О.Н. Суслина. «Крымская война (1853—1856 гг.) в жизни населения Владимирской губернии»

«Восточный вопрос» к середине XIX века стал самым острым и напряженным вопросом европейской политики. Слабела и приходила в упадок Османская империя, которую император Николай I метко назвал «смертельно больным человеком». Но у постели этого больного уже сидели ожидающие наследства родственники — европейские державы: Англия, Франция, Австрия. Рассчитывала на свою долю богатств и Россия: она желала установить наиболее выгодный режим в Черноморских проливах, укрепить свое влияние на Балканах и в Дунайских княжествах. Предлогом к войне явился спор между православным и католическим духовенством из-за обладания «святыми местами» в Палестине. В июле 1853 года Николай I приказал войскам вступить в Дунайские княжества и занять их в качестве залога выполнения Портой требований России. Но на стороне Турции выступили Англия и Франция, при поддержке которых, султан 4 (16 октября) 1853 года объявил России войну.

Война — это всегда бедствие для мирного населения. Крестьянство и мещане (городское податное сословие) несли на себе всю тяжесть военного бремени: за счет этих сословий комплектовалась российская армия посредством рекрутских наборов. На всей территории страны рекрутские наборы проводились ежегодно один раз в год по 2—5 человек с 1000 ревизских душ.

Вследствие начавшейся войны, в соответствии с Высочайшим манифестом, во время 10-го частного набора с Восточной полосы империи брали по 10 рекрутов с каждой 1000 ревизских душ. Владимирский рекрутский комитет (в составе губернатора генерал-лейтенанта В.Е. Анненкова, губернского предводителя дворянства С. Богданова, председателя казенной палаты Р. Политковского и управляющего палатой государственных имуществ Д. Артынова), «принимая во внимание краткость общего срока для производства набора и значительность числа людей, поступавших в рекруты»¹, определил открыть Рекрутские присутствия: губернское во Владимире, а также уездные в Муроме, Вязниках, Шуе, Юрьеве и Александрове. Рекрутские присутствия обязаны были начать прием рекрутов с 1 ноября и закончить к 1 декабря 1853 года, причем в первую неделю набора (с 1 по 8 ноября) во Владимирское присутствие из Владимирского уезда, в Муромское — из Муромского уезда, в Шуйское — из Шуйского уезда, в Юрьевское — из Юрьевского уезда. С 8 по 15 ноября во Владимирском рекрутском присутствии принимали людей из ближайших местностей Суздальского и Судогодского уездов, в Муромском присутствии — из Меленковского уезда, в Вязниковском — из Гороховецкого уезда, в Шуйском — из Ковровского, в Юрьевском из прилегающей части Суздальского уезда, а в Александровском — из Переславского уезда. С 15 по 21 ноября поступали рекруты во Владимирское присутствие из ближайшей части Покровского уезда, в Муромское — из Судогодского уезда, в Вязниковское — из Ковровского уезда, в Шуйское — из Суздальского уезда, в Юрьевское — из Покровского уезда, в Александровское — из Переславского уезда. Последняя неделя (с 21 по 30 ноября) отводилась для замены забракованных рекрутов².

20 октября 1853 г. Рекрутский комитет заслушал сообщение дворянина Безобразова о том, что он «по случаю внезапной болезни, требующей долговременного лечения, не может принять на себя обязанности председателя Шуйского рекрутского присутствия и просит об освобождении его от этого поручения»³. Кроме того, оказалось, что Шуйский уездный предводитель дворянства, князь Оболенский «чувствует себя также не очень здоровым». И городничий не исполняет своей должности по болезни. Других достойных лиц на пост председателя рекрутского присутствия не оказалось. Поэтому комитет принял решение в Шуе присутствие не открывать, а порядок поставки рекрутов изменить, предоставив возможность доставлять рекрутов Шуйского уезда в Вязниковское, Юрьевское или Владимирское присутствия.

Начальник губернии строжайше предписал думам собрать мирские общественные сходы, на которых определить число рекрутов, подлежащих поставке, а также организовать сбор денег на покрытие расходов по исполнению рекрутской повинности (на обмундирование каждого рекрута 10 руб. 20 коп., на жалованье — 90 коп., на гербовую бумагу — 90 коп., на провиант — по утвержденной законом таксе). Крестьянская община или городское общество выбирали на сходе отдатчика, которому доверяли передачу в присутствие рекрутов и собранных денег.

По расписанию из Владимирской губернии необходимо было собрать рекрутов из мещан — 158, из государственных крестьян — 1320, из государственных крестьян, водворенных на собственных землях — 9, из удельных — 290, из государевых — 87, из помещичьих — 3183, а всего — 5047 человек⁴.

В соответствии с циркулярным предписанием МВД было строго запрещено принимать «слабосильных и невозмужалых рекрут», которые, попав в армию по несовершеннолетию, были не вполне развиты и часто болели⁵.

Набор рекрутов во Владимирской губернии проходил успешно и был окончен своевременно. По губернии были приняты 4323 рекрута, в больницы на освидетельствование были направлены 39 человек, по квитанциям были зачтены 670, за Владимирскую губернию в Петербурге и Москве были приняты 5 рекрутов, а всего — 5037 рекрутов. Таким образом, недоимка составила 10 рекрутов из помещичьих имений. О взыскании недоимочных рекрутов, со стороны губернского начальства, было сделано соответствующее распоряжение.

Как положительный факт надо отметить, что набор 1853 года показал строгое соблюдение законов. Так, согласно прошению бессрочно отпускного рядового Новоингерманландского полка М.И. Бачигина, прибывшего после 20-летней беспорочной службы на родину — в деревню Полосино Александровского уезда, его единственный сын Нестор был исключен из военного ведомства «для призрения в старости отца своего»⁶. Таким же положительным было решение департамента военных поселений в отношении единственного сына солдатской вдовы Устиньи Козьминой — жительницы Подмонастырской слободы г. Александрова, которая при слабом здоровье и преклонных летах нуждалась в помощи⁷.

Согласно манифесту Николая I от 27 апреля 1854 г. было признано «необходимым усилить армию и флоты сформированием новых запасных войск»⁸, а потому народу объявили о следующем 11 частном наборе с Восточной полосы империи, который был признан чрезвычайным. По нему предполагали взять по 12 человек с тысячи душ. Кроме того, было допущено ослабление норм качества солдат: разрешено принимать людей старших возрастов 21—24 лет, а в отдельных случаях из помещичьих имений брать крестьян 35—37 лет. Рост рекрутов допускался не менее двух аршин трех вершков (149 см) по сравнению с 10 набором, в котором набирали людей ростом не ниже двух аршин четырех вершков (160 см).

11 частный набор, проводившийся с 15 июля по 15 августа 1854 года, был организован по прежней схеме: работали губернское присутствие во Владимире и уездные присутствия в Александрове, Муроме, Коврове и Вязниках. Однако в отличие от предшествующих наборов, которые проводились поздней осенью и зимой, 11-й набор в связи с чрезвычайной ситуацией проходил летом. В результате тысячи крестьян были оторваны от труда, обеспечивавшего их жизнь. Для того чтобы предотвратить возможные выступления, власти ужесточили контроль за сбором рекрут, было строжайше запрещено прибывать на сборные пункты их семействам, рекрутские присутствия стремились размещать рядом с полицейскими участками.

По раскладке в этот набор следовало собрать из Владимирской губернии рекрутов всех сословий 6101. В результате всех усилий удалось собрать 6093 рекрута и сверх этого количества 5 человек из фабричных мастеровых. Как и в предыдущем наборе, недоимка 8 рекрутов произошла в помещичьих имениях. 18 августа было доложено сенату о том, что набор прошел «успешно и кончен своевременно»⁹. Начальнику губернии и прочим лицам, участвовавшим в производстве 11 набора, за его бездоимочное окончание в декабре 1854 года было объявлено монаршее благоволение¹⁰.

1 декабря 1854 года вышел новый манифест, по которому было объявлено о новом 12 частном рекрутском наборе с Восточной полосы империи, который предписывалось провести с 15 февраля по 15 марта 1855 года¹¹. Временной разрыв между 11 и 12 наборами был небольшим, что говорило о тяжелом положении России в Крымской кампании. Как и набор 1854 года, 12 набор был отнесен к чрезвычайным, но предполагалось взять по 10 рекрутов с 1000 душ.

Рекрутский комитет выражал желание открыть рекрутское присутствие в Шуе, т.к. Шуйский уезд был отдален от других городов губернии. Однако Высочайшего повеления на открытие присутствия в Шуе не последовало, а поэтому в губернском присутствии проводили приемку рекрутов с уездов Владимирского, Суздальского, Покровского и Ковровского. В Муромском присутствии набирали рекрутов из Муромского, Меленковского и ближайших местностей Гороховецкого и Судогодского уездов, а в Вязниковском присутствии — из уездов Вязниковского, Шуйского и ближайших территорий Гороховецкого и Судогодского. В Юрьевское присутствие поступали люди из уездов Юрьевского, Александровского и Переславского. На каждого рекрута 12 частного набора взыскивали с отдатчика в казну по 13 рублей 64 копейки (за провиант на 3 месяца, обмундирование, жалованье).

От Владимирской губернии предполагалось собрать 5122 рекрута. По отчету Казенной палаты были приняты 5102 рекрута, а недобор составил 20 человек (2 человека — из мещан, 3 — из дворцовых крестьян и 15 — из помещичьих крестьян)¹². Среди мещан оказалось много забракованных «за малым ростом», по болезни (золотушные раны, цинготные раны, отсутствие 2-х пальцев на руке), из-за отсутствия 13 зубов. В целом 12 набор, организованный на фоне патриотического подъема, прошел «успешно и окончен своевременно».

Однако «вследствие потерь, понесенных войсками нашими, признавая необходимым привесть армии наши в полный комплект для отражения будущих покушений», Александр II повелел произвести общий набор со всей империи по 10 человек с каждой тысячи душ с 15 ноября по 15 декабря 1855 года¹³. Этот набор также был объявлен чрезвычайным. Допускался прием людей всех возрастов ростом не ниже 2 аршин 3 вершков. До всеобщего сведения обывателей было доведено о работе рекрутских присутствий: губернского во Владимире, уездных — в Муроме, Вязниках, Юрьеве. По губернии необходимо было собрать 5141 рекрута.

19 декабря 1855 года Владимирская казенная палата доложила об исполнении манифеста. В результате усилий местных властей всего было принято 5136 рекрутов. Недоимка в помещичьих имениях составила 5 человек. Губернское начальство сделало соответствующее распоряжение о взыскании недоимочных рекрутов.

Война потребовала огромного количества войск. За время военных действий в армию и флот было призвано дополнительно около миллиона человек, из которых 21368 рекрутов поступили из Владимирской губернии, однако требовались все новые и новые людские ресурсы.

29 января 1855 года Николай I вынужден был обратиться с призывом о формировании государственного подвижного ополчения во внутренних губерниях России¹⁴. 4 февраля Высочайший манифест был получен во Владимире¹⁵. Организацией и сбором ополчения занимались губернская администрация и органы дворянского самоуправления. 14 февраля 1855 года во Владимире состоялось экстренное губернское дворянское собрание, в котором приняли участие 262 человека. Большинством голосов начальником ополчения губернии избрали отставного полковника лейб-гвардии Преображенского полка, бывшего адъютанта великого князя Михаила Павловича 45-летнего Михаила Андреевича Катенина. На командные офицерские должности были определены как отставные офицеры, так и гражданские чиновники из различных учреждений. Среди добровольцев в ополчении можно было встретить представителей аристократических семей: графа А.С. Уварова — будущего известного археолога, основателя Московского археологического общества; князя Г.А. Щербатова — будущего сенатора, попечителя Петербургского учебного округа. Движимые патриотическим чувством, они перевооружили за свой счет роты, находившиеся под их началом, новыми штуцерными ружьями.

Ратники ополчения были набраны из числа государственных, помещичьих крестьян и мещан. Иногда уездные власти допускали неправильные действия при наборе ратников, не соблюдали очередность. Так, в уездном городке Меленки некоторые из мещан, которых должны были забрать в ополчение, «пустились в бега» и скрывались в лесах или у своих родных. Но потом они начали мстить городскому голове и другим чиновникам, поджигая их дома. Один из таких пожаров продолжался более суток и истребил почти половину города. Многие уцелевшие жители вынуждены были жить в шалашах. Около полутора месяцев периодически вспыхивали пожары. Губернские власти вынуждены были предпринять меры: сменили городничего и полицейских чинов, и пожары прекратились.

Ополченцы были вооружены кремневыми ружьями со штыками и топорами. Все ратники были одеты в шинели серого сукна и различались только по цвету погон: Владимирская, Суздальская, Муромская и Переславская дружины имели желтые погоны; Юрьевская и Гороховецкая — красные, Шуйская и Александровская — белые, Покровская и Меленковская — светло-синие, а Ковровская — темно-зеленого цвета. Из общего количества ратников (12077 человек) были сформированы И дружин (Судогодский и Вязниковский уезды своих дружин не имели), которым были присвоены номера со 117 по 127¹⁶. Каждая дружина имела свое знамя из зеленого шелка с золотым ополченским крестом и надписью: «За Веру, Царя и Отечество». После войны все 11 знамен хранились во Владимирском кафедральном Успенском соборе¹⁷. 15 июля во время праздника в честь св. князя Владимира произошло торжественное освящение знамени дружины № 117 Владимирского уезда, а 22 июля после литургии в Успенском соборе города Владимира эта дружина выступила в поход. С 15 по 22 июля дружины других уездов отправлялись к месту назначения¹⁸.

Ратники совершали марш своим ходом через области, охваченные эпидемией холеры. Только к осени ополчение сосредоточилось в районе дислокации — местечке Погребище на речке Рось (ныне Винницкая область). Там его дружины вошли в состав Средней армии. Они предназначались на усиление резервных полков: Белозерского, Муромского и Нижегородского — пехотных, Шлиссельбургского, Ладожского и Низовского егерских. Владимирские ополченцы перешли в подчинение командира 6-й резервной дивизии 9-го армейского корпуса генерал-майора Г.Д. Бабкина — опытного боевого генерала, участника сражения на Черной речке¹⁹. Однако к этому времени военные действия в Крыму приостановились. А 30 марта в Париже был подписан мирный трактат. Владимирским ратникам так и не пришлось встретиться с неприятелем в жарком бою, хотя боевую подготовку и даже стрельбы им довелось пройти. Сопровождение обозов и раненых было их основной служебной деятельностью. Однако потери ополчение понесло серьезные: эпидемии тифа и холеры унесли жизни 989 человек.

В воскресенье 1 апреля 1856 года во Владимирской Христорождественской церкви Архиерейского дома после литургии в присутствии губернатора генерал-лейтенанта В.Е. Анненкова, военных и гражданских чинов и многочисленной публики был оглашен Высочайший манифест о прекращении войны с Францией, Англией и Турцией.

С 24 мая дружины Владимирского ополчения, возвращавшиеся из похода, одна за другой проходили через Владимир. 4 июня на парадной площади у Дворянского собрания горожане радостно встретили дружину № 117 Владимирского уезда. После молебна и окропления святой водой начальник ополчения М.А. Катенин угостил ратников водкой и калачами. Ополченцы, окруженные родственниками, возвращались под родной кров к мирным занятиям. Также оживленно и торжественно проходили встречи ополченцев в других уездных городах. Например, 9 июня в Покрове, все чиновники в парадных мундирах, священники с хоругвиями и иконами, под благовест соборного колокола, у заставы встречали Покровскую дружину, которой поднесли хлеб-соль, а по окончании духовной церемонии угостили чаркой водки и завтраком²⁰. Интересно, что проезжая через Владимир, офицер ополчения Георгий Тарасевич сделал вклад в Успенский собор — «иконописную благословляющую руку, оправленную в серебро, на задней стороне доски — надпись: «Найдено после дела 13 октября 1854 года около греческой часовни Ивана Постного, разграбленной турками при селе Комарах»²¹ (речь, видимо, шла о сражении при Балаклаве 13.X.1854 г.). Остается неизвестным, офицером какого ополчения был Г. Тарасевич и каким образом икона попала к нему.

Ратники Владимирского ополчения получили право носить ополченский крест без ленты как памятный знак. Все офицеры ополчения были удостоены медалей «В память войны 1853—1856 гг.». Офицерам, прослужившим в ополчении до его расформирования, были пожалованы ордена: командирам дружин № 117, 120, 121, 124, 125, 126 — ордена св. Станислава II степени, командиру дружины № 118 — орден св. Анны II степени с короной и мечами, командирам дружин № 123 и 127 — орден св. Анны III степени. 45 офицеров были награждены орденом св. Станислава III степени²². Начальник Владимирского ополчения полковник М.А. Катенин был награжден чином генерал-майора.

Наши земляки — ополченцы Крымской войны, в силу обстоятельств, не приняли участие в громких сражениях, но они достойно выполнили свой долг на окраине театра военных действий.

Жители Владимирской губернии оказывали живое участие и помощь воинским формированиям, квартировавшим в нашем крае и проходившим по ее территории. В январе 1854 года владимирцы проводили на театр военных действий батареи 16 Артиллерийской бригады, квартировавшие на протяжении многих лет в уездных городах Александрове, Юрьеве-Польском и Переславле-Залесском. 16 января, после напутственного молебна в Богоявленском храме города Александрова, Почетная гражданка А.И. Баранова на свои средства угостила хорошим обедом всех нижних чинов 4-й легкой батареи. Кроме того каждому из них выдали по 50 копеек серебром. В честь командира и офицеров был дан праздничный обед. На следующий день, после плотного завтрака, организованного содержателем акцизно-откупного комиссионерства Н. Киселевым, батарея выступила в поход. Также тепло проводили артиллеристов юрьевцы и переелавцы²³.

Во второй половине марта 1854 года, в условиях весенней распутицы, по нашей губернии проходила Резервная бригада 2-й гренадерской дивизии, которая двигалась из Нижнего Новгорода в Москву. Земским исправникам и городничим было предписано наблюдение за порядком, оказание всевозможного содействия для безостановочного следования войск по тракту. Крестьяне разных ведомств с полной готовностью выставляли не только нужное количество подвод, но даже гораздо большее, для облегчения и ускорения следования бригады, т. к. дороги были в очень плохом состоянии. За подводы, предоставленные сверх нормы, никакого денежного вознаграждения крестьяне не брали. В пунктах отдыха и ночлега нижние чины располагались в домах обывателей, которые стремились получше накормить их и даже угостить вином, а для офицеров организовывали горячие обеды и завтраки. Так, в городе Владимире купец 2-й гильдии Н.Д. Лохвицкий поднес всем нижним чинам бригады по чарке водки, а городской голова 1-й гильдии купеческий сын и потомственный Почетный гражданин А.А. Никитин предложил по калачу.

О таких патриотических чувствах и действиях жителей Гороховецкого, Вязниковского, Ковровского, Судогодского, Владимирского и Покровского уездов, а равно и городов Гороховца, Вязников, Владимира и Покрова, губернатор счел своим долгом доложить министру внутренних дел. В мае месяце «Государь Император Высочайше повелеть соизволил поблагодарить жителей Владимирской губернии за их радушие...»²⁴.

Еще одна благодарность императора была направлена в адрес жителей деревни Рогачево Александровского уезда, в которой на дневку останавливались 1-й и 2-й батальоны 3-го Учебного карабинерного полка. Для перевозки тяжестей крестьяне предложили подводы бесплатно. Они собрали деньги, на которые хорошо угостили солдат, а крестьянин Егор Боков отпустил на 250 человек булок и полный постный приварок²⁵.

В конце января 1854 года дворянство Владимирской губернии пожертвовало 35 тысяч рублей серебром «в пользу Черноморского флота, в ознаменование одержанной оным победы при Синопе»²⁶. В октябре 1854 года было обнародовано Монаршее благоволение благородному дворянству Владимирской губернии за пожертвования на военные надобности и содействие распоряжениям правительства при передвижении войск. Владимирскому губернскому предводителю дворянства статскому советнику С.Н. Богданову был пожалован чин действительного статского советника²⁷.

1 января 1855 года в город Владимир вступил Башкирский № 1 полк Башкирско-Мещерякского войска. Он был радушно встречен жителями. Командир полка полковник Белевцев и офицеры были приглашены к обеду. После дневки, полк выступил к Москве. 5 января владимирцы также встречали Башкирский № 3 полк Башкирско-Мещерякского войска. После кратковременного отдыха они проследовали в Москву²⁸.

Через нашу губернию проследовал и Оренбургский казачий № 1 полк, который делал дневку в Судогде, где местная помещица Е.А. Дубенская пожертвовала сено для каждой лошади, нижних чинов угостила водкой и калачами, а штаб и обер-офицеров пригласила к обеду²⁹.

Характерной приметой военного времени стало появление в нашей губернии военнопленных. Летом 1855 года в Меленки пригнали довольно многочисленную партию пленных французов, которых расквартировали по домам обывателей. Большую часть дня французы проводили в своих квартирах. Отношение жителей к пленным было самое мирное, благодушное: в них видели не врагов, а скорее несчастных жертв войны. Однако в один прекрасный вечер эти дружеские отношения нарушились самым неожиданным образом. Два француза, крепко перебрав русского самогона, на берегу реки напугали ножом маленьких девочек, а потом ранили купеческого сына. Атлетического сложения молодой человек, решивший деликатно поговорить с французами, умер от кровопотери. В результате разъяренные горожане начали избивать пленных. Только с помощью инвалидной команды удалось навести порядок. Срочно было послано донесение губернатору, который распорядился ночью перевести пленных в Муром³⁰.

Война вызвала серьезное финансовое напряжение. Только за два года военных действий на нее было истрачено до 500 млн руб. — почти трехлетний доход государства. На помощь правительству сочли необходимым прийти все слои населения. Купеческое общество города Владимира летом 1854 года пожертвовало 2250 рублей на военные издержки, за что ему была объявлена благодарность императора³¹. Богатые шуйские купцы на военные надобности передали более 8000 рублей. К числу именитых купцов Вознесенского посада, «которые оказали услуги Отечеству приношениями в продолжение войны», принадлежат 1-й гильдии купцы П.А. Зубков (2100 руб.), Я.П. Гарелин (900 руб.), И.А. Бабурин (679 руб. 65 коп.), 2-й гильдии А.Н. Шодчин (650 руб.) и С.И. Борисов (500 руб.)³². Купеческие общества Гороховца, Юрьева, Переславля, Покрова, Судогды, Меленок, Александрова, Гаврилова Посада, Мурома, Вязников не остались в стороне и тоже перечислили немалые деньги.

Оказать помощь своему государству выразили желание и крестьяне, которые сами, в военную пору, оказались в сложном положении. Однако государственные крестьяне Ковровского и Шуйского уездов в мае 1854 года передали в пользу войск: наличными деньгами 1560 рублей и билетами Московской сохранной казны 343 рубля, а также 8253 аршина холста, 160 аршин белой нанки, 8,5 фунта ниток, 7 четвертей озимого и 4,5 ярового хлеба. В июле 1854 года государственные крестьяне Александровской, Владимирской, Ковровской, Суздальской округи пожертвовали в пользу войск: наличными деньгами 1372 руб., ржи более 75 четвертей, ржаной муки 292 пуда, холста более 44 тыс. аршин, полотна 181 аршин, бинтов 1 пуд 13 фунтов, корпии 4 пуда, ниток 3 пуда и 13 сорочек³³. Кроме того, жители Ковровского уезда изъявили готовность в течение 1-го месяца изготовить 500 пудов сухарей. Крестьяне (168 человек) с. Благовещенского, с деревнями Переславского уезд, после объявления манифеста 1 декабря 1854 года, явились к своему помещику Г. Повалишину с просьбой предоставить в уездное казначейство вперед за весь 1855 год податные деньги, «чтобы сим незначительным пожертвованием им быть полезными Правительству в настоящую войну»³⁴.

Откликнулись и мастеровые Гусевского хрустального завода, которые выделили для армии 100 рублей серебром и 1240 аршин рубашечного холста. Даже подданный Швейцарии, временно проживавший в Гороховецком уезде Мельхиор Лейцингер пожертвовал 100 рублей, а его жена Луиза фон Зибер — 20 фунтов корпии.

Местное население с большой тревогой и волнением следило за событиями, происходившими на театре военных действий и живо на них реагировало. Мужественная защита Одессы артиллеристами Щеголевской батареи, которые в течение 6 часов сдерживали огонь 350 орудий противника, вызвала восхищение у владимирского общества. В здании Дворянского собрания 9 мая 1854 года был организован благотворительный концерт, на котором было собрано 670 руб. 15 коп, отправленных в Одессу для раздачи артиллеристам этой батареи³⁵.

Беспримерная оборона Севастополя изумила мир исключительной самоотверженностью и героизмом защитников города. Почетные граждане и купечество городов Владимирской губернии организовали сбор средств в пользу раненых защитников Севастополя и их семейств. Переславская градская дума перечислила 197 рублей, купеческие жены Переславля передали 154 рубля на восстановление разрушенных домов Севастополя, купцы Вознесенского посада передали 350 рублей, купцы Покрова — 148 рублей, Гавриловского посада — 348 рублей, Шуйская градская дума — 203 рубля³⁶. 9 января 1855 года во Владимире в пользу нижних чинов, раненных под Севастополем, состоялся второй благотворительный спектакль «Отец, коих мало». Однако более сильный эффект произвело данное в заключение произведение Полевого «Дедушка русского флота». Общий сбор от спектаклей составил 700 рублей, которые были переданы начальнику губернии.

Война потребовала значительного напряжения народных сил. Потому государь император в 1853 году обратил внимание дворян и других сословий на положение семей призванных в армию нижних чинов и выразил пожелание, чтобы их женам и детям была оказана помощь. В связи с этим, в уездах были составлены списки солдатских семей и принято решение отпускать каждый месяц по 30 фунтов ржи и по 15 копеек на каждую душу. В Вязниковском уезде таким пособием пользовались 100 семей, в Гороховецком — 208, в Шуйском — 181 и т. д. Во Владимире призрение семей нижних чинов осуществлялось за счет дворянства и мещан (19 семей), за свой счет оказывал поддержку 15 семьям поручик А.Н. Рахманов³⁷. В январе 1854 года Николай I выразил благодарность дворянам и другим сословиям за призрение семейств нижних чинов.

По разным оценкам, военные потери России в Восточной войне составили 110—153 тысячи убитых, умерших от ран и болезней. Немало плача, сиротства и нужды оставили в своих семействах тысячи павших владимирцев. Большая забота и помощь потребовались сотням раненых, больных и увечных воинов, возвратившихся с театра войны. На эти цели также был организован сбор пожертвований, среди которых значительным был вклад муромских купцов (10912 рублей), Почетная гражданка и купчиха 1 гильдии А.И. Баранова из Александрова пожертвовала 1000 рублей. Даже мальчик Коля — сын муромского штабс-капитана Войникова, 5 рублей, которые ему подарили родители на Пасху, передал в пользу детей-сирот.

В пользу инвалидов войны, 15 ноября 1855 года во владимирском театре был дан спектакль «Дочь второго полка». Театр был полон и «прекрасная цель этого спектакля — привлечь многочисленную публику» — осуществилась. Сбор составил 376 рублей.

По окончании войны большинство жертвователей из купечества и чиновников, на основании манифеста 26 августа 1856 г. были награждены медалями «В память войны 1853—1856 гг.». В списке награжденных обозначены фамилии купца 1-й гильдии Александра Никитина — головы города Владимира, пожертвовавшего 1800 рублей, градоначальника Александрова Николая Баранова передавшего 870 рублей, а также многих других жертвователей, сделавших более скромные взносы, и среди них — владимирский купец 3-й гильдии Г.М. Столетов, сын которого Николай сражался на бастионах Севастополя.

В своей речи, произнесенной 25 марта 1856 года перед молебном о заключении мира, митрополит Московский и Коломенский Филарет сказал: «Нельзя равнодушно вспоминать, какие трудности надлежало преодолеть в сей брани российскому воинству, какие тягости должен был понести народ, каким лишениям и страданиям подверглись от врагов наши соотечественники». Крымская война велась, в основном, на территории Российской империи, поэтому она носила однозначно справедливый характер защиты от агрессии. В рядах нашей армии сражались почти 21 400 владимирцев. Более 12 000 ратников Владимирского ополчения честно исполнили свой долг, выполняя вспомогательные задачи.

Война шла далеко от нашей губернии, но она тяжелым бременем легла на плечи народу: села и деревни беднели от войны. И все же множество патриотически настроенных граждан вносили свою скромную лепту и стремились помочь в трудную годину и своему Отечеству, и семьям раненых и убитых воинов и пострадавшим героям-севастопольцам.

Литература

1. Государственный архив Владимирской области (далее ГАВО). Ф. 40. Оп. 1. Д. 14240. Л. 1.

2. ГАВО. Ф. 301. Оп. 6. Д. 2203. Л. 139.

3. Там же. — Ф. 40. Оп. 1. Д. 14240. Л. 5.

4. Там же. — Ф. 301. Оп. 6. Д. 2203. Л. 84.

5. Там же. — Д. 2205. Л. 2.

6. Там же. — Ф. 40. Оп. 1. Д. 14076. Л. 7—27.

7. Там же. — Д. 14082. Л. 3—19.

8. Там же. — Ф. 301. Оп. 6. Д. 2300. Л. 3. Владимирские губернские ведомости. 1854. 15 мая.

9. Там же. — Л. 255.

10. Там же. — Ф. 40. Оп. 1. Д. 14608. Л. 1—7.

11. Владимирские губернские ведомости. 1854. 12 декабря.

12. ГАВО. Ф. 301. Оп. 6. Д. 2301. Л. 294.

13. Там же. — Д. 2332. Л. 3.

14. Владимирские губернские ведомости. 1855. 19 февраля.

15. Там же. — 4 февраля.

16. Государственное подвижное ополчение Владимирской губернии 1855—1856 гг. По материалам и личным воспоминаниям составил В.Ц.Г. (бывший ополченец дружины № 119). Владимир. 1900. — С. 47.

17. Попова М.П. О знаменах дружин ополчения Владимирской губернии периода Крымской войны 1853—1856 гг. // Рождественский сборник. Ковров. Вып. XII. 2005. — С. 38.

18. Владимирские губернские ведомости. 1855. 23, 30 июля, 6 августа.

19. Фролов Н.В., Фролова Э.В. История земли Ковровской. Ч. II. Ковров. 2001. — С. 137.

Н. Фролов. Ополченцы Крымской войны. // Владимирские ведомости. 2 апреля. 2008.

20. Владимирские губернские ведомости. 1856. 2, 9, 30 июня.

21. Там же. — 1856. 31 марта.

22. ГАВО. Ф. 244. Оп. 1. Д. 1509. Л. 2—5.

23. Сборник известий, относящихся до настоящей войны, издаваемый с высочайшего соизволения Н. Путиловым. Кн. V. СПб., 1854. — С. 113—115.

24. ГАВО. ФЛО. Оп. 1. Д. 14613. Владимирские губернские ведомости. 1854. 5 июня.

25. Там же. — Д. 14612. Л. 1.

26. Сборник известий... Кн. I. СПб., 1854. — С. 250.

27. Владимирские губернские ведомости. 1854. 30 октября.

28. Там же. — 1855. 8, 15 января.

29. Там же. — 19 февраля.

30. А. Э-ский. Эпизод из времени Крымской кампании. // Исторический вестник. Т. 66, № 12. СПб. 1896. — С. 981—986.

31. ГАВО. Ф. 40. Оп. 1. Д. 14610.

32. Там же. — Оп. 2. Д. 67. Л.132.

33. Сборник известий... Кн. I. СПб., 1854. — С. 272, 285.

34. ГАВО. Ф. 244. Оп. 1. Д. 1400. Л. 1—2.

35. Там же. — Д. 1379. Л. 1—7.

36. Там же. — Ф. 40. Оп. 2. Д. 67. Л. 128—300.

37. Там же. — Ф. 244. Оп. 1. Д. 1341. Л. 2—151.