Перед штурмом (20 мая — 6 июня)

Оставление Керченского полуострова резко ухудшило обстановку в районе Севастополя. Немецко-фашистское командование перебросило освободившиеся войска под Севастополь и приступило к подготовке очередного — третьего наступления на город. Противник стремился как можно скорее овладеть Севастополем, чтобы высвободить скованные здесь войска 11-й армии для использования в летних наступательных операциях на южном крыле советско-германского фронта и обеспечить тыл группы армий «Юг». Командованию СОРа было ясно, что предстоит новый штурм Севастополя, тем более что признаки его подготовки были налицо. 17 мая Военный совет флота доносил¹: «Сталину, Буденному, Кузнецову.

Немцы готовят захват Севастополя. По окончании действий под Керчью немцы формируют группу войск дополнительно к Севастополю, в составе 132-й, 170-й, 40-й, 28 пд и 22 тд... и 50-ю пехотную дивизию как воздушно-десантную, — будет более 10 пехотных дивизий, 2 танковых и большое количество авиации². Нужна немедленная помощь. Прошу подать:

1. 15 000 маршевого вооруженного пополнения.
2. Запланированный УР — семь батальонов.
3. Оружие — 10 000 винтовок, 250 станковых пулеметов, 1500 ручных пулеметов.
4. 25 танков «КВ», 50 танков и танкетки для борьбы с парашютистами.
5. Дать 50 самолетов Як-1.
6. Обеспечить вне очереди боезапасом.
7. Принять меры к уничтожению войск противника при движении к Севастополю от Керчи авиацией».

В конце мая группировка войск противника для наступления на Севастополь состояла из восьми пехотных дивизий, двух горнострелковых дивизий, моторизованной бригады, отдельной танковой группы и многочисленных различных частей и подразделений. Общая численность войск доходила до 203 800 человек при 450 танках и 2045 орудиях и минометах, в том числе большой мощности. На аэродромах Крыма и прилегающей к нему территории противник сосредоточил 600 (в отдельные дни свыше 1000) самолетов.

Немецкое сверхтяжелое орудие «Карл»

20 мая командующий 11-й немецкой армией генерал-полковник Манштейн издал боевой приказ о подготовке наступления на Севастополь, в котором были указаны силы и средства, место расположения резервов, время подхода и занятия исходных рубежей, ставились задачи войскам, в том числе артиллерии, особенно тяжелой и большой мощности, предусматривалось использование танков, большая роль отводилась авиации³.

Операция по захвату Севастополя носила кодовое название «Лов осетра».

В своих мемуарах Манштейн так излагал замысел этой операции: «Оценивая возможности проведения наступления на этот укрепленный район, командование армии пришло в основном к тем же выводам, что и в прошлом году. Центральный участок фронта для решительного наступления не годился. Бой в лесистой местности потребовал бы слишком много жертв, потому что здесь действия артиллерии и авиации, которые были главным козырем в наших руках, никогда не могли бы стать достаточно эффективными. Оставалось только вести наступление с севера и северо-востока, а также в южной части восточного участка. При этом главный удар — по крайней мере на первом этапе — должен был наноситься с севера.

Если позиции в северной части укрепленного района, севернее бухты Северной, и были явно мощнее и многочисленнее, чем на юге, то местность здесь наоборот гораздо доступнее. И что главное, эффективные действия артиллерии и авиации на севере были возможны в гораздо больших масштабах, чем на юге. Но ясно было также и то, что от наступления на юге отказаться было нельзя. Во-первых, необходимо было добиться распыления сил противника, атакуя его одновременно с разных сторон. Во-вторых, нужно было иметь в виду, что, даже потеряв часть укрепленного района за бухтой Северной, противник будет пытаться удержаться еще в самом городе и на полуострове Херсонес»⁴.

Таким образом, противник планировал главный удар нанести с севера — северо-востока, а вспомогательный — с юго-востока, так же как и во втором штурме, рассчитывая раздробить наши силы и уничтожить их по частям. Командование СОРа, анализируя многочисленные данные о противнике, правильно определило направления его ударов и приняло соответствующие меры по расстановке своих сил и средств и инженерному оборудованию оборонительных рубежей.

Высшее немецко-фашистское руководство уделяло много внимания захвату Севастополя. Еще в апреле Манштейна вызвали к Гитлеру для личного доклада планов захвата Керченского полуострова и Севастополя. Подробно ознакомившись с планами командования 11-й армии, Гитлер одобрил их и послал в Крым ответственного генерала для оказания помощи и контроля за ходом операции. Вспоминая это время, Манштейн писал: «Было ясно, что наступление на крепость будет еще более трудным, чем в декабре прошлого года. Ведь противник имел полгода времени для того, чтобы усилить свои укрепления, пополнить свои соединения и подвезти морем в крепость материальные резервы»⁵. К сожалению, в Севастополе было сделано далеко не все, особенно это касается накопления людских резервов и боеприпасов. Войска Крымского фронта к 20 мая были вытеснены с Керченского полуострова и понесли значительные потери. Тяжелая обстановка, сложившаяся в мае на южном крыле советско-германского фронта, не позволила выделить силы и средства для увеличения численности гарнизона Севастополя.

Командующий 11-й немецкой армией к началу нового наступления на Севастополь сосредоточил на направлении главного удара на севере и северо-востоке 54-й армейский корпус в составе четырех (132, 22, 50 и 24-й) немецких пехотных дивизий и 213-го пехотного полка 73-й пехотной дивизии⁶. Кроме того, в ходе боев были подтянуты с керченского направления еще два пехотных полка и несколько саперных батальонов. 54-й армейский корпус располагал 56 батареями тяжелой артиллерии и артиллерии большой мощности, 41 батареей легкой артиллерии, 18 минометными батареями и двумя дивизионами штурмовых орудий. Обслуживалась эта артиллерия двумя дивизионами артиллерийской инструментальной разведки. В составе корпуса находилось значительное количество танков.

На направлении вспомогательного удара на юго-востоке действовал 30-й армейский корпус в составе двух пехотных (170-й, 72-й) и одной легкопехотной (28-й) дивизии и одного-двух саперных батальонов. В составе корпуса было 25 батарей тяжелой артиллерии и артиллерии большой мощности, 25 батарей легкой артиллерии, 6 минометных батарей, дивизион штурмовых орудий и дивизион артиллерийской инструментальной разведки. Поддерживали корпус несколько десятков танков, в том числе 300-й отдельный танковый батальон, имевший на вооружении танки — носители подрывных зарядов, управляемые на расстоянии.

Румынский горный корпус в составе двух дивизий (18-й пехотной и 1-й горнострелковой) располагался между 54-м и 30-м армейскими немецкими корпусами, имея задачу сковывать советские войска перед своим фронтом и поддерживать действия обоих наступающих корпусов; в корпусе было 12 тяжелых и 22 легкие батареи⁷. Вражеская артиллерия под Севастополем насчитывала 2045 орудий и минометов, в том числе 670 полевых и осадных орудий, 655 противотанковых и 720 минометов. Кроме того, командиром 8-го авиационного корпуса было выделено для участия в наземном бою несколько зенитно-артиллерийских полков и создана артиллерийская группа «Север». Манштейн подчеркивал в своей книге: «В целом во второй мировой войне немцы никогда не достигали такого массированного применения артиллерии, как в наступлении на Севастополь»⁸.

В числе артиллерии большой мощности, как указывал Манштейн, были пушечные батареи калибра до 190 мм, несколько гаубичных и мортирных батарей калибра 305, 350 и 420 мм, а также два специальных орудия типа «Карл» калибра 600 мм. Кроме того, как писал Манштейн, под Севастополь доставили знаменитую пушку «Дора», изготовленную для обстрела французской линии Мажино, но использовать ее там не успели⁹. Длина тела орудия составляла около 30 м, вес снаряда — около 7 т, калибр — 800 мм. Для перевозки такого чудовища требовалось 60 железнодорожных составов. Интересно мнение начальника немецкого генерального штаба сухопутных войск генерала Ф. Гальдера, охарактеризовавшего «Дору» как «настоящее произведение искусства, однако бесполезное»¹⁰.

Неразорвавшийся 600-мм снаряд из орудия «Карл»

Кроме орудия «Дора», все указанные калибры были зафиксированы нами во время третьего штурма. Применение пушки «Дора» не подтверждается. До последнего дня обороны не наблюдалось стрельбы из такого орудия и разрыва снаряда столь крупного калибра. Манштейн писал, что одним выстрелом «Доры» был взорван склад в Сухарной балке, но все склады на Северной стороне были подорваны нами в последние дни обороны.

Для использования такой пушки должна была быть построена специальная железнодорожная позиция. В военно-исторической литературе указывается, что эта позиция располагалась в районе между дер. Дуванкой и Заланкой. Однако после освобождения Севастополя не обнаружили такой позиции, хотя и искали. Если такая позиция была, то хотя бы насыпь должна была остаться. Некоторые наши раненые командиры, попавшие в плен, а затем бежавшие, говорили, что слух об этом орудии, будто бы стрелявшем по Севастополю, был специально пущен гитлеровцами. Такое орудие у противника было, но не под Севастополем. Во всяком случае «Дора» по Севастополю ne стреляла, а если противник, возможно, и подвозил это орудие, то установить его не успел. Ведь, если бы оно вело огонь, то, несомненно, было бы засечено нами. Кстати, ни в одном официальном немецком документе, которые удалось просмотреть, нет подтверждения о нахождении пушки «Дора» под Севастополем. Ничего не писал об ее использовании под Севастополем и Гальдер в своем дневнике, хотя о переброске к Севастополю 600-мм орудий «Карл» он упоминал¹¹. Трудно допустить, чтобы начальник немецкого генштаба сказал об одних орудиях большой мощности, а о другом, еще более мощном, забыл.

Под Севастополем при длине фронта в 34 км противник имел плотность артиллерии 37 орудий и до 20 минометов на 1 км фронта, не считая зенитной артиллерии, использовавшейся для стрельбы по наземным целям. На направлении главного и частично вспомогательного ударов гитлеровцы могли довести плотность артиллерии до 75—100 орудий на 1 км фронта с учетом танковой и зенитной артиллерии.

Для авиационной поддержки третьего штурма враг сосредоточил 600 (в отдельные дни свыше 1000 самолетов, в том числе 700 бомбардировщиков и 200 истребителей). Эта авиационная группировка наносила удары по Севастополю и войскам СОРа, а также действовала на морских коммуникациях¹².

К началу третьего штурма войска СОРа состояли из семи стрелковых дивизий (25, 95, 109, 172, 345, 386 и 388-й), трех бригад (79-й стрелковой, 7-й и 8-й бригад морской пехоты) и двух полков морской пехоты (2-го Перекопского и 3-го). Укомплектованность дивизий, кроме 386-й, имевшей около 100% состава, была в среднем около 50%. Части морской пехоты были укомплектованы до 80%¹³. В войсках ощущался острый недостаток станковых и ручных пулеметов, автоматов, противотанковых ружей, а также боеприпасов для артиллерии и минометов.

Армейская артиллерия состояла из восьми полков дивизионной артиллерии (57, 69, 99, 134, 404, 905, 952 и 953-й) — по одному на дивизию, кроме 25-й дивизии, в которой было два полка, из одного тяжелого артиллерийского полка корпусной артиллерии (18-го гвардейского), артиллерийского полка армейской артиллерии (52-го; 51-й артиллерийский полк был переименован в 404-й и включен в состав 109-й дивизии), двух легких артиллерийских противотанковых полков (674-го и 700-го)¹⁴, трех отдельных артиллерийских дивизионов 7-й, 8-й и 79-й бригад и батарей 2-го и 3-го полков морской пехоты. Всего насчитывалось 455 орудий разного калибра. Кроме того, в армии было 1770 минометов и один (3-й гвардейский) минометный дивизион «катюш» — 12 реактивных установок «М-8»¹⁵.

И.К. Семенов

Зенитная артиллерия армии состояла из 880-го отдельного зенитного полка — 7 батарей с 20 орудиями калибра 85 мм, 26-го отдельного зенитного дивизиона — 3 батареи с 9 орудиями 76,2 мм образца 1938 г. и 21-й отдельной прожекторной роты¹⁶.

Артиллерия Береговой обороны к началу третьего штурма состояла из:

1-го отдельного дивизиона в составе двух башенных батарей № 30 и 35 с 8 орудиями 305-мм калибра;
2-го отдельного артиллерийского дивизиона в составе семи батарей (8, 12, 14, 702, 702-й бис, 2 и 2-й бис) с орудиями калибра 100—130 мм, всего 20 орудий;
3-го отдельного артиллерийского дивизиона в составе трех батарей (18-й, 19-й и 706-й) с орудиями калибра 130—152 мм, всего 8 орудий;
177-го отдельного артиллерийского дивизиона в составе четырех батарей (701, 703, 704 и 705-й) калибра 130 мм и одноорудийной батареи 180-мм калибра, всего 9 орудий;
четырех артиллерийско-пулеметных батальонов дотов и дзотов (1, 2, 3 и 4-го) с 64 орудиями калибра от 45 до 120 мм и около 75 пулеметов;
двух отдельных тяжелых подвижных батарей (724-й и 725-й) с 8 орудиями калибра 152 мм;
бронепоезда «Железняков» с 3 универсальными орудиями калибра 75 мм. Кроме того, в составе Береговой обороны были части морской пехоты, стрелковые и специальные части и подразделения¹⁷:
9-я бригада морской пехоты в составе четырех стрелковых батальонов, артиллерийского и минометного дивизионов;
местный стрелковый полк в составе трех стрелковых батальонов;
178-й отдельный инженерно-саперный батальон;
запасной артиллерийский полк;
отдельные химическая и дегазационная роты и три огнеметно-фугасные роты.

Всего в Береговой обороне (включая артиллерию 9-й бригады морской пехоты — 31 орудие) было 151 артиллерийское орудие до 305-мм калибра включительно¹⁸ и, не считая спецчастей, до 12 батальонов (пулеметно-артиллерийских, стрелковых и морской пехоты), действовавших на сухопутном фронте в боевых порядках армии.

Плотность артиллерии в СОРе, считая всю артиллерию армии и Береговой обороны, в среднем составляла 18—19 орудий на 1 км фронта, а с учетом зенитной артиллерии — до 21—22 орудий. На направлении главного и вспомогательного ударов врага она была значительно выше и при необходимости благодаря маневру огнем на определенных рубежах могла создаваться плотность в 80—100 орудий на 1 км фронта, как это делалось в конце второго штурма. Плотность минометов (50—120 мм) в среднем составляла около 53 минометов на 1 км фронта.

Б.Е. Михайлов

Важную роль в обороне Севастополя играла 3-я особая авиагруппа в составе 115 самолетов (56 истребителей, 16 бомбардировщиков, 12 штурмовиков и 31 ночной бомбардировщик)¹⁹~²⁰. Кроме того, 28 мая и 10 июня в оперативное подчинение командира 3-й авиагруппы прибыли две эскадрильи по 12 самолетов Як-1 из состава 5-й воздушной армии.

Обеспечение СОРа с морского направления возлагалось на силы Охраны водного района, командиром которого был контр-адмирал В.Г. Фадеев, а начальником штаба — капитан II ранга В.И. Морозов. В его составе были ОХР (охрана рейда), тральщики, сторожевые и торпедные катера, лоцманская служба и др.

19 мая командующий СОРом просил прислать в Севастополь две стрелковые бригады для прикрытия аэродромов и противодесантной обороны (с воздуха и моря) района Севастополя²¹.

Таблица 4. Соотношение сил и средств к началу июня 1942 г.^*

21 мая командование СОРа снова обратилось с просьбой о помощи Севастополю и дало телеграмму в адрес командующего Северо-Кавказским фронтом²² С.М. Буденного, начальника Генерального штаба А.М. Василевского и наркома ВМФ Н.Г. Кузнецова²³.

«Директиву... по реорганизации получил. О необходимости удержания Севастополя решает вопрос своевременная немедленная помощь. Противник подтягивает силы из Керчи — нужна немедленная помощь:

Вооруженное пополнение 15 000 человек для доведения сухопутных соединений до нормы...

Стрелкового оружия 10 000 винтовок, 250 станковых пулеметов, 1500 ручных пулеметов.

Увеличить количество боезапаса до 0—8 бк, имеем 1—2 бк.

Дать самолеты: 50 — Як-1 и 10 — Пе-2.

Подать танки: 25 шт. «КВ» и 25 бронемашин и танкеток.

Подать две стрелковые бригады...»

В этой же телеграмме командующий флотом и СОРом в связи с изменением обстановки поставил перед вышестоящими органами вопрос об уточнении задач силам Черноморского флота и внес следующие предложения:

«Основными задачами флота считаю:

1. Содействовать в обороне Севастополя и питании его морем.
2. Оборона Кавказского побережья.
3. Содействовать на Азовском море флангу Южного фронта.
4. Защита морских коммуникаций подлодками и авиацией из Севастополя».

Далее Военный совет Черноморского флота поставил вопрос: «о необходимости реорганизации руководства СОРом, считая возможными два варианта: первый — Военный совет флота и штаб в целом переходят на Кавказ, а в Севастополе создается Военный совет и штаб СОРа, подчиненные Военному совету флота; второй — Военный совет флота остается в Севастополе, где создается штаб СОРа, а руководство флотом на Кавказе возлагается на одного из заместителей наркома ВМФ или назначенного штатного заместителя командующего флотом; при этом штаб флота — на Кавказе».

Изложив эти варианты, Военный совет в заключение высказал свою точку зрения:

«...Считаю, что Военному совету ЧФ уходить на Кавказ неправильно — скажется на войсках и населении²⁴».

Для защитников Севастополя наступило трудное время. Руководители обороны отчетливо понимали это. Возвращаясь к прошлому, приходится особо остановиться на вопросе руководства СОРом. В то время обстановка на всем южном крыле фронта изменялась часто. В связи с этим и по другим причинам шли поиски наиболее рациональных форм руководства приморскими оборонительными районами. Все это было направлено на улучшение конкретности руководства СОРом, который последовательно подчинялся: командующему войсками Крыма, Ставке Верховного Главнокомандования, командующему Закавказским фронтом, командующему Кавказским фронтом, командующему Крымским фронтом и, наконец, командующему Северо-Кавказским направлением, реорганизованным позднее в Северо-Кавказский фронт. В этих изменениях были свои недочеты, но общее направление развития управления было правильным.

Во время обороны Севастополя в ответ на все обращения руководителей обороны немедленно следовали конкретные мероприятия со стороны Ставки, Главкомов направлений и наркома ВМФ. Особенно ощутимой была помощь Ставки во время отражения второго вражеского наступления, когда по решению Ставки в Севастополь немедленно были направлены крупные подкрепления и город был удержан. Большое внимание обороне Севастополя уделял ЦК ВКП(б). Член ЦК начальник Главного политуправления ВМФ армейский комиссар II ранга И.В. Рогов несколько раз бывал в Севастополе, встречался с руководителями обороны и рядовыми защитниками города.

После приказа Манштейна противник начал перебрасывать силы с керченского направления под Севастополь, накапливать артиллерию, танки, подвозить боеприпасы. С 20 мая активизировалась вражеская авиация, усилились воздушные налеты и артиллерийский обстрел Севастополя. Противник приступил к авиационно-артиллерийской подготовке своего наступления.

Для проверки готовности своих войск 26 мая в Бахчисарай приезжал фашистский диктатор Румынии генерал И. Антонеску, который провел совещание командного состава румынских войск о задачах наступления на Севастополь²⁵.

Авиационная и артиллерийская подготовка наступления противника проводилась в два этапа: первый с 20 мая по 1 июня и второй — со 2 июня по 6 нюня включительно перед переходом в наступление²⁶. На первом этапе враг преследовал цели; уничтожение наших самолетов, береговых и зенитных батарей, разрушение аэродромов на Херсонесском мысу, в Юхариной балке, на Куликовом поле, а также города и порта. Одновременно противник начал пристреливать позиции полевых батарей армии. Особое внимание уделялось ударам по командным пунктам СОРа, Приморской армии, Береговой обороны, секторов, авиации и ПВО. Характерно, что общий командный пункт Приморской армии и Береговой обороны противник раньше ни разу не бомбил, а теперь с 23 мая на него начались налеты значительных групп самолетов.

Зная по опыту боевых действий, в том числе на Керченском полуострове, что командные пункты всегда являются важной целью авиации и артиллерии противника, мы с генералом И.Е. Петровым и начальником штаба Н.И. Крыловым заблаговременно подготовили новый запасной командный пункт в районе Херсонесского монастыря в капитальном железобетонном массиве бывшей крупнокалиберной береговой батареи. Пункт оборудовали в инженерном отношении, подвели телефонные и телеграфные линии связи, установили радиостанции. Командный пункт был готов и в любое время можно было перейти на него и принять управление войсками.

Характерной особенностью второго этапа вражеской подготовки были массированные налеты и обстрелы всей глубины боевых порядков войск, артиллерийских позиций и командных пунктов с целью разрушения, подавления и уничтожения наших сил и средств. Одновременно продолжались налеты на город, аэродромы, батареи береговой обороны и ПВО. Такие массированные удары авиации и артиллерии, как во время подготовки и проведения третьего штурма Севастополя, немецко-фашистское командование во второй мировой войне нигде больше не применяло²⁷.

В период артиллерийской и авиационной подготовки на обоих ее этапах противник усилил действия своей авиации по морским сообщениям с Севастополем, подвергая бомбардировке порты погрузки, места разгрузки в Севастополе, корабли и суда в море.

22 мая на заседание военных советов Черноморского флота и Приморской армии были приглашены начальники родов войск и служб, командиры соединений, партийные и советские руководители города. На совещании выступил вице-адмирал Ф.С. Октябрьский, который подробно обрисовал создавшееся в Севастополе положение, подчеркнув, что противник силен, подтягивает новые войска, но защитники города готовятся дать ему должный отпор. Политико-моральное состояние воинов армии и флота высокое, население продолжает самоотверженно работать для фронта, защитники Севастополя готовы снова проявить мужество и героизм. Враг будет отброшен и разбит. Перед нами стоит одна задача — пока есть время, продолжать совершенствовать оборону и готовиться к решительному бою.

Член Военного совета флота дивизионный комиссар Н.М. Кулаков подчеркнул важность поставленных задач и предложил провести в частях партийные и комсомольские собрания, в секторах и соединениях — делегатские собрания, ознакомить личный состав с боевой обстановкой, мобилизовать воинов на дальнейшую подготовку и совершенствование обороны, на готовность дать должный отпор врагу. Коммунисты и комсомольцы должны быть в авангарде. Все должны быть начеку. Для разъяснения положения и задач привлечь весь начальствующий состав и политработников. Поднять бдительность и уверенность в победе.

После совещания в частях и соединениях были проведены собрания, усилилась агитационно-пропагандистская работа и развернулась еще более интенсивная подготовка к отражению нового штурма противника.

23 мая вице-адмирал Октябрьский направил телеграмму С.М. Буденному, Н.Г. Кузнецову, И.С. Исакову, в которой докладывал, что «противник усиливается и готовится к наступлению. Помощи нет, несмотря на мои телеграммы. Еще раз прошу подать требуемые в первую очередь семь пульбатов УРа»²⁸.

В целях проверки оперативной и боевой подготовки войск, сил и штабов 23 мая было проведено учение Береговой обороны с ОВРом и фланговыми частями I и IV секторов, расположенными на побережье, по отражению морского и воздушного десантов²⁹.

Как уже отмечалось, командование СОРа вовремя узнавало о намерениях противника. В этом большая заслуга разведывательного отдела флота, возглавлявшегося полковником Д.Б. Намгаладзе. Разведка была так хорошо организована, что очень часто копии важных документов, издаваемых фашистским командованием, сразу же поступали к Намгаладзе. Так, копия боевого приказа Манштейна о подготовке штурма через 2—3 дня уже была у командования СОРа. Это в значительной степени помогло подготовиться к отражению штурма. Наши разведчики постоянно переходили линию фронта и доставляли ценные сведения о противнике.

В развитие указаний командующего СОРом с учетом анализа разведывательных данных о противнике генерал Петров 24 мая издал общую директиву на оборону, в которой частям и соединениям были поставлены боевые задачи³⁰. Особо важную роль И.Е. Петров отводил действиям артиллерии СОРа. Обращалось также внимание на дальнейшее развитие инженерного оборудования и противотанковой обороны. Большая заслуга в разработке и проведении оборонительных мероприятий принадлежала начальнику штаба армии генерал-майору Н.И. Крылову.

СОР еще раньше был переведен на повышенную готовность. Войска готовились к проведению контратак, отражению морских и воздушных десантов, артиллерия — к сосредоточению массированного огня по участкам главных направлений атак противника. Совершенствовалось управление артиллерийскими частями и всеми видами артиллерии СОРa. При этом необходимо отметить инициативную работу начальника артиллерии армии генерал-майора Н.К. Рыжи, его начальника штаба полковника Н.А. Васильева и начальника артиллерии Береговой обороны подполковника Б.Э. Файна.

Всюду продолжались инженерные работы, строились дзоты, углублялись и расширялись окопы и ходы сообщения, усиливались все виды заграждений, ставились противотанковые и противопехотные мины. Была проведена большая работа по совершенствованию и улучшению связи, особенное Северной стороной. Неослабное внимание уделялось подготовке запасных командных пунктов с обеспечением их всеми видами связи. В дивизиях и бригадах были подготовлены хорошие запасные командные пункты, на которых уже находился минимальный штат обслуживающего состава во главе с командирами.

Так как после 20 мая противник начал усиленную пристрелку наших артиллерийских позиций, генерал Петров дал указание: на каждой полевой батарее подготовить, оборудовать и хорошо замаскировать 1—2 запасные позиции и соответственно запасной наблюдательный пункт. К началу штурма это было выполнено.

Во всех окопах и часто в ходах сообщения было сделано достаточное количество убежищ на 1—2 человека типа нор и щелей для укрытия во время сильных обстрелов и бомбежек.

Во всех частях и соединениях Береговой обороны проводились аналогичные мероприятия. В районе батареи № 35, в 2 км юго-восточнее ее, была построена ложная батарея — башни, и, нужно сказать, противник довольно часто бомбил ее вместо настоящей батареи.

На других батареях также строились ложные батареи и командные пункты. На некоторых ложных береговых батареях часто имитировались выстрелы, что сбивало с толку авиацию противника и отвлекало ее от настоящей цели.

Тылы армии и флота провели работу по рассредоточению всех видов запасов, используя многочисленные штольни, имевшиеся в районе Севастополя, недействующие бетонные сооружения батарей. Особое внимание уделялось снабжению войск и населения водой и хлебом. Склады боезапаса и горючего были рассредоточены в специальных укрытиях.

Еще раньше была расширена сеть госпиталей, увеличившая их емкость до 10 000 коек, были развернуты новые госпитали в штольнях и пещерах в районе бухт, а в городе — в больницах, в здании института им. Сеченова и других помещениях.

К началу третьего штурма в Севастополе еще оставалось около 35 тыс. гражданского населения, которое надо было укрыть, кормить и поить.

Особое внимание командование обращало на организацию четкого взаимодействия всех родов войск и сил, которое и раньше было хорошим, но в условиях предстоящих тяжелых боев требовало уточнений для обеспечения надежной устойчивой связи, особенно при решении вопросов противодесантной обороны с моря и воздуха. В результате принятых мер между Приморской армией, Береговой обороной, авиацией, ПВО и ОВРом было налажено, как показали июньские бон, тесное и четкое взаимодействие, дававшее хорошие результаты во всех звеньях, начиная от командования и штабов соединений до отдельных частей и подразделений. Всюду было полное понимание задач, взаимная помощь и выручка.

Артиллерия Приморской армии перед третьим штурмом была обеспечена боеприпасами следующим образом³¹: орудия калибра 122—155 мм — 2—2,5 боекомплекта; орудия калибра 75—85 мм — 2,5—3 боекомплекта; орудия калибра 37—45 мм — до 6 боекомплектов; минометы калибра 107—120 мм — 0,9 боекомплекта; минометы калибра 82 мм — немногим более 1 боекомплекта; минометы калибра 50 мм — 2 боекомплекта³².

Береговая артиллерия была обеспечена боеприпасами значительно лучше. Хотя количество боекомплектов не выглядит внушительно, но надо иметь в виду, что в береговой артиллерии боекомплект в 5—8 раз превышал количество снарядов в армейских боекомплектах. К началу штурма 305-мм орудия в береговой артиллерии имели в среднем по 1,35 боекомплекта, или по 270 снарядов на орудие, что по армейским нормам составляло 8—9 боекомплектов; для орудий 30-й и 35-й батарей это количество снарядов было предельным, т. е. после израсходования указанного числа снарядов тела орудий изнашивались³³.

Орудия калибра 180 мм имели запас, достаточный для достижения полного износа орудий, 152 мм — 1,84 боекомплекта, или по 370 снарядов (по армейской норме — 7—8 боекомплектов); 130 мм — 1,7 боекомплекта, или по 340 снарядов (по армейской норме — 0—7 боекомплектов); орудия 100—102-мм — 3,0 боекомплекта, или по 1000 снарядов (но армейской норме — более 10 боекомплектов); орудия 45 мм — 1,5—2 боекомплекта, или по 1000 снарядов (по армейской норме — около 6 комплектов).

В течение июня подвозились боеприпасы (снаряды и мины) для артиллерии как полевой, так и береговой, но в небольших количествах.

С 21 мая в Севастополь начало поступать маршевое пополнение и боезапас, но основного, о чем просил Ф.С. Октябрьский — новых соединений и вооружения, не было.

25 мая Военным советом флота была получена телеграмма Военного совета Северо-Кавказского фронта (копии Н.Г. Кузнецову и А.М. Василевскому) — ответ на телеграмму от 21 мая:

«1. Делается все, чтобы помочь Вам, готовьте средства для переброски.

2. До тех пор пока обстановка в СОРе напряженная, ВС ЧФ оставаться в Севастополе, объединяя руководство обороной. Оставить в Севастополе штаб СОРа и оперативную группу от штаба флота.

3. Зам. командующего флотом назначен Елисеев. Сообщите кандидатуру на начальника штаба³⁴».

На данном этапе оборона Севастополя являлась главной задачей флота и местом нахождения его Военного совета мог быть только Севастополь. Поэтому иного ответа от командования Северо-Кавказского фронта и нельзя было ожидать. Ведь любая смена руководства СОРа или армии, несомненно, сказалась бы на управлении силами обороны. Нечто в этом роде мы уже испытали в конце декабря 1941 г.

Командующий СОРом вице-адмирал Ф.С. Октябрьский, отлично понимая критическое положение Севастополя, принимал все меры к усилению войск СОРа, добивался поступления вооружения и боевой техники. 27 мая он снова направил телеграмму Н.Г. Кузнецову и И.С. Исакову³⁵: «Противник усиленно подвозит войска к Севастополю, прибыло до 2 пд, войска в Ялте, Алуште и в пути к Симферополю. Противник проводит разведку переднего края. Разминирует свои минные поля и заграждения... Прошу помощи, ничего не получил, кроме невооруженного маршевого пополнения и боезапаса. Жду ответа, будут ли даны и когда...

1. Две стрелковые бригады.
2. Танки и бронемашины.
3. Самолеты Як-1 и Пе-2.
4. Вооружение.
5. 52 УР — составе семи пульбатов».

27 мая в Севастополь в состав Береговой обороны прибыла 9-я бригада морской пехоты (командир — полковник Н.В. Благовещенский, военком — полковой комиссар В.М. Покачалов) в составе 3017 человек с 8 122-мм, 8 76-мм и 17 45-мм орудиями. Бригада составила общий резерв СОРа с одновременной задачей противодесантной обороны с моря и воздуха³⁶.

28 мая была получена директива командующего Северо-Кавказским фронтом³⁷:

1. «Противник с 20 мая начал переброску к Севастополю четырех пехотных дивизий, одну танковую и одну лпд.
2. Севастополь имеет прочную систему обороны, может противостоять любому наступлению противника.

Приказываю:

1. Предупредить весь личный состав, что Севастополь должен быть удержан любой ценой...
2. Создать армейский резерв и иметь резервы в секторах для нанесения мощных контрударов...

Буденный, Исаков, Захаров».

30 мая Военный совет флота ввиду тяжелого положения с оружием (в одном полку на 2100 человек было 1000 винтовок, в другом на 2350 человек — 1400 и по 5—7 пулеметов на полк) дал указание И.Д. Елисееву собрать в базах и частях на Кавказе все, что возможно, и выслать в Севастополь³⁸.

31 мая адмирал Исаков информировал командование СОРа, что по решению наркома ВМФ в Севастополь будут высланы 3000 пистолетов пулеметов Дегтярева и 500 противотанковых ружей, винтовок пока нет. 1 июня на Черноморский флот будут направлены 20 самолетов Як-1 и 20 ЛаГГ-1³⁹. Военный совет Северо-Кавказского фронта утвердил для СОРа норму боезапаса до 6 боевых комплектов по всем калибрам за счет запасов фронта⁴⁰. Было сообщено, что боеприпасы будут поданы 1—3 июня и дело за организацией переброски их И.Д. Елисеевым в Севастополь.

Еще 30 мая командование СОРа получило от С.М. Буденного и И.С. Исакова телеграмму (копии А.М. Василевскому, Н.Г. Кузнецову)⁴¹:

«Что вам не оказывают помощь, неверно.

1. Авиация фронта работает на вас.
2. То же авиация Черноморского флота.
3. Увеличена доставка боезапаса.
4. Переброшена 9 бригада морской пехоты.
5. Будет переброшен 52-й УР — 7 пульбатов⁴².
6. Двух бригад вам не обещано.

Ставка должна обеспечить и другие направления...»

Маршал Советского Союза Буденный был прав в том, что помощь Севастополю оказывалась, однако, в силу объективных причин не все просьбы могли быть выполнены, а боезапас доставлялся медленно. Того, что получили, было недостаточно для обеспечения надежной обороны Севастополя, против которого противник сосредоточил группировку более сильную, чем в мае против войск Крымского фронта. Чтобы удержать Севастополь, необходимо было доставить то, о чем просил Ф.С. Октябрьский в телеграммах от 17 и 21 мая 1942 г., выделив, кроме того, еще две полнокровные дивизии. При этом перевозки войск, пополнения и боеприпасов надо было закончить до начала штурма. К сожалению, всего этого своевременно сделано не было. Причина состояла прежде всего в той неблагоприятной и крайне напряженной обстановке, которая сложилась к июню 1942 г. на южном крыле советско-германского фронта, и некоторой переоценке возможностей СОРа.

С конца мая обстановка на море стала крайне неблагоприятной для перевозки подкреплений и различного снабжения в Севастополь в связи с тем, что ночи стали значительно короче, и это создавало возможность для эффективных действий господствующей вражеской авиации на наших морских коммуникациях. Кроме авиации активно действовали вражеские подводные лодки, торпедные и сторожевые катера, в том числе итальянские, базировавшиеся на Евпаторию, Ялту, Форос и другие порты Крыма⁴³. Переход и прорыв в Севастополь были очень опасны даже для боевых кораблей, не говоря уже о транспортах, которые во второй половине июня совершенно не могли ходить в Севастополь.

С 20 мая противник начал наносить удары с воздуха по городу, аэродромам, береговым и зенитным батареям и командным пунктам, находившимся в глубине обороны. Вначале враг производил налеты 25—40 самолетами, сбрасывая по 150—350 бомб в день, а затем постепенно наращивал силу ударов. 30—31 мая и 1 июня авиация противника совершала уже по 150—200 самолето-вылетов в день, сбрасывая до 1500—2000 бомб⁴⁴. Особенно пострадал от налетов город. В Севастополе было разрушено и повреждено много зданий, возникло большое число пожаров.

Наша авиация наносила ответные удары по вражеским аэродромам, по боевым порядкам войск противника и прикрывала корабли на подходе к Севастополю, но из-за своей малочисленности она была не в силах противостоять значительному превосходству противника в воздухе.

Авиация Северо-Кавказского фронта и Черноморского флота, базировавшаяся на Кавказском побережье, помогала защитникам Севастополя и наносила удары по аэродромам и войскам противника, перебрасывавшимся с Керченского полуострова к Севастополю⁴⁵. Немецкие истребители начали ежедневно в светлое время нести воздушный барраж над Севастополем, поднимая в воздух по 3—6 самолетов, чем значительно мешали действиям нашей авиации, а торпедоносная и бомбардировочная авиация противника, пользуясь светлым временем, активно действовала на наших морских коммуникациях.

Но, несмотря на превосходство в силах вражеской авиации, наши летчики действовали мужественно, с полной отдачей сил, помогая наземным войскам отстаивать город. Особенно отличились в боях летчики-истребители К.С. Алексеев, М.В. Авдеев, Н.А. Наумов, Н.И. Савва, Е.М. Рыжов, С.Е. Карасев, штурмовики А.А. Губрий, М.Е. Ефимов, Ф.Н. Тургенев, Е.И. Лобанов, Б.Е. Голубев, Г.А. Кравцов и многие другие. Хорошо действовали летчики-бомбардировщики И.Е. Корзунов, А.К. Кондрашин, М.И. Куркин и другие боевые наши соколы.

Тяжелая артиллерия противника вела огонь, периодически производя по нескольку массированных налетов в день по тем же целям, что и его авиация, с задачей разрушения важных объектов города и порта. Его полевая артиллерия эпизодически обстреливала боевые порядки войск, позиции наших батарей и командные пункты, расположенные на рубежах обороны. Нужно отметить, что массирования огня по боевым порядкам пока не было. Противник вел лишь пристрелку важных целей, позиций, батарей, командных пунктов и узлов обороны, но стремился делать это замаскированно.

Наша артиллерия вела огонь по позициям вражеских батарей, по скоплениям войск и переднему краю.

С 22 по 27 мая выброшенная в тыл противника разведывательно-корректировочная группа хорошо корректировала огонь дальнобойной береговой артиллерии, благодаря чему удалось нанести значительные потери личному составу и технике противника. Позднее корректировщики прорвались назад через линию фронта.

В Севастополь почти ежедневно приходили боевые корабли с грузом и быстроходные транспорты. На переходе им приходилось неоднократно отражать налеты вражеской авиации и катеров. Поэтому каждый такой переход требовал четкого планирования, надежного обеспечения и разрабатывался штабом флота как самостоятельная операция. С 20 мая по 2 июня в Севастополь с войсками, маршевым пополнением, с грузами боезапаса и продовольствия прорывались следующие корабли⁴⁶: крейсер «Ворошилов» и лидер «Ташкент» (последний побывал 3 раза); эскадренные миноносцы «Сообразительный» — 2 раза, «Безупречный» — 3, «Бойкий» — 1 раз и «Свободный» — 3 раза; быстроходные тральщики «Трал», «Искатель», «Якорь», «Гарпун», № 412, «Щит»; подводные лодки М-35, М-118, А-5, Л-4, Д-4, Л-23, М-120, М-117, С-32, А-2 и С-31 (некоторые приходили по 2 раза); транспорты «Абхазия», «Серов», «Грузия» и десятки сторожевых катеров, сопровождавших эти транспорты.

Всего за этот период было доставлено: войск и маршевого пополнения — 15 тыс. человек, орудий разных — 35, артиллерийско-минометных боеприпасов — 2200 т, авиационных боеприпасов — 350 т, продовольствия — 2500 т и другое имущество.

Ввиду большой опасности ударов авиации противника по кораблям на переходе морем и обстрела их вражеской артиллерией при входе на фарватерах командующий флотом дал указания о порядке прихода кораблей в Севастополь⁴⁷:

1. Боевым кораблям приходить к 1 час. ночи и уходить не позднее 3 час. ночи, на разгрузку тратить не более 1—2 часов.
2. Транспортам «Грузия», «Абхазия» и другим давать в конвой тральщики и катера «МО», увеличив их количество.
3. Усилить снабжение СОРа за счет перевозок на подводных лодках.
4. При возвращении боевых кораблей на Кавказ прикрывать их авиацией.
5. Эсминцы и лидеры посылать только группами, не менее 2—3.

Насколько трудны были эти переходы, видно на примере перехода в Севастополь 27 мая крейсера «Ворошилов» и эсминцев «Сообразительный» и «Свободный». По пути в Севастополь корабли были неоднократно атакованы бомбардировщиками и торпедоносцами противника, и только благодаря умелому маневрированию и зенитному огню всех кораблей они избежали попаданий бомб и торпед. На следующий день на обратном пути отряд кораблей во время перехода в Туапсе шесть раз в светлое время был атакован группами вражеских самолетов, но снова зенитный огонь и правильное маневрирование кораблей спасли их от попаданий⁴⁸. Командиры кораблей, имевшие большой опыт, проявили смелость и искусство маневрирования, спасая корабли от сброшенных торпед и авиабомб. Это — командир отряда контр-адмирал Н.Е. Басистый, находившийся на крейсере «Ворошилов», командир крейсера «Ворошилов» капитан I ранга Ф.С. Марков, военком крейсера батальонный комиссар М.П. Колеватов, командир эсминца «Сообразительный» капитан-лейтенант С.С. Ворков, военком эсминца старший политрук Л.Т. Квашнин, командир эсминца «Свободный» капитан III ранга П.И. Шевченко, военком эсминца старший политрук П.С. Зайченко.

2 июня 10 самолетов противника атаковали на переходе морем танкер «Громов», доставлявший горючее в осажденный Севастополь. Врагу удалось потопить танкер. Это была большая потеря. Она серьезно отразилась на снабжении войск горючим.

Во второй половине мая — начале июня ОВР произвел большие работы по постановке сетевых и минных заграждений для противодесантного прикрытия входов в бухты Балаклава, Казачья, Камышовая, Круглая и в других районах возможной высадки десантов противника.

2 июня немецко-фашистское командование приступило ко второму, решающему по его планам, этапу подготовки наступления — подавлению обороны наших войск, уничтожению резервов, командных пунктов и артиллерийских батарей, которое должно было быть закончено к вечеру 6 июня.

Вот что писал Манштейн в книге «Утерянные победы»: «Вместо огневого налета решено было начать артиллерийскую подготовку за 5 дней до начала наступления пехоты бомбовыми ударами и мощными дальними огневыми нападениями по обнаруженным районам сосредоточения резервов противника и по его коммуникациям. Затем артиллерия должна была, ведя методический корректируемый огонь, в течение 5 дней подавить артиллерию противника и обработать огнем оборонительные сооружения, расположенные на передовых рубежах. Тем временем 8-й авиационный корпус имел задачу непрерывно производить налеты на город, порт, тылы и аэродромы»⁴⁹.

С 7 час. утра 2 июня противник начал наносить мощные артиллерийские удары по всему сухопутному фронту и одновременно массированные удары своей авиацией. Войска и тылы СОРа были подготовлены к этим ударам: весь личный состав находился в окопах, укрытиях, бетонных и туннельных сооружениях, в щелях и т. п.

Ежедневно с утра до вечера продолжалась бомбардировка всего района СОРа. Трудно, даже невозможно подсчитать, сколько в ней участвовало вражеских самолетов и сколько было выпущено снарядов. По далеко не полным данным, в налетах ежедневно со 2-го по 6 июня участвовало более 600 самолетов, а сброшенные бомбы и выпущенные снаряды исчисляются десятками тысяч⁵⁰.

Противник, видимо, зная местонахождение старого командного пункта, неоднократно наносил по нему удары. С вновь созданного командного пункта, расположенного в районе Херсонесского монастыря, можно было видеть такую картину: всю линию фронта и ее тылы с артиллерийскими позициями заволокло пылью и дымом от разрывов бомб и снарядов. Эта зловещая туча неподвижно висела с самого утра до позднего вечера. Самолеты противника шли волнами по 20—30 машин. Видно было только 3—4 волны, а дальше они сливались в одну общую массу.

После массированных ударов авиации и артиллерии город задыхался в дыму огромных пожаров, представлял собой сплошное море огня и дыма. С водой было очень плохо, а налеты продолжались непрерывно и число пожаров росло.

Ночью наступала зловещая тишина. Ни с той, ни с другой стороны не раздавались выстрелы, вражеская авиация также прекращала свои варварские налеты. В городе пылал чудовищных размеров костер, зарево от которого было видно за десятки километров. Казалось, в Севастополе погибла вся жизнь и к утру от него останется лишь груда развалин и пепла. Но город жил. В подземных туннелях, укрытиях и всевозможных убежищах отважные севастопольцы продолжали работать для фронта.

Наша артиллерия вела ожесточенную контрбатарейную борьбу, а авиация 2 июня сделала более 70 самолето-вылетов. Летчики бомбили аэродромы противника, позиции его батарей, вели бой с вражескими самолетами. Зенитная артиллерия метко била по вражеским самолетам. За день было сбито 15 самолетов противника и повреждено 6.

По данным разведки, враг начал делать проходы в минных полях и проволочных заграждениях. Наши войска вели разведку и восстанавливали разрушенные участки укреплений.

Так продолжалось все пять дней, причем враг наращивал силу ударов, доведя 4, 5 и 6 июня количество самолето-вылетов в день до 1000—1500⁵¹. Удары артиллерии врага также усиливались. Особенно мощный огонь противник вел по тем участкам нашей обороны, где намечались главный и вспомогательный удары врага: на северо-востоке — Камышлы, кордон Мекензи № 1, полустанок Мекензиевы Горы, высота 42,7 и береговая батарея № 30, на юго-востоке — Ялтинское шоссе, деревни Камары, Нов. Шули и Сапун-Гора, включая Федюхины высоты.

Артиллерия отвечала сильными огневыми налетами по боевым порядкам войск противника. Зенитная артиллерия вела мощный огонь по его самолетам. Активно действовала авиация. Ежедневно летчики и артиллеристы сбивали по 15—18 самолетов.

6 июня противник применил сверхмощную артиллерию при стрельбе по батарее № 30. Ему удалось вывести из строя одну башню, в которой была пробита броня и повреждено орудие. Батарейцы восстановили башню и продолжали вести огонь из трех оставшихся орудий.

Один сверхтяжелый снаряд, упавший в районе 30-й батареи, не разорвался. Он оказался снарядом одной из двух мортир «Карл» калибра ООО мм, находившихся под Севастополем. Полет такого снаряда можно было наблюдать. Командование СОРа донесло об этих орудиях в Москву, где очень сомневались в их наличии под Севастополем и запросили подтвердить правильность доклада относительно калибра орудий. Вице-адмирал Октябрьский вторично подтвердил этот факт⁵².

Войска СОРа, понимая, что приближается время перехода противника в наступление, усиленно готовились к его отражению. Ежедневно после вражеских ударов велись восстановительные работы. Особенно много работы выпадало на долю связистов. Специальные части и население все время поддерживали дороги и улицы в городе в таком состоянии, чтобы по ним могли проехать автомашины с техникой и войсками.

Со 2 по 6 июня противником было сброшено на Севастопольский оборонительный район до 45 тыс. авиационных бомб весом от 100 до 500 кг. Крупные бомбы от 1000 кг и выше враг сбрасывал на береговые железобетонные батареи и командные пункты соединений. Вражеская артиллерия за это время выпустила около 126 тыс. снарядов разных калибров, в том числе небольшое количество сверхмощных 600-мм снарядов по батарее № 30 и Сухарной балке. Батареи № 35 и командного пункта армии и Береговой обороны снаряды этих сверхмощных мортир не достигали. Особенно пострадал в этот период город, где было разрушено около 4640 и повреждено свыше 3 тыс. зданий. Среди населения имелись значительные жертвы⁵³.

Командование СОРа донесло наркому ВМФ и Военному совету Северо-Кавказского фронта: несмотря на массированные удары авиации и артиллерии, потери войск СОРа, боевой техники и запасов всех видов незначительны, что объяснялось их хорошим укрытием и рассредоточением⁵⁴.

А.М. Ищенко

5 июня генералы Петров, Моргунов, Ермаченков и коменданты секторов получили от командования СОРа вице-адмирала Октябрьского и дивизионного комиссара Кулакова телеграмму: «Противник продолжает усиленную подготовку к наступлению на Севастополь. Противник подвозит новые силы, видимо, боится перейти в наступление, чувствует нашу силу. Проверьте все! Ни шагу назад! Драться до последнего! Усиливайте инженерное оборудование. Правильно, эффективно используйте боезапас, бомбы»⁵⁵.

За период со 2 по 6 июня, несмотря на трудность перехода и непрерывную бомбардировку Севастополя, корабли и транспорты Черноморского флота продолжали доставлять в Севастополь пополнение и грузы. В эти дни прорывались: крейсер «Красный Крым», лидеры «Харьков» и «Ташкент» (2 раза), эсминцы «Безупречный», «Сообразительный», «Свободный» и «Бдительный», а также транспорт «Абхазия» в сопровождении тральщиков «Трал», «Гарпун» и «Щит» и трех катеров «МО» и четыре подводные лодки (С-32, Л-5, С-31 и Д-4). Эти корабли доставили в город-герой 5410 человек маршевого пополнения, 805 т боеприпасов, 409 т продовольствия, 150 т авиабензина, 8 орудий, 86 противотанковых ружей, 233 автомата, 19 минометов, 2009 винтовок, 2 т медикаментов и 1500 противогазов⁵⁶.

Н.Ф. Скутельник

Со 2 по 6 июня, во время второго этапа подготовки противника к штурму, наши войска вели ответные боевые действия. Усиленно велась разведка всех видов. Авиация и силы ПВО ежедневно вступали в бои с вражескими самолетами. Наша авиация с Кавказского побережья ежедневно наносила удары по аэродромам противника и боевым порядкам его войск. Артиллерия вела контрбатарейную борьбу с вражеской артиллерией и совершала огневые налеты по резервам. Войска совершенствовали мастерство в ведении огня, знания и опыт в тактических приемах действий в обороне. Снайперы несли на переднем крае круглосуточное дежурство, истребляя вражеских солдат и офицеров. Штабы всех степеней совершенствовали систему управления до взвода включительно. Большинство штабных командиров и политработников вели повседневную работу с бойцами в подразделениях. Личный состав всех родов войск и сил ежедневно трудился над восстановлением и совершенствованием инженерных сооружений и т. п.

К утру 7 июня 1942 г. построение оборонительных боевых порядков войск СОРа на 34-километровом фронте было следующим⁵⁷:

I сектор. Состав войск: 109-я стрелковая дивизия (456-й, 381-й, 002-й стрелковые и 404-й артиллерийский полки), 388-я стрелковая дивизия (782-й, 773-й стрелковые и 953-й артиллерийский полки). Комендант сектора — командир 109-й стрелковой дивизии генерал-майор П.Г. Новиков, военком — бригадный комиссар А.Д. Хацкевич; командир 388-й стрелковой дивизии — полковник Н.А. Шварев, военком — старший батальонный комиссар К.В. Штанев. Штаб сектора и 109-й стрелковой дивизии — 1 км северо-западнее дер. Карань, ветряк ЦАГИ; штаб 388-й стрелковой дивизии — хут. Николаевка. Фронт сектора — 7,5 км.

Войска сектора занимали рубеж (справа налево): 456-й стрелковый полк — Генуэзская башня, выс. 212,1 (искл.), совхоз «Благодать» (искл.); 381-й стрелковый полк далее до 300 м севернее выс. 440,8; 782-й стрелковый полк — до 600 м северо-восточнее дер. Камары; 602-й стрелковый полк — до казармы. Резерв сектора — 773-й стрелковый полк в составе батальона в районе выс. 244,1 и 241,5. Артиллерия сектора (404-й и 953-й артиллерийские полки) располагалась в районе: выс. 244,1 — отдельный двор в 2 км восточнее хут. Николаевка — хут. Николаевка.

II сектор. Состав войск: 386-я стрелковая дивизия (769-й, 775-й, 772-й стрелковые и 952-й артиллерийский полки), 7-я бригада морской пехоты (5 батальонов), 8-я бригада морской пехоты (4 батальона); придан 3-й дивизион 18-го гвардейского артиллерийского полна. Комендант сектора — командир 386-й стрелковой дивизии полковник Н.Ф. Скутельник, военком — старший батальонный комиссар Р.П. Володченков; командир 7-й бригады морской пехоты — генерал-майор Е.И. Жидилов, военком — бригадный комиссар Н.Е. Ехлаков, с 7 июня полковой комиссар А.М. Ищенко; командир 8-й бригады морской пехоты полковник П.Ф. Горпищенко, военком — полковой комиссар П.И. Силантьев. Штаб сектора и 386-й сд — хут. Дергачи; штаб 7-й бригады морской пехоты — 1 км южнее выс. 125,7; штаб 8-й бригады морской пехоты — 1,5 км восточнее хут. Дергачи. Фронт сектора — 12 км.

Войска сектора занимали рубеж (справа налево): два батальона 7-й бригады морской пехоты — казарма (искл.), выс. 90,5; 769-й стрелковый полк далее до 1,5 км северо-западнее дер. Верх. Чоргунь; 775-й стрелковый полк (без одного батальона) — до 300 м западнее выс. 154,7; 772-й стрелковый полк — до 1 км юго-западнее выс. 269,0; 8-я бригада морской пехоты — до 600 м западнее выс. 269,0, 1 км юго-западнее хут. Мекензия. Резерв сектора — три батальона 7-й бригады морской пехоты и районе 2 км западнее выс. 201,8 и один батальон 775-го стрелкового полка в районе 1 км севернее выс. 241,5. Артиллерия сектора (952-й артиллерийский полк и 3-й дивизион 18-го артиллерийского полка) располагалась в районе: выс. 125,7 — выс. 109,4 — выс. 201,8.

П.Ф. Горнищенко (справа) и П.И. Силантьев

III сектор. Состав войск: 25-я стрелковая дивизия (31-й, 54-й, 287-й стрелковые, 69-й и 99-й гаубичный артиллерийские полки), 79-я курсантская стрелковая бригада (3 батальона), 3-й полк морской пехоты, 2-й Перекопский полк морской пехоты; приданы: 18-й гвардейский артиллерийский полк (без 3-го дивизиона) и по одному дивизиону 905-го, 52-го и 134-го гаубичного артиллерийских полков. Комендант сектора — командир 25-й стрелковой дивизии генерал-майор Т.К. Коломиец, военком — полковой комиссар Н.И. Расников; командир 79-й стрелковой бригады — полковник А.С. Потапов, военком — полковой комиссар И.А. Слесарев; командир 3-го полка морской пехоты — подполковник С.Р. Гусаров, военком — батальонный комиссар Шаринов; командир 2-го полка морской пехоты — подполковник Н.Н. Таран, военком — батальонный комиссар И.В. Степашин. Штаб сектора и 25-й стрелковой дивизии — 1 км восточнее селения Инкерман; штаб 79-й стрелковой бригады — 2 км юго-западнее выс. 192,0. Фронт сектора — 8,5 км.

Войска сектора занимали рубеж (справа налево): 3-й полк морской пехоты — 2 км юго-западнее хут. Мекензия, 1 км северо-западнее хут. Мекензия; 54-й стрелковый полк далее до 2 км севернее хут. Мекензия; 31-й стрелковый полк — до южного отрога Камышловского оврага (искл.); 287-й стрелковый полк — до 3 км юго-восточнее выс. 192,0, 800 м юго-восточнее выс. 192,0; один батальон 2-го Перекопского полка морской пехоты — до выс. 192,0 (искл.); 79-я стрелковая бригада на рубеже: выс. 192,0, западный берег Камышловского оврага, 1,5 км северо-западнее дер. Камышлы. Резерв сектора — два батальона 2-го Перекопского полка морской пехоты в районе 3 км западнее хут. Мекензия. Артиллерия сектора (69-й артиллерийский полк, 99-й гвардейский артиллерийский полк, 1-й и 2-й дивизионы 18-го артиллерийского полка, 2-й дивизион 52-го артиллерийского полка, 1-й дивизион 905-го артиллерийского полка и 3-й дивизион 134-го гаубичного артиллерийского полка) располагалась в районе: 2 км восточнее Восточного Инкерманского маяка — кордон Мекензи № 1 — изгиб шоссе в 2 км южнее кордона № 1.

IV сектор. Состав войск: 95-я стрелковая дивизия (90-й, 161-й, 241-й стрелковые и 57-й артиллерийский полки), 172-я стрелковая дивизия (747-й, 514-й стрелковые и 134-й гаубичный артиллерийский полки; последний без 3-го дивизиона); приданы: 1-й дивизион 52-го артиллерийского полка, 2-й и 3-й дивизионы 905-го артиллерийского полка. Комендант сектора — командир 95-й стрелковой дивизии полковник А.Г. Капитохин, военком — старший батальонный комиссар А.П. Гордеев; командир 172-й стрелковой дивизии — полковник И.А. Ласкин, военком — бригадный комиссар П.Е. Солонцов. Штаб сектора и 95-й стрелковой дивизии — район Братского кладбища; штаб 172-й стрелковой дивизии — 700 м южнее выс. 104,5. Фронт сектора — 6 км.

Войска сектора занимали рубеж (справа налево): 747-й стрелковый полк — 1,5 км северо-западнее дер. Камышлы, изгиб железной дороги в 1 км юго-восточнее дер. Бельбек; 514-й стрелковый полк далее до дер. Бельбек; 90-й стрелковый полк — до 2,5 км западнее дер. Бельбек; 161-й стрелковый полк — до 2 км севернее дер. Любимовка. Резерв сектора — 241-й стрелковый полк в составе батальона в районе 500 м южнее совхоза им. С. Перовской. Артиллерия сектора располагалась: 57-й артиллерийский полк в районе дер. Учкуевка, два дивизиона 905-го артиллерийского полка и два дивизиона 134-го гвардейского артиллерийского полка в районе: кордон Мекензи № 1 — ст. Мекензиевы Горы, дивизион 52-го артиллерийского полка в районе 2 км юго-восточнее совхоза им. С. Перовской.

Резерв Приморской армии составляли: 345-я стрелковая дивизия (1163-й, 1165-й и 1167-й стрелковые полки; командир — полковник Н.О. Гузь, военком — старший батальонный комиссар А.М. Пичугин) в районе: 2 км юго-восточнее кордона Мекензи № 1 — кордон № 1 — ст. Мекензиевы Горы — 3 км южнее кордона № 1; штаб 345-й стрелковой дивизии — 1,5 км юго-восточнее кордона № 1; 778-й стрелковый полк 388-й стрелковой дивизии — дер. Голиково; местный стрелковый полк БО; 3-й гвардейский минометный дивизион в районе 1 км южнее Малахова кургана; 125-й танковый батальон располагался поротно в засадах в районах 4 км западнее хут. Мекензия и 1,5 км северо-западнее Восточного Инкерманского маяка; 81-й танковый батальон — в дер. Голиково.

Кроме того, секторам были приданы артиллерийско-пулеметные батальоны дотов БО и по-батарейно 674-й и 700-й легкие артиллерийские полки (по 5 батарей в каждом) для противотанковой обороны.

Войска противника 7 июня 1942 г. перед началом штурма были развернуты следующим образом⁵⁸:

30-й армейский немецкий корпус занимал район перед фронтом I и частично II секторов от берега моря до высоты 90,5 в 1 км юго-западнее Верх. Чоргунь. Его соединения занимали рубежи: 28-я легкопехотная дивизия — от берега моря (район восточнее Генуэзской башни) — высота 212,1 — высота 440,8; 72-я пехотная дивизия — высота 440,8 (искл.) — высота 90,5; 18-я танковая группа в исходном положении на рубеже корпуса; 170-я пехотная дивизия в резерве в районе Варнутки⁵⁹.

Румынский горный корпус находился в районе перед фронтом II сектора от дер. Верх. Чоргунь до хут. Мекензия (искл.). Его соединения занимали рубежи: 1-я горнострелковая дивизия — дер. Верх. Чоргунь — высота 269,0 (искл.); 18-я пехотная дивизия — высота 209,0 — хут. Мекензия (искл.).

54-й немецкий армейский корпус занимал район перед III и IV секторами от хутора Мекензия до берега моря севернее дер. Любимовка. Его соединения занимали рубежи: 24-я пехотная дивизия — хут. Мекензия — восточный отрог Камышловского оврага и дер. Камышлы; 50-я пехотная дивизия — Камышловский овраг и дер. Камышлы — Бельбекская долина; эти две дивизии действовали против войск III сектора; 22-я пехотная дивизия — Камышловский мост — вдоль Бельбекской долины — высота 133,3; 132-я пехотная дивизия — высота 133,3 — берег моря севернее дер. Любимовка; эти две дивизии действовали против войск IV сектора.

В районе дер. Камышлы располагалась танковая часть, а каждой дивизии были приданы танковые группы (подразделения) для усиления пробивной силы атакующей пехоты⁶⁰. На направлении района Северной стороны Севастополя была расположена вся артиллерия усиления, включая и артиллерию большой мощности.

Полковник Н.О. Гузь ставит задачу по разведке боем

В резерве у противника в районе Дуванкоя находились: 213-й пехотный полк 73-й пехотной дивизии, 33-й пехотный полк 10-й немецкой пехотной дивизии и 4 я румынская горнострелковая дивизия. Штаб 11-й армии располагался в селении Юхары-Королез, недалеко от которого на горе Эль-Бурун был наблюдательный пункт Манштейна⁶¹.

В последние дни перед штурмом генерал Манштейн проводил инспекционные поездки по своим дивизиям. 4 июня он выехал на южный берег Крыма в район 30-го армейского корпуса, а после его проверки, вернувшись в Ялту, решил с группой офицеров выйти на торпедном катере в море, чтобы посмотреть дорогу из Ялты на Байдары и определить, насколько она может обеспечить питание войск его армии. Затем, находясь в море на пути в Ялту, катер, на котором был Манштейн, подвергся атаке наших самолетов. Вот что об этом писал Манштейн в мемуарах: «Вдруг вокруг нас засвистели, затрещали, защелкали пули и снаряды: на наш катер обрушились два истребителя. Так как они налетели на нас со стороны слепящего солнца, мы не заметили их, а шум мощных моторов торпедного катера заглушил гул их моторов. За несколько секунд из 16 человек, находившихся на борту, 7 было убито и ранено. Катер загорелся. Это было крайне опасно, так как могли взорваться торпеды, расположенные по бортам... ...Командир катера принимал меры к спасению катера и людей... Вскоре подошел другой катер и прибуксировал подбитый катер в Ялту...

Это была печальная поездка. Был убит итальянский унтер-офицер, ранено три матроса, погиб, также и начальник Ялтинского порта, сопровождавший нас, капитан I ранга фон-Бредов»⁶².

Жаль, что не знали тогда наши славные летчики, кто был на катере. Они бы тогда постарались получше отблагодарить Манштейна за разбой в Крыму, за издевательства над пленными и мирным населением.

Когда в 1957 г. вышла книга Манштейна и стал известен этот факт, выяснились имена наших летчиков: командира эскадрильи 8-го истребительного авиаполка гвардии капитана, ныне Героя Советского Союза генерал-майора авиации в отставке М.В. Авдеева и его ведомого старшего лейтенанта С. Данилко. Ведя разведку побережья, они обнаружили близ Ялты вражеский катер и атаковали его. Хотя летчики имели другую задачу и не должны были этого делать, но молодость и боевой азарт взяли верх. При втором заходе Авдеев и Данилко увидели на катере пожар и решили, что с ним покончено. Они направились по своему курсу и, вернувшись в часть, вначале скрыли эту самовольную атаку. То, что летчики приняли пожар на катере за его гибель, спасло Манштейна.

М.В. Авдеев

Несмотря на сильные артиллерийские обстрелы и регулярные налеты авиации противника, к началу штурма 7 июня все наши полевые и береговые батареи были в строю. Повреждения материальной части орудий были устранены личным составом, и батареи продолжали вести огонь по врагу, особенно по его тяжелым орудиям. Единственно, чего добился противник, — это вывел из строя одно орудие 2-й башни батареи № 30 (было попадание 600-мм снаряда в орудие). В ночь на 7 нюня башня была введена в строй, но могла действовать только одним орудием.

В целом войска СОРа после 18-дневной вражеской артиллерийско-авиационной подготовки понесли незначительные потери в людях и боевой технике. Личный состав был проникнут высоким боевым духом и горел желанием дать врагу решительный отпор. Политико-моральное состояние было отличным, настроение — бодрым, все были готовы сделать все для победы над врагом.

Манштейн разработал следующий план решительного наступления на Севастополь. Главный удар на первом этане наступления должен был наноситься силами 54-го армейского корпуса с северного и северо-восточного направлений. При этом 132-я пехотная дивизия наносила фронтальный удар через долину р. Бельбек на высоты южнее ее, оставляя в стороне наш плацдарм в районе дер. Любимовка. Действовавшая левее 22-я пехотная дивизия имела задачу фланговым ударом с востока южнее р. Бельбек через Камышловский овраг обеспечить 132-й дивизии успешное преодоление рубежа р. Бельбек. 50-я пехотная дивизия, наступавшая еще левее, должна была, продвигаясь через Камышлы. наносить удар в юго-западном направлении. На левом фланге корпуса 24-я пехотная дивизия получила задачу наступать в направлении Инкерманских высоте целью выхода на северное побережье Северной бухты и в район Инкерманского монастыря⁶³.

Вспомогательный удар на южном участке возлагался на 30-й армейский корпус, который должен был захватить исходные позиции для последующего наступления на Сапун-Гору и Балаклаву. Для этого 72-й пехотной дивизии ставилась задача наступать по обе стороны Ялтинского шоссе, а 28-й легкопехотной дивизии — захватить северную гряду скалистых высот восточнее Балаклавской бухты. 170-я пехотная дивизия оставалась в резерве. Из-за сильнопересеченной местности эти задачи, как писал Манштейн, могли быть решены только путем ряда тщательно подготовленных наступательных боев с ограниченными целями.

Румынский горный корпус, действовавший между двумя ударными немецкими группировками, получил задачу сковывать советские войска, для чего 18-я румынская пехотная дивизия должна была атаками местного значения обеспечить наступление левого фланга 54-го корпуса, а 1-я румынская горнострелковая дивизия — поддерживать наступление правого фланга 30-го корпуса путем захвата высоты Сахарная Головка.

Неблагоприятная стратегическая обстановка, сложившаяся на южном крыле советско-германского фронта к началу июня 1942 г., значительно осложнила положение изолированного Севастополя. Его снабжение морем было крайне затруднено вследствие господства в воздухе авиации противника. Северо-Кавказский фронт, которому был подчинен СОР, не располагал значительными силами и средствами. В этих трудных условиях защитники Севастополя приняли на себя удар крупной вражеской группировки войск.

Примечания

*. Сюда не вошли части, прибывшие во время третьего штурма.

1. Отд. ЦВМА, ф. 72, д. 1232, л. 54.

2. Фактически у противника было не 10, а 9 расчетных дивизий. 22-я танковая дивизия в мае была подтянута к Севастополю, но в конце мая по приказу командования группы армий «Юг» переброшена в 17-ю армию. Под другой танковой дивизией, видимо, имелась в виду танковая группа, действовавшая юго-восточнее Севастополя против I и II секторов. 46-я пехотная дивизия в полном составе к Севастополю не перебрасывалась, здесь был лишь один ее полк. В начале мая в Крым прибыла 22-я моторизованная бригада, в составе которой были танковые подразделения.

3. Отд. ЦВМА, ф. 10, д. 9120, л. 84.

4. Э. Манштейн. Утерянные победы, стр. 239—240.

5. Э. Манштейн. Указ. соч., стр. 237.

6. Э. Манштейн. Указ. соч., стр. 240—242; Отд. ЦВМА, ф. 10, д. 1950, лл. 302—303.

7. Э. Манштейн. Указ. соч., стр. 241—242; Отд. ЦВМА, ф. 10, д. 20, л. 267.

8. Э. Манштейн. Указ. соч., стр. 242.

9. Там же.

10. Ф. Гальдер. Военный дневник, т. 2. М., 1971, стр. 104.

11. Ф. Гальдер. Военный дневник, т. 2, стр. 206.

12. Отд. ЦВМА, ф. 10, д. 1950, л. 112, 122; д. 17715, л. 112.

13. Там же, д. 1950, лл. 117—122.

14. 674-й и 700-й легкие артиллерийские противотанковые полки в составе пяти батарей в каждом прибыли в Севастополь в феврале 1942 г. из резерва Главного Командования (Архив МО СССР, ф. 288, оп. 9901, д. 35, лл. 275 и 293).

15. Там же, лл. 117, 121.

16. Отд. ЦВМА, ф. 10, д. 1952, лл. 147—148. О зенитной артиллерии базового района ПВО Севастополя см. на стр. 287—288.

17. Отд. ЦВМА, ф. 10, д. 1950, л. 274.

18. Там же, д. 1952, л. 178.

19. Там же, д. 20, л. 218.

20. Там же, д. 1950, л. 117—122.

21. Отд. ЦВМА, ф. 72, д. 1232, л. 73.

22. 19 мая директивой Ставки Северо-Кавказское направление было реорганизовано в Северо-Кавказский фронт. — «История второй мировой войны 1939—1945», т. 5. М., 1975, стр. 477.

23. Там же, д. 1233, лл. 4—6.

24. Отд. ЦВМА, ф. 72, д. 1233, л. 6.

25. Отд. ЦВМА, ф. 72, д. 1233, л. 48.

26. Отд. ЦВМА, ф. 10, д. 1950, лл. 297—298.

27. Э. Манштейн. Указ. соч., стр 242.

28. Отд. ЦВМА, ф. 72, д. 1233, л. 17.

29. Там же, лл. 101, 104, 107; ф. 10, д. 20, л. 239.

30. Архив МО СССР, ф. 288, оп. 9905, д. 21, лл. 456—459.

31. Величина боекомплекта различна для орудий разных калибров. Так, в армейской артиллерии один боекомплект для 75—85-мм орудий составляет 120—140 снарядов на орудие, для 122-мм — 80 снарядов, для 152-мм — 60 и т. д.

32. Отд. ЦВМА, ф. 10, д. 1950, л. 125.

33. Там же, д. 9120, л. 16.

34. Отд. ЦВМА, ф. 72, д. 1209, л. 12.

35. Там же, д. 1233, л. 48.

36. Отд. ЦВМА, ф. 72, д. 1209, лл. 31 и 44.

37. Там же, л. 57.

38. Там же, д. 1233, л. 72.

39. Там же, д. 1209, л. 82.

40. Там же, л. 83.

41. Там же, л. 74.

42. 31 мая по приказу Ставки 52-й УР был отправлен в Купянск в связи с тяжелым положением, создавшимся на харьковском направлении, и надежда на получение укрепрайона исчезла.

43. Отд. ЦВМА, ф. 10, д. 1950, лл. 109 и 110; В. Боргезе. Десятая флотилия. Пер. с итал. М., 1957, стр. 191—195.

44. Отд. ЦВМА, ф. 10, д. 20, лл. 235—256.

45. Отд. ЦВМА, ф. 10, д. 20, лл. 254—255.

46. Г.Ф. Годлевский и др. Указ. соч., стр. 154; Отд. ЦВМА, ф. 10, д. 20, лл. 235—250.

47. Отд. ЦВМА, ф. 10, д. 20, л. 249.

48. Там же, л. 247.

49. Э. Манштейн. Указ. соч., стр. 241.

50. Н.М. Кулаков. 250 дней в огне. М., 1965, стр. 94.

51. Отд. ЦВМА, ф. 10, д. 20, лл. 258—266.

52. Отд. ЦВМА, ф. 10, д. 20, л. 265.

53. Там же, д. 9120, лл. 7,8.

54. Там же, ф. 72, д. 1234, л. 29.

55. Там же, л. 27.

56. Отд. ЦВМА, ф. 10, д. 20, лл, 258—267.

57. Отд. ЦВМА, ф. 10, д. 1950, лл. 117—123; ф. 83, д. 9068, лл. 384—386; ф. 10, д. 20, лл. 212—214.

58. Отд. ЦВМА, ф. 10, д. 20, лл. 267—268; д. 1950, л. 106.

59. В военно-исторической литературе часто ошибочно указывается, что в первом эшелоне действовала 170-я пехотная дивизия, а 72-я была в резерве. Воспоминания Манштейна и трофейные карты немецкого генерального штаба сухопутных войск ясно показывают расположение 72-й пехотной дивизии в первом эшелоне, а 170-й — во втором эшелоне.

60. Отд. ЦВМА, ф. 10, д. 1950, л. 106; д. 20, лл. 267—268.

61. Там же.

62. Э. Манштейн. Указ. соч., стр. 243—244.

63. Э. Манштейн. Указ. соч., стр. 240—241.