Экскурсия на Чатыр-Даг

Много есть путей на эту гору, но мы из всех выберем, как всегда, самый короткий. Поэтому пойдем уже известным нам от базара маршрутом: бывшее Косьмо-Дамиановское шоссе, поворот вверх на Сырт, старое христианское кладбище справа, подъем вверх, минуя слева новое христианское кладбище. Около 1 километра от последнего — третье, братское кладбище: под серыми унылыми холмиками лежат жертвы бесчеловечной империалистической войны, умершие в алуштинских лазаретах от последствий ранений. Дорога по водоразделу идет на высоте около 80—100 метров над уровнем моря все дальше, минуя овраги и балки с ясно выраженным слоисто-шиферным строением¹ и постепенно поднимаясь все выше и выше. Мы уже налюбовались видом окрестных гор и не будем здесь снова заниматься описанием их красот.

В 6-ти километрах от города большая татарская, деревня Корбекли. Идти до нее, совсем не спеша нужно не более 2-х часов. Так как в этой деревне придется заночевать, чтобы к восходу солнца быть уже на вершине Чатыр-Дага, то из Алушты придется выйти после обеда — часа в 4—5, чтобы в сумерки быть на месте ночлега. Заночевать можно либо в школе, либо в избе-читальне.

Нужно хорошо знать время восхода солнца, чтобы не опоздать к этому моменту на вершину горы. Следует иметь в виду, что дорога до верхней точки Эклизи-Буруна² (1523 м) займет не менее 4-х часов. Так как при этих условиях выйти из деревни необходимо в полной темноте, то нечего и думать сделать этот путь без проводника. Если же не стремиться непременно встретить наверху восход солнца и выйти днем, то можно обойтись без вожатого. Идти следует по Биюк-Янкойской дороге, миновав «чаиры»³ и пройдя через буковый лес. Из источника Саурган необходимо взять с собой воды, так как на Чатыр-Даге источников нет и лишь в пещерах можно достать воду. До источника 2½—3 часа ходу. После него дорога становится все труднее и, наконец, начинает зигзагами подниматься по довольно крутому южному склону горы. На счастье, самый тяжелый подъем невелик: как раз, когда выбивающиеся из сил экскурсанты собираются проклясть окончательно и бесповоротно судьбу, загнавшую их в такое место, — они уже наверху... Уже пологие неровности самого плоскогорья расстилаются перед ними на далекое расстояние. Еще полчаса пути к западу — и мы у топографического знака на одной из самых эффектных и высоких точек Крыма. Здесь отдых, большой основательный отдых после тяжелых трудов подъема.

Если экскурсантам удалось забраться сюда до восхода солнца и если этот восход удачен, — то они незабываемо вознаграждены за понесенные труды и лишения короткого, но трудного пути... А открывающийся вид, как говорится: ни в сказке сказать, ни пером описать... И действительно, описать трудно: если в низинах условия освещения меняют характер одного и того же пейзажа подчас до неузнаваемости, то в горах световые эффекты исключительно хороши.

Знакомые по предыдущим экскурсиям горы (начиная с казавшейся во время экскурсии на нее столь солидной Кастели, а теперь скромно приютившейся внизу у моря) экскурсанты найдут уже сами. Если это удастся не сразу, — хорошо ориентироваться по карте. В хорошую ясную погоду видны Симферополь, находящийся отсюда по прямой линии в 30 километрах, Севастопольская бухта, скалы Чуфут-Кале и Бахчисарай... Белой точкой среди зелени лесов виднеется бывший монастырь Косьмы и Дамиана, Алушта — игрушечка на пригорке, — вся как на ладони... А рельефная карта Крыма и не нужна: все устройство его поверхности видно очень отчетливо. Мы находимся на самой его высокой и самой древней по происхождению южной 1-й гряде, высота которой достигает 1200—1500 метров. Прежде всего, условимся в дальнейшем называть плоскогорье 1-й гряды Крымских гор ее татарским именем — Яйла. Яйла, собственно, означает: пастбище. А так как выпас скота на плоскогорьях практиковался всегда в широком масштабе, то это название удержалось и закрепилось за всей горной равниной, увенчивающей верхние части южной горной гряды. К северу и к западу белеют то полоски, то пятна 2-й гряды, высотой до 550 метров над уровнем моря, а еще далее за нею, заметная, пожалуй, только опытному глазу, тянется 3-я самая низкая гряда, за которой расстилается степная часть полуострова, отороченная морем. Последнее, впрочем, так далеко в этом направлении, что хорошо заметно лишь при закате, когда от него ложится на воду отражение в виде блестящей полосы.

После отдыха, на который следует потратить не менее часа, приходится для осмотра пещер спуститься на второе нижнее плоскогорье Чатыр-Дага — Джайлау. Тропинка, спускающаяся по западному склону горы, видна вполне отчетливо. До пещер, находящихся от вершины Эклизи-Бурун в расстоянии около 7 километров, приходится идти 2½—3 часа, так как дорога камениста и нелегка. По пути обращает на себя внимание характерный для плоскогорий 1-й гряды Крымских гор карстовый ландшафт⁴. Остановимся сейчас на его происхождении и особенностях.

Нам уже приходилось указывать на то обстоятельство, что Крым не всегда был сушей, а временами покрывался водами моря. На это указывает несомненное морское происхождение большинства горных пород края — известняков. Попробуем облить какой-нибудь кислотой горную породу, из которой состоит Чатыр-Даг: характерное шипение укажет нам на то, что эта порода несомненно известняк. Мы уже знаем, что в незапамятно далекие времена древнее море отложило в Крыму глинистые сланцы или шифер. Эти сланцы мы наблюдали, когда шли по Приморской дороге на Кастель и по водоразделу от Алушты до Корбекли. Они представляют собою мощное основание, фундамент, на котором впоследствии воздвигнуто осадками вновь залившего полуостров юрского моря грандиозное здание — горы 1-й гряды. Есть ли указания на то, что это море действительно существовало? Есть. Не говоря уже о том, что известняк не может быть другого происхождения, кроме осадочного, на плоскогорьях и известковых склонах попадаются остатки коралловых рифов — сооружений исключительно морских животных. Куски таких кораллов можно найти и на Чатыр-Даге, особенно при подъеме от источника на Эклизи-Бурун.

На чрезвычайно древнее, в сравнении с другими крымскими известняками, происхождение известняков 1-й гряды указывает то обстоятельство, что они стали мраморовидными, т. е., благодаря длительному процессу сдавливания, совершенно не содержат никаких следов образовавших их организмов, кроме кораллов, и приобрели плотное или кристаллическое строение. Эти мраморовидные известняки Чатыр-Дага, имея всевозможные оттенки, чаще всего розовый и серый, очень красивы в полировке и являются прекрасным строительным материалом. Для известняка характерна его растворимость в воде, особенно если последняя содержит в растворенном виде углекислый газ. И вот при растворении известняка, и благодаря тому, что он растворяется неравномерно — местами сильнее, местами слабее, — и образуются характерные особенности ландшафта, который мы назвали карстовым.

Прежде всего обращают на себя внимание так называемые воронки: это воронкообразные углубления, рассеянные всюду на нижнем плоскогорье Чатыр-Дага⁵ и имеющие в поперечнике 50—100 метров, а в глубину до 8 метров. Происхождение этих воронок таково. Возможно, что в типичные для известняков подземные пустоты или пещеры (о которых еще речь впереди) происходят провалы выше лежащих слоев. Тогда на поверхности появляются воронкообразные ямы, заваленные на дне многочисленными обломками. Чаще же всего, это просто выходы трещин, которые расширились в форме воронок благодаря разрушению горных пород от различных причин. В воронках постепенно образуется почва, а так как в таких углублениях, по понятным причинам, собирается вода от дождей и тающего снега, то и растительность здесь будет другая и более сочная, чем на повышенных местах. Воронки, которые покрыты слоем плотной глины и не пропускают воду, называются мертвыми. В некоторых из них, таким образом, образуются более или менее постоянные водоемы.

Часть воронок имеет ясное сообщение с внутренними пустотами гор. В этом случае значение таких воронок в деле водного хозяйства края очень велико и к нему придется еще вернуться.

Другой, весьма характерной чертой карстового ландшафта являются карровые поля. Это ряды невысоких известняковых гребней, тянущихся параллельными рядами на плоскогорье. Так как растворимость горной породы неодинакова в различных ее пунктах, то и вода, стремящаяся по наклонной известковой плоскости, вскоре вызывает образование неровностей. Скалы производят впечатление изъеденных: в них образуются острореберные узкие щели и впадины, причудливые, совершенно круглые, точно сделанные специальным инструментом, ходы-лабиринты.

Третьей, пожалуй, самой характерной особенностью карстового ландшафта является образование пещер. Но пока остановимся на этом.

Мы уже знаем, что постепенное уничтожение леса сыграло огромную роль в обезвоживании Крымских рек, которые в засушливое время года часто вовсе пересыхают. Зато после летних ливней или обильного весеннего таяния снегов они обращаются в грозные потоки, уносящие с собою скот и людей, разрушающие постройки и заносящие сады и виноградники глиной и щебнем. И такие явления с каждым годом становятся все обычнее: из близкого друга трудящегося вода становится его врагом.

Но, кроме лесоистребления, есть еще одна в высшей степени важная местная причина летнего безводия рек наряду с их разрушительною деятельностью во время ливней и весеннего половодья. Об этой причине нельзя не сказать нескольких слов.

Яйла служит пастбищем для овец не только местных, но и пригоняемых сюда подчас из порядочного далека. Так, до войны сюда пригоняли для выпаса овец даже из Австрии и Румынии. Овцы повреждают молодой лес, понемногу губят его и уже этим одним пагубно влияют на климат и орошение края. В этом отношении еще хуже козы, принесшие за последние годы огромный вред Крымским лесам. Но этого мало. Поедая траву на Яйле, овцы и козы в то же время освобождают почву от скрепляющих дерновин и вытаптывают ее. Мало помалу измельченная и обращенная в пыль почва выдувается ветрами, смывается дождями и тающими снегами, обнажая материнскую известковую породу. А, между тем, почва служит важнейшим регулятором выпадающей влаги: постепенно впитывая ее, как губка, почва дает возможность воде медленно, но верно проникать в подпочвенные слои и там сохраняться для равномерного питания истоков Крымских рек. Уничтожение почвенного покрова влечет за собою беспорядочное и неудержимое скатывание водных масс с горных высот непосредственно вниз; образующиеся при этом разрушительные потоки в то же время лишают подпочвенные водохранилища нужной для равномерного расходования воды. Отсюда видно, какое огромное значение имеют законы лесоохранительные и ограничивающие выпас скота на Яйле.

На нижнем плоскогорье Чатыр-Дага очень хорошо можно видеть интересные защитные приспособления, вырабатываемые лесом от поедания овцами и козами: небольшие островки леса напоминают по форме как бы садовые клумбы, в которых рука садовника по краю, на определенной высоте, около ¾ метров над землей, подрезала кустарникообразный «бордюр». Этот бордюр и является результатом объедания скотом деревьев на определенной высоте: объеденные ветки ветвятся все мельче и мельче и становятся короткими и колючими настолько, что потребители их больше не трогают.

Луга Крымской Яйлы всегда зелены, но трава на них низка и неказиста. Однако, это явление объясняется лишь поеданием ее козами и овцами. Если прекратить на год-другой выпас этих животных, трава на Яйле достигает высокого роста и становится вполне пригодной для укоса. Так, когда после вызванных годами гражданской войны бедствий, в том числе уничтожения почти всего пасшегося в горах скота, один ботаник посетил летом Яйлу, он ее не узнал: на тех местах, где раньше росла невысокая травка, теперь поднималась до уровня груди высокая сочная луговая трава. Отсюда ясны и выводы. На Яйле местами необходимо, в качестве водоохранного средства, искусственное 54 лесоразведение. Выпас овец и коз следует, если не совсем прекратить, то, по крайней мере, сократить так, чтобы на десятину приходилось не свыше 3-х голов мелкого скота. Вообще же, самое естественное и доходное хозяйственное использование этого участка края — широкое луговодство. Трава и сено дали бы обильный и хороший корм крупному молочному скоту. Кстати сказать, выпас коров, несомненно, менее вреден для Яйлы, нежели выпас овец.

Из растений, встречающихся по дороге от Эклизи-Буруна до пещер, кроме упомянутых уже клумбообразных лесных островков, следует отметить стелющийся низкорослый можжевельник и так называемый «Крымский эдельвейс». Настоящий эдельвейс является очень редким травянистым альпийским растением с красивыми густо опушенными частями, особенно листьями. Наш Крымский тезка только по густому беловойлочному опушению листьев походит на него, на самом же деле принадлежит даже к другому семейству и носит еще и другое, чисто русское, название: «ясколка Биберштейна» (в честь известного ботаника). Листья этой ясколки настолько характерны для растительности Чатыр-Дага, что обращают сразу на себя внимание.

Из других растений останавливает на себе внимание мелкая, но ароматичная и вкусная дикая земляника, которая ко времени созревания во второй половине лета бросается в глаза своими душистыми красными плодами. Не наброситься на эти ягоды нет никаких сил, особенно принимая во внимание окружающее безволие. И это, обычно, и есть главная причина того, что путь от вершины горы до пещер продолжается вместо двух часов — три часа.

Вид на Джайлау с бывшим домиком горного клуба и Чатыр-Даг вдали. В глубине воронки направо пещера Бинбаш-хоба (фото автора)

Найти пещеры в прежние времена было не трудно: ориентировочным признаком служил домик бывшего Крымского Горного Клуба, расположенный на северном крае обширной воронки. В этой же воронке находятся и замаскированные кустарниками и скалами две наиболее известных пещеры Чатыр-Дага: Бинбаш-хоба (пещера тысячи голов) и Суук-хоба (холодная пещера). Теперь домик совершенно разрушен и разыскать вход в эти пещеры без проводника довольно трудно, особенно в первую, тем более, что и котловину, в которой некогда был домик, найти человеку, незнакомому с местностью, невозможно. Осмотр пещер без проводника также совершенно недопустим, так как далеко не исключена возможность заблудиться в закоулках подземелий. При сборах в экскурсию еще в Алуште не следует забыть взять свечи по одной на каждого экскурсанта. Очень рекомендуется взять с собою ленту магния, так как без этого осветительного средства в значительной мере пропадет эффект подземных зал.

Е. Марков, посетивший в конце шестидесятых годов пещеры Чатыр-Дага, в своем очерке Бинбаш-хобы художественно описывает и длинный узкий проход, вроде водосточной трубы, по которому приходится ползти на четвереньках в грязи, с человеческими костями, издающими запах тления, и сказочную красоту подземных зал, напоминающих внутренность индийских храмов. Теперь многое изменилось. Ползти по грязи теперь не приходится, так как проход-канал увеличен до степени туннеля, по которому можно пройти не сгибаясь... Залы же, с их известковыми налетами-сталактитами сверху и сталагмитами снизу, сильно пострадали от рук туристов, отламывавших без всякой жалости чудесные произведения природы, к которым каждый турист должен бы относиться с такой же осторожностью, как к экспонатам музеев.

В пещере Бинбаш-хоба в прежнее время было много человеческих костей, в частности черепов. Кости тоже разобраны посетителями, но и сейчас еще не редкость найти ту или иную кость человеческого тела. Откуда взялись эти кости? История не дает на этот вопрос прямого ответа. Вероятнее всего, что во время какой-то войны часть войска укрылась здесь от неприятеля и погибла, возможно, подкуренная дымом. Е. Марков утверждает, что, судя по правильной форме черепов, они принадлежали скорее всего грекам.

Пещера Суук-хоба⁶, хотя и замаскирована скалами и кустарниками, принимает экскурсантов, если можно так выразиться, с распростертыми объятиями: вход в нее—это огромная арка, от которой вниз спускается поворотами деревянная лесенка. Приходится порядочно пройти вглубь пещеры, пока совершенно не исчезнут признаки дневного света. Суук-хоба едва ли не величественнее и обширнее Бинбаш-хобы... Трудно описать словами все красоты этих подземных зал, этих дворцов сказочного подземного духа с их колоннадами сталактитов и сталагмитов, лабиринтами и бассейнами... «Я никогда не воображал, чтобы столько простора и столько таинственного великолепия скрывала в чреве своем тяжелая кора нашей темной планеты», — так заканчивает Марков свое описание пещеры Суук-хоба.

Каково же происхождение этих огромных пустот внутри земной коры? Оно тесно связано с уже описанными нами карстовыми явлениями. Подземные воды, содержащие в растворе углекислый газ, растворяют и размывают известняки. И вот, попадая в трещины, вода в течение многих веков увеличивает их размеры. Кроме того, капая понемногу с потолка пещеры, она постепенно осаждает на нем в виде сосулек растворенную в ней известь. Таким образом образуются сталактиты. А так как упавшая на пол подземелья капля, разбиваясь в брызги, все же оставляет на месте своего падения часть растворенной в ней извести, то навстречу сталактиту вырастает мало-помалу сосулька на полу — сталагмит. Оба они постепенно увеличиваются и часто, соединяясь, образуют целые колоннады.

Осмотром пещер исчерпывается цель нашей экскурсии. Теперь, после отдыха — домой. Однако, это очень утомительно. Лучше заночевать здесь. Но для этого необходимо запастись, отправляясь в путь, «спецодеждой» — бурками, овчинными тулупами и проч.; ночью в горах очень холодно. Так как мы базируемся на Алушту, то естественный и ближайший обратный путь это тот, по которому мы шли сюда. Хорошо, чтобы не переваливать снова через верхнее плоскогорье, обойти его по Биюк-Янкойской дороге с юга. Но найти ее без проводника очень трудно. На всю экскурсию, во время которой приходится сделать около 35—40 километров, затрачивается с ночлегом в Корбекли около 1½ суток, а с ночевкой близ пещер — около 2-х.

Примечания

1. Смотри экскурсию на гору Кастель.

2. Эклизи-Бурун — церковь-выступ (тат.).

3. Чаир — лужайка (тат.).

4. Карстовыми называются явления выветривания известняка. Название это происходило от имени местности «Карст» в Югославии, где эти явления были впервые изучены.

5. Здесь по Круберу их приходится 30—50 на квадратную версту.

6. Название это дано потому, что в пещере есть бассейн с хорошей холодной водой, температура которой 5°C.