Фонтаны слез и торжества

Пройдя влево от портала Алевиза, посетитель попадал внутрь полутемного, перекрытого балками помещения с деревянной лестницей, ведущей в верхние покои. После учреждения дворца в качестве музея это место получило название Фонтанный дворик благодаря двум сооружениям, в разное время установленным по углам комнаты. Величественный Золотой фонтан Магзуб создан по воле Каплан-Гирея в 1733 году. Его лицевая плита выполнена из мрамора и украшена резным растительным узором в стиле позднего Возрождения. Арабская вязь верхней и нижней надписей поэтически представляет имя заказчика — Каплан-лев — и прообраз, выраженный в строках из Корана: «И напоил их, райских юношей, господь напитком чистым».

Второй источник облек в мрамор скульптор Омер. Согласно надписи, «лицо Бахчисарая опять улыбнулось; милость великого Крым-Гирея славно устроила! Неусыпными его стараниями вода напоила эту страну, а при помощи Божией он успел бы сделать и более. Он тонкостью ума нашел воду и устроил прекрасный Сельсебийль». В священной книге мусульман так именуется райский источник, дающий воду душам погибших за ислам. Совершенство работы мастера Омера подчеркнуто оборванной строкой: «Кто хочет поверить, пусть придет. Мы сами видели Сирию и Багдад. О шейхи! Кто будет утолять жажду, тому Коран языком своим скажет: „Приди в 1176 год гиджры, пей воду чистую, она приносит исцеление“». В современном летоисчислении указанная на памятнике дата относится к 1756 году.

Долгое время фонтаны бездействовали вследствие засорения водопровода и неправильного расположения. Однако именно по причине недостатка воды один из них наполнился новым содержанием: «Журчит во мраморе вода и каплет хладными слезами, не умолкая никогда». Из скорбного кладбищенского монумента источник превратился в Фонтан слез, пленявший воображение великих русских литераторов А. Пушкина, В. Жуковского, А. Грибоедова.

Золотой фонтан

По древней традиции исламские художники не имели права показывать людей и все живые объекты, кроме растений. Ограниченные культовой условностью, они использовали язык символов и немало в этом преуспели. В арабской цифровой символике число «пять» идентично человеку. Резьба верхней части ниши выполнена в виде цветка лотоса с пятью лепестками, олицетворявшими человеческое лицо. Украшенная затейливым орнаментом центральная плита «плачущего» фонтана дополнялась тремя вертикальными рядами чаш. В центре цветка скрывалась трубка, из которой медленно, по капле, стекала вода, сначала попадая в мелкие боковые, а затем в большие чаши среднего ряда. Идея раздвоения потока с последующим его соединением повторялась трижды, заканчиваясь у подножия изображением похожей на спираль улитки — символа продолжения жизни.

Установленные в «темных сенях», изуродованные аляповатой раскраской, в начале прошлого века эти сооружения, казалось, были обречены на бездействие. Исследователи недоумевали: почему прекрасные мраморные фонтаны размещались в крайне неприглядном, хотя и уединенном углу? Крым-Гирея характеризовали как твердого и свирепого владыку, едва ли способного поддаться романтической меланхолии. После длительных расследований выяснилось, что резная плита Фонтана слез находилась в мавзолее «прекрасной княжны Диляры-Бикеч» и появилась во дворце уже при Екатерине. Его изначальное пребывание на кладбище подтверждают легенды, сложенные после таинственной смерти никем не виданной пленницы хана.

Старожилы помнили, насколько «свиреп и грозен был Крым-Гирей, пришедший к трону через горы трупов. Он не щадил врагов и не жалел друзей, но его сила уступала жестокости. Когда он совершал набеги, земля горела и от домов оставался лишь пепел. Жалобы и слезы не трогали его варварское сердце, радуясь тому, что люди его боятся. Власть заменяла ему любовь, ласку и даже деньги, которые он любил гораздо меньше, чем власть. Однако любой человек обладает сердцем, даже каменным, какое было у Крым-Гирея. В конце жизни хан постарел и ослаб, но его сердце впервые забилось при виде новой невольницы, невысокой, стройной Диляры. Юная красавица не могла ответить взаимностью такому страшному человеку и постепенно зачахла в неволе, подобно лишенному солнца цветку. После смерти любимой владыка вызвал к себе иранского скульптора Омера и повелел ему „сделать так, чтобы камень через века пронес горе, чтобы камень заплакал, как плачет мужское сердце“.

Мастер вырезал на мраморной плите лепестки цветка, в середине его высек человеческий глаз и выпустил из него тяжелую мужскую слезу, упорно выжигавшую камень. По мысли Омера, набегая, слеза медленно скатывалась из одной чашечки в другую. И еще он вырезал улитку как символ сомнения, зная, что сомнение гложет душу хана: зачем такая жизнь, зачем веселье и грусть, любовь и ненависть, зачем человеческие чувства, если рядом нет любимой. Плачущий фонтан до сих пор стоит во дворце, напоминая о вечной любви и великом горе от расставания с ней.

В пору Гиреев мрачная комната была открытым внутренним двориком, соединявшим главную площадь с парадными залами дворца. Часть двора со стороны мечети прикрывалась навесом на столбах. Таким образом, более ранний Золотой фонтан мог быть обычным источником при храме. Подобное устройство характеризует мавританские дворцы в Испании, где мечеть отделялась от жилых покоев двориком с фонтаном. Оттого близлежащий киоск в годы существования музея получил наименование Альгамбра.

Первоначальный смысл нарушила невежественная европейская переделка. К приезду матушки Екатерины реставраторы преступили через местные традиции и постарались устроить единое внутреннее пространство. Повторяя устройство русских жилищ без отдельных палат и теремов, уютный дворик прикрыли, соорудили «безобразную лестницу», сильно изменив лучшую часть дворца. В 1787 году в дополнение к Золотому Магзубу с кладбища перенесли плачущий фонтан, окончательно исказив памятники и окружающую их обстановку.

Не отраженная в документах личность Диляры-Бикеч осталась загадкой истории. В различных источниках безвременно погибшая наложница Крым-хана фигурировала как грузинка, гречанка, полька. При расхождении сведений юная пленница всегда называлась христианкой, отвергавшей любовь старого владыки и погубленной ревностью одной из обитательниц гарема.

Таинственная грузинка нашла упокоение в особом дюрбе за садом, что наводило на мысль о ее принадлежности к христианству. Единственной иноверкой во дворце могла быть польская дворянка Мария Потоцкая, похищенная во время войны с Польшей и названная восточным именем Диляры-Бикеч. Пушкин узнал о судьбе девушки со слов Софьи Киселёвой из рода Потоцких. Заняв место любимой жены Крым-Гирея, она вызвала зависть отвергнутой соперницы Заремы и погибла от ее руки.

Легенда о Марии Потоцкой сложилась в силу местных обстоятельств, но утвердилась благодаря стихам Адама Мицкевича. Поэт посетил Крым в качестве политического ссыльного, наказанного за участие в тайном политическом союзе польской молодежи. Потрясенный историческим богатством и красотой здешних мест, он выразил впечатления в превосходном цикле «Крымских сонетов», в которых четыре части посвящены столице кочевников: «Бахчисарай», «Бахчисарай ночью», «Гробница Потоцкой», «Дорога над пропастью в Чуфут-Кале». Он единственный не сетовал на неприглядное состояние фонтана и лирически воспринял его «плачевный» облик:

Не молкнет лишь фонтан в печальном запустенье, —
Фонтан гаремных жен, свидетель лучших лет,
Он тихо слезы льет, оплакивая тленье…

Романтичный взгляд поэтов, совсем ненамного преувеличивших художественную ценность дворца, вдохнул в погибавшее сооружение новую жизнь. Столь невзрачный в реальности, в стихах он изображался обителью загадочных образов и человеческих страстей. Преподнесенный «живым родником», фонтан Диляры-Бикеч виделся источником бытия в отношении любой культурной традиции. Более того, гением стихотворцев он преобразился в своеобразный гимн Омеру, понятно и тонко выразившему тему вечной любви.