А.Л. Бертье-Делагард о значении исследований Херсонеса

Взгляды А.Л. Бертье-Делагарда, внимательно следившего за раскопками К.К. Косцюшки-Валюжинича, оказали большое влияние на многих, кто в последующем обращался к памятникам Херсонеса. Наиболее полно они изложены в фундаментальной статье, написанной в 1906 г.¹. К одному из ее разделов, посвященному опровержению обвинений русских в варварском разрушении памятников после присоединения Крыма, уже пришлось обратиться в первой части при освещении истории раскопок. В основе концепции А.Л. Бертье-Делагарда лежит тезис о том, что история «не дает нам ни малейшего основания видеть в средневековом Херсонесе что-либо иное, чем полуварварский город, а в источниках он предстает по большей части как место ссылки». Он считал, что и в античный и в средневековый периоды Херсон «не являлся крупным центром, вокруг которого во всем Крыму стояло уже совершенное варварство».

Для того чтобы полнее представить основные выводы исследователя, процитируем несколько положений из его работы. Но при этом будем помнить, что относятся они ко времени, когда планомерные раскопки городища были в самом начале. Позднее, благодаря дальнейшему изучению Херсонеса, неизбежным стало уточнение отдельных выводов.

В значительной мере причину неудовлетворительной сохранности городских сооружений А.Л. Бертье-Делагард объяснял тем, что «такой город не оставался целым до конца своей жизни» и даже последние исторические сведения о нем только и говорят о его взятии и разрушении.

«В 1224 г. его разорил Гетум, синопский турок; около 1300 г. турки, разбитые татарами, бежали через Херсон, которого, конечно, не пощадили ни победители, ни побежденные; около 1363 (или 1396 — ?) опустошили его дотла, разграбив церкви, литовцы, гнавшиеся за татарами², так что и самый город опустел с этого времени»³. Однако дело не только в постоянной военной опасности и разрушениях. Основываясь на церковных документах, А.Л. Бертье-Делагард отметил, что в конце XIV в. херсонская епархия возведена в митрополию, «но терпела великую бедность, заводя с соседями всяческие споры и пререкания из-за нескольких деревушек, и выпрашивая подачки у константинопольского патриарха». На основании еще немногочисленных археологических свидетельств А.Л. Бертье-Делагард пришел к весьма негативной оценке статуса и облика Херсона: «Не найду слов для выражения той жалкой нищеты, того глубокого архитектурного невежества и безграмотности, которые с непререкаемой ясностью встают из раскопок Херсонеса. ...Городские постройки немногие имели крышу из черепицы, большинство деревянную. ...Внутри больших церквей находили колонны и части иконостасов из мрамора и мозаичные полы, все это малых размеров, с весьма слабым художественным значением и к тому же вытащенные из других более древних построек. ...Если столь плохи церкви, то, понятно, что частные дома должны быть еще хуже; все это жалкие лачужки, одноэтажные, все без исключения, построенные из самого плохого мелкого бутового камня⁴, и к тому же не на известковом растворе, а просто на глине, или, вернее сказать, на местной грязи. ...Не открыто ни в одном доме, ни самомалейшего признака какого-либо архитектурного украшения, хоть бы клочка штукатурки»⁵. Значение Херсонеса, по мнению А.Л. Бертье-Делагарда, в другом: «Из-за состояния остатков можно было бы сделать вывод о бесполезности раскопок; для античного времени существуют более величественные памятники. Но много ли таких мест для находок византийских? Вот в этом отношении важность раскопок в Херсонесе чрезвычайная, даже почти единственная, так как не скоро найдется город, брошенный в XIV в. и, стало быть, дающий находки без примеси новейших. В Херсонесе нам открывается весь быт, вся культура византийского города, тем более интересные, что они относятся к обыденному мелкому городку, а не крупному, исключительному центру. ...Это особенно важно, если вспомнить значение этого города в нашей истории, политической, а особенно церковной». В отличие от других византийских городов, на что особое внимание обращал А.Л. Бертье-Делагард, «местность, на которой существовал город, представляет сплошной нетронутый пустырь с развалинами и раскопки обнаруживают нетронутые улицы и кварталы зданий. ...Все улицы оказываются разбитыми совершенно правильно, параллельно друг к другу с прямыми углами. ...Правильность улиц дело редкое даже в древних городах, то нельзя не прийти к заключению, что в Херсонесе подобная правильность получилась не с основания города⁶, а лишь впоследствии, в позднее время, по какому-нибудь общему решению или приказанию и, вероятно, после какого-нибудь погрома, от которого в городе уцелело немного»⁷. В данном конкретном случае вряд ли следует говорить об ошибочности мнения относительно роли Херсона в событийной истории Таврики. О значимости работ А.Л. Бертье-Делагарда (для того времени, когда они были созданы) говорят отзывы его современников, крупнейших специалистов истории региона, которые писали, что он «пользуется весьма почетной известностью в русской археологической литературе как автор крупных исследований в области Крыма и его истории. Его сочинение о древностях Инкермана показало в авторе не только искусного наблюдателя, но и строгого критика, которого появление в этой среде едва початых древностей Крыма христианской эпохи приветствовалось всеми компетентными людьми. Таковы уже были дальнейшие работы автора по надписям, монетам и картографии берегов Черного моря. Прибавим, что автор, будучи сам военным и специалистом-техником, севастопольским старожилом, издавна на месте следит за древностями Крыма»⁸.

Примечания

1. Бертье-Делагард А.Л. Древности Южной России: Раскопки Херсонеса // МАР. 1893. Т. 12; Он же. О Херсонесе // ИАК. 1907. Вып. 21. С. 1—207.

2. В истории Трапезундской империи, написанной в близкое время, эти события представлены следующим образом. В сказании о чудесах св. Евгения, патрона Трапезунда, упомянут неблаговидный поступок Рейс-Хетума, «губернатора Синопа». Случилось это во второй год правления Андроника Гида. В 1223 г. Андроник, правитель Трапезундской империи, и султан Мелик дали друг другу клятву жить в мире, «чтобы живущее вокруг укрепленных мест население пользовалось спокойствием». Но соглашение было нарушено Рейс-Хетумом, подданным султана, который разграбил корабль, из-за бури оказавшийся около Синопа. Судно это, как писал автор сказания скевофилак Лазарь, «было нагружено собранными с Херсона и городов тамошней Готфии суммами и другими взносами — ежегодной податью Трапезундским Комнинам. Не смогло защитить груз и то, что его сопровождали архонты Херсона и сборщик налогов Алексей Пактиари. После захвата груза и пленения корабельщиков Рейс-Хетум опустошил и окрестности Херсона» (см.: Успенский Ф.И. Очерки по истории Трапезундской империи. Л., 1929. С. 51; Попадупуло-Керамевс А. Сборник материалов по истории Трапезундской империи. СПб., 1897. С. 117—118).

3. Современные исследователи не располагают данными об этом походе. Как правило, о набеге литовцев пишут со ссылкой на В.Н. Татищева.

4. Несмотря на то, что А.Л. Бертье-Делагард не увидел уже имевшиеся данные, противоречившие процитированному выше, все же замечу, что и позднее, когда уже был накоплен значительный археологический материал, многие тезисно высказанные им выводы неоднократно повторялись. Это можно судить на основании характеристики, данной Херсону по данным раскопок северного района Г.Д. Беловым; об этом же свидетельствуют и выводы, сделанные в середине XX в. А.Л. Якобсоном о Херсоне XIV в. Более того, в работах общего плана, когда речь заходила о средневековом городе, постройки его сравнивали с памятниками античного времени. Если же обратиться, к примеру, к кладке стен общественных зданий, прежде всего к крупным средневековым сакральным сооружениям, то вряд ли мы увидим хотя бы одно из них со столь «жалкими стенами». Кроме того, археологически малоизвестны целостные рядовые жилые комплексы — дома горожан античного периода. Безусловно и то, что возможности привлечения трудовых ресурсов для средневекового и античного времени имели существенные отличия.

5. В течение длительного времени раскопок исследователи не знали, как украшали свои дома херсонита. А в один из археологических сезонов Объединенной экспедицией был найден арочные блок с полосами и зигзагообразными линиями различного цвета. В.Н. Даниленко во время работ в портовом квартале 1 обнаружил «раскрашенный» оконный тимпан. Наконец, на нижних рядах кладки с внешней стороны стен одного из домов портового квартала 2 сохранились остатки серовато-белой штукатурки. Однако следует помнить, что эти данные были получены спустя более полувека после написания работы А.Л. Бертье-Делагарда.

6. Основы градостроительной структуры, как показали исследования М.И. Золотарева и А.В. Буйских, были заложены в античное время, о чем говорилось в первом томе (для справки см.: Буйских А.В., Золотарев М.И. Градостроительный план Херсонеса Таврического // ВДИ. 2001. № 1. С. 111—132).

7. Бертье-Делагард А.Л. Древности Южной России. С. 16—18. Не будучи профессиональным историком, военный инженер и любитель истории все же смог оценить значение херсонесских раскопок в целом — в плане изучения рядовых провинциальных центров Византии. Он хорошо знал и ценил также другие памятники Таврики, даже в сугубо научных статьях чувствуется тревога за их судьбу. В этой связи понятны его слова, сказанные после 1917 г., когда «знания, труд (и русских, и иностранцев) и сотни миллионов... разрушаемы, разграблены. Уничтожено было то, что в течение трех четвертей века создавалось..., когда была достигнута редкая степень благосостояния в России, указателем которой может служить ценность земли, еще до войны и общего крушения возросшая более чем в тысячу раз сравнительно с татарским временем» (Бертье-Делагард А.Л. Исследование некоторых недоуменных вопросов средневековья в Тавриде: 1. Поселения южного побережья; 2. Православные и униатские епархии, их пределы; 3. Справки о Фуллах // ИТЖК. 1920. № 57. С. 35). Общее крушение: утрата ценностей, утрата культуры — боль за это слышится и в одном из последних писем киевского византиниста Ю.А. Кулаковского, которые приведены в некрологе, написанном А.И. Маркевичем: «Страшная темная туча налегла на Русь и в этой беспросветной тьме в тревоге за грядущий день приходится не жить, а прозябать» (см.: Маркевич А.И. Памяти профессора Ю.А. Кулаковского // ИТЖК. 1920. № 57. С. 340 — цитата из письма от 27.12.1917 г.). В этом свете понятно, почему вместе с Белой армией покидали Крым ученые.

8. Рецензии на «Древности Южной России. Раскопки Херсонеса» (МАР. 1893. № 12) принадлежат: Н.П. Кондакову (ЖМНП. 1893. № 12. С. 388—396); В.В. Латышеву (ЗРАО. Нов. сер. 1896. Т. 8, вып. 1/2. Прил. С. XLV—XLIX; ΠΟΝΤΙΚΑ. СПб., 1909. С. 371—375; В. Ястребову (КС. 1894. № 6. С. 546—549). В архиве Национального заповедника «Херсонес Таврический» хранится чрезвычайно интересный очерк, посвященный личности и деятельности А.Л. Бертье-Делагарда. Он написан членом Одесского общества истории и древностей Б.В. Варнеке (А.Л. Бертье-Делагард // Арх. НЗХТ, д. 269). Здесь приведены и другие отзывы ведущих российских историков (о Б.В. Варнеке см.: Тункина И.В. Новые материалы к биографии проф. Б.В. Варнеке // Древнее Причерноморье: III чтения памяти проф. П.О. Карышковского: Тез. докл. юбил. конф. 12—14 марта 1996 г. Одесса, 1996. С. 109—110).