оставилъ въ немъ ничего цѣннаго при выѣздѣ изъ Крыма.

— Что-же именно измѣнено въ немъ? спросилъ я.

— Во первыхъ устроена новая широкая и удобная лѣстница, ведущая изъ фонтанной комнаты въ верхніе покои дворца, вмѣсто прежней, неудобной, т. е. крутой и узкой, начинающейся въ томъ мѣстѣ, гдѣ теперь красуется фонтанъ Сельсебиль³¹. Устройство такой лѣстницы потому еще признано необходимымъ, что другая, ведущая изъ подъ воротъ въ верхнія комнаты и въ ханскую пріемную очень крута и наконецъ для того, чтобы мѣсто, занятое прежде дверью, не осталось безъ украшенія; былъ устроенъ новый фонтанъ и перенесена сюда та самая мраморная доска съ надписью, помѣщенною въ переводѣ, которая украшала фонтанъ подлѣ мечети. Въ этотъ фонтанъ проведена была вода общая всѣмъ дворцовымъ фонтанамъ.

Морякъ Патиньети такъ обрадовался своимъ соотечественникамъ, что оставилъ всѣхъ насъ на татарскую закуску, а пока ее изготовляли по его заказу, я съ Адиль мурзою пошелъ прежде всего хоть однимъ глазомъ взглянуть на комнаты, гдѣ провела покойная императрица двое сутокъ въ 1787 году. Каймаканъ повелъ меня по лѣстницѣ не изъ фонтанной комнаты, о которой говорилъ, а изъ подъ воротъ по другой крутой, покрытой египетскими рогожами и краснымъ сукномъ. Поднявшись по ней, мы вступили въ большую комнату, которая при ханахъ служила для пиршествъ и знатныхъ обѣдовъ.

— Вотъ за этимъ столомъ обѣдала государыня — сказалъ Адиль мурза, показывая на большой круглый столъ. Я самъ это видѣлъ своими глазами.

— А это мебель — спросилъ я, указывая на нѣсколько небольшихъ дивановъ и мраморныхъ столиковъ.

— Часть изъ нихъ оставлена послѣднимъ ханомъ, а часть привезена къ пріѣзду императрицы изъ Стамбула.

Я съ особеннымъ удовольствіемъ осмотрѣлъ вызолоченный потолокъ, изъ средины котораго ниспускалась хрустальная люстра и душевно пожелалъ купить гдѣ нибудь и для себя такія тонкія и прекрасныя рогожи, какими устланъ былъ полъ этой комнаты, но Адиль мурза сказалъ, что за ними слѣдуетъ посылать или въ Турцію или Египетъ.

Изъ этой столовой каймакамъ повелъ меня въ тѣ комнаты, которыя занимала государыня и которыя были почти заново отдѣланы по ордеру князя Потемкина на имя правителя Таврической области статскаго совѣтника Каховскаго³², избравшаго для этого дѣла маіора де-Рибаса, какъ хорошаго живописца³³. Комнаты эти соединяли въ себѣ европейское величіе и азіатское изящество. Главнѣйшая изъ нихъ украшена была роскошными софами, покрытыми бѣлымъ атласомъ, отороченнымъ шолковыми и серебряными узорами; изящный каминъ драпированъ былъ такими-же занавѣсами; изъ средины деревяннаго, рѣзнаго, покрытаго позолотой потолка ниспускалась изящная люстра. Стѣны вмѣсто обоевъ были покрыты бѣлымъ атласомъ съ нашивными узорами, а полъ, сверху египетской рогожки, огромнымъ персидскимъ ковромъ. Къ татарскому убранству присоединена была и необходимая европейская мебель: стулья, зеркала и т. п. На правой сторонѣ за небольшою перегородкой, составленною изъ превосходной розовой атласной матеріи, была устроена спальня императрицы. Занавѣсъ или перегородка, отдѣлявшая спальню отъ комнаты, укрѣплялась между двумя тонкими колонами³⁴. Надъ самымъ ложемъ ниспускалась великолѣпная занавѣсь, собранная вверху въ видѣ императорской короны. Стѣны спальни были обиты тонкимъ бѣлымъ сукномъ съ великолѣпными нашивными разноцвѣтными узорами; диванъ вдоль стѣны, вправо отъ ложа, былъ драпированъ бѣлымъ атласомъ, окаймленнымъ узорами, а полъ покрытъ тонкимъ оранжевымъ сукномъ. Изъ мебели въ спальнѣ находились небольшой столъ, два стула и небольшое зеркало. Напротивъ отъ спальни, рядомъ находилась небольшая комната со шкафами, которая занята была гердеробомъ и прислугою императрицы.

Адиль мурза, не имѣвшій достаточно времени, чтобы показать мнѣ всѣхъ комнатъ дворца, провелъ меня въ такъ называемую Стамбулъ-ода, т. е. въ Царьградскую комнату, которую особенно усердно разрисовалъ достопочтенный де-Рибасъ. По словамъ каймакана она въ ханское время представляла по стѣнамъ общіе виды на Босфоръ, въ настоящее-же время живописецъ, при реставраціи, изобразилъ на нечетныхъ минаретахъ муэзиновъ, призывающихъ народъ въ молитвѣ. Это не нравится татарамъ, такъ какъ вѣра ихъ не допускаетъ портретную живопись.

Изъ этой комнаты по узкой, крутой лѣстницѣ мы спустились въ гаремъ или довольно обширное обветшалое зданіе, въ которомъ насчитываютъ до 75 небольшихъ отдѣльныхъ комнатъ, служившихъ, нѣкогда обителью молодыхъ затворницъ. Большинство изъ нихъ никуда не годны и вѣроятно скоро разрушатся. Ни въ одной не было никакого убранства. Отдѣленіе бань тоже пострадало отъ времени, Уцелѣли только прекрасныя деревья, стеклянная бесѣдка съ водометомъ и высокія стѣны, отдѣляющія этотъ дворъ отъ всего міра. Изъ гарема два выхода: одинъ къ Соколиной башнѣ, построенной на небольшомъ дворѣ, обнесенномъ также высокою стѣною, какъ и гаремъ; другой въ Аджемъ-бахча или персидскій садъ, густо засаженный фруктовыми деревьями, между которыми построена также прелестная бесѣдка на каменныхъ колоннахъ съ фонтаномъ, Соколиная башня, именуемая по татарски тоганъ-кулеси; чрезвычайно высокое шестиугольное деревянное зданіе съ одною комнатою на верху. Она называется Соколиною потому, что въ ней воспитывались въ прежнее время ханскіе сокола и кречеты и въ тоже время любовались съ ней ханскія наложницы городомъ. Башня эта также реставрирована и за ново докрашена.

Главный дворцовый дворъ содержится въ отмѣнной исправности и всегда готовъ къ пріему знатныхъ посѣтителей. По мнѣнію каймакама въ настоящее время болѣе замѣчается чистоты и порядка, чѣмъ въ ханскія времена.

III

Меня очень интересовало узнать, какими наказами управляются Бахчисарайскіе жители.

— Никакими — отвѣчалъ Адиль мурза — да и на что намъ эти наказы: мы слава Богу не маленькія дѣти и знаемъ, что дурно и что хорошо.

Для разумныхъ начальниковъ не надобно наставленій, а необходимо заслужить народное довѣріе. Нашъ народъ и при ханахъ не управлялся никакими законами въ административномъ отношеніи; судъ былъ только въ важныхъ дѣлахъ или если касался религіозныхъ правилъ, поясненныхъ въ куранѣ.

Предъ вечеромъ Адиль мурза устроилъ намъ обѣдъ на балконѣ своемъ, освѣщенномъ длинными складными фонарями. Фонари эти были сдѣланы изъ какой-то цвѣтной бумаги, напитанной воскомъ. Ихъ привозятъ на продажу изъ Царьграда. Подъ балкономъ играла музыка, состоящая изъ двухъ скрипачей и бубенщика. Всѣ они были цыгане. Они играли и одновременно ужасными голосами пѣли.

За столомъ мы безпрестанно спрашивали нашего хозяина какъ было то и другое при Шагинъ гиреѣ и какая теперь разница? Каймаканъ, хотя по-видимому и скучалъ за минувшимъ временемъ, но старался не показывать этого намъ.

— Одно только мнѣ не нравится — сказалъ онъ — при ханѣ можно было за три рубля купить цѣлый возъ хлѣбнаго зерна, а теперь за эти деньги продается только одна бакла (четверть). Приходится также оплакивать и то обстоятельство, что нынѣ Крыму не видать болѣе красивыхъ невольницъ на рынкахъ Кафы.

— Это мнѣ кажется болѣе всего оскорбляетъ вашихъ мурзъ — сказалъ Патиньети съ улыбкою. А въ самомъ дѣлѣ, Адиль мурза, какія невольницы вамъ болѣе нравились, изъ Кавказскихъ горъ или изъ Малороссіи?

— Мы предпочитали послѣднихъ, почему это, трудненько сказать. Одни любили ихъ за полноту и средній ростъ, а другіе за бодрость и черные глаза. Вѣрнѣе всего, что татаре наши издавна привыкли къ нимъ. У насъ и теперь еще говорятъ старики о какой-то крѣпости Хызкерменъ³⁵, которая снабжала малороссіянками не только Крымскіе, но и Стамбулскіе гаремы.

— А доволенъ-ли ты теперешнимъ населеніемъ Крыма? спросилъ Качени.

Каймакамъ отрицательно покачалъ головою.

Никто изъ насъ не осмѣлился противорѣчить ему, потому что знали хорошо, что во всѣхъ городахъ Крыма появилось много бѣглецовъ, разбойниковъ и грабителей изъ Турціи и другихъ мѣстностей и не рѣдко позволяли себѣ творить проказы, что не прекращалось до того времени, пока ихъ не заставляли присоединиться къ Албанцамъ; но и тутъ они не признавали власти и явно сопротивлялись начальствующимъ лицамъ. Одновременно Крымъ наводнился русскими войсками, которыя за неимѣніемъ казенныхъ построекъ, расположены были по частнымъ квартирамъ, а это въ свою очередь возбудило мелкіе безпорядки и своеволія, вынудившіе въ концѣ концовъ около 40 т. татаръ уйти въ Турцію чрезъ Акмечетскую бухту и поселиться въ окрестностяхъ Силистріи и по Дунаю. Когда узнали объ этихъ безпорядкахъ въ Петербургѣ и о причинахъ, возбудившихъ оные, то приказали немедленно перевести войска въ землянки. Приказаніе разумѣется было исполнено, но во первыхъ когда въ немъ не оказалось болѣе надобности, потому что много осталось свободныхъ квартиръ и потому что наступило зимнее время. Землянки эти преимущественно вырывались въ садахъ, которыхъ много истреблено по этому случаю. Съ переходомъ войскъ въ эти подземелья начались повальныя болѣзни, отъ которыхъ погибло ихъ не малое количество. Къ этому надо прибавить что въ Таврическую область набралось очень много дурныхъ людей и въ это время каждый, болѣе или менѣе способный къ злодѣйству, позволялъ заниматься сколько душѣ угодно грабительствомъ, убійствомъ и воровствомъ. На татарскихъ каймакамовъ никто изъ христіанъ и плевать не хотѣлъ, прочія-же власти на все смотрѣли сквозь пальцы, когда имъ приносили взятки или проще дѣлились съ ними насильственными пріобрѣтеніями. Такое положеніе вынуждало несчастныхъ татаръ изъ страха отдавать свои земли жаднымъ чиновничкамъ лишь-бы прикрыться за спиною ихъ. А бывало и такъ, что придумывались смуты и заговоры, принимались строжайшія мѣры для того только, чтобы заставить обвиняемыхъ бѣжать въ Турцію а самимъ сдѣлаться владѣльцами ихъ земель. Многія опустѣвшія земли засѣлялись бѣглыми преступниками и во избѣжаніе ареста приписывались къ ближнимъ помѣщикамъ въ качествѣ крѣпостныхъ. Къ счастію свободѣ ихъ много мѣшали тѣ отставные солдаты, которыхъ водворяло въ Крыму само правительство, предоставляя имъ большія льготы.

Крымъ обязанъ вѣчно благодарить свѣтлѣйшаго Потемкина, который вызвалъ и населилъ пустынныя сѣверныя степи его раскольниками изъ Польши, Стародуба и Вѣны, частью помѣщичьими крѣпостными изъ россійскихъ губерній и Малороссіи. Ему также обязаны мы за вызовъ нѣмцевъ изъ Пруссіи и Виртемберга и молоканъ изъ всей Россіи, которыхъ онъ разселилъ на пространствѣ отъ Кинбургской косы до Орѣхова. Одни выходцы изъ Полтавской губерніи основали нынѣшній Мелитополь, Серигозы, Рогачикъ, Янчакракъ, принадлежавшій Попову, бывшему правителемъ канцеляріи Потемкина, и другія мѣстности, почитаемыя за запорожскія зимовки.

Изъ всѣхъ закрымскихъ степныхъ селеній въ настоящее время считаются лучшими: Духоборово, Терпѣніе, Горѣлое, Астраханка и другія молоканскія. Секта эта, какъ извѣстно повсюду въ Россіи преслѣдовалась за противо-церковныя нововведенія, но съ того времени какъ они переселены сюда на казенный счетъ и окончательно водворены сенаторомъ Лопухинымъ, сдѣлались хорошими земледѣльцами и навѣрно скоро будутъ богатыми людьми³⁶. Они большинствомъ прибыли изъ Тамбовской, Пензенской и Харьковской губерній. Но гораздо раньше ихъ пришли съ ногайцами киргизы, которые поселились по берегу Сиваша, начиная отъ Перекопа вплоть до Геническа. Ногайцы-же расположились по Бердянскому уѣзду. Всѣ они перешли сюда по волѣ императрицы Екатерины (въ 1787 г.) изъ Буджака или Южной Бессарабіи. Переселеніе ихъ говорятъ очень дорого стоило правительству и производилось во время военныхъ дѣйствій, вслѣдствіе чего славному Суворову приказано было сопровождать ихъ съ стадами до того мѣста, которое опредѣлено для поселенія, т. е. между рѣками Бердой и Молочной, гдѣ имъ выстроены были селенія и мечети³⁷. Въ 1807 г. къ нимъ присоединилась новая орда изъ Бендеръ, которая вмѣстѣ съ предводителемъ своимъ Баязетомъ ужасно безчинствуетъ³⁸.

Говоря о переселеніяхъ и населеніяхъ Крыма, я не могу умолчать о постоянномъ сожалѣніи нашего бывшаго разумнаго губернатора Мертваго за первобытными греками Тавриды, нынѣ поселенными по рѣкамъ Калліусу, Мокрымъ Якамъ, Берцамъ и другихъ съ центромъ управленія въ Маріуполѣ.

— Эти люди — говорилъ онъ всегда — были украшеніемъ страны, а нынѣ вынуждены изъ садовниковъ обратиться въ скотоводовъ и хлѣбопашцевъ.

Земли всѣхъ вышедшихъ изъ 52 деревень и 6 городовъ христіанъ Крыма, достались, какъ извѣстно намъ, послѣднему хану, а съ удаленіемъ его отъ престола перешли къ нашему правительству, которое щедрою рукою раздавало ихъ сподвижникамъ присоединенія Крыма. Эта раздача создала такія путаницы, споры и безпорядки, какихъ и слѣдовало-бы ожидать при неизвѣстности настоящихъ границъ. Пришлось устраивать комиссію подъ предсѣдательствомъ лѣниваго и безпечнаго сенатора Лопухина. Члены этой комиссіи безпощадно брали взятки и еще болѣе путали дѣла. Руководствуясь подобными дѣйствіями, судьи и всѣ остальные подъячіе, завидуя, что другіе легко пріобрѣтаютъ цѣлыя имѣнія безчестными путями, начали строчить въ Петербургъ жалобы и отъ имени такихъ людей, которыхъ вовсе не существовало въ странѣ. Сенаторъ-же нашъ, который никогда не читалъ никакихъ прошеній, скоплялъ ихъ и составилъ цѣлый отдѣльный архивъ.

Поговариваютъ теперь о предстоящемъ волненіи татаръ Байдарской долины также изъ за земли. Сколько мнѣ извѣстно императрица Екатерина II пожаловала свѣтлѣйшему князю Потемкину при опустѣвшихъ деревняхъ Ласпи и Форосѣ 12 т. десятинъ земли. Потемкинъ подарилъ ихъ племяннику своему генералу Высотскому, который нашедъ ихъ въ натурѣ неудобными для извлеченія дохода, просилъ замѣнить ихъ въ Байдарской долинѣ землею, населенной жителями, пользующимися ею. Получивъ согласіе, онъ завладѣлъ этою долиною, обложивъ поселянъ подобно Шагинъ гирей хану ясакомъ, которымъ и пользуется до настоящаго времени. Татаре въ страшномъ негодованіи и всѣмъ жалуются на несправедливость.

О ногайцахъ говорятъ, что они происходятъ отъ Узбековъ и были прежде многочислены, но ушли за Кубань. У оставшихся начальствовалъ Калифъ-эфенди, похороненный въ деревнѣ Кенеизъ. Его замѣнилъ Джази-бей, но послѣ назначенъ былъ нашъ полковникъ Триногинъ, но только послѣдующій за нимъ графъ де-Мезонъ сдѣлалъ ихъ осѣдлыми и научилъ хлѣбопашеству.

Тѣ изъ ногайцевъ, которые живутъ внутри Крыма, принадлежатъ къ Едисайской ордѣ и нѣкогда состояли въ управленіи Джанманъ-битлія, ушедшаго съ ордою на Кавказъ. Эти-же не пожелали слѣдовать за нимъ.

Я нѣсколько разъ бывалъ между ними. Всѣ онѣ гордятся своимъ происхожденіемъ и называютъ насъ бѣлоголовыми; жены ихъ любятъ наряжаться въ праздники, хлѣбъ пшеничный не охотно ѣдятъ и считаютъ за большое лакомство мясо молодаго жеребенка.

IV

Послѣ обѣда маіоръ Манаси началъ разговоръ о императрицѣ Екатеринѣ и ея пышномъ путешествіи. Качёни до такой степени восторгается этою государынею, что признаетъ ее выше всѣхъ римскихъ и греческихъ монарховъ.

— Она безспорно была переполнена любовью и доброжелательствомъ къ своему народу — сказалъ Патиньети — но я не пожелалъ бы, чтобы въ другой разъ царствовала въ Россіи женщина.

— Это почему? вскрикнули мы съ удивленіемъ.

— Потому — отвѣчалъ онъ съ улыбкою — что въ такое время всѣ женщины считаютъ себя имѣющими превосходство надъ мущинами.

— Это еще не большая бѣда — прервалъ его Качони, — но ты не забывай того, что когда въ главѣ народа стоитъ женщина, то государствомъ управляютъ лучшіе мущины, и наоборотъ когда царствуютъ мущины, тогда стараются руководить представителями власти самыя красивыя и обыкновенно недальновидныя женщины.

— Ну а какое твое мнѣніе объ этой царицѣ? спросилъ Манаси у каймакама.

— Я не повѣрилъ-бы никогда — отвѣчалъ онъ — чтобы женщина могла быть умнѣе мущины, но собственными глазами и ушами убѣдился въ этомъ. Она такъ говорила со мною и другими мурзами и беями, какъ ни одинъ мущина не говорилъ съ нами. Да жаль не суждено намъ было долже наслаждаться ея царствованіемъ.

— Ты, я думаю, никогда не забудешь ея пріѣзда въ Крымъ? спросилъ Иванъ Онуфріевичъ Курисъ.

— Еслибъ и ты былъ здѣсь и видѣлъ все, что я видѣлъ — то и ты не забылъ-бы такихъ чудесъ. Мы принимали государыню такъ, какъ не принимали на землѣ ни одного посланнаго Богомъ пророка люди, бывшіе до насъ. Надо тебѣ знать, что предшествовавшая пріѣзду зима была одна изъ самыхъ ужасныхъ въ Крыму и народъ съ большимъ трудомъ дожилъ до весны, но не смотря на все это по первому требованію народъ вывалилъ, чтобы исправить дороги, содѣйствовать къ постройкѣ милей или большихъ каменныхъ столбовъ, временныхъ дворцовъ и т. п. Къ каждому мѣсту, гдѣ предположено, что императрица остановится, выставлялись сотни лошадей и самыя лучшія дойныя коровы, охраняемыя нарочно хорошо одѣтыми татарами. Но все это ничто въ сравненіи съ тѣми шатрами и помѣщеніями, которые воздвигались для пребыванія ея на непродолжительное время. Эти шатры выложены были внутри краснымъ атласомъ, на которомъ нашивались вырѣзанные изъ шелка цвѣты въ турецкомъ вкусѣ; всѣ подзоры были изъ серебрянаго глазета и также съ шитьемъ. Диваны съ такого-же глазета съ богатымъ золотымъ шитьемъ и бахрамами. Покрывала на нихъ были атласныя съ мелкимъ золотымъ шитвомъ по краямъ. Бархатныя самыя великолѣпныя подушки нарочно привезены были изъ Стамбула. Изъ всѣхъ этихъ подвижныхъ домиковъ два особенно отличались красотою и убранствомъ и именно одинъ поражалъ насъ софою, надъ которою воздвигнутъ былъ глазетовый балдахинъ съ малиновою бахрамою и другой шатеръ турецкаго изобрѣтенія, также нарочно купленный изъ Польши, который весь былъ превосходно разрисованъ внутри³⁹.

О коврахъ, драгоцѣнной посудѣ и плодахъ, бережно привезенныхъ изъ Смирны и Стамбула и разставленныхъ въ вазахъ, я право и не могу тебѣ разсказать. Такихъ вещей едва-ли удастся увидѣть нашимъ внукамъ и правнукамъ. Про парчу и штофныя подушки я не буду и говорить, потому что ихъ куплено было въ Крыму и Стамбулѣ такое множество, что хватило даже и на долю каймакановъ.

— Интересно узнать — спросилъ Макензи — куда-же подѣвались всѣ эти дорогія вещи?

— Объ этомъ знаетъ только Каховской, да бывшіе при немъ главнѣйшіе распорядители: колежскій совѣтникъ Темиръ-ага, казнадаръ Мегметъ-ага, Атай мурза Ширинскій и Мегметша мурза Аргинскій. Эти люди пользовались такимъ могуществомъ и уваженіемъ со стороны кн. Потемкина и начальника нашей области, что были въ правѣ дѣлать все по желанію своему.

— Нѣкоторыми изъ этихъ богатствъ и я владѣю — сказалъ Ламбро Качени — если хотите господа взглянуть на нихъ, пріѣзжайте ко мнѣ въ Карасубазаръ. Я такъ дорожу всею обстановкою, подареннаго мнѣ государынею дворца, что до настоящаго времени ни одна вещица въ немъ не тронута.

Манаси и я обѣщали непремѣнно пріѣхать.

Послѣ этого мы перешли къ разговорамъ обыкновеннымъ, а въ заключеніе начали трактовать о свѣтлѣйшемъ князѣ Потемкинѣ и его щедрости къ наградамъ. Адиль мурза по этому поводу представилъ намъ множество фактовъ, изъ которыхъ мнѣ показался болѣе убѣдительнымъ слѣдующій, князь Потемкинъ пріѣхалъ въ Акмечетъ въ Январѣ 1787 года, чтобы лично отдать приказанія относительно того, что слѣдуетъ сдѣлать для предстоящаго пріѣзда императрицы. Въ числѣ многихъ мурзъ, окружавшихъ его особу, находился маіоръ Велиша мурза, который постоянно нуждался въ деньгахъ и распродавалъ свое наслѣдство за безцѣнокъ. «Вотъ еслибъ у меня было пять тысячъ руб. — сказалъ онъ однажды правителю канцеляріи свѣтлѣйшаго — то я считалъ бы себя счастливѣйшимъ человѣкомъ. Не купите-ли вы у меня мельницу и при ней прекраснѣйшій лугъ — я ихъ отдамъ вамъ за три тысячи. — Но ты съ этою суммою только на половину будешь счастливъ — сказалъ улыбаясь Поповъ». Такъ и прошло. На другой день князь призываетъ къ себѣ Велишу мурзу, узнаетъ гдѣ находится его мельница и лугъ⁴⁰, спрашиваетъ цѣну и изъявляетъ согласіе купить. Велиша запрыгалъ отъ радости. Но какого было изумленіе его, когда вмѣсто трехъ тысячъ, которые онъ просилъ, ему выдали пять для того, чтобы сдѣлать его счастливымъ.

Я нисколько не сомнѣваюсь въ справедливости этихъ словъ, потому что мнѣ лично извѣстенъ другой случай болѣе важный: Аникій Герасимовичъ Струковъ, бывшій раньше губернскимъ землемѣромъ, а потомъ сдѣлавшійся нашимъ оберъ-провіантмейстеромъ, представляясь по обязанности къ его свѣтлости подвергся слѣдующему вопросу: «много-ли у тебя десятинъ земли въ пріобрѣтенномъ нами краѣ?» — Ни одной, ваша свѣтлость. — Ты видно ужасный лѣнтяй и не любишь блага отечества — сказалъ князь. — Напротивъ, ваша свѣтлость, я крайне люблю сельскую жизнь, но до настоящаго времени не могъ сберечь лишней копѣйки, чтобы сдѣлаться помѣщикомъ. — А какія степи тебѣ болѣе нравятся? спросилъ онъ. — Мнѣ очень понравились мѣста около Очакова — отвѣчалъ онъ. — Ну, хорошо я похлопочу сдѣлать тебя въ тѣхъ мѣстахъ хозяиномъ, если ты пообѣщаешь мнѣ населить и обработывать ихъ. Струковъ усердно поблагодарилъ свѣтлѣйшаго и ушелъ, въ предположеніи что князь въ тотъ же день забылъ объ этомъ, но нѣсколько мѣсяцевъ спустя ему офіціально пожаловано было около Очакова 7500 десятинъ земли.

— Изъ этого надо заключить — сказалъ Курисъ, что свѣтлѣйшій очень полюбилъ татаръ. Ужъ не вмѣшались-ли сюда и хорошенькія женщины ваши?

— Относительно женщинъ у мусульманъ не принято говорить громко — отвѣчалъ съ легкою обидою каймаканъ — женщины у насъ такъ поставлены, что дѣла о нихъ обсуждаются только родителям и мужьями. Конечно князь Потемкинъ такой-же былъ грѣшный человѣкъ, какъ и мы съ вами, но я не слышалъ ни отъ кого, чтобы онъ сдѣлалъ насиліе или не вознаградилъ бы по царски тѣхъ, кто съумѣлъ доставить ему удовольствіе. Не смотря на то, что мы татаре и можетъ быть кажемся вамъ не благодарными, однако всѣ мы признаемъ Потемкина за самаго добраго и справедливаго человѣка. По его ходатайству намъ даны разныя привилегіи и кромѣ того императрица пожертвовала 7600 рублей на исправленіе мечетей и вспомоществованіе бѣднымъ духовенству и поселянамъ. Развѣ сдѣлалъ-бы другой полководецъ такое снисхожденіе въ пріобрѣтенной странѣ? Сколько мнѣ извѣстно, другіе полководцы отымаютъ у жителей все лучшее по праву сильнаго.

V

На слѣдующій день всѣ гости Адиль мурзы, за исключеніемъ меня и маіора Манаси разъѣхались. Каймаканъ предложилъ намъ совершить небольшую поѣздку на Качу въ имѣніе свое, обѣщая угостить хорошими яблоками, грушами и свѣжими воложскими орѣхами. Мы изъявили наше согласіе, но такъ какъ поѣздка предполагалась предъ вечеромъ, чтобы избѣгнуть сильной жары, то мы съ маіоромъ вышли въ городъ. Ему хотѣлось поискать своихъ соотечественниковъ, а мнѣ узнать, чѣмъ здѣсь промышляютъ обитатели, какъ проводятъ свои дни и какія цѣны на товары и жизненные продукты.

Прежде всего я пораженъ былъ огромнымъ изобиліемъ арбузовъ и дынь, сложенныхъ точно ядра на арсеналахъ вдоль всей почти базарной улицы. Они продавались батманами⁴¹ по вѣсу за пять денежекъ. При каждой лавченкѣ непремѣнно продавался крошенный табакъ въ большихъ круглыхъ деревянныхъ чашкахъ, около которыхъ выставлялись черешневые и малиновые чубуки и разноцвѣтныя глиняныя трубки карасубазарскаго издѣлія. За око табаку лучшаго сорта спросили у меня 21 пятакъ⁴², за хорошій посредственной длины чубукъ одинъ пятакъ, а трубки на выборъ по деньгѣ. Въ промежуткахъ этихъ лавокъ находились цырульни, кофейни и рѣзницы съ цѣлыми висящими на желѣзныхъ крючкахъ облупленными жирными баранами. Око баранины продается за два пятака или немногимъ дешевле, чѣмъ въ Ахмечетѣ. Разница эта вѣроятно происходитъ потому, что въ здѣшнихъ окрестностяхъ ужасное изобиліе овецъ. Изъ прочаго съѣдомаго я замѣтилъ здѣсь во множествѣ кунжутное зерно, синіе падлижаны, длинные огурцы втораго сбора и громадной величины капусту. Все это безъ сомнѣнія самые любимые предметы татарской кухни. Я освѣдомился почемъ продаются злаки. Мнѣ отвѣчали, что по случаю плохаго урожая пшеница продается но 3 руб. за баклу⁴³, рожь 1½ руб., а за ячмень просятъ 80 коп. Такія цѣны и въ Симферополѣ. Только въ одной греческой лавченкѣ я увидѣлъ осетровую икру, за око которой у меня испросили 45 коп. Въ пекарняхъ продаются пирожки съ сыромъ или масломъ съ лукомъ и плацынды съ халвою какъ лакомство. Послѣднія дѣлаются изъ тончайшаго тѣста, пропитаннаго бараньимъ саломъ и поѣдаются съ большимъ удовольствіемъ татарами на тощакъ. Хлѣбъ дѣлается не изъ просѣянной муки, а съ отрубями и называется семитомъ. Видно онъ въ такомъ видѣ кажется вкуснѣе татарамъ.

Бахчисарайскій рынокъ представляетъ чрезвычайно много мастеровъ, которые самолично работаютъ въ лавченкахъ своихъ съ удивительною скоростію и надо полагать много заработываютъ денегъ отъ своего ремесла. Изъ всѣхъ ихъ мнѣ показались болѣе зажиточными башмашники, расположившіеся въ одномъ ряду, за ними слѣдуютъ ножовщики, которые дѣлаютъ особенной формы ножи съ ножнами, служившіе minimum 25 лѣтъ, потомъ идутъ сѣдельники, войлочники, бурочники, токари люлекъ и такатукъ⁴⁴, чубучники и т. д. У всѣхъ цѣны строго опредѣлены на каждый предметъ и безчестіе тому, кто запроситъ больше, но оказать уступку считается за добродѣтель въ особенности бѣдному собрату. Всѣ эти ремесленники имѣютъ своего начальника или наиба и однажды въ три года празднуютъ какое-то воспоминаніе съ большимъ торжествомъ⁴⁵.

Мы сошлись съ маіоромъ Манаси около большаго татарскаго училища и пошли вмѣстѣ. Въ Бахчисараѣ онъ встрѣтилъ очень немного грековъ, жаловавшихся ему, что не имѣютъ своего священника и вынуждены бываютъ ожидать анатолійскихъ поповъ, которые два, три раза въ годъ пріѣзжаютъ изъ Трапезунда или Самсона, чтобы перекрестить ихъ дѣтей и запечатать могилы умершихъ.

По дорогѣ мы присоединились къ одному караиму іудейской вѣры, съ которымъ Манаси заговорилъ по турецки. Онъ жилъ въ предмѣстьи города, называемомъ жидовскою крѣпостію (Чуфутъ кале), которая по словамъ его находится противъ бывшаго греческаго монастыря, оставшагося безъ богослуженія послѣ выхода грековъ въ маріупольскія степи. Понятно, что мы изъявили желаніе осмотрѣть эту святыню и помолиться въ ней. Послѣ довольно продолжительной ходьбы по съуживающейся все болѣе и болѣе улицѣ между скалами и садиками, мы вышли наконецъ за городъ и, прошедъ мимо цыганскихъ таборовъ, подошли къ высокой каменной горѣ, въ срединѣ отвѣса которой виднѣлась пещера, мѣстами заложенная битымъ камнемъ. Караимъ показалъ намъ на лѣстницу, ведущую къ храму, по которой мы съ большимъ трудомъ взобрались на верхъ. Въ пещерѣ оказалась по стѣнамъ испорченная живопись святыхъ иконъ, а алтарная перегородка разломанною. Въ одной нишѣ мы открыли массу человѣческихъ костей, вѣроятно перенесенныхъ сюда, послѣ окончательнаго разложенія тѣлъ. По мнѣнію Манаси здѣсь не было настоящаго монастыря, а была обыкновенная церковь, гдѣ отправлялось богослуженіе въ праздничные только дни.

Проводникъ нашъ разсказывалъ, что до времени выхода грековъ къ этому храму ежегодно приходили и пріѣзжали огромныя толпы народа, которыя послѣ молитвы веселились впродолженіи цѣлаго дня.

Отсюда мы направились къ жидовской крѣпости, названной этимъ именемъ, потому что на ней живутъ караимы. Крѣпость эта построена первобытными обитателями этихъ мѣстъ, но кѣмъ именно неизвѣстно. Крѣпость имѣетъ въ длину болѣе версты и составляетъ скалу съ отвѣсными краями, въ тѣхъ же мѣстахъ, гдѣ она доступна, загорожена высокими стѣнами. Мы подошли къ главнымъ воротамъ, окованнымъ желѣзомъ, которые всегда заперты и открываются очереднымъ сторожемъ не иначе, какъ по ударамъ камнемъ. Караимы здѣсь живутъ въ изрядныхъ домахъ съ семействами, имѣютъ синагоги свои и всѣ почти занимаются торговлею въ Бахчисараѣ. Бѣднѣйшіе изъ нихъ коробейники; они развозятъ мелочные товары по татарскимъ деревнямъ, вымѣниваютъ ихъ на хлѣбное зерно, овчины, шерсть, конскій волосъ и т. п., которые свозятъ въ Чуфутъ-кале и отсюда уже перепродаютъ въ Царьградъ. Караима и жену его не трудно отличить отъ татаръ, не смотря на то, что одежда и образъ жизни у нихъ одинаковые. Я не нахожу въ нихъ ни малѣйшаго сходства съ жидами. Но какимъ образомъ они наслѣдовали жидовскую вѣру или откуда пришли въ Крымъ — этого они сами не знаютъ. Говорятъ они между собою по татарски и никогда не знали другаго нарѣчія. Многія изъ женщинъ и дѣвушекъ ихъ обладаютъ очень нѣжными чертами лица и могли-бы казаться красавицами, еслибъ сбросили съ себя безобразныя татарскія платья и привычки прятаться отъ мущинъ. Мы приняты были ихъ учителемъ или равиномъ и кажется показались дѣтямъ необыкновенными людьми, потому что всѣ они собрались глазѣть на насъ. Я спрашивалъ у хозяина нашего радуется-ли онъ тому, что Крымъ перешолъ во власть Россіи?

— Для насъ все равно отъ кого не зависѣть — отвѣчалъ онъ — татаре всегда относились къ намъ съ довѣріемъ, потому что мы никогда не дѣлали имъ ничего противнаго. Вѣроятно и вы полюбите насъ, когда узнаете поближе.

Слова эти сказаны были такимъ тономъ, что я вполнѣ былъ убѣжденъ, что караимы оплакивали болѣе татарское господство, чѣмъ сами татаре.

Жидовская крѣпость составляетъ довольно большой городокъ, въ которомъ днемъ не найдешь 25 мущинъ, потому что они всѣ торгуютъ въ Бахчисараѣ и окрестныхъ деревняхъ, но вечеромъ возвращаются на ночлегъ около 250 человѣкъ. По словамъ равина на Чуфутъ-кале переселились и тѣ Караимы, которые прежде обитали на Мангупѣ и нѣкоторыхъ другихъ мѣстностяхъ.

Я обошелъ всю вершину скалы, съ ужасомъ смотрѣлъ съ отвѣсовъ ея на глубокія ущелья и признаюсь мнѣ показалось невыносимымъ жить на голой скалѣ такой массѣ народа, вдали отъ остальнаго міра. Жидовская крѣпость очень хороша для тюрьмы, но никакъ для жизни свободнаго человѣка. Сюда хорошо было-бы еслибъ правительство заточало преступниковъ, осужденныхъ навсегда, на томъ основаніи, что не потребовалось бы за ними особеннаго надзора и особенныхъ затратъ на устройство тюремныхъ домовъ, требующихъ постояннаго ремонта.

По мнѣнію Манаси на скалѣ этой можно вырубить нѣсколько тысячъ несокрушимыхъ временемъ камеръ по образцу существующихъ теперь.

Равинъ полагаетъ, что караимы не долго будутъ оставаться въ своей крѣпости, потому что дѣла ихъ начали идти плохо съ того времени, какъ не существуютъ въ Бахчисараѣ хановъ. Если этотъ народъ дѣйствительно выселится отсюда, то навѣрно можно сказать, что другіе не замѣнятъ ихъ. Тогда авось начальство согласится со мною, что Чуфутъ-кале можетъ быть очень выгоднымъ пунктомъ для задержанія преступниковъ.

Мы вышли изъ Чуфутъ-кале совершенно другимъ выходомъ изъ малыхъ воротъ, расположенныхъ въ центрѣ скалы. Сюда входятъ только тѣ, которые идутъ пѣшкомъ.

— И женщины ваши идутъ этимъ путемъ? спросилъ я сопровождавшаго насъ караима.

— Да, когда имъ приходится идти за водою.

— А въ городъ вѣрно идутъ чрезъ большіе ворота?

— Наши женщины никогда не ходятъ въ городъ — отвѣчалъ равинъ — въ городъ ходятъ только мущины.

— Куда-же онѣ ходятъ?

— Рѣшительно никуда. Лучшія женщины всегда имѣютъ много дѣла въ домѣ и вы не найдете у насъ ни одной изъ молодыхъ, которая видѣла бы Бахчисарай вблизи.

— И не желаютъ видѣть?

— Если это не принято, то конечно и не можетъ быть желательно.

VI

Бахчисарай стоитъ въ лощинѣ между двухъ горъ, который простирается отъ N до W длиною на три версты и 450 сажень. Сквозь оный течетъ рѣчка именуемая Чурукъ-су (гнилая вода). Имя это дано ей отъ нечистоты ея водъ.

Мѣстоположеніе Бахчисарая для города весьма неудобно. Стѣсненный горами онъ всегда можетъ споспѣшествовать распространенію опасныхъ болѣзней. Сады, состоящіе изъ фруктовыхъ деревьевъ и находящіеся между горами въ весеннее и лѣтнее время придаютъ однако этому городу пріятный видъ. Бъ городѣ нѣтъ ничего достопримѣчательнаго за исключеніемъ дворца хановъ и нѣкоторыхъ мечетей, изъ которыхъ 5 главныхъ и 80 обыкновенныхъ.

Хановъ или постоялыхъ дворовъ хорошихъ для купечества 5.

Первый именуемый джемиръ принадлежитъ къ медресе молла-эфенди и отдается въ наемъ за 130 рублей въ годъ.

Второй ага-хане нанимается за 300 руб. въ годъ.

Третій Абдулатипъ-эфенди принадлежитъ этому-же эфендію и отдается въ наймы за 150 руб.

Четвертый Медресе анфи принадлежитъ Медресе Ашаша и нанимается за 250 руб. въ годъ.

Пятый Абдулъ-вели-паши принадлежитъ Мегметшѣ бею и нанимается за 25 руб. въ годъ.

Простыхъ заѣзжихъ для арбовъ хановъ 13.

Мостовъ по рѣчкѣ Чурукъ-су каменныхъ цѣлыхъ 5, требовавшихъ починокъ 5 и испорченныхъ 3; деревянныхъ цѣлыхъ 4 и изломанныхъ 2.

Фонтановъ каменныхъ цѣлыхъ 24, требующихъ починки 21 и испорченныхъ 15.

Бань цѣлыхъ 1, требующихъ ремонта 2. Первая цѣлая принадлежитъ Мустафѣ эфендію находится около дворца и отдается въ наемъ за 150 руб. въ годъ. Изъ послѣднихъ же двухъ одна построена Меметъ гирей ханомъ, отдается въ наймы за 240 руб., которые идутъ на содержаніе ханской мечети, а другая принадлежитъ женѣ умершаго татарина Куба-Хаманъ-Салуджи, арендуется за 50 руб. въ годъ.

Татарскихъ домовъ цѣлыхъ 1128, изломанныхъ 61, пустыхъ 17, вдовьихъ 72, греческихъ, требующихъ починки 121, совершенно негодныхъ 189; армянскихъ, требующихъ ремонта 140, негодныхъ 187; церквей христіанскихъ было четыре: 2 греческія и двѣ армянскія, но всѣ они ужасно изломаны.

Объ основаніи Бахчисарая разсказываютъ различно, но по общему мнѣнію всѣ убѣждены въ томъ, что первымъ ханомъ явился въ это ущелье Менгли гирей, отъ котораго и началось бывшее подданство Крымскаго полуострова Оттоманской портѣ. Началъ же онъ владѣть этимъ мѣстомъ въ 887 году отъ геджиры, т. е. съ 1473 по Р. Х.

Менгли гирей построилъ неподалеку отъ Ашламы дворецъ, отъ котораго однакожъ теперь никакихъ даже остатковъ нѣтъ, но виденъ еще построенный имъ же возлѣ онаго для себя дюрбе или монументъ такъ какъ и Медресе (духовная школа). Въ этомъ дюрбе онъ былъ похороненъ послѣ смерти и видѣнъ его гробъ. Изъ Медресе же всякій день по очереди одинъ изъ дервишей приходитъ читать надъ онымъ молитвы. Сей монументъ имѣетъ осьми угольную форму съ куполомъ. Послѣдующіе за Менгліемъ ханы долго не имѣли опредѣленнаго мѣстожительства и проживали го на Алмѣ, то въ эски-юртѣ. Такъ продолжалось до Сагибъ гирея, ханствовавшаго въ 939 г. геджиры, а отъ Р. Х. въ 1525. Сагибъ гирей выстроилъ себѣ дворецъ на томъ мѣстѣ, гдѣ находится и теперешній. При немъ находился и садъ, который главнымъ образомъ далъ настоящее имя городу.

Хозяинъ нашъ заинтересовалъ насъ разсказами о Мангупѣ, эски-Керманѣ и Черкезъ-Керменѣ, чѣмъ и подалъ мнѣ ревностное желаніе взглянуть на нихъ.

Мангупъ стоитъ на высокой и крѣпкой горѣ въ вышину 100 сажень, въ 20 верстахъ отъ Бахчисарая и 15 отъ Балаклавы почти на прямой линіи между оными. Онъ окруженъ со всѣхъ сторонъ каменною стѣною съ башнями, которая однакожъ во многихъ мѣстахъ развалилась. Содержитъ въ себѣ очень много покоевъ, изъ камня вытѣсанныхъ, три церкви разрушившіяся, одну мечеть и двѣ деревеньки: одна изъ 20, а другая, изъ 29 цѣлыхъ домовъ. Тамъ же большой древній домъ тоже развалившійся, подъ спудомъ котораго будто послѣдній князь скрылъ свои великія сокровища. На Мангупѣ живетъ очень малое число жидовъ (караимовъ) и еще менѣе татаръ.

О началѣ и постройкѣ Мангупа ничего вѣрнаго отъ обывателей отобрать невозможно, вѣрно только то, что онъ палъ вмѣстѣ съ Кефою. На косогорѣ внѣ города находятся гроба, изъ которыхъ три съ надписями жидовскими. Изъ надписей этихъ явствуетъ, что подъ первымъ погребено тѣло въ 1104, подъ вторымъ въ 1114, а подъ третьимъ въ 1204 году.

По оставшимся крѣпостнымъ развалинамъ, крѣпкому положенію и по обширности Мангупа, думать должно, что оный былъ главнѣйшею крѣпостью внутри всего полуострова и служилъ обителью для цѣлаго народа.

Отъ всей эски-Керменской крѣпости, которая находится въ 5 верстахъ отъ Мангупа, нынѣ осталось только разломанные каменные (?) ворота и часть стѣны. Въ немъ примѣчанія достойны многочисленныя пещеры. Въ одну изъ нихъ сдѣланъ въ камнѣ сходъ, состоящій изъ 84 ступеней, въ глубинѣ котораго есть ключъ воды, дѣлающій маленькое озеро. О началѣ этой крѣпости обыватели ничего не знаютъ. Надо думать, что она сооружена для избѣжанія внезапныхъ набѣговъ.

Черкезъ-Керменъ никакого укрѣпленія не содержитъ, кромѣ башни, построенной на перешейкѣ горы, подъ которою лежитъ деревня того имени.

Я возвратился въ Бахчисарай на третій день и послѣ кратковременнаго отдыха опять поѣхалъ верхомъ по окрестностямъ города, которыя очень красивы, но дики для человѣка, глазъ котораго привыкъ къ гладкимъ степямъ.

Маіоръ Манаси также во все это время не оставался на квартирѣ и посѣщалъ разныхъ почетныхъ гражданъ, съ которыми познакомился въ одѣ каймакама или на дворахъ кофейныхъ заведеній, въ бесѣдкахъ, куда каждый день собираются эти граждане для обсужденія своихъ дѣлъ. Изъ любопытства и я одинъ разъ ходилъ туда съ нимъ, но не могъ оставаться долго и увлекъ его на сосѣднія горы, чтобы посмотрѣть оттуда на всю лощину. Долго мы выбирали удобное мѣстечко и наконецъ, благодаря одному молодому татарину нашли таковое на супротивъ Менгли-гиреевскаго медресе.

Расположившись здѣсь по татарски, я, послѣ долгаго наблюденія, началъ говорить свое мнѣніе.

— Совершенно азіатскій городъ — прервалъ меня Манаев. — Всѣ домики однообразны и стѣснены какъ гнѣзда въ сотахъ всѣ мущины въ одинаковыхъ платьяхъ; во всѣхъ дворахъ тѣ-же деревья и цвѣты. Надо родиться татариномъ, чтобы соблюдать такой неизмѣнный видъ.

И въ самомъ дѣлѣ Бахчисарай изумилъ меня однообразіемъ построекъ, между которым выдѣлялись только стройные тополи и минареты мечетей. Здѣсь какъ-то не у мѣста наши солдаты и полицейскіе чиновники. Отлично поступило правительство, приказавъ назначить въ каймакамы и пристава ихъ мурзъ, въ противномъ случаѣ мы ничего не могли бы сдѣлать по отсутствію переводчиковъ.

О переводчикахъ давно уже ходатайствуетъ правитель области, но видно мало находится желающихъ переселиться изъ Казанской и Астраханской губерній въ Таврическую область, а безъ переводчиковъ намъ ужасно трудно. Спасибо еще, что всѣ албанскіе офицера привыкли объясняться съ грѣхомъ пополамъ по русски и хорошо знаютъ по турецки, иначе пришлось-бы переговоривать на пантоминахъ. Татаре по-видимому не желаютъ учиться по нашему, а мы совершенно не знаемъ какъ взяться за дѣло это по отсутствію учителей, знающихъ оба языка.

Это обстоятельство навѣрно долго будетъ служить препятствіемъ къ сближенію татаръ съ нами, но мурзы ихъ обѣщаютъ въ не продолжительномъ времени сблизиться съ христіанами съ цѣлью безгранично властвовать надъ поселянами, которымъ каждый русскій кажется имущимъ большую власть.

Мнѣ часто говорили, и я самъ нынѣ увѣрялся, что мурзы всегда почти въ этихъ видахъ приглашаютъ къ себѣ въ деревни нашего брата и потомъ тщеславятся этимъ предъ невѣжественными татарами, чтобы держать ихъ въ рабствѣ.

Пришедъ на квартиру, мы застали у Адиль мурзы въ гостяхъ муфтія Мусалафъ эфендія и брата бывшаго ах-мечетскаго каймакана Каяли эфендія, Сеитъ Халиля. Крымскій муфтій очень важное лицо въ странѣ: это тотъ-же патріархъ, но съ тѣмъ преимуществомъ, что власть свою наслѣдовалъ отъ прапрадѣдовъ, которые служили муфтіями. Проще онъ унаслѣдовалъ свою каѳедру отъ предковъ и въ своемъ родѣ считался наслѣдственнымъ принцомъ. Это былъ очень гордый человѣкъ, большаго роста, полный и достаточно красивый мущина, одѣвающійся въ священный зеленый цвѣтъ. Всѣ мурзы, беи и татаре считали его за мудраго руководителя и возлагали большія надежды на случай притѣсненія или вмѣшательства нашего въ ихъ церковныя дѣла, до которыхъ намъ не было никакой надобности.

Говорятъ, что Василій Васильевичъ Каховской также питаетъ къ нему особенное расположеніе въ особенности съ того времени, когда онъ, представляясь къ императрицѣ, съумѣлъ отстоять свои права, не поддаваясь правамъ сильнаго и не унижая своего достоинства. Къ этому прибавляютъ, что Мусалавъ эфенди отлично отрекомендовалъ себя въ то время, когда извѣстный турецкій эмисаръ Мансуръ собирался вновь взбунтовать татаръ противъ русскихъ. Мнѣ только одинъ разъ приходилось побывать у него съ многими другими чиновниками въ Ахмечети въ день байрама съ поздравленіемъ. Онъ имѣлъ свой домъ на крайней городской улицѣ около мечети, которую называютъ цыганскою и не вдали отъ нашего провіантскаго магазина. Ода или пріемная его была въ два этажа съ балконами и, судя по легкости, кажется была сплетена изъ хвороста и замазана грязью. Но за то въ ней было чудесное убранство изъ пестрыхъ ковровъ, шелковыхъ и штофныхъ матерій, безъ сомнѣнія унаслѣдованныхъ отъ дѣдовъ.

У него также какъ и у другихъ высокопоставленныхъ беевъ и мурзъ было два двора, соединяющихся небольшою калиткою. Въ первомъ, т. е. переднемъ, обитали въ плетушкахъ служителя и просители, пріѣзжающіе изъ отдаленныхъ городовъ и деревень, а въ послѣднемъ т. е. заднемъ, семейство и женская прислуга.

При теперешней встрѣчѣ съ нимъ я рекомендовался ему чрезъ маіора Манаси, какъ знакомый.

— То-то мнѣ твоя наружность показалась очень знакомою — отвѣчалъ онъ. — Ну какъ поживаетъ въ Петербургѣ наша шорбаджи? (т. е. кормилица, государыня). Правда-ли, что она окружена врагами и людьми, желающими видѣть ее снова въ борьбѣ съ турками?

Такого рода безцеремонный вопросъ покоробилъ меня. Однако къ удовольствію моему разговоръ по этому поводу былъ прекращенъ входомъ бахчисарайскихъ улемовъ, считавшихъ вѣроятно за обязанность представиться повѣлителю своему. Всѣ они прикасались къ фалдѣ муфтія и прикладывали руку къ губамъ въ знакъ особеннаго почтенія. Меня очень интересовало узнать, о чемъ говорилъ муфтій съ своими подчиненными. Манаси впослѣдствіи сказалъ мнѣ, что онъ ни единымъ словомъ не намекнулъ имъ на служебныя дѣла, а говорили о совершенно постороннихъ предметахъ, какъ частные люди и что у татаръ никогда не принято напоминать о своемъ господствующемъ положеніи безъ крайней надобности. Это очень мнѣ понравилось, но еще болѣе понравилось то, что муфтій самъ не имѣетъ права увольнять муллъ своихъ, а только обязанъ утверждать ихъ. Увольненіе-же вполнѣ зависитъ отъ прихожанъ, которымъ обязанъ служить духовникъ. Обстоятельство это вынуждаетъ каждаго муллу усердно исполнять свою обязанность и избавлять его отъ зависимости отъ членовъ и писцовъ духовнаго правленія, которые рады изъ за ничтожной причины любого хатипа замѣнить тѣмъ, кто поднесъ-бы имъ изрядную взятку. Послѣдуй и мы такому постановленію, то наши попы сдѣлались-бы самими лучшими людьми и не жалѣли-бы своихъ услугъ прихожанамъ, но они бѣдняки больше боятся и служатъ начальству, чѣмъ прихожанамъ. Прихожанъ — говорятъ они — надо обирать, чтобы имѣть въ запасѣ деньги задобрить начальствующихъ, когда эти звѣри нападутъ на насъ въ расплохъ и станутъ угрожать изгнаніемъ изъ службы, а куда дѣваться священнику, однажды изгнанному? Въ его безвинность никто не повѣритъ, когда консисторскіе очернятъ аттестацію. У татаръ-же каждому обществу и приходу предоставляется по своему личному желанію брать духовника и держать до того времени, пока онъ будетъ для нихъ годенъ. Высшая-же власть необходима только для разрѣшенія такихъ религіозныхъ вопросовъ, которые не всегда могутъ быть доступны понятіямъ мало образованныхъ служителей церкви.

VII

Въ условленное время намъ подали верховыхъ лошадей для поѣздки на Качу. Я не особенно люблю ѣздить верхомъ, но вынужденъ былъ послѣдовать примѣру Адиль мурзы, такъ какъ въ Крыму считается всякая другая ѣзда не приличною для мущины. Даже муфтій и тотъ не иначе ѣздитъ какъ верхомъ.

У каймакана довольно большой фруктовый садъ при имѣніи, но домъ не великъ и не отличается никакимъ убранствомъ.

Изъ этого имѣнія онъ получалъ все необходимое для жизни въ городѣ. Мы перепробовали разные сорта яблокъ и грушъ, изъ которыхъ приготовляли бекмезъ⁴⁶, кушали разныя сливы, осматривали горизонтальныя и обыкновенныя мельницы, на одной изъ которыхъ выбивались войлоки и простыя сукна, и въ добавокъ ужинали и пили кофе на открытомъ воздухѣ подъ большимъ грецкимъ орѣхомъ. Въ заключеніе намъ поданъ былъ большой мѣдный сосудъ съ перевареннымъ до броженія виномъ (муселезъ), которое въ такомъ видѣ дозволяется употреблять мусульманамъ. Напитокъ этотъ очень сладокъ и очень понравился намъ. Ни я, ни Манаси не знали, что онъ довольно сильно дѣйствуетъ и только тогда узнали, когда почувствовали излишнюю болтливость и головокруженіе, а Адиль мурза, услышавшій вдали звуки музыки, приказалъ позвать ее для дополненія удовольствія.

— Я очень люблю русскихъ — сказалъ онъ — и готовъ пировать съ ними цѣлую недѣлю. Да и какъ ихъ не любить, когда они вполнѣ вѣрятъ тому, что я скажу или напишу. Это поставило даже враговъ моихъ въ необходимость буквально исполнять всякое требованіе мое и примирило ихъ со мною. Всѣ тѣ, которые считаются моими начальниками, никогда не вызсказывали мнѣ неудовольствія, безъ гордости обращались и своевременно выплачиваютъ жалованье. Спрашивается могутъ-ли при такихъ условіяхъ жаловаться служащіе? Да и простонародно лафа большая, такъ какъ никто изъ нихъ до настоящаго времени не платилъ никакихъ ясаковъ и налоговъ и не чувствовалъ прямого господства надъ собою русскихъ.

Я попросилъ маіора Манаси выяснить исправнику, что по замѣчанію моему далеко не всѣ мурзы и улемы довольны русскимъ господствомъ, и въ доказательство привелъ всѣхъ тѣхъ каймакановъ и муллъ, которые содѣйствовали желаніямъ Мансура взбунтовать татаръ противъ насъ.

— Всѣ они не хорошіе люди — отвѣчалъ Адиль мурза. Я ихъ очень хорошо зналъ и прежде за бунтовщиковъ, а кто разъ привыкнетъ къ чему нибудь дурному, то дурное кажется лучше хорошаго. Возьмемъ въ примѣръ Ширинскихъ беевъ: съ тѣхъ поръ какъ они пользовались турецкимъ санджакомъ, никогда почти не ладили съ Крымскими ханами изъ единственной цѣли тщеславиться своими правами. Развѣ могутъ поколѣнія такихъ людей и въ настоящее время быть спокойными и сочувствовать господству иноземцевъ? Да они не освободятся отъ чувства вражды и негодованія еще чрезъ 50 лѣтъ. Но если Россія предоставитъ имъ какое-либо почетное мѣсто, на которомъ эти честолюбцы могли-бы пользоваться прежнимъ вліяніемъ на народъ, то они громче всѣхъ станутъ доказывать необходимость подчиняться безъусловно русскимъ изъ одного желанія удовлетворить самимъ себѣ. Всѣ недовольные перемѣною господства, увѣряю васъ, волнуются не подъ вліяніемъ доброжелательства народу своему, а оттого, что имъ не представилось отъ этого никакихъ личныхъ выгодъ.

— Мнѣ кажется — отвѣчалъ я — что многіе изъ нихъ были удостоены и наградъ и улучшенія состоянія.

— Ты правъ, но эти люди принадлежали къ разряду тѣхъ безпутныхъ женщинъ, которыя требуютъ отъ не законныхъ мужей своихъ ежедневныхъ подарковъ и если только однажды не получатъ того, чего желали, то сейчасъ-же готовы взяться за палку и разсориться съ ними навсегда, въ предположеніи отыскать лучшія блага, въ заключеніе же умираютъ въ крайней нищетѣ.

Какъ только явились музыканты и начали одновременно играть и пѣть своими хриплыми голосами, насъ обступили чуть-ли не всѣ деревенскіе жители, считая за праздникъ веселое расположеніе господина своего. Я только въ это время понялъ насколько Адиль мурза былъ любимъ, какъ справедливый капитанъ-исправникъ и какъ снисходительный помѣщикъ. Никто изъ татаръ не высказывалъ предъ нимъ раболѣпства и особеннаго рвенія услужить, но въ тоже время всѣ смотрѣли ему въ глаза, улыбались когда онъ улыбался и прислуживались, когда это требовалось.

Среди веселія нашего доложили каймакану, что какой-то юзъ-баши (сотскій) доставилъ изъ сосѣдней деревни провинившагося русскаго мужичка. Адиль мурза приказалъ музыкантамъ замолчать и изъ пирующаго превратился въ судью.

— Что онъ сдѣлалъ? спросилъ мурза у сотскаго.

— Онъ укралъ цѣлый хлѣбъ, съ которымъ и былъ пойманъ въ саду — отвѣчалъ юзъ-баши.

— А былъ-ли хлѣбъ объѣденъ, когда его поймали?

— Да, онъ былъ съѣденъ на половину.

— И тебѣ, оселъ, не стыдно было приводить ко мнѣ для обвиненія человѣка, который можетъ быть умиралъ съ голода, а вы не накормили его и допустили до грѣха? Послушай — обратился каймаканъ къ виновному — скажи мнѣ напрямикъ сколько дней ты не ѣлъ, что рѣшился воровать хлѣбъ Божій?

— Я не ѣлъ ровно двое сутокъ въ погонѣ за убѣжавшею изъ подъ меня лошадью и взялъ одинъ хлѣбъ у марушки, которая отказала мнѣ продать его добровольно.

— А ты говорилъ ей, что два дня не ѣлъ ничего?

— Говорилъ и деньги показывалъ.

— Сколько стоитъ взятый этимъ человѣкомъ хлѣбъ? спросилъ Адиль мурза, обращаясь къ сотскому.

— Двѣ или три копѣйки.

— Ботъ тебѣ три коп. возьми и отдай ихъ жадной хозяйкѣ и скажи отъ меня мужу ея, что они обезчестили мое каймаканство и что я никогда не остановлюсь около дома такихъ не хорошихъ мусульманъ.

Затѣмъ онъ подозвалъ къ себѣ прикащика своего и поручилъ ему накормить голоднаго человѣка и кромѣ того посодѣйствовать отыскать убѣжавшую лошадь.

Впослѣдствіи я узналъ, что и многіе другіе каймаканы изъ мурзъ такимъ-же образомъ рѣшаютъ всѣ почти дѣла и никогда не сажаютъ въ тюрму людей за маловажныя преступленія. Самое большое наказаніе ихъ состоитъ въ нѣсколькихъ пощечинахъ или палочныхъ ударахъ по спинѣ. Вотъ настоящій правый и скорый судъ, Дай Богъ, чтобы для блага Крыма всегда-бы служили въ немъ управителями и чиновниками мѣстные жители, которымъ извѣстны, какія мѣры лучше принимать для пресѣченія порока.

Часъ спустя Адиль мурза, какъ-бы очнувшись отъ вліянія муселеза, объявилъ, что ему необходимо съѣздить куда-то подъ Севастополь на самое непродолжительное время и просилъ насъ погостить въ имѣніи его впредь до возвращенія.

— Ну, нѣтъ — отвѣчалъ Манаси — мы лучше предпочтемъ сопровождать тебя, если это не надолго.

— Очень хорошо — очень радъ — вскрикнулъ мурза — съ такими друзьями я готовъ вѣчно жить. Кстати вы составите мнѣ одну бумагу, которую надобно будетъ немедленно послать въ Ахмечетъ къ начальнику области. Сказавъ это, онъ обратился къ слугѣ съ приказаніемъ, чтобы къ раннему утру были готовы три верховыя лошади и проводникъ.

На слѣдующій день послѣ закуски и кофе мы направились къ Инкерману для осмотра моста чрезъ рѣку Казыклы-озенъ⁴⁷. Адиль мурзѣ приказано было осмотрѣть эту переправу, починить и донести въ какомъ положеніи она находится. Но такъ какъ всего этого нельзя было сдѣлать вдругъ, а около моста не было жилыхъ домовъ, то мы отправились въ сосѣднія Инкерманскія пещеры и оттуда уже послали въ деревню Чергунъ за поселянами и матеріаломъ, необходимымъ для ремонта.

Въ числѣ пришедшихъ рабочихъ явился одинъ татаринъ изъ дер. Варнутка въ качествѣ мастера или плотника. Онъ оказался грекомъ по происхожденію, но принявшимъ мусульманство въ дѣтскомъ возрастѣ въ тотъ годъ, когда христіане выселились изъ Крыма, а его односельцы не пожелали послѣдовать за ними. Маіоръ Манаси, какъ человѣкъ очень религіозный и сознающій блага православной религіи, сейчасъ-же началъ убѣждать его возвратится въ религію дѣдовъ и обѣщалъ ему покровительство свое, если онъ послушаетъ его. Въ тотъ же день мостъ былъ исправленъ настолько, что можно было безъ опасности переѣзжать чрезъ него. Пока все это дѣлалось, я самымъ подробнымъ образомъ осматривалъ сотни пещеръ, вырубленныхъ въ отвѣсныхъ скалахъ, примыкавшихъ къ Инкерманской долинѣ. Во многихъ изъ нихъ я нашелъ слѣды иконной живописи, подтверждающіе, что здѣсь въ былыя времена былъ многолюдный монастырь, покинутый вѣроятно съ занятіемъ этого мѣстечка турками. Изъ всѣхъ же пещеръ меня поразила величиною и высотою, находящаяся на с. в. окраинѣ. Это безъ сомнѣнія былъ соборный храмъ. Въ немъ я также какъ и въ Бахчисараѣ нашелъ ниши съ человѣческими останками. Пріятно было-бы узнать отъ достовѣрныхъ людей кѣмъ созданы всѣ эти церкви и для какой надобности? Изъ большаго пещернаго храма я перешолъ на вершину скалы, покрытой рослою бурьянистою травою. Здѣсь я встрѣтилъ громадную крѣпость съ башнями, а поодаль слѣды разрушенныхъ построекъ, вѣроятно принадлежавшихъ горожанамъ. Все это чрезвычайно интересовало меня, но я не встрѣтилъ ни единаго человѣка, у котораго могъ-бы распросить и узнать что-нибудь объ этомъ нѣкогда важномъ городкѣ, основанномъ навѣрно христіанами. Только вечеромъ мнѣ удалось, благодаря Манаси и мастера, сдѣлавшагося нашимъ пріятелемъ, узнать очень многое изъ разсказовъ послѣдняго. Этому посодѣйствовало еще то обстоятельство, что мы, по случаю дождя, вынуждены были не выходить изъ нашей пещеры цѣлыхъ три часа. Впрочемъ мы не горевали о нашемъ арестѣ, потому что жители Чоргуна прислали каймакану жирнаго барана, котораго Адиль мурза приказалъ зажарить на вертелѣ и самъ наблюдалъ за поваромъ изъ желанія угостить насъ вкуснымъ жаркимъ. Въ продолженіи этого времени я внимательно слушалъ Манаси, переводившаго мнѣ преданія отатарившагося грека объ Инкерманѣ. Изъ всего разсказаннаго имъ я вывелъ слѣдующее заключеніе, что Инкерманъ въ Тавридѣ былъ въ первобытныя времена такимъ же священнымъ мѣстомъ для христіанъ, какъ теперь нашъ Кіевъ; что въ немъ покоились мощи многихъ святыхъ, которые уничтожались турками съ цѣлью довести христіанъ до безвѣрія и забытія святой религіи и что изъ всѣхъ святыхъ оставался невредимъ только одинъ чудотворецъ, къ которому тайкомъ или за подарки пробирались больные, но и этотъ святой исчезъ съ того дня, какъ Русскіе сдѣлались обладателями Крыма. О святомъ этомъ ему разсказывали, что будто онъ былъ первый принесшій христіанскую вѣру изъ отдаленныхъ странъ и успѣвшій посвятить въ нее своихъ соотечественниковъ. Къ сожалѣнію Абла не могъ припомнить всѣхъ подробностей слышаннаго въ дѣтствѣ и началъ разсказывать намъ скорѣе сказку, чѣмъ быль. Онъ болталъ о какихъ-то жидахъ, о какомъ-то сильномъ царствѣ и въ заключеніе предложилъ намъ съѣздить въ деревню его, гдѣ живутъ старые люди, могущіе передать намъ самыя подробныя свѣдѣнія о святостяхъ Инкермана. Я записалъ имена трехъ рекомендованныхъ имъ людей въ надеждѣ рано или поздно отыскать ихъ и лично выслушать драгоцѣнныя преданія старины.

Поздно было, когда мы съ маіоромъ Манаси порѣшили съѣздить въ Балаклаву. У пріятеля моего въ этомъ военномъ греческомъ поселеніи всѣ были друзьями и онъ вдругъ почувствовалъ сильное желаніе свидѣться съ нѣкоторыми боевыми товарищами своими. Балаклава по словамъ мурзы нашего находилась недалеко отъ Инкермана. Адиль мурза порѣшилъ отправить насъ въ сопровожденіи однаго изъ рабочихъ напрямикъ, чрезъ степь и горы, а самъ положился ночевать въ деревнѣ Чоргунъ на дачѣ у подполковника Мавромихали, котораго въ данное время не было въ ней. На полудорогѣ мы вновь повстрѣчались съ Ламбро Качени, который, погостивъ короткое время въ Севастополѣ, направлялся чрезъ Байдарскую долину и Ю.В. оконечность Крыма въ Карасубазаръ. Ему приходилось этимъ путемъ проѣхать около 200 верстъ верхомъ, чего-бы я кажется не сдѣлалъ при всемъ моемъ любопытствѣ подробно осмотрѣть прекрасную страну.

Въ Балаклавѣ мы всѣ заѣхали къ капитану Николаки⁴⁸ чрезвычайно веселому и суетливому греческому офицеру, который только и бредитъ оружіемъ и турками. Ему удалось похитить себѣ жену изъ сосѣдней татарской деревни Биюкъ Мускомья, которая въ дѣтствѣ была христіанкою, но потомъ, когда родители ея приняли исламъ, она вынуждена была послѣдовать ихъ примѣру. Жена его была лѣтъ 27-ми на видъ съ красивыми чертами лица и хорошо говорила по гречески. Представляя ее намъ, капитанъ объявилъ, что отнынѣ всѣ его товарищи также начнутъ добывать себѣ женъ изъ этой деревни на томъ основаніи, что въ жилахъ ихъ течетъ христіанская кровь, а молодежь ихъ, какъ исповѣдывающая мусульманскую религію, можетъ добывать невѣстъ въ другихъ татарскихъ деревняхъ. Качени, которому казалось раньше, что всѣ эти пришельцы умрутъ одинокими чрезвычайно обрадовался этой находкѣ соотечественниковъ и совѣтывалъ ему не откладывать этого намѣренія, чтобы прозелиты не успѣли предупредить ихъ выдачею дочерей замужъ за татаръ.

Въ Балаклаву предположено переселить и всѣхъ остальныхъ албанцевъ. Переѣхавшіе уже находятъ это мѣсто очень удобнымъ въ сравненіи съ Керчью и Еникале. Поселеніе это, отчасти занимаемое и теперь татарами, безъ сомнѣнія измѣнитъ свой видъ, когда окончательно сдѣлается военнымъ. Мѣстоположеніе его очень пріятное для глаза по дикости скалъ, у основанія которыхъ разстилается превосходнѣйшая бухточка, изобилующая рыбою и какъ говорятъ очень глубокая. При этомъ мы видѣли на одной изъ передовыхъ скалъ двѣ крѣпости, неизвѣстно кѣмъ построенныя, хотя и полагаютъ татаре, что они существуютъ со временъ Дженевезевъ, т. е. Генуэзцевъ.

Балаклавцы въ восторгѣ, что сыновья ихъ будутъ воспитываться въ Петербургѣ, во вновь основанной императрицею гимназіи.

VIII

Симферополь началъ мало по малу населяться. Невдали отъ меня купили себѣ дома: албанскій подполковникъ Мавромихали, Степанъ Контаратовъ, выходецъ изъ Греціи, служившій нѣсколько лѣтъ у турецкаго султана въ великомъ званіи бостанджи-баши и Иванъ Деморато, считавшій себя послѣднимъ потомкомъ древнихъ спартанскихъ царей. У этихъ людей постоянно проживаютъ многіе изъ албанскихъ офицеровъ, частью надѣленныхъ уже землею, а частью ходатайствующихъ объ этомъ. Люди эти до настоящаго времени были разсѣяны, но нынѣ по требованію начальства собираются въ Крымъ, куда долженъ прибыть и графъ Спиридонъ Булгари, находящійся нынѣ въ Таганрогѣ. Надо полагать, что всѣ они сдѣлаются моими сосѣдями и вытѣснятъ татаръ изъ нашего квартала. Долго мы думали, что эти отважные воины не способны будутъ занимать гражданскихъ обязанностей, но съ того времени, какъ выбраны два капитана изъ албанцовъ, надѣленныхъ землею въ Балаклавѣ, въ верхній земскій судъ и въ самое непродолжительное время начали отлично исполнять свою службу, мнѣніе начальства измѣнилось и надо думать, что лѣтъ чрезъ 5-ть всѣ они будутъ полезными гражданами.

Мы всѣ молимся въ одной церкви, гдѣ отправляется богослуженіе на греческомъ языкѣ. Церковь эта, въ ожиданіи пока выстроятъ новую, помѣщается въ лачугѣ съ земляными полами, купленной за 30 рублей.

Съ улучшеніемъ Симферополя прибавляется и число русскихъ. Я имѣю вѣрное свѣдѣніе, что переведенные изъ Россіи поселяне въ дер. Мангушъ около Бахчисарая въ настоящее время настолько уже обжились и устроились, что не нуждаются болѣе ни въ пособіи, ни въ надзорѣ прапорщика де-Николича, который заявилъ себя искуснымъ хозяиномъ.

Жаль только, что общее ожиданіе наше о добываніи въ Крыму хорошаго сыра не увѣнчалось успѣхомъ. Выписанный свѣтлѣйшимъ княземъ англичанинъ, изъ морскихъ офицеровъ Іоганъ Гандерсонъ съ двумя племянниками для этой цѣли и для разведенія ботаническаго сада оказались малоопытными и ничего путнаго не сдѣлали. Будемъ ожидать присылки другихъ болѣе способныхъ къ этому дѣлу.

Татарскихъ денегъ нынѣ рѣдко встрѣтить. Всѣ они перечеканены уже Затлеромъ въ русскую монету съ буквами Т.М., означающими таврическая монета. Затлеръ выписываетъ также изъ Анатоліи мѣдь для размѣна серебра въ полной увѣренности, что этого металла не находится въ горныхъ мѣстахъ Крыма. Между тѣмъ мнѣ извѣстно, что два, три года тому назадъ сюда прибыли изъ Анатоліи два грека Ѳедоръ Николаевъ и Асланъ Шехвазъ для отысканія мѣдной руды и нашли ее, если не ошибаюсь, въ 6-ти верстахъ отъ Мангуша. Но что было сдѣлано съ представленными ими образцам и почему имъ не дозволено добывать ее — я до настоящаго времени ничего не могъ узнать. Относительно остальныхъ переселенцевъ изъ Екатеринославской губерніи, пригнанныхъ въ Крымъ, въ числѣ нѣсколькихъ тысячъ; я узналъ только, что они бѣдствуютъ и очень болѣютъ лихорадками отъ невоздержности и простуды на открытомъ воздухѣ.

Среди всѣхъ этихъ заботъ мы подвергнулись новой непріятности. Турція вновь затѣяла съ нами борьбу, а въ Крыму насчитываютъ болѣе ста тысячь татаръ, которые того и гляди перейдутъ на вражью сторону, хотя мурзы и увѣряютъ, что этого не можетъ случиться. Правительству не слѣдовало вѣрить послѣднимъ, вслѣдствіе чего послѣдовало два распоряженія отобрать отъ мусульманъ оружіе и снабдить таковымъ же всѣхъ христіанъ и кромѣ того выселить изъ прибрежной полосы татаръ въ болѣе отдаленныя отъ моря мѣстности впредь до окончанія войны съ турками, мечтавшими взбунтовать ихъ противъ насъ. Исполненіе этихъ приказаній возложено на каймакановъ мурзацкаго происхожденія въ полномъ убѣжденіи, что имъ удобнѣе будетъ уговорить татаръ подчиниться благоразумному требованію начальства. Независимо отъ сего приказано закупить всѣ сѣдла и лошадей отъ татаръ, живущихъ за Перекопомъ, чтобы сдѣлать ихъ неспособными къ враждебнымъ выходкамъ. Всѣ эти мѣры ужасно не понравились кадіямъ и мулламъ и имъ навѣрно удалось-бы взволновать мусульманъ, еслибъ распорядителями явились мы. Всѣ убѣждены что и Ширинскіе мурзы крайне возмущены этими дѣйствіями, но боятся обнаружить свое неудовольствіе въ полномъ убѣжденіи, что ихъ не пощадятъ за малѣйшую невѣрность. При всемъ этомъ намъ не трудно читать на татарскихъ лицахъ какое-то внутреннее удовольствіе, безъ сомнѣнія порожденное начавшеюся войною съ турками и постигшею неудачею нашъ флотъ, вынужденный возвратиться обратно въ Севастополь въ истрепанномъ видѣ.

Разсказываютъ, что суда наши захвачены были ужасною бурею 9 сентября, т. е. какъ разъ въ день равноденствія, и до того ихъ трепало, что одинъ фрегатъ со всѣми людьми утонулъ, а другой занесенъ волнами прямо въ Константинопольскій проливъ и пойманъ непріятелями; всѣ-же остальныя пришли въ безобразномъ положеніи и будутъ починяться, чтобы вновь выступить на бой.

Правитель области знаетъ хорошо это настроеніе татаръ, но чтобы не показать вида слабости, отдалъ строгое приказаніе, чтобы всякій домъ посѣялъ не менѣе трехъ четвертей озимаго хлѣба.

— Знаете-ли — сказалъ мнѣ г. Ибрагимовичъ — что этимъ приказаніемъ Каховской болѣе повліялъ на духъ татаръ, чѣмъ отобраніемъ сѣделъ и лошадей. Они всего болѣе расчитывали, что русскіе струсятъ и удалятся сами изъ Крыма.

Ибрагимовичъ, какъ бывшій татаринъ и родной братъ жены Рудзевича, наверняка не ошибался, да притомъ ему какъ ассесору это должно быть извѣстно и по службѣ. Говоря мнѣ это, онъ прибавилъ, что знаменитый шейхъ Мансуръ, выдѣлывающій какія-то чудеса на Кавказѣ, началъ переписываться съ нѣкоторыми изъ Крымскихъ татаръ, но въ чемъ состоитъ эта переписка ни онъ, ни каймаканы пока не знаютъ, хотя и всѣ убѣждены, что она возбуждена съ цѣлью заставить татаръ, во имя Корана избить поработителей ихъ свободы и присоединиться къ туркамъ. Эти мысли Ибрагимовичъ передавалъ Каховскому и губернаторъ требовалъ къ собѣ всѣхъ завѣдывающихъ уѣздами, прося ихъ бдительно наблюдать за турками и отбирать отъ всѣхъ турецко-подданныхъ оружіе. По его же словамъ Батыръ-ага донесъ, что переселеніе татаръ отъ Ѳеодосіи къ Керчи скоро окончится. Тоже заявили Казнадаръ-ага, завѣдывающій участкомъ отъ Балаклавы до Ламбата, и Меметша мурза отъ Ламбата до Ѳеодосіи.

Ибрагимовичъ какъ-то не вѣритъ, что мѣра переселенія татаръ принесетъ пользу, и старается доказать, что приморскіе татаре мало сочувствуютъ туркамъ и больше расположены къ намъ, такъ какъ еще недавно многіе изъ нихъ исповѣдывали христіанскую вѣру.

— Имъ необходимо послать греческихъ священниковъ — говоритъ онъ — и они сейчасъ-же перейдутъ въ свою религію.

Но словамъ его не внимаютъ только потому, что у насъ нѣтъ такихъ священниковъ, а изъ Анатоліи хотя и являются нѣкоторые, то скоро уѣзжаютъ. Мнѣ говорили, что въ прошломъ году пріѣзжалъ въ Ахмечетъ епископъ Ѳеодосійскій Дорофей Возмуиловъ, бывшій учитель Потемкина, въ бытность въ Москвѣ іеромонахомъ, который хотѣлъ было выписать изъ греческихъ городовъ духовниковъ для этой надобности, но видно у него не достало средствъ, такъ какъ онъ по общему мнѣнію очень бѣденъ не потому, что мало получаетъ отъ правительства, а потому, что считаетъ грѣхомъ имѣть двѣ сорочки, когда у ближняго нѣтъ ни одной.

Не смотря на малочисленность нашу, мы нисколько не боимся татаръ и увѣрены, что еслибъ они взбунтовались, то для усмиренія ихъ окажется достаточнымъ однихъ албанцевъ, которые расправятся съ ними нагайками. Такимъ образомъ намъ нечего страшиться открытаго возстанія, но если они вздумаютъ напасть ночью на наши дома, то придется скверно.

Кто знаетъ на что расчитываетъ этотъ Мансуръ, взявшійся поднять на ноги черкезкія и татарскія племена? Хорошо, если онъ только подготовить ихъ къ соединенію съ турками и они останутся въ бездѣйствіи до высадки единовѣрцевъ своихъ, но что если онъ теперь потребуетъ отъ нихъ доказательствъ борьбы во имя Магомета? Впрочемъ Василій Васильевичъ Каховской не такъ простъ, чтобы его могли обмануть такіе малоразвитые люди, какъ Крымскіе татаре.

Маіоръ Манаси, мой ближайшій сосѣдъ, подсмѣивается надъ моими предположеніями и утверждаетъ, что послѣ того, какъ отобрано отъ татаръ оружіе и Крымъ началъ выпускать такое большое количество водки и вина, то намъ не приходится даже думать о малѣйшей дерзости со стороны татаръ.

— При этомъ намъ не слѣдуетъ забывать — прибавилъ онъ — что минувшая зима была одна изъ ужаснѣйшихъ и татаре находятся въ очень стѣсненномъ положеніи. Могло-бы быть и хуже, еслибъ Богъ не сжалился надъ ними и не послалъ тысячи дрохвъ и тетеревей⁴⁹, которыми они питались, какъ евреи манной и перепелами въ аравійской пустынѣ.

Я не особенно утѣшился этими изрѣченіями. Дѣйствительно прошлогодняя зима чуть не уничтожила всѣхъ домашнихъ животныхъ Крыма и погорѣли какъ говорятъ весенніе посѣвы, но за то хорошо уродили фрукты, соль и виноградники. Одной водки отправлено уже въ Кременчугъ около тысячи ведеръ, не говоря о винѣ, количество котораго изрядно. При этомъ многіе изъ татаръ заработали въ нынѣшнемъ году хорошія деньги за куницовыя шкуры, которыхъ добывали посредствомъ капкановъ въ окрестностяхъ деревни Саблы и въ горахъ⁵⁰ и которыя покупались за большія деньги. Изъ всего этого можно вывести заключеніе, что прошлое бѣдствіе не особенно сильно повліяло на татаръ; что же касается оружія, то они при надобности могутъ пустить въ ходъ топоры, желѣзные вилы, косы и т. п.

Въ остальномъ пока не произошло у насъ ничего замѣчательнаго, за исключеніемъ развѣ того, что графа Пармо, прибывшаго изъ Италіи и завѣдывающаго шелковичными садами, въ третій разъ поймали и обличили въ воровствѣ значительной суммы у частнаго лица. Это вѣроятно не останется безъ послѣдствій и его удалятъ отъ мѣста. Всѣ убѣждены, что должность его займетъ нашъ почтеннѣйшій академикъ Палласъ, который въ настоящее время проживаетъ съ ученымъ другомъ своимъ Егоромъ Ѳедоровичемъ Зальфедомъ⁵¹, помышлявшемъ о направленіи азіятской торговли чрезъ Ѳеодосію, въ разоренной татарской деревнѣ Калмукъ хара, которая находится въ трехъ верстахъ за Бештерскомъ по Карасубазарскому тракту. Свѣдѣніе это сообщено мнѣ недавно прибывшимъ въ Ахмечетъ садовникомъ Яковомъ Фабромъ⁵².

И у насъ наконецъ начали появляться разные забавники изъ за границы. Сегодня мнѣ доставилъ нашъ сторожъ нижеслѣдующее объявленіе:

«Пріѣзжій сюда иностранной механистъ Масѣй Абрамовъ, который желаетъ публично представить слѣдующій штуки чрезъ физику и математику, которыя будутъ столькожъ увеселительныя, сколько и удивительныя.

1) Цвѣтокъ будетъ сожженъ и потомъ въ скорости опять выростѣтъ и придетъ въ такое же состояніе, въ какомъ прежде былъ. 2) Изъ заряженнаго пистолета по немъ выстрѣлитъ, а онъ поймаетъ пулю рукою. Зритѣли сами могутъ зарядить оной пулею. 3) Куриное яйцо положитъ въ шляпу и оное самое яйцо будетъ бѣгать изъ шляпы въ шляпу. 4) У одной курицы будетъ отрѣзана голова, которая тотъ часъ опять выростетъ. 5) Карта, которая кому угодно изъ колоды вынимать и опять положить въ колоду, выйдетъ и будетъ ходить по стѣнамъ и кулисамъ. 6) Изъ куринаго яйца вылетитъ живая птица. 7) Еслижъ кому угодно написать что изволитъ на бумагѣ, то онъ его сожжетъ, а изъ пепла на другой бумагѣ паки составитъ самое то. 8) Другіе всякія разные фокусъ покусы играны будутъ. Послѣ чего мальчикъ будетъ дѣлать разные экилибри, а арлекинъ разныя смѣшныя штуки представляетъ, имѣвъ три шпаги на языкѣ.

Сіе показано будетъ въ домѣ г. Данила Бѣлогруда. Отъ каждой особы за первое мѣсто 50 коп., а за второе 25 коп. Комедія начинается въ 5 часовъ сполдня».

IX

Святѣйшій шейхъ Мансуръ въ концѣ концовъ оказался простымъ турецкимъ эмисаромъ, принявшимъ на себя роль бунтовщика крымскихъ татаръ, но такъ какъ онъ не осмѣлился самъ явиться къ намъ, то избралъ себѣ въ помощники отважнаго турка Ваапа, съ которымъ изволилъ прислать воззваніе съ цѣлью поднять мусульманъ противъ насъ. Этотъ негодяй пойманъ и оказалось, что многіе сдѣлались его сообщниками, въ числѣ которыхъ явились Симферопольскій каймаканъ Каялій эфенди и Перекопскій Сеитъ эфенди. По строжайшему дознанію оказалось, что многіе муллы съ прошлаго года не перестаютъ подстрекать поселянъ къ бѣгству въ Турцію и вообще очень благосклонно относятся къ лжепророку Мансуру. Дознаніе окончилось тѣмъ, что всѣхъ виновныхъ и сочувствующихъ бунту посадили въ тюрьму и безъ церемоніи изгнали изъ страны однихъ на время, а другихъ на казенныя работы въ Ригу и дальше. Послѣ чего В.В. Каховской послалъ уговорить татаръ не поддаваться вреднымъ совѣтамъ злонамѣренныхъ людей, если они только дорожатъ своими семействами и тѣми благами. которыми пользуются. Подѣйствовали-ли эти совѣты или нѣтъ — трудно отвѣчать въ виду того, что на Черномъ море показались уже турецкіе суда безъ сомнѣнія съ цѣлью высадить въ удобномъ мѣстѣ свои войска. Вслѣдствіе этого намъ, т. е. оберъ-провіант-местерской комиссіи, приказано раздать свои запасы и выѣхать въ Перекопъ. Тоже самое распоряженіе послѣдовало и относительно другихъ присутственныхъ мѣстъ. Мѣры эти показались непріятными многимъ мурзамъ, увѣрявшимъ, что во-первыхъ татаре не соединятся съ турками по наслѣдственной непріязни и наконецъ потому что они обезоружены и безъ лошадей; но Каховской нисколько не обратилъ вниманія, а поручилъ выселить даже изъ приморскихъ городовъ всѣхъ женщинъ и дѣтей, чтобы не допустить несчастныхъ случаевъ.

Такимъ образомъ волею-неволею я вынужденъ былъ переѣхать въ Перекопъ на все время, пока прекратятся военныя дѣйствія, а семью выслать на родину.

Вслѣдъ за тѣмъ мы узнали, что Севастопольскій флотъ былъ изготовленъ къ выходу подъ главною командою контръ-адмирала Ушакова.

Въ Перекопѣ къ счастію мнѣ не пришлось долго оставаться, такъ какъ я получилъ командировку въ хлѣбородныя губерніи для заготовленія провіанта на дѣйствующую армію и возвратился въ Симферополь только тогда, когда военныя дѣйствія совсѣмъ были прекращены и когда мы сдѣлались обладателями Очакова, Гаджи-бея⁵³ и Аккермана.

Это было превосходное для насъ время во-первыхъ, потому что татаре окончательно убѣдились въ нашемъ могуществѣ и безсиліи турковъ, даже въ соединеніи съ другими мусульманскими державами, во-вторыхъ, что Крымъ значительно населился въ сравненіи съ тѣмъ временемъ, когда я впервые вступилъ въ него, и наконецъ какое множество явилось разсказовъ о подвигахъ нашего флота и арміи. Имена капитана 2-го ранга Сакена и мичмана Ломбардо произносились чуть-ли не въ каждомъ домѣ съ изумленіемъ и благоговѣніемъ; а битвы: у Силинскихъ гирлъ, гдѣ потоплено и сожжено было болѣе 200 разнаго рода непріятельскихъ судовъ, за исключеніемъ 77 взятыхъ въ плѣнъ и у Румелъскахъ береговъ, гдѣ мы чуть было не захватили эскадры Турецкую, Тунискую и Трипольскую, спасенныя благодаря наступившей ночи — все это такіе подвиги, какихъ не представляется въ исторіи послѣднихъ вѣковъ.

О славной войнѣ этой мы по необходимости должны сказать нѣсколько словъ, чтобы пояснить причины ея. Всѣ убѣждены, что она началась по проискамъ Англіи, завидовавшей нашему могуществу и боящейся, чтобы императрица не привела въ исполненіе греческій проэктъ. За послѣдній трепетала и Турція. Сошедшись съ султаномъ Селимомъ, Англія безъ труда воспламенила противъ насъ юнаго и пылкаго калифа и заставила его потребовать отъ насъ отказаться отъ Крыма, а чтобы доказать, что онъ не шутя дѣйствуетъ, султанъ приказалъ ввергнуть въ темницу нашего посланника Булгакова, состоящаго при его дворѣ. Дерзость эта вызвала въ императрицѣ справедливое негодованіе, а свѣтлѣйшаго Потемкина привела въ восторгъ вторично разгромить турокъ. Военныя силы, предназначенныя для дѣйствія противъ турокъ, состояли изъ двухъ главныхъ армій: Екатеринославской и Украинской. Начальство надъ Екатеринославскою арміею принялъ на себя самъ свѣтлѣйшій Потемкинъ, а Украинскую ввѣрили Задунайскому. Въ главѣ ихъ поставленъ былъ знаменитый Суворовъ. Сочувствуя намъ, германскій императоръ Іосифъ II въ качествѣ друга императрицы и въ свою очередь объявилъ Турціи войну.

Турки прежде всего бросились на уступленный намъ Кинбургъ, но, столкнувшись съ Суворовымъ, понесли ужасное пораженіе. Потемкинъ не замедлилъ осадить Очаковъ; Задунайскій обратилъ въ бѣгство многочисленный корпусъ бусурманъ, смѣло идущихъ на выручку единовѣрцевъ. Тѣмъ временемъ наши отряды жестоко разили за Кубанью поднятыхъ противъ насъ Мансуромъ Черкесовъ и татаръ; Севастопольская флотилія также блистательно исполняла свою обязанность на моряхъ.

Среди такихъ блистательныхъ успѣховъ до насъ дошла было непріятная вѣсть, что австрійская армія, подъ предводительствомъ императора Іосифа по пути слѣдованія въ Турцію сдѣлала важную ошибку, предоставившую туркамъ очутиться ей въ тылу. Ожидались отъ этого печальныя послѣдствія, но къ счастію подоспѣлъ нашъ корпусъ подъ начальствомъ графа Салтыкова и бѣда кончилась взятіемъ Хотина. Вскорѣ послѣ этого мы извѣщены были, что Суворовъ снова разбилъ турокъ при Фокшанахъ, а затѣмъ, съ ничтожными сравнительно силами, разбилъ наголову 100 т. турковъ при Рымникѣ и завладѣлъ лагеремъ и артилеріею непріятеля за что получилъ отъ императрицы лавровый вѣнокъ, осыпанный брилліантами, графское достоинство и титулъ Рымникскаго. Не ограничиваясь этимъ, славный полководецъ нашъ направился противъ грозной крѣпости Измаила, сильно защищенной по природѣ и искусству и составлявшей ключъ ко входу въ Турцію, которую тщетно осаждали уже нѣсколько мѣсяцевъ другіе военачальники.

Говорятъ, что предварительно графъ Суворовъ потребовалъ отъ турецкаго визиря сдать добровольно крѣпость, такъ какъ онъ обѣщаетъ не отступить и не дастъ пощады никому. На эту угрозу турокъ отвѣчалъ, что Измаилъ тогда сдастся гяурамъ, когда Дунай остановитъ свое теченіе и когда небо падетъ на землю.

— Пусть же они подождутъ этихъ чудесъ — отвѣчалъ Суворовъ — а я докажу имъ, что и безъ нихъ крѣпость будетъ взята.

На слѣдующій день рѣшено было взять Измаилъ приступомъ. Послѣ восьми часовыхъ невыразимыхъ усилій нашего войска и гибели массы защитниковъ турки дрогнули и крѣпость въ пламени и крови съ 10 т. плѣнныхъ пала предъ желѣзнымъ полководцемъ. Отъ этой побѣды затрепеталъ Константинополь, потому что для выполненія греческаго проэкта, излюбленнаго княземъ Потемкинымъ, не представлялось болѣе серіозныхъ препятствій. И въ самомъ дѣлѣ послѣдующія затѣмъ битвы наши творились какъ-бы шутя. Тѣмъ временемъ Англія, возмущенная противъ императрицы за составленіе вооруженнаго нейтралитета и страшась упадка своей торговли на востокѣ, склонила на свою сторону Пруссію и Швецію съ цѣлью остановить наши дальнѣйшіе успѣхи въ Турціи. Прельщенный турецкимъ золотомъ и обѣщаніями Англіи Густавъ III не замедлилъ вторгнуться въ Финляндію съ намѣреніемъ измѣнить Ништадскій мирный договоръ. Эта дерзость окончилась блистательными побѣдами нашими на морѣ и на сухомъ пути и чуть не заставила отважнаго Густава, скрывшагося со флотомъ въ Выборскомъ заливѣ, не сдаться на капитуляцію. Въ концѣ концовъ образумившійся король вынужденъ былъ прекратить войну и заключить Верельскій миръ⁵⁴. Вскорѣ послѣ того и Австрія прекратила борьбу съ Турціею. Тогда Пруссія и Англія начали настаивать, чтобы и мы остановили кровопролитіе. Императрица изъявила на это согласіе и поручила блистательному князю Тавриды Потемкину отправиться въ Молдавію и начать переговоры, но увы этотъ баловень судьбы, этотъ блистательный царедворецъ и фельдмаршалъ, ничего не щадившій для нѣги, роскоши и славы Россіи, внезапно занемогъ и умеръ на чужбинѣ на сырой землѣ⁵⁵, какъ бѣдный поселянинъ.

Вѣсть о смерти этого чудеснаго человѣка, переполненнаго мелкими странностями, но великаго духомъ, произвела въ Тавридѣ ужасное сожалѣніе и всѣ начали перечислять его важныя заслуги отечеству во-первыхъ за присоединеніе къ державѣ нашей Крымскаго полуострова, Кинбурга и Очакова; во-вторыхъ за уничтоженіе Запорожской сѣчи, пользующейся дурною репутаціею, за созданіе черноморскаго флота, постройку Херсона, Николаева, Севастополя, за населеніе вновь завоеванныхъ степей и огражденіе южной Россіи отъ опасностей. Такія услуги не многіе оказали для своего отечества и прахъ Потемкина всегда долженъ быть драгоцѣннымъ для сердца русскаго человѣка.

Начатые мирные переговоры суждено было окончить графу Безбородко, который и заключилъ окончательный миръ съ Турціею въ Яссахъ.

По договору этому Турція подтвердила всѣ предшествовавшіе съ нею трактаты; уступила намъ Очаковъ и всѣ земли между Днѣпромъ и Днѣстромъ; обязалась защищать наши корабли отъ африканскихъ разбойниковъ и выплатить контрибуціи 15 милліоновъ піастровъ⁵⁶.

Естественно, что послѣ такихъ уступокъ и обязательствъ Крымскіе муллы и татаре вполнѣ сознали предъ нами свое ничтожество и мы вполнѣ воцарились не только въ обширныхъ благодатныхъ степяхъ, но и на Черномъ морѣ, которое до этого времени считали какъ-бы не своимъ.

X

Когда затихли окончательно всѣ внѣшнія неурядицы и безпокойства, наше начальство серіозно начало помышлять о населеніи Крыма вообще христіанами и въ особенности русскими. Въ виду чего исходатайствованъ былъ манифестъ, предоставляющій право всѣмъ бѣглецамъ и непомнящимъ родства безнаказно селиться въ Крыму и избирать родъ жизни по личному усмотрѣнію. Этого мало, послѣдовало распоряженіе, чтобы со всего государства собрать солдатскихъ женъ и отправить ихъ въ Крымъ къ мужьямъ. Тѣ же изъ нихъ, у которыхъ мужья не оказывались въ живыхъ, предлагались другимъ солдатамъ, которымъ послѣ женитьбы и желанія поселиться навсегда къ Крыму предоставлялась полная отставка и снабженіе отъ казны для первоначальнаго обзаведенія.

Всѣ эти распоряженія однако мало принесли пользы и несравненно больше вреда, во-первыхъ на томъ основаніи, что новые помѣщики, безъ стѣсненія начали подговаривать солдатъ бѣжать изъ полковъ своихъ, и являясь къ пограничнымъ начальникамъ въ мужицкихъ нарядахъ, объявлять себя выходцами изъ за границы или непомнящими родства и безпрепятственно поступать въ число крестьянъ того, кто подговаривалъ ихъ къ бѣгству. А такъ какъ большинство изъ таковыхъ были люди порочные, то естественно они приносили много вреда въ той средѣ, гдѣ поселялись и не рѣдко вынуждали татаръ поселянъ эмигрировать по невозможности ужиться съ негодяями.

Что касается женщинъ, высланныхъ къ нимъ, какъ законныхъ женъ, которыя даннымъ давно забыли о существованіи мужей и избаловавшихся на пути слѣдованія по этапу, то онѣ по прибытіи въ Крымъ большинствомъ увлеклись безнравственною жизнью и безплодно погибли.

Такъ было при жизни свѣтлѣйшаго князя Потемкина и таковымъ оставалось дѣло и при замѣнившемъ его графѣ Зубовѣ до того времени, пока не появились въ Крыму иностранные выходцы, люди болѣе или менѣе трудолюбивые и съ хорошими познаніями въ обработкѣ земель. Кто ихъ вызывалъ и на чей счетъ они прибыли, я не могъ хорошо узнать. Узналъ только, что предварительно переселенія нѣмцы послали въ Крымъ двухъ повѣренныхъ Дахтера и Гинтчера для высмотра и выбора самыхъ лучшихъ и удобнымъ мѣстъ. Люди эти, пользуясь нашимъ крайнимъ желаніемъ имѣть ихъ въ средѣ своей, конечно думали только о томъ, чтобы выбрать для первыхъ поселеній своихъ лучшіе хлѣбородные и поливные участки. Имъ не противорѣчили. Такимъ образомъ выбраны были земли въ Ѳеодосійскомъ каймаканствѣ и основаны двѣ колоніи, названныя Нейзацемъ и Герценбергомь, затѣмъ часть ихъ поселилась около Судака, а въ заключеніе основаны еще три колоніи: Розенталь, Фриденталь и Цюрихталь. Къ нѣмцамъ присосѣдились и Болгарскіе выходцы. Всѣ эти люди пока находятся въ крайне не завидномъ состояніи, потому что послѣ того какъ повыстроили себѣ лачуги, большинство остались безъ средствъ и разбрелись: женщины по городамъ, а мужья по помѣщикамъ въ надеждѣ прокормиться до будущаго года и пріобрѣсти кое-какія деньги для самостоятельной жизни.

Мнѣ говорили, что они неутомимые работники, которыхъ не приходится учить какъ сѣять и жать. Если это справедливо, то нѣтъ сомнѣнія, что годика чрезъ два они сдѣлаются отличными хозяевами на превосходныхъ земляхъ, выбранныхъ ими, и рано или поздно обогатятся въ этой странѣ, гдѣ лѣто продолжительно и предоставляетъ даже одиночнымъ людямъ управиться съ своими посѣвами. При этомъ надо надѣяться, что они заведутъ свиней, которыхъ пока я нигдѣ не видѣлъ здѣсь. На вопросы мои отчего наши новые землевладѣльцы не заведутъ этихъ полезныхъ животныхъ — всѣ отвѣчаютъ, что боятся оскорбить религіозныя чувства татаръ и ихъ мурзъ и беевъ, которымъ будто-бы запрещается даже смотрѣть на этихъ животныхъ. Надо полагать, что нѣмцы не такъ будутъ уступчивы въ этомъ отношеніи и въ самомъ непродолжительномъ времени начнутъ угощать насъ свѣжими окороками и колбасами.

Есть люди, которые не одобряютъ того, что правительство вызвало въ Крымъ нѣмцевъ и предоставило имъ самимъ выбирать земли. Они говорятъ, что къ нимъ не замедлятъ явиться новые тысячи и что въ концѣ концовъ эта прекрасная страна заселится одними нѣмцами и перестанетъ быть русскою, потому что люди эти никогда не сближаются съ нами и не захотятъ имѣть ничего общаго съ русскимъ человѣкомъ, котораго они считаютъ ниже себя и не достойнымъ ихъ общества; что они будутъ наживаться только для самихъ себя и составятъ въ Россіи свои маленькія васальныя княжества и не станутъ обращать ни малѣйшаго вниманія на мѣстныя власти.

Мнѣ кажется, что мнѣніе это не справедливо и что правительство наше, еслибъ даже все это случилось, вправѣ будетъ разстроить эти планы и заставить ихъ жить однимъ духомъ съ прочими подданными своими. Одна опасность только можетъ имѣть мѣсто, если они обогатятся на столько, что закупятъ всѣ лучшія земли въ Крыму, которыя охотно продаются чуть-ли не всѣми землевладѣльцами и, выписавъ соотечественниковъ своихъ, вытѣснятъ изъ страны этой татаръ и русскихъ изъ одного желанія самостоятельно господствовать. Вотъ что будетъ непріятно и обидно для насъ! Положимъ они имѣютъ надъ нами преимущество по агрономическимъ познаніямъ и трудолюбію, но развѣ это можетъ принести намъ лично пользу, если мы, ради этихъ временныхъ можетъ быть преимуществъ, обязаны отдать въ ихъ власть свою страну, а своихъ сдѣлаемъ нищими, къ которымъ они навѣрно не окажутъ ни малѣйшаго состраданія? Нѣтъ, этого не можетъ быть; правительство навѣрно постановитъ законъ, чтобы выходцы эти не имѣли права закупать земель въ Россіи болѣе того количества, какое въ состояніи обработать семья, ну хоть въ десять человѣкъ⁵⁷. Я не отвергаю пользы населенія ими нѣкоторой части Крыма, но въ виду ихъ преимуществъ и явнаго не дружелюбія къ намъ, полагаю что государство прежде всего должно заботиться о своихъ дѣтяхъ и дѣлать только то, что можетъ приносить истинную пользу своей, а не чужой семьѣ. Мнѣ даже кажется, что вмѣсто населеній лучше-бы было приглашать на жалованье ихъ ученыхъ въ родѣ такихъ какъ Эйлеръ, Палласъ и т. п., которые просвѣщаютъ насъ своими познаніями. Такимъ людямъ не жаль дарить цѣлые округи, но только съ условіемъ, чтобы они обрабатывали ихъ руками туземцевъ и русскихъ, дерижируемыхъ пожалуй иностранными управляющими.

Я случайно произнесъ имя Палласа, а потому разскажу нѣсколько словъ о томъ, что произошло недавно въ домѣ этого славнаго ученаго, много протрудившагося для Крымскаго полуострова, но къ сожалѣнію написавшаго свои труды на непонятномъ для насъ нѣмецкомъ языкѣ.

Петръ Семеновичъ Палласъ въ послѣднее время пріобрѣлъ два небольшихъ имѣнія: одно около Севастополя, а другое около Инкермана, именуемое Шуля. Первое подъ бокомъ Симферополя за развалинами дворца Калги-султана невелико и составляетъ луговое мѣсто, примыкающее къ Салгиру⁵⁸. Оно находится у самой дороги, идущей на Алушту, Эски-Сарай и Ламбатъ. Здѣсь Палласъ построилъ себѣ очень красивый домъ и поселился съ женою и дочерью. Понятно, что съ такимъ мудрымъ иностранцемъ, усердно занимавшимся шелководствомъ, всѣ начальствующія лица вели почтительное знакомство.

Въ числѣ близкихъ знакомыхъ академика состояла и семья Рудзевича. У покойнаго Якова Рудзевича было два сына о старшемъ Александрѣ я уже записалъ кое-что, но младшій Константинъ былъ очень красивый молодой офицеръ съ чрезвычайнымъ самолюбіемъ и обидчивостью. Вотъ этотъ Константинъ Яковлевичъ послѣ продолжительнаго ухаживанія за дочерью Палласа, влюбившись въ нее до безумія, въ концѣ концовъ достигъ надежды сдѣлаться ея мужемъ. Однажды онъ игралъ съ невѣстою своею въ карты и чѣмъ-то оскорбился. Въ это самое время къ нимъ зашелъ одинъ офицеръ изъ мурзъ и такъ какъ онъ былъ въ дружескихъ отношеніяхъ съ Рудзевичемъ, то позволилъ себѣ, ударивъ его по плечу, сказать: «здравствуй братъ!»

Константинъ Яковлевичъ при словѣ братъ вспомнилъ свое татарское происхожденіе и, предположивъ, что мурза назвалъ его братомъ съ обдуманною цѣлью унизить въ глазахъ любимаго существа, ужасно оскорбился. Вспыльчивый отъ природы онъ вскочилъ съ мѣста какъ ужаленный и набросился на пріятеля своего, который въ свою очередь оскорбился отъ незаслуженной дерзости. Поднялся ужасный шумъ, окончившійся тѣмъ, что Рудзевичъ, взявъ у невѣсты карманный платокъ, подъ предлогомъ вытереть выступившій на лбу потъ, немедленно уѣхалъ домой. Здѣсь, пылая местью и злясь на невѣсту, что она не допустила его нанести удара татарину, онъ до того ожесточился, что досталъ кинжалъ и искололъ себѣ грудь. Затѣмъ, измочивъ весь платокъ невѣсты, своею кровью запечаталъ его въ посылку и отправилъ съ деньщикомъ своимъ, приказавъ вручить въ собственныя руки. Лишь только дѣвица Палласъ вскрыла эту посылку и узнала свой платокъ, она вскрикнула ужаснымъ голосомъ и упала безъ чувствъ. Естественно, что сейчасъ-же бросились къ ней родители и послѣ приведенія въ память поинтересовались узнать о причинѣ возвращенія платка дочери ихъ въ крови.

Но они опоздали уже: Константинъ Яковлевичъ лежалъ въ крови безъ всякихъ признаковъ жизни.

Говорятъ, что это событіе ужасно повліяло на Петра Семеновича и его почтенную супругу и могло-бы свести въ могилу ихъ дочь, еслибъ ее не обманули и не содержали въ теченіи долгаго времени подъ заботливымъ присмотромъ.

Симферополь съ каждымъ годомъ пріобрѣтаетъ все болѣе и болѣе посланныхъ сюда на службу, вслѣдствіе обнаружившихся неурядицъ и безпорядковъ, которые поставили мѣстныя власти въ безвыходное состояніе. Вся бѣда идетъ изъ за розданныхъ и присвоенныхъ земель. Вслѣдствіе этого устроены были межевая коммиссія и другая для разбора жалобъ и споровъ туземцевъ съ правительственными чиновниками, старающимися приписать всѣ лѣса и лучшія земли къ казенному вѣдомству, подъ тѣмъ предлогомъ, что они принадлежали вышедшимъ изъ Крыма грекамъ и армянамъ и ханскому величеству, но не столько изъ усердія къ казнѣ, сколько изъ видовъ пожаловать самихъ себя этими землями. Лишь только татары поняли эту цѣль, они поневолѣ должны были стать на сторону своихъ мурзъ и беевъ, которые, бывъ признаны императрицею россійскими столбовыми дворянами, пользовались большимъ почетомъ. Мурзы предложили имъ признавать себя владѣльцами цѣлыхъ округовъ той земли, которая въ ханскія времена составляла общее народное достояніе и, порядка ради, находилась подъ наблюденіемъ дворянскихъ родовъ. Хитрость эта отлично удалась богатымъ мурзамъ, которые не щадили подарковъ землемѣрамъ, разосланнымъ по всей странѣ. И такимъ образомъ многіе изъ нихъ сдѣлались хозяевами 40 и 50 деревень съ ихъ округами. Конечно, хозяева эти теперь не станутъ стѣснять татаръ, но впослѣдствіи они навѣрно воспользуются своими правами и будутъ считать ихъ своими крѣпостными.

Въ главѣ второй коммиссіи поставленъ Сумароковъ, котораго всѣ признаютъ за умнѣйшаго человѣка и полагаютъ, что отъ него не скроется истина. Я имѣлъ счастіе принимать его нѣсколько разъ въ своемъ домѣ и нахожу, что онъ такой-же смертный, какъ и мы, грѣшные, и что ему не многое удастся открыть. Что же касается сдѣланнаго уже Потемкинымъ и утвержденнаго Екатериною, того уже не передѣлать. Сумароковъ хорошъ не какъ судья въ татарскихъ дѣлахъ, а скорѣе какъ піитъ, который знаетъ наизусть много неизвѣстнаго намъ. Онъ очень любознателенъ и больше употребляетъ времени на частныя бесѣды, чѣмъ на служебныя дѣла. Къ сожалѣнію мы въ настоящее время остаемся и безъ губернатора.

* * *

Я сдѣлался уже старожиломъ Крыма и вѣроятно сложу въ немъ и кости мои. Но предварительно мнѣ хотѣлось-бы вспомнить еще кое-что, пережитое нами вдали отъ родины, куда тщетно стремится душа.

Мы пережили Персидскую войну, сдѣлавшись владѣтелями Дербента; оплакали смерть императрицы Екатерины II съ мыслею, что лишились родной матери; мы радостно встрѣтили восшествіе на престолъ императора Павла Петровича, ликовали побѣдамъ Суворова надъ французами въ Италіи и въ ожиданіи новыхъ побѣдъ надъ Англіею, дерзнувшею занять о. Мальту, гдѣ императоръ былъ великимъ магистромъ ордена св. Іоанна Іерусалимскаго, но вмѣсто радости поражены были ужасною кончиною государя. Горе наше исчезло, когда посыпались мудрыя распоряженія императора Александра I, но вскорѣ намъ пришлось вздрогнуть отъ предстоящей европейской войны, созданной варваромъ Наполеономъ, провозгласившимъ себя французскимъ императоромъ, дерзнувшимъ предать позорной смерти одного изъ принцевъ изъ дома Бурбоновъ и возмечтавшимъ покорить всю Европу съ тѣмъ, чтобы родственниковъ своихъ сдѣлать царями. Всего этого мы не могли перенести и вынуждены были взяться за оружіе. Съ этого времени войны наши съ Франціею, Персіею и Турціею почти не прекращались до того времени, пока дерзновенный Бонопарте съ громадными силами не двинулся въ Россію и не занялъ Москвы и пока мы не напрягли послѣднихъ усилій нашихъ лишить этого алчнаго и ненасытнаго полководца власти и силы взятіемъ Парижа и ссылки его на о. св. Елены.

Мнѣ остается только сказать, что во все это тревожное время въ Тавридѣ ничѣмъ почти не нарушилось спокойствіе за исключеніемъ большаго переселенія татаръ въ Турцію (въ 1807 г.), которое никакимъ образомъ не хотѣлъ допустить начальникъ области Мертваго до того времени, пока не получилъ нарочнаго указа не препятствовать переселенію, такъ какъ взамѣнъ къ намъ идутъ болгары и греки. Къ счастію страны указъ этотъ скоро былъ отмѣненъ и послѣдовало воспрещеніе отпускать татаръ. Не будь этого воспрещенія было-бы плохо.

Во все это время Крымскіе мурзы изумляли насъ своею ненавистью къ туркамъ и преданностью русскому престолу. Любовь ихъ и желаніе сплотиться съ русскими очень хорошо выразились въ достопамятное время 1806—1814 годовъ, когда патріотическіе подвиги были общи народонаселенію всей почти Россіи.

Всѣмъ извѣстно, что манифестъ 30 ноября 1806 года, призывая къ оружію земское войско, изъялъ изъ этого Таврическую губернію, какъ еще не совершенно устроенную и наполненную иноплеменниками европейскаго и азіатскаго происхожденія, предоставивъ оной содѣйствовать государственной службѣ другими пожертвованіями. Узнавъ объ этомъ, крымскіе жители положили собраться немедленно на совѣщаніе: дворяне — въ Симферополѣ, а казенные поселяне — въ с. Большой-Знаменкѣ, и общимъ приговоромъ, въ январѣ 1807 года, постановили отправить депутатовъ къ царскому престолу, поручивъ имъ ходатайствовать, какъ о милости, о дозволеніи устроить въ Крыму изъ дворянъ и другихъ сословій милицію, чтобы наравнѣ со всѣмъ Новороссійскимъ краемъ служить въ трудное время отечеству. Это представленіе дворянъ и сельскихъ жителей Таврической губерніи имѣло послѣдствіемъ, то, что великодушный монархъ, рескриптомъ отъ 8 февраля, повелѣлъ герцогу де-Ришелье сформировать отдѣльное отъ прочихъ милицій земское войско Таврической губерніи, поручивъ ему главное и непосредственное надъ нимъ начальство.

Таврическая милиція предназначалась для содержанія кордоновъ по обширному черноморскому берегу, въ помощь обыкновенной пограничной стражѣ, чтобы усилить наблюденіе за дѣйствіями турокъ, которые, не смотря на свое безсиліе и безначаліе, при открывшихся недоразумѣніяхъ между Россіею и Портою, могли дѣлать покушенія на Крымскій полуостровъ.

Командиромъ двухъ полковъ милиціи, наблюдавшимъ въ Мелитопольскомъ и Днѣпровскомъ уѣздахъ за внутреннею тишиною, особенно между нагайцами, раскольниками и другими поселенцами, назначенъ былъ полковникъ Куликовскій, а помощникомъ въ нему маіоръ Уманецъ. Число ратниковъ въ этихъ уѣздахъ простиралось до 900 человѣкъ.

Узнавъ объ этомъ усердіи христіанъ, крымскіе мурзы и татары въ простомъ, но довольно краснорѣчивомъ прошеніи на татарскомъ языкѣ просили начальника губерніи, чтобы и ихъ не отстраняли отъ этого честнаго дѣла.

Вслѣдствіе чего послѣдовало Высочайшее соизволеніе объ учрежденіи особаго коннотатарскаго войска, которое, указомъ 24 января 1808 года, отправлено было на службу на прусскую границу, для занятія кордоновъ вмѣстѣ съ донскими казачьими полками. Это войско состояло изъ четырехъ конныхъ полковъ: Симферопольскаго, Перекопскаго, Евпаторійскаго и Ѳеодосійскаго⁵⁹.

Сформированіе татарскихъ дружинъ произведено на ихъ собственный счетъ. Офицеры избраны были изъ знатнѣйшихъ родовъ по выбору самихъ татаръ. Командирами полковъ назначены маіоры: Кая-бей Балатуковъ, Ахметъ-бей Хункаловъ и др.⁶⁰

Но не этимъ только крымскіе татары оказали нашему правительству непритворное сочувствіе и преданность. Намъ памятно, что, когда явилось опасеніе на счетъ высадки турецкихъ войскъ изъ Анатоліи на южныя окраины Крыма, мурзы, собравшись подъ предсѣдательствомъ муфтія Муратши-челебія, постановили немедленно вывести всѣхъ татаръ, начиная отъ Балаклавы до Ѳеодосіи, въ села по другую сторону хребта горъ, чтобы устранить всякую возможность возмущенія ихъ турецкими эмисарами и даже высадку въ надеждахъ на помощь единовѣрцевъ. Постановленіе это принято было народомъ безъ малѣйшаго возраженія, но правительство въ томъ же 1807 году дозволило имъ возвратиться въ свои покинутыя жилища. Отъ этого обстоятельства большинство татаръ лишились всѣхъ почти лошадей и домашней скотины.

Въ тяжкую для Россіи годину, въ достопамятный 1812 годъ, Таврическая губернія не уступала въ любви къ отечеству ни одной изъ другихъ частей имперіи. Губернскій предводитель дворянства подполковникъ Тарановъ-Бѣлозѣровъ донесъ генералъ губернатору герцогу Ришелье, что таврическое дворянство, собравшись по его приглашенію въ Симферополѣ 29 іюля, послѣ выслушанія царскаго манифеста, отъ 6 іюля, единодушно опредѣлило слѣдующее:

«Всякаго дворянина, могущаго носить оружіе, со всѣми людьми, способными къ военной службѣ, по послѣдней ревизіи зачисленными за нею, съ сего дня почитать отечественными ратниками и всякому изъ нихъ, по первому отзыву главнаго въ Москвѣ надъ сими войсками предводителя, идти для обороны отечества вооруженнымъ по распоряженію, какое о томъ сдѣлано будетъ, и на собственномъ иждивеніи тому, кто имѣетъ имущество, а не имущіе получатъ содержанія отъ дворянства. Симъ, обоихъ состояній людямъ, каждый изъ насъ обязанъ внушать, вразумлять о семъ вѣрноподданическомъ долгѣ и даже людей, не принадлежащихъ къ дворянскому сословію, преклонять для обороны семействъ, женъ, домовъ и имущества отъ непріятеля, несущаго внутрь любезнаго отечества нашего мечъ, огонь и опустошеніе».

Испытавшей всѣ ужасы войны въ 1812 году несчастной Россіи суждено было въ добавокъ подвергнуться страшнымъ опустошеніямъ чумы, которая начала свою жатву въ Крыму, и затѣмъ уже распространилась по Россіи. О появленіи этой грозной эпидеміи у насъ на материкѣ въ то время, когда въ картинныхъ учрежденіяхъ не было ни одного сомнительнаго больнаго, разсказывали различно, но въ настоящее время никто не сомнѣвается, что зараза внесена въ Крымъ въ шубѣ, оставшейся безъ окурки, послѣ внезапно умершаго въ одесскомъ карантинѣ мужичка, возвратившагося изъ святыхъ мѣстъ. Шуба эта какъ-то случайно попала въ Ѳеодосію и здѣсь впервые произвела заразу между городскими обывателями. Страшное время это навсегда будетъ памятно въ лѣтописяхъ Ѳеодосіи. Несчастные люди гибли не столько отъ заразы, сколько отъ хищничества полицейскихъ чиновниковъ, жаждавшихъ смерти зажиточныхъ купцовъ и помѣщиковъ. Всѣмъ намъ извѣстно, что въ это время ѳеодосійскою полиціею заправляли два брата Л..., прозванные кровопійцами. Изъ нихъ старшій былъ городничимъ, а послѣдній приставомъ. Подъ видомъ усердія и желанія прекратить заразу, они насильно отправляли въ карантинъ цѣлыя семьи жителей со всѣми слугами и захватывали ихъ имущество въ полной увѣренности, что эти здоровые люди, попавъ въ среду чумныхъ, немедленно погибнутъ. Предположенія ихъ были безошибочны. Послѣ чего доносилось начальству: имущество такихъ-то, погибшихъ отъ чумы, согласно карантиннымъ правиламъ было сожжено.

Тяжкое пережито нами время. Я увѣренъ, что крымскій народъ такой богатый, счастливый и беззаботный въ первые годы моего пріѣзда въ Тавриду, не скоро поправится послѣ трехъ, перенесенныхъ имъ испытаній, а именно: коммисіи, эмиграціи, отечественной войны и безпощадной чумы.

Первые годы нашего господства въ Крыму (Записки дѣда моего по отцу)

Мнѣ говорилъ отецъ, что фамилия наша, въ былыя времена, была другая и пользовалась большою извѣстностію, но впослѣдствіи за изобрѣтеніе однимъ изъ прадѣдовъ десятичныхъ вѣсовъ, какого-то особеннаго формата, усвоено было за нами прозвище изобрѣтателя первобытныхъ вѣсовъ. По его-же разсказамъ одинъ изъ нашихъ прадѣдовъ пользовался нѣкогда большою извѣстностію своими духовными сочиненіями. Но въ чемъ заключались эти творенія, — онъ не могъ узнать изъ греческихъ записокъ, оставленныхъ ему дѣдомъ и дополненныхъ отцомъ. Изъ записокъ же послѣдняго я имѣю возможность узнать слѣдующее.

«Что прадѣдъ мой Параскевій былъ однимъ изъ лучшихъ кораблестроителей на островѣ Хіо, гдѣ онъ родился и владѣлъ наслѣдственными землями. Искусство его скоро было замѣчено мѣстнымъ турецкимъ пашою, который и приказалъ ему переселиться въ Константинополь для постройки военныхъ судовъ. За услуги свои ему выданъ былъ фирманъ, освобождающій всю его семью и владѣнія отъ всякихъ податей и повинностей. Такимъ образомъ уважаемый турецкими начальниками, онъ могъ-бы составить себѣ хорошее обезпеченіе и обзавестись семействомъ, но вышло иначе: однажды, при устройствѣ большаго корабля, онъ вполнѣ довѣрился помощнику своему, который такъ повелъ дѣло, что судно оказалось негоднымъ для предназначенія. По закону за такую ошибку гяура слѣдовало подвергнуть казни, но Параскевій успѣлъ бѣжать въ Македонію. Это совпало съ тѣмъ временемъ, когда русскіе предали огню турецкій городокъ Балту⁶¹ и изъявили согласіе вознаградить пострадавшихъ по стоимости ихъ имущества. Но турки, подстрекаемые иностранными посланниками, ощетинились и возмечтали присоединить къ своимъ владѣніямъ всю Россію. Вѣра ихъ въ свои силы и иностранное содѣйствіе такъ была велика, что, изъ боязни покончить миромъ, султанъ Мустафа приказалъ посадить въ темницу русскаго посланника⁶² и тѣмъ выразить полное презрѣніе къ царицѣ Екатеринѣ.

«Какъ приняла этотъ поступокъ Россія, мнѣ неизвѣстно, но вдругъ мы были поражены и изумлены вѣстью о приближеніи къ турецкимъ землямъ русской эскадры. Всѣ христіане собрались въ церкви и начали молить Творца міровъ о ниспосланіи единовѣрцамъ силы на изгнаніе варваровъ изъ греческой земли. Слухи эти подтвердились. Въ февралѣ 1770 года въ портъ Витулы вступила русская эскадра, въ главѣ которой стоялъ графъ Орловъ⁶³.

Нѣтъ и не можетъ быть другой націи въ мірѣ, которая-бы такъ искренно любила русскихъ, какъ греки. Они всегда готовы жертвовать за нихъ жизнью и идти за ними на край свѣта. Отчего это такъ? Одни говорятъ оттого, что въ теперешнихъ грекахъ только языкъ греческій, а кровь чисто славянская; другіе утверждаютъ, что любовь эта началась со времени передачи имъ христіанской религіи и дальнѣйшей затѣмъ заботливости о благосостояніи этого народа, когда онъ находился въ полудикомъ состояніи. Что касается меня лично, то я всегда чувствовалъ какое-то особенное удовольствіе, когда встрѣчался съ русскимъ въ Константинополѣ. Я не отводилъ отъ него глазъ и готовъ былъ отдать послѣднюю рубаху, еслибъ онъ заявилъ, что не имѣетъ ея. Тѣ же чувства вѣроятно посѣщаютъ и другихъ соотечественниковъ моихъ. Вотъ почему, когда явился къ намъ славянскій Орелъ, всѣ христіане предложили себя въ его распоряженіе и обѣщали отдавать все, чѣмъ обладаютъ въ избыткѣ безъ всякаго вознагражденія. Отъ высадившихся мы узнали, что русскіе оставили въ Мореѣ десантъ въ 500 человѣкъ и организовали изъ мѣстныхъ жителей легіоны, которые сейчасъ же бросились въ дѣло. Въ Витулѣ также быстро сформировались отряды, въ которые введены были по 12-ти русскихъ солдатъ съ капитаномъ для руководства неопытныхъ, но отважныхъ туземцевъ. Я поступилъ въ число воиновъ первымъ и кажется болѣе другихъ заботился о всеобщемъ поголовномъ возстаніи.

Турки пришли въ ужасъ и безъ оглядки бѣжали отъ насъ и мы навѣрно безъ выстрѣла овладѣли-бы всѣми турецкими крѣпостями и гарнизонами, еслибъ одинъ изъ легіоновъ нашихъ, подъ начальствомъ капитана Баркоса⁶⁴ не испортилъ-бы дѣла своею ненавистью къ туркамъ. Этотъ легіонъ, подошедъ къ крѣпости Мизутры, защищаемой массою турковъ, лишенныхъ воды, заставилъ гарнизонъ сдаться на капитуляцію съ предоставленіемъ права выступить изъ Мореи, но только, что онъ вышелъ, майноты заскрежали зубами, увидѣвъ главнѣйшихъ тирановъ страны, мечтавшихъ выбраться безнаказно. Посыпались сначала проклятія, а затѣмъ обнажились сабли и злодѣи были порублены въ куски. Послѣ этого неблагопріятнаго подвига, дѣятельность нашихъ легіоновъ измѣнилась, а тѣмъ временемъ мы узнали, что турецкіе корабли вступили въ Архипелагъ. Въ это время отъ насъ поѣхалъ въ Черногорію какой-то князь Юркосъ⁶⁵ съ славонскимъ графомъ. Черногорцы одновременно съ нами удачно сражались съ турками, поощряемые бѣжавшимъ къ нимъ русскимъ царемъ Петромъ III⁶⁶, Юркосъ же посланъ былъ увѣрить черногорцевъ, что они обмануты и что личность, выдававшая себя за русскаго автократа, есть какой нибудь негодяй и мошенникъ. Турки, мечтавшіе, что имъ выгоднѣе будетъ воспользоваться неурядицами враговъ, оцѣнили голову Юркоса въ 5 т. червонцевъ, но князь благополучно прибылъ къ черногорцамъ, обличилъ самозванца и успѣлъ бѣжать отъ вѣрной смерти.

Вскорѣ послѣ этого изъ Корфу отправился въ Петербургъ Марко Моруци съ просьбою къ русской царицѣ о снабженіи всѣхъ грековъ оружіемъ и боевыми снарядами.

Когда дѣйствія русскихъ прекратились на сушѣ, насъ приняли на корабли. Я попалъ на корабль главнокомандующаго «агіосъ Евстафіосъ» (св. Евстафій).

Въ іюнѣ 1770 года всѣ наши суда пустились въ море розыскивать турецкій флотъ и нашли его около родины моей острова Хіо у небольшаго островка Нонси. Наши корабли немедленно расположились въ боевую линію и рѣшились аттаковать врага. Открылась ужасная стрѣльба изъ пушекъ. Очутившись въ страшномъ дыму, мы внезапно наткнулись на турецкій адмиральскій корабль, на которомъ находился самъ капуданъ наша Джаферъ-кедукъ и другой безжалостный головорѣзъ Гасанъ-казы паша. При видѣ ихъ я затрепеталъ отъ ненависти. Наши суда столкнулись и начался ужасный рукопашный бой. Я забылся до того, что помню только взрывъ и паденіе мое въ море около шлюпки, къ которой подобно мнѣ стремились еще два нашихъ матроса. Съ этого момента я, высадившись въ Хіо, почувствовалъ, что здоровье мое не дозволяетъ мнѣ продолжать служить отечеству.

Не имѣя никого изъ ближнихъ, я вынужденъ былъ жениться на дочери сосѣда, который во все время отсутствія моего сберегалъ мои сады и домъ.

Однажды, осматривая рощу лавровыхъ, масличныхъ и оливковыхъ деревъ, я случайно замѣтилъ въ древней развалинѣ лавровой чащи теплившуюся лампаду предъ ликомъ Божьей матери. Какимъ образомъ попала сюда святая икона, кто принесъ ее сюда? я не могъ узнать. Обстоятельство это измѣнило во мнѣ настроеніе духа. Я день и ночь думалъ и порѣшилъ, что образъ Владычицы не безъ причины явился на моей землѣ, что мѣсто это должно быть искони святое и требующее постоянной молитвы. Предположеніе это привело меня къ тому, что я, разобравъ развалину и нашедъ подъ спудомъ ея надпись о существованіи здѣсь церкви за 300 лѣтъ раньше, выстроилъ на этомъ мѣстѣ небольшой храмъ и самъ сдѣлался настоятелемъ его. Хиротонизовавшій меня митрополитъ приказалъ назвать ее прежнимъ именемъ Παναηα τής δάφνης (т. е. лавровой Богородицы) причемЪ сказалъ: «такъ какъ ты не можешь служить отечеству, то не переставай молиться за тѣхъ, которые примутъ на себя долю и твоей обязанности. Слова эти всегда звучали въ моихъ ушахъ и мнѣ кажется, что я съ непритворнымъ усердіемъ исполнялъ свой священный долгъ».

Я помню эту небольшую церковь, прикрытую со всѣхъ сторонъ вѣчно зелеными деревьями, помню явленный образъ и сгорбленнаго преждевременно отца моего, умоляющаго всѣхъ посѣтителей храма дѣйствовать во едино для освобожденія родины и помню, въ заключеніе, мою добрую мать, которая при всякой ласкѣ говорила намъ: «не забывайте дѣти, что мы опозорили наше отечество и вѣру, сдѣлавшись рабами презренныхъ турковъ! Наше рабство противно Богу, но онъ освободитъ насъ, если мы исправимся въ заблужденіяхъ, унаслѣдованныхъ отъ предковъ, и станемъ дѣйствовать всѣ съ вѣрою и надеждою на милости Богородицы». Насъ всѣхъ было четыре сына: Георгій, Петръ, я Стефанъ и Николай. Всѣ мы учились грамотѣ подъ руководствомъ одного израненнаго патріота, котораго принялъ отецъ мой и содержалъ на свои средства, такъ какъ у него не осталось въ живыхъ никого изъ родныхъ. Мы иначе не называли его какъ дидаскале (учитель). Этотъ учитель долго жилъ въ Константинополѣ, зналъ превосходно турецкій, арабскій языки и любилъ ботанику. Любя меня болѣе братьевъ моихъ за смѣтливость и хорошую память, онъ принялся тайно отъ отца учить меня всему, что самъ зналъ. Убѣжденный имъ, что всякое знаніе можетъ принести пользу, я въ 19-ть лѣтъ такъ хорошо владѣлъ обоими азіатскими нарѣчіями, что считалъ себя мудрѣе всѣхъ турецкихъ законовѣдовъ. Въ это время умеръ мой отецъ, завѣщавъ старшому брату моему Георгію занять его мѣсто, а мнѣ переѣхать въ Константинополь, чтобы быть около людей, способныхъ дѣлать добро для несчастныхъ собратій. Назначеніе это повергло меня въ уныніе, потому что я никого не зналъ въ столицѣ.

— Ну объ этомъ не слѣдуетъ грустить — сказалъ мнѣ мой наставникъ — ты превосходно знаешь турецкій языкъ и арабскую грамоту. Стоитъ только переодѣться въ турецкое платье и тебя въ непродолжительное время возведутъ въ санъ визиря.

— Что ты говоришь, дидаскале — вскрикнулъ я съ обидою — ты желаешь обратить меня въ мусульманство!

— Нисколько — отвѣчалъ онъ равнодушно — я только совѣтую тебѣ добраться до ступеней султанскаго трона и управлять турками, направляя ихъ къ благу твоихъ единовѣрцевъ. Если же ты не сдѣлаешь этого, то каждый изъ насъ вправѣ будетъ назвать тебя врагомъ отечества.

Слова эти показались мнѣ справедливыми и я рѣшился сдѣлаться съ виду туркомъ. Нѣсколько недѣль спустя наставникъ нашъ пріобрѣлъ для меня двѣ нарядныхъ турецкихъ одежды и совѣтывалъ воспользоваться отходящимъ въ Константинополь турецкимъ судномъ, такъ какъ оно было не здѣшнее и слѣдовательно никто на немъ не могъ узнать меня.

Въ тотъ же вечеръ, одѣвшись туркомъ, я простился съ бѣдною матерью и братьями моими и поплылъ по направленію къ несчастному Константинополю. Охъ, какъ горько мнѣ было разставаться съ благодатною родиною! точно душа моя предчувствовала, что я не увижу ее больше.

Командиръ или хозяинъ судна былъ пожилой турокъ строгой наружности, но добраго сердца. Всѣ величали его Мегметъ эфендіемъ. Этотъ человѣкъ на другой-же день обратилъ свое вниманіе на изысканность моихъ фразъ и приблизилъ меня къ своей особѣ. Я началъ съ того, что читалъ и объяснялъ ему Коранъ, когда судно наше оставалось безъ движенія.

Однажды Мегметъ-эфенди спросилъ у меня кто мои родные и къ кому я ѣду въ Стамбулъ? Я отвѣчалъ, что рано лишился родителей, что меня воспитали чужіе и въ заключеніе посовѣтывали ѣхать служить въ столицу, гдѣ я никого не знаю.

— Э, это еще не великая бѣда, что ты никого не знаешь. Такихъ ученыхъ какъ ты всѣ охотно принимаютъ. Ты на первыхъ порахъ поселишься въ моемъ конакѣ, а потомъ я передамъ тебя брату моему, который много лѣтъ уже служитъ при султанѣ. Онъ пристроитъ тебя очень выгодно.

Мѣсяцъ спустя я дѣйствительно, при содѣйствіи этого турка, опредѣленъ былъ въ качествѣ наблюдающаго за придворными садами подъ именемъ Алія Гасанъ оглу, а годъ спустя прослылъ за самаго усерднаго и ученаго мусульманина на томъ основаніи, что въ комнатѣ моей всегда на подушкѣ лежалъ открытый Коранъ и я при всякомъ удобномъ случаѣ цитировалъ изъ него наизусть заученые стихи.

Моя слава между законовѣдами считалась настолько безъупречною, что многіе изъ нихъ предсказывали, что я попаду въ Шейхъ-улъ-исламы, если съумѣю заслужить вниманіе султана и улемовъ. Заручившись такимъ выгоднымъ мнѣніемъ, я не разъ, молясь Богу, думать, что если почитатели мои подслушаютъ произносимыя мною молитвы?

При этой мысли дрожь пробѣгала по тѣлу моему и я напрасно пріискивалъ въ умѣ другую страну, гдѣ могъ бы счастливѣе прожить свой вѣкъ.

На 25 году я былъ возведенъ въ санъ Бостанджи-баши и отъ меня, получившаго уже отъ султана въ подарокъ зеленый кафтанъ, каукъ и цѣнную саблю, зависѣло чрезвычайно много.

Не разъ я удостоивался сопровождать султана Абдулъ-Гамита, только что вошедшаго на престолъ, въ мечеть и на прогулки и отвѣчать на его дружелюбные вопросы.

— Женатъ-ли ты? Спросилъ меня однажды калифъ.

— Нѣтъ, султанымъ — отвѣчалъ я.

— Почему?

— Я боюсь семейныхъ дрязгъ, которыя отвлекаютъ отъ обязанностей служащихъ.

— Ну, это не отговорка и тебѣ не прилично оставаться холостымъ.

Три дня спустя я получилъ приказаніе съѣздить въ Египетъ за деньгами. Подобное назначеніе давалось только такимъ людямъ, которымъ хотѣли предоставить большой бакшышъ или подарокъ.

Я поѣхалъ и дѣйствительно пріобрѣлъ нѣсколько сотъ червонцевъ.

Тѣмъ временемъ отчаянная битва турковъ съ русскими прекратилась и поговаривали о предстоящемъ мирѣ. Султанъ находился въ мрачномъ настроеніи духа, визири суетились и казались крайне недовольными войсками и предопредѣленіемъ судьбы. Только я одинъ ликовалъ въ душѣ, предчувствуя, что враги наши сильно подожмутъ хвостъ и перестанутъ хоть на время тщеславиться своимъ могуществомъ.

Вскорѣ я узналъ, что миръ послѣдовалъ и что Россія сдѣлала много уступокъ султану во вредъ себѣ и христіанамъ. Съ этого времени мнѣ ужасно опротивѣло мое положеніе, я рвался въ отдаленныя провинціи и чрезвычайно хотѣлъ попасть въ паши въ Сирію или Анатолію, но къ сожалѣнію не зналъ, какъ взяться за дѣло, а съ султаномъ мнѣ не приходилось болѣе встрѣчаться. Чтобы измѣнить свою судьбу, я просилъ давать мнѣ командировки, обѣщая дѣлиться подарками.

Это мнѣ удалось и я болѣе восьми лѣтъ разъѣзжалъ по европейскимъ, азіатскимъ и африканскимъ владѣніямъ Абдулъ-Гамита. Конечно при всякомъ возвращеніи въ Константинополь я привозилъ много золота и дѣлился съ начальствующими. Какъ вдругъ однажды ко мнѣ привели сѣдаго турка, спрашивающаго меня. Принявъ, его я изумился, когда узналъ своего учителя, нарочно пріѣхавшаго провѣдать меня. Отъ радости я вручилъ ему всѣ почти скопленныя мною деньги, прося взять себѣ сколько нужно, а остальныя отвезти матери и братьямъ. Мнѣ казалось, что я вторично успѣю составить себѣ такое же состояніе, но увы я не успѣлъ сберечь и четвертой части того, что отдалъ въ порывѣ радости.

Однажды великимъ постомъ я по обыкновенію переодѣлся въ свой національный костюмъ и отправился въ самый отдаленный церковный приходъ для исповѣди и принятія св. Таинъ, но въ то время, когда я выходилъ изъ храма, бесѣдуя съ священникомъ на отечественномъ языкѣ, ко мнѣ внезапно подошелъ одинъ изъ дворцовыхъ служителей, съ которымъ я не ладилъ, и, ударивъ меня по плечу, расхохотался во все горло. Кровь прилила къ горлу моему и я созналъ, что злодѣй не замедлитъ обвинить меня въ тайномъ исповѣдываніи православной вѣры. Ничего болѣе не оставалось какъ поспѣшить бѣгствомъ въ отдаленныя земли. Съ этою мыслью я бѣгомъ возвратился домой, захватилъ подъ мышку деньги и пришелъ къ проливу. Здѣсь я натолкнулся на толпы татаръ, бѣжавшихъ изъ Крыма, только что присоединеннаго къ Россіи. Они горько скорбѣли о потери своей родины. Пока я велъ съ ними разговоръ раздался за мною кличь: «нѣтъ-ли желающихъ ѣхать въ Крымъ: судно мое новое и быстрое!»

— Я желаю съѣздить въ эту страну — отвѣтилъ я.

— Въ такомъ случаѣ садись поскорѣе въ эту лодку и ожидай моего возвращенія.

Я сейчасъ-же спустился съ пристани въ каикъ и накинулъ на голову шаль, чтобы меня не узнали.

Два или три часа спустя возвратился мой реизъ (капитанъ) съ нѣсколькими неизвѣстными мнѣ пассажирами и мы отчалили отъ берега, а къ полуночи судно наше тронулось въ путь.

Во все время плаванія погода вполнѣ благопріятствовала намъ.

Реизъ былъ уроженецъ и житель Крыма. Онъ сообщилъ мнѣ, что въ отечествѣ его происходятъ ужасныя вещи, что русскіе жестоко обижаютъ и тѣснятъ татаръ, которымъ ничего болѣе не остается, какъ бѣжать въ султанскія земли, что онъ въ третій уже разъ привезъ ихъ въ Стамбулъ и надѣется еще сдѣлать нѣсколько рейсовъ. Всего болѣе онъ бранилъ арнаутовъ (Албанцевъ) за ихъ наслѣдственную ненависть къ мусульманамъ и старался доказать, что еслибъ не было этихъ собакъ, то татарамъ не было-бы затруднительно изгнать москововъ изъ страны.

При этихъ разсказахъ я вспомнилъ, что отецъ мой часто говорилъ о переселившихся въ Крымъ сподвижникахъ его во время Чесменской битвы. Это намного облегчило мое горестное настроеніе. Я надѣялся отыскать между ними, если не друзей, то все-таки единовѣрцевъ и соотечественниковъ, которые примутъ и дадутъ мнѣ пріютъ на первыхъ порахъ.

Мы прибыли въ Гезлевъ (Евпаторію) на восьмой день. Переселившись въ ханъ или заѣзжій дворъ, я почти ежедневно заходилъ въ кофейню, чтобы ознакомиться съ народонаселеніемъ этой новой для меня страны. Нѣсколько дней спустя я узналъ, что главное управленіе Крыма находится въ Карасубазарѣ. Того, кто служилъ однажды, всегда влечетъ къ подобнымъ себѣ лицамъ — и не смотря на то, что я не могъ выговорить ни одного длиннаго русскаго слова, мнѣ чрезвычайно хотѣлось поступить на службу къ императрицѣ Екатеринѣ. Съ этимъ желаніемъ я направился въ Карасубазаръ, гдѣ вскорѣ познакомился съ нѣкоторыми почтенными предводителями греческаго войска, поселеннаго у береговъ Керченскаго пролива. Эти добрые люди представили мнѣ двухъ сослуживцевъ своихъ, которые отлично знали моего отца.

Во все время пребыванія моего въ этомъ городѣ я употреблялъ всѣ усилія научиться говорить по русски; но увы языкъ этотъ казался мнѣ не по силамъ. Все, чего я могъ достигнуть, это заключалось въ чтеніи, письмѣ и заученіи наизусть самыхъ обыкновенныхъ фразъ. Съ этими свѣдѣніями я рѣшился переѣхать въ Ичель⁶⁷ хваленный всѣми своимъ климатомъ и растительностію. Мнѣ хотѣлось посвятить себя исключительно разведенію въ Крыму тѣхъ полезныхъ растеній, которыя могли бы произрастать здѣсь съ пользою для обитателей. Эта мысль явилась у меня во первыхъ потому, что я продолжалъ любить ботанику и наконецъ потому, что не предвидѣлъ возможности изученія русскаго нарѣчія настолько, чтобы служить съ надеждами обратить на себя вниманіе даже мѣстнаго начальства.

Первое мѣсто, обратившее мой взглядъ, была Алупка, въ которой проживало нѣсколько татарскихъ семействъ, большинствомъ говорившихъ по гречески. Мѣстность эта, прикрытая высокими скалами съ сѣвера и запада и изобиловавшая водяными источниками, показалась мнѣ самою удобною для разведенія рису, хлопка и многихъ деревъ, которыя превосходно ростутъ въ Анатоліи. Къ удовольствію моему я нашелъ небольшой домикъ съ большимъ кускомъ земли, который мнѣ уступили за одинъ червонецъ. Нанявъ годоваго работника, я въ непродолжительномъ времени обзавелся всѣмъ хозяйствомъ и работалъ не хуже того, кто съ малолѣтства владѣлъ плугомъ и топоромъ. Годъ спустя одинъ изъ мѣстныхъ владѣтелей судна собрался ѣхать въ Трапезондъ для вывоза оттуда разныхъ матерій для одеждъ женскаго пола. Пользуясь этимъ случаемъ, я поѣхалъ съ нимъ съ единственною цѣлью привести сѣмена рису, хлопка и нѣкоторыхъ растеній, къ которымъ я привыкъ съ тѣхъ поръ какъ знаю себя. Все, что можно было достать здѣсь, я пріобрѣлъ, но реизу моему пришлось ѣхать въ болѣе отдаленныя мѣстности за товарами. Отъ скучнаго однообразія я положился составить исторію города Трапезонда и благодаря мѣстнымъ учителямъ и монахамъ, доставлявшимъ мнѣ рукописи и книги изъ монастырей, я успѣлъ записать на память нижеслѣдующее:

«Трапезондъ есть одинъ изъ населеннѣйшихъ городовъ Анатоліи. Онъ находится на берегу Чернаго моря, защищенъ двойными крѣпостными стѣнами и стоитъ на возвышенномъ мѣстѣ, уподобляющемся издали столу (трапезосъ), вслѣдствіе чего и названъ этимъ именемъ. По имѣющимся у меня подъ рукою свѣдѣніямъ, онъ основанъ въ 4790 году отъ С. Ч. въ царствованіе Манасія и именовался первоначально Изинисомъ. Въ это время гербомъ города былъ якорь и голова Аполлона. Впослѣдствіи на монетахъ его надписывали Трапезундіонъ. Будучи резиденціею царей, онъ славился до послѣднихъ дней греческаго господства науками, искусствами и предпріимчивостію жителей, считавшихъ родоначальникомъ своимъ младшаго сына Ноя Іафета.

Не вдали отъ Трапезонда протекаютъ двѣ рѣки Пиксити и Пританосъ. Разсказываютъ также, что медъ здѣшнихъ мѣстъ, извѣстный подъ именемъ пикіомъ, обладаетъ свойствомъ одурять человѣка разумнаго и облегчать страданія сумасшедшихъ.

Вскорѣ послѣ Вознесенія Іисуса Христа, въ Трапезондъ прибылъ святой апостолъ Андрей Первозванный, которому и удалось обратить многихъ на путь истины, построить церкви и назначить священноучителей.

Съ 200 по 260 годъ Трапезондъ дважды подвергался разграбленію со стороны Номадовъ. Въ 300 году царь Лисій предалъ здѣсь казни святыхъ отцовъ церкви Евгенія, Уалеріана, Кандидонта, Атилу, Евстратія, Авксентія, Мардарія, Ореста и Агриголая, бывшаго начальникомъ города Никополиса въ Арменіи; а вслѣдъ затѣмъ еще семерыхъ проповѣдниковъ Евангелія, признанныхъ христіанами за св. мучениковъ и именно: Ероса, Орентія, Фарнакія, Фирмія, Фирмонія, Киріака, Логина и Лазія.

Въ 306 году на мѣсто Лисія посланъ былъ императоромъ Константиномъ великимъ намѣстникомъ въ Кесарію, Кападокію и Трапезондъ, Аниваманъ, который въ 318 году, узнавъ, что повелитель его принялъ христіанскую вѣру, немедленно послѣдовалъ его примѣру. За эту преданность императоръ возвелъ его въ царское достоинство, выдалъ за него дочь свою Флавію Іуліану Константину и приказалъ построить храмъ златоглавый въ честь Пресвятой Богородицы.

Въ царствованіе Валентіана Трапезундъ въ числѣ другихъ провинцій подпалъ подъ власть Персидскихъ царей, что продолжалось до временъ императора Іустина.

При Августаліи Кортикіи (при императорѣ Ѳеодосіи великомъ) окрестность Трапезонда прославилась явленіемъ изъ Аѳинъ чудотворной иконы Богоматери, написанной апостоломъ и Евангелистомъ Лукою, въ одной изъ пещеръ на горѣ Мела. На этомъ мѣстѣ тогда же воздвигнута была церковь въ 386 году и освящена Трапезондскимъ архіереемъ совмѣстно съ преподобными отцами Варнавою и Сафроніемъ, а первымъ ктиторомъ превозглашенъ Августалій.

Императоръ Іустиніанъ много содѣйствовалъ независимости и благосостоянію Трапезонда, что подтверждается греческою надписью надъ главными городскими воротами слѣдующаго содержанія:

Ε᾿ν ὀνόματι τοῦ δεσπότου ἡμῶν, Ἰησοῦ Χριςτοΰ καὶ Θεοῦ ἡμῶν. Αὐτοκράτωρ κᾶισαρ Φλάβιος Ιουςτινιάνος Ἀλαμαννικὸς, Γοτδικὸς, Φραγκικὸς, Γερμανικὸς, Ἀντικὸς, Ἀλανικὸς, Οὐνδαλικὸς Ἀφρικὸς εὐσεβῆς, εὔτιχῆς ενδοξος Νικητὴς τροπαιοῦχος, Αἐισεβαςτος, Ἀυγουςτος ανανεωσεν ενφιλοτιμία ταδήμος... κτίσματα τῆς πόλεως σπουδῆ καὶ επιμἐλεια είρηνατοῦον δεοφιλεστ... ΧϹ. Φ.ΜΓ⁶⁸.

Кромѣ этого императоръ одарилъ своими милостями монастырь Пресв. Богородицы, что на горѣ Мела, возобновилъ другой во имя Іоанна Предтечи на горѣ Вазелонъ и выстроилъ новую церковь во имя св. Василія великаго подъ наблюденіемъ военачальника Велисарія.

Въ Трапезондѣ родился преподобный отецъ нашъ Афанасій, который въ царствованіе императора Никифора Фоки основалъ великую Аѳонскую лавру.

Въ 1120 году по Р. Х. при императорѣ Іоаннѣ Комнинѣ. царствовавшій въ Трапезондѣ Константинъ Гавра, прозванный жестокимъ, желая избавиться отъ зависимости константинопольскихъ монарховъ, передался персидскому царю Хозрою.

Когда же Константинополь захваченъ былъ Латинянами, то императоръ Алексѣй основалъ свой тронъ въ Трапезондѣ. Автократъ этотъ собственными руками убилъ страшнаго дракона, который не рѣдко появлялся за крѣпостью около церкви великомученика Евгенія и наводилъ ужасный страхъ на народъ. На мѣстѣ убитаго чудовища онъ приказалъ построить фонтанъ, именуемый и теперь драконопигадонъ. Я былъ у этого источника, находящагося на право отъ городской стѣны и на лѣво отъ храма св. Софіи.

Впослѣдствіи, когда въ Константинополѣ воцарился Михаилъ Палеологъ и изъявилъ согласіе держаться латинской церкви, народъ единогласно постановилъ считать Трапезондскаго государя Іоанна Комнина самодержавнымъ автократомъ христіанъ, имѣвшимъ право носить корону, порфиру и красные сапоги. Предпочтеніе это сильно оскорбило Михаила Палеолога, желавшаго господствовать, подобно предкамъ своимъ, надъ всѣми эллинскими племенами: но измѣнить совершившагося не было возможности. Тогда онъ задумалъ выдать послѣднюю дочь свою Евдокію замужъ за Іоанна, чтобы нарѣчься отцомъ его и быть все-таки старшимъ. Для достиженія этой цѣли онъ послалъ къ юному императору лучшаго министра-правовѣда Акрополита и эконома великой церкви Ѳеодора Канфилина, но не смотря на всѣ ихъ убѣжденія Іоаннъ отказался отъ бракосочетанія. Михаилъ началъ дѣйствовать угрозами, а потомъ ласками, но и это оказалось безполезнымъ. Тогда онъ рѣшился послать къ Іоанну болѣе ловкихъ дипломатовъ и именно кабинетнаго совѣтника своего Іатропуло и пресвитера великой церкви съ богатыми дарами. На этотъ разъ императоръ Іоаннъ изъявилъ согласіе видѣть Евдокію, которая понравилась ему и бракъ состоялся въ 1282 году.

Іоанну наслѣдовалъ сынъ его Алексѣй, котораго пригласилъ папа Николай IV участвовать въ крестовомъ походѣ за освобожденіе Іерусалима въ 1291 году. Алексѣю наслѣдовалъ сынъ его Василій, женившійся на дочери Андроника Палеолога и наслѣдовавшій впослѣдствіи Константинопольскій престолъ. При сынѣ послѣдняго Алексѣѣ на Анатолію сдѣлали нашествіе персіяне и завладѣли всѣми сосѣдственными Трапезунду провинціями. Лишь только донесли объ этомъ въ Константинополь, воспитавшійся здѣсь наслѣдникъ трапезондскаго престола юный Алексѣй, собравъ на корабли пѣшее войско, поспѣшилъ на выручку наслѣдственныхъ земелъ. Но въ виду Анатолійскихъ береговъ онъ встрѣтилъ такую ужасную бурю, что всѣ приготовились къ неминуемой гибели. Тогда молодой императоръ громогласно обратился къ пресвятой Богородицѣ, что на горѣ Мела, и началъ просить Ея защиты. Какъ только онъ окончилъ молитву, всѣ корабли съ войскомъ очутились въ тихой бухтѣ Трапезонда. Матросы, не ожидая спасенія, не знали какому святому принести благодарность за чудо. Высадившись на берегъ, императоръ, послѣ принятія поздравленій отъ духовенства, начальниковъ и народа, сейчасъ же направился на гору Мела, чтобы принести благодареніе божественной покровительницѣ за спасеніе себя и подданныхъ. По окончаніи молебствія императоръ, твердо увѣровавшій въ чудотворную силу Богородицы, тутъ же объявилъ, что не смотря на то, что не располагаетъ военными колесницами и конницею, надѣется на милости Святой Дѣвы. Надежды его въ точности сбылись: персіяне не только были изгнаны изъ Малой Азіи, но даже изъ великой Арменіи. Въ благодарность за всѣ эти блага Алексѣй въ 1365 году приказалъ увеличить храмъ на горѣ Мела, воздвигнуть цѣлый рядъ келій для монаховъ, одарилъ монастырь землями и кромѣ этого предоставилъ въ распоряженіе настоятеля игумена Галактіона 40 человѣкъ для работъ и обереженія святыни при отдѣльной хрисовулѣ (грамотѣ⁶⁹). въ которой прописывались имена этихъ стражниковъ. Кромѣ этого онъ приказалъ реставрировать церковь Богородицы, именуемой «Богомъ покрытая», около городской крѣпости и построить новую на мѣстѣ сгорѣвшей во имя великомуч. Евгенія и много другихъ.

При сынѣ его Эммануилѣ, женившемся на дочери Аблазскаго властителя Иринѣ, Сумельскій монастырь обогатился кускомъ отъ животворящаго креста Господня, который по днесь хранится въ немъ. Эммануилу наслѣдовалъ братъ его Андроникъ и затѣмъ уже сынъ его Алексѣй Комнинъ IV, оставившій четырехъ сыновей Іоанна, Александра, Скандара и Давида и двухъ дочерей Екатерину и Марію. Послѣдняя считалась первою красавицею, вслѣдствіе чего съ большими почестями вышла замужъ за константинопольскаго императора Іоанна Палеолога, а Екатерина досталась въ жены Сербскому господарю Георгію. Александръ, желая сдѣлаться самостоятельнымъ государемъ, утвердился на ост. Митилино; Давидъ женился на дочери Матвѣя Контакузена; старшій же сынъ женился на дочери грузинскаго царя Александра и захотѣлъ преждевременно вытѣснить съ престола отца своего. Съ этою цѣлью онъ отправился въ Крымскую Кафу къ генуэзцамъ и, подговоривъ нѣсколько отважныхъ судовладѣльцевъ подъ предводительствомъ Іоаннита, высадился между Трапезондомъ и церковною землею св. Ѳомы, гдѣ и перешелъ въ палатки съ намѣреніемъ отбить отъ отца права на господство. Для достиженія этого онъ переманулъ на свою сторону многихъ недовольныхъ вельможъ и военачальниковъ и поручилъ имъ повести такъ дѣло, чтобы онъ могъ ворваться ночью въ спальню отца, но эти послѣдніе, заставъ императора спящимъ, рѣшились своеручно убить его. Убитый царь похороненъ былъ съ большими почестями въ храмѣ Богородицы Ѳеоскепасти, а потомъ перенесенъ въ церковь Богородицы Златоглавой. Что касается до убійцъ, то Іоаннъ повелѣлъ одному выколоть глаза, а другому отрѣзать руки.

Вскорѣ послѣ этого на Трапезондское царство сдѣлано было дважды нашествіе со стороны аравитянъ, но безъ удачи. Вслѣдъ за ними появился правитель Аманіи Хытиръ съ несмѣтнымъ числомъ турокъ. Обложивъ Трапезундъ, онъ заставилъ Іоанна признать себя вассаломъ султана и платить ему дань. Это безчестіе продолжалось 20 лѣтъ. Послѣ смерти Іоанна захватилъ престолъ братъ его Алексѣй Комнинъ.

Послѣ взятія турками Константинополя султанъ Магаметъ II приказалъ Синопскому пашѣ Магмуту во чтобы ни стало завоевать всѣ остальныя греческія земли въ Малой Азіи. Паша прежде всего осадилъ Трапезундъ и потребовалъ отъ Алексѣя добровольно сдаться, обѣщая сотни милостей, въ противномъ случаѣ, грозя всѣми муками казни. Императоръ не былъ въ силахъ сопротивляться и подъ вліяніемъ изнѣженныхъ военачальниковъ, рѣшился сдаться. Плѣненная царская семья со всѣми малолѣтними дѣтьми немедленно отправлены были въ Константинополь. Всѣ почти мущины преданы были смерти, а жены и дочери ихъ были розданы визирямъ и беямъ; лучшія же изъ церквей обращены въ мечети: но монастырь Мельской или Сумельской Богоматери остался не прикосновеннымъ.

Исторія этой замѣчательной церкви такъ священна для туземцевъ, что я рѣшился и о ней написать вкратцѣ.

Всѣмъ почти, читавшимъ священныя книги, должно быть извѣстно, что апостолъ и евангелистъ Лука своеручно изобразилъ Пресвятую Богородицу съ божественнымъ сыномъ ея на трехъ кускахъ кедровыхъ досокъ и представилъ всѣ три иконы честнѣйшей изъ Дѣвъ. Богоматерь, взглянувъ на нихъ сказала: да будетъ въ нихъ благодать рожденнаго отъ меня Сына при посредствѣ моемъ!»

Изъ числа этихъ иконъ, судя по царскимъ грамотамъ, сохранявшимся въ архивахъ патріархата, одна находится въ Пелопонежской великой пещерѣ, вторая на островѣ Кипре, а третья въ монастырѣ Сумела около Трапезунда, подъ названіемъ Панагія Одигистрія.

Вотъ какимъ образомъ послѣдняя попала на гору Мела: послѣ смерти апостола Луки, послѣдовавшей въ Ѳивахъ (теперь мѣстечко Стивасъ), одинъ изъ послѣдователей его по имени Ананій принялъ къ себѣ образъ Богородицы и перенесъ его въ Аѳины. Здѣсь святая икона начала проявлять чудеса, вслѣдствіе чего аѳинскіе христіане выстроили для помѣщенія ея роскошную церковь за городомъ, гдѣ она и находилась до 385 года, т. е. до временъ Ѳеодосія великаго. Въ это время нѣкто по имени Василій, сынъ благочестивыхъ Константина и Анны, переполненный усердія и благоговѣнія къ Богородицѣ, достигнувъ 30 лѣтняго возраста, постригся въ священники, а съ нимъ вмѣстѣ и племянникъ его 18 лѣтній Сотирихъ въ діаконы и оба посвятили себя непрестанной службѣ царицѣ небесной.

Однажды Василію приснилось, что онъ, послѣ окончанія божественной литургіи, увидѣлъ прелестнѣйшую дѣву на правой сторонѣ алтаря, окруженную множествомъ юношей въ бѣлоснѣжныхъ одеждахъ, которая, обратившись къ нему, съ ласкою сказала: Василій ты долженъ съ племянникомъ твоимъ Сотирихомъ переодѣться въ монашескія одежды и перемѣнить ваши имена. Ты назовешься Варнавою, а племянникъ твой Софроніемъ. Послѣ чего ты долженъ отказаться отъ всего житейскаго».

Выслушавъ это приказаніе, изумленный Василій дерзнулъ спросить: Кто ты такая, что повелѣваешь мнѣ?

— Я Богородица Марія и желаю, чтобы вы всегда служили мнѣ.

Пробудившись отъ сна Василій сейчасъ же передалъ сновидѣніе Сотириху, а затѣмъ распродавъ и роздавъ все имущество свое бѣднымъ, рѣшился въ послѣдній разъ повидаться съ племянникомъ своимъ, чтобы узнать на что онъ рѣшится. Родственники, изъявивъ желаніе не разлучаться между собою и въ точности исполнить волю Владычицы, предварительно выходя изъ города пали ницъ предъ божественнымъ образомъ и начали просить Пречистую Дѣву указать имъ направленіе куда идти и сопутствовать имъ благодатью своею. Не успѣли они произнести этихъ словъ, какъ изъ образа послышался голосъ: «Вы послѣдуете за мною на востокъ на излюбленную мною гору Мела». Въ ту же минуту святой ликъ принятъ былъ двумя ангелами и поднятъ къ облакамъ. Священнослужители немедленно направились за нимъ. Въ эту ночь Василій вновь узрѣлъ чудотворный образъ во снѣ на высокой лѣсной горѣ въ солнечномъ сіяніи, вторично предлагавшій ему перемѣнить одежды и имена свои и спѣшить на эту гору для сооруженія храма, въ который соберутся многіе для славословія Творца міровъ, гдѣ найдутъ свое спокойствіе.

Вскорѣ послѣ этого путники пришли въ одинъ изъ монастырей, гдѣ настоятель игуменъ Ѳеодулъ, раньше предупрежденный свыше принялъ ихъ съ большими почестями, переодѣлъ ихъ въ монашескія одежды и назвавъ старшаго Варнавою, а младшаго Софроніемъ, научилъ всѣмъ правиламъ монастырской жизни.

При дальнѣйшемъ слѣдованіи монахи опять видѣли въ сновидѣніи Богородицу, утѣшавшую ихъ. Въ городкѣ Колони они посѣтили бывшаго здѣсь епископа Петра, который по внушенію Богородицы рукоположилъ Софронія въ священническій санъ. Потомъ дошли они до Ларисы, Ларнаки и Салонники, гдѣ поклонялись мощамъ св. Ахилія, Варвара и Дмитрія мирототца и въ заключеніе прибыли на святыя горы. Здѣсь игуменъ монастырей до того полюбилъ этихъ достойныхъ людей, что хотѣлъ оставить у себя. Но лишь только онъ рѣшился на это, къ Аѳонской горѣ пристало судно и вышедшій шкиперъ объявилъ игумену, что слѣдуя къ о. Кипру, онъ истратилъ всю воду и началъ умолять Богородицу послать попутный вѣтеръ. Въ это время онъ почувствовалъ особенное желаніе заснуть и лишь только сомкнулъ глаза, предъ нимъ предстала Пресвятая Дѣва и приказала направить судно къ Аѳонской горѣ и, отыскавши тамъ двухъ аѳинянъ Варнаву и Софронія доставить ихъ въ г. Маронію.

Услышавъ это, игуменъ не осмѣлился задерживать далѣе благочестивыхъ гостей и отпустилъ ихъ съ миромъ. При дальнѣйшемъ слѣдованіи Варнава и Софроній являлись уже чудотворцами. Въ одной мѣстности по ихъ молитвѣ исчезла саранча, въ другой они подняли на ноги неизлѣчимаго калеку монаха, потомъ обратили на путь истины трехъ ужасныхъ разбойниковъ, заставивъ ихъ сдѣлаться монахами. Въ Константинополѣ Варнава и Софроній были приняты въ монастырѣ Ѳеодора Стратилата, а нѣсколько дней спустя прибыли на суднѣ въ Трапезундъ. Здѣсь поклонившись мощамъ св. Евгенія, они отправились дальше. Когда они недоумѣвали какого направленія имъ слѣдуетъ держаться, то услышали таинственный голосъ: «отыщите рѣку Пиксити и слѣдуйте по теченію ея до источника».

Слѣдуя указаннымъ путемъ, монахи два дня оставались безъ пищи и дошли до деревни Куспиди, гдѣ были приняты жителями съ радушіемъ. На слѣдующій день имъ указано было направленіе къ той пещерѣ на горѣ Мела, которая должна была служить имъ первою обителью. Но на дѣлѣ оказалось, что пещера эта кругомъ обведена была глубокою пропастію и къ ней не представлялась возможность приблизиться. Въ этотъ моментъ предъ избранниками упало громадное дерево и образовало удобный мостъ. Очутившись въ пещерѣ, населенной миріадами ласточекъ и летучихъ мышей, Варнава предложилъ птицамъ удалиться изъ нея и немедленно приступилъ къ очисткѣ мѣста. Вслѣдъ затѣмъ монахи замѣтили, что на этой высотѣ не можетъ быть воды; но прежде чѣмъ они впали въ скорбь, увидѣли на камнѣ сіяющій ликъ святой иконы и гласъ, что имъ дастся вода изъ этого камня. И дѣйствительно камень лопнулъ и изъ него выступилъ прозрачный ручей. Варнава и Софроній 17 дней оставались на этой высотѣ безъ хлѣба.

Первый пославшій имъ съѣстные припасы былъ игуменъ изъ скита св. Іоанна Предтечи, а затѣмъ имъ начали сочувствовать всѣ почти окрестные жители. Съ помощію послѣднихъ преподобному Варнавѣ сначала удалось построить часовню во имя Архангела Михаила, а потомъ и церковь Пресвятой Богородицѣ. По окончаніи храма на гору эту прибылъ самъ царь Августалій Кортикій и видя, что монахи не достаточно владѣютъ средствами для устройства хорошаго проѣзда въ церковь, тайно положилъ, при запискѣ въ одномъ изъ угловъ ея, 500 червонцевъ для этой цѣли. На эти деньги Варнава и Софроній не только устроили удобный входъ, но и кимитирію для будущихъ покойниковъ. Вскорѣ послѣ этого священный образъ началъ поражать христіанъ чудесами и заставлять многихъ переходить въ монашество. Основателямъ необходимо было начать строить кельи и новыя церкви. Когда все это явилось, Варнава началъ удаляться въ лѣса, чтобы питаться только одними травами. Однажды въ пустынѣ предъ нимъ явилась Богородица и, подавая ему масличную вѣтвь, объявила, что онъ долженъ проститься съ братьями на третій день праздника ея. Преподобный немедленно возвратился въ монастырь и началъ по прежнему священнодѣйствовать и наставлять монаховъ и народъ. Потомъ онъ потребовалъ къ себѣ Софронія и объявивъ ему, что приближается часъ его разлуки съ нимъ и землею, продиктовалъ ему послѣднее свое завѣщаніе для будущихъ благъ монастыря и братій.

Въ завѣщаніи этомъ требовалось миролюбіе, кротость, любовь, милосердіе и гостепріимство съ омовеніемъ ногъ по примѣру Спасителя. По окончаніи диктовки онъ своеручно прибавилъ: представляю въ поручительство Пресвятую Богородицу, что всѣ тѣ, кто исполнитъ мое завѣщаніе и останется въ монастырѣ этомъ по день смерти, тѣ будутъ прощены и внидутъ въ царствіе небесное. Недостойный іеромонахъ и настоятель почтительнаго монастыря Богородицы на горѣ Мела Варнава аѳинскій. 18 августа 412 года.

Послѣ продолжительной бесѣды и прощанія съ каждымъ, находившимся въ оградѣ монастыря, преподобный, облачившись въ ризы, припалъ къ божественному лику Владычицы, а затѣмъ спустился въ усыпальницу и здѣсь тихо и спокойно почилъ.

Мысль о вѣчной разлукѣ съ святымъ дядею такъ горько повліяла на Софронія, что и онъ, одѣвшись въ ризы, умолялъ чудотворный образъ разрѣшить ему послѣдовать за благодѣтелемъ своимъ. Пресвятая Мать смиловалась надъ нимъ и онъ удостоился подобно Варнавѣ вѣчнаго покоя въ той же кимитиріи.

Впослѣдствіи когда турки овладѣли Анатоліею, храмы эти ужасно пострадали, но образъ Богородицы и голова св. Варнавы снова возвратились на мѣсто, а церкви возстановлены были избраннымъ Богородицею игуменомъ св. Христофоромъ.

Вслѣдъ затѣмъ Турецкіе султаны, которымъ также пришлось убѣдиться въ чудотворности образа Панагіи Одигисгріи, начали одарять монастырь подарками и гати-шерифами.

Изъ нихъ султанъ Баязета напр. въ 1512 году покрылъ церковный куполъ мѣдью, а султанъ Селимъ въ 1586 году хотѣлъ вмѣсто мѣди покрыть его серебромъ за одержанную побѣду надъ персами и сдѣлалъ бы это, еслибъ его допустили настоятели, боявшіеся жадности разбойниковъ.

Въ монастырь этотъ и теперь ежедневно привозятъ много больныхъ, которымъ Матерь Бога посылаетъ изцѣленіе.

* * *

Лишь только реизъ нашъ возвратился на судно, я съѣздилъ въ городъ и, получивъ пять кипарисныхъ деревьевъ, два отростка фиги, три тонкокожей миндали и нѣсколько сортовъ другихъ плодовыхъ растеній, возвратился обратно къ нему съ тѣмъ, чтобы безъотлагательно ѣхать домой, потому что ноябрь былъ на исходѣ. На этотъ разъ путешествіе наше было крайне бѣдственно, но благодаря милостямъ Панагіи Одигистріи, которую я постоянно призывалъ въ заступничество, мы кое-какъ добрались до Симеиза⁷⁰, гдѣ вытащили судно на берегъ и возвратились по домамъ. Къ счастію всѣ растенія мои остались въ хорошемъ состояніи и я немедленно посадилъ ихъ въ своемъ саду: кипарисы около домика, а остальныя въ болѣе прикрытыхъ мѣстахъ.

Съ наступленіемъ весны я посѣялъ рисъ и хлопокъ и вскорѣ убѣдился, что на югѣ Крыма отлично росли бы эти полезныя растенія, еслибъ ими пожелали заняться мѣстные жители, но татаре не любятъ заниматься тѣмъ, чѣмъ не занимались ихъ отцы.

Изъ Алупки я очень часто ѣздилъ въ Балаклаву и Аутку.

Въ обоихъ этихъ деревняхъ показались снова христіане.

Въ первую приказано перевести всѣхъ албанцевъ, чтобы легче наблюдать за берегами моря и татарами, а въ послѣднюю прибыли изъ Маріуполя нѣсколько семействъ, вышедшихъ отсюда при всеобщемъ переселеніи грековъ и армянъ. По словамъ ихъ они никакъ не могли привыкнуть къ жизни въ степяхъ и чрезвычайно обрадовались, когда имъ разрѣшено было переѣхать на мѣсто родины въ деревню Аутку, присвоенную себѣ татарами. Эти нѣсколько семействъ сейчасъ же выхлопотали себѣ право на свои земли и изъявили согласіе, чтобы остались съ ними и татаре, сохранившіе въ цѣлости ихъ церкви и отцовскія могилы. Аутинцы вскорѣ заслужили особенное вниманіе начальства за ловлю устрицъ, которыми обязались снабжать властей.

Однажды въ бытность мою въ Балаклавѣ меня потребовали въ опустѣвшую деревню Ласпи, гдѣ русскіе начали разводить виноградники. Туда же пріѣхалъ и князь Потемкинъ, чтобы взглянуть на Байдарскую долину. Русскіе начали допрашивать: удобно ли разводить виноградныя лозы въ окрестностяхъ этой деревни? Я отвѣчалъ, что растеніе это хорошо можетъ рости здѣсь, но несравненно лучше по ту сторону горъ, т. е. отъ Фороса по направленію къ Ялитѣ и Алуштѣ.

— Мы и туда доберемся — сказалъ князь Потемкинъ и поинтересовался узнать кто я такой и откуда прибылъ?

При помощи переводчика я объяснилъ ему подробно всю мою жизнь.

— А знаешь ли ты русскую грамоту? спросилъ онъ.

— Я умѣю читать и писать, но плохо говорю.

— Это ничего, такихъ людей какъ, ты не много у насъ. Желаешь служить императрицѣ? внезапно онъ спросилъ.

— Я пріѣхалъ сюда съ этимъ желаніемъ, но къ сожалѣнію не могъ вполнѣ ознакомиться съ русскимъ нарѣчіемъ.

— Ну братъ нужда и горы сдвигаетъ. Гдѣ ты живешь теперь?

Я сказалъ.

Князь обернулся къ какому-то господину, стоящему около него и что-то началъ говорить. Потомъ объявилъ мнѣ, что производитъ меня въ первый чинъ и опредѣляетъ на службу императрицы. Съ этими словами онъ удалился.

Сначала я не придавалъ значенія этимъ словамъ, но часъ спустя мнѣ выдали бумагу, которою я назначался наблюдателемъ южнобережских казенныхъ лѣсовъ и жителей отъ Байдарской долины до Ялиты съ назначеніемъ жалованія отъ казны. Кромѣ этого въ распоряженіе мое давалось десять человѣкъ изъ нижнихъ чиновъ греческаго войска.

Такимъ образомъ я неожиданно снова сдѣлался чиновникомъ, хотя и сознавалъ, что недалеко уйду съ моими познаніями русскаго нарѣчія.

Прежде всего я нашелъ болѣе удобнымъ переѣхать для постояннаго мѣстожительства въ Аутку, гдѣ было нѣсколько христіанскихъ семействъ. Купивъ здѣсь домикъ съ большимъ дворомъ, я хотѣлъ было перевести сюда и привезенныя мною изъ Трапезунда деревья, но такъ какъ они значительно подросли, то я пожалѣлъ ихъ тревожить изъ боязни повредить и перенесъ только тонкокожіе миндали.

Данные въ мое распоряженіе солдаты поселены были мною въ лачужкахъ, кое-какъ исправленныхъ въ Ялтѣ. Здѣсь въ это время не было ни одного обитателя, а кругомъ разводили татарки ленъ для добыванія прядева, стояли большія мореходныя лодки въ теченіи зимняго времени или строились новыя изъ мѣстнаго лѣса, который поражалъ меня своею крѣпостію и размѣрами.

Лишь только народъ узналъ о производствѣ меня въ начальники, всѣ начали смотрѣть на меня съ неудовольствіемъ и старались показать себя независимыми. Я сдерживалъ ихъ ласками и нерѣдко переносилъ большія грубости; въ крайности же переѣзжалъ въ Алупку, гдѣ продолжалъ заниматься хозяйствомъ.

Вскорѣ меня начало тяготить одиночество. Не разъ мнѣ хотѣлось жениться, но увы я не могъ найти ни единой христіанской дѣвушки.

Однажды я сидѣлъ на дворѣ и смотрѣлъ, какъ работникъ мой жарилъ только что пойманную солдатами рыбу, какъ вдругъ ко мнѣ подошла татарочка сосѣдка и попросила занять имъ немного водки для больнаго отца. Я налилъ ей полную кружку и шутя сказалъ: не пожелаетъ ли она быть моею хозяйкою? — Отчего же нѣтъ — отвѣчала она — я всегда любила христіанъ, потому что въ родѣ татарина многія дѣвушки повыходили замужъ за христіанъ и хорошо живутъ съ мужьями.

Шутка эта чрезъ нѣсколько мѣсяцевъ превратилась въ правду. Айше, отлично изучившая христіанскія молитвы и греческій языкъ, невольно обратила мое вниманіе.

Тѣмъ временемъ мнѣ приказано было переѣхать на жительство въ Симферополь. Недолго думавши, я предложилъ ей переодѣться и послѣдовать за мною. Дѣвушка заплакала, но въ концѣ концовъ видя, что иначе нельзя мнѣ жениться на ней, уѣхала со мною въ Симферополь, гдѣ послѣ крещенія я перевѣнчался съ нею.

Жена моя пожелала нарѣчься Софіею, т. е. мудростію. «Хорошо — сказалъ я — но помни, что послѣ этого ты обязана будешь всю жизнь свою мудро вести. Я сказалъ эти слова съ цѣлью, потому что въ это время въ Симферополѣ на одну женщину приходилось по крайней мѣрѣ 50 мущинъ, а моя Софья была съ такими наружными достоинствами и простосердечностію, что могла многихъ увлечь и создать неожиданныя непріятности. При этомъ ей только наступилъ 16 годъ.

Два мѣсяца послѣ переѣзда моего въ Ахмечетъ, сюда вновь прибылъ нашъ главный начальникъ князь Потемкинъ. Я въ качествѣ служащаго долженъ былъ явиться къ нему. На этотъ только разъ я могъ присмотрѣться къ величавой наружности этого могущественнаго героя, окруженнаго сотнями раболѣпствующихъ чиновниковъ. Князь показался мнѣ очень гордымъ и лѣнивымъ, лице его было какъ-бы обрюзглое, а одинъ глазъ точно какъ стеклянный. На поклоны и привѣтствія онъ не отвѣчалъ и медленно говорилъ. Покончивъ пріемъ начальствующихъ, онъ пристально посмотрѣлъ на меня и вдругъ спросилъ: «Какъ ты думаешь много ли труда будетъ стоить Россіи изгнать турокъ изъ Европы?

— Не думаю, если только будутъ подняты всѣ христіане и хорошо вооружены.

— А кто по вашимъ преданіямъ долженъ царствовать первымъ послѣ освобожденія Константинополя отъ варваровъ?

Я отвѣчалъ, что молодой русый юноша, который будетъ именоваться Константиномъ и для подтвержденія привелъ всѣмъ извѣстный текстъ изъ нашего хронографа и кое-что изъ пророчества Агаѳангела⁷¹.

— Знаю, знаю, мой греческій учитель часто цитировалъ эти слова въ Москвѣ. Мнѣ кажется, что пророчество это въ точности сбудется, когда достигнетъ совершеннолѣтія внукъ императрицы. Ты вѣроятно знаешь, что его зовутъ Константиномъ?

— Я вѣрю, что онъ будетъ царствовать.

— Непремѣнно онъ, если только Богу будетъ угодно. Тогда и на твою долю придется большой трудъ. Ну, а какъ идутъ твои опыты?

— Я пока сдѣлалъ немногое, но всѣ растенія, привезенныя мною, хорошо принялись.

— Можетъ быть ты нуждаешься въ землѣ? Говори, я прикажу выдать тобѣ документъ на право владѣнія.

— Я доложу объ этомъ послѣ, потому что теперь не имѣю лишнихъ средствъ для обработки.

Къ сожалѣнію дальнѣйшій разговоръ мой, могущій улучшить мое матеріальное положеніе, былъ прерванъ входомъ къ князю новой толпы военачальниковъ и я вынужденъ былъ выйти на дворъ. Не привыкнувши пользоваться даромъ милостями, я хотѣлъ воспользоваться ими по заслугамъ. Но какія я могъ оказать заслуги? Неужели можно назвать заслугами то, что чрезъ меня представлялись этому сильному человѣку ялтинскія устрицы? Другіе конечно и этого не сдѣлали, но уже обезпечены огромными дачами, но у меня другаго рода совѣсть. Мнѣ всегда казалось позорнымъ выманивать у добрыхъ людей не заслуженныя милости или пользоваться слабостями этихъ людей, когда они увлекаются царскою милостію и не приличными для нихъ щедротами. Что князь любитъ грековъ за ихъ неизмѣнную преданность тому, у кого они служатъ, и сознаетъ въ нихъ неустрашимость — это пожалуй вѣрно, но греки очень благоразумно поступаютъ, что не ищутъ у него ничего кромѣ самаго необходимаго. Жадность по моему ужасно унижаетъ въ человѣкѣ его человѣческія достоинства и люди съ этимъ недостаткомъ должны заниматься только торговлею. Еслибъ строгіе албанцы начали бы посягать на татарскую собственность, такъ какъ это начали уже дѣлать русскіе, пришедшіе въ Крымъ, то татаре всѣ до единаго вышли бы изъ этой страны. Но греки всегда уважали права на собственность ближняго и между ними не было и едва ли будутъ охотники заниматься воровствомъ. Въ націи нашей мнѣ не нравится всего больше, что каждый считаетъ себя равнымъ другому по уму и будетъ кричать и оспаривать свое мнѣніе до тѣхъ поръ, пока ясно убѣдится въ своихъ ошибкахъ. Эти врожденныя наклонности къ борьбѣ много вредили грекамъ, но и много принесли имъ пользы въ развитіи. Люди чужіе естественно не имѣютъ надобности судить о пользѣ, но не любятъ, когда ихъ оспариваютъ и заставляютъ вполнѣ высказывать свои недостатки.

Я не хотѣлъ воспользоваться предложеніемъ князя и на томъ еще основаніи, чтобы меня не упрекали мои соотечественники, которые служатъ Потемкину отъ всего сердца и не требуютъ возмездія. Да и къ чему имъ излишнія средства? Человѣкъ, вѣрующій въ Бога, вполнѣ счастливъ, когда обезпеченъ въ главнѣйшихъ потребностяхъ жизни и забавляется не сбыточными желаніями. Я также вполнѣ доволенъ. У меня свой домъ, добрая и послушная жена съ вѣчною улыбкою; жалованье превышаетъ расходы; все въ порядкѣ, чисто, обѣдъ вкусный; всѣ единоплеменники навѣщаютъ меня. Скучно только, что вдали отъ родины и не увижу никогда братьевъ, къ которымъ всегда питалъ какое-то чувство слабой женщины.

Домъ, пріобрѣтенный мною находится около Джума джами или соборной мечети. Тутъ же и фонтанъ. Около меня живутъ мурзы, чиновники и татарское духовенство. Послѣднее относится ко мнѣ съ большимъ почтеніемъ, вѣроятно за мои познанія Корана. Я нахожу, что татаре менѣе враждебны намъ въ сравненіи съ турками. Это народъ не избалованный и честный. Россія не дурно сдѣлаетъ, если сбережетъ его и воспретитъ наносить обиду. Что касается ихъ мурзъ и беевъ, считавшихъ себя потомками древнихъ хановъ, то всѣ они желаютъ сохранить за собою право господства надъ поселянами и такъ ведутъ себя и свои дѣла, что татаре по личному убѣжденію находятъ разумнымъ подчиняться имъ. Мурзы эти нисколько не расположены къ турецкому султану и его правительству и предпочитаютъ состоять въ подданствѣ русскихъ, потому что въ этомъ состояніи татаре останутся навсегда ихъ подданными. Они здѣсь своего рода царьки, но не злоупотребляютъ своими правами и не тщеславятся ими, а всегда добры и снисходительны къ младшему брату, не брезгаютъ имъ и охотно служатъ въ его нуждахъ. Начальствующіе мурзы также не корчатъ изъ себя чиновниковъ, но непремѣнно добиваются лестнаго названія отца. Заведи подобный порядокъ и русскіе въ управленіи своемъ, эта держава и этотъ хорошій народъ въ самомъ непродолжительномъ времени, при его трудолюбіи, сдѣлался бы самымъ могущественнымъ и счастливымъ на землѣ. Но сколько я замѣтилъ у русскихъ нѣтъ ничего своего: они какъ-бы не довѣряютъ своимъ убѣжденіямъ, не цѣнятъ своихъ добрыхъ наклонностей и стараются дѣлать все на авось или по вліянію. Право надо удивляться, если все русское царство живетъ такою жизнью! Въ такомъ случаѣ каждый начальникъ здѣсь только заботится быть начальникомъ, а не посредникомъ между недовольными.

По заведенному мною порядку изъ Ялиты каждый мѣсяцъ пріѣзжалъ ко мнѣ верховой солдатъ съ донесеніемъ все ли находится въ порядкѣ. На обязанности моей было слѣдить за цѣлостію казеннаго имущества, но такъ какъ мнѣ невозможно было съ точностію опредѣлить, что принадлежитъ казнѣ, то-есть чѣмъ владѣлъ послѣдній Крымскій ханъ послѣ выхода христіанъ, то я не особенно отстаивалъ то, что считали татаре своимъ. Для меня важно было не допускать истребленія лѣсовъ съ злымъ умысломъ, пока мѣстный каймаканъ и другія власти не приведутъ въ точную извѣстность принадлежавшаго казнѣ. Притомъ татаре не такой народъ, чтобы рубить для оджаковъ своихъ свѣжее дерево во первыхъ потому, что оно плохо горитъ и наконецъ потому что надъ старымъ надо долго трудиться, а молодое пригодится чрезъ десятокъ лѣтъ для постройки ему же хижины.

Такимъ образомъ я былъ гораздо нужнѣе въ Ахмечети, чѣмъ на мѣстѣ службы, потому что исполнялъ сотни другихъ порученій начальства, а въ свободное время занимался образованіемъ дѣтей и содѣйствовалъ богослуженію священника, ежемѣсячно пріѣзжавшаго къ намъ изъ Ѳеодосіи.

Нѣсколько лѣтъ спустя у меня родился первый сынъ Иванъ. Съ этого дня я пересталъ тосковать по родинѣ и мечтать о заслугахъ предъ правительствомъ. Я окончательно убѣдился, что никогда не изучу хорошо русской грамоты. Бывшій въ это время губернаторомъ Бороздинъ, чрезвычайно благоволилъ ко мнѣ и хотѣлъ, чтобы я состоялъ на службѣ при немъ лично, но когда я отказался отъ всякихъ служебныхъ почестей, онъ предложилъ мнѣ принять въ свое распоряженіе имѣніе его Саблы, находящееся невдали отъ города. Тихая деревенская жизнь мнѣ всегда нравилась. Жена моя также охотно согласилась удалиться изъ города, гдѣ я вѣчно былъ занятъ ничтожными въ сущности дѣлами, хотя и сознавалъ, что рожденъ былъ для болѣе полезной дѣятельности. Нѣтъ сомнѣнія, что оставаясь вдали отъ людей и событій, не хорошо мнѣ извѣстныхъ, я буду болѣе спокоенъ въ бесѣдахъ съ Аристотелемъ, Демосфеномъ, Сократомъ и другими славными филантропами нѣкогда блистательной Эллады.

Саблы населены русскими. Нѣкоторые изъ нихъ знакомы были до перехода сюда съ гончарнымъ искусствомъ, а такъ какъ и здѣсь нашли хорошую глину, то охотно начали приготовлять изъ нея различную посуду, въ которой мы всѣ имѣли надобность.

Бороздинъ каждое воскресенье проводилъ въ имѣньи своемъ, не разлучаясь со мною. Мы обѣдали и ѣздили въ степь и лѣса, охотились и не рѣдко до полуночи бесѣдовали вмѣстѣ. Онъ имѣлъ многихъ друзей въ Петербургѣ, зналъ, что дѣлалось въ Европѣ и при дворѣ. Любимою темою его разговора была жизнь императора Павла Петровича и покойной императрицы Екатерины. Потемкина онъ терпѣть не могъ и радовался, что этотъ герой умеръ. По его словамъ Потемкинъ любилъ только льстецовъ и не поощрялъ людей способныхъ и полезныхъ для Россіи; что онъ стремился достигнуть трона въ Польшѣ, а въ крайности мечталъ создать для себя имперію изъ Молдавіи и Валахіи послѣ изгнанія турковъ изъ Европы; что онъ вооружалъ государыню противъ сына ея Павла и совѣтовалъ ей держать его гдѣ-то въ заперти, томить тоскою, раздражать и унижать съ цѣлью довести до преждевременной смерти, чтобы въ наслѣдники престола попалъ бы малолѣтній сынъ его. Насколько все это справедливо, я не знаю, но судя потому, что этому царю пришлось очень не долго царствовать и возстановить противъ себя всѣхъ почти министровъ и вельможъ, надо полагать, что въ немъ были какіе-то важные недостатки, врожденные или воспроизведенные житейскою обстановкою. Такъ или иначе, но мы, греки, горько сожалѣли какъ о преждевременной смерти славнаго Потемкина, такъ равно императрицы и Павла Петровича. Мы твердо убѣждены, что цари никогда не могли быть враждебны народу своему, потому что это означало бы враждовать противъ самаго себя. Цари могутъ быть не дальновидными и безпечными, но въ такомъ случаѣ винить надобно тѣхъ, которые избраны ими для дѣятельности и заботъ о царствѣ.

Я всегда почти спрашиваю у Бороздина сообщить мнѣ подробности о жизни великаго князя Константина по предположенію, что этому принцу суждено свыше царствовать въ Константинополѣ и собрать насъ къ подножью Византійскаго престола, но губернаторъ какъ-то не расположенъ къ этому брату государя, а питаетъ большія надежды на юнаго великаго князя Николая, о существованіи котораго знаютъ развѣ только священники, да тѣ, которые находятся при дворѣ. У Бороздина же много родственниковъ и друзей въ Петербургѣ, которые выхваляютъ тѣхъ, кто больше имъ нравится по наружности или характеру.

— Знаешь ты, что писала императрица по поводу рожденія этого внука — сказалъ мнѣ однажды губернаторъ, когда я доказывалъ, что Константинъ будетъ царствовать въ Константинополѣ — она писала слѣдующее: «я пріобрѣла третьяго внука, который по необыкновенному складу, мнѣ кажется, долженъ царствовать, не смотря на то, что имѣетъ двухъ старшихъ братьевъ». Въ этихъ словахъ мнѣ представляется пророчество, что онъ возстановитъ греческую имперію и будетъ ея императоромъ. Что это несомнѣнно — прибавилъ онъ то это доказываетъ мой другъ тѣмъ, что недавно у этого ребенка спросилъ одинъ генералъ: какое онъ изберетъ поприще, когда выростетъ? — Барабанщика — отвѣчалъ онъ быстро. Всѣ улыбнулись въ предположеніи, что 5-ти лѣтняго мальчика интересуетъ игрушка. — Почему-же барабанъ, а не другой инструментъ? кто-то спросилъ. — Потому — отвѣчалъ онъ — что барабанъ направляетъ войско къ славѣ.

Такіе отвѣты не могутъ быть свойственны дѣтямъ его возраста, а потому мы и должны вѣрить пророческимъ словамъ бабки.

Я не противорѣчилъ доброму человѣку, хотя остался при своихъ убѣжденіяхъ. Записывая эти слова Бороздина, мнѣ хотѣлось бы прожить лѣтъ 30 еще, чтобы увидѣть своими глазами сбудется ли это пророчество императрицы, которая прославилась многими славными дѣлами.

Въ Симферополѣ я бываю ежемѣсячно. Въ настоящее время въ немъ насчитываютъ около 40 греческихъ семействъ, которыя живутъ между собою какъ близкіе родственники и постоянно собираются то у одного, то у другаго. Не смотря, что отцы семействъ большинствомъ люди пожилые, они охотно принимаютъ участіе въ играхъ и веселятся какъ дѣти. Нѣкоторые изъ нихъ занимаютъ очень представительныя должности, но по свойству натуры не зазнаются. Этимъ всегда долженъ отличаться разумный грекъ отъ другихъ націй: эллинъ обязанъ помнить, что гордость погубила его предковъ и не должна служить ему въ честь, какъ вещь унижающая достоинство человѣка, какъ подлость хитраго невѣжды. Чѣмъ выше человѣкъ поставленъ, тѣмъ болѣе онъ долженъ располагать къ себѣ другихъ, чтобы доказать свое преимущество, въ противномъ случаѣ на него всѣ смотрятъ съ сожалѣніемъ и насмѣхаются. Учитель всегда долженъ быть ласковымъ съ учениками, а начальникъ еще ласковѣе, потому что онъ ничто иное какъ учитель и руководитель подчиненныхъ ему.

Въ Саблахъ я такъ освоился, что не охотно ѣздилъ въ Ичель.

Мой Алупскій садъ я предоставилъ татарину сосѣду съ тѣмъ, чтобы онъ снабжалъ меня сладкимъ лукомъ и сладкимъ стручковымъ перцомъ, къ которымъ я успѣлъ привыкнуть при моемъ одиночествѣ. Первый казался мнѣ прекрасною приправою къ соленой рыбѣ, а послѣдній, просоленный съ криѳому⁷², отличною салатою къ жаренному мясу на вертелѣ. Странно, что въ Крыму, изобиловавшемъ множествомъ домашнихъ животныхъ, пчелами, фруктами и т. п., сѣютъ очень мало овощей и какъ-то не любятъ вкусныхъ дикихъ травъ, вслѣдствіе чего народъ питается преимущественно одними и тѣми же кушаньями.

Въ Ичели напр., гдѣ въ каждой хатѣ много сухой фрукты и превосходнаго, душистаго меда, не умѣютъ приготовить самой простой халвы, а изъ козьяго мяса только шорбу (супъ) съ пшеномъ или пилафъ съ крупою изъ пшеницы. Здѣсь же, т. е. внутри страны, большинство питаются молочными и тѣстяными блюдами. Впрочемъ съ нѣкотораго времени, т. е. съ тѣхъ поръ какъ появилось много русскихъ и грековъ, пріѣхало въ Симферополь изъ Константинополя два кондитера и вмѣстѣ съ тѣмъ харчевника, которые открыли на базарѣ лавки и начали угощать народъ греческими кушаньями и пирожными.

Искусство ихъ понравилось всѣмъ безъ исключенія и многія хозяйки приглашали ихъ къ себѣ на домъ, чтобы перенять приготовленіе нѣкоторыхъ блюдъ и сладостей.

Въ этихъ двухъ лавкахъ всегда такое множество посѣтителей, что барба Коста и барба Янаки, содержащіе ихъ, пользуются такою же извѣстностію, какъ Сократъ и Платонъ въ Аѳинахъ. Впрочемъ къ искусству ихъ надо прибавить и еще одно достоинство и именно чрезвычайную учтивость и большую начитанность. Я всегда съ удовольствіемъ слушаю ихъ, когда они среди дѣла объясняютъ любознательнымъ посѣтителямъ древнихъ философовъ, полководцевъ и вообще руководителей нашихъ предковъ. При такихъ познаніяхъ другіе стыдились бы своего ремесла, но они съ гордостью исполняютъ его и не оскорбляются, если какой-нибудь невѣжда понукаетъ ими.

Изъ числа присягнувшихъ на подданство Россіи (30 іюня 1783 г.) одновременно съ татарами, въ Симферополѣ живетъ только одинъ грекъ, но онъ совершенно не знаетъ своего нарѣчія и молится на татарскомъ языкѣ. Отъ него я узналъ, что и тѣ греки, которые вышли изъ Крыма въ Маріупольскія степи, большинство говорили между собою на татарскомъ діалектѣ, а живущіе напримѣръ въ Бахчисараѣ, подобно ему молились Богу не на своемъ нарѣчіи. Этотъ человѣкъ содержитъ здѣсь постоялый дворъ и самую лучшую кофейню, куда собираются всѣ почти служащіе и пріѣзжающіе. Онъ на столько прославился своею честностію, что тѣ, у кого нѣкуда спрятать деньги, чтобы не носитъ съ собою, отдаютъ ему безъ счета и безъ счета получаютъ обратно. Я также довѣряю ему покупать для себя и экономіи все необходимое, а губернаторъ расплачивается съ нимъ по моему заявленію. Такая же честная душа принадлежитъ и потомку знаменитаго Демарата. Это тому потомку, который считаетъ себя послѣднимъ отпрыскомъ царской семьи⁷³, а нынѣ добываетъ на чужбинѣ насущное свое пропитаніе приготовленіемъ копеечныхъ сальныхъ свѣчей и радуется, что бѣжалъ изъ родины, гдѣ турки не пощадили бы его за происхожденіе. Онъ всѣмъ почти извѣстенъ подъ именемъ Янаки (Ивана), но мы хорошо знаемъ его происхожденіе. Деморато въ настоящее время женился и имѣетъ двухъ маленькихъ сыновей, на которыхъ желаетъ со временемъ затратить всѣ средства свои, чтобы сдѣлать достойными своей знаменитой фамилии, но съ тѣмъ, чтобы они вступили въ бракосочетаніе, когда достигнутъ высокаго положенія, въ противномъ же случаѣ остаться холостыми, чтобы прекратилась съ ними фамилья⁷⁴. Это что-то по спартански; но будутъ ли дѣти, рожденныя въ Крыму, походить на предковъ или на отца, отличающагося отъ всѣхъ насъ чрезвычайною строгостію жизни?

Я при всякой бесѣдѣ моей съ этимъ человѣкомъ поражаюсь его наслѣдственнымъ умомъ и умѣніемъ понимать самыя отвлеченныя истины. Ну что если бы онъ съ этими достоинствами зналъ бы въ добавокъ такъ же и русскій языкъ, какъ греческій? Какъ бы его оцѣнили такіе люди какъ князь Потемкинъ, какъ Бороздинъ и многіе другіе присланные въ Крымъ для устройства этого края! Но онъ по видимому находитъ утѣшеніе и въ этой печальной долѣ и считаетъ себя счастливымъ, если разъ въ недѣлю представится случай сказать длинное поучительное слово единоплеменникамъ или соотечественникамъ, за доброе имя которыхъ чуть-ли не ежедневно трепещетъ.

Мнѣ только два раза пришлось послушать его, окруженнаго албанцами.

«Братья и друзья мои — говорилъ онъ тихо и внятно — берегите вашу честь въ странѣ, пріютившей васъ; дорожите какъ святынею довѣріемъ, оказаннымъ вамъ рускимъ правительствомъ, и Боже васъ сохрани когда-нибудь измѣнить торжественно данной клятвѣ, такъ какъ мы клянемся всѣмъ, что выше всего для человѣка. Вспомните, что Троянцы сдѣлались ненавистными древнимъ грекамъ за легкое отношеніе къ правиламъ жизни и за это ихъ хотѣли истребить наши предки. Но къ несчастію эти испорченные люди избавились отъ предстоящей участи на гибель и безчестіе намъ же, потому что эти развращенные люди во времена крестовыхъ походовъ, когда вся Европа жертвовала всѣмъ для освобожденія гроба Господня, прославляли себя мошенничествомъ и обманами, именуя себя не ираклійцами, а греками. Казалось-бы, что это не могло относиться къ намъ, а между тѣмъ съ этого времени имя грековъ настолько пострадало, что грѣхи Иракліотовъ присвоены грекамъ, которымъ не легко будетъ избавиться отъ нихъ. Помните же это, братья, потому что малѣйшая ошибка ваша дастъ поводъ жестоко судить не одного, а всѣхъ грековъ».

Въ другой разъ мнѣ пришлось слышать, когда онъ, говоря о генералѣ Мессилино и наставникѣ Маріи Антуанеты Метастазіо⁷⁵ и многихъ другихъ грекахъ, разсѣянныхъ по Европѣ, старался выяснить предъ слушателями лучшія наслѣдственныя ихъ свойства. «Мы отличаемся рѣзко отъ всѣхъ націй — говорилъ онъ — во первыхъ тѣмъ, что привязавшись или полюбивъ кого однажды, отдаемся этому чувству безгранично и непредѣльно, тогда какъ другіе дѣлаютъ это на половину. Мы никогда не оскорбимъ ни единымъ словомъ, ни мыслею друга и всегда найдемъ ему оправданіе въ его ошибкахъ. Это качество по моему есть лучшее украшеніе человѣка. Для насъ семья божественный даръ, а жена святыня, которую мы употребляемъ всѣ усилія держать въ чистотѣ душевной и тѣлесной и отдаляемся отъ дѣлъ домашнихъ, чтобы не видѣть ее въ худшемъ видѣ. Мы всегда нѣжны и учтивы съ нею, чтобы пользоваться тѣмъ же со стороны ея. Мы скрываемъ отъ нея нашу любовь, чтобы она сама читала ее въ нашихъ глазахъ и чтобы мы не унизились предъ нею въ низкомъ тщеславіи. Вотъ почему наши жены преданы намъ на всю жизнь и считаютъ неприличнымъ, безъ крайности, второй бракъ и вотъ почему мы ихъ любимъ до послѣдняго вздоха. Наши недостатки преимущественно состоятъ въ томъ, что мы вспыльчивы и крайне обидчивы, что мы не охотно покоряемся чужому мнѣнію и всегда желаемъ въ общественномъ быту пользоваться правилами свободнаго голоса. Эти качества были нужны во времена Перикла и составляли достоинство народа съ великими наклонностями, но въ наше время это ставится въ недостатокъ и невѣжество. Вотъ почему дознано, что насколько негоденъ крикливый грекъ при необразованности, на столько онъ тихъ уступчивъ и торжествующъ при хорошемъ образованіи. Такимъ образомъ вамъ приходится все свободное время жизни отдавать великимъ учителямъ, которые пришли къ убѣжденію, что крайности всегда безобразили и нарушали общую гармонію въ семьѣ, обществѣ и природѣ, хотя и вѣрили, что эти крайности составляли или такъ сказать давали толчекъ къ прогрессу и величію націи».

* * *

Губернаторъ Бороздинъ предсказываетъ, что чрезъ 50-тъ лѣтъ всѣ албанцы и послѣ нихъ прибывшіе греки совершенно орусѣютъ; что женившись на русскихъ они дадутъ дѣтей и способныхъ и красивыхъ и глубоко преданныхъ мѣсту рожденія. Въ подтвержденіе своихъ предположеній онъ указывалъ мнѣ на лучшія русскія фамильи, ведущія свое происхожденіе отъ Крымскихъ грековъ и именно: Баранчеевы, Головины, Грязные, Кафтыревы, Клятовы, Мансуровы, Нарышкины, Сафоновы, Сытины, Третьяковы, Ховрины и т. п. Всѣ эти фамильи онъ прочиталъ мнѣ изъ недавно составленной книги⁷⁶, въ которую внесены всѣ дворянскіе и княжескіе роды, и увѣряетъ, что большинство изъ членовъ ихъ пользуются искреннимъ почетомъ и никто не думаетъ считать ихъ иностранцами.

— Какимъ же образомъ они попали въ князья и дворяне Россіи? спросилъ я.

— Надо полагать, что они вышли изъ Крыма съ доказательствами о своемъ происхожденіи.

Мнѣніе это показалось мнѣ сначала не правдоподобнымъ, но впослѣдствіи, провѣряя его съ исторіею, я вывелъ заключеніе, что родоначальники этихъ фамилій происходили отъ владѣтельныхъ князей Таврики; а эти послѣдніе безъ сомнѣнія происходили изъ семейства Византійскихъ императоровъ, считавшихъ эту страну своимъ наслѣдственнымъ достояніемъ.

Всѣ эти фамильи къ сожалѣнію такъ измѣнены, что въ настоящее время не представляется возможности открыть ихъ національнаго происхожденія. Та же участь постигла и многихъ теперешнихъ грековъ, которые назвали себя Золотаревыми по образу занятія, Васильевыми, Федоровыми и другими по имени отцовъ. Настоящія же фамильи сохранились у такихъ только, предки которыхъ чѣмъ-либо отличались отъ другихъ и усвоили за поколѣніемъ своимъ заслуженное прозвище.

Въ Саблахъ у меня родился третій сынъ Христофоръ, котораго пожелалъ окрестить покровитель мой генералъ-лейтенантъ Андрей Михайловичъ Бороздинъ по слѣдующей причинѣ: въ этотъ годъ съ 1-го Мая по 17 Августа не выпало въ Симферопольскомъ уѣздѣ ни одного дождя, но въ моментъ появленія сына моего на свѣтъ такой полилъ дождь, что ничтожная рѣченка Бешуй сдѣлались недоступною для переѣзда и бабка, за которую я послалъ верховую лошадь съ проводникомъ, была унесена теченіемъ воды версты на двѣ, вслѣдствіе чего явилась къ намъ тогда, когда не представлялось въ ней болѣе надобности. Андрей Михайловичъ, приписавъ эту благодать счастію новорожденнаго, непремѣнно требовалъ своеручно окрестить счастливца. Губернаторъ, какъ я замѣчалъ и раньше, былъ крайне суевѣренъ и нерѣдко придавалъ большое значеніе даже пустымъ сновидѣніямъ и любилъ передавать ихъ старикамъ, въ надеждѣ найти такого толкователя, какимъ былъ Іосифъ при фараонахъ египетскихъ. Это до такой степени казалось страннымъ объѣзчику нашему татарину, что онъ однажды сказалъ ему: «клянусь Аллахомъ, что люди, вѣрующіе въ сны, не долго будутъ жить на землѣ».

— Ну, а ты какъ полагаешь? обратился генералъ ко мнѣ.

— «Я читалъ въ одной греческой книги — отвѣчалъ я — что въ древности разумные римляне изображали надъ постелями своими голову осла, чтобы при пробужденію не предаваться глупостямъ сроднымъ этому безтолковому животному». Съ этихъ поръ Андрей Михайловичъ старался не говорить намъ о сновидѣніяхъ своихъ, а болѣе началъ заботиться о суконной фабрикѣ, которую завелъ по моему предложенію. Фабрика эта при изобиліи шерсти въ Крыму и дешевизнѣ рабочихъ, обѣщала губернатору большія выручки, но Бороздинъ не особенно интересовался прославить себя на этомъ поприщѣ и какъ кажется стыдился этого занятія. Впрочемъ я замѣтилъ, что и другіе русскіе бояре, служащіе престолу, не охотно предаются коммерческимъ занятіямъ, а возлагаютъ надежды на милости и щедроты правительства. Видно это такъ принято во всей Россіи. Такимъ образомъ наши сукна расходились только въ Крыму, тогда какъ они могли бы очень выгодно продаваться и въ другихъ большихъ городахъ. Кромѣ суконной фабрики я предложилъ губернатору предоставить мнѣ средства заняться приготовленіемъ въ большихъ размѣрахъ соленой и копченной рыбы на берегахъ Керченскаго пролива, гдѣ занимались этимъ дѣломъ албанцы и преимущественно коптили балыки изъ бѣлуги и осестровъ, продержавъ ихъ сначала въ разсолѣ съ селистрою, а потомъ на солнцѣ. Андрей Михайловичъ охотно согласился и отпустилъ меня для обзора рыболовныхъ пунктовъ Крыма. По изслѣдованію моему окрестныхъ береговъ Керчи и Еникале я пришелъ къ полному убѣжденію, что затѣянное мною предпріятіе обогатитъ меня, если Бороздинъ предоставить мнѣ въ награду третью долю заработка. Здѣсь въ огромныхъ массахъ ловилась кефаль въ трехъ видахъ, изъ которыхъ одна по величинѣ⁷⁷ изумила меня, сельдей такое множество, что ими можно будетъ насытить всю Россію; не менѣе выгодно было-бы солить скумбрію, барбуль, бычки и гамсу, на которые теперь не обращаетъ никто почти вниманія. Что касается осестровъ и бѣлуги, то ихъ въ Еникале можно ловить просто сотнями въ томъ мѣстѣ, гдѣ турки съузили фарватеръ пролива до такой степени, что могутъ пройти не болѣе двухъ кораблей. Всю эту рыбу, при возможности добывать въ Крыму разные пахучіе листья и травы, можно великолѣпно приготовлять.

Возвратившись въ Симферополь, я сейчасъ-же явился къ Бороздину въ полномъ убѣжденіи немедленно приступить къ славному дѣлу, но каково было мое изумленіе, когда Андрей Михайловичъ, увидя меня, вскрикнулъ:

— Теперь, господа, я имѣю возможность доказать вамъ, что не ошибаюсь. Вотъ человѣкъ, который знаетъ наизусть всѣхъ греческимъ законодателей и писателей.

Это онъ сказалъ, обращаясь къ Палласу и другому какому-то пріѣзжему господину.

Палласъ привѣтливо взглянулъ на меня и поднялся съ мѣста.

Мы говоримъ — сказалъ губернаторъ — о томъ въ какой возрастъ лучше жениться человѣку, но такъ какъ предположенія наши не можемъ подтвердить, то желали бы узнать по этому предмету мнѣніе древнихъ законодателей, которые кажется заботились о красотѣ и здоровьи молодаго поколѣнія. Вотъ напримѣръ г. Палласъ увѣряетъ меня, что законодателъ Ликургъ требовалъ, чтобы мущина вступалъ въ брачные узы съ 37 лѣтняго возраста, а я доказываю, что возрастъ этотъ уже полустарческій и что Ликургъ не могъ требовать такой не соотвѣтственности.

Да г. Палласъ не ошибся — отвѣтилъ я — Ликургъ дѣйствительно опредѣлилъ для мущины 37 возрастъ лучшимъ временемъ для женитьбы.

Отвѣтъ мой оскорбилъ губернатора настолько, что онъ отвернулся отъ меня и я вынужденъ былъ уйди домой, а нѣсколько дней спустя отказаться отъ дальнѣйшаго завѣдыванія дѣлами Бороздина.

Мѣсяцъ спустя Палласъ пригласилъ меня содѣйствовать ему по дѣлу шелководства и я перешелъ къ нему въ помощь на государственную службу. Онъ былъ главнымъ распорядителемъ по разведенію въ Крыму тутовыхъ деревъ. Русскому правительству непремѣнно хотѣлось ввести въ этой странѣ шелководство съ первыхъ дней своего господства. Мысль конечно похвальная, но я сомнѣваюсь, чтобы татаре и настоящіе землевладѣльцы поняли это благо. Избирая меня въ помощники, Палласъ хорошо зналъ, что я съ большою охотою и любовью исполню возложенное на него порученіе. Человѣкъ этотъ былъ ботаникомъ въ полномъ смыслѣ слова и кромѣ этого интересовался всѣмъ, что только могло интересовать умнаго и хорошо образованнаго человѣка. Я нѣсколько разъ, по просьбѣ его, читалъ и объяснялъ многія мѣста изъ Одисеи и снимки съ древнихъ надписей, находимыхъ имъ между развалинами греческихъ городовъ.

Заставая этого человѣка всегда за книгами и перомъ, я однажды замѣтилъ ему, что онъ при такой жизни рискуетъ преждевременно умереть. — Это правда — отвѣчалъ онъ — но я умру съ сознаніемъ, что жилъ. Если-же я не буду дѣлать того, къ чему стремлюсь, то самая продолжительная жизнь показалась бы мнѣ обременительною. Я совѣтывалъ бы и вамъ — прибавилъ онъ — кромѣ чтенія записывать все, что случается въ наше время, если желаете, чтобы имя ваше знали потомки.

Слова эти показались мнѣ справедливыми и съ тѣхъ поръ я на досугѣ началъ записывать все, что болѣе или менѣе интересовало меня и было со мною въ прошломъ. Впрочемъ Палласъ всѣмъ своимъ подчиненнымъ предлагаетъ тоже самое и нѣкоторые охотно слѣдуютъ его совѣтамъ.

Получивъ приказаніе осмотрѣть плантацію шелковичныхъ деревъ въ Старомъ Крыму, я по окончаніи порученія направился въ Ичель чрезъ горы, чтобы взглянуть на садъ мой въ Алупкѣ и продать домикъ мой въ Ауткѣ, куда я не намѣренъ былъ болѣе возвращаться.

Въ первый разъ путь мой пролегалъ чрезъ превосходныя Ю.В. долины Крыма, гдѣ растительность поражала меня разнообразіемъ. Но я гораздо болѣе изумился, когда въѣхалъ въ Капсихорскую долину и послѣдующія за нею татарскія деревни, переполненныя греческими развалинами. Все это такія мѣстности, которыя рано или поздно обратятъ на себя вниманіе предпріимчивыхъ и разумныхъ людей. Въ Капсихорѣ я долженъ былъ ночевать у пожилаго татарина, который очень свободно объяснялся по гречески. Старикъ этотъ весь вечеръ съ сожалѣніемъ говорилъ о минувшемъ благосостояніи Крыма, находя, что теперь татарамъ ничего болѣе не остается, какъ переселиться въ Турцію.

— Съ нами никто не хочетъ говорить изъ бояръ — доказывалъ онъ — насъ считаютъ какими-то дикими животными, не понимающими ни своихъ, ни чужихъ выгодъ и каждый бродяга, явившись между нами, повелѣваетъ какъ подданными. Каймаканы также зазнались и начали оказывать излишнее усердіе въ отобраніи въ казну земель, которыми искони владѣли наши общины, а мурзъ просто и не узнаешь: они хоть сейчасъ готовы сдѣлаться христіанами, лишь бы ихъ пожаловали чином!.. Такимъ образомъ мы очутились въ кругу недоброжелателей и невольно начинаемъ скорбѣть о такихъ даже правителяхъ, какъ Аметъ-ага при Шагинъ-Гирей ханѣ.

Не смотря на то, что я терпѣть не могъ мусульманской вѣры, Крымскіе татаре казались мнѣ очень хорошими и справедливыми людьми. Ихъ положеніе дѣйствительно было въ мое время невыносимымъ и заслуживало состраданія.

Хозяинъ мой, не смотря на то, что весь вечеръ выражалъ неудовольствіе на русское господство за невнимательность къ туземцамъ, послѣ ужина развеселился и началъ разсказывать мнѣ очень много интересныхъ вещей изъ прошлаго. Естественно, что въ настоящее время я не припомню и половины, но то, что не забыто запишу. Прежде всего онъ передалъ мнѣ какъ послѣдній разъ турецкіе корабли съ десантными войсками явились въ Алушту и высадились въ ней съ цѣлью взволновать татаръ и вмѣстѣ съ ними перебить и изгнать изъ Крыма всѣхъ безъ исключенія христіанъ. Главнымъ начальникомъ ихъ былъ жестокій Аджи-Али паша, потребовавшій отъ насъ доставлять еженедѣльно на армію его по 200 барановъ и 20 воловъ. Занявъ лучшую хату, онъ чуть ли не на другой день женился на дочери хозяина съ условіемъ дать ей полный разводъ на случай, если придется покидать страну. По его примѣру начали было дѣйствовать и другіе начальники отрядовъ. Это заставило насъ отправлять дочерей своихъ какъ можно дальше отъ мѣста расположенія турковъ. Тѣмъ временемъ въ Алушту начали съѣзжаться всѣ со чувствующіе независимости Крыма и предлагать пашѣ свои услуги. По ихъ увѣреніямъ всѣ татаре ждали только сигнала и первой стычки съ русскими, чтобы выступить въ поле вооруженными. Недѣлю спустя Аджи-Али пашѣ доложили, что греки, обитавшіе отъ Біюкъ-Ламбата по направленію къ Ялтѣ, угнали скотину свою по ту сторону Яйлы и отказываются давать контрибуцію. Паша ожесточился и приказалъ, чтобы немедленно двинутъ былъ отрядъ янычаръ противъ дерзкихъ съ тѣмъ, чтобы не пощадить никого. Янычаре разумѣется не пощадили даже дѣтей. Избавились только тѣ, которые во время успѣли скрыться въ лѣсахъ, но болѣе всѣхъ мѣстностей пострадали обитатели Гурзуфа и Ялиты. Кровожадные турки хотѣли было пройти до Фороса, но такъ какъ татаре донесли, что русская армія направилась противъ нихъ, вынуждены были возвратиться обратно въ Алушту и позаботиться надъ укрѣпленіемъ мѣстности. Аджи-Али-паша хотѣлъ воздвигнуть укрѣпленіе на вершинѣ Ангарскаго ущелья, чтобы не допустить къ себѣ враговъ, и былъ убѣжденъ, что мы перебьемъ русскихъ въ то время, когда они вступятъ въ ущелье. Но надежды эти оказались только надеждами. Русскіе войска очутились на вершинѣ Ангара въ то время, когда неповоротливые турки только что начали туда взбираться, не подозрѣвая впереди непріятеля. Я въ это время находился на Демерджинской скалѣ и могъ замѣчать общія движенія. Русскіе, видя направлявшихся турковъ, притаились за лѣсными деревьями и выдвинули нѣсколько небольшихъ пушекъ, затѣмъ я видѣлъ какъ изъ центра вытянулись двѣ линіи солдатъ, чтобы обхватить кольцомъ безпечныхъ янычаръ; а два часа спустя загремѣли выстрѣлы и крики ура! Изумленные турки повернули назадъ и понеслись, что было мочи подъ гору. Къ счастію живое кольцо не успѣло пресѣчь имъ пути отступленія. Русскіе побѣжали также и наскочили на довольно большую колону турковъ, засѣвшихъ за фонтаномъ, чтобы остановить ихъ хоть на одинъ часъ и тѣмъ избавить армію отъ всеобщаго плѣна. Не понявъ хорошо этой хитрости, гяуры остановились и начали перестрѣлку, которая хотя и окончилась истребленіемъ всей колоны, но дала возможность Аджи-Али пашѣ убраться со всею арміею своею на суда и, пользуясь попутнымъ вѣтромъ, выступить въ море. Все это случилось такъ неожиданно, что никто не вѣрилъ глазамъ и долго боялся завладѣть покинутымъ турками провіантомъ и оружіемъ.

Признаться я часто слышалъ объ этомъ нашествіи турковъ, но никогда мнѣ не говорили о позорномъ ихъ бѣгствѣ, безъ сомнѣнія унизившемъ ихъ навсегда въ глазахъ Крымскихъ татаръ, считавшихъ султана и его войско непобѣдимыми.

— Ну, а Аметъ-ага каковъ былъ у васъ⁷⁸? спросилъ я, желая ближе ознакомиться съ минувшими временами управленія края.

— Да какъ тебѣ сказать, человѣкъ этотъ былъ хорошій и справедливый мусульманинъ, но только всегда хотѣлъ имѣть выгоду, когда обращались къ нему. Впрочемъ онъ намного лучше былъ своей жены Хаджавы. Чтобы ближе ознакомить тебя съ этимъ начальникомъ, я разскажу одинъ случай: приходитъ къ нему молодая дѣвушка съ жалобою, что ее похитилъ изъ родительскаго дома сынъ сосѣда, обѣщая жениться, но обманулъ, опорочилъ и выгналъ.

— Эге — сказалъ онъ — да это хуже грабительства и придется сильно наказать виновнаго, если онъ не поправитъ своей ошибки. Ты останься дочь моя у меня, пока я разслѣдую твое дѣло.

Въ тотъ же день ага потребовалъ къ себѣ молодаго человѣка и началъ грозить ему страшными истязаніями. Юноша клялся, что дѣвушка эта сама приходила къ нему съ предложеніемъ выйти за него замужъ, но что онъ отказался отъ нея.

— И ты не прикасался къ тѣлу ея? спросилъ онъ.

— Пусть ослѣпитъ меня святой куранъ, если я только коснулся ея руки — отвѣчалъ молодой человѣкъ.

— Ну, а если это доказано будетъ свидѣтельствомъ стороннихъ людей, тогда что ты скажешь?

— Тогда я безъотговорочно женюсь на ней.

— Въ такомъ случаѣ приходи завтра.

Выпроводивъ юношу, Аметъ-ага пошелъ къ дѣвушкѣ и объявилъ ей, что вынужденъ будетъ подвергнуть ее осмотру пожилыхъ женщинъ и на случай, если она окажется клеветницею, то прикажетъ дать ей 500 палокъ по пяткамъ.

Не ожидая такого поворота дѣла, дѣвушка залилась слезами, и созналась, что рѣшилась солгать, потому что безумно любитъ этого человѣка.

Аметъ-ага самодовольно улыбнулся, какъ дѣлалъ всегда, когда чаялъ добычу.

— Бѣдная — отвѣчалъ онъ — этого мало, что ты теперь потеряла навсегда красавца, но еще будешь опозорена фалангою.

Дѣвушка бросилась къ нему въ ноги и умоляла сжалиться надъ нею.

— Какъ же я могу это сдѣлать, если обѣщалъ подвергнуть тебя осмотру старухъ?

— Аманъ⁷⁹ ага, я увѣрена, что вы можете сдѣлать все, что хотите.

— Ну, если ты полагаешься на мою милость, то я вынужденъ буду поступить такъ, чтобы при осмотрѣ нашли бы тебя обманутою.

Дѣвушка не противорѣчила и отлично сдѣлала, потому что на другой день Аметъ-ага доказалъ виновность юноши и приказалъ имаму безъотлагательно совершить никяхъ и, пируя у нихъ на свадьбѣ, безпрестанно запѣвалъ любимую пѣснь свою:

Хорошо быть между птицами орломъ,
Между животными львомъ.
Между рыбами китомъ,
А между людьми царемъ!

Естественно, что отъ подобныхъ дѣлъ никогда не доставалось получать выгодъ Хаджавѣ, вслѣдствіе чего она нападала на мужа и добивалась, чтобы просители предварительно являлись къ ней. При такихъ требованіяхъ Аметъ-ага начиналъ хохотать и громогласно заявлялъ, что проклятъ тотъ мущина, который допуститъ женщину до разбора судебныхъ дѣлъ; что женщина есть самая ничтожная изъ тварей земныхъ и что даже, являясь на свѣтъ Божій, она лишена права смотрѣлъ на небо. При этомъ изреченіи ужасная женщины въ свою очередь заявляла, что каждому мущинѣ предназначено подвергнулся въ жизни своей 366 испытаніямъ, изъ которыхъ 360 могутъ быть благопріятны, но остальныя 6 пагубны, если только пожелаетъ этого женщина.

Изъ этихъ немногихъ словъ, ты можешь хорошо понять, какими людьми мы управлялись, но при всемъ томъ клянусь тебѣ мы были гораздо счастливѣе, чѣмъ въ настоящее время, потому что знали кто нашъ общій господинъ и гдѣ наша собственность, которую никто не станетъ отбирать отъ насъ. Въ настоящее же время мы точно сироты, боимся поѣхать въ городъ и боимся принять въ домъ свой русскаго человѣка, потому что онъ насъ не понимаетъ и считаетъ гораздо глупѣе себя.

Хозяинъ мой былъ совершенно правъ, потому что русскіе дѣйствительно считаютъ татаръ почему-то безтолковыми и и не понимающими своихъ выгодъ, а между тѣмъ, сколько я узналъ ихъ, они очень чувствительны, бережливы, честны, справедливы и гостепріимны.

Въ Алупкѣ я встрѣтилъ много перемѣнъ. Здѣсь вздумали нѣкоторые правительственные чиновники заводитъ разсадники, а отъ кипарисовъ моихъ у многихъ появились отличныя деревца. Этого мало, офицера Балаклавскихъ солдатъ, прельщенные красотою этихъ мѣстъ, также завели свои садики и виноградники. Я всегда былъ убѣжденъ, что вся прибрежная полоса Ичеля впослѣдствіи, когда къ ней присмотрятся Русскіе, населится тѣми, кто умѣетъ цѣнить красоты природы, хорошую воду и питательный воздухъ.

Въ Аутку прибыла изъ Маріупольскихъ степей еще одна партія изъ числа выходцевъ ея съ священникомъ, который возстановилъ богослуженіе въ двухъ крошечныхъ храмахъ во имя Успенія Богородицы и Ѳедора Стратилата. Татарамъ очень не нравится, что возвращаются хозяева и отбираютъ отъ нихъ свои сады и чаиры, и этого мало, сманиваютъ вдобавокъ дочерей ихъ въ христіанскую вѣру. Греки эти ничего не имѣютъ греческаго, за исключеніемъ богослуженія. Они надо полагать происходятъ отъ анатольцевъ, потому что живутъ и хозяйничаютъ совершенно подобно иракліотамъ и не благоволятъ къ намъ. На берегу Ялиты я встрѣтилъ нѣсколько турецкихъ мореходныхъ качермъ (лодокъ) съ турками и греками, которые содѣйствовали мѣстнымъ мастерамъ строить довольно большія двухъ мачтовыя суда. Въ окрестностяхъ Аутки ростетъ превосходный сосновый и дубовый лѣсъ, который рано или поздно, если правительство сбережетъ его, можетъ пригодится для сооруженія военныхъ судовъ. Въ числѣ этихъ мореходцевъ я узналъ одного, служившаго мнѣ проводниковъ въ бытность въ Трапезундѣ. Онъ бросился ко мнѣ съ радостью и я обязанъ былъ угостить его хоть кружкою вина.

— Ну, что новаго въ вашихъ мѣстахъ? спросилъ я.

— Плохо — отвѣчалъ онъ — турки мучатъ, грабятъ и бьютъ насъ безпощадно.

— И въ самомъ Трапезундѣ тоже дѣлаютъ?

— Еще недавно въ этомъ городѣ, благодаря жестокости паши совершилось одно чудо и мы имѣемъ еще одного святаго заступника предъ Богомъ, молодаго мученика Георгія.

— Это какимъ образомъ?

— Не вдали отъ моей хаты жило большое семейство, состоящее изъ двухъ женщинъ и восьмерыхъ маленькихъ дѣтей. Всѣхъ этихъ несчастныхъ кормилъ своими неутомимыми трудами родной братъ этихъ женщинъ, молодой прекрасный Георгій, который никогда не пропускалъ ни одной обѣдни и вечерни и извѣстенъ былъ за самаго благочестиваго и набожнаго юношу. Къ несчастію Георгію ежедневно приходилось два раза проходить мимо гаремныхъ рѣшетчатыхъ оконъ паши, за которыми постоянно сиживала жена властителя пашалыка и восхищалась его красотою. Однажды его остановила одна изъ служанокъ паши и начала предлагать довольно значительныя деньги съ тѣмъ, чтобы онъ переодѣвался въ женскій нарядъ и подъ чадрою посѣщалъ ее госпожу. Молодой человѣкъ вмѣсто отвѣта плюнулъ и пошелъ своею дорогою; но на слѣдующій день онъ былъ схваченъ стражниками и по наговору жены осужденъ пашею умереть на висилицѣ. Приказаніе конечно сейчасъ же было исполнено; но въ ту же ночь многіе видѣли, какъ спустился съ неба святой огонь на невинное тѣло благочестиваго Георгія.

Возвратившіеся въ Аутку первобытные ичельскіе греки нисколько не измѣнили своихъ наслѣдственныхъ привычекъ и образа жизни. Они такіе же суровые, какъ и собратья ихъ. Въ языкѣ ихъ появилось больше татарскихъ словъ, чего нельзя было ожидать послѣ выѣзда въ русскую землю. Они начали ходатайствовать чрезъ каймакана о возвратѣ имъ отцовскихъ земель и просьба ихъ уважена правительствомъ. Теперь же у нихъ явилась мысль причислиться къ моимъ соотечественникамъ, которые составляютъ отдѣльное войско и получаютъ изъ казны все необходимое для продовольствія. Я же совѣтывалъ имъ просить для хлѣбопашества свободныя земли около Керчи и Кафы и перейти въ эти хлѣбородныя мѣстности на томъ основаніи, что они привыкли уже къ степнымъ работамъ и болѣе принесутъ себѣ и странѣ пользы въ сельско-хозяйственномъ отношеніи. Я пообѣщалъ даже содѣйствовать имъ, если еще нѣсколько десятковъ семействъ возвратятся изъ маріупольской округи въ полной увѣренности, что правительство охотно предпочтетъ ихъ иновѣрнымъ иностранцамъ, которыхъ мечтаетъ пригласить для переселенія въ Крымъ. По справкамъ моимъ въ казенномъ веденіи состоятъ непроизводительно всѣ ханскія земли; всѣ земли бѣжавшихъ татаръ, грековъ и армянъ; всѣ турецкія владѣнія, всѣхъ умершихъ отъ ужасной чумы и земли всѣхъ, сожженныхъ войною деревень. Конечно многія изъ нихъ нынѣ достались уже услужливымъ чиновникамъ, но многія ожидаютъ новыхъ счастливцевъ.

Впрочемъ я кажется напрасно имъ давалъ этотъ совѣтъ. потому что еслибъ эти люди имѣли склонность къ хлѣбопашеству, они не покинули бы маріупольскихъ степей, которыя, какъ говорятъ пріѣзжавшіе оттуда, чрезвычайно плодородны. Ихъ, безъ сомнѣнія, заманила обратно въ Крымъ лѣнь или возможность безъ усиленнаго труда имѣть все необходимое подъ рукою. И дѣйствительно, живущіе въ окрестностяхъ Ялиты могутъ считать себя самыми счастливыми людьми: въ ихъ лѣсахъ чрезвычайно много растетъ дикаго винограда изъ котораго они добываютъ и варятъ сладкое вино. Тамъ же и по садамъ безъ всякаго присмотра дозрѣваютъ плоды, которые они сушатъ на любимый узваръ или выжимаютъ изъ нихъ бекмезъ и нарденкъ, замѣняющій варенье и служащій для прохладительныхъ шербетовъ; море изобилуетъ почти всегда рыбою, которую за одинъ разъ вытаскиваютъ полныя сѣти; на камняхъ гнѣздятся милліоны мидей⁸⁰, безподобныхъ въ супѣ и пилафѣ съ рисомъ: прибережье представляетъ каперсы, морскую капусту и криѳому, которые солятся и также служатъ хорошимъ завтракомъ. На открытыхъ небольшихъ полянахъ подъ соху сѣять пшеницу и получаютъ ее всегда въ такомъ количествѣ, что достаточно на семью въ теченіе года. Пчелы даютъ очень много хорошаго пахучаго меда, идущаго преимущественно на тѣстяныя вертуты; коровы изобилуютъ жирнымъ молокомъ и ко всему этому у каждаго почти хозяина есть свой шматокъ козъ, которыя снабжаютъ его молокомъ, шерстью, двумя ежегодно ягнятами и въ теченіи всей зимы кормятся кустарниками и опавшею лѣсною листвою. Понятно, что при такомъ даровомъ способѣ жизни около дремучихъ лѣсовъ никто изъ нихъ безъ особенной крайности не заинтересуется жизнью степнаго хозяина.

Изъ Аутки я возвратился въ Симферополь верхомъ чрезъ Яйлу. Это ближайшій путь, которымъ я не проѣзжалъ ни одного разу, хотя всегда почти мечталъ побывать въ Крымскихъ лѣсахъ, чтобы составить понятіе о всѣхъ видахъ растеній и посмотрѣть на гнѣздо Озенбашскихъ мусульманъ, рѣзко отличающихся отъ прочихъ татаръ и другихъ туземцевъ. Къ тому же это единственные почти поселяне, снабжающіе жителей полуострова губкою, арбами, ложками и кадушками. Изъ числа видѣнныхъ мною одиночныхъ экземпляровъ, я могъ только замѣтить, что они имѣютъ красивое лицо и говорятъ на распѣвъ. Любознательный Палласъ находитъ, что они не принадлежатъ къ семьѣ татаръ и собирается при случаѣ погостить у нихъ.

Моими попутчиками были Петръ Ланара и Евангелистри Папандопуло, которымъ нужно было ѣхать въ Бахчисарай за покупкою бумаги для тканія полотна на бѣлье. Эти люди только и нуждаются въ хлопкѣ, женской обуви и шнуркахъ, такъ какъ все остальное жены ихъ сами приготовляютъ изъ льна и шерсти. У нихъ даже и теперь обходятся многіе безъ желѣзныхъ орудій, замѣняя ихъ мраморными обломками, которые очень хорошо вытачиваютъ на другихъ камняхъ.

На вершинѣ Яйлы мы встрѣчали обширныя отары овецъ съ пастухами и много быковъ, коровъ и лошадей, разгуливающихъ безъ присмотра. Нѣтъ сомнѣнія, что всѣ эти домашнія животныя тучнѣютъ здѣсь и приносятъ много жира, если ихъ рѣжутъ на зиму для соленія. У сопутниковъ моихъ также здѣсь оказались свои овцы, а потому я вынужденъ былъ заѣхать съ ними въ пристанище пастуховъ, гдѣ мы и позавтракали свѣжимъ сыромъ и ягненкомъ, сжареннымъ на вертелѣ.

Въ первую татарскую деревню, именуемую Озенбашъ мы прибыли предъ вечеромъ. Ланара свелъ насъ на ночлегъ къ одному изъ пріятелей своихъ, который служилъ очень долго при послѣднемъ ханѣ Шагинъ-гиреѣ. По его словамъ ханъ этотъ очень благоволилъ къ односельцамъ его и охотно принималъ ихъ въ число дворцовыхъ служителей. Кромѣ такого предпочтенія, онъ выразилъ любовь свою и тѣмъ еще, что два раза пріѣзжалъ въ Озенбашъ и охотился въ ихъ лѣсахъ на звѣрей и дикихъ козъ.

Озенбашцы показались мнѣ очень гостепріимными людьми и очень болтливыми. Послѣднее качество не подходитъ вообще къ племенамъ туркскаго происхожденія и еще меньше къ монгольцамъ. Это отчасти свидѣтельствуетъ, что поселеніе это основано какими-то бѣглецами, скрывшимися въ лѣсахъ и впослѣдствіи сроднившимися съ татарами. Мнѣ говорили, что здѣсь существуетъ и древнее кладбище.

Изъ Озенбаша я направился на Мангушъ съ цѣлью взглянуть на поселеніе русскихъ. Оказалось, что они довольно хорошо основались и гораздо лучше татаръ занимаются хлѣбопашествомъ. Если правительство еще нѣсколько лѣтъ будетъ наблюдать за ними, то безъ сомнѣнія всѣ они сдѣлаются въ Крыму полезными людьми.

Дополненіе (Со стороны отца моего)

Еслибъ я не нашелъ въ бумагахъ отца моего этихъ записокъ, прерванныхъ года за два до его смерти, я никогда не подумалъ бы сдѣлать добавленій или нѣкоторыхъ замѣтокъ для свѣдѣній дѣтей.

По правиламъ или обычаямъ того времени послѣ смерти отца замѣнялъ его старшій сынъ. Такимъ образомъ нами началъ распоряжаться братъ Иванъ Степановичъ, состоявшій на государственной службѣ, въ качествѣ помощника у Андрея Яковлевича Фабра⁸¹. Этотъ послѣдній въ настоящее время, благодаря графу Воронцову, поднялся очень высоко и заправляетъ дѣлами всего Новороссійскаго края; но въ то время, съ котораго я желаю начать разсказъ, онъ былъ небольшимъ господиномъ, считавшимся сыномъ ученаго садовника, но въ дѣйствительности онъ былъ рожденъ отъ предводителя дворянства Таранова-Бѣлозерова, который и протежировалъ ему тайнымъ образомъ. Фабръ былъ въ дружественныхъ отношеніяхъ съ старшимъ братомъ моимъ и очень часто ночевалъ у насъ и всегда восторгался обѣдами, приготовляемыми въ нашемъ домѣ. Впрочемъ онъ по крайней скупости отъ всего дароваго приходилъ въ восторгъ. Мать наша презирала этого человѣка за лесть и неприличныя униженія.

— Этому человѣку Боже сохрани жениться на модной барышнѣ — говорила она, послѣ всякаго гощенія у насъ Андрея Яковлевича. Она или броситъ его на другой день сватьбы и утопится или онъ самъ повѣсится, чтобы не кормить въ домѣ лишняго человѣка.

Я всегда считалъ эти слова за неосновательную насмѣшку надъ скупостью; но въ послѣдствіи они почти сбылись въ слѣдующемъ видѣ:

Фабръ, всегда занятый науками и книгами съ цѣлью достигнуть высшаго просвѣщенія, никогда почти не посѣщалъ общественныхъ собраній изъ боязни преждевременно увлечься хорошенькою женщиною, но онъ былъ пылкій и слабый къ женщинамъ и если представлялся безопасный случай, то пользовался имъ съ наслажденіемъ. Понятно, что онъ выискивалъ такихъ случаевъ въ кругу знакомыхъ, не требовавшихъ вознагражденій и принимавшихъ его въ убѣжденіяхъ, что рано или поздно этотъ человѣкъ займетъ высокій постъ и будетъ для нихъ полезенъ. Какъ долго Андрею Яковлевичу удавались похожденія безъ жертвоприношеній, я не знаю, но въ концѣ концовъ онъ пойманъ былъ на удочку въ нѣмецкой колоніи въ одномъ семействѣ, гдѣ нравилась ему хозяйская дочь. Родители по-видимому заранѣе условились съ дочерью какъ лучше повести дѣло, чтобы заставить неуловимаго ловеласа вступить въ законный бракъ. Заговоръ удался какъ нельзя лучше. Андрей Яковлевичъ былъ пойманъ на мѣстѣ перваго рѣшительнаго свиданія и, убоявшись грознаго отца, ставшаго предъ нимъ съ пистолетомъ въ рукахъ, долженъ былъ выдать обязательную подписку и затѣмъ мѣсяцъ спустя перевѣнчаться съ дѣвушкою, къ которой не чувствовалъ ни малѣйшей сердечной привязанности.

Естественно, что такое насиліе въ высшей степени раздражило его и должно было ужаснуть скупаго человѣка при мысли, что онъ обязанъ отъ нынѣ нанимать приличный домъ, завести экипажъ и покупать французскія модныя шляпы. При этомъ дѣвушка оказалась почти неграмотною и неспособною вращаться въ той средѣ, къ которой подготовилъ себя талантливый труженникъ. Обсудивъ всю эту мрачную перспективу будущаго, Андрей Яковлевичъ послѣ вѣнца объявилъ супругѣ своей и родителямъ ея, что онъ исполнилъ свое обязательство въ точности, но что никто не вправѣ заставить его жить съ особою, которая такъ неприлично поступила съ нимъ. Сказавъ это, онъ очень любезно раскланялся со всѣми и уѣхалъ въ Симферополь, поклявшись никогда не проѣзжать мимо дома, который разстроилъ его блистательныя надежды и будто бы опорочилъ на всю жизнь.

Послѣ этого событія Андрей Яковлевичъ еще больше привязался къ брату моему и ежедневно навѣшалъ нашъ домъ. Это продолжалось до того времени, пока онъ выдержалъ экзаменъ въ курсѣ высшаго учебнаго заведенія и попалъ въ прокуроры, а братъ мой назначенъ былъ исправлять должность исправника въ Симферопольскомъ уѣздѣ, обнимающемъ тогда и теперешній ялтинскій.

Тѣмъ временемъ и я подросъ настолько, что приходилось подумать объ образованіи меня.

— Къ чему ты болѣе имѣешь желанія? спросилъ меня однажды братъ.

— Я хочу изучить вполнѣ математику — отвѣчалъ я.

Иванъ Степановичъ подумалъ нѣсколько минутъ и рѣшилъ отдать меня какому-то ученому Эллину, открывшему въ Карасубазарѣ школу.

— Лучшаго математика я еще не встрѣчалъ въ Крыму — сказалъ онъ — ты будешь жить у него и пользоваться всѣмъ необходимымъ отъ тестя моего протоіерея Іоанна Василькіоти.

Нѣсколько дней спустя я былъ отправленъ въ Карасубазаръ съ письмами и началъ серіозно учиться. Въ городѣ этомъ, населенномъ преимущественно татарами, караимами, армянами и греками, встрѣчалось немного русскихъ семействъ, но это не помѣшало послѣднимъ двумъ націямъ примкнуть къ русскимъ и одѣвать женъ своихъ въ тулевые чепчики, которые вошли въ употребленіе въ Крыму вскорѣ послѣ нашествія французовъ на Россію. Шляпы дозволялось носить только женщинамъ дворянскаго происхожденія. На случай же, еслибъ какая купчиха или мѣщанка осмѣлилась надѣть шляпу, то каждый имѣлъ право остановить ее и сорвать съ головы украшеніе, не соотвѣтствующее ея званію.

Въ Карасубазарѣ я пробылъ безвыѣздно четыре года, въ продолженіе которыхъ прошелъ всю математику и геометрію, изучилъ всѣхъ лучшихъ греческихъ писателей и кромѣ того понялъ великое назначеніе человѣка благодѣтельствовать ближнимъ. Учитель и тесть брата моего, отецъ протоіерей Іоаннъ, безпрестанно творили такія благодѣянія и такъ были счастливы отъ нихъ вмѣстѣ съ призриваемыми ими калеками, что заставляли меня не разъ завидовать имъ.

Покончивши съ ученіемъ, я началъ помышлять о поступленіи на службу и непремѣнно хотѣлъ держать экзаменъ на землемѣра. Съ этимъ намѣреніемъ я поѣхалъ къ брату моему на южный берегъ, гдѣ онъ имѣлъ въ Алуштѣ свой виноградный и фруктовый сады въ сосѣдствѣ земель Хрусталаки, Булатова и другихъ. Отъ него я узналъ, что графъ Воронцовъ пріобрѣлъ отъ ботаника Стевена Айданиль и торгуетъ отъ Стемковскаго часть Гурзуфа, которая досталась ему по завѣщанію отъ Дюка де-Решилье и что графъ имѣетъ желаніе купить нѣсколько участковъ и въ Алупкѣ.

— Это хорошій случай продать тебѣ доставшійся отъ отца садъ — сказалъ братъ, совѣтуя мнѣ обратиться къ Манто, который до этого былъ исправникомъ въ Ѳеодосійскомъ уѣздѣ, а теперь сдѣлался управляющимъ графа⁸².

Я вполнѣ согласился съ братомъ и собрался было ѣхать въ Гурзуфъ, но въ это время самъ Манто возвращавшійся изъ Симферополя верхомъ, заѣхалъ къ намъ. За завтракомъ онъ разсказалъ брату моему, что графъ Воронцовъ совершенно не подозрѣвалъ раньше, что въ Крыму есть прекрасныя мѣста, не уступающія по красотѣ Италіи, но что объ этомъ онъ узналъ въ Парижѣ отъ Дюка де-Ришелье и тогда же положился осмотрѣть южный берегъ и пріобрѣсти здѣсь имѣніе для лѣтней резиденціи и купанья въ морѣ.

— Теперь же онъ въ такомъ восторгѣ отъ этого края — прибавилъ Манто, что готовъ закупить всѣ самыя лучшія мѣста. Жаль только, что вы раньше не сказали мнѣ о желаніи своемъ продать землю свою въ Алупкѣ. Впрочемъ я постараюсь довести это до его свѣденія, какъ только представится удобный случай.

— Воображаю какъ вы весело провели нынѣшнегоднее лѣто — сказалъ братъ мой — вѣдь графъ кажется не щадилъ ничего для служащихъ у него.

— Я очень доволенъ его милостями — отвѣчалъ Манто — но не могу радоваться поведеніемъ лицъ, составлявшихъ его свиту.

Братъ мой улыбнулся и только впослѣдствіи разсказалъ мнѣ, что у Манто была красавица жена, которую преслѣдовали всѣ молодые люди, окружавшіе Воронцова и до того возбудили въ немъ ревность, что онъ вынужденъ былъ скрыть ее въ Гурзуфѣ въ домѣ татарина Абдураманчикова.

Отъ Манто мы также узнали, что графъ Воронцовъ очень полюбилъ татаръ и обѣщалъ имъ свое заступничество. Лишь только это дошло до слуха Байдарскихъ татаръ, отъ которыхъ отобраны были земли племянникомъ свѣтлѣйшаго князя Потемкина, генераломъ Высотскимъ и проданы Мордвинову, они не замедлили явиться къ Воронцову съ жалобою и просьбою заступиться за нихъ. Графъ принялъ ихъ прошеніе и обѣщалъ дать ему надлежащее направленіе⁸³. Манто не особенно радуется такому благоволенію Воронцова къ мусульманамъ.

— Это пожалуй послужитъ къ тому — сказалъ онъ — что нѣкоторые изъ христіанъ тайно перейдутъ въ магометанство, а въ концѣ концовъ графъ не будетъ имѣть отъ нихъ ни минуты покоя и разлюбитъ южный берегъ.

Братъ мой вторично улыбнулся.

— Вамъ смѣшно, а спросите-ка меня, обязаннаго служить весь день переводчикомъ?

— Извините, я не отъ того смѣюсь — прервалъ его братъ — а отъ того, что въ уѣздѣ распространили слухъ, что вы являетесь предъ графомъ ходатаемъ за татаръ. Ой, берегитесь, капитанъ, чтобы благодарные татаре не поступили съ вами какъ нѣкогда Флорентинцы съ тѣмъ полководцемъ, который спасъ Сіену.

Манто расхохотался во все горло и бросился цѣловать брата моего за такую штуку.

— И такъ по общему мнѣнію я прослылъ ихъ патрономъ? повторилъ онъ, держась за бока.

— Да, остается только, чтобы они рѣшились убить васъ и поклоняться могилѣ святаго человѣка, въ надеждѣ, что онъ навсегда будетъ ихъ патрономъ и предъ Магометомъ.

Вотъ все, что я въ первый разъ услышалъ о графѣ Воронцовѣ, которому южный берегъ безъ сомнѣнія обязанъ очень многимъ и который своею ласкою могъ бы преобразовать Крымскихъ татаръ и привязать къ Россіи навсегда, еслибъ въ числѣ довѣренныхъ ему лицъ находился бы хоть одинъ дальновидный администраторъ или вѣрнѣе человѣкъ, понимавшій, что отъ народа этого зависитъ благосостояніе всей страны, но что онъ съ каждымъ днемъ все болѣе грубѣетъ и озлобляется противъ насъ за своеволіе мелкихъ властей.

Манто уѣхалъ обнадеживъ меня продать гр. Воронцову часть доставшейся мнѣ Алупки. Братъ мой также уѣхалъ, чтобы прослѣдить за дорогою, которая устраивалась и ремонтировалась татарами, въ видѣ натуральной повинности. Проживъ въ Алуштѣ нѣсколько дней безъ всякихъ занятій, я вновь возвратился въ Симферополь и поступилъ на службу въ Крымскій полкъ. Меня очень полюбилъ начальникъ и товарищи, но къ сожалѣнію я не могъ служить безъ жалованья, такъ какъ мать и сестры нуждались въ моемъ пособіи. Обстоятельство это заставило меня перейти въ гражданское вѣдомство.

Тѣмъ временемъ до насъ дошли слухи, что здоровье государя нашего настолько растроилось, что императору Александру Благословенному предложили врачи ѣхатъ на югъ. Видѣвшіе уже этого добраго монарха разсказывали такъ много хорошаго о немъ, что я собирался съѣздить въ Таганрогъ лишь бы удостоится увидѣть его хоть издали.

— Желаніе твое похвально — отвѣтилъ мнѣ братъ Иванъ Степановичъ — но я не совѣтую тебѣ тратиться въ томъ предположеніи, что государь навѣрно посѣтитъ Крымъ. При этомъ братъ, которому приходилось встрѣчать и служить этому царю въ 1818 году, разсказалъ намъ очень много интереснаго изъ жизни знаменитаго монарха и его щедротахъ къ балаклавскому греческому войску, которое исключительно охраняло его въ бытность на южномъ берегу. Не ограничиваясь этимъ, онъ намекнулъ о графѣ Голицынѣ съ женою и какой-то баронесѣ Крюднеръ, жившихъ на южномъ берегу въ Гаспрѣ, къ которымъ императоръ очень расположенъ и которые крайне увлечены идеею обращенія всего міра людей въ православную вѣру. По словамъ брата выходило, что баронеса эта очень благоволила къ нему и нерѣдко обращалась за совѣтомъ гдѣ ей лучше поселиться въ Крыму, чтобы съ удачею начать свою дѣятельность. Иванъ Степановичъ предложилъ ей Карасубазара гдѣ обитаютъ въ большомъ числѣ армяне, исповѣдывающіе католическую вѣру и не понимавшіе ни единаго латинскаго слова, на которомъ у нихъ идетъ богослуженіе и куда сгрупировались всѣ караимы, принявшіе толкованіе Талмуда⁸⁴.

По поводу пріѣзда императора Александра I на югъ можно было слышать въ каждомъ почти домѣ разсказы и въ особенности отъ такихъ людей, которые имѣли переписку съ петербургскими сановниками. Я въ это время пользовался расположенностію двухъ извѣстныхъ въ Симферополѣ чиновниковъ Сиуди и Хартуляри, которымъ было извѣстно все, что творилось въ Россіи. Первый изъ нихъ слылъ за лучшаго законовѣда, а послѣдній служилъ по почтовому вѣдомству и состоялъ въ самыхъ дружественныхъ отношеніяхъ, кромѣ мѣстныхъ представителей губернской власти и съ важнѣйшими чинами Черноморскаго флота, между которыми были греки: Патиньети, Алексіановъ, Критскій, Бардаки, Папахристо, Кукураки, Папаегоровъ, Стули и много другихъ. Вотъ отъ этихъ двухъ чиновниковъ я узналъ такія подробности о здоровья Государя, которыя не могли дойти до меня другимъ путемъ. Хартуляри утверждалъ, что императоръ никогда не льстился царскою короною, ненавидѣлъ лесть, шумъ и торжественность и что еслибъ не первородство и необходимость, — онъ отказался-бы отъ трона, который показался ему съ перваго дня очень близкимъ къ лицамъ, часто скрывающихъ подъ маскою лести коварныя мысли. Но такъ какъ предопредѣленнаго свыше нельзя избѣгнуть, то онъ, замѣстивъ порфироноснаго отца, долженъ былъ забыть свои личныя стремленія. Пока шла отчаянная битва съ дерзкимъ Наполеономъ, Александръ, увлеченный любовью къ отечеству и народу дѣйствовалъ неутомимо съ энергіею и увѣренностію восторжествовать надъ смѣлымъ узурпаторомъ. Впослѣдствіи онъ всецѣло поглощенъ былъ мыслями о благоустройствѣ своей обширной монархіи, но съ каждымъ годомъ, изнемогая въ разнородныхъ неудачахъ и не имѣя сильныхъ исполнителей державной воли своей, его нѣжный и слабый организмъ началъ изнемогать, а разумъ постепенно подпадать подъ вліяніе религіозныхъ представителей мистицизма, стремившихся къ постиженію сокровенныхъ тайнъ для человѣка. Такимъ образомъ, отдавшись такъ сказать умственному и физическому изнеможеніямъ, императоръ довелъ себя до такой крайности, что медики потеряли вѣру въ медицинскія средства и вынуждены были предложить ему продолжительную прогулку по лучшимъ окрайнамъ государства въ надеждѣ на климатъ и благотворность новыхъ впечатлѣній. Государь, сознавая самъ, что здоровье его находится въ плохомъ состояніи, охотно согласился съ мнѣніемъ преданныхъ ему врачей и постановилъ посѣтить Таганрогъ и окрестности Азовскаго моря. Но въ это время суевѣріе его дошло до такой степени, что однажды, судя по словамъ г. Спуди, онъ началъ писать, какъ вдругъ въ комнатѣ стемнѣло отъ нашедшаго внезапно облака, что заставило его приказать подать свѣчи. Лакей въ ту же минуту исполнилъ приказаніе, но такъ какъ вслѣдъ затѣмъ опять показалось солнце слуга спросилъ позволеніе потушить ихъ.

— «Это почему? спросилъ монархъ. — Потому в. в., что мы привыкли видѣть въ этомъ дурное предзнаменованіе: днемъ свѣчи горятъ только у покойниковъ. — О, въ такомъ случаѣ унеси ихъ какъ можно поскорѣе — отвѣчалъ онъ, измѣнившись въ лицѣ».

Разсказъ этотъ произвелъ на меня тяжелое впечатлѣніе. Я невольно вспомнилъ обелискъ, воздвигнутый въ память его проѣзда и завтрака на перевалѣ чрезъ Яйлу къ Алуштѣ и отданное приказаніе провести сюда почтовую дорогу, а вмѣстѣ съ тѣмъ и слова брата Ивана, утверждавшаго, что государь этотъ послѣ нѣсколькихъ визитовъ верхомъ къ графу Воронцову и княгинѣ Голицыной такъ увлекся дикою прелестью южнаго берега, что поручилъ Воронцову чрезъ графа Кушелева-Безбородко пріобрѣсти для него Оріанду отъ командира Балаклавскаго греческаго войска полковника Ревиліоти, которому досталась вся эта мѣстность совмѣстно съ Ливадіею въ даръ отъ жителей деревни Аутка.

«Какое бы счастіе было для Крыма — думалъ я, еслибъ императоръ, прибывъ къ намъ, очнулся совершенно здоровымъ отъ недуга своего! Мечта эта не покидала меня до 5-го Ноября (1824 г.) т. е. до того дня, когда государь, въ сопровожденія доктора Вили и генерала Дибича прибыли въ Симферополь и подъѣхали къ губернаторскому дому. Это было передъ вечеромъ. А такъ какъ я раньше никогда не видѣлъ коронованныхъ особъ, то явился къ этому дому съ 8-ми часовъ утра и во все это время не выходилъ изъ бульвара, находившагося противъ губернаторской квартиры.

Начальникомъ губерніи въ это время былъ Нарышкинъ. Съ наступленіемъ сумерковъ по приказанію его зажжены были плошки вдоль всей улицы, по которой долженъ былъ ѣхать императоръ, а около дома Славинскаго поставлены были смоляныя бочки, которыя приказано поджечь, когда государь заѣдетъ въ соборъ.

О въѣздѣ государя въ городъ мы узнали по двумъ одновременно прискакавшимъ передовымъ и трезвону въ соборной церкви. Этотъ же трезвонъ далъ намъ знать о выходѣ государя изъ собора. Масса народа покрыла передовую аллею бульвара до такой степени, что я потерялъ надежду увидѣть монарха. Къ счастію я увидѣлъ за собою дерево, которое могло выдержать меня и не теряя времени вскарабкался на него. Къ губернаторскому дому подъѣхало 9 экипажей. Изъ нихъ вышли многіе сановники, но государя не было. Онъ прибылъ позднѣе съ губернаторомъ. Взглянувъ на великаго вѣнценосца, я почувствовалъ сильное біеніе сердца и въ тоже время слезы на глазахъ: онъ былъ ужасно блѣденъ и изнеможенъ, хотя и старался казаться бодрымъ.

Въ Симферополѣ государь только переночевалъ, но и въ этотъ короткій промежутокъ времени ознаменовалъ себя многими милостями.

Изъ Евпаторіи государя увезли очень больнымъ, такъ какъ онъ имѣлъ неосторожность выйти легко одѣтымъ и сильно простудился. Это признано всѣми, кто знаетъ дѣло достовѣрно. Но въ средѣ простонародія кѣмъ-то пущена въ ходъ клевета, что будто государя отравили караимы какимъ-то поднесеннымъ лакомствомъ⁸⁵.

Мѣсяцъ спустя мы узнали, что государь, не смотря на свои молодые еще лѣта, скончался. Всѣ жители Симферополя вздрогнули отъ этой ужасной новости въ виду того, что у государя не было наслѣдника, а братъ его Константинъ не пользовался народными симпатіями и слылъ у насъ за жестокаго человѣка.

Мнѣ чрезвычайно хотѣлось узнать по этому поводу мнѣніе Хартуляри.

— Я еще не имѣю никакихъ положительныхъ извѣстій — отвѣчалъ онъ съ мрачнымъ видомъ — но горе намъ, если намѣстникъ Польши великій князь Константинъ воцарится. Это ужасно суровый человѣкъ, отъ котораго нельзя ожидать милостей. Если Богъ любитъ Россію, то онъ не допуститъ этого.

— Кто же будетъ царствовать тогда? спросилъ я, имѣя смутное понятіе о существованіи еще двухъ братьевъ послѣ в. к. Константина.

— По моему слѣдовало бы возвести на престолъ Николая Павловича. Я встрѣчалъ очень многихъ разумныхъ людей, которые считаютъ его вполнѣ достойнымъ кормчимъ для такого громаднаго корабля какъ Россія. Если вы интересуетесь знать о его добродушіи, то спросите у любаго эмигранта⁸⁶ и онъ вамъ разскажетъ сотню событій, выяснившихъ передъ французами великодушіе и вообще его отличительныя достоинства въ бытность въ Парижѣ. Вотъ напримѣръ еще намедни мнѣ разсказывалъ аббатъ Милетъ⁸⁷, что въ 1815-мъ году его однажды остановила на улицѣ пожилая француженка и начала умолять оказать ей великую милость. — Въ чемъ именно? спросилъ великій князь. — Ахъ, сударь, вы кажется состоите на службѣ при русскомъ императорѣ и имѣете къ нему доступъ? — Да я имѣю счастіе видѣть его ежедневно и сегодня буду обѣдать съ нимъ за однимъ столомъ. — О, въ такомъ случаѣ несчастная мать будетъ спасена, если царь Россіи не погнушается ея скорбію, а вы сударь смилуетесь надъ нею и передадите государю мое прошеніе. — Нѣтъ ли его съ вами? спросилъ великій князь — и можете ли вы вкратцѣ разсказать мнѣ содержаніе его?

Старушка подала свое прошеніе и съ слезами на глазахъ разсказала, что одинъ изъ русскихъ офицеровъ сманилъ ея единственную дочь, которую она просить возвратить ей. Узнавъ адресъ просительницы, в. к. Николай обѣщалъ, что завтра же дочь ея возвратится къ ней. По докладу его виновный въ тотъ же день былъ найденъ и оказался женатымъ. Пришлось шалуну дать въ приданное обманутой 50 т. франковъ и немедленно возвратить дѣвушку къ матери. Вручая эти деньги бѣдной старушкѣ, великій князь прибавилъ къ нимъ изъ собственныхъ еще 10 т. фран. за удовольствіе, которое она доставила ему этимъ довѣріемъ. У Хартуляри блеснули на глазахъ слезы⁸⁸. Спуди былъ того же убѣжденія, что в. к. Константину не слѣдуетъ царствовать въ Россіи по двумъ основательнымъ причинамъ, во первыхъ по характеру и наконецъ потому, что онъ развелся съ законною супругою своею изъ Голландскаго дома и женился на полькѣ изъ незначительной фамильи, что послужило поводомъ къ манифесту, заявлявшему всѣмъ вѣрноподданнымъ, что наслѣдники трона, вступившіе въ неравный бракъ съ подданными, не могутъ наслѣдовать отцовскій престолъ. Манифестъ этотъ имѣетъ въ настоящее время громадное значеніе — прибавилъ Спуди — но кто знаетъ какъ будетъ дѣйствовать в. к. Константинъ и какими глазами посмотрятъ на него министры и военачальники? Подождемъ новостей изъ Петербурга. Дай Богъ, чтобы все окончилось благополучно!

Вскорѣ послѣ этого разговора мы узнали, что въ Петербургѣ и Москвѣ всѣ присягнули на вѣрноподданство императору Константину. Но что затѣмъ произошло, я я не могъ узнать до того времени, пока не встрѣтился на южномъ берегу съ однимъ чиновникомъ, прибывшимъ изъ Петербурга чуть-ли не съ цѣлью у крыться отъ преслѣдованія. Впрочемъ, я не утверждаю это съ достовѣрностію, но вывожу изъ того, что онъ скрывалъ свое настоящее имя, и разсказалъ мнѣ съ такими подробностями о происходившемъ въ Петербургѣ, чего конечно не могли знать люди, не причастные къ дѣлу. Я зналъ только, что въ столицѣ происходили ужасные безпорядки и что воцарился в. к. Николай.

Таинственный путешественникъ объяснилъ мнѣ, что въ провинціяхъ не скоро еще поймутъ той идеи, которая выработана была передовыми людьми для Россіи, но которая потерпѣла погромъ.

— Въ чѣмъ же она состояла? полюбопытствовалъ я узнать.

— Видите ли они хотѣли создать конституцію съ временнымъ правительствомъ, которое учредило бы въ провинціяхъ палаты для назначенія депутатовъ; основать верховныя палаты съ пожизненными членами, создать національную гвардію, предоставить свободу университетамъ и т. п. Слова эти заставили меня вздрогнуть всѣмъ тѣломъ и улыбнуться.

— Чего вы смѣетесь? спросилъ молодой человѣкъ съ замѣтнымъ неудовольствіемъ.

— Еслибъ это удалось имъ — отвѣчалъ я — то чрезъ годъ мы всѣ очутились бы въ рукахъ грубой силы, которая разрушила бы всѣ ихъ учрежденія и раздавила бы насъ, какъ насѣкомыхъ. Впрочемъ — прибавилъ я съ цѣлью узнать подробнѣе его мысли — я могу ошибаться въ моихъ предположеніяхъ по не знанію ни степени развитія, ни коренныхъ свойствъ русскаго человѣка, который въ Крыму не представляетъ хорошихъ типовъ⁸⁹.

— Ну это другаго рода дѣло: при не знаніи легко ошибаться. Тѣ же, которые рѣшились сдѣлать такой переворотъ, вѣроятно хорошо обдумали все.

— Отчего же имъ не удалось такое дѣло, если оно служило на общую пользу? Неужели народъ, по мнѣнію вашему достаточно развитый, не могъ понять предлагаемыхъ ему благъ?

Молодой человѣкъ непріязненно взглянулъ на меня.

— Мнѣ придется очень многое разсказать, чтобы убѣдить васъ въ тѣхъ благахъ, которыя представились бы для Россіи при конституціонномъ и даже республиканскомъ правленіи.

При этихъ страшныхъ и гибельныхъ пожеланіяхъ у меня потемнѣло въ глазахъ, но я положился терпѣливо выслушать человѣка съ такими чудовищными планами и въ такое время, когда Россія благоденствовала, когда мы всѣ наслаждались полнымъ спокойствіемъ, когда спокойствіе это строго ограждалось и имя Россіи считалось первенствующимъ на земномъ шарѣ. Какая дерзость и неблагодарность! думалъ я про себя. — Если такая неблагодарность свойственна людямъ образованнымъ, но навѣрно ничего не сдѣлавшимъ для отечества своего, то въ какой степени она разрастется въ мужикѣ, который по невѣжеству своему терпитъ часто нужды и въ душѣ не любитъ всѣхъ тѣхъ, которые повелѣваютъ имъ и обуздываютъ его дикій произволъ? Я почесалъ въ затылкѣ и, прикинувшись заинтересованнымъ патріотизмомъ разскащика, весь превратился въ слухъ.

Петръ Ѳадѣичъ (такъ звали этого чиновника, сумѣвшаго расположить къ себѣ брата моего Ивана на столько, что онъ предложилъ ему жить въ своемъ имѣньи въ Алуштѣ въ качествѣ хозяина) съ этого дня началъ посвящать меня въ подробности заговора, бывшаго въ Петербургѣ, и настаивалъ, чтобы я записывалъ все на греческомъ языкѣ. Помню какъ теперь, первая диктовка началась съ 14-го сентября въ день празднованія моихъ имянинъ, когда я ужасно скучалъ за домашними, но вынужденъ былъ ожидать возвращенія брата, отлучившагося въ татарскія деревни по дѣламъ службы, но такъ какъ мнѣ послѣ первой же страницы опротивѣло это занятіе, то Петръ Ѳадѣичъ самъ составилъ прилагаемую у сего записку. Вотъ содержаніе ея:

«Мысли о конституціонномъ правленіи давно начали зарождаться въ Россіи, еще съ первыхъ дней возшествія на престолъ императора Александра I-го, но отечественная война съ ея послѣдствіями для народа должна была остановить это движеніе. Впослѣдствіи, когда государь началъ болѣть и выяснилось, что онъ не долго будетъ жить и что престолъ долженъ перейти къ в. к. Константину, предъ которымъ приходилось бы трепетать, — многіе изъ общественныхъ агитаторовъ вновь остановились на идеи введенія конституціи. Никто не думалъ вѣрить, что манифестъ, изданный въ день бракосочетанія великаго князя съ простою полькою, лишающій его престолонаслѣдія за неисполненіе принятаго царями обыкновенія, сдѣлается обязательнымъ для него, кровнаго и законнаго наслѣдника. Каждый былъ увѣренъ, что в. к. Константинъ возьметъ тронъ какъ свою собственность и не подумаетъ даже объясняться предъ тѣми, которые будутъ раболѣпствовать передъ нимъ и женою его, которая безъ сомнѣнія окружитъ дворъ поляками и предоставитъ имъ безграничную власть въ Россіи. Послѣднее убѣжденіе было основано на томъ, что в. к. при всей суровости и энергіи благоговѣлъ предъ поразительною красотою женщины, а при такой слабости жена навѣрно начала бы постепенно проявлять врожденныя чувства къ соотечественникамъ и постепенно достигла бы своего. При такомъ положеніи дѣла не представлялось большаго труда сдѣлать государственный переворотъ и достигнуть задуманныхъ цѣлей при единомысленномъ образѣ дѣйствій. И вотъ въ главѣ заговора стали князь Сергій Трубецкой, Рылѣевъ и князь Оболенскій, къ которымъ не замедлили присоединиться братья Бестужевы, Арбузовъ, Рѣпинъ, графъ Кановницынъ, князь Одоевскій, Сютовъ, Батенковъ, Якубовичъ, Степинъ-Ростовскій, Александръ и Николай Муравьевы, полковникъ Пестель, авторъ революціи, оглавленной закономъ Россіи, и многіе другіе.

Между тѣмъ никому изъ нихъ не было извѣстно, что императоръ Александръ еще задолго до смерти своей въ сознаніи, что в. к. Константинъ не могъ царствовать въ Россіи, велъ съ нимъ переговоры о предоставленіи трона второму брату своему Николаю и приказалъ послѣднему подготовляться къ великому назначенію и что Константинъ въ увѣренности, что ни онъ самъ, ни жена его не возбудятъ симпатіи народа не только изъявилъ согласіе отказаться отъ престолонаслѣдія, но и первымъ присягнулъ на вѣрноподданство Николаю и его наслѣднику. Не зная ничего этого, заговорщики не знали и того, что императоръ, считая это дѣло поконченнымъ между братьями, составилъ свое завѣщаніе въ 4-хъ экземплярахъ и, надписавъ на каждомъ изъ запечатанныхъ конвертовъ своеручно: «хранить впредь до моего востребованія, а на случай моей смерти вскрыть въ экстренномъ собраніи», приказалъ передать ихъ въ сенатъ, святѣйшій синодъ, въ совѣтъ министровъ и въ Московскій Успенскій соборъ. О томъ, что написано было въ этихъ пакетахъ, какъ оказалось въ послѣдствіи, знали только канцлеръ Голицынъ и митрополитъ московскій Филаретъ. Полагаютъ, что тайна эта не довѣрена была даже ни одному изъ великихъ князей, потому что въ то время, когда императоръ опочилъ, в. к. Николай, передавая печальную вѣсть войскамъ, состоящимъ при дворцѣ, безъотлагательно привелъ ихъ къ присягѣ на вѣрноподданность Константину, а затѣмъ и самъ сдѣлалъ это въ собраніи министровъ. Государыня-мать и Голицынъ, узнавъ объ этомъ, изумились и открыли передъ нимъ извѣстную имъ волю покойнаго императора, но онъ отвѣтилъ, что поступилъ по долгу обязанности. Одновременно съ этимъ в. к. Константинъ, получившій депешу о смерти брата Александра, тутъ же провозгласилъ Николая императоромъ и вслѣдъ затѣмъ присягнулъ на вѣрноподданство ему со всѣми представителями власти въ Варшавѣ. О чемъ и приказалъ меньшему брату своему Михаилу лично передать матери и министрамъ. Пока в. к. Михаилъ слѣдовалъ въ Петербургъ, министры вскрыли духовную императора и начали упрашивать в. к. Николая принять императорскую власть, но онъ не пожелалъ этого сдѣлать. Вслѣдствіе чего сенатъ вынужденъ былъ опубликовать о восшествіи на престолъ цесаревича в. к. Константина и разослать присяжные листы по всей имперіи и сдѣлать извѣстнымъ распоряженіе свое монарху, остававшемуся въ Варшавѣ.

Обо всемъ этомъ отлично знали два заговорщика и именно флигель-адъютантъ князь Константинъ Оболенскій и адъютантъ генералъ-губернатора графа Милорадовича Василій Якубовичъ. Вотъ этимъ людямъ показалось, что наступило самое благопріятное время для начала дѣйствія и они немедленно собрали огромное число лицъ, сочувствовавшихъ ихъ мыслямъ. На собраніи этомъ принято раздѣлить общество на Петербургское или Сѣверное, въ которомъ представителями должны быть кн. Сергій Трубецкой, Рылѣевъ и кн. Оболенскій и на Тульчинское или Южное, подъ предсѣдательствомъ полковника Пестеля. Оба эти общества, въ лицѣ распорядителей, обязаны были сгруппировать около себя всѣхъ тѣхъ, которые сочувствовали ихъ желаніямъ введенія конституціи и подготовить къ предстоящимъ дѣйствіямъ. При этомъ для достиженія цѣли принято было пожертвовать императоромъ и его семействомъ. На второй сходкѣ, послѣ того какъ в. к. Михаилъ побывалъ въ Петербургѣ, а Николай потребовалъ объ изданіи братомъ манифеста для успокоенія народа, — постановлено было избрать диктаторомъ кн. Трубецкаго и увѣрить армію и народъ, что они дѣйствуютъ въ защиту цесаревича противъ в. к. Николая, будто бы желающаго присвоить себѣ корону насильственнымъ образомъ.

Пока анархисты подготовляли бунтъ, изъ Таганрога прибылъ къ Николаю Павловичу нарочный курьеръ отъ генерала Дибича съ пакетомъ, въ которомъ сообщалось о большомъ заговорѣ, имѣющемся разразиться въ непродолжительномъ времени, если не будутъ приняты самыя энергическія и быстрыя мѣры. Лишь только освѣдомились объ этомъ заговорщики чрезъ анонимное письмо, они вновь собрались къ Рылѣеву. Сначала они выразили страхъ и мщеніе донощику, но потомъ нашедъ анонимное сообщеніе пустою угрозою или шуткою, начали соображать, въ какой степени могутъ надѣяться на свои силы и успѣхъ. По заявленіямъ присутствовавшихъ дѣло такъ хорошо было поставлено, что оставалось только бросить жребій, кому поднять ножъ на императора. — Это предоставьте мнѣ — сказалъ Каовскій — такъ какъ я одинокъ и не заставлю никого страдать за собою. Всѣ привѣтствовали его и признали достойнымъ другомъ. Послѣ чего наговорщики разошлись съ рѣшительными намѣреніями.

Тѣмъ временемъ прибылъ отъ в. к. Константина отвѣтъ, предоставлявшій брату безъусловно свои права престолонаслѣдія. Тогда только Николай Павловичъ приказалъ статсъ-секретарю Сперанскому изготовить манифестъ съ изложеніемъ всѣхъ причинъ, дававшихъ ему право на восшествіе на отцовскій престолъ. Все это нисколько не тревожило анархистовъ, потому что они имѣли достаточно времени сдѣлать свое дѣло и навѣрно достигли бы цѣли, еслибъ передъ Николаемъ не явился молодой адъютантъ Яковъ Ростовцевъ и не открылъ бы во всѣхъ подробностяхъ тайнаго заговора. Не ограничиваясь этимъ, юноша пріѣхалъ къ Рылѣеву и, выждавъ, когда собрались заговорщики, безъ малѣйшаго стѣсненія сознался предъ ними, что былъ въ дворцѣ и открылъ предъ императоромъ ихъ заговоръ. Затѣмъ онъ началъ совѣтывать сотоварищамъ отказаться отъ безсмысленныхъ и пагубныхъ проэктовъ, которые отнынѣ не составляютъ тайны. — «Безчестный измѣнникъ!» закричали всѣ присутствующіе и бросились на него съ кинжалами, но молодой человѣкъ не дрогнулъ.

— Успокойтесь — отвѣтилъ онъ — потому что я не особенно дорожу жизнью, но мнѣ жаль васъ и я еще разъ прошу васъ отказаться отъ химерной мечты, которая не можетъ принести блага нашему отечеству. Съ этими словами онъ удалился изъ залы собранія. Нѣтъ сомнѣнія, что заявленіе это парализировало всѣ надежды анархистовъ. Не зная за что взяться и какъ вести начатое дѣло, всѣ пріуныли и постановлено было назначить вечеромъ новое собраніе, на которое пригласить какъ можно больше членовъ заговора. На этомъ собраніи Корниловичъ, только что прибывшій въ столицу, заявилъ, что вся вторая армія готова по первому сигналу присоединиться къ нимъ.

— Теперь все поздно — отвѣчали ему многіе. Ростовцевъ сокрушилъ наши крѣпости и намъ не остается ничего, какъ искать пощады. Этого не можетъ быть — отвѣчалъ Рылѣевъ — такъ или иначе мы не избѣгнемъ смерти. По моему лучше умереть отъ пули, чѣмъ отъ руки палача. Заявленіе это показалось справедливымъ и собраніе приступило къ обсужденію предстоящихъ дѣйствій. Первымъ условіемъ признано было уничтоженіе всѣхъ членовъ царствующаго дома.

Тѣмъ временемъ приготовленъ былъ манифестъ и собранъ былъ совѣтъ министровъ, который по разсмотрѣніи всѣхъ документовъ не замедлилъ признать за Николаемъ права императорской власти. Постановленіе это немедленно возвѣщено было многочисленнымъ толпамъ собравшагося народа, который нашелъ его естественнымъ и огласилъ воздухъ радостными криками ура! Въ эту торжественную минуту кн. Одоевскій, служившій въ гвардіи и находившійся во дворцѣ, сообразилъ, что настала самая благопріятная минута для достиженія перваго условія заговора. Рѣшившись лично на этотъ поступокъ, онъ три раза посылалъ къ главнѣйшимъ представителямъ общества узнать можно ли приступить къ дѣйствію, но не получивъ основательнаго отвѣта, созналъ, что всѣ затѣи и проэкты сотоварищей его разшатнулись въ основаніи и лопнули навсегда. Растерявшіеся анархисты вмѣсто того, чтобы убѣдиться окончательно, что дѣло ихъ проиграно, придумали задержать обнародованіе манифеста и тѣмъ привести народъ въ недоумѣніе. Для достиженія этого лишили типографію сообщенія съ городомъ, а народу разгласили, что в. к. Николай мечтаетъ лишить престола законнаго наслѣдника его цесаревича Константина. Народъ засуетился и началъ громко выражать неудовольствіе. Тоже самое происходило и въ нѣкоторыхъ полкахъ и гвардейскихъ экипажахъ, отказавшихся присягать Николаю Павловичу и закричавшихъ подъ вліяніемъ братьевъ Бестужевыхъ и другихъ служившихъ между ними анархистовъ, «да здравствуетъ императоръ Константинъ»! Заручившись этою выходкою, бунтовщики приказали раздать солдатамъ патроны и зарядить ружья. Вотъ въ это время передъ обманутыми войсками явились генералы Фридериксъ и Шеншинъ съ цѣлью вразумить ихъ, но прежде чѣмъ они заговорили, князь Щепинъ-Ростовскій разкроилъ первому голову саблею, а втораго ранилъ. Послѣ чего онъ скомандовалъ и двинулся на Сенатскую площадь съ крикомъ: «да здравствуетъ императоръ Константинъ!»

Часъ спустя раздались новые крики: прочь Николая, смерть ему! Государь рѣшился лично выйти къ бунтовщикамъ и совѣтывалъ имъ возвратиться домой, затѣмъ началъ здороваться со взволнованными полками, но получилъ въ отвѣтъ: да здравствуетъ Константинъ!

Вслѣдъ затѣмъ императору донесли, что смертельно раненъ генералъ-губернаторъ Петербурга графъ Милорадовичъ. Государь, надѣявшійся возстановить спокойствіе безъ крайнихъ мѣръ, внезапно очутился около Якубовича, прибывшаго на площадь, чтобы сообразить положеніе сотоварищей и возбудить энергію у руководителя заговорщиковъ кн. Трубецкаго, который струсилъ и началъ прятаться.

— Ты зачѣмъ здѣсь? спросилъ императоръ.

— Я пришелъ съ разскаяніемъ и покорностію — отвѣчалъ онъ.

Николай, не подозрѣвая въ немъ способности лгать, повѣрилъ его словамъ и предложилъ повліять на безразсудныхъ товарищей, которымъ придется потомъ пожалѣть. Якубовичъ скрылся, но конечно продолжалъ дѣйствовать совершенно противоположно. Тогда раздались на площади первые выстрѣлы. Императоръ рѣшился испробовать еще одно средство обезоружить возставшихъ путемъ отцовскаго наставленія и послалъ за митрополитомъ, который въ полномъ облаченіи и съ крестомъ въ рукахъ началъ говорить, но долженъ былъ сознать свое безсиліе, когда митра его прострѣлена была въ четырехъ мѣстахъ. Одновременно съ этимъ Александръ Пановъ съ отрядомъ солдатъ ворвался въ зимній дворецъ, чтобы истребить царское семейство, но къ счастію, его отбросилъ назадъ графъ Орловъ съ своими гвардейцами. Дѣло начинало казаться серіознымъ и государь послалъ в. к. Михаила Павловича за Измайловскимъ полкомъ, но полкъ отказался повиноваться.

— Чего-же вы хотите? вскрикнулъ в. князь въ негодованіи.

— Конституцію! отвѣтили подученные солдаты. Михаилъ Павловичъ изумился этому требованію, но чтобы убѣдиться насколько они понимаютъ это слово, спросилъ: что или кого вы называете конституціею? — Это жена Константина — гаркнули смѣльчаки — подавайте намъ ее! Да здравствуетъ конституція!

Императоръ по прежнему надѣялся, что порядокъ возстановится путемъ убѣжденія, но дѣло принимало опасныя размѣры, а ему не хотѣлось по-видимому приступать къ энергическимъ мѣрамъ или кровопролитію въ первый день царствованія. Но въ концѣ концовъ по настоянію графа Толь и князя Васильчикова призвана была артиллерія, дѣйствія которой послѣ втораго залпа оказались ужасными. Бунтовщики не выдержали и начали разбѣгаться, но очень немногіе избѣгли плѣна, такъ какъ отступленіе было пресѣчено со всѣхъ сторонъ. Этимъ покончились всѣ проэкты сѣвернаго общества и къ 27-му декабря въ столицѣ возстановлено было полное спокойствіе. Что касается до членовъ южнаго общества, то главнѣйшіе изъ нихъ были арестованы прежде, чѣмъ рѣшились дѣйствовать. Остальныхъ выдалъ Пестель. Изъ оставшихся на свободѣ Сергій Муравьевъ, Бестужевъ-Рюминъ, Кузьминъ, Соловьевъ и нѣкоторые другіе, подкупивъ полковаго священника прочитать предъ отрядами ихъ катехизисъ, доказывающій, что народное правленіе есть самое пріятное Богу, хотя и обнаружили сопротивленіе вооруженною рукою, но скоро должны были уступить войскамъ, оставшимся вѣрными законной власти и прежнему порядку».

Прочитавъ написанное, я какъ-то невольно спросилъ у стоящаго предо мною молодаго человѣка: какое же постигло наказаніе этихъ отважныхъ людей, мечтавшихъ однимъ взмахомъ руки достигнуть того, чего нѣкоторыя вполнѣ образованныя европейскія державы достигли вѣками и ужасными потоками крови?

— Виновные распредѣлены были на 11 разрядовъ. Къ первой категоріи отнесены 5 главнѣйшихъ зачинщиковъ революціи, которымъ присуждено повѣшаніе, остальнымъ вѣчная или временная каторжная работа, разжалованіе и поселеніе въ Сибири, разжалованіе въ солдаты съ выслугою и безъ выслуги.

— А много ли было въ числѣ ихъ изъ привилегированнаго сословія?

— Сколько мнѣ помнится 7 князей, 2 графа, 3 барона, 2 генерала, 2 статскихъ совѣтника, 13 полковниковъ, 12 подполковниковъ, нѣсколько маіоровъ, капитановъ и т. п.

Мы замолкли, но я чувствовалъ на душѣ ужасную тяжесть. Мнѣ жаль было этихъ несчастныхъ людей, которые вообразили, что всѣ обитатели Россіи будутъ жить ихъ умомъ и увлекутся ихъ дерзкими и въ высшей степени печальными предпріятіями, грозящими гибелью славному царству. Мнѣ больно было, что они не могли понять, что такое обширное государство какъ Россія можетъ существовать со славою только подъ монархическою неограничною властью; что Россія безъ царя то же, что тѣло безъ души, что земля безъ свѣтила; что эти напрасно погибшіе люди, при иномъ направленіи мыслей, могли бы оказать правительству и соотечественникамъ своимъ громадныя услуги.

Такъ вотъ какія дѣла творились въ Россіи — думалъ я въ продолженіи многихъ дней. Грустно царямъ начинать свое царствованіе такимъ образомъ! Впослѣдствіи я узналъ, что повѣшаны были Сергій Муравьевъ-Апостолъ, Пестель, Рылѣевъ, Бестужевъ-Рюминъ и Каовскій.

* * *

Отмѣчая только важнѣйшія событія и встрѣчи, я не желаю забыть встрѣчь моихъ съ нашими извѣстными писателями Адамомъ Мицкевичемъ и Александромъ Пушкинымъ. Оба они состояли въ распоряженіи генералъ-губернатора графа Воронцова, при канцеляріи его въ Одессѣ, и оба посѣтили Крымъ и южный берегъ въ особенности. Съ первымъ я встрѣтился въ Алуштѣ въ домѣ брата моего Ивана, къ которому онъ заѣхалъ, чтобы предъявить свой отпускъ отъ начальства. Человѣкъ этотъ показался мнѣ какъ будто одержимымъ какимъ-то тайнымъ недугомъ, хотя, по его острому лицу съ неподвижными глазами, нельзя было думать о физическихъ страданіяхъ. Пообѣдавъ съ нами, онъ попросилъ у брата проводника съѣздить на окрестныя горы, чтобы составить себѣ общую картину на Алуштинскую долину.

Братъ поручилъ эту обязанность одному изъ разсыльныхъ татаръ, состоящихъ при немъ, и совѣтывалъ мнѣ сопутствовать гостю, который не могъ объясниться по татарски. Когда мы выѣхали на дорогу, Мицкевичу непремѣнно захотѣлось взобраться на Чатыръ-дагъ. Я сказалъ, что теперь поздно и мы не успѣемъ возвратиться къ ночи домой. Возможно ли это — вскрикнулъ онъ, вынимая часы — теперь только 2 часа и до захода солнца остается почти 5½ часовъ.

— А если не успѣемъ возвратиться? спросилъ я.

— Тѣмъ лучше, переночуемъ у пастуховъ.

Естественно, что послѣ этого отвѣта я не считалъ нужнымъ портить удовольствія человѣка, жаждущаго посмотрѣть на Крымскій полуостровъ съ этой возвышенности, и пришпорилъ коня. Во все время нашей ѣзды Мицкевичъ постоянно останавливался, оглядывался и дѣлалъ мнѣ и проводнику вопросы въ родѣ того, какъ называется эта гора, нѣтъ ли названія этой скалѣ, трущобѣ, оврагу и чѣмъ они достославны въ мнѣніи туземцевъ? Мы удовлетворяли его по мѣрѣ знанія и негодовали, что онъ тратитъ дорогое время на вопросы, которые могъ бы дѣлать на обратномъ пути.

Вдобавокъ онъ оказался плохимъ ѣздокомъ.

Проѣхавъ деревню Корбекли, Мицкевичъ спросилъ меня: здѣсь ли я родился и чѣмъ занимаюсь?

Я отвѣчалъ.

— Вы плохо дѣлаете — сказалъ онъ — что не стараетесь выдержать экзамена въ столицѣ и тамъ начать свое служебное поприще. Хотите я вамъ помогу въ этомъ дѣлѣ чрезъ посредство знакомыхъ? Южные жители всегда почти обращаютъ вниманіе сѣверныхъ своею смѣтливостію и расторопностію.

Я отвѣчалъ, что на моихъ плечахъ лежитъ забота о матери и двухъ сестрахъ.

— Ну, это другое дѣло, а жаль, вы заглохнете въ провинціи, какъ и многіе способные люди.

Мнѣніе этого человѣка, впервые видѣвшаго меня, показалось мнѣ удивительнымъ. Я дѣйствительно обладалъ смѣтливымъ разсудкомъ, хорошею памятью и большими способностями къ математикѣ и законовѣденію.

Сдать университетскій курсъ я могъ бы въ теченіи одного года, еслибъ имѣлъ руководителя, но объ этомъ не приходилось думать въ Симферополѣ, гдѣ спеціальныхъ ученыхъ въ то время нельзя было встрѣтить свободными.

На Палатъ гору мы взобрались, когда скрылись послѣдніе лучи зашедшаго за небосклонъ солнца. Мицкевичъ засуетился, такъ какъ на всемъ видимомъ пространствѣ не видно было ни души, а ночевать на прохладномъ воздухѣ казалось опаснымъ.

— Вы были правы, говоря, что мы не успѣемъ возвратиться къ вечеру — сказалъ онъ — но какъ бы не поплатиться за мое безумное увлеченіе?

Я обратился къ разсыльному за совѣтомъ.

— Намъ ничего болѣе не остается какъ ночевать въ пещерѣ — отвѣчалъ татаринъ.

— Все же лучше, чѣмъ на воздухѣ, который навѣрно къ ночи похолодѣетъ — сказалъ Мицкевичъ, когда я перевелъ ему сказанное проводникомъ.

Асанъ направилъ насъ къ большой пещерѣ, а самъ поѣхалъ за дровами. Выло уже совершенно темно, когда онъ возвратился и разложилъ отрадный огонь. Услужливый татаринъ каждому изъ насъ нагребъ въ кучу овечій пометъ, чтобы образовать сидѣніе и вмѣстѣ съ тѣмъ мягкое ложе. Согрѣвшись и отдохнувши, мы пожелали кушать, но ни у Мицкевича, ни у меня не оказалось никакого запаса. Пришлось поневолѣ попробовать татарскій полуячменный хлѣбъ съ соленымъ перцомъ. Утромъ мы тѣмъ же подкрѣпились.

Мицкевичъ въ этотъ вечеръ долго мнѣ говорилъ о себѣ и своей жизни въ Одессѣ. Изъ всего сказаннаго я замѣтилъ, что ему не особенно пріятно жить внѣ родины и состоять въ зависимости и обязанностяхъ, не соотвѣтствовавшихъ его направленіямъ, и что онъ мечтаетъ при первомъ удобномъ случаѣ выѣхать за границу и именно во Францію. Проснувшись позднѣе обыкновеннаго, я не нашелъ уже поэта въ пещерѣ. Онъ сидѣлъ на зеленой травѣ и писалъ замѣтки.

— Не пора ли намъ ѣхать? спросилъ я, когда онъ спряталъ свою записную книженку.

— Да, да, поѣдемте — отвѣчалъ онъ, подымаясь съ мѣста. — Я думаю вы очень голодны.

На этотъ разъ мы остановились въ дер. Корбекли и благодаря извѣстности Асана, какъ сотскаго, получили молоко, яйца и другія яства татарскаго приготовленія.

Мицкевичъ провелъ со мною еще одну ночь, настаивая, чтобы я позаботился о своей будущности и вѣрилъ его желанію оказать мнѣ помощь. На слѣдующій день онъ на память о себѣ вырѣзалъ на одномъ изъ деревъ около дома нашего начальныя буквы своего имени и фамилии и уѣхалъ въ Симферополь.

Встрѣча съ этимъ человѣкомъ, не отличавшимся ни чѣмъ особеннымъ, но уже извѣстнымъ своимъ талантомъ, сильно потрясла меня. Я готовъ былъ бы послѣдовать за нимъ въ сознаніи, что мои природныя способности при другихъ условіяхъ могли бы развиться и сдѣлать изъ меня полезнаго гражданина.

* * *

Говоря о Мицкевичѣ, я невольно вспоминаю и Пушкина, который также, въ качествѣ чиновника канцеляріи генералъ-губернатора графа Воронцова, явился сначала на южный берегъ въ имѣніе начальника своего, а въ послѣдствіи былъ прикомандированъ къ партіи наблюдающихъ за истребленіемъ саранчи въ деревнѣ Чукурча. Я встрѣтился съ нимъ впервые на берегу Гурзуфа, гдѣ онъ стоялъ въ позѣ Наполеона и любовался тихимъ волненіемъ моря.

— Вы здѣшній? спросилъ онъ, когда я началъ раздѣваться, чтобы выкупаться.

Съ этого начался нашъ разговоръ, продолжавшійся около получаса, и затѣмъ мы вмѣстѣ пошли въ деревню къ знакомому мнѣ татарину. Здѣсь Пушкинъ увидѣлъ молоденькую татарочку и не смотря на то, что она не могла назваться красавицею, началъ приписывать ей небывалыя достоинства. Не интересуясь узнать его фамильи, такъ точно какъ и онъ моей, я разстался бы съ нимъ неизвѣстными другъ другу, еслибъ не подошелъ къ намъ прикащикъ изъ Айданильской дачи графа Воронцова и не пригласилъ обоихъ къ обѣду. Вотъ тутъ только я узналъ, съ кѣмъ прогуливался.

Пушкинъ показался мнѣ очень веселымъ и простодушнымъ человѣкомъ, но въ тоже время и большимъ любителемъ женскаго пола, не брезгавшимъ никакимъ хорошенькимъ личикомъ, которому умѣлъ придать никѣмъ незамѣчаемыя раньше прелести. Прикащикъ сообщилъ мнѣ по секрету, что Пушкинъ ухаживаетъ за какою-то княжною, которая находится теперь въ Гурзуфѣ и кажется перевѣнчается съ нею тайкомъ.

Вторично я встрѣтился съ нимъ въ нѣмецкой колоніи Чукурча въ 20 верстахъ отъ Симферополя. Онъ былъ въ бѣлой буркѣ, на которой въ трехъ мѣстахъ написано было большими буквами: «Свобода». Лишь только мы приблизились другъ къ другу, онъ первымъ узналъ меня.

— Вы зачѣмъ здѣсь? спросилъ я, осматривая его странный нарядъ.

— Какъ развѣ вы не знаете, что графъ Воронцовъ, сослалъ всѣхъ подлецовъ въ деревню Чукурчу бить саранчу?

— Неужели и вы состоите въ ихъ разрядѣ? сказалъ я съ улыбкою.

— По крайней мѣрѣ значусь въ этомъ спискѣ. Куда вы ѣдите?

— По дѣламъ службы въ сосѣднюю колонію.

— И я также иду по дѣламъ службы. Заѣзжайте на обратномъ пути взглянуть на мою молодую хозяйку, которая удивительно похожа на Гретхенъ.

Къ сожалѣнію я долженъ былъ проѣхать Чукурчу ночью и мнѣ не привелось вторично видѣть этого человѣка, который впослѣдствіи доставлялъ мнѣ своими твореніями чрезвычайное удовольствіе.

* * *

Нашъ флотъ двинулся на Варну и разсыпался по Черному морю. Всѣ убѣждены, что на этотъ разъ туркамъ не сдобровать въ Европѣ. Военныя дѣйствія начались 14 апрѣля 1828 года. Начальникомъ Черноморскаго флота былъ контръ-адмиралъ Кумани съ безстрашными греческими порывами и врожденною ненавистью къ туркамъ, варварски поступавшимъ съ Греціею. Естественно, что адмиралъ внушилъ свою ненависть къ варварамъ подвластнымъ ему морякамъ и былъ увѣренъ, что и они не отступятъ въ успѣхахъ отъ сухопутныхъ войскъ нашихъ.

Надежды его сбылись вполнѣ взятіемъ Анапы, Сизополя, Ахіола, Василико, Агаѳополя, Стеѳано, Инады, крѣпости Мидіи, многихъ судовъ и въ заключеніе Варны. Я не стану описывать здѣсь отдѣльныхъ подвиговъ такихъ героевъ, какъ Казарский, потому что ихъ не забудетъ исторія, если же и намекнулъ на эту славную войну, то съ двумя цѣлями и именно передать объ одномъ событіи, совершившемся съ императоромъ Николаемъ Павловичемъ и Севастопольскимъ бунтомъ женщинъ, порожденнымъ этою кампаніею.

Въ половинѣ октября государю, лично присутствовавшему на мѣстѣ битвы, необходимо было возвратиться въ Петербургъ къ дню имянинъ своей августѣйшей матери и онъ взошелъ на большое судно «Императрица Марія» съ в. к. Михаиломъ и свитою. Судномъ этимъ командовалъ отважный морякъ Папахристо. Погода стояла хорошая, но вслѣдъ затѣмъ, когда они очутились въ открытомъ морѣ, начала измѣняться и дошла до такой ужасной бури, что корабль пересталъ слушаться руля и сдѣлался игрушкою разъяренной стихіи. Всѣ были убѣждены въ неминуемой гибели. Вотъ въ одну изъ этихъ ужасныхъ минутъ императоръ вышедъ къ измученному капитану спросилъ: «Велика ли наша опасность?».

— Очень велика, в. в., но только для меня, обязаннаго охранить жизнь моего государя.

— Ну, въ такомъ случаѣ я тебѣ помогу — сказалъ онъ и началъ отдавать приказанія, которыя не соотвѣтствовали намѣреніямъ командира.

Папахристо началъ трепетать, но наконецъ не выдержалъ и, подошедъ къ императору, сказалъ:

— Ваше величество, на суднѣ этомъ я хозяинъ и одинъ только вправѣ командовать до тѣхъ поръ, пока вы лишите меня шпаги.

— Это правда — отвѣчалъ государь — дѣлайте ваше дѣло и будемъ надѣяться на Бога. Сказавъ это, онъ удалился съ палубы.

Буря продолжалась усиливаться. На другой день императоръ спросилъ у капитана: гдѣ мы находимся теперь?

— Въ виду Турціи, в. в., и если Богъ не придетъ къ намъ на помощь, то придется искать спасенія въ Босфорскомъ проливѣ.

— Это будетъ большое несчастіе для Россіи, если мы попадемъ туркамъ въ плѣнъ!

— Умоляю васъ, государь, предоставьте мнѣ свободу продолжать борьбу до конца.

Къ счастію послѣ 8 дневной страшнѣйшей бури опасность миновала и на четвертый день «Марія» благополучно вступила въ Одесскую бухту.

Въ тотъ же день императоръ, благодаря Папахристо за его отличныя распоряженія, спросилъ:

— А чтобы ты сдѣлалъ, еслибъ намъ пришлось попасть въ плѣнъ къ туркамъ?

— Я взорвалъ бы мое судно — отвѣчалъ капитанъ.

Говорятъ, что отвѣтъ этотъ очень понравился государю.

Не смотря на блистательныя побѣды, одержанныя нами надъ турками и матеріальныя выгоды, принесенныя этою войною Россіи, въ Крыму совершилось одно ихъ такихъ печальныхъ событій, о которомъ долго будутъ говорить съ отвращеніемъ. Варварское событіе это именуютъ бунтомъ въ Севастополѣ, но я не могу считать бунтомъ остервѣненіе женщинъ, дошедшее до крайнихъ предѣловъ мести, безъ сомнѣнія раньше сего чувствовавшихъ свою силу надъ мѣстнымъ начальствомъ, поощрявшимъ ихъ безпутную и развратную жизнь. Чтобы вѣрнѣе опредѣлить причины, послужившія поводомъ къ этому неестественному событію, мнѣ необходимо разсмотрѣть, что дѣлалось раньше въ Севастополѣ и чѣмъ промышляли его обитатели? Прежде всего мое вниманіе останавливаетъ адмиралтейство, изъ котораго выносились въ городъ матросами всевозможные цѣнные матеріалы, доставляющіе имъ громадные заработки отъ продажи или обращенія въ мебель и т. п. О размѣрахъ воровства можно судить изъ того, что Севастопольскіе матросы снабжали чуть ли не всѣхъ жителей Таврической губерніи мебелью изъ дорогаго дерева за ничтожныя деньги. Что касается мѣди, предназначаемой правительствомъ для подшивки судовъ, смолы и другихъ расплавляемыхъ предметовъ, то они вывозились въ большихъ винныхъ бочкахъ съ четырьмя днищами, такъ что въ крайнихъ отдѣлахъ для вида вливалось вино, а въ центрахъ смола, мѣдь и т. п. Промышленность такого рода преимущественно предоставлялась матросами своимъ женамъ, которыя съ первыхъ дней замужества научались насилію, хитростямъ, обманамъ и подкупамъ, чтобы безпрепятственно вывести воровскія вещи за городскую черту. Женщины, вынужденныя дѣйствовать такими способами, естественно ничего не имѣли священнаго и ничѣмъ не дорожили для достиженія своихъ цѣлей. Въ добавленіе къ этому мужья ихъ, безпрестанно бывавшіе за границею съ собранными заранѣе деньгами, привозили оттуда дорогіе предметы роскоши и преимущественно ромъ и крѣпкія вина, за которые конечно не платилась пошлина, потому что таможенная стража во первыхъ боялась прибѣгать къ насилію, зная что это навѣрно приведетъ къ преждевременной смерти въ глубокой бухтѣ и наконецъ къ лишенію дружбы и попойки съ прочими удовольствіями въ гостепріимномъ и подходящемъ обществѣ. Что касалось офицеровъ и другаго начальства, то хитрые и дальновидные матроски, сознавая, что одно иностранное вино не вполнѣ можетъ располагать ихъ въ пользу свою, придумали держать при свѣтлицахъ своихъ молоденькихъ хорошенькихъ дѣвушекъ, которыхъ нанимали въ другихъ городахъ, въ качествѣ горничныхъ, отъ бѣдныхъ и довѣрчивыхъ родителей. При такихъ условіяхъ сбывалась очень выгодно контрабанда, пріобрѣтались протекторы мужьямъ и вообще улучшалось благосостояніе людей, казавшихся обреченными всю жизнь страдать отъ безпощадныхъ наказаній.

Я сказалъ, отъ безпощадныхъ наказаній, но это выраженіе тогда только будетъ понятно, когда я поясню, что варварство командировъ пароходовъ нерѣдко доходило до того, что они въ морозные дни приказывали раздѣвать до гола чуть провинившихся матросовъ, класть на пушки и пороть линками до такой степени, что нѣкоторые умирали чрезъ два часа.

Такова была обстановка массы севастопольскихъ женщинъ, когда прекратилась Варнская битва и отважныя жены матросовъ, у которыхъ истощились всѣ запасы отъ прежнихъ экспедицій мужей, съ нетерпѣніемъ ожидали ихъ съ богатыми трофеями. Вотъ въ это отрадное время прибылъ въ Карантинную бухту госпитальный корабль «Скорый» подъ командою капитана 1-го ранга Польскаго съ больными сомнительнаго свойства, которые приняты были въ чумное отдѣленіе карантина, и къ нимъ приставлены были мортусы, которые, по правиламъ карантина, не смѣли сообщаться съ городомъ, но на это важное условіе не обращено было вниманія, вслѣдствіе чего зараза перенесена была въ городъ⁹⁰. Одновременно съ этимъ появилась и вся эскадра наша, которая благополучно вступила въ бухту при пушечномъ громѣ и радостномъ крикѣ тысячи женщинъ, густо расположенныхъ на берегу. На судахъ уже сдѣланы были распоряженія о спускѣ командъ, но въ эту отрадную минуту прибылъ курьеръ отъ генералъ-губернатора графа Воронцова съ приказаніемъ воспретить всѣмъ прибывшимъ изъ Турціи имѣть сообщеніе съ городомъ, такъ какъ онъ находится въ карантинномъ положеніи. Естественно, что распоряженіе это привело въ ужасное уныніе всѣхъ безъ исключенія и довело до отчаянія, когда судамъ повелѣно было удалиться отъ береговъ на неопредѣленное время. Матроски, не ожидавшія ничего подобнаго и не сознавшія благодѣтельныхъ мѣръ правительства, вообразили, что все это создалось подъ вліяніемъ медиковъ, жаждавшихъ получать по 5 руб. въ сутки вознагражденія отъ казны, вслѣдствіе чего будто употребляли всѣ мѣры продлить карантинное положеніе. Предположеніе это дѣйствительно могло зародиться въ головахъ отважныхъ женщинъ при стороннемъ подстрекательствѣ, судя по тому, что смертныхъ случаевъ было очень немного до того времени, пока прикомандированный въ Севастополь докторъ Ланге не придумалъ купать въ морѣ всѣхъ заболѣвавшихъ и подвергать ихъ неизлечимымъ горячкамъ. Лишь только предположеніе это начало распространяться, злонамѣренные люди захотѣли подтвердить его очевидными доказательствами, чтобы вызвать бунтъ или по крайней мѣрѣ избавиться отъ Ланге, который грозилъ смертью всѣмъ заболѣвающимъ. Для достиженія этого они начали бросать въ колодцы мыло, падаль и т. п. отравы.

Понятно, что такія ясныя доказательства не могли оставаться безъ вниманія со стороны крайне возбужденныхъ женщинъ. Къ этому присоединилось еще одно въ высшей степени непріятное обстоятельство, которое можетъ быть не вѣдуемо было мѣстнымъ губернаторомъ генералъ-адъютантомъ Столыпинымъ, по распоряженію котораго всѣ граждане получали отъ маркитантовъ опредѣленныя порціи провизіи. Маркитанты эти съ первыхъ же дней начали злоупотреблять своею обязанностію и отпускали во время провизію только тѣмъ, которые давали имъ взятки, а бѣднымъ доставляли около полуночи самые негодные остатки. Голодъ удвоилъ отчаяніе и настроеніе бабъ приняло угрожающій характеръ. По всюду слышались крики: убить Ланге, убить губернатора! Освѣдомленный объ этомъ нѣмецъ не замедлилъ бѣжать изъ Севастополя, но несчастный Столыпинъ и главный врачь черноморскаго вѣдомства Радецкій не избѣгли мучительной смерти. Сдѣлавши первый шагъ къ убійству, не трудно было найти новыя жертвы непріязни. Мѣстныя власти растерялись и вмѣсто того, чтобы умѣючи захватить главнѣйшихъ руководительницъ и принять раціональныя мѣры противъ остальныхъ недовольныхъ, слишкомъ смѣло и горячо взялись за дѣло и создали общій бунтъ. Выведенныя съ заряженными ружьями войска отказались въ точности повиноваться начальникамъ и стрѣляли на воздухъ. Послѣднее поощрило разъяренныхъ матросокъ и они начали врываться даже въ купеческіе дома и тиранить всѣхъ, которые не пользовались почему либо ихъ расположеніемъ⁹¹.

Въ концѣ концовъ призванъ былъ Балаклавскій греческій батальонъ, которому приказано было оцѣпить Севастополь и не выпускать изъ него никого безъ особеннаго разрѣшенія. Это распоряженіе въ виду того, что балаклавцы не станутъ стрѣлять на воздухъ, оказалось болѣе дѣйствительнымъ и безумное волненіе съ прекращеніемъ болѣзненныхъ явленій сомнительнаго свойства совершенно исчезло. Но вслѣдъ за симъ въ Крыму въ первый разъ появился другой родъ чумы, которую врачи назвали холерою и отъ которой погибло въ различныхъ мѣстностяхъ страны большое число обитателей.

Одновременно съ нашими войсками переѣхало въ Крымъ изъ Варны много греческихъ семействъ, которыя распредѣлились по различнымъ городамъ. Всѣ онѣ очень кроткаго нрава, набожны и чрезвычайно трудолюбивы. По ихъ разсказамъ онѣ никогда не могли пріобрѣсти лишнихъ средствъ къ жизни, потому что турецкія власти безошибочно знали сколько каждый изъ нихъ имѣлъ денегъ.

Одинъ изъ этихъ переселенцевъ ввелъ въ Симферополѣ обычай ежегодно, въ страстную субботу выставлять на церковномъ дворѣ фигуру Іуды искаріота, начиненную порохомъ, и поджигать ее въ моментъ, когда начинается пѣніе «Христосъ воскресе». Картина эта приводила всегда въ какое-то бѣшенство евреевъ и въ тоже время очень забавляла христіанъ.

Въ 1835 году въ бытность мою въ Керчи я случайно познакомился съ Бестужевымъ, однимъ изъ революціонеровъ при восшествіи Императора Николая на престолъ. Онъ выслужилъ чинъ прапорщика и пріѣхалъ сюда изъ Геленджика, чтобы заказать себѣ офицерскій костюмъ. Мы часто разговаривали съ нимъ о прошломъ, которое онъ считалъ безумнымъ увлеченіемъ. Замѣчательнымъ мнѣ показалось желаніе его какъ можно скорѣе раздѣлаться съ утомившею его жизнею⁹². Въ числѣ прочаго я узналъ отъ него, что цѣлые отряды поляковъ, сосланные на Кавказъ послѣ возстанія 1831 года, десятками переходятъ къ черкесамъ, учатъ ихъ различнаго рода изобрѣтеніямъ и руководятъ военными дѣйствіями противъ насъ.

Въ 1837 году въ Крымъ пожаловалъ государь Императоръ Николай Павловичъ, къ пріѣзду котораго заново убранъ былъ Бахчисарайскій дворецъ. Ликъ этого монарха вполнѣ соотвѣтствуетъ его высокому положенію. Я никогда не встрѣчалъ болѣе рослаго и красиваго человѣка. Онъ строгъ до крайности и заставляетъ трепетать отъ одного взгляда.

Съ 1839-го года въ Крыму началось генеральное межеваніе, которое продолжалось по 1841 годъ. Я въ это время успѣлъ сдать экзаменъ на землемѣра и при знаніи моемъ туземныхъ нарѣчій и искони существующихъ обычаевъ, полагаю былъ очень полезенъ моему начальству.

Въ 1843 году въ бытность мою въ Бахчисараѣ пріѣхалъ сюда изъ Египта Искендеръ-бей, сынъ послѣдняго Крымскаго хана Шагинъ-гирея съ женою и дочерью съ цѣлью исходатайствовать свои земли, человѣкъ лѣтъ 65—70, но еще отлично сохранившійся. Ему дозволили поселиться въ одномъ изъ апартементовъ ханъ-сарая и безъ сомнѣнія оказывали-бы всевозжныя услуги, еслибъ онъ не началъ дерзко хозяйничать, драться и ругать всѣхъ безъ исключенія. Лишь только донесли объ этомъ по начальству, какъ послѣдовалъ приказъ выселить его изъ дворца. Тогда сжалился надъ нимъ одинъ изъ мѣстныхъ жителей Сулейманъ Карабаджакъ и принялъ въ свой домъ. Какъ вдругъ Карабаджаку представился выгодный покупщикъ на этотъ домъ и онъ продалъ его, предполагая гостя своего перевести на другую квартиру. Но оскорбленный этимъ Искендеръ-бей до того ожесточился, что, схвативъ топоръ началъ рубить окна и двери. Хозяинъ въ испугѣ бросился къ участковому приставу Акъ-моллѣ Чаушу, который безъ церемоніи приказалъ посадить наслѣдника Шагинъ-гирея въ карцеръ, гдѣ содержалось еще нѣсколько провинившихся въ буйствѣ.

Послѣ этого поступка Искендеръ потерялъ всякое сочувствіе къ себѣ жителей Бахчисарая и нашихъ властей, но при всемъ этомъ его пожалѣли и, собравъ довольно значительную сумму, при содѣйствіи генералъ-губернатора графа Воронцова, выпроводили обратно въ Турецкія владѣнія.

КОНЕЦЪ

Примечания

1. Записки эти мы представляемъ въ краткомъ и конечно въ болѣе современномъ образѣ изложенія мысли. Начнемъ съ дѣда моего по матери Алексѣя Васильевича Жиленкова.

2. Этимъ именемъ до настоящаго времени многіе называютъ арбузы, но это не справедливо. Кавунъ на татарскомъ языкѣ означаетъ дыню.

3. Надо полагать, что здѣсь рѣчь идетъ о миражахъ.

4. Баяръ татарское слово, означаетъ въ переводѣ богатаго почетнаго человѣка. Нѣтъ сомнѣнія, что мы создали отъ него слово бояринъ.

5. Туземцы Крыма издавна знали цѣлебное свойство грязей при соляныхъ озерахъ.

6. Тотъ самый, который впослѣдствіи составилъ довольно обстоятельное физическое описаніе Таврическаго полуострова съ множествомъ любопытныхъ указаній и замѣтокъ. Габлицъ родился въ Конигсбергѣ, откуда прибылъ въ Россію въ 1758 г. съ отцомъ своимъ. Въ 1760 г. онъ былъ опредѣленъ въ гимназію Московскаго университета, гдѣ русскому языку научился самоучкою, такъ какъ въ то время преподаваніе этого предмета признавалось ненужнымъ. По окончаніи въ ней курса онъ приглашенъ знаменитымъ тогда русскимъ ученымъ Гмелинымъ участвовать въ ученой экспедиціи для физическихъ наблюденій въ Россіи. По смерти-же Гмелина, умершаго въ плѣну у черкесовъ онъ перешелъ въ экспедицію гр. Войновича на Каспійскомъ морѣ, а въ 1784 г. командированъ былъ кн. Потемкинымъ въ Крымъ. По окончаніи физическаго описанія Таврической губерніи, напечатаннаго на казенный счетъ, ему поручено было написать историческое описаніе этой страны, куда онъ и назначенъ былъ въ качествѣ директора экономіи. Первая часть исторіи Крыма была представлена имъ императрицѣ въ 1787 г., но неизвѣстно почему не напечатана, хотя автору пожалованы были орденъ св. Владиміра 4-й ст. и брилліантовый перстень. Въ 1788 г. Габлицъ сдѣланъ былъ Таврическимъ вице-губернаторомъ, причемъ за управленіе областію болѣе года, въ отсутствіе губернатора въ 1794 г. пожалованъ былъ орденомъ св. Владиміра 3-й ст. Отозванъ былъ изъ Крыма въ началѣ царствованія императора Александра I. Скончался сенаторомъ 9 октября 1821 г.

7. Мореходныя лодки.

8. Сахарный горохъ съ изюмомъ.

9. У мусульманъ, какъ извѣстно, не существуетъ священства и каждый грамотный можетъ быть настоятелемъ мечети по договору съ прихожанами. Въ договоры эти не вмѣшивается никакая власть.

10. Мнѣ и самому не разъ приходилось видѣть у татаръ эти изображенія инфузорій въ сильно увеличенномъ видѣ. Но какимъ образомъ они могли сдѣлаться имъ извѣстными съ свойствомъ воспроизводить въ организмѣ болѣзненныя явленія? — я рѣшительно недоумѣваю, на томъ основаніи, что догадки эти только въ наше время допускаются медициною. Ужъ не наслѣдовали-ли турки кое-какія свѣдѣніями изъ рукописей Александрійской библіотеки, если только древніе имѣли понятія о бактеріяхъ и другихъ міазмахъ?

11. По татарски хоянчикъ.

12. Въ настоящее время въ Крыму рѣдко кто приготовляетъ изъ арбузовъ этотъ бекмезъ, а въ продажѣ его вовсе не имѣется.

13. Безъ сомнѣнія Бурулчикская низменность.

14. Безъ сомнѣнія итальянская, временъ генуэзцевъ.

15. Татаре называютъ ее Ингистанъ-хую т. е. колодцемъ Ингистана.

16. Надо полагать что это было такъ называемое хатаивъ, названное нами впослѣдствіи царскими кудрями.

17. Этотъ самый Александръ Яковлевичъ впослѣдствіи (въ 1812—14 г.), какъ извѣстно, былъ корпуснымъ командиромъ.

18. Въ нѣкоторыхъ мѣстахъ мы держались точныхъ выраженій въ рукописи.

19. Чарше его называли татаре, что означаетъ на ихъ языкѣ рынокъ. Корчевомъ-же онъ назывался у славянъ. Подъ этимъ именемъ мы узнали его по надписи на Тмутараканскомъ размѣрномъ камнѣ XI вѣка.

20. Такъ какъ о Таманскомъ полуостровѣ и теперь не много имѣются достовѣрныхъ свѣдѣній, то мы приведемъ здѣсь то, что намъ извѣстно. Полуостровъ этотъ составлялъ до Р. Х. большую половину Босфорскаго царства, а въ 10-мъ вѣкѣ находился въ распоряженіи Мстислава предполагаемаго сына в. к. Владиміра и назывался Тмутараканскимъ. Съ 14-го вѣка сюда проникли Монголы и Черкесскія племена и съ этого времени онъ находился въ зависимости отъ Крымскихъ хановъ. По мнѣнію нашему въ давно прошедшія времена Азовское море соединялось съ Чернымъ не теперешнимъ Керченскимъ проливомъ, а вѣроятно путемъ трехъ лимановъ: Курганскаго, Темрюкскаго и Кизильташскаго и что тогда этотъ клочекъ земли всецѣло входилъ въ територію Тавриды. По свидѣтельству всѣхъ почти древнихъ греческихъ, географовъ мѣстность эта называлась Іоніею и нользовалась не доброю репутаціею: ея нефтяныя сопки съ черной зловонною водою, ея болота и туманы заставляли грековъ предполагать, что Іоніею заканчивается міръ и что здѣсь именно врата ада. Гомеръ, повѣствуя о Сциллѣ и Харибдѣ, подразумѣвалъ двѣ скалы (синіе острова), стоящія у входа въ Черное море, чрезъ которыя благополучно прошелъ корабль Арго за тѣ симилегады, которыя по словамъ Марцелина (tom I. L. XXVII р. 31) имѣли свойство сжиматься и разступаться. Если къ этому прибавить, что древнѣйшій изъ городовъ этого полуострова именовался Церберіономъ т. е. стражемъ ада, то достаточно выяснится о немъ мнѣніе древнихъ мореходцевъ. Плиній именовалъ эту мѣстность Іоною, при хазарахъ она называлась Таме, потомъ ее называли Тмутаракань, Метрахою, а по словамъ Константина Багрянороднаго она называлась Таматархою (τον κάοτρον Ταμάτάρχα). Татаре же прозвали ее Туманъ-ада, т. е. островомъ тумановъ. По свидѣтельству Геродота, жившаго за 444 года до Р. Х., въ странѣ этой обитали славянскія племена, извѣстныя подъ двумя названіями: голубоглазыхъ (Савроматовъ) или Еветовъ отъ греческаго ἰνετὸς, означающаго въ переводѣ славныхъ или достойныхъ славы. Онъ прямо говоритъ, что за рѣкою Танаисомъ (Дономъ) начинается область Савроматовъ, которая отъ пазушья Меотиды простирается къ Сѣверу на 15 дней сухопутья. Скилаксъ Каріандскій и послѣдующіе за нимъ писатели всѣ единогласно населяли эту страну тѣми-же Савроматами. Въ справедливости этого мы конечно не имѣемъ основанія сомнѣваться, но судя потому, что на Таманскомъ полуостровѣ чуть-ли не раньше основанія Пантикапеи существовали многія поселенія грековъ, надо предполагать, что славяне, хотя и считали себя хозяевами этой мѣстности, но не препятствовали жить на ней грекамъ, основавшимъ здѣсь свои поселенія безъ сомнѣнія раньше похода Аргонавтовъ. Это предположеніе и раньше мы выражали въ тотъ убѣжденіи, что походъ въ Колхиду не могъ быть предпринятъ греками, еслибъ имъ не было извѣстно существованіе страны съ золотымъ руномъ. Послѣ этого становится яснымъ, что Таманскіе греки, какъ ближайшіе сосѣди Колхиды, возбудили у единоплеменниковъ своихъ этотъ исходъ, къ сожалѣнію замаскированный сказочными вымыслами. Но периплу Скилакса Каріандскаго, относящемуся къ концу V вѣка до Р. Х., на Таманскомъ полуостровѣ были слѣдующіе греческіе города: Фанагора (Φαναγόρου πόλις), Кины (Κῆποι) гавань Синдикосъ (Σινόικός λίμὴν), Патусъ (Πάτος) и Торикосъ съ гаванью (Τορίκος και λιμὴν). Мела, указывая на Эйону, подъ названіемъ узкаго перешейка, простирающагося къ Босфору, между Налусомъ и Евксиномъ и образующаго, по словамъ его, полуостровъ Корокондаму пишетъ: тамъ есть четыре города: Ермонасса, Кена, Фанагорія и Киммеріумъ, находящіеся у самаго устья». Но отъ всѣхъ этихъ городовъ не осталось никакихъ слѣдовъ и полагаютъ, что они затоплены водою.

21. Бассейнъ Кубани вообще представляетъ много интереснаго въ геологическомъ отношеніи. По изслѣдованіямъ современныхъ ученыхъ пространство, занятое этимъ бассейномъ, долѣе другихъ оставалось подъ маласовымъ моремъ, вотъ почему здѣсь преобладаютъ маласовыя глины и песчаники, оставшіеся въ низменныхъ мѣстахъ подъ густымъ слоемъ наноса измельченныхъ породъ, сносимыхъ множествомъ горныхъ рѣчекъ. Наносы эти измѣняютъ русло рѣки или заставляютъ ее разливаться, вслѣдствіе чего весь низменный берегъ Кубани представляетъ болотистую, покрытую плавнями землю, представляющую въ изобиліи все, что нужно для развитія лихорадочной міазмы. Разсказываютъ, что рѣдкій изъ посѣтителей, прожившій въ этой мѣстности, въ теплое время года, нѣсколько недѣль, не получаетъ этой болѣзни. Правый берегъ Кубани по мѣрѣ приближенія къ морю также образуетъ множество лимановъ, озеръ, протоковъ и плавней и имѣетъ почвою по преимуществу песокъ съ жидкимъ болотнымъ слоемъ чернозема, а подпочва состоитъ изъ жирной глины; мѣстами только берега лимановъ состоятъ изъ разбитыхъ и цѣльныхъ ракушекъ, а кое-гдѣ изъ чистаго бѣлаго песку.

22. Надо полагать козаковъ Донскихъ. Сколько намъ извѣстно Черноморскіе козаки явились сюда въ 1792 г. по особенной грамотѣ какъ-бы въ вознагражденіе за отнятыя у нихъ помѣщиками земли. По инструкціи, данной имъ, установлены слѣдующія границы: отъ Азовскаго моря по р. Кагалину на урочище Холутское и на устьѣ балки Терновой, впадающей въ р. Манигъ, а оною до устья р. Ягорлыка и по Ягорлыку радутами Летницкою, Вестославскою, Калалы, Медвѣжекургальскою, Преградною, Безопасною, Донскою, Московскою, но за Русскимъ лѣсомъ на Ставрополь, а отъ онаго до р. Кубани на редуты Недреманной и Овечій-бродъ, а Кубанью внизъ до чернаго моря также и съ правой стороны Азовскаго моря, (См. Запис. Одесс. Имп. общ. исторіи и древ. т. 8 стр. 265—66).

23. Помѣщеніе дервишей.

24. Въ настоящее время селеніе это, кромѣ величины своей, славится въ Крыму богатствомъ поселянъ.

25. Дворецъ этотъ находился на мѣстѣ теперешней пивоварни.

26. Письма этого принца съ этой мѣстности всѣмъ извѣстны. Для насъ въ нихъ замѣчательнѣе всего намекъ о существованіи въ его время колоны съ храма Діаны.

27. Родители Куриса поселились въ г. Нѣжинѣ еще въ царствованіе Алексѣя Михайловича. Иванъ Онуфріевичъ въ 1773 году поступилъ рядовымъ въ Днѣпровскій полкъ, а въ 1783 г. начальствовалъ уже надъ двумя казачьими полками. Въ 1793 г. Суворовъ возложилъ на него, по приказанію императрицы Екатерины, какъ на достойнѣйшаго полководца, орденъ св. Георгія 3-й степени. Въ 1799 г. онъ былъ назначенъ оренбургскимъ губернаторомъ. (См. 8 т. запис. Одесск. Импер. Общ. Ист. и древностей).

28. Качони уроженецъ Мореи изъ Ливадіи. По рекомендаціи генералъ-поручика. Зиборовскаго приглашенъ кн. Потемкинымъ въ 1788 г. для начальствованія надъ корсарскою эскадрою въ Архипелагѣ противъ турокъ. Онъ вооружилъ собственнымъ иждивеніемъ въ Тріестѣ фрегатъ и, пріобрѣвъ въ Архипелагѣ другія суда, взялъ турецкую крѣпость Кастель-Россо, безпощадно нападалъ на турецкую флотилію, разбилъ Алжирскій флотъ, пришедшій въ помощь султану. Взявъ два фрегата въ плѣнъ и потопивъ четыре въ Дарданельскомь проливѣ, онъ захватилъ также большое судно, идущее къ султану изъ Каира съ грузомъ на 500 тыс. левковъ. Въ 1789 г. онъ вторично разбилъ турецкую эскадру у острова Занте и Кипро и затѣмъ еще восемь судовъ у о. Скарпанты. Въ 1790 г. разбилъ 14 судовъ у о. Тино, Миконе и Сиро и опять Алжирскій флотъ. Въ 1791 г. сжегъ множество турецкихъ судовъ въ заливѣ Воло съ грузами пшеницы для Константинополя и три взялъ въ плѣнъ. Затѣмъ напалъ на 19 турецкихъ кораблей близъ Негропонта и Андро и одержалъ побѣду, но на другой день послѣ отчаянной битвы съ алжирскимъ флотомъ потерялъ всѣ почти суда свои и былъ самъ раненъ. Послѣ чего жилъ въ крайней бѣдности въ Вѣнѣ до того времени, пока Россія, вспомнивъ его заслуги, наградила его чиномъ полковника, орденами, 20 т. десятинами земли въ Крыму и дворцомъ въ Карасубазарѣ, выстроеннымъ для императрицы Екатерины. Лучшимъ его помощникомъ во всѣхъ дѣлахъ былъ маіоръ Николай Пангало, извѣстный риторъ того времени, который приглашалъ в. к. Константина Павловича на престолъ Константинополя. Отъ Ламбро-Качони осталось два сына: Ликургъ, командующій Балаклавскимъ батальономъ и потомъ бывшій инспекторомъ Керченскаго карантина, и Александръ, бывшій Таврич. губерн. предводителемъ дворянства. См. 8 т. записокъ Импер. Одесск. Общества Исторіи и древностей.

29. Петръ Ивановичъ Мелиссино, какъ сказано раньше, былъ начальникомъ всей русской артилеріи.

30. Относительно болтливости адмирала Потиньети въ настоящее время напечатанъ въ журналѣ «Древняя и Новая Россія» слѣдующій анекдотъ: однажды за обѣдомъ у кн. Шаховскаго, гдѣ былъ и Марлинскій (Бестужевъ), послѣдній громко сказалъ, что въ г. Патиньети онъ подмѣчаетъ что-то божественное. — Это почему? спросилъ князь. — А потому что въ его разговорѣ нѣтъ ни начала, ни конца.

31. Фонтанъ слезъ.

32. Отъ 14 марта 1787 года за № 373. См. Тавр. губер. вѣдомости № 48 на 1841 годъ.

33. Іосифъ де-Рибасъ впослѣдствіи достигъ до адмиральскаго чина.

34. Коринѳскаго ордена.

35. Дѣвичья крѣпость. Сколько намъ извѣстно Хызкерменъ или Кизикерменъ находилась на мѣстѣ теперешняго Берислава. Здѣсь былъ точно большой рынокъ невольниковъ и невольницъ. Русскіе, которымъ не въ моготу было переносить подобный притонъ, напали на него 25 іюля 1695 года и, захвативъ въ плѣнъ всѣхъ почти защитниковъ, обратили эту крѣпость въ развалины.

36. Впослѣдствіи (20 лѣтъ спустя) благосостоянію ихъ позавидовали и начали настаивать въ принятіи православія, по когда они воспротивились, то ихъ подъ надзоромъ чиновниковъ переселили въ Закавказскій край, а на мѣсто ихъ пригнали крестьянъ изъ Курской и Орловской губерній.

37. Относительно этихъ людей у насъ сохранились записки бывшаго въ Крыму губернаторомъ Мертваго, получившаго это мѣсто по ходатайству Державина и жителей Крыма, которыя и напечатаны теперь въ Русск. Архивѣ. Онъ говоритъ: «Ногайцы, коимъ отведена обширная земля по берегу Азовскаго моря до Молочныхъ водъ, будучи управляема плутомъ Баязетъ-беемъ, (подкупившимъ мѣстныхъ начальниковъ) разсыпавшись по всѣмъ степямъ того края, производятъ воровства и злодѣйства, чѣмъ препятствуютъ переселенію сюда порядочныхъ людей; что онъ обо всемъ этомъ донесъ министру, а государь поручилъ военному губернатору Розенбергу удалить Баязета и сдѣлать сообразныя распоряженія». Намъ также извѣстно, что сначала хотѣли обратить этихъ ногайцевъ въ нѣчто въ родѣ казачьяго войска, но потомъ рѣшили обратить въ хлѣбопашцевъ. Въ начальники имъ поставленъ былъ эмигрантъ графъ де-Мезонъ, который принесъ имъ громадную услугу своею дѣятельностію. Центромъ администраціи ихъ сдѣланъ былъ Ногайскъ на рѣкѣ Обыточной, куда вскорѣ переселились и армяие, торгующіе съ ними въ Бессарабіи. Въ Ногайскѣ правительство устроило для нихъ мечеть, училище и больницу. Въ 1860 году всѣ наши попеченія о нихъ разрушились эмиграціею ихъ въ Добруджу.

38. Ихъ насчитывали до 50 т. въ томъ числѣ до 800 муллъ и до 200 мурзъ.

39. У насъ сохранились замѣтки, что шатеръ этотъ былъ расписанъ художникомъ Алтиніемъ, а что для шитва золотомъ, кромѣ лицъ, найденныхъ въ Крыму изъ армянъ и караимовъ, выписаны были изъ Смоленска золотошвеи.

40. Мельница и лугъ этотъ впослѣдствіи перешли кажется къ Алек. Иван. Султану Крымъ-гирею. Лугъ этотъ находится сейчасъ-же за Симферопольскимъ мостомъ по тракту на Карасубазаръ.

41. Батманъ равняется 6 окамъ, а въ окѣ 3 нашихъ фунта.

42. Пятакъ составляетъ прежнія 5 коп. ассигнаціями.

43. Четверть.

44. Нѣчто въ видѣ деревянныхъ вазъ съ стержнемъ для выбиванія трубокъ. Такатука обыкновенно становится посрединѣ оды.

45. Нынѣ этого праздника подъ именемъ Ревана не празднуютъ болѣе.

46. Густой отваръ.

47. Черная рѣчка.

48. Это кажется не фамилья, а только имя въ ласкательномъ видѣ.

49. Въ Крыму тетерева никогда не показывались и насъ удивляютъ причины ихъ появленія.

50. Нынѣ эти животныя рѣдко встрѣчаются въ лѣсахъ Крыма.

51. Въ послѣдствіи бывшемъ Таврич. вице-губернаторомъ, умершимъ 26 февраля 1817 года въ имѣньи своемъ Калмукъ-хара невдали отъ Симферополя.

52. Отецъ того Андрея Фабра, которыя впослѣдствіи былъ Екатеринославскимъ губернаторомъ и основалъ въ Симферополѣ пріютъ своего имени.

53. Теперешняя Одесса.

54. 9 августа 1790 года въ деревнѣ Верелахъ.

55. Близъ Яссъ. Тѣло его погребено въ Херсонѣ. По приказанію императрицы Екатерины надъ могилою этого счастливца поставленъ памятникъ.

56. Императрица изъ состраданія отмѣнила эту послѣднюю статью.

57. Предположенія эти въ ваше время, когда всѣ почти лучшія земли Таврической губерніи перешли въ руки нѣмецкихъ колонистовъ, не терпящихъ въ средѣ своей русскихъ, должно обратить вниманіе правительства.

58. Нынѣ извѣстное подъ именемъ «Воронцовки», принадлежащее князю Воронцову (нынѣ-же доставшееся наслѣдникамъ его Шуваловымъ).

59. Они также участвовали при осадѣ Данцига.

60. По нашимъ замѣткамъ командирами были: Абла-aга Козловскій, Али-мурза Ширинскій, Максутъ-бей и Адиль Балатуковъ съ гривою на спинѣ. Начальникомъ-же ихъ былъ Кая-бей. При нихъ находился еще Мегметша-бей Шаглы съ 9 ротами. Всѣ они были верхами въ видѣ казаковъ. Впослѣдствіи изъ нихъ образованъ былъ Крымско-татарскій эскадронъ.

61. Нынѣ въ Подольской губерніи.

62. Алекс. Мих. Обрѣзкова.

63. Въ запискахъ названъ Айтосъ, что означаетъ въ переводѣ орелъ.

64. Вѣроятно Баркова.

65. Юрій Долгоруковъ.

66. Въ это время въ Черногоріи боснякъ Степанъ Маловъ превозгласилъ себя императоромъ Петромъ и при помощи архимандрита Ѳеодосія обратилъ народъ въ свою сторону.

67. Теперешній Южный берегъ.

68. Въ переводѣ: Во имя Владыки нашего Іисуса Христа и Бога нашего, Самодержецъ кесарь Флавій Іустиніанъ Аламанскій, Готѳскій, Французскій, Германскій, Элладскій, Аланскій, Іандальскій, Африканскій благочестивый, счастливѣйшій прославленный побѣдитель и побѣдоносецъ Августъ возобновилъ въ любочестіе общественныя зданія города трудолюбіемъ и стараніемъ ученаго Иринея Ѳеофилеса въ 543 году отъ Р. Х.

69. Въ буквальномъ переводѣ: золотая печать.

70. Деревня на южномъ берегу Крыма.

71. Греки до настоящаго времени придаютъ громадное значеніе предсказанію іеромонаха Агаѳангела, жившаго въ 1279 году. Вотъ нѣсколько словъ, сказанныхъ имъ о Россіи:

«Ангелъ Божій сказалъ, обратившись въ Борейскимъ странамъ: проснись Россія, ибо твой домъ наполнится настоящимъ елеемъ. Ты, моя возлюбленная сестра, сдѣлаешься свѣтиломъ земли и твои военные органы наполнятъ землю мелодическими звуками. Тебя попросятъ возстановить разрушенные храмы во имя Божіе и ты сдѣлаешь это, потому что обязана освѣщеніемъ своимъ этимъ храмамъ и должна имъ отслужить въ печальный часъ, который предназначенъ для блага твоего. Тебѣ, моя возлюбленная, предстоитъ 40 лѣтъ очищать окрестныя земли отъ владычества агарянъ и возрадоваться дѣяніямъ своимъ; потомъ ты пойдешь на Германію и на западъ хитрый и лукавый. О западъ испорченный! придется тебѣ тяжело вздыхать, потому что великій царь заставитъ тебя опомниться и прославитъ имя свое. О, возлюбленная сестра, ты будешь величайшая, счастливая и справедливѣйшая, но лучше будетъ, если царь твой передастъ въ это время царство наслѣднику своему.

Поставь 51 и 34 и увидишь истицу пророчества. Въ это время Византія будетъ плавать въ крови и появится верховой съ саблею въ рукахъ и послышится голосъ: вотъ тотъ благословенный, которому дано будетъ благословенное царство!

72. Приморская сочная трава, чрезвычайно похожая на кресъ-салатъ.

73. Демаратъ былъ Спартанскимъ царемъ при Даріи Гистасиѣ и при завоеваніи послѣднимъ Ѳракіи и Македоніи.

74. Фамилія Демарато недавно прекратилась въ Крыму въ лицѣ Димитрія и Григорія. Изъ нихъ первый служилъ окружнымъ начальникомъ Ѳеодосійскаго уѣзда, а послѣдній штатнымъ смотрителемъ Симферопольскаго уѣзднаго училища.

75. Мессилино былъ главнымъ начальникомъ артеллеріи при импер. Екатеринѣ, а Метастазіо слылъ поэтомъ и любимцемъ Вѣнскаго двора.

76. Надо полагать, что это была родословная князей и дворянъ Россійской имперіи 1787 г.

77. Безъ сомнѣнія извѣстная подъ названіемъ gallo marino или морской пѣтухъ.

78. Послѣдній татарскій начальникъ на южномъ Берегу Крыма.

79. Нѣчто въ родѣ нашего: ради Бога.

80. Ракушки, имѣющія вкусъ грибовъ.

81. Бывшаго впослѣдствіи Екатеринославскомъ губернаторомъ и основателемъ въ Симферополѣ пріюта для малолѣтнихъ.

82. Этотъ Манто впослѣдствіи въ числѣ генералъ-маіора былъ командиромъ Балаклавскаго греческаго баталіона и находился въ плѣну у Англо-французовъ въ Крымскую войну.

83. Знаменитое Байдарские дѣло невозможно было въ это время переиначить, но сколько намъ извѣстно графъ Воронцовъ ходатайствомъ своимъ достигъ того, что Мордвинову выдѣлено было изъ этой округи 12 т. десятинъ земли, а остальное оставлено татарамъ.

84. Воспользовалась ли этимъ совѣтомъ г-жа Крюднеръ или нѣтъ, мы не знаемъ, но намъ извѣстно, что эта замѣчательная женщина похоронена на Карасубазарскомъ кладбищѣ, а графъ Голицынъ въ Севастопольскомъ Георгіевскомъ монастырѣ.

85. Ложные слухи эти и до настоящаго времени поддерживаются въ мнѣніи народа и констатируются тѣмъ, что ни одинъ монархъ съ того времени не желаетъ посѣтить Евпаторію.

86. Въ то время въ Крымъ явилось много французовъ.

87. Землевладѣлецъ около селенія Зуя.

88. Въ послѣдствіи, когда этотъ Хартуляри былъ сосланъ за проступокъ по службѣ въ Сибирь на поселеніе и возвращенъ былъ по приказанію императора Николая, я считалъ эту милость точно вознагражденіемъ за истинную любовь и преданность его къ монарху.

89. Крымъ въ это время переполненъ былъ малороссами, апатично относящимися къ политикѣ и общему благу государства. Ихъ тогда считали чуть-ли не другою націею и безъ стѣсненія называли хохлами.

90. Сколько мнѣ кажется теперь, это не была настоящая чума, но горячка эпидимическаго характера.

91. Я чрезвычайно хотѣлъ провѣрить эти свѣдѣнія съ оффиціальными документами, но не могъ отыскать ихъ. Говорятъ, что вся переписка по этому дѣлу сгорѣла.

92. Желаніе его исполнилось: вскорѣ послѣ этого мнѣ передали, что онъ былъ убитъ черкесами въ лѣсу и тѣло его не найдено.