Из первых встреч с Чеховым в Ялте (Из воспоминаний)

Это было более полувека тому назад — так давно, что многое можно бы уже и забыть. Но ни одна подробность, ни малейшая черточка, связанная с именем Чехова, не забывается...

Весна 1899 года. Окончился театральный сезон. Я собралась ехать отдыхать на Кавказ, на дачу к моему брату. Незадолго до отъезда я встретилась с Антоном Павловичем в Москве (я была с ним уже знакома; знакомство наше произошло в сентябре 1898 года на репетиции его пьесы «Чайка» в Московском Художественном театре). Он пригласил меня заехать с Кавказа в Крым, в Ялту, где он в то время строил свою дачу, собираясь переселиться на постоянное жительство в Крым. Я обещала.

С Кавказа я написала Антону Павловичу письмо, приглашая его прокатиться в Батум, чтобы оттуда вместе совершить морское путешествие в Ялту. На это Антон Павлович ответил мне письмом, в котором писал в шутливом тоне:

«...Писатель Чехов не забыл актрисы Книппер... Ваше предложение поехать вместе из Батума в Ялту кажется ему очаровательным. Я поеду, но с условием: во 1-х, что Вы по получении этого письма, не медля ни одной минуты, телеграфируете мне приблизительное число, когда Вы намерены покинуть Мцхет... Во 2-х, с условием, что я поеду прямо в Батум и встречу Вас там, не заезжая в Тифлис, и в 3-х, что Вы не вскружите мне голову. Вишневский считает меня очень серьезным человеком, и мне не хотелось бы показаться ему таким же слабым, как все...»

По сложившимся у Антона Павловича обстоятельствам он не смог приехать в Батум, и мы встретились на пароходе лишь в Новороссийске. 20 июля мы приехали в Ялту.

Антон Павлович поселился на набережной в гостинице «Марино», а я на Гимназической улице, в семье врача Л.В. Средина. Чехов был тогда очень бодр и жизнедеятелен. Почти ежедневно он приходил или приезжал на извозчике в Аутку на свое строительство. Иногда вместе с ним ездила и я. С участка новой дачи Антона Павловича открывался чудесный вид на море и раскинувшуюся внизу Ялту. С северной стороны подступали горы; они были так близко, что, казалось, до них можно добросить камешком.

Часто мы гуляли по набережной. Сейчас нашим современникам трудно себе представить ялтинскую набережную такой, какой она была полстолетия тому назад. Никакого асфальта на ней не было; сновали экипажи, линейки, верховые. У самого берега над водой стояли поплавки-кафе, в одном из них (против гостиницы «Франция») была кондитерская Флорена, куда мы любили заходить, выпить по стакану кофе и, сидя за столиком, полюбоваться на искрящееся солнечными бликами море. Тут же недалеко, в центре набережной, был расположен книжно-табачный магазинчик И.А. Синани, куда мы с Антоном Павловичем также любили заходить. Здесь всегда встречался кто-нибудь из писателей, приехавших отдыхать в Ялту. Усевшись на скамеечке около магазина, Антон Павлович расспрашивал приезжего о литературных новостях в столице. Эта скамеечка у ялтинцев того времени так и называлась — «литературной».

Вечерами на улицах Ялты было очень скучно. Фонари с керосиновыми лампами скудно освещали набережную.

Я заметила, что Антон Павлович, живя в гостинице, питался плохо, безалаберно, и мы со Срединым решили помочь ему — приглашали на обеды к себе. Но, к сожалению, это не так легко было сделать. Антон Павлович любил Срединых и бывал у них запросто. Средины были очень гостеприимны и радушны, у них всегда бывали приезжавшие в Ялту артисты, писатели, музыканты, среди них: А.М. Горький, художник Васнецов, композитор Аренский, артистка Ермолова, драматург Найденов и другие. Бывал в этой компании и А.П. Чехов, но заставить его приходить к обеду мы не смогли.

Проведя две недели в Ялте в обществе остроумного, мягкого и чуткого человека, каким был Антон Павлович, совершив с ним много увлекательных прогулок по живописным окрестностям Южного берега Крыма, в начале августа вместе с Антоном Павловичем я поехала в Москву. Мы решили ехать на лошадях не в Севастополь, как тогда обычно ездили, а в Бахчисарай через Ай-Петри.

Это была незабываемая поездка. Мы поднимались в горы мимо водопада Учан-су, скалы Пендикюль; внизу разворачивалась панорама Южного берега Крыма от Аю-Дага до Симеиза. Общество обаятельного Антона Павловича, чеховские шутки, остроумные реплики, общий смех делали путешествие захватывающим, красивым. Я готова была ехать без конца. И не предполагала я тогда, что этот рядом сидящий со мной чудесный человек и замечательный писатель станет моим мужем... Но чувство, огромное, новое для меня чувство, входило тогда в мою жизнь.

Поднявшись на Ай-Петринское плато, полюбовавшись величественной крымской панорамой, в последний раз окинув взглядом бескрайние морские просторы, мы поехали дальше, к Бахчисараю.

В Коккозской долине с нами произошел комический, как выяснилось в дальнейшем, случай. На довольно значительном расстоянии от дороги была расположена психиатрическая больница. Когда мы проезжали мимо нее, группа людей, стоявших на террасе, что-то кричала и беспорядочно махала руками в нашем направлении. Занятые разговором, мы и не подумали, что эти сигналы относились к нам; мы решили, что это поднимают шум умалишенные. И лишь позднее оказалось, что мы приняли за сумасшедших хорошо знакомых нам ялтинских врачей, бывших в больнице на консультации. Впоследствии это происшествие служило постоянным источником шуток и смеха.

К вечеру мы были в Бахчисарае и сели в проходившии поезд Севастополь — Москва.

Так закончилась моя первая ялтинская встреча с Антоном Павловичем. Потом встречи повторялись не раз и всегда были полны сверкающей радостью первых дней и грустными минутами вынужденных расставании.

Два решающих события были в моей жизни. Под их знаменем я прошла весь ее длинный путь: это рождение Московского Художественного театра и встреча с Антоном Павловичем Чеховым.

О. Книппер-Чехова