И.В. Тимофеева. Неосуществленный проект. О строительстве зубчатоколесной горной дороги и организации климатолечебной станции в 80-е годы XIX века (по материалам Государственного архива в Автономной Республике Крым)

Толковый словарь живого великорусского языка Владимира Даля слово «проект» поясняет как «...план, предначертанье, задуманное предположенное дело, и самое его изложение на письме и в чертеже» [1]. Проекты по устройству санитарных станций для лечения легочных больных в горной части Южного берега Крыма и строительству к одной из них зубчатоколесной железной дороги в 80-е годы XIX века имели и письменное изложение на многих листах, и чертежи, и фотографии. Предприятия по организации сети горноклиматических станций и возможных подъездных путей к ним неизменно терпели фиаско. Однако история данных благих намерений представляла собой эпопею борьбы интересов различных групп, многоуровневых интриг и передавала ту атмосферу, в которой жил полуостров, претендовавший на статус крупнейшего курорта крупнейшей в мире империи на рубеже веков.

Это город начала века
Слева — горы, а справа — ветки.
Мало улиц и много лестниц.
В небе не месяц, а полумесяц.
...Новый город. Слободка. Порт.
В Заречье — единственный водопровод.
Новый базар и Старый базар.
Старый дороже, надо сказать.
. . . . . . . . . . . .
Сезон август—сентябрь—октябрь.
Жарко. В Ливадии — Государь.
Густеющим сумеркам вопреки
Мерцают газовые рожки.
Виноградом пахнет ночной эфир.
Каждый с шести часов — жуир.
Толпа шикарней, чем в Ницце даже.
Прохладна галька сентябрьских пляжей.

Так образно нарисовал Ялту тех времен в поэме «Утонувшие фотографии» поэт Янислав Вольфсон. И все-таки основным мотивом, манившим в Крым аристократию и купечество, мещан и студентов, чиновничество и военных, были не красота ландшафта, не теплое море, виноградное вино и развлечения, а лечебные ресурсы благодатного климата. Страшный недуг больших российских городов XIX века — туберкулез, или, как называли его в России, чахотка, заставил отечественных медиков искать новые методы лечения, в числе которых были попытки устройства климатолечебных станций в горно-лесной местности Южнобережья. Данная тема в течение почти девяти лет (с сентября 1880-го по август 1889 года) не давала покоя журналистам, медикам, общественности, инженерам, коммерсантам и просто частным лицам. В реализацию идеи основать в горах Южнобережья горноклиматический курорт, который мог бы претендовать на звание лучшего в Европе, были вовлечены местные лесничие, Ялтинская городская дума, городская управа, санитарная комиссия города, гласные Ялтинской думы, местное отделение русского общества охранения народного здравия, а также активная часть жителей города.

Опыт организации климатолечебных станций для туберкулезных больных существовал в Европе с 1854 года — например, курорт Гебесдорф в Силезии, Давос в Швейцарии на высоте от полутора до шести тысяч футов. Вопрос о строительстве горноклиматической станции близ водопада Учан-Су начинает обсуждаться с сентября 1880 года, о чем свидетельствует письмо Лесного отделения Министерства государственного имущества Таврической губернии в Ялтинскую городскую управу [2]. Еще в конце 70-х годов XIX века ялтинский доктор Б.Н. Дмитриев ходатайствовал перед Министерством государственных имуществ о передаче в арендное содержание участка казенной земли около водопада Учан-Су [3]. Вокруг лесного участка площадью всего в две десятины, поросшего лиственным и сосновым лесом, закипают страсти: здесь сталкиваются интересы частные, общественные и ведомственные. Эмоциональные строки доклада городской управы от 8 января 1881 года, адресованного Ялтинской городской думе, раскрывают закулисный механизм борьбы «...за любимейшее место прогулок приезжих». По итогам торгов, назначенных Министерством государственных имуществ, участок для строительства санитарной станции возле водопада Учан-Су должен был перейти к доктору В.Н. Дмитриеву и государственному крестьянину И.Г. Соколову, давно занимавшемуся в Ялте сооружением построек и взявшем на себя хозяйственную часть предприятия. В.Н. Дмитриев и И.Г. Соколов готовы были вложить даже личные средства на организацию этого лечебного заведения. Однако по непонятной причине аренда земли осталась за лесничим Ауткинской лесной казенной дачи Южнобережного лесничества Фромом Менас Кульнш Оглу, предполагавшем устройство возле Учан-Су питейного заведения. По словам городского головы Ялты, такой трактир стал бы «...притоном для пильщиков, работающих в лесосеках, лесных объездчиков, и проводников» [4].

Предприимчивый лесничий сумел на плане даже изменить границы участка, продлив их почти до самого водопада. Письменные переговоры городской управы с управляющим государственных имуществ Таврической губернии о неутверждении торгов за лесничим Фромом результатов не принесли. Над злополучным лесным участком нависла реальная опасность не только не стать лечебным курортом, но и быть утратой для города. Угроза потери была столь велика, что городской голова Ялты барон Врангель вынужден был дважды обращаться лично к товарищу министра государственных имуществ господину Куломзину, отдыхавшему на Южном берегу, держа свои визиты в тайне, чтобы тот «...оказал просвещенное содействие к защите интересов Ялты» [5]. Результатом такого визита должны были стать новые кондиции, согласно которым лесной участок для строительства санитарной станции должен был перейти к городу в арендное содержание без торгов за 222 рубля в год сроком на 30 лет под непосредственным наблюдением учрежденной при Ялтинской думе санитарной комиссии. Однако спустя год, в 1882 году, сталкиваются уже интересы города и Министерства государственных имуществ Таврической губернии. Гласный Ялтинской городской думы доктор В.Н. Дмитриев вынужден был заявить о том, что устройство санитарной станции невозможно на условиях (кондициях), выдвинутых Управлением государственных имуществ [6]. Еще через 12 месяцев, в августе 1883 года, накал ведомственных противоречий достигает своего пика. Письмо ялтинского городского головы к министру государственных имуществ господину Островскому похоже на крик о помощи: устройство горной санитарной станции названо им «жизненным вопросом».

«Ввиду важности значения иметь в распоряжении города целесообразную станцию вблизи Ялты, — читаем в архивном документе, — заставляет просить изменения... кондиций. Ялтинская городская Управа тщетно предлагала Обществу врачей принять подобные кондиции, но ни один доктор не согласился принять на себя заботу и труд организации станции, находя данные кондиции крайне стеснительными» [7].

Доктор Дмитриев, являясь членом городской управы, лично письменно просил Управление государственных имуществ Таврической губернии изменить «...способы пользования арендуемым участком». Действительно, так называемые «стеснительные» кондиции на передачу в оброчное содержание участка в две десятины, находящиеся в Ауткинской лесной казенной даче близ водопада Учан-Су, состояли из 13 пунктов и содержали «драконовские» требования. Вот некоторые из них.

В пункте 4 арендатор обязан был устроить парк, «...возвести необходимые здания по предварительно утвержденному плану... При этом вырубку леса арендатор мог производить лишь на местах, предназначенных для постройки по предварительной оценке того леса местным лесничим с уплатой казне стоимости вырубленного леса по таксе, с состоявшейся на последних торгах надбавкой». В пункте 11 за неисполнение условий контракта арендатор нес «...единоличную ответственность перед правительством». В пункте 13 «...при неисполнении условий... Управление Государственных имуществ имеет право во всякое время отобрать... участок административным порядком, без всякого судебного разбирательства и подвергнуть арендатора установленному взысканию» [8].

Спустя почти 124 года трудно судить, намеренно ли Министерство государственных имуществ выдвигало такие жесткие требования. Никто из членов Комиссии общественного здоровья (13 человек), в том числе доктора И.Ф. Лебедев, Ф.Т. Штангеев, В.Н. Дмитриев, не взял на себя ответственность по устройству горной санитарной станции. Таким образом, закончилась одна из первых общественных инициатив по организации климатолечебного учреждения, исходившая из медицинских кругов. Следует заметить, что устройство в Ялте в конце XIX века курортных и лечебных мест было делом дорогостоящим и неприбыльным, требовавшим серьезных вложений в благоустройство. Однако, несмотря на риск предпринимательства в данной сфере, находились энтузиасты, продолжавшие попытки строительства на Южном берегу горноклиматических станций. Значительную роль в организации «лечебных местностей» играла частная инициатива.

Спустя 4 года, в 1887 году, в Ялте вновь поднимается вопрос о возможности строительства на склонах гор Южнобережья климатической станции. Продолжаются планомерные исследования влияния крымского климата на легочных больных известными медиками Корсаковым, Штангеевым, Лебедевым. 21 февраля 1888 года председатель Ялтинского отдела Общества охранения народного здравия доктор Дмитриев делает доклад о результатах пребывания легочных больных в местности «Исар» на высоте 900 футов. По его наблюдениям, из 23-х человек 15, то есть более 65 процентов, быстро достигали заметного улучшения здоровья [9].

С 1886 года Русское общество охранения народного здравия под покровительством великого князя Павла Александровича пытается осуществить очередной проект по созданию горно-лечебного учреждения. Местом под строительство климатической станции виднейшие медицинские авторитеты лейб-медики Гирш, Раухфус, профессор Склифосовский, Череинов, Соколов единодушно избирают плато Пендико на высоте 3000 футов в районе Ялтинской лесной казенной дачи, которое оканчивается возвышенностью Могаби. Создание санитарной станции, по мнению медиков, должно было стать «...счастливым началом для успешного развития горноклиматического лечения, столь необходимого для родины» [10].

В 1890 году создается Общество для устройства горных лечебных станций, проект устава общества рассматривается в высших инстанциях. Всё задумывалось с чисто русским размахом. В записке к проекту устава общества горноклиматической станции Могаби-Пендикюль и зубчатоколесной железной дороги Ялта—Могаби—Гаспра программа обустройства будущей лечебной станции состояла из 13 пунктов. В числе комплекса построек предполагались большая гостиница, кургауз для развлечений лечащейся публики, буфеты, столовая, театр, читальня, молочная ферма, водолечебница, контора, церковь, сельская аптека, телеграфная контора и метеостанция. Предусматривался также парк с крытыми галереями. Для реализации проекта планировалось создать акционерное общество, к которому должны были примкнуть частные лица. Организация лечебной станции не могла осуществиться без подъездных путей. По замыслу устроителей горная станция Могаби-Пендикюль соединялась с южнобережными поселками: Симеизом, Мисхором, Алупкой, Кореизом. Единственно возможным разрешением транспортного вопроса было строительство железной дороги; выбор был сделан в пользу самой передовой и экономичной в то время системы горных зубчатоколесных дорог швейцарского инженера Романа Абта, запатентованной в Европе и Америке. Для такой дороги не требовалось ни мостов, ни путепроводов, ни тоннелей. Она должна была проходить по правому берегу реки Учан-Су, за городской чертой. В проекте имела восемь горизонтальных площадок, из них две станционные (Ялта-Могаби), одну полустанционную — «Ливадийская ферма». Длина всей линии должна была составить более 6 верст. Тяга поездов производилась по зубчатостальной колее танковым паровозом. Стальные рельсы прикреплялись к железным поперечинам (шпалам), а между ними находилась специальная зубчатая колея (кремальера). Такая конструкция инженера Абта давала железнодорожному пути необходимые прочность и непрерывность. В состав каждого поезда, как поднимающегося, так и спускающегося, включались по одному пассажирскому вагону и 14-тонному локомотиву.

В разработке проекта горноклиматической станции принимал участие дворянин из Петербурга отставной гвардии подпоручик Антоний Сигизмундович Поплавский. Он и стал, судя по архивным документам ГААРК [11], инициатором его продвижения по различным инстанциям. Для осуществления строительства горной станции с подъездной железной дорогой требовалось особое ходатайство Ялтинского городской управы перед Министерством путей сообщения, Министерством государственных имуществ — о безвозмездном отводе земли из казенных владений, перед Министерством внутренних дел — о получении Обществом устройства лечебных станций права на отчуждение частных земель, необходимых для проведения дороги.

Обширная переписка, хранящаяся в ГААРК (ф. 522, д. 528), господина А. Поплавского с Ялтинской городской думой и городской управой, таврическим губернатором, различными министерствами, ведомствами и обществами невольно наводит на мысль о том, что надо быть большим оптимистом, чтобы в бюрократической волоките согласований пытаться «...водворить новое дело в России». Несмотря на то что проектом строительства зубчатоколесной дороги заинтересовалось Министерство путей сообщения, переписка по этому вопросу растянулась на 2 года 8 месяцев. «Благая цель предприятия» неизбежно тормозилась то сложностями отчуждения земельного участка (150 десятин из Гаспринской казенной дачи), то медлительностью Ялтинской городской думы, то бездействием правительства, несогласованностью между ведомствами. В итоге проект заглох из-за отсутствия государственных гарантий. Проект А. Поплавского, поддержанный Русским обществом охранения народного здравия и Обществом устройства горноклиматических станций, не был последним. В конце XIX века, на пике развития ялтинского курорта, идея прокладки железной дороги по Южному берегу Крыма витала в умах инженеров, коммерсантов, помещиков, врачей.

С высоты экологического сознания человека XXI века нам сложно сейчас представить дымящие и громыхающие составы, идущие на Могаби по берегу реки Учан-Су и вверх, через Ливадию. Кто знает, что стало бы уже через несколько лет с Русской Ривьерой из-за стремительного внедрения технического прогресса. Через 16 лет, 24 апреля 1914 года, после неудавшейся попытки строительства зубчатоколесной железной дороги в Ливадии, император Николай II подписал закон «О санитарной и горной охране лечебных местностей», в котором основное внимание уделялось охране курортных ресурсов. По этому закону весь Южный берег должен был представлять собой единый курортный округ [12].

Проектам по устройству горноклиматических станций не суждено было воплотиться в жизнь, тем не менее это часть интересной истории освоения Ялты как популярного русского курорта. И в этой истории, как в зеркале, преломлялись и отражались черты российского общества и культуры эпохи. Идея неосуществленных проектов все-таки найдет свое продолжение в становлении южнобережного курорта. Санатории для лечения туберкулеза спустя 9—10 лет будут создаваться благодаря деятельности княгини Барятинской, Ялтинского благотворительного общества, Российского общества Красного Креста, Ялтинской общине сестер милосердия, но это уже другая страница развития Русской Ривьеры. Известный русский климатолог и терапевт доктор С.П. Боткин писал: «Как больничная станция Крым... имеет большую будущность... Со временем он займет место значительно выше Montre». Кто знает, возможно, когда-нибудь это и свершится.

Литература

1. Толковый словарь живого великорусского языка Владимира Даля. — Т. 3. — М.: Рус. яз. — 1980. — С. 482.

2. ГААРК, ф. 522, д. 370, л. 2—3.

3. Там же, ф. 522, д. 370, л. 39.

4. Там же.

5. Там же.

6. ГААРК, ф. 522, д. 370, л. 45.

7. Там же, л. 52.

8. Там же, л. 13.

9. Записка к проекту Устава Общества горной климатической станции Магаби-Пендикюль и зубчатоколесной железной дороги. — Харьков: Типография К.П. Часны. — 1882. — С. 2.

10. Там же. — С. 12.

11. ГААРК, ф. 522, д. 528.

12. Мальгин А. Русская Ривьера. — Симферополь: Сонат, 2004. — С. 318.