Под властью Спартокидов

Расширение границ царства дало Спартокидам и боспорской знати огромные площади плодородной земли. Вероятно, на этих полях выращивали большую часть товарного хлеба, предназначенного на вывоз. Внутренний рынок снабжался за счет хлеба, получаемого из многочисленных сельских поселений вокруг Пантикапея. Археологическое изучение этих поселений, проведенное в наше время, обогатило нас новыми данными. Теперь мы можем более четко представить себе организацию сельскохозяйственного производства и землевладения на территории античного Боспора.

Вблизи Пантикапея, Нимфея, Тиритаки известны неукрепленные сельские поселения, где жили скифы, ставшие уже оседлыми¹. Кроме того, открыты усадьбы, достигавшие больших размеров, со значительной земельной площадью.

Одна такая усадьба IV—III вв. до н. э. обнаружена в 11 км западнее Керчи, вблизи села Андреевки². Площадь здания на ней составляла примерно 1000 кв. м, а внутреннего двора — 125. К стене, замыкавшей ее с севера, пристроено было не менее 10 отдельных помещений, где обнаружена керамика (включая чернолаковые аттические сосуды) и другие предметы утвари. И.Т. Кругликова, открывшая эту усадьбу, предполагает, что она принадлежала боспорскому землевладельцу среднего достатка. Размер усадьбы III—I вв. н. э., исследованной вблизи Мирмекия, достигал около 2700 кв. м.

Из сельскохозяйственных культур наибольшее распространение получили на Боcпоре пшеница, ячмень, просо, сеяли также бобы, горох, чечевицу. Виноградарство стало развиваться с V в. до н. э. (судя по виноградным косточкам, находимым при раскопках), однако промышленное значение приобрело далеко не сразу. На монетах этого времени изображены колос и плуг как экономические эмблемы Боспора. Немаловажное значение имело рыболовство. Экспорт рыбы из Азовского моря, по словам Страбона, составлял вторую статью внешней торговли Боспора, вывозили сельдь, хамсу, осетровые породы рыб. В Греции понтийская рыба высоко ценилась, и это повлияло на дальнейшее развитие боспорского рыбного промысла, особенно в первые века н. э.

Одной из ведущих отраслей хозяйства было животноводство. Значительная часть продукции — шкуры, шерсть, возможно, соленое мясо — шла на экспорт. Интересной иллюстрацией к вывозу товаров из Пантикапея является сообщение Демосфена. Он рассказывает, что на судне, которое направлялось из Пантикапея в Феодосию, находилось 80 амфор косского прокисшего вина, два сосуда шерсти, 11 или 12 сосудов с соленой рыбой, две или три связки козьих шкур³. Продукты животноводства отправлялись главным образом в Грецию.

Фрагменты расписной посуды конца V в. до н. э.

Из Боспора в Грецию вывозили также рабов. Имущественное неравенство среди скифских и синдо-меотских племен, входивших в Боспорское царство, вызывало развитие у них классовых отношений, усиление эксплуатации рядовых общинников племенной верхушкой. Большое влияние на этот процесс оказывала торговля с греческими городами, где можно было продавать военнопленных. В городах рабство достигло значительных размеров, рабы представляли основную массу эксплуатируемой части населения. Их использовали всюду: на государственных работах, при строительстве стен, дорог, в эргастериях и сельских усадьбах, в домашнем хозяйстве. Положение рабов было таким же тяжелым, как и в других городах античного мира. По всей вероятности, в Пантикапее был невольничий рынок, куда их доставляли на продажу.

В IV в. до н. э. происходит экономический и культурный расцвет Боспорского царства. Торговля хлебом и вывоз его в Афины и в другие города достигает наибольшего размаха. По сообщению Демосфена, половина хлеба, нужного Афинам, доставлялась с Боспора. В Пантикапей и другие города Боспора поступали в большом количестве расписные вазы, предметы роскоши, дорогие ткани, оружие, художественная мебель.

Позднее, в III в. до н. э., экономика Боспора претерпевает ряд трудностей. В это время ослабевает хлебная торговля с Афинами (в связи с поступлением хлеба из Египта), прекращается выпуск золотой и серебряной монеты. В политической власти заметна неустойчивость; в конце III в. до н. э. власть в городе осуществлял архонт Гигиэнонт, вряд ли связанный с династией Спартокидов.

Краснофигурная керамика IV в. до н. э.

При Спартокидах Пантикапей был крупным ремесленным центром. Сами Спартокиды пользовались монопольным правом на изготовление кровельной черепицы: на великом множестве обломков ее читаем мы имена царей Спартока, Перисада, Левкона и других. Судя по клеймам, царские эргастерии функционировали с IV по II в. до н. э. Многочисленные мастерские гончаров делали как простую керамику, так и более парадную, рельефную посуду. Известны мастера Деметрий, Аркесилай, ставившие на продукции свое клеймо.

В большом количестве изготавливались терракотовые статуэтки⁴. Среди них — изображения богов, Геракла; позднее, с эпохи эллинизма, терракоты принимают более жанровый и самобытный характер (фигурки детей, животных).

Значительного развития достигла обработка металлов, в частности художественная. Памятники торевтики, изготовленные в Пантикапее, проникают глубоко в степи.

Есть основания полагать, что в этот период велась обработка местной железной руды. Потребность в самых разнообразных орудиях труда и других изделиях из железа, от плуга до гвоздя, настоятельно требовала изготовления их на месте. Известно, что с конца VI в. до н. э. первопоселенцы занимались также оружейным делом. Их потомкам были под силу и более тонкие процессы производства (например, чеканка, нанесение на листы металла штампованных орнаментов). Выпуск в Пантикапее первых золотых монет в начале IV в. до н. э. показывает, что в городе уже были мастера, способные выполнять такую филигранную и художественную работу. Обилие богатых золотых и серебряных украшений, найденных в склепах IV—III вв. до н. э., подтверждает высокий уровень местной торевтики.

К сожалению, мы располагаем немногими находками орудий труда, применявшихся в местном художественном ремесле. Вероятно, при раскопках XIX в. на них могли совсем не обратить внимания как на предметы, лишенные художественной ценности. Известны только четыре бронзовых штампа, найденных в XIX в. где-то в Керчи и отправленных затем в Одесский музей⁵. На штампах этих вырезаны рисунки, встречаемые на произведениях боспорских торевтов (например, цветок арацеи).

По-видимому, в мастерских торевтов работали чеканщики разного происхождения и уровня квалификации: рабы-молотобойцы, рядовые мастера, делавшие сотни нашивных бляшек, талантливые художники-ювелиры. Среди них могли быть замечательные мастера, подобные афинянину Ксенофанту, изготовившему здесь расписную глиняную вазу, с фигурами скифов. Неизвестно кем, но, безусловно, высококвалифицированным ювелиром созданы золотые налучья, обнаруженные в четырех богатых скифских погребениях. На этих больших пластинах изображен сюжет, связанный с мифом об Ахилле, прославляющий его как великого воина, что, видимо, было созвучно скифским идеалам, на которые и ориентировался боспорский торевт. Огромное количество золотых бляшек, ожерелий, серег, перстней и других ювелирных изделий выпускалось в мастерских Пантикапея. Многие из этих произведений искусства являются мировыми шедеврами.

Пантикапей — главный порт Боспорского царства — обладал большой и удобной гаванью, уже упоминавшейся нами.

Страбон сообщает, что в городе есть доки для тридцати кораблей. Очевидно, в эпоху Спартокидов, когда шла оживленная морская торговля, пантикапейские доки могли принять и большее число кораблей. Значительная часть населения города занималась корабельным делом, много было матросов, поставщиков леса, заготовителей пеньки, смолы, воска — всех тех материалов, которые необходимы для кораблестроения. По-видимому, Боспору не хватало своих матросов, и нанимать их приходилось в Афинах. Не случайно афинское собрание приняло специальное постановление, разрешающее своим гражданам служить на боспорских кораблях.

Морская тематика, в частности изображения кораблей, — не редкость и на боспорских надгробиях, и в росписях стен, и на пантикапейских монетах. Видно, это был круг тем, близких и понятных многим горожанам.

О широком развитии в Пантикапее деревообработки свидетельствуют и памятники зодчества⁶, где использовалось дерево, побывавшее в руках плотников и столяров, рельефные стелы с изображенной на них мебелью, находки различной деревянной утвари.

Одной из развитых отраслей столярного дела было изготовление гробов — саркофагов. Их украшали резьбой, различными накладными узорами, росписью. Боспорские саркофаги — замечательные памятники местного и привозного ремесла. Изучение их позволило прийти к интересным выводам о применении токарного станка и рубанка при тонких столярных работах. К сожалению, к остаткам древних деревянных изделий не относились бережно. Известен случай, когда в 1833 г. из гробовых досочек, найденных горе-археологом Ашиком в одном из склепов, была сделана музейная мебель — шкаф и стол. Конечно, такое отношение к памятникам, лишенным «золотого содержания», привело к невосполнимым потерям: многие из них погибли. Недавно под Керчью, в кургане близ села Огоньки, удалось найти деревянный саркофаг IV в. до н. э., и археологи хорошо изучили его конструкцию. А всего обнаружено около 190 подобных сооружений. Некоторые из них могли бы поспорить качеством работы, искусной отделкой с греческими саркофагами, найденными у Абусира в Египте.

Отойдем в сторону от вопросов, связанных с разысканиями археологов, и попытаемся представить, каким был в эпоху Спартокидов город Пантикапей.

Территория его увеличивается и достигает в это время наибольших размеров. Склоны горы превращаются в искусственные террасы, поддерживаемые подпорными стенами. Вдоль широких улиц, окаймляющих вершину горы, появляется много больших зданий. Город окружен кольцом оборонительных стен: внешняя проходила в районе нынешних Госпитальных улиц, южная — близ Соленого озера и улицы Свердлова.

К IV в. до н. э. определилась территория акрополя, Она включала в себя вершину горы и ближайшие склоны, однако участок с площадью, в которой мы видим место сходок, оставался вне укрепленного города. Подобное размежевание на область акрополя с храмами и алтарями и на участок, занятый политическими и торговыми учреждениями, обычно для древнегреческих полисов. В Афинах, например, акрополь находился в одной части города, а центр политической и общественной жизни (агорá) — в другой.

В конце IV в. до н. э. в Пантикапее построены стены акрополя. В плане они образуют многоугольник, на углах которого находились башни. Особую мощь придавало башням то, что основаниями их были подтесанные горизонтально материковые скалы. Как известно, гора Митридат представляет собой монолит известняковых пород, и древние строители, используя их выходы на поверхность, превратили акрополь столицы в несокрушимую твердыню.

Для возведения на скале стен и башен нужно было в первую очередь ее выровнять, сделать горизонтальной и отвесной. Иногда отес скалы производили ступенями, превращая ее бесформенные выступы в ядро башни, а затем, уложив на ступени огромные блоки, как бы облицовывали ими это монолитное ядро. Такие подтесы теперь открыты и изучены на трех скалах, расположенных на западном, северном и восточном склонах. Отесанная на высоту 3—4 м скала служила мощным фундаментом башни, ее не могли разрушить самые сильные стенобитные машины.

Оборонительные сооружения Пантикапея, по-видимому, достигали высоты 7—10 м. Вблизи башен устраивали обычно подсобные помещения, где хранилось оружие и различные военные припасы — ядра, канаты, смола и прочее. Стены строили не менее основательно, впуская фундамент их до 1 м в грунт. Если же под стеной залегала скала, то ее предварительно стесывали, затем на выровненной поверхности укладывали панцирные блоки, а пространство между ними заполняли бутовым камнем и заливали глиняным раствором. Толщина стен акрополя доходила до 2,5 м.

Все эти данные — итог многолетних наблюдений — получены при раскопках Пантикапея. Изучение стен города представляет сложную задачу, так как строились они в течение долгого времени, вплоть до VI в. н.э., когда при византийском императоре Юстиниане их укрепляли в последний раз. Остатки оборонительных сооружений на горе Митридат, зафиксированные Дюбрюксом и Бларамбергом, могли принадлежать разным эпохам. Поэтому следует самым тщательным образом изучить те из них, что отходят от отесанных скал или. лежат в таком направлении, которое совпадает с подтесами. Иначе говоря, чтобы отыскать задернованные основания стен, нужно идти от башни, отталкиваться от подтесов, сделанных в IV в. до н. э.

Первые исследования в этой области проведены в 1948 г., когда на западной скале открылся подтес и благодаря раскопкам удалось определить время этого подтеса⁷. Башня, некогда здесь возведенная, входила в систему привратных укреплений, вероятно, была северной башней ворот. С другой их стороны находилась южная привратная башня. От нее ничего не осталось, видны только незначительные выступы скал. Что представляли собой эти ворота, обнесенные башнями в IV—III вв. до н. э., судить трудно. Но можно предположить, что они мало отличались от тех, которые изображены на боспорских монетах, выпущенных царями Рискупоридом II (68—92 гг. н. э.) и Савроматом (93—123 гг. н. э.). На одной из них ворота имеют вид арки с конной статуей наверху и двумя зубчатыми башнями по сторонам. На другой монете — пленник, стоящий на коленях со связанными руками. Случайно ли помещено его изображение у той башни, что по своему расположению (если смотреть на ворота с запада) совпадает с местом подземной тюрьмы? Темница эта, устроенная в пещере, и теперь зияет своей пастью, напоминая о прошлом.

За воротами лежит довольно ровная площадка — центральное плато. С севера его ограждала стена, отходившая от угловой привратной башни на восток. Как показали раскопки 1972 г., стена построена на месте зданий конца V — начала IV в. до н. э., ниже которых залегают остатки дома VI в. до н. э. С IV в. до н. э. и позднее на плато могли размещаться военные склады, нечто вроде арсенала. Кстати сказать, находки каменных ядер в Пантикапее — явление довольно обычное. Однажды удалось обнаружить целое скопление — 12 ядер, неоднократно попадались они археологам и в последние годы.

Центральное плато — очень удобное место для размещения больших сооружений: это наиболее ровная площадка, защищенная с запада воротами, а с востока цитаделью. О плане этой небольшой крепости ничего нельзя сказать, так как от времени сильно разрушилась скала, служившая ее основанием. По-видимому, здесь были расположены храмы и большие здания. От одного из них нашли при раскопках два больших карниза ионийского ордера.

К северу от акрополя стояли еще две башни. Северо-западную, которая также была сооружена на монолите отесанной скалы, удалось исследовать за последние годы.

Башня была выдвинута вперед от линии стен. Этим приемом обеспечивалась охрана прилежащего участка: с ее боевой площадки простреливалось все окружающее пространство.

Об устройстве восточной башни мы пока ничего не знаем. Площадь вокруг нее не раскапывалась, от самой же башни сохранились лишь незначительные следы. К ней примыкала с юга стена, идущая по восточной границе площадки акрополя; на поверхности видны выходы скал, местами подтесанных, а на юго-восточной площадке, напротив цитадели, вероятно, была еще одна башня Здесь еще в XIX в. велись раскопки, нарушившие древние напластования, но, несмотря на это, удалось выяснить одно интересное обстоятельство. Во время раскопок средневекового некрополя обнаружено, что в IV в. до н. э. восточный край площадки был укреплен путем устройства земляной засыпи. Она залегала мощным слоем до 4—6 м и, видимо, предохраняла от падения вниз разрушающиеся скалы. Эти колоссальные работы, выполненные явно по распоряжению централизованной власти, свидетельствуют о высоком уровне организации городского хозяйства.

Северная башня акрополя (IV в. до н. э.). Реконструкция В.П. Толстикова.

Часть стены акрополя у северной башни.

В результате изучения и картографирования скал и подтесов на них выяснены опорные пункты пантикапейского акрополя. Вместе с отрезками стен, открытыми при раскопках, они позволяют наметить границы акрополя IV в. до н. э., которые примерно совпадают с тем, что дано на планах, снятых Дюбрюксом и Бларамбергом.

Акрополь был местом, где находились главные святыни города — храмы, алтари, почетные постановления (на мраморных плитах), посвятительные статуи богов. На нем, по-видимому, стоял некогда дворец Спартокидов. При раскопках XIX в. на обрывах восточного склона находили множество архитектурных деталей от богатых зданий. По находкам и скудным свидетельствам письменных источников мы знаем (весьма приблизительно), как размещались в городе культовые сооружения, но представить себе их вид невозможно из-за полного отсутствия дополнительных данных. Приходится поэтому довольствоваться сухим перечислением храмов, которые находились в Пантикапее в эпоху Спартокидов. «

Мы уже говорили, что культ Аполлона-Врача — патрона выходцев из Милета — был главным культом в Пантикапее с VI в. до н. э. Его храм возвышался на акрополе. В IV в. до н. э. к исполнению жреческих обязанностей привлекались самые знатные лица, а в III в. до н. э. жрецом Аполлона был даже сын царя Левкона. При раскопках найдены три посвятительные надписи в честь этого бога, а также надписи в честь Артемиды, Афродиты, Диониса, Зевса-Спасителя.

Культ верховного бога греческого пантеона — Зевса — отражен во многих посвятительных надписях, процарапанных на черно-лаковой керамике (граффити). Наиболее ранние из них (обнаружены на северном склоне) относятся к началу V в. до н. э.

Издавна почиталась на Боспоре Кибела. Святилище ее было воздвигнуто, по-видимому, вблизи грота на горе. В XIX в. археологи нашли здесь (вместе с архитектурными деталями какого-то здания, возможно, храма) мраморную статую Кибелы, хранящуюся ныне в Эрмитаже. Богиня представлена восседающей на троне, у ног ее лев, сбоку тимпан.

Где-то на акрополе стоял храм Деметры — покровительницы земледелия. Три посвятительные надписи, датируемые IV в. до н. э., показывают, что в эту эпоху культ ее был особо почитаем. Известны находки и более позднего времени: мраморный бюст богини (с акрополя), ваза с изображением мифа о Деметре (из Павловского кургана).

Культ Деметры, покровительницы жизни, богини плодоносящих сил, имел общие черты с культом какого-то местного божества. Он отвечал религиозным представлениям эллинизированного населения Боспора, был понятен всем — земледельцу, ремесленнику, моряку, воину, и в этом, несомненно, одна из причин широкой его популярности.

На южном склоне находился храм Диониса: при раскопках здесь найдена его мраморная статуя IV в. до н. э. Высказывалось предположение, что статуя могла стоять в театре, связанном, как известно, с культом этого бога, однако догадка эта не подтвердилась. Вместе с тем о существовании театра в Пантикапее свидетельствуют высказывания древних писателей⁸ и некоторые новые данные, полученные при раскопках на северном склоне, где в каменном закладе поздней могилы археологи нашли мраморное кресло с отбитой спинкой. Отделка его ножек и форма очень близки мраморным креслам IV в. до н. э. из театра Диониса в Афинах. Нет сомнения, что найденное кресло стояло в переднем ряду пантикапейского театра. Вторым доказательством служит мраморный рельеф аттической работы IV в. до н. э. с изображением актера, найденный случайно на горе Митридат.

Был в Пантикапее и храм бога врачевания Асклепия. Об этом недвусмысленно пишет Страбон, сообщающий, что в храме том на лопнувшем от мороза медном сосуде есть надпись: «Если кто из людей не верит, что у нас делается, пусть убедится, взглянувши на эту гидрию, которую поставил жрец Стратий... в качестве доказательства суровости зимы».⁹. Вероятно, к этому периоду следует отнести возникновение близ города (район Аджимушкая) некоего подобия лечебницы с подземным колодцем и высеченной в скале лестницей. Неподалеку была найдена надпись, в которой упоминается святилище бога Асклепия.

Пантикапей, культурный центр Боспора, не мог, конечно, обойтись без собственных историков. Их труды не сохранились, но греческие авторы Диодор, Страбон, Лукиан пользовались ими, сообщая иногда очень подробные сведения о местных событиях, в частности о войнах, происходивших на Боспоре.

О значительном уровне образованности узнаём мы также из надгробных надписей. В них боспорские поэты сообщают имена философов, излагавших свое учение «на перекрестках». Известно имя философа-стоика Сфэра Боспорского — автора многих трудов по истории и философии. Боспорец Исилл одержал победу на общегреческих состязаниях по сочинению гимнов в честь Асклепия; его гимн, посвященный этому богу, высечен на стене храма в Эпидавре.

Житель Пантикапея I в. н. э. Стратоник, сын Зенона, славился своей ученостью. Стихотворная надпись на его двухъярусном надгробии гласит: «Дорогой друг, будущие века узнают из твоих книг твою неизмеримо прелестную мудрость». На одном рельефе он изображен стоящим у стола со свитком в руках, на другом — верхом на коне, в воинских доспехах.

Устраивались в Пантикапее агоны — публичные состязания граждан в поэзии, в знании греческого эпоса — «Илиады» и «Одиссеи». Много внимания уделялось развитию физической культуры. Об этом позволяет судить, если выражаться современным языком, «спортивный инвентарь»: железные или бронзовые стригили — скребки для удаления с тела спортсменов масла, небольшие сосуды — арибаллы, в которых обычно его хранили. В одном из пантикапейских склепов эти же предметы нарисованы. Боспорцы участвовали, несомненно, в общегреческих соревнованиях. Доказательством тому — находки знаменитых панафинейских амфор, которые вручались в Афинах на состязаниях в беге, борьбе и музыке.

В эпоху расцвета город украшало множество статуй. Они стояли на площадях, на акрополе, в храмах. Огромное количество обломков мраморной скульптуры, хранящихся в музеях, говорит о пристрастии пантикапейцев к этому виду искусства.

В Керченском музее есть мраморный алтарь прекрасной работы с изображением шествия женщин. Мраморный рельеф, на котором изваяны фигуры Аполлона, Артемиды, Гермеса, еще в 1840 г. был отправлен из Керчи в Одесский музей, много обломков статуй находится в Эрмитаже. Все это, конечно, лишь остатки: большая часть произведений искусства безвозвратно утрачена.

О высоком уровне боспорской архитектуры можно судить, в частности, по раскопкам курганов. Многие подкурганные склепы — подлинные шедевры архитектуры. Два из них сохранились и составляют достопримечательность современной Керчи. Это Царский курган, расположенный к северу от Керчи, и Мелек-Чесменский — на территории города. Боспорским зодчим удалось достичь в них удивительной гармонии, сочетая простоту форм и строгость пропорций с грандиозностью постройки.

Царский курган.

В Царском кургане, сооруженном во второй половине IV в. до н. э., был, по-видимому, погребен один из Спартокидов. Высота кургана — 17 м, окружность — 260 м. Дромос (коридор) протяженностью 36 м ведет в камеру, находящуюся в центре кургана. При сооружении склепа строители применили несколько особых приемов. По мнению В.Д. Блаватского¹⁰, они сознательно допустили отклонения от симметрии, отчего входящему в дромос длина его кажется меньше, а смотрящему из склепа — гораздо больше и поэтому бесконечно далекими представляются земля и небо, видимые через узкий вход. Этим как бы подчеркивалось, что к жизни нет возврата.

Одновременно с Царским — в IV в. до н. э. — сооружен и Мелек-Чесменский курган, расположенный на берегу речки Мелек-Чесме, от которой он получил свое название. Курган этот, по размерам несколько уступающий Царскому (высота его 8 м, диаметр 60 м), сходен с ним в архитектурном отношении — устройстве склепа. Вообще склепы с уступчатым перекрытием — не редкость. В окрестностях города, особенно на некрополе Юз-Оба, ограждающем дугой долину перед Пантикапеем, это, пожалуй, господствующий тип подкурганного сооружения.

Известны склепы и иной конструкции. В Павловском кургане, например, в качестве перекрытия использованы каменные плиты. При раскопках одного из курганов группы Юз-Оба обнаружен двухкамерный склеп с уступчатым потолком, в другом (так называемом «Змеином») уступчатый свод дромоса сочетался с полуцилиндрическим перекрытием камеры.

Раскопки, проведенные еще в прошлом столетии, показали, что боспорские подкурганные склепы — явление незаурядное. В одной лишь гряде Юз-Оба заключался как бы заповедник из сооружений различных типов, возведенных боспорскими зодчими и каменотесами. Уже в IV в. до н. э. (раньше, чем в других областях Греции) на Боспоре создана такая конструкция свода, которая могла выдержать огромную тяжесть насыпи кургана. С этой-то целью и применена система так называемого ложного свода: горизонтальные плиты укладывались одна над другой, причем верхние слегка нависали над нижними и вместе с такими же нависающими плитами других стен образовывали ступенчатое перекрытие.

Дромос Мелек-Чесменского кургана.

Но не только своей архитектурой примечательны боспорские склепы. В некоторых из них сохранилась многоцветная роспись¹¹. Так, в склепе конца IV в. до н. э., исследованном В.В. Шкорпилом, стены расписаны полосами — белой, красной и желтой. Вверху на белом фоне нарисованы как бы развешенные на гвоздях венки, повязки и сосуды для масла, обычно применяемые атлетами. Вся система чередующихся полос повторяет конструкцию стены обычного дома — ее цоколь, сырцовые стены и балку под потолком. Особо широкое распространение получила роспись скальных склепов в римское время, но об этом речь впереди.

Боспорские каменные склепы сооружались для власть имущих. Простые смертные чаще всего хоронили умерших в грунтовых могилах, обложенных плитами или черепицами. Обряд погребения был греческий, в основном трупоположение, но отмечалась археологами и кремация, особенно в VI—IV вв. до н. э. Над могилами ставили каменную плиту с именем погребенного. В V в. до н. э. привозили дорогие мраморные стелы из Афин, украшенные рельефными розетками. С эпохи эллинизма для погребения стали употреблять местный известняк, вырезать на надгробиях пальметты^* и изображения умерших. «Портреты» эти варьировались, умершие запечатлены то в виде всадника, то воина, стоящего со щитом. В подавляющем большинстве рельефные надгробия носят ремесленный отпечаток, изредка встречаются более или менее художественные.

Позднее, уже в римское время, на надгробиях появляются изображения загробной трапезы: мужчина показан возлежащим на ложе, а рядом сидит в высоком кресле его жена.

В надписях, вырезанных на стелах, сообщали обычно имя умершего, указывали его родину, причину смерти. Благодаря этому удается выяснить этническую принадлежность пантикапейцев, проследить за изменения-ми в составе населения города.

К эпохе эллинизма в Пантикапей проникает множество чужестранцев, выходцев из других греческих городов. Есть упоминания о прибывших из Феодосии, Нимфея, Кеп, Херсонеса. Наряду с этим надгробные к посвятительные надписи называют жителей Гераклеи, Амиса, Пафлагонии, Спарты, Родоса и других мест¹².

Пантикапей был довольно крупным (по античным масштабам) и живописным городом. Он занимал все склоны горы, на севере границы его доходили до устья реки Мелек-Чесме. Площадь города в период расцвета составляла примерно 100 гектаров. Приплывающие морем видели холм акрополя с белокаменными храмами на вершине. На склонах, превращенных подпорными стенами в широкие террасы, возвышались богатые дворцы Спартокидов и их приближенных, среди зелени деревьев ярко алели черепичные кровли домов с различными украшениями. Широкая лента стен акрополя опоясывала вершину горы.

Внизу, у моря, поднимался лес мачт и доносился стук молотков. И всюду толпились, расхаживали, деловито сновали люди: на рыночной площади, у причалов — торговцы и рыбаки, близ мастерских, на верфях, у стен города — ремесленники, наемные воины, рабы... Так было две с лишним тысячи лет назад.

Раскопки на северном склоне позволили конкретнее представить жизнь города в эллинистический период. Когда-то, в VI в. до н. э., находился здесь район ремесленников. Три века спустя только направления улиц напоминают о том времени: две Продольные (как зовем мы их теперь) идут вниз, на север, две Поперечные — с запада на восток. Верхнюю Поперечную пересекает переулок, идущий с севера вверх, к вершине горы. Раскопки показали, что под ступенями переулка был устроен каменный водосток, а для сбора воды сделана округлая — в виде конуса — цистерна, плотно выложенная камнем.

В восточной части северного склона открыты остатки стен дома I в. до н. э.¹³. Дом состоял из нескольких помещений, вход был, по-видимому, с востока, со стороны Восточной Продольной улицы, с юга примыкал небольшой сад (ямы от деревьев при раскопках четко прослеживались), в саду стоял алтарь, по форме напоминающий хорошо отесанный каменный куб. На полу одного из помещений сохранились следы мозаики, найдены также куски расписной штукатурки красного и желтого цвета и лепные украшения в виде пятилепестковой розетты^** желтого цвета с красными тычинками.

Обломки расписной штукатурки с архитектурными орнаментами.

Несколько западнее дома, на нижней террасе, открыт колодец II в. до н э., сложенный из плотно пригнанных блоков. Глубина его доходила до 10 м, но каменный ствол сохранился лишь на высоту 7 м. Колодец, судя по его местоположению, был общественным.

Там же, на нижней террасе, еще в прошлом столетии обнаружены остатки здания IV в. до н. э. дорического ордера¹⁴. Длина его стен доходила до 15—16 м, наибольшее помещение имело ширину до 6 м. Большой величине здания, несомненно общественного, соответствовало высокое качество росписи стен, имитирующей облицовку дорогими сортами мрамора. Роспись эта показывает, что в Пантикапее работали первоклассные мастера, знакомые с высшими достижениями декоративного искусства того времени.

Во II в. до н. э. на средней террасе возводится так называемый пританей — дом городских властей, где решались вопросы городского самоуправления, проводились приемы иноземных послов. Здесь же устраивались общественные трапезы, в которых участвовали «достойные» (богатые, знатные) граждане. В пританее обычно находился городской очаг — символ единения всех граждан, членов данной общины.

Раскопки 1963—1966 гг. показали, что для сооружения здания была расширена терраса, срезана часть склона горы с остатками построек предшествующей эпохи. Здание заняло всю террасу. Его площадь около 450 кв. м (длина — 30, ширина — 15 м). Состояло оно, по-видимому, из пяти помещений и большого открытого двора. В южной части дома находилось парадное помещение с очагом, рядом с ним — небольшая комната, служившая для омовения, еще восточнее — хозяйственное помещение с печью. В западной половине — два больших зала с полами из известковой крошки и гальки. Вход в них шел с востока, из галереи, окружавшей двор, вымощенный большими прямоугольными плитами. Двор к северу открытый, а с трех других сторон его окружала колоннада дорического ордера. При раскопках здесь найдены алтарь, украшенный рельефной головой быка и гирляндой лавровых листьев, а также сложенная из камня цистерна.

Дворик пританея с остатками колоннады.

Пританей Пантикапея. Реконструкция В.П. Толстикова.

Открытия этого никто не ожидал: трудно было надеяться, что на склонах многострадальной горы сохранится столь крупный памятник. Но земля приносит иногда сюрпризы. Произошло это и в данном случае.

Летом 1962 г. археологические работы велись в северной части раскопа. Участок выдался на редкость «податливый»: археологи все время копают мягкую землю, производящую впечатление насыпи. Нет остатков солидных стен, нет хозяйственных ям, нет даже «регулярных» мусорных отложений. Прокопали метр — грунт все тот же. Стали углубляться дальше — и не видно, чтобы к концу экспедиции можно было дойти до материка. Наконец, в два последних дня на участке стала вырисовываться кладка, грубо сложенная из различных камней. Один из них обратил на себя внимание археологов: камень правильно отесан, на нем вырезан триглифный фриз — рельефный пояс, проходящий в верхней части архитрава^***. Эта находка окрылила: можно было надеяться, что где-то внизу залегают остатки здания. Так и пришлось уехать с одной лишь надеждой.

На следующий год была освобождена от земли большая стена. Здесь же оказались и другие части здания: девятнадцать барабанов от колонн, еще несколько плит архитрава и две колонны, стоящие нерушимо на своих основаниях, — так, как поставили их строители двадцать два века назад. Одна из них стояла особенно крепко: ее основание было залито свинцом. Рядом лежали большие плиты архитрава, на которых сохранились красная и синяя краски. Наконец нашли две капители. Это уже давало полный набор для восстановления всей системы ордера.

Раскопки 1964 г велись в большем масштабе, и тогда удалось отчетливее представить план здания. Стены главного помещения украшены были богатой росписью. На полу обнаружены фрагменты мозаики, у восточной стены — две мраморные опоры с вырезами для укрепления в них шипов скамьи. В маленьком помещении пол и стены на четверть метра от пола покрывала розовая цемянка, а под порогом устроен был из черепицы водосток. В третьем помещении оказались остатки кухонного очага и куски от трех каменных зернотерок.

Куски расписной штукатурки из пританея.

При расчистке водостоков археологи выявили множество рыбьих костей. Бросалось в глаза также обилие небольших плоских чернолаковых тарелочек и глубоких чаш для питья. В общем, находки показывали, что в здании происходили трапезы, ели рыбу, пили вино.

Кроме того, становилось ясно, что здание связано с отправлением общественных функций: очаг в парадном помещении, цистерна, алтарь. Да и богатство постройки, выполненной в дорическом стиле, с высотой колонн выше 4 м, с пышной росписью снаружи и внутри, сходство здания с подобными же сооружениями других греческих городов (в частности, Приены и Олимпии) — все это дало возможность определить здание как пританей Пантикапея. Просуществовало оно, по-видимому, недолго — менее ста лет — и погибло от пожара в конце II в. до н. э., в то время, когда в городе происходили события, связанные с восстанием Савмака.

Открытие в Пантикапее пританея II в. до н. э., стоявшего на развалинах другого, быть может, такого же общественного здания III в. до н. э., позволяет судить о роли полисных учреждений в эпоху Спартокидов. Видимо, органы городского самоуправления пользовались определенной властью, их роль не сводилась только к надзору за монетным двором. Возможно, большее значение, чем принято думать, имело народное собрание, обладавшее реальной властью не только в IV в. до н. э., но и в последующее время — в III и во II вв. до н. э.

Подтверждается это и письменными источниками. Диодор сообщает, например, что в IV в. до н. э. Евмел, захвативший у братьев престол после смерти своего отца царя Перисада, созвал в Пантикапее народное собрание, на котором объяснил свои поступки и подтвердил льготы и привилегии горожан¹⁵. Вероятно, по воле народного собрания Пантикапея в последней четверти III в. до н. э. стал архонтом Гигиэнонт, не связанный, как полагают исследователи, с династией Спартокидов.

Нерешенным остается пока вопрос, где искать агору в Пантикапее. Обычно в греческих полисах пританеи возводились на агоре. Следовательно, она должна быть, по всей вероятности, где-то на северном склоне, в районе пританея. Участок этот доследован в северном направлении, и дальнейшие раскопки могут привести к интересным открытиям, если не были разрушены остатки агоры при раскопках К.Е. Думберга или еще раньше, в I в. н. э., когда сооружались общественные термы (бани). Некоторые ученые предполагали, что пантикапейская агора находилась внизу, у порта, там, где в XIX в. при разборке турецкой крепости было найдено множество постаментов и крупных мраморных плит с надписями.

Будущее покажет, какая из этих двух точек зрения ближе к истине.

Примечания

*. Пальметта — орнамент, напоминающий пальмовые листья.

**. Розетта, или розетка, — орнаментальный мотив в виде круглого стилизованного цветка с одинаковыми лепестками.

***. Архитрав — главная балка, лежащая на капителях колонн или на стенах.

Литература и источники

1. Э.В. Яковенко. Рядовые скифские погребения в курганах восточного Крыма. В сб.: «Древности восточного Крыма», Киев, 1970, стр. 113 и сл.

2. И.Т. Кругликова. Античная сельскохозяйственная усадьба близ Керчи. В сб.: «Античная история и культура Средиземноморья и Причерноморья», Л., 1968, стр. 206.

3. В.В. Латышев. Ук. соч., стр. 367.

4. М.М. Кобылина. Терракотовые статуэтки Пантикапея и Фанагории. М., 1961.

5. И.Д. Марченко. Материалы по металлообработке и металлургии Пантикапея. МИА, № 56, 1957, стр. 160.

6. Н.И. Сокольский. Деревообрабатывающее ремесло в античных государствах Северного Причерноморья. М., 1971.

7. В.Д. Блаватский. Строительное дело Пантикапея по данным раскопок 1945—1949 и 1952—1953 гг. МИА, № 56, 1957, стр. 24—28.

8. В.В. Латышев. Ук. соч., стр. 564.

9. В.Ф. Гайдукевич. Ук. соч., стр. 162.

10. В.Д. Блаватский. Античная архитектура Северного Причерноморья. Всеобщая история архитектуры, т. II, кн. 2, М., 1948, стр. 380.

11. М.И. Ростовцев. Античная декоративная живопись на юге России. СПб, 1914.

12. В.Д. Блаватский. Пантикапей. Очерки истории столицы Боспора. М., 1964, стр. 108—109.

13. В.Д. Блаватский. Раскопки Пантикапея в 1954—1958 гг. СА, 1960. № 2, стр. 177, рис. 13, 14.

14. М.И. Ростовцев. Ук. соч., стр. 114, рис. 23.

15. В.В. Латышев. Ук. соч., стр. 457.