Дворец-сад

Мусульманское зодчество оставило потомкам многочисленные образцы монументального величия. Продуманная красота, правильная строгость форм особенно отчетливо выразились в сооружениях религиозного характера. В отличие от мечетей, медресе или мавзолеев жилые постройки, в том числе дворцы, отражали свободную фантазию архитектора. Следуя местным обычаям, автор обнаруживал собственный вкус, впрочем, не слишком отступая от признанного стиля.

С давних времен жилище восточного правителя строилось по типу дворовой композиции, основным элементом которой являлась обширная площадь и сад с клумбами и фонтанами. Растительный мотив стал характерной чертой старинной азиатской архитектуры, стремившейся к утверждению сада в качестве самого прекрасного места в подлунном мире. «Райские» сады немыслимы без источников, и во дворцах земных наместников устраивалось их подобие — прекрасные фонтаны. Вместе с духовной значимостью бьющие вверх струи воды имели вполне утилитарное значение. Они давали прохладу, наполняли влагой сухой воздух, а в комплексе с беседками служили прекрасным местом отдыха в знойный день.

Собственно дворец расположен на правой стороне двора. По местоположению и внешней отделке он близок к арабскому типу, отличавшему все турецкие серали. При возведении царских покоев татарские строители пользовались стамбульской методикой, оставляя оригинальные приемы для отдельных частей. Местным своеобразием отмечены большие «открытые сени» слева от входа, упомянутые в «Записках о России» прусского мемуариста Кристофа Германа Манштейна. Он единственный, кому посчастливилось увидеть их интерьер в первозданном виде: «Вдоль стен с трех сторон, для удобства прислуги, расставлены низенькие широкие лавки». После ремонта 1820-х годов сени были закрыты стеклянной перегородкой, что сильно исказило восточный стиль комплекса.

Облегченная, так называемая киосковая архитектура построек бахчисарайского дворца не случайна и не всегда отражает их временный характер. Стены павильонов выполнены по методу фахверк, то есть из деревянного брусчатого каркаса, состоящего из стоек, раскосов и обвязок, с заполнением мелким камнем и глиной. Вместе с обилием окон и комнатным фонтаном целью таких перегородок ставилась не защита, а условное единение с природой или создание иллюзии пребывания в саду.

Картина непривычно легких сооружений, лишенных даже намека на регулярность, для европейца означала отсутствие художественного вкуса. Не находя в зданиях хан-сарая привычной основательности, иностранцы не желали признавать местные традиции и не замечали прелести ажурных балкончиков, нависающих крыш, почти невесомых деревянных аркад. Оттого дворец сильно пострадал при реставрациях. Мелочью, недостойной сохранения, посчитались даже резные орнаменты и великолепные цветные стекла в ханских покоях.

Идея дворца-сада находила понимание среди литераторов и совершенно не воспринималась царскими чиновниками. Вполне осознавая нелепость ожиданий, северный житель даже в знойном Крыму хотел видеть в доме защиту от капризов погоды. Подобные чувства вызвал дворец у французского посла де Сегюра, подробно описавшего интерьер летней беседки: «В комнатах единственной мебелью был широкий удобный диван, шедший вокруг стен. Середина комнаты полностью занята большим квадратным бассейном из белого мрамора, в центре которого из трубок били струи свежей воды. Слабый свет освещал комнату, так как стекла окон были покрыты живописью, но и когда их открывали, солнце едва пробивалось сквозь ветви бесчисленных лавровых, жасминовых, гранатовых и апельсиновых деревьев. Растения заменяли жалюзи, обволакивая окна своей листвой».

Ханские архитекторы, возможно, избрали примером для подражания Топкапи — стамбульскую резиденцию султана Мехмета II. Ее строительство началось в 1453 году, тотчас после завоевания турецкой столицы. Дворцовый комплекс включал в себя множество одно- и двухэтажных зданий, киосков, хозяйственных построек, соединенных между собой аркадами. Здания объединялись вокруг четырех дворов, по восточному обычаю украшенных цветами и фонтанами. Будучи «цивилизованными завоевателями», турки-османы заимствовали у покоренных народов не только материальные, но духовные ценности. После захвата византийских крепостей традиционные сельджукские и малоазийские методы в зодчестве пополнились европейскими приемами. Таким образом, сначала в стамбульских, затем в крымских дворцах возникли элементы Ренессанса и раннего барокко. В частности, новое османское искусство составило основу декорирования большей части построек бахчисарайского дворца.

Судя по археологическим находкам, Крымское ханство было подготовлено к усвоению мусульманской культуры. В могильниках вблизи Симферополя, Бердянска, Мариуполя и Ставрополя находили множество золотых предметов с исламской символикой: бляшки от ременных поясов, выполненные в восточной технике филигранные уборы, нагрудные амулеты-коробочки с текстами из Корана. Строки из священной книги были написаны на тонких золотых листах и украшены арабесками. Эти вещи привозились с арабского Востока или изготавливались на месте по чужеземным образцам.

Связанные с Турцией вассальными обязательствами, крымские ханы часто бывали в Стамбуле и могли оценить роскошь, окружавшую османского владыку. Гиреи называли себя потомками Чингисхана, считая свое положение не ниже султанского, и также стремились к демонстрации величия. Вместе с мастерами из турецкой столицы на полуостров вывозились материалы, проекты, методики: «Порта прислала строевой материал, архитекторов и красильщиков» (Ф. Брун). Сходство бахчисарайского сераля и Топкапи заметили спутники Екатерины II, с гордостью доложившие государыне, что «ханский дворец построен по образцу Константинопольского, хотя и в меньших масштабах».

Если в Европе легкие постройки имели преходящий характер, то на Востоке такие сооружения являлись частью культуры. Непрочный, с пестрой отделкой и крайне упрощенным внутренним убранством бахчисарайский дворец тем не менее заключал в себе все необходимое для жизни правителя. Безвкусное, с точки зрения европейца, смешение стилей во многом объяснялось частой сменой владельцев, старавшихся изменить или дополнить свое жилище тотчас по восшествии на трон. Придавая большое значение парадной и религиозной сторонам бытия, ханы не забывали о собственном благополучии. Оттого в самой идее дворца доминировала отнюдь не парадность. Блаженная мечта о дреме в райском саду определяла атмосферу покоев, своей замкнутостью и обилием мягких предметов похожих на роскошные шкатулки. Пребывание в садовых беседках с причудливым узором цветных стекол олицетворяло волшебные миражи. Фантастическое представление поддерживали журчащие фонтаны, сияющий шелк диванных подушек, росписи с изображением чаш, наполненных цветами и фруктами.

Стихийно разраставшийся комплекс построек нисколько не уменьшил площади, занятой растениями. Большой сад — второй по значимости компонент ансамбля ханского дворца. Вместе с цветниками и миниатюрными внутренними садиками он воспроизводил идею Топкапи и Альгамбры, где ажурные павильоны сгруппированы вокруг небольших дворов с бассейнами и фонтанами.

С 1532 года на территории дворца действовала баня Сары-Гюзель — одно из самых ранних сооружений города, ставшая местом отдыха, встреч, дружеских бесед и серьезных переговоров. Типично восточный обычай сочетать омовение с общением, вместе с устройством купален также заимствован из турецкой культуры. Ханские бани размещались в каменном здании правильной квадратной формы. В его купольном своде имелись отверстия в виде звезд и полумесяцев. Посетители женского и мужского отделений входили через отдельные крытые дворики с фонтанами. Система водоснабжения предусматривала бесперебойную подачу воды по свинцовым трубам. Обогрев осуществлялся посредством сложных устройств, расположенных под полом здания. В отличие от остальных дворцовых построек бани Сары-Гюзель выдержали испытание временем. После бегства Шагин-Гирея они перешли в ведение городского управления и в своем первоначальном качестве функционировали до 1934 года.