И.Г. Джуха. Абсурд или четко продуманный план? (Репрессии против греков Севастополя и Балаклавы в эпоху сталинизма)

Когда речь заходит о репрессиях против греков Крыма, то в первую очередь подразумевается депортация 1944 г. Это действительно так. Год освобождения Крыма от фашистской оккупации ознаменовался еще и освобождением полуострова от многих населявших его народов. Включая и греческий.

Но выселение 1944 г. было лишь одним из звеньев в длинной цепи актов насилия. Репрессии против греков Севастополя и Балаклавы, имея те же причины, что и репрессии против крымских греков в целом, не могут принципиально отличаться от общекрымских. Тем не менее, слово, вынесенное в заголовок, требует если не обоснования, то, по крайней мере, подтверждения примерами. Советская история севастопольских и балаклавских греков наполнена многочисленными примерами, демонстрирующими всю абсурдность формальных обвинений, выдвинутых против них.

Первые репрессии обрушились на греков сразу после установления советской власти в Крыму. Расстрелы и экспроприация имущества, сменились лишением избирательных прав, раскулачиванием 1929—1930 гг., сопровождавшимся конфискацией имущества и выселением за пределы Крыма. Ни о первых, ни о вторых, ни о третьих репрессивных актах нельзя говорить как о насилии против определенной этнической группы. Однако есть основания полагать, что доля, например, раскулаченных греков была выше их удельного веса в населении Крыма. Косвенно это подтверждается высоким процентом раскулаченных греков в других регионах Украины — Донецкой и Одесской областях.

В Государственном архиве Свердловской области, куда преимущественно и высылали раскулаченных крымчан, удалось обнаружить немало дел греков-трудпоселенцев, высланных из Балаклавского района. В одном из них содержится письмо Сталину. Это — первый пример абсурда, ибо автор письма — Олег Феодори, уроженец деревни Комары, высланный по сталинскому плану преобразования деревни на Урал, — обращается к инициатору этого выселения с такими словами: «Здравствуйте, родной Иосиф Виссарионович. К Вам из далекого Урала обращается до конца верный Вам и Вашему гениальному учению о коммунизме Ваш верный и настойчивый ученик Феодори Олег. Иосиф Виссарионович, Вам, вероятно, известно, все то, что я старался хотя бы кратко изложить в предыдущих письмах о настоящем положении дел внутри нашей страны. Увы! Вы, вероятно, сами их не читали, а секретарь, по-видимому, не понял настоящей сущности дела...»¹ Верноподданническое письмо на имя вождя закончилось для его автора помещением в психиатрическую больницу.

Писали греки о своем незавидном положении, еще находясь в Крыму, и в греческую миссию в Москве. Для изучения проблемы в 1927 г. греческий посланник Пануриас совершил поездку по Крыму. Его неутешительный вывод о положении греков полуострова отразился в соответствующей ноте НКИДу. Суть ее: греки Крыма недовольны своим положением и полны решимости покинуть СССР. В НКИДе на это ответили, что если греки хотят, то им не будет оказано никаких препятствий². В действительности, все оказалось намного сложнее и покинуть СССР становилось все труднее даже имевшим греческие паспорта.

Раскулачивание повсеместно сопровождалось мощной антирелигиозной кампанией, что греками также однозначно воспринималось как репрессия. Вряд ли греки Севастополя ощущали себя прямыми потомками херсонесских первосвященников, но сегодняшнему исследователю нельзя не осознавать всю абсурдность антирелигиозной кампании именно в Севастополе. Уже были закрыты посольские церкви в Москве и Ленинграде, а Греческая церковь в Севастополе все еще продолжала действовать. В июне 1932 г. советским дипломатам в Афинах поручили немного сбить протестный накал греческих властей, выражавших свое беспокойство ситуацией с греческими церквями в СССР. Из Москвы дипломатам поступило такое сообщение: «Греки в последнее время ставят ряд церковных вопросов. Мы пошли им навстречу в разрешении дел с церквями в Севастополе, Керчи, но поскольку сейчас их обращения принимают массовый характер, то мы решили в отношении церквей в Ленинграде и Москве дать отрицательный ответ»³.

Из письма О. Феодори к И. Сталину

Проблемы с церквями разрешились, когда их перевели в плоскость «спора хозяйствующих субъектов». Московскую греческую церковь обложили 10-кратным налогом, и она закрылась сама. А в Симферополе не возобновили договор на аренду. Севастопольская церковь, как и ряд других греческих церквей в Крыму, была закрыта позже других, что расценивается исследователями как показатель наиболее активной борьбы именно греков за сохранение своих национально-культурных институтов.

Первой репрессией против греков по национальному признаку стала греческая операция НКВД 1937—1938 гг. В Центральном архиве ФСБ РФ обнаружена директива НКВД СССР № 50215 за подписью Н. Ежова, датированная 11 декабря 1937 г.: «Материалами следствия устанавливается, что греческая разведка ведет активную шпионско-диверсионную и повстанческую работу в СССР, выполняя задания английской, германской и японской разведок...

Базой для этой работы являются греческие колонии в Ростов-ской-на-Дону и Краснодарской областях Северного Кавказа, Донецкой, Одесской и других областях Украины, в Абхазии и других республиках Закавказья, в Крыму, а также широко разбросанные группы греков в различных городах и местностях Союза.

Наряду с шпионско-диверсионной работой в интересах немцев и японцев греческая разведка развивает активную антисоветскую националистическую деятельность, опираясь на широкую антисоветскую прослойку (кулаки-табаководы и огородники, спекулянты, валютчики и другие) среди греческого населения СССР.

В целях пресечения деятельности греческой разведки на территории СССР приказываю:

1. 15 декабря сего года одновременно во всех республиках, краях и областях произвести аресты всех греков, подозреваемых в шпионской, диверсионной, повстанческой и националистической антисоветской работе.

2. Аресту подлежат все греки (греческие подданные и граждане СССР) следующих категорий:

а) находящиеся на оперативном учете и разрабатываемые;

б) бывшие крупные торговцы, спекулянты, контрабандисты и валютчики;

в) греки, ведущие активную националистическую работу, в первую очередь из среды раскулаченных, а также все скрывшиеся от раскулачивания;

г) политэмигранты из Греции и все греки, нелегально прибывшие в СССР, независимо от страны, из которой они прибыли;

д) все осевшие на территории СССР греки, так называемые закордонные агенты ИНО НКВД и Разведывательного управления РККА»⁴.

Директива в виде «почтотелеграммы» поступила во все республиканские, краевые, областные управления НКВД в ночь с 11 на 12 декабря. В воскресенье, 12 декабря, в СССР состоялись первые выборы в Верховный Совет. От Крыма в него попал летчик, Герой Советского Союза В. Коккинаки, а от Москвы — севастополец, тоже грек и тоже герой — И. Папанин. А два дня спустя по Крыму прошелся первый — самый сильный — вал арестов.

Греческая операция в Крыму характеризуется целым рядом особенностей.

Во-первых, ее отличал городской характер: подавляющее число арестованных были жителями Симферополя, Керчи, Феодосии, Евпатории, Севастополя, Ялты.

Во-вторых, от других регионов СССР ее выделяет растянутость во времени. Если в других местах аресты практически сошли «на нет» в марте 1938 г., то в Крыму они продолжались до первой половины июня.

В-третьих, если осуждения арестованных повсеместно завершились в ноябре 1938 г., то в Крыму приговоры продолжали выноситься вплоть до середины 1940 г.

В-четвертых, значительная часть арестованных были приговорены к исключительно мягким срокам лишения свободы.

Последние две особенности нуждаются в подробном разъяснении, ибо представляют наиболее отличительные особенности греческой операции в Крыму.

Из примерно 900—950 арестованных крымских греков (среди них жители Севастополя и Балаклавы составляли примерно 100—120 человек) около 150 человек не успела осудить ни Комиссия НКВД и прокурора Союза СССР во главе с Н. Ежовым и А. Вышинским («верховная двойка»), ни региональная тройка НКВД по Крыму.

Последний протокол Комиссии по греческой линии датирован 5 сентября 1938 г., тройки завершили свою деятельность в начале ноября. Между тем, в тюрьмах крымских городов оставались сотни арестованных лиц греческой национальности, дела которых оставались нерассмотренными.

С приходом в ноябре 1938 г. Л. Берии на пост руководителя НКВД с арестованными, но все еще не осужденными, надо было что-то делать. Кроме одного: выпустить за недоказанностью. Л. Берия, сворачивая «большой террор», нашел «бериево» решение: остававшихся в тюрьмах приговорили к 3—5 годам ИТЛ. Знаменательным стало 29 октября 1939 г. (т. е. через 1,5—2 года после арестов), когда примерно 80—100 человек были осуждены к «детским» срокам. Несвойственная НКВД мягкость приговоров видна из сравнения: в Донецкой области и Краснодарском крае в греческую операцию к расстрелу были приговорены 96% арестованных греков.

Всего только Комиссия НКВД и прокурора Союза ССР утвердила 133 протокола по греческой линии (протоколы по каждой национальной операции, проведенных в рамках «большого террора», имели свою нумерацию). Среди них — 11 протоколов по Крыму. Распределение приговоров по ним представлено в таблице 1.

Таблица 1. Протоколы НКВД СССР и прокурора Союза ССР по Крыму (по греческой линии)⁵

С учетом повторов протоколами Комиссии НКВД СССР и прокурора Союза ССР в рамках греческой операции осуждены 498 жителей Крыма. Среди них не греков — 25. Процент приговоренных к расстрелу по приговорам Комиссии намного меньше, чем в других регионах СССР, — менее 50. В то же время значительно выше доля дел, возвращенных на доследование, — 10,4%. (В Донецкой области и Краснодарском крае этот показатель не превышает 1—1,5%).

Кроме Комиссии НКВД и прокурора СССР, греки осуждались и другими внесудебными органами — прежде всего тройкой НКВД Крыма, а также Особым Совещанием при НКВД СССР и прокуроре Союза ССР (ОСО). Тройки и ОСО вынесли приговоры еще примерно по 400—450 грекам. Таким образом, всего в Крыму в греческую операцию было арестовано около 900—950 лиц греческой национальности.

В связи с незавершенностью работы Украинским институтом национальной памяти по публикации списка репрессированных жителей Крыма не представляется возможным составить полный список осужденных в 1938—1939 гг. греков. Но имеющиеся данные позволяют говорить о следующем. Во-первых, тройки НКВД Крыма (они на разных этапах «большого террора» были двух типов с сохранением одного и того же состава членов) были менее кровожадны по сравнению с тройками других регионов. Во-вторых, Особое совещание при НКВД СССР и прокуроре Союза ССР, приговаривавшее только к лагерным срокам, в большинстве случаев выносило трех- и пятилетние приговоры, в то время как в разгар «большого террора» и греческой операции, в частности, основными сроками у ОСО были десять и восемь лет ИТЛ.

Места, откуда выселены греки в 1944 г.

Бывших жителей Севастополя и Балаклавы операция настигала и в других местах. Их арестовывали в Москве, Краснодарском крае, Донецкой области. Многие из раскулаченных и высланных на Урал также были арестованы и приговорены к расстрелу. Только по протоколу «верховной двойки» № 122 (по Свердловской области) проходят 14 греков, уроженцев Крыма (из 53 осужденных). Одиннадцать из них приговорены к расстрелу, трое — к 10 годам ИТЛ.

В половом отношении греческая операция в Крыму, как практически повсеместно (исключение составляет Одесская область), носила мужской характер. Среди осужденных в Крыму лишь около 20 гречанок. Возраст арестованных практически не отличается от среднесоюзного. Преимущественно это были мужчины от 20 до 55 лет.

Всех греков, независимо от места ареста, обвинили в контрреволюционной деятельности. И хотя все обвинения соответствовали обозначенным в приказе № 00447 (открывшем «большой террор» и в директиве № 50215) и были в достаточной степени абсурдны, без сверхабсурдных не обошлось. Кроме обилия участников многочисленных контрреволюционных греческих националистических, шпионско-диверсионных и повстанческих организаций, среди греков обнаружились японские, польские, немецкие, французские и итальянские шпионы, а также члены «Союза истинно русских людей» и организации украинских националистов.

А уроженец Севастополя музыкант Илья Спаи был признан шпионом на том основании, что он — теперь житель Москвы — в составе оркестра совершал ежегодные поездки на Черноморский флот, где оркестр давал шефские концерты для моряков-севастопольцев.

Как «побочный продукт» греческой операции можно рассматривать выселение членов семей репрессированных с Черноморского побережья в 1937 г. Из Севастополя в спешном порядке заставили покинуть свои квартиры и переехать подальше от пограничной полосы несколько десятков семей арестованных «врагов народа».

Расселение греков Башкирской АССР

Одна из самых слабоизученных репрессивных страниц Севастополя — выселение из города греков в 1939 г., когда НКВД провел очередную акцию по очистке приграничных территорий от подозрительных и «социально опасных элементов». По некоторым данным, результатом ее стало выселение из Севастополя 1641 грека. На наш взгляд, цифра нуждается в серьезной корректировке.

С началом Великой Отечественной войны для греков СССР начались массовые депортации. Основу для них заложил появившийся в первый день войны Указ Президиума Верховного Совета СССР «О военном положении». Он позволял военным властям в местностях, где было объявлено военное положение, выселять в административном порядке всех лиц, признанных социально опасными.

4 июля 1941 г. за подписью Л. Берии на места поступила поясняющая директива НКВД. Содержавшаяся в Указе установка на подозрительность предопределяла «эвакуацию» всех «ненадежных» этносов подальше от линии фронта. Директива Л. Берии начала претворяться в жизнь незамедлительно. В июле 1941 г. из Крыма выселяются немцы, а из Севастополя — оставшиеся там греки.

В конце 1943 — начале 1944 гг. в ходе наступления Красной армии случилось еще одно важное событие: тысячи греков были сняты с фронта.

Уже нельзя установить точное число крымских греков, которые подверглись этому виду моральной репрессии, но совершенно точно это снятие не коснулось шестерых севастопольцев братьев Целио: Георгия, Дмитрия, Спиридона, Александра, Николая и Пантелея. Живыми из них вернулись трое. А 31 мая 1945 г. майору Георгию Целио посмертно было присвоено звание Героя Советского Союза.

Греков-героев, без сомнения, было бы больше, если бы не «пятая графа». Командиры, представлявшие своих солдат к наградам, знали об этом их «недостатке» и находили нехитрый выход из положения. Г. Целио получил звание героя как русский. А два грека, отличившиеся, кстати, в боях за освобождение Крыма, тоже были помечены в наградных листах как не греки: Константин Талах, уроженец греческого села под Мариуполем как украинец, а грек из Армении Константин Хаджев как грузин).

Вот на таком фоне отношения к грекам (после греческой операции, выселения из Севастополя, депортации греков Кубани в 1942 г., снятия с фронта в конце 1943 — начале 1944 гг.) греки Крыма подошли к июню 1944 г. К этому времени (на 10 июня 1944 г.) в Крыму проживало 16352 грека. Из них жителями Севастополя были 136 человек, а Балаклавского района — 397⁹.

24 июня началось выселение греков (а также армян и болгар) из Крыма. Подробный анализ причин выселения греков рассмотрен автором в монографии «Спецэшелоны идут на Восток». В данной статье, по нашему мнению, возможно, обозначить лишь главное: по крайней мере в двух (из трех основных) депортационных кампаниях — 1944 и 1949 гг. (когда выселялись греки с Черноморского побережья — от Батуми до Анапы, а также из Одессы и Баку) явственно прослеживается связь между геополитическими неудачами Сталина в борьбе за советизацию Греции и репрессиями против греков в СССР.

Так или иначе, но крымских греков к 1944 г. уже не извиняло даже то, что в истории России они не раз проявляли мужество и героизм. Так, не бралось в расчет то, что благодаря стойкости Балаклавского греческого батальона, по нашему мнению, так долго держался Севастополь в Крымскую войну 1854—1856 гг. Ни помощь греков русским в многочисленных войнах с Турцией за обладание Крымом и Проливами, ни севастопольское подполье в период оккупации фашистами, в котором состояли греки: П. Иосифиди, Е. Спаи, Н. Целио, Г. Терленди, Ю. Псома и др.

Каждая репрессия в СССР тщательно обосновывалась. Раскулачивание обосновывалось необходимостью изменить уклад крестьян и поставить на новые, «социалистические рельсы» сельское хозяйство, «большой террор» и проведенные в его рамках 14 этнических операций — борьбой с кулаком-саботажником, превентивные депортации — желанием избавиться от потенциальной пятой колонны.

Выселение греков из Крыма состоялось после освобождения его от оккупантов. И греков, как и болгар с армянами, как и перед ними татар, наказывали за «содеянные преступления». Всех их выселяли из Крыма как немецких пособников. При этом, чтобы причины и вытекавшее из них наказание целых народов выглядели правдоподобными, каждому этносу подобрали «преступления». Они изложены в письме Л. Берии на имя И. Сталина. 29 мая 1944 г. руководитель НКВД направляет письмо (а по сути — аналитическую записку) руководителю СССР: «После выселения крымских татар в Крыму продолжается работа по выселению и изъятию органами НКВД антисоветского элемента... На территории Крыма учтено проживающих в настоящее время болгар 12075 человек, греков — 14 300 человек, армян — 9919 человек.

Греческое население проживает в большинстве районов Крыма. Значительная часть греков, особенно в приморских городах, с приходом оккупантов занялись торговлей и мелкой промышленностью. Немецкие власти оказывали содействие грекам в торговле, транспортировке товаров и т. д НКВД СССР считает целесообразным провести выселения с территории Крыма всех болгар, греков и армян»¹⁰.

На отсутствие в главном «аналитическом» документе доказательств предательства греков обращает внимание известный специалист в вопросе этнических депортаций Н. Бугай: «Если причины и меры по депортации других народов... как-то обосновывались Центром, то, что касается греков, в отношении их не предпринималась даже попытка не только обосновать эти причины, но и хотя бы каким-то образом обозначить их»¹¹.

Севастопольцы Николай Пулуди и его сын Дмитрий зарабатывали на жизнь тем, что мастерили ручные каменные мельницы для помола зерна, собирали резиновые покрышки и меняли все это добро на хлеб в окрестных деревнях. Дмитрий состоял в детской фронтовой бригаде, а затем и в севастопольских подпольщиках. Со своим товарищем он украл в одном из отделений гестапо пишущую машинку и передал ее партизанам. На этой машинке печатались листовки, призывавшие крымчан к сопротивлению оккупантам. За этот подарок партизаны наградили Дмитрия Пулуди ножом. (Его отобрали при погрузке в грузовик при депортации).

Из всех операций по депортации населения, проведенных в сталинское время, крымская стала самой быстротечной, а также, по нашему мнению, самой жестокой как по срокам, так и по степени коварства. К июньскому выселению организаторами уже был накоплен богатый опыт проведения подобных операций.

Так, при подготовке личного состава к выселению крымских татар в районе Судака, среди солдат и сержантов была пущена легенда: «Полк после боев под Севастополем прибыл на отдых в город Судак. Подразделения полка отдислоцированы по селениям на отдых. Здесь мы должны получить пополнение. Будем проводить маневры в горах, после чего поедем в Карпаты бить немцев»¹².

Перед нами — уникальное свидетельство человека, участника выселения болгар и греков, Алексея Веснина. «9 мая 1944 г. литерным эшелоном наша часть, в которой я был рядовым солдатом, прибыла в Крым.

...В ночь на 24 июня, мы двинулись из Керчи в поход и к утру прибыли в прибрежное село Марфовку (между Керчью и Феодосией)... Нам было объявлено, что мы будем выселять жителей этого села. Людям мы должны говорить, что прибыли помогать косить сено. Разойдясь по выделенным участкам, мы как будущие «шефы», радостно были встречены хозяевами, не поскупившимися на выпивку и угощения для бескорыстных «помощников». В назначенное же время мы объявили хозяевам: «Именем Советской власти...» Татар, как оказывается, мы выселяли «гуманно»..., а тут — 20 минут на сборы и груза, что унесешь в руках. К тому же было организованно соревнование между группами: кто раньше закончит свой участок. На деле вышло, что люди хватали не самое необходимое, а что попало под руку и тут же выталкивались прикладами...»¹³

Расселение греков в Кемеровской обл.

А вот взгляд на ту же ситуацию с другой стороны. Рассказывает Нина Федоровна Политиди, депортированная из Севастополя: В свои последние 15 минут наша семья не успела почти ничего. Я выбежала на крыльцо с подушкой и одеялом, — единственными ценными вещами, которые остались у нас после бомбежек и пожара. Когда я попыталась вернуться за одеждой, солдат преградил мне путь:

— Все! Для лишнего груза места нет!

Севастополь был одним из мест сбора депортируемых. Сюда свозили греков из Ялты, Алупки, многих прибрежных сел, Балаклавы. В Ялте, к примеру, 24 июня всех греков, армян, болгар собрали на конном дворе, а потом грузовиками увезли в Севастополь. Здесь их под тщательной охраной держали среди вокзальных руин. Только к обеду подали состав, и началась погрузка.

Крым покидали потомки херсонесцев и основателей Боспорского царства. Покидали Тавриду, воспетые А. Куприным отнюдь не кровожадные балаклавские рыбаки-листригоны. Возможно, что и сам главный купринский персонаж, Юра Паратино, этот «крепкий, просоленный и просмоленный грек, лет сорока» пересел с баркаса в телячий вагон. Как известно, Юра Паратино в рассказе А. Куприна «Листригоны» выведен под своим именем. А. Куприн работал над рассказом в 1907—1911 гг. Так что в 1944 г. Юрий Паратино мог еще жить, ему было бы примерно 70 лет.

Пожалуй, лишь расселение греков не вызывает абсурдных ассоциаций. Оно было четко продуманно. Как и все остальные «наказанные» народы их отправили туда, где промышленность и сельское хозяйство остро нуждались в рабочих руках. Депортированных (советских граждан) в 1944 г. направили на Урал, в Западную Сибирь, Казахстан, а имевших греческие паспорта — в Узбекистан. Число депортированных греков остается не до конца выясненным. Цифры варьируют от 15 до 18,5 тысяч. Причем, обе эти цифры встречаются в письмах Л. Берии. В письме на имя И. Сталина накануне выселения (от 29 мая 1944 г.) он сообщает о 14 300 греках, проживавших в Крыму. А 4 июля, подводя итоги выселенческой операции, Л. Берия доложил, что выселено греков — 15040 человек. При этом отдельно выделены иноподданные (без указания национальности) — 3652 человека. О последних сообщается, что они направляются для расселения в Ферганскую область Узбекистана. Между тем, известно из отчетов отдела спецпоселений НКВД, что почти все иноподданные, расселенные в 1944 г. в Узбекистане — греки.

Расселение греков в Свердловской обл.

Регионы расселения греков таковы:

— в РСФСР (в общей сложности 10—12 тысяч человек): Свердловская, Молотовская, Кемеровская и Кировская области, Башкирская и Марийская АССР;

— в Казахской ССР (примерно 1,5—2 тысяч человек): Гурьевская область;

— в Узбекской ССР (в общей сложности примерно 3,5 тысяч человек): Ферганская (свыше 90 процентов из всех выселенных в Узбекистан), Андижанская, Ташкентская Кашка-Дарьинская, Бухарская, Самаркандская области, Каракалпакская АССР;

— в Таджикской ССР (около 100—150 человек).

Жители Севастополя и Балаклавы попали во все перечисленные республики и области.

Как жилось депортированным на новых местах, видно на примере семьи Терленди из села Карань Балаклавского района.

Слепого Владимира Терленди и его семнадцатилетнюю дочь Анну вместе с еще несколькими десятками греков привезли в город Красноуральск Свердловской области. Отцу с дочерью достался угол барака и одна кровать на двоих. Старшую дочь Владимира повезли дальше — на север области, в город Серов. На следующий день после вселения Анна отправилась на работу, на медеплавильный комбинат. Ее сразу поставили «толкачом» вагонеток с металлом. Анна работала не столько ради денег — на них мало, что можно было купить, сколько ради хлебных карточек. Вскоре умер отец. «Жить стало лучше, жить стало веселей...», когда зимой Анне выдали американские ботинки желтого цвета 45 размера.

При расселении греков не обошлось без эксцессов, которые на языке спецслужб именуются «волынкой». Самое сильное сопротивление оказали греческо-подданные, вывезенные в Узбекистан. Одними из зачинщиков кокандской «волынки» стали уроженцы Севастополя (выселенные оттуда в 1939 г. в Симферополь) отец и сын Дмитрий и Илья Попандопуло.

Два крымских спецэшелона СК-733 и СК-741 с греческими подданными прибыли на станции Горск и Коканд Ферганской области соответственно 11 июля 1944 г. в 22 часа 40 минут и 12 июля в 20 часов. В первом находилось 636 семей (2256 человек), во втором — 553 семья (1950 человек). 1360 из общего числа составляли дети до 16 лет¹⁴.

Утром 12 июля провели санобработку спецпоселенцев первого эшелона. Все шло по плану. Однако после того как несколько автомашин с греками отправили по колхозам Ферганской области, остальные категорически отказались грузиться. Вот что доложил в Москву заместитель народного комиссара внутренних дел Узбекистана, полковник госбезопасности Меер:

«После отправки машин со спецпереселенцами со станции в колхозы, оставшиеся организованно отказались грузиться в автомашины и повозки, заявляя при этом, что их... обманули, что климатические условия Средней Азии им не подходят, что они — греки — не являются изменниками, многие участвовали в партизанских отрядах во время пребывания в Крыму немцев и т. п.»¹⁵. Сотрудники НКВД и представители партийно-советских органов принялись уговаривать греков. Как писал полковник Меер, они разъясняли спецпереселенцам «сущность постановления ГКО о переселении их из Крыма». Особенно «непонятливыми» проявили себя гречанки. Когда солдаты попытались помочь им взобраться в кузов, они стали яростно вырываться, призывая остальных не грузиться и «не сдаваться!» Толпа быстро возбудилась. Раздались крики, что греки не уживутся с узбеками и, что греков необходимо увезти отсюда обратно. Выкрикивались оскорбления в адрес военных.

Кто-то из бывших партизан написал письмо с воззванием к грекам, прибывшим в Коканд вторым эшелоном, не подчиняться приказам НКВД. Два подростка доставили письмо из оцепленной станции Горск в Коканд. Известие о горской «волынке» подростки доставили в Коканд, когда там уже началась посадка для отправки по колхозам. 580 человек уже погрузились на автомашины и повозки. Но когда «кокандские» греки узнали о выступлении горского эшелона, то они сразу же прекратили посадку на грузовики.

...На станцию Коканд срочно прибыли из Ташкента заместитель наркома внутренних дел Узбекистана Козырев и начальник оперотдела Тарасов. Но из толпы они услышали: «Расстреливайте нас на месте, в колхозы мы не поедем!», «Возвращайте нас в Крым!» и даже: «Греки не сдаются, будем держаться, пока не вернете нас в Крым!».

Так продолжалось почти неделю, и в Горске, и в Коканде.

В Горск было переброшено войсковое подразделение из 80 солдат и офицеров кокандской школы связи войск НКВД, еще 60 — из резервной роты 170 полка из города Андижана, а также 100 солдат из Ташкента. Их усилили оперативной группой из числа работников НКВД и милиционеров.

Расселение греков в Гурьевской обл.

Первым делом военные и милиция арестовали 16 человек, признанных организаторами «волынки». В их числе оказались шестидесятилетний житель Евпатории Иван Сакиди, а также ялтинцы Елена Сиамиди, севастопольцы Дмитрий Попандопуло и его сын Илья. Как вспоминает Илья Дмитриевич Попандопуло, взяли тех, кто стоял в первом ряду и громче других протестовал. К исходу седьмых суток толпа заметно сникла, а к вечеру вокзал опустел.

Расселение греков в Молотовской обл.

Вскоре был издан Указ о запрете депортированным возвращаться в Крым. Но он не мог предотвратить попытки возвращения на родину татар, греков, болгар, армян. Тема возвращенцев не раз становилась предметом острого разговора на бюро Крымского обкома ВКП(б). В 1948 г. члены обкома даже пожаловались на местный отдел внутренних дел в ЦК.

К этому времени несколько человек, возвратившиеся в Симферополь и Севастополь, по решению судов, вернули свои дома. В своем письме обкомовцы сообщали о задержании 633 человек, нелегально возвратившихся в Крым. (35 из них осудили, а 598 человек отправили обратно).

Недовольство обком выразил и тем, что свыше тысячи человек «из числа высланных народов по решению МВД СССР освобождены от спецпереселения, из которых 581 человеку разрешили жить в Крыму... Из-за плохой работы органов милиции имеются случаи, когда бежавшие спецпоселенцы продолжительное время безнаказанно проживают на территории Крыма и даже пытаются возвращать себе ранее принадлежавшее им имущество»¹⁶.

Бюро обкома постановило «считать недопустимым возврат спецпереселенцев в Крым, а возвратившихся — выселить»¹⁷. Кроме того, секретарь обкома ВКП(б) Н. Соловьев обратился к министру МВД С. Круглову с просьбой «прекратить выдачу разрешений на возвращение спецпоселенцев в Крым»¹⁸.

Беспокойство крымских партийцев можно понять. Многие из них были активными участниками выселенческой операции и не могли не понимать всей беззаконности той акции. Кто-то же просто хорошо поживился захватом опустевших квартир и домов, — т. е. мародерством, и не очень жаждал встретиться с недавними хозяевами обжитых ими домов.

Большинство вернувшихся в Крым делали это нелегально. Но еще с января 1946 г. начались снятия с учета спецпоселений отдельных представителей отдельных этнических контингентов. Судя по всему, среди них были и крымские греки. Сразу после выселения они отправляли тысячи писем из мест спецпоселения (где их поставили на спецучет, обязав ежемесячно отмечаться в спец-комендатурах) в правительство и Президиум Верховного Совета СССР. В письмах содержалась стандартная просьба освободить их со спецпоселения и разрешить вернуться туда, где у них были и «дом, прежде всего, и супруга, и бык-землепашец»¹⁹. Но из столицы приходил один и тот же ответ: «Переселены правильно на постоянное жительство».

Высшие чины в Москве не могли не понимать всю надуманность обвинений, ставших причиной депортации. Так, еще в мае 1944 г. начальник отдела спецпоселений НКВД СССР М. Кузнецов обратился к министру внутренних дел с письмом, в котором предлагал при отсутствии на крымских болгар, греков и армян компрометирующих материалов за время их проживания в Крыму и в местах спецпоселений, освободить из спецпоселения, но без права возвращаться в Крым. Ходатайство не осталось без внимания. Ежегодно возникали два потока, освободившихся из мест спецпоселения: один с правом возвращения в Крым, второй — без такого права.

Статистика этих двух потоков (по состоянию на 20 сентября 1948 г.) приведена в двух следующих таблицах.

Таблица 2. Освобождено крымских греков с правом въезда в Крым²⁰

Таблица 3. Освобождено крымских греков без права въезда в Крым²¹

Причины освобождения со спецпоселения депортированных из Крыма раскрывают две справки МВД СССР.

Таблица 4. Справка на освобожденных из спецпоселения греков без права въезда в Крым²²

Таблица 5. Справка на освобожденных из спецпоселения греков с правом въезда в Крым²³

Как бы подтверждая нетипичность подобных освобождений, Президиум Верховного Совета СССР 26 ноября 1948 г. нанес последний решающий удар по надеждам спецпосленцев. В этот день вышел «Вечный Указ». Он именовался «Об уголовной ответственности за побеги из мест обязательного поселения лиц, выселенных в отдаленные районы Советского Союза в период Отечественной войны». Вот его полный текст: «В целях укрепления режима поселения для выселенных по решению Верховных органов СССР в период Отечественной войны чеченцев, карачаевцев, ингушей, балкарцев, калмыков, немцев, крымских татар и др., а также в связи с тем, что во время их переселения не были определены сроки их высылки, установить, что переселение в отдаленные районы Советского Союза указанных выше лиц проведено навечно, без права возврата их к прежним местам жительства.

За самовольный выезд (побег) из мест обязательного поселения этих выселенцев виновные подлежат привлечению к уголовной ответственности. Определить меру наказания за это преступление в 20 лет каторжных работ».

Не забывал о Крыме и сам И. Сталин. 12 сентября 1948 г. у себя на даче в Ялте он принял секретаря Ялтинского горкома партии ВКП(б) Булаева. «Наряду с вопросами хозяйственно-политического характера, касающимися Ялтинского курортного сезона, товарищ Сталин, прежде всего, обратил внимание на факты возврата в Крым, бежавших с мест поселения татар и дал указание татар в Крым ни в коем случае не пускать, т. к. они являются базой для иностранной разведки». Булаев извинялся: «Многие из нелегально прибывших быстро нашими органами задерживались, но некоторой части удалось получить документы с измененной национальностью, путем предоставления в органы милиции справок с мест жительства, заявлений об утере паспортов»²⁴.

Все это закончилось тем, что с 5 по 20 октября 1948 г. началась очередная зачистка Крыма. На полуостров прибыла специальная комиссия МВД СССР. Она произвела проверку работы паспортного отдела управления милиции, отделения спецпоселения УМВД, Ялтинского, Севастопольского, Евпаторийского, Керченского, Феодосийского и Алуштинского райотделов МВД. Комиссия обнаружила бежавших с мест поселения семерых греков. Всего же в ходе зачистки задержали 34 человека (кроме греков, это были татары и представители других выселенных народов). Из них десять человек арестовали и, не мешкая, возвратили в места расселения. Из отчета комиссии следует, что 18 человек следовало предать суду, но «в связи с невозможностью судить из-за преклонного возраста и наличия малолетних детей» их решено отправить обратно на спецпоселение. Еще шесть человек, которые являлись «постельно-больными», обещали выдворить «на спецпоселение в ближайшее время»²⁵.

Не исключено, что бурная вспышка активности МВД и МГБ в Крыму свидетельствовала о готовившейся новой операции по выселению греков в 1948—1949 гг. На эту мысль наводит спец-сообщение под грифами «литера А» и «совершенно секретно», которое 23 октября 1948 г. начальник управления МГБ по Крымской области, генерал-майор Кондаков направляет министру Абакумову:

Пунктами «ПК» отдела «В» Управления МГБ по Крымской области с 5 по 20 октября 1948 г. в процессе обработки исходящей корреспонденции зафиксировано свыше шестисот высказываний о предстоящем выселении некоторых национальностей (греков, татар, армян) из Крыма.

Приведем выдержки из некоторых сообщений, получателем которых была Стараниди Екатерина Ерофеевна, проживавшая по адресу: Свердловская обл. Ново-Лялинский р-н. Ст. Лобва. Ул. Кирова. 6».

«16.10.48. Здравствуй Катюша! В Ялте отдыхал товарищ СТАЛИН и якобы обратил внимание на крайнюю засоренность Крыма несоветски настроенными людьми. Вот теперь и распространяются всевозможные слухи, что будто бы уже составляются списки на всех репатриированных и смешанно-брачных греков, армян, татар для выселения за пределы Крыма...»

«15.10.48. ...На днях приступили к выселению из Крыма оставшихся и нелегально прибывших с мест высылки — греков, татар, болгар, а будут заселять Крым исключительно русскими и украинцами. Предполагается, что в декабре — январе с. г. будут вербовать из разных областей, желающих для переселения в крымские колхозы за счет государства. Это мероприятие заслуживает только одобрения».

«18.10.48. Приступили к выселению из Крыма смешанные браки греков, армян, татар и других национальностей, высланных еще в 1944 г., якобы затем будут выселять тех, кто был в Германии. Вот поэтому и переживаю, не знаю, Аня, какая тебя в будущем ждет участь. Куда будут выселять, неизвестно. Жизнь отвратительная, нет покоя душе, все опротивело, как посмотришь на все, ужас берет». «14.10.48. Крымские новости у нас не радостные, выселяют из Крыма лиц смешанного брака, например, если глава семьи грек, а жена русская, то выселяют с мужем, даже если бы она хотела остаться, все равно не оставляют. Сегодня уехали Луины и братья Якубовские. Нас тоже вызывали и сказали — идите домой пока живите, но разве это жизнь?»

Расселение греков в Узбекистане и Таджикистане

Адресатом других выдержек из писем была Махлой Мария Л., также проживавшая в Свердловской обл. (Ново-Лялинский р-н. Ст. Лобва. Спецпоселок. Ул. Ворошилова. 4).

«6.10.48. Здравствуйте дорогие родители! Сейчас не разберешь, что здесь творится. Из Крыма опять приступили к выселению. Несмотря на то, что муж мой хотя и русский, но меня вызывали в МВД. Со мной были Моросиха, Федорка, Токбосиди Дмитрий и многие другие. Забрали у них паспорта и сказали, чтобы ждали особого распоряжения. Предчувствуя нехорошее, некоторые уже распродаются. Шандро едет на Украину... Только немного ужился опять надо собираться куда-то. Как скажу детям, что скоро поедем на Урал, плачут, не хотят ехать. Даже жизни не рада».

«3.10.48. Идут слухи, что в Ялте будет зимовать Сталин в связи с чем, якобы, приступили к проверке греков, армян, татар и других нацменов, но у меня пока все благополучно. На выселение из Ялты дают десять дней. Настроение у всех подлежащих выселению тяжелое».

«7.10.48. Идет проверка, у кого не ялтинские паспорта, тех не прописывают. Греков и татар всех выселяют. Парфена уже выселили...»

Следует отметить, что из зафиксированных сообщений следует, что лица, подлежащие выселению из Крыма, в основном выезжали на Кубань и Западную Украину²⁶.

Но точнее других отобразил ситуацию в Крыму неизвестный ялтинец (или ялтинка), в письме которого «сотрудники Пункта «ПК» отдела «В» прочитали: «Одним словом, в Крыму повторяется 1944 г. Жизнь опять разваливается по швам»²⁷.

Похоже, что в это самое время готовился в недрах карательных органов документ, обнаруженный в усеченном виде в Государственном архиве РФ: «...В целях пресечения случаев возвращения в Крым спецпоселенцев из числа татар, греков, болгар и других национальностей приказываю:

1. Всех спецпоселенцев (татар, греков, болгар и других) нелегально возвратившихся в Крым, арестовывать и судить как преступников особым совещанием при МВД СССР сроком на 5 лет лагеря.

2. Впредь никого не освобождать от спецпоселения (татар, греков и других) и в связи с этим прекратить рассматривать какие бы то ни было заявления спецпереселенцев о возвращении их обратно в Крым»²⁸.

Два года спустя по Крыму нанесли еще один, на сей раз топонимический удар. Несколькими указами Президиума Верховного Совета СССР — самым длинным из которых был указ от 18 мая 1948 г. — поменяли названия почти 1400 крымско-татарских и нескольких десятков греческих населенных пунктов и географических объектов, созданных природой за несколько миллионов лет до немецкой оккупации. И хотя горы и реки абсолютно ни в чем не провинились перед советской властью и при любом взгляде на проблему не могли считаться немецкими пособниками, высочайшую вершину Крымской горной гряды — Ай-Петри, гору святого Петра, получившую свое название за 2500 лет до описываемых событий, переименовали в Петровскую. Село Ай-Тодор стало Гористым, Камары — Оборонным, Стиля — Лесниковым, Капсихор — Морским, Аутка — Чеховым, Ай-Василь — Васильевкой, Лимены — Голубым Заливом, Партенит — Фрунзенским, Мелас — Санаторным, Ай-Йорги — Солнечносельем, Ай-Даниль — Даниловкой... А позднее — 14 января 1952 г. переименовали также хранившие память о выселении греков железнодорожные станции²⁹.

В заключение — еще несколько примеров с явными элементами абсурда.

Закончив войну в Берлине, Лазарь Даго поспешил в родной Крым. В Симферополе ему объяснили, где ему следует искать своих родных. Так он оказался на Урале.

...В середине 1960-х годов сын Лазаря, Николай, решился поехать на родину отца, отдохнуть на море. С 1944 г. в семье только и было разговоров, что о Крыме, о родном доме, об оставленном хозяйстве. Лазарь часто вспоминал свой виноградник и подвал с бочками «Муската» и «Лидии».

Николай с семьей снял флигелек в уютном домике в Гаспре. Как-то вечером хлебосольная хозяйка похвасталась, как ей достался этот дом на берегу Черного моря. После освобождения Крыма ее семью привезли из Воронежской области и сказали: живите здесь! Она поинтересовалась, а как же хозяева? На что получила ответ, что здесь жили греки, которых, как немецких пособников, депортировали месяц назад.

Счастливая хозяйка не верила своему счастью: «Спустилась в подвал и обомлела: повсюду фрукты, бочки с соленьями, но что больше всего поразило меня — с вином!» — делилась она своими тогдашними свежими впечатлениями с Николаем³⁰.

Но из всех подарков новым жителям Крыма самым символичным, пожалуй, стал один дом в Алупке. Этот дом «немецкого пособника» получила мать знаменитого «пионера-героя» Павлика Морозова.

Дело даже не в том, что награду бедная женщина, потерявшая двух сыновей в годы ликвидации кулачества как класса, получила благодаря предательству одного из них. Трагизм состоит в редкой по циничности «рокировке»: семью мнимого предателя выгнали из родного дома и отправили на Урал. А другую семью, в которой сын предал родного отца, — привезли с Урала и поселили в опустевший дом. Татьяна Морозова, переехав в Крым и поселившись в Алупке рядом с Воронцовским дворцом, вернулась к тому, с чем боролся ее сын. Вскоре Т. Морозова стала сдавать комнаты и маленькие сарайчики, в которых прежние хозяева держали скот и птицу, отдыхающим в этом райском уголке Крымского полуострова...

Несколько десятков семей греков все-таки добились освобождения со спецпоселения. Однако редко кому из них удалось вернуться в Крым.

Не удалось это и Кузьме Целио, отцу шестерых фронтовиков, в том числе и Героя Советского Союза Георгия Целио. (Седьмой ребенок — дочь Аня погибла во время бомбежки Севастополя). Как «пособнику немцев» Кузьме был закрыт въезд в Крым. Все же для него сделали послабление. В 1947 г. Кузьму Целио под конвоем отправили в Харьков, к сыновьям, вернувшимся с фронта и для которых Крым тоже был закрыт. Последний пример, возможно, как никакой другой, обозначил всю абсурдность выдвинутых против греков обвинений в пособничестве немцам. Обобщая же, точно также, по нашему мнению, можно классифицировать и все остальные обвинения, которые выдвигались против греков во все другие репрессивные эпохи в период сталинизма.

Примечания

1. Уральский Государственный Архив административных органов Свердловской области. Ф. 1. Оп. 2. Д. 34899. ЛЛ. 63—63 об. (Письмо полностью опубликовано в сборнике «Пишу своими словами...». (Составитель И. Джуха). СПб. 2009. С. 22, 23.

2. Там же. Л. 7.

3. Документы внешней политики СССР. Т. XV. М. 1969. С. 137.

4. Текст директивы № 50215 полностью опубликован в книге: Джуха И. Спецэшелоны идут на Восток. СПб. 2008. С. 538—540.

5. По материалам Центрального архива ФСБ РФ.

6. Амарандо В.Д. и Домонтович С.В. из протокола № 116 проходят также по протоколу № 100 (с тем же приговором); Архапчев Х.Д., Асланиди Х.К., Малич А.Ю., Мисайлиди Х.М., Мистакиди Ф.С., Паскали В.П., Спиридонов И.Г., Фулиди Д.П., Хамарито И.М. проходят также по протоколу № 100 (с приговором «Дело доследовать»), протоколом № 116 они приговорены к 10 годам ИТЛ; Караманиди А.Г., Пьеро Г.И., Сарбей Г.Н., Спаи А.Г., дела которых протоколом № 100 возвращены на доследование, протоколом № 116 приговорены к расстрелу.

7. Симвулиди И.Н., 1897 г. р., уроженец д. Мурзакой Симферопольского р-на в протоколе № 130 значится дважды. Под № 35 он приговорен к расстрелу, под № 51 — к 10 годам ИТЛ.

8. Табулджиев Г.И. проходит также по протоколу № 77 (с приговором «Дело доследовать»). Протоколом № 132 он приговорен к 10 годам ИТЛ; Триандофилиди Г.Е. проходит также по протоколу № 77 (с приговором «Дело доследовать»). Протоколом № 132 он приговорен к высылке из СССР.

9. Государственный архив Службы безопасности Украины. Ф. 16. Оп. 52 за 1952 г. Д. 3. Т. 19. Л. 19. Цит. по: Греки на українських теренах. Київ, 2000. С. 296.

10. ГАРФ. Ф. Р-9401. Оп. 2. Д. 65. Л. 161—163.

11. Бугай Н.Ф. Народы Украины в «Особой папке Сталина». С. 146.

12. Полян П. Депортация крымских татар (Май 1944 г.). // www.polit.ru/dossie/2004/06/04/deporttion_print.html.

13. Веснин А. Выполняя приказ // Юность. 1989. № 8. С. 70.

14. ГАРФ. Ф. Р-9479. Оп. 1. Д. 176. Л. 203.

15. Там же.

16. Там же. Д. 401. Л. 2.

17. Там же. Л. 9.

18. Там же. Л. 4.

19. Строка из стихотворения Гесиода.

20. ГАРФ. Ф. Р-9479. Оп. 1. Д. 401. Л. 77.

21. Там же. Л. 81.

22. Там же. Л. 84.

23. Там же. Л. 91.

24. Там же. Л. 8.

25. Там же. Л. 10.

26. Там же. Л. 150.

27. Там же. Л. 160.

28. Там же. Л. 146. (Документ не имеет ни начала, ни конца. Но, судя по всему, это приказ министра внутренних дел СССР С. Круглова).

29. В том же, 1948 г. поменяли названия многим греческим селам Сталинской (ныне — Донецкой) области. Не было ли это подготовкой к выселению мариупольских греков, о которой писалось выше?

30. Из письма А. Даго. Личный архив автора.