Введение

Война — фундаментальный фактор мировой истории, или, выражаясь другими словами, «история вопиет войнами». По этой причине можно уверенно говорить, что военная история является важнейшей составляющей мирового исторического процесса, и ее изучение имеет вполне самостоятельный научный интерес. Большое значение в этом отношении представляет не только исследование военных кампаний, передвижений войск или хода сражений, но и общее состояние военного дела втянутых в конфликт обществ, т. е. способ вооружения, особенности комплектования войск, приемы ведения боевых действий и т. д. Обозначенные аспекты, разумеется, определяются многими причинами как внутреннего развития, так и внешних влияний, сложное переплетение которых также заслуживает специального изучения. С другой стороны, нет никаких сомнений в том, что военное дело самым активным образом оказывает влияние на историческое развитие всех государств и всех народов, начиная с самой глубокой древности (см. Шнирельман, 1994). Надо признать, что в последние годы интерес к военной истории и военному делу заметно повысился, в полной мере это относится и к военной истории античного мира.

Вообще же военная история классической древности дает очень многое для исследования войны как фактора мировой истории. Платон в «Законах» (I. 626AЗ-5) хорошо выразил характерную для его времени точку зрения на эту проблему, утверждая, что каждый полис Древней Греции находился в естественном состоянии войны с другим. И это действительно так, греки не были пацифистами. Совсем не война, а мир казался им исключительным, почти ненормальным состоянием. Вождь афинской демократии Перикл по этому поводу даже заявил, что «миролюбивая политика, не связанная с решительными действиями, пагубна» (Thuk. II. 63. 3; перев. Г.А. Стратановского и др.). Протест вызывали лишь войны, которые тянулись слишком долго, не имели общественной поддержки, велись безнравственными средствами, то есть сопровождались жестоким насилием и т. д. (Hanson, 2000. P. 111; Hansen, 2000. P. 170).

Наиболее крупным античным государством, которое сложилось на северном берегу Черного моря в результате греческой колонизации региона, был Боспор (рис. 1). Свое название государство получило от древнего наименования Керченского пролива — Боспор Киммерийский. Его тысячелетняя история демонстрирует сложнейший путь развития, наполненный самыми различными событиями, в том числе военными. В их череде следует особо выделить главные — возникновение на берегах пролива небольших греческих городов-государств (Пантикапей, Нимфей, Фанагория, Гермонасса, Кепы и др.), создание оборонительного союза (симмахии) под главенством Археанактидов, образование единого монархического государства во главе с династией Спартокидов, переход Боспора под власть понтийского царя Митридата VI Евпатора, участие в грандиозной борьбе за гегемонию в Средиземноморье, которую тот начал с Римом, поражение Митридата в этой борьбе, вхождение Боспорского царства в сферу римского влияния, вторжение готов, участие Боспора в их походах и т. д.

Из сказанного становится вполне понятным, что в разработке вопросов, связанных с историей и культурой Боспорского государства, особое место принадлежит изучению военного дела. Античные города Боспора буквально с момента своего основания оказались втянутыми в сложные, подчас враждебные отношения с окружающими варварскими племенами. Специфика местных условий не могла не вызвать серьезную трансформацию как комплекса вооружения, принесенного сюда греческими колонистами, так и тактических приемов ведения боя. К сожалению, в наших знаниях о военном деле Боспора наблюдаются значительные лакуны, во многом обусловленные состоянием имеющихся источников. Сведения о многочисленных войнах, походах и сражениях, особенностях военной организации и тактики боя боспорцев и их противников, несомненно, имевшиеся в местной письменной традиции, до нас практически не дошли. Все, что можно использовать в данном отношении, сохранилось в фрагментарном виде только у греческих и латинских авторов, выборочно освещавших лишь некоторые события военно-политической истории Северо-Восточного Причерноморья. Вполне естественно, что нередко это делалось с тенденциозных позиций, а из существовавших реалий многое опускалось как не заслуживающее внимания или трактовалось неверно. По этой причине огромное значение для решения интересующей нас проблемы приобретают археологические источники: эпиграфические памятники; находки предметов наступательного и защитного вооружения; сохранившиеся остатки фортификационных сооружений; росписи и рельефы, дающие достаточно богатый и надежно идентифицируемый изобразительный материал, позволяющий судить о многих деталях вооружения и снаряжения боспорских воинов и т. д.

Рис. 1. Северное Причерноморье в скифскую эпоху 1 — горы, 2 — граница степей и лесостепей, 3 — главные греческие колонии

Проблема изучения военного дела Боспора напрямую связана с пониманием целого ряда вопросов политической истории, которые изучены крайне неравномерно. Выбор хронологических рамок исследования (первая половина VI в. до н. э. — середина III в. н. э.) не случаен, поскольку нижний рубеж определен временем основания на берегах Керченского пролива греческих колоний, а верхний связан со значительными потрясениями периода готских походов, в результате которых резко изменилась этнополитическая ситуация в Северо-Восточном Причерноморье, а хорошо налаженная военная организация и система обороны Боспорского царства пришла в упадок.

Научная разработка данной проблемы началась около ста лет назад. Именно тогда в русской науке о классических древностях Северного Причерноморья произошел переход от частных высказываний по поводу отдельных предметов вооружения, найденных на Боспоре, или их изображений в памятниках искусства (см., напр.: Ашик, 1845; 1848; Толстой, Кондаков, 1889; Kieseritzky, Watzinger, 1909) к обобщению имеющихся данных. Важным этапом в этом отношении явилась научная деятельность М.И. Ростовцева, отстаивавшего необходимость изучения северопричерноморских древностей на качественно новом уровне. В предисловии к своей книге «Античная декоративная живопись на юге России» он писал: «Я глубоко убежден, что только ряд таких публикаций способен дать нам надлежащее представление об истории нашего юга и что он введет, вместе с тем, в обиход науки свежие, малоизвестные материалы, освещающие новым светом те или иные стороны античной жизни» (Ростовцев, 1913. С. VII). Сам он, планируя фундаментальное «Исследование по истории Скифии и Боспорского царства», предполагал включить в его третий том целые серии памятников в систематическом и хронологическом порядке, в частности, раздел «Оружие» (см. комм. И.В. Тункиной: Ростовцев, 1993. С. 38 сл.). К сожалению, в полном объеме этот замысел осуществить так и не удалось. Все же, поскольку эта проблема занимала М.И. Ростовцева всегда, ряд его интересных наблюдений или оригинальных мыслей относительно военного дела и военно-политической истории, помимо упомянутой «Античной декоративной живописи на юге России» (Ростовцев, 1913. С. 234, 239, 309—340), мы находим в его книгах «Эллинство и иранство на юге России» (Ростовцев, 1918), «Скифия и Боспор» (Ростовцев, 1925) и отдельных статьях (см., напр.: Ростовцев, 1900; 1916; 1993а). Главным образом, они касаются организации боспорского войска и роли в нем тяжеловооруженной конницы, отдельных видов наступательного и защитного вооружения всадников и пехотинцев, сарматского влияния на боспорскую паноплию, появления на Таманском полуострове сети крепостей-убежищ, военных сюжетов на монетах Боспора и существовавших здесь коллегий-фиасов военно-сакрального значения.

В 20—30-е гг. прошлого столетия происходило дальнейшее накопление и ввод в научный оборот археологических материалов, имевших отношение к военному делу Боспора. В немногочисленных работах по отдельным аспектам этой проблемы, в основном, использовались данные, накопленные отечественной археологией еще в досоветский период. Так, В. Гинтерс собрал в своей книге о скифских и сарматских мечах обширный материал, разбросанный по русским археологическим изданиям, и попытался осмыслить его в свете идей М.И. Ростовцева. Попутно он привлек и данные о боспорских мечах римского времени, рассмотрев их с точки зрения типологии (Ginters, 1928). Р.В. Шмидт создала сводку основных литературных и архивных данных по вопросу о боспорских оборонительных валах (Шмидт, 1941. С. 268 сл.).

Новый этап в изучении истории и культуры Боспора, в том числе и проблем, касающихся военного дела и военно-политической истории, связан с появлением ряда обобщающих работ, прежде всего, монографии В.Ф. Гайдукевича «Боспорское царство» (Гайдукевич, 1949; Gajdukevic, 1971). Важное место в историографии вопроса принадлежит также работам В.Д. Блаватского. Этот исследователь впервые уделил внимание искусству осады и обороны укреплений на территории Северного Причерноморья античной эпохи, при этом рассмотрел эти проблемы на широком историко-культурном фоне, с привлечением значительного круга источников (Блаватский, 1947. С. 89 сл.; 1951. С. 135 сл.). Он первым продемонстрировал специфические особенности боспорской фортификации (Блаватский, 1950. С. 126 сл.), а также своеобразие боспорской тяжеловооруженной кавалерии (Блаватский, 1949. С. 96 сл.). Сделанные им наблюдения послужили основой для создания наиболее обстоятельной для своего времени монографии по военному делу античных государств Северного Причерноморья (Блаватский, 1954).

Впрочем, рассмотрению особенностей боспорского военного искусства и вооружения в исследовании В.Д. Блаватского было отведено совсем немного места. Следует признать и то, что к настоящему времени многие положения его работы сильно устарели. Тем не менее, некоторые приведенные в ней и не выдержавшие проверки временем факты начали странствовать по страницам научных изданий, исходя из принципа magister dixit, в свою очередь, подвергаясь искажениям. Так, заимствованная у М.И. Ростовцева (1913. С. 336. Рис. 64) информация о сарматском безрукавном чешуйчатом панцире III в. до н. э., найденном в с. Мокиевка Черкасского уезда (Блаватский, 1954. С. 116. Рис. 57), позднее попала в том «Археологии СССР», посвященный античным государствам Северного Причерноморья, где Б.Г. Петерс поместил этот панцирь в раздел защитного снаряжения III—IV вв. н. э. (Петерс, 1984. С. 274. Табл. LXXXIV, 54), и в статью В.Ю. Малашева о сарматах, изображенных на колонне Траяна (Малашев, 1988. С. 73). Между тем, речь в данном случае идет о реконструированном Н.Е. Бранденбургом скифском доспехе IV в. до н. э. из кургана № 491 ус. Макеевка в Среднем Поднепровье (Черненко, 1968. С. 38. Рис. 17).

Более детально интересующая нас проблема рассматривалась в кандидатской диссертации Н.И. Сокольского, посвященной военному делу Боспора (Сокольский, 1954). В ее главах автор осветил вопросы состава и комплектования армии, тактики, эволюции и роли некоторых типов и видов вооружения, осады и обороны на Боспоре. Сделанные им выводы о существенном сарматском влиянии в области военного дела Боспора первых веков н. э. стали общепринятыми. К сожалению, из текста этой работы были опубликованы лишь разделы о боспорских мечах, щитах и оборонительных валах (Сокольский, 1954а; 1955; 1957).

В последующие пятьдесят лет происходил процесс стремительного ввода в научный оборот новых археологических материалов, однако, их специальное осмысление продвигалось очень медленными темпами. Уже упоминавшийся очерк Б.Г. Петерса о военном деле античных государств Северного Причерноморья в одном из томов «Археологии СССР» мало что добавил к данным, использованным В.Д. Блаватским (Петерс, 1984. С. 187—197). Автор придал ему слишком общий характер, к тому же с изрядным уклоном в сторону военно-морского дела. Определенный интерес для нашей темы представляют монографии А.А. Масленникова, затрагивающие вопросы организации обороны территории Восточного Крыма (Масленников, 1981; 1998; 2003). Весьма ценные наблюдения содержатся также в работах других авторов, касающихся отдельных проблем военно-политической истории Боспора, в частности времени создания единого государства (Виноградов Ю.Г., 1983. С. 394 сл.; Толстиков, 1984; Шелов-Коведяев, 1985. С. 63 сл., 70 сл., 82 сл.; Vinogradov, 1980), эпохи Митридатовых войн (Молев, 1976; 1995; Сапрыкин, 1996) и взаимоотношений Боспора с Римом (Щукин, 1994; Зубарь, 1998; Сапрыкин, 2002). В отношении последней из названных проблем широко дискутировался вопрос о римском военном присутствии на берегах Боспора Киммерийского (Цветаева, 1979; Блаватский, 1985; Samovski, 1988; Трейстер, 1993) и о находках римского оружия в данном регионе (Treister, 1994). Ряд статей был посвящен анализу прежних и публикации новых археологических материалов, имеющих отношение к военному делу Боспорского государства (см., напр.: Десятчиков, 1972; Горончаровский, Никоноров, 1987; Горончаровский, 1993; Трейстер, 1993; Виноградов Ю.Г., 1994; Виноградов Ю.А., 1995; 1997; 1999; Галль, 1997).

Несмотря на имеющиеся успехи, приходится признать, что в научной и популярной литературе не уделяется должного внимания военной истории и военному делу Боспора. Весьма показательно, что специальное исследование «Армия Боспорского царства» предпринято недавно не российским, а польским археологом М. Мельчареком (Mielczarek, 1999). Эта работа стала логическим продолжением его монографий, посвященных тяжеловооруженной коннице античного мира (Mielczarek, 1993) и публикации предметов вооружения античного времени, происходящих из Северного Причерноморья в собрании Музея Войска Польского в Варшаве (Mielczarek, 1995, см. рец.: Горончаровский, 1999. С. 436—438).

Конечно, автор «Армии Боспорского царства» отличается большой эрудицией в области военного дела античного мира, прекрасным знанием научной литературы на русском языке, но все же в ее содержании явное предпочтение отдано раннему этапу развития военного дела на берегах Боспора Киммерийского. Применительно же к римскому времени бросается в глаза чрезвычайная краткость изложения. Данному периоду, достаточно обеспеченному изобразительным и археологическим материалом, что в полной мере нашло отражение в иллюстративной части книги (Pl. XI—XXV), посвящено всего около четверти текста монографии.

Таким образом, нетрудно убедиться в том, что интересующая нас проблема все еще изучена явно недостаточно. Между тем, современная наука, а также последние достижения отечественных и зарубежных ученых в области военной археологии дают новые возможности для изучения военного дела и военно-политической истории периферии античного мира и сопредельных варварских территорий. Данное исследование предполагает в известной мере исправить сложившуюся ненормальную ситуацию, хотя первая попытка такого рода уже была предпринята авторами этой книги по отдельности в рамках научно-популярной серии «Militaria antiqua» (Горончаровский, 2003; Виноградов, 2004). В данной работе авторы рассматривают под новым углом зрения с учетом имеющихся сведений письменной традиции и накопленных археологических материалов такие вопросы, как военно-политическая история Боспора, особенности вооружения боспорян на различных исторических этапах, организация боспорской армии, ее стратегия и тактика, система обороны границ государства и т. д. Поскольку проблемы боспорской фортификации достаточно основательно разработаны В.П. Толстиковым (1981; 1984а; 1986; 1989; 1992) и рядом других авторов (Иванов, 2005), эта тема в предполагаемой книге затрагивается либо в общем виде, либо применительно к вводимым в научный оборот данным по фортификации Илурата, наиболее изученной к настоящему времени боспорской крепости I—III вв. За пределами исследования осталось также изучение военного флота, т. к. практически весь соответствующий материал был обобщен Б.Г. Петерсом и Н.П. Писаревским в специальных работах (Петерс, 1982; Писаревский, 2001).

Учитывая специфику имеющихся источников, далеко не равномерно освещающих различные хронологические периоды, в первой части книги основной акцент делается на военной истории Боспора доримской эпохи, во второй — на археологических материалах первых веков н. э.