Ливадия для царей и народа

Достопримечательности Ливадии начинаются с вершины Могаби (804 метра), живописные склоны которой спускаются в долину «водопадной» речки Учан-Су. Узкая кромка берега от Ялты до мыса Ай-тодор наделена редчайшим скальным ландшафтом и прекрасными пляжами, способными удовлетворить самый изысканный вкус. Знаменитый поселок с царскими дворцами расположился на юго-восточном склоне горы, там, где в древности росли густые леса. Картина залитых солнцем полян на фоне бескрайних морских далей поразила первых поселенцев и навсегда осталась в названии местности — Ливадион (от греч. «луг»).

По иным данным, термин «Ливадия» появился в Средневековье, то есть во времена функционирования Великого шелкового пути, проходившего через Крым и соединявшего Средиземноморье с Китаем. Академик Паллас, написавший «Путешествие по Крыму…», в 1790-х годах назвал это место по-татарски Панас-чаир («священный сад»).

Первобытная история ливадийской земли представлена остатками поселений эпохи халколита, а также каменными ящиками тавров, обитавших здесь в I тысячелетии до н. э. Античные следы заключены в эллинских наскальных знаках и продукции средневековой гончарной мастерской, производившей керамику по греческим образцам. В XVIII столетии на пологом склоне Могаби располагалось греческое поселение Ай-Ян («святой Иоанн») с одноименным храмом и несколькими жилыми домами. Переселенческая кампания 1778 года вынудила население покинуть обжитые, но опасные места: вместе с остальными крымскими христианами поклонники святого Иоанна переселились в Азовскую губернию.

Эллинскую историю Ливадии продолжил грек Ламброс Кацонис, воевавший с турками на борту русского корабля. Осознав себя освободителем родины, юноша записался добровольцем в русскую эскадру, вскоре обнаружив отменные командирские качества. В 1774 году поселился в Балаклаве, где по приказу Потёмкина принял командование греческим батальоном, охранявшим морские рубежи России. С 1788 года Кацонис возглавлял флотилию, собранную из греков-добровольцев, а в 1790 году удостоился чина полковника русской армии и почетного ордена Святого Георгия. Несмотря на воинский опыт, руководимое им антиосманское движение потерпело неудачу, и храбрый командир вынужден был вернуться в Россию. Тем не менее царское правительство не посчитало проигрыш просчетом. Император Павел I вознаградил преданных греков солидной суммой, которую Кацонис разделил между соратниками. Оставшихся денег хватило на приобретение участка под Ялтой, обустроенного по типу античных усадеб.

Дворцово-парковый ансамбль в Ливадии

Владелец назвал свою вотчину Ливадией, имея в виду старинное наименование этих мест и родной греческий город, расположенный в 120 км к северо-западу от Афин. Ламброс Кацонис скончался в 1805 году, так и не увидев родины. После его смерти усадьба принадлежала командиру Балаклавского греческого батальона полковнику Феодосию Ревелиоти. Спустя десятилетие боевой товарищ Кацониса стал богатым землевладельцем, имевшим в собственности значительную часть ялтинского побережья.

В 1830-х годах Ялту, Симферополь и Севастополь соединило шоссе, обусловившее резкий подъем цен на близлежащие земли. Ревелиоти не замедлил воспользоваться ситуацией, продав Ливадию польскому аристократу Льву Потоцкому. Дворец нового владельца возводился по проекту ялтинского архитектора К.И. Эшлимана. В комплекс вошли два господских дома, церковь, флигеля и хозяйственные помещения. Будучи большим поклонником античного искусства, граф Потоцкий собирал старинные предметы, порой приобретая их в обход закона. Например, бесценный мраморный саркофаг был куплен в Помпее, распилен на куски и тайно вывезен в Россию. В графские времена фонтан перед южным фасадом украшала античная статуя с фигурой лежащей нимфы и аллегорическим изображением Гименея. К сожалению, она не сохранилась до наших дней.

В 1937 году трудом садовников Кебаха и Делингера к имевшимся строениям присоединился парк с магнолиями, лаврами, миртами, кедрами, пиниями и крымскими соснами. Более 40 десятин земли заняли декоративные и садовые субтропические растения, посаженные на открытом воздухе и в оранжереях. Для хозяйственных нужд провели водопровод, а для души установили фонтаны и статуи итальянских мастеров. Позже 19 десятин пустоши занял виноградник; началось производство вин, хранившихся в прекрасно оборудованных подвалах. Из архивов Потоцкого известно, что в 1853 году выход готовой продукции составлял 4 тысячи ведер вина.

Расцвет Ливадии начался в 1860 году, после того как местность перешла в управление Удельного ведомства дома Романовых. Формально усадьбой владела супруга Александра II, императрица Мария Александровна. К тому времени в поселке насчитывалось 30 дворов, где проживало 140 человек. Поместье перестраивалось по проекту придворного зодчего Ипполита Монигетти. На месте обветшалого дома Потоцкого появились бассейны, оранжереи, конюшни, каретный сарай и свитский корпус, эффектно обращенный к морю. Два благоустроенных дворца предназначались для государей (Большой) и наследника Александра (Малый). К южному фасаду главного корпуса примкнула широкая терраса, сплошь увитая виноградными лозами. На одной из ее стен сохранились живописная карта Крыма и макет усадьбы, выполненный И.К. Айвазовским. Татарско-мавританская архитектура Малого дворца повторяла стиль бахчисарайских построек ханской эпохи.

Малый дворец в Ливадии

Значительные изменения претерпела центральная часть парка, украшенная декоративными экзотическими растениями, которые постоянно доставлялись из-за границы. На сегодняшний день от тех построек остались только некоторые службы и дворцовая церковь. При Александре III никаких работ по благоустройству не проводилось, но царские владения неуклонно расширялись за счет приобретения окрестных земель. К началу царствования Николая II территория летней резиденции в Ливадии достигла 350 десятин.

Завершающий этап развития ливадийского комплекса относится к 1909 году, когда было принято решение о сносе полуразвалившегося Большого дворца. Разработкой проекта и организацией строительных работ вновь занялся ялтинский зодчий.

Ко времени получения царского заказа выпускник Петербургской академии художеств Н.П. Краснов успел обрести известность, построив несколько оригинальных зданий в Ялте. Самой ранней его работой была помощь в постройке христианской церкви в псевдорусском стиле. Воплощением собственного проекта стал мавританский дворец Дюльбер в Мисхоре. Готические фантазии выразились в архитектуре католического храма. Форма небольшого дворца-шале в имении Харакс повторяла традиции швейцарского сельского строительства. В дальнейшем Краснов успешно применял смешение различных стилей, проявляя тонкий вкус, весьма редкий в эклектичных работах той эпохи. В 1913 году ялтинский зодчий получил звание академика архитектуры, в чем немалую роль сыграл удачный проект ливадийского дворца.

Крымская резиденция последнего русского императора создавалась быстро и с большим размахом. Семнадцать месяцев более двух тысяч строителей трудились круглые сутки, работая ночью при свете факелов. Одновременно с возведением корпусов благоустраивалась территория: прокладывались дороги, проводились коммуникации, в том числе дренажная система в виде сети водосборных коллекторов. Сообразно новейшей методике опорой фундаменту послужила железобетонная подушка, которую укладывали на сваи. Для защиты от выветривания наружную поверхность каменных стен покрывали кеслерским флюатом. Отдельные детали внутреннего декора создавались в московских мастерских и доставлялись на место в готовом виде.

По приблизительным подсчетам, строительство Большого дворца обошлось казне в 2 миллиона рублей. Почти столько же было затрачено на остальные работы, в том числе реконструкцию парка. Приступая к созданию Ливадийского дворца, Краснов не задумывался о выборе материала: белый инкерманский камень прекрасно подходил для построек в стиле ренессанса. В 1911 году недалеко от Большого дворца выросли свитские корпуса, дом для министра Фредерикса, казармы и различные службы. Одновременно в путеводителях появились весьма противоречивые отзывы о мастерстве архитектора и вкусах заказчиков. Восхваление и критика относились преимущественно к разностильности, впрочем, отличавшей многие богатые постройки начала прошлого века.

Ливадийский ансамбль располагался на высоте 150 метров над уровнем моря. Четко выделенное цветом белоснежное здание Большого дворца сверкало на сине-зеленом фоне крымской природы. Черты прошедших эпох проявлялись в оформлении окон и дверей, фонтанов, в конфигурации кованых фонарей и мраморных скамеек. Сложный по компоновке и декору главный корпус представлял собой трехэтажное сооружение с системой внутренних дворов, лоджий, террас. Соединенные переходами и лестницами помещения изумляли роскошной отделкой.

Мраморная аркада придает главному входу Большого дворца удивительную легкость. В рисунке дверей и мраморных диванов можно различить мотивы творчества Рафаэля Санти. Итальянской изысканностью отличалась внутренняя отделка дворца: тонкая резьба по мрамору и дереву, уникальная мебель, высокохудожественная мозаика.

Изначально планировалось сделать дворец квадратным в плане, с входом в восточной стене. Однако в процессе строительства линии восточного фасада удлинились, образовав асимметричные формы, повторявшие очертания горных склонов. Слева на углу возникла лестница с галереями, с противоположной стороны — башня. По замыслу архитектора, эти детали поддерживали каскадное решение северного фасада с типично крымскими перепадами объемов. Здесь же находился главный вход, оформленный в виде портика, завершенного тремя изящными арками. Дугообразные перекрытия опирались на спаренные колонны коринфского ордера с прорезанными желобками каннелюрами и пышным украшением капители, отразившим помпезный дух того периода. Экзотика обращенного к морю южного фасада выражалась в скульптуре декоративного колодца: зловещая химера с пастью льва, туловищем козы и змеиным хвостом, по преданию, отгоняла от дома злых духов.

Расположенная с западной стороны небольшая домашняя церковь в византийском стиле гораздо старше самого дворца. Она возникла в качестве католической часовни Потоцких, была перестроена Монигетти в 1866 году, а затем удачно вписана Красновым в архитектурный ансамбль. Напротив храма расположены звонница и мраморная колонна с надписями на арабском и турецком языках. Затейливая вязь представляет идею и происхождение памятника, доставленного с Балкан в честь победы русских над турками в сражении 1878 года. Долгое время колонну считали подарком персидского шаха. После исследования оказалось, что из 14 полустиший только одно написано на арабском языке. В остальных воспевается «его величество, шах, султан, победитель, как Александр (Македонский), совершивший путешествие в эти места, счастливо и благоденственно по возвращении из города Рущука…». Исполнители текста, «бедные Ясари-заде и Мустафа Иззат, с прощением Аллаха», имели в виду султана Махмуда II, захватившего крепость на правом берегу Дуная.

Восточный мотив колонны перекликается с изящным оформлением фонтана с бронзовой головой барана и словом «Ливадия», вырезанным на мраморе знаками арабского орнаментального письма.

Архитектор уделил особое внимание внутренним дворам, арабскому и итальянскому, выдержанному в позднесредневековой флорентийской манере. Интимный характер этого места исходит из замкнутости пространства. Окруженный аркадой полуциркульных арок с дорическими колоннами, выложенный мраморными плитами дворик являет собой воплощение неземного покоя. Чувство нереальной гармонии создают четкий ритм арок и колонн, флорентийские фонари, резная балюстрада, кружевной узор железных деталей. Позади галереи, под крестовыми сводами располагается лоджия, оборудованная мраморными диванами. Тяжеловесная форма мебели с высокими спинками и подлокотниками в виде грифонов подчеркивает древнеримскую атмосферу двора. В центре его устроен фонтан, к которому сходятся восемь радиальных дорожек. Строгая композиция оживляется цветочными газонами и вечнозелеными растениями: пальмами, лавром, тропическими хвойными деревьями.

Внутренний дворик в Ливадийском дворце

Вход со стороны храма закрывают металлические ворота ручной ковки. Работа уральских мастеров изумляет тонкостью исполнения растительного орнамента. Ажурные решетки соответствуют архитектуре дворца, а их черный цвет подчеркивает белизну стен и колонн.

В убранстве 58 комнат дворца ярче проявились пристрастия заказчиков. Вопреки крымским традициям чрезмерная роскошь была рассчитана только на внешний эффект. Богатым декором отмечены все помещения, но более всего выделялись парадная столовая с замысловатой лепниной, бильярдная, «римский вестибюль» и приемная, выполненная по образцу зала Совета пятисот в венецианском Дворце дожей. Кабинет Николая II украшала мебель жакоб из красного дерева, с наклеенными полосками латуни. Модный в конце XIX века стиль получил название по имени создателя — французского мастера Жоржа Альфонса Жакоба, ставшего последним представителем семейства, прославившегося созданием художественной мебели.

По желанию царской семьи первоначальный проект внешнего оформления изменился в соответствии с суеверными взглядами последних Романовых. Помимо химеры, призванной отводить беду от дома, в залах и коридорах были развешаны «счастливые» подковы, а также более 700 икон, картин с религиозными сюжетами и даже дешевых гравюр. В советское время часть наиболее ценных предметов перешла на хранение в музеи Москвы и Петербурга.

В революционных документах подробно описаны события 1917—1930-х годов, когда национализированная Ливадия стала первым рабоче-крестьянским курортом. Санаторий на 300 мест размещался в Большом и Малом дворцах, где гости не только отдыхали и лечились, но и постигали грамоту. Иронией судьбы роскошные залы наводнили представители народа: слушали политические лекции, учились сельскому хозяйству и агрономии. «…В бывших царских дворцах сидят бывшие мужики посконные, поглядывают в окошко. Хорошо! Очень хорошо!», — выразил свои впечатления Максим Горький. Более восторженно о новых порядках отзывался Владимир Маяковский, посетивший Крым в 1927 году. Встреча с отдыхающими санатория «Ливадия» описана в стихотворении «Чудеса»:

Как днище бочки,
правильным диском
стояла
луна
над дворцом Ливадийским….
…где можно
еще
читать во дворце —
что?
Стихи!
Кому?
Крестьянам!

Первые сотрудники санатория, в частности врач Л.М. Брагилевский, с недоумением взирали на необычных курортников «в армяках и полушубках, в косоворотках и пиджаках, бородатых и стриженых в скобку, прибывших в Ливадию из центральных губерний России. У многих с собой сухари, сало: им не верилось, что их могут кормить бесплатно. Их стригли, мыли, выдавали белье, белые костюмы и платья, головные уборы, сандалии. Они удивлялись морю, пышной южной природе, дворцам. Впечатление довершал обед в парадной столовой, в которой они сидели молчаливые и сосредоточенные».

Во время Второй мировой войны Ливадийский дворец понес значительный ущерб. Помимо медицинского и хозяйственного оборудования, оккупанты вывезли почти все ценности, разграбили Большой дворец, уничтожили Малый, сожгли свитский корпус.

В начале февраля 1945 года в Ливадию прибыли участники Крымской конференции глав правительств союзных держав — Советского Союза, США и Великобритании. Выбор места встречи Большой тройки определил мягкий климат Крыма, благоприятно действовавший на здоровье американского президента. По воспоминаниям советского дипломата И.М. Майского, «Сталин не хотел покидать страну, и конференцию нужно было устраивать где-то в Советском Союзе. О Крыме многие знали только по рассказам Льва Толстого, но там мягкая зима, а здоровье Рузвельта требовало серьезного внимания».

После долгих дебатов американцы все же согласились «приехать на край света». Совещания проходили в сохранившемся Большом дворце, но президентам не довелось увидеть мрачных развалин. Тотчас после того, как Ялту утвердили в качестве места проведения форума, в Ливадии начались восстановительные работы. На полуостров прибыли 1500 вагонов оборудования, строительных материалов, мебели. Титанические усилия завершились успешными переговорами и, несомненно, спасли уникальный памятник от послевоенной разрухи.

В настоящее время санаторий «Ливадия» остается здравницей общетерапевтического и кардиологического профиля. С 1974 года Большой дворец получил статус памятника старины и стал недоступен для проживания. В его залах начали проводиться выставки русских художников, а посетителям музея представилась возможность осмотреть превосходный архитектурно-парковый ансамбль.