«Херсонес Таврический» А.А. Бобринского и его дневниковые записи

Итогом научных изысканий А.А. Бобринского стала книга «Херсонес Таврический: Исторический очерк» (СПб., 1905). Сообщая о целях работы, автор отметил, что он стремится дать возможность посетителям Херсонеса познакомиться с его историей, так как «историческая критика еще почти не коснулась многих сторон быта Херсонеса». Вместе с тем А.А. Бобринский полагал, что «трудно сказать что-либо новое, так как многое написано в путеводителях по Херсонесу», поэтому его задачей является сгруппировать данные (в основном литературных источников) и дать оценку их со стороны ученых, что исключает критику его труда, которая подчас звучит в работах современных исследователей Херсонеса. Безусловно, это сочинение не внесло существенных деталей в представление об истории Херсонеса—Херсона. Оно является скорее свидетельством характера первых популярных работ.

Так какие же сюжеты рассмотрены в работе, в которой предусматривалось как изложение истории города, так и научных идей, высказанных различными учеными? Остановим внимание на содержании сочинения, так как, с одной стороны, это позволяет представить хронологическую канву событий, которые упоминаются в письменных источниках, используемых и в наше время, с другой — все же отчасти представить состояние знаний о Херсонесе в начале XX столетия, а также познакомиться с первой периодизацией истории города. Но прежде, чем мы обратимся к структуре работы А.А. Бобринского, необходимо отметить, что на ее страницах нет места дискуссиям, которые имели место уже в начале столетия, отражением чего стали отзывы на книгу С.П. Шестакова.

А.А. Бобринский начинает работу с обращения к мифическим сказаниям об Ифигении и храме Девы, об особых «парфениях» в Херсонесе в честь этого божества (Гл. 1. С. 1—7).

В следующей главе (С. 8—33) он писал о том, что середина V — вторая половина II в. до Р.Х. является временем самостоятельности города. Первое поселение возникло у Казачьей и Камышовой бухт и имело связи с таким крупнейшим культовым центром Эллады, как Дельфы¹. Первоначально Херсонес являлся небольшим поселением. Когда был разрушен старый Херсонес, источники не сообщают. Но постепенно колонисты оттесняют тавров. В IV в. до н. э. для защиты города возведены оборонительные стены. Наконец в III в. до н. э. появляется новый Херсонес, расположенный на берегу современной Карантинной бухты.

Третья глава (С. 33—41) посвящена следующему периоду, когда город утратил самостоятельность, попав с середины II в. до н. э. под власть Митридата Понтийского. Поход Диофанта и события, связанные с пребыванием в Крыму понтийского полководца, изложены на основании свидетельств Страбона.

Середина I в. до н. э. и до V в. н. э. — это время римского господства в Северном Причерноморье (Гл. 4. С. 42—84). Здесь автор в качестве доказательств обратился к археологическим и эпиграфическим свидетельствам: привел тексты воинских латинских надгробий, надпись о трибуне 1-го Италийского легиона.

На основании опубликованных к этому времени В.В. Латышевым «Житий епископов Херсонских» А.А. Бобринский изложил легенды о свв. Клименте и Капитоне, полагая, что Капитон был послан императором Константином по просьбе жителей Херсона². К концу VI в. Херсонес достиг значения «первоклассного города на Таврическом полуострове» и здесь возникает епархия.

Эпоха переселения народов — IV в. н. э. — открывает новый этап в истории города: V — конец X в. — это «время византийского владычества» (Гл. 5. С. 85—128). Автор полагал, что при императоре Юстине гунны овладели всей Таврикой. Далее он пишет о византийских императорах, наиболее подробно останавливаясь на деятельности Зенона в связи с обнаруженной в Херсонесе надписью. При Юстиниане I, согласно свидетельству Прокопия, подчеркнул А.А. Бобринский, Херсон превратился в крупный торговый центр. Для середины VII—VIII в. использованы письма папы Мартина и византийские хроники, в которых говорилось о ссылке в Херсон Юстиниана II. Следующее примечательное событие — это миссия Кирилла и Мефодия³ и образование Херсонской фемы. Используя свидетельства Константина Багрянородного, он отметил заботу византийских императоров о процветании города. Обращается А.А. Бобринский и к свидетельствам такого источника, как «Записка Готского топарха»⁴, считая, что события, о которых говорится в ней, относятся к X в. и должны быть соотнесены с территорией Болгарии.

Время процветания Херсона, развития культуры и торговых связей относится, по его мнению, к X в., в конце которого Владимир завоевывает город. Далее приведены данные о византийских императорах до 1204 г., до Четвертого крестового похода (Гл. 6. С. 129—152).

События 1204—1453 гг. изложены в главе 7 (С. 153—167). Согласно хорошо известным и повторяемым в обобщающих работах и настоящего времени данным источников, А.А. Бобринский отметил следующее: 1222 г. — появление в Крыму татар, затем грабительский набег Гетуна, расселение алан, которые имели мирные взаимоотношения с жителями Херсона. В XIII в. — как следствие развития генуэзской торговли — начался упадок экономики. Свидетельством этого является письмо папы Иоанна XX, а также споры местных иерархов, отраженные в документах Константинопольского патриархата.

Председатель Археологической комиссии приводит и краткие данные за 1453—1783 гг. (Гл. 8. С. 168—184). В числе наиболее примечательных событий упомянуты овладение крепостью Чембало в 1475 г. Мухаммедом II, описание руин Херсона польским послом Мартином Броневским, присоединение Крыма, первые описания памятников Таврики путешественниками⁵, наконец, оценка раскопок в Херсонесе, при этом наиболее подробно он остановил внимание на деятельности К.К. Косцюшки-Валюжинича (Гл. 9).

Однако одного из своих обещаний — дать критическое осмысление исследований по истории Херсонеса — председатель ИАК не выполнил. Его работа — систематизированное изложение свидетельств письменных источников, предназначенное, как уже было сказано выше, тем читателям, которые интересовались историей города, будучи далекими от существовавших в те годы научных дискуссий.

И все же прислушаемся к отзывам на работу А.А. Бобринского. Относительно ее высказывались различные мнения.

К.К. Косцюшко-Валюжинич следующим образом охарактеризовал сочинение своего начальника и покровителя: «Орешников огорчен, что в приложении помещается бред... о небывалом царе Гегетуагаросе, но я смотрю иначе и в следующем приложении поместил бы еще два припадка бреда о монетах с бюстом Диофанта (типичная голова Зевса) и монетах Владимира и Анны, где Алексеев⁶ бедную Анну затолкал внутрь Владимира (речь идет о литере А, которая изображена внутри буквы В. — А.Р.). Но к этому нужно добавить соображения Сабатье⁷, Мурзакевича! Об открытии Струкова я бы тоже упомянул, который нашел в Крыму "знаменитый в древности город Ахтияр", и о бароне Кампенгаузене, который видел колонну с кольцом, к которому в храме Дианы привязывали жертву». Далее он отметил, что «в отделе литературного материала нельзя делать произвольный подбор, а приходится, по выражению графа, представить весь набор баснословия. Иное дело с материалами раскопок, на которые граф справедливо возлагает главные надежды». «Как бы там не было, — продолжает К.К. Косцюшко, — я от книги в восторге, особенно понравился спор двух епископов, недаром же я 17 лет прожил в монастыре». В целом К.К. Косцюшко-Валюжинич отзывался о труде как книге «прекрасно составленной»⁸.

Дневниковые записи А.А. Бобринского. Для характеристики состояния раскопок на территории городища, материалы которых были привлечены в названных выше первых монографического плана исследованиях, представляют интерес дневниковые записи А.А. Бобринского. В некоторых случаях автор путевых заметок высказывает и соображения о хронологии археологических комплексов.

По долгу службы А.А. Бобринский часто бывал в Херсонесе, описание одной из поездок сохранили его дневниковые записи, которые более наглядно, чем изданная книга, отражают его соображения относительно истории Херсонеса. (Этот раздел до некоторой степени является инородной вставкой при представлении концептуальных обобщающих исследований по истории Херсонеса. Его можно пропустить. Его можно было бы вынести в приложение. Но дневник позволяет увидеть, на какой основе покоились научные работы, о которых шла речь выше. Поэтому обратимся к впечатлениям председателя ИАК).

«Перед отъездом мы еще раз зашли в Комиссию, чтобы выслушать пожелания здоровья и удач. Опыт научил нас, как редко археологам улыбается счастье. Исследованием древних могил занимаются с незапамятных времен. Едва только был похоронен и в былое время. ...Едва над его могилой был насыпан древний курган, едва догорел над ним торжественный костер, свидетель последней тризны, как уже в ночной тишине начался грабительский подкоп. Укрывшись под землею от взоров, грабитель довершает свою кропотливую работу, при тусклом свете глиняной лампочки он набрасывается хищным зверем на труп. Все, что было так тщательно уложено вокруг захоронения, разбрасывается святотатственно!! рукой. Он не замечает ни монеты, положенной в уста покойного для платы суровому Харону, ни грациозных рисунков, покрывавших погребальную вазу, ему нужны золото и металл.

Нужно торопиться, — писал он далее, — своды земляного прохода непрочны, того и гляди они могут обрушиться и еще раз похоронить под землей украденные сокровище и похитителя⁹. Тогда удивленным взорам археологов представится поразительное зрелище скелета, раздавленного под тяжестью внезапного обвала: из рук его выпала глиняная лампочка, а вокруг собраны в беспорядочную кучу золотые кубки, украшения конской сбруи, обсыпанные цветными каменьями, бронзовые доспехи, мечи, стрелы. ...Но такие находки редки. Грабители обыкновенно весьма успешно завершали свои поиски, а археологи вынуждены мириться со слишком известной картиной: после долгих и трудных поисков, когда курган добросовестно раскопан, могила обнаружена, вскрытие ее дает следы полного разорения».

Пропустим подробное описание картины разграбления захоронений. Обратимся к страницам, где А.А. Бобринский пишет о сохранности памятников и о недавних открытиях:

«Когда я в первый раз был здесь двадцать лет назад, в городе почти не было крыш. Все как бы застыло после ужасного разгрома 1855 г.

...Херсонес, расположенный на небольшом мысу, в нескольких верстах от Севастополя, представляет ныне невзрачные развалины, вернее, фундаменты древних зданий, среди которых уместился ныне Херсонесский монастырь, возвышается большой каменный собор, построенный в византийском стиле по проекту профессора Гримма.

Некогда в Херсонесе было большое количество христианских храмов, ранее того здесь существовали и храмы языческие. Теперь от всех этих зданий остались груды камней. Однако мы можем составить себе представление о красоте древних храмов по многочисленным обломкам древних украшений, найденным в развалинах их. Косцюшко-Валюжинич соединил их подле небольшого домика, часть которого приспособлена для музея. Большинство принадлежит христианской эпохе и украшено крестами и иными эмблемами христианства. Другие же капители коринфского стиля прекрасной работы составляли, несомненно, украшения языческих зданий.

История Херсонеса должна насчитывать неоднократные дотла разорения города, о чем свидетельствуют произведенные здесь раскопки. Так, под бугром, составленным из массы наваленных камней, открывается небольшая апсида маленького христианского храмика. Нижняя часть его стен вполне сохранилась, и мы убеждаемся, что церковь сложена из обломков другого, несравненно более богатого здания. Так, между камней, вставленных в кладку стен, находятся целые мраморные колонны, апсида устлана разбитыми мраморными плитами и основаниями больших мраморных колонн, местами еще видны красивые мраморные капители, доски из мрамора с крестами. Дальнейшие раскопки доказывают нам, что маленькая церковь построена на месте другого храма значительных размеров. Этому большому храму, очевидно, принадлежали и обломки мраморных колонн, капители и плиты, послужившие материалом для постройки часовни. От этого храма сохранились и части мозаичного пола, замечательные по сохранности и яркости красок¹⁰. Трудно определить с точностью, к какому времени относится эта богатая постройка, к IX—X вв., или более раннему?

Но все эти памятники христианского времени построены, в свою очередь, на развалинах древнейшего греческого города. Раскопки Комиссии, принявшей за правило докапываться до грунтовой скалы¹¹, обнаружили под остатками поздних зданий фундаменты языческого города. Раскопки этих нижних слоев дали несколько предметов цветущей эпохи греческого искусства IV—III вв. до н. э. Таков ряд глиняных форм для изготовления статуэток, медальонов и головок, давших возможность вновь воспроизвести фигурки, замечательные по тонкости очертания и изяществу рисунка. Предметы эти доставлены в Комиссию, а мозаичные полы защищены от уничтожения большими надстроенными над ними постройками с железными крышами и крепкими стенами. Иначе огородить эти драгоценные остатки старины невозможно. Да и то требуется постоянное присутствие надсмотрщика. Увы! Что осталось от знаменитой Уваровской базилики? А от мозаичного пола, в былое время огороженного особой стенкой? От них не осталось и следа!

Сохранившиеся до нас эпиграфические памятники древнего Херсонеса составляют целый ряд свидетельств о перенесенных городом трудных годинах и бедствиях. Несчастные жители не знали, где искать защиты. Мраморные памятники их тягот — это хвалебные гимны Диофанту, полководцу царя Митридата, отклонившего от города опасность погрома со стороны варваров. Но надолго ли отклонено бедствие? В конце концов в 987 г. город переживает знаменитую осаду от Великого Князя Киевского Владимира. Это последнее разорение должно было обратить его, по крайней мере, в святыню.

Стомиллионный народ станет со временем искать здесь истоки православной веры, а трудолюбивые археологи будут добывать из развалин опустошенного города предметы далекого прошлого, немые свидетельства тех далеких времен.

Двое англичан-туристов, вооруженные ярко-красным путеводителем, добросовестно осматривая каждую груду камней, просят нас указать, где был двор Владимира, где торговая площадь. Даже сопровождающий нас монах не решается указать им точное место этих сооружений! Впрочем, монахов интересует больше другой вопрос: как бы получить от Археологической комиссии разрешение на срытие фундамента небольшого византийского храма, расположенного у самых дверей собора. «Кто знает, не содержат ли обратные стороны мраморных плит, составляющих пол этого храма, интересных надписей!». Словом, все, что угодно, лишь бы получить разрешение уничтожить эти древнейшие сооружения. Мы на это не можем согласиться, хотя и заманчиво предложение монастыря об уступке Комиссии монастырским музеем его исторических греческих надписей. Мы еще раз осматриваем это небольшое, но ценное собрание. На плитах еще сохранились писанные нами листы с переводами, которые мы прикрепили пять лет назад. Конечно, мысль о слиянии этого музея с музеем Косцюшко в одно общее древнехранилище кажется весьма привлекательной, тем более, что последний разрастается с каждым днем. Правда, он не богат (речь идет о монастырском музее. — А.Р.), но содержит несколько весьма ценных надписей, среди них известную псефизму Диофанту, знакомую всему ученому миру Европы. Такому памятнику, очевидно, место в Эрмитаже или Историческом музее, но никак не здесь! Остальные предметы, собранные в двух музейчиках в Херсонесе, вполне заслуживают постройки для них специального здания в виде хорошего музея. Расходы на этот предмет были бы невелики. Тем более, что монастырь предлагает даровой, сложенный у ограды камень. Предполагая, что самые выдающиеся предметы были бы отсюда перевезены в столицы, нам все-таки кажется, что Херсонесский музей представлял бы много интересного¹². От предметов, вывезенных отсюда в другие музеи, следовало бы выставлять здесь фотографии, но за этим осталось бы богатое собрание греческих и римских надписей, всякого рода изобилие образчиков резьбы по мрамору разных времен, колонны, капители и, во-вторых, всевозможные предметы древнего быта: оружие, украшения, амфоры, как привозные, так и местные, терракотовые статуэтки, обломки привозных прекрасных ваз с живописью, сосуды всевозможных типов и времен, образцы византийской посуды, наподобие майолики, гирьки, весы, подсвечники... Словом, все принадлежности древней жизни.

При систематическом размещении этих вещей и при том замечательном порядке, который составляет характерную черту Косцюшко, музей представлял бы весьма поучительную и интересную картину жизни той древней колонии, которой Россия обязана первыми лучами христианского света.

Раскопки в Херсонесе ведутся в настоящее время на площади, выравниваемой монастырем вокруг нового собора.

Площадь эта обносится высокой стеной, постройка которой связана с разрушением нескольких незначительных фундаментов зданий христианской эпохи. Приходится сожалеть, что на это дано согласие.

Взамен его Археологическая комиссия получила право обстоятельного изучения до грунтовой скалы пространства, обращенного в площадь. Тут с самого начала работ найдены две мраморные плиты с греческими надписями, возможно, I—III, даже IV столетия до рождения Христа. ...Вот интересная почва для дальнейших исследований. В общем, мы приходим к убеждению, что в Херсонесе хватит дела и места для правильно веденных раскопок еще на долгие годы, и что делаемые здесь ежегодные раскопки по важности своей столь мало известной истории этого края богато окупают истраченные правительством на ведение этих поисков расходы. Итак, мы встречаем в Херсонесе памятники как новейшего, византийского, Херсонеса, так и древнейшей некогда цветущей эпохи республики классического времени.

Мы начали раскопку вблизи тех могил, которые нашел здесь Косцюшко в прошлом году, рабочие быстро наткнулись на высеченные в скале ступени, которые вели к катакомбе. Все это, конечно, завалено камнями и землей. Нужна, наконец, опытность, чтобы различить следы искусственной прорубки и засыпки булыжников в этой массе каменьев и сырой глины. В этом отношении нам много помогают рабочие Косцюшко. Организованная им небольшая артель состоит, как нам удалось судить, из людей искусных в своем деле и чрезвычайно трудолюбивых»¹³.

Описание открытых К.К. Косцюшко-Валюжиничем памятников содержится в книге, опубликованной в близкое время популяризатором истории Херсонеса Е.Э. Ивановым. Так в начале XX столетия появилась еще одна работа по истории Херсонеса, в которой большее внимание уделено археологическим материалам, но, как и к сочинению А.А. Бобринского, к ней редко обращаются исследователи.

Примечания

1. Ко времени публикации работы А.А. Бобринского уже существовала точка зрения о расположении древнейшего Херсонеса на берегу Карантинной бухты (об этом см. в первом томе — дискуссия о «Страбоновом Херсонесе»).

2. Попутно можно заметить, что такая точка зрения существовала в отечественной историографии длительное время. О дискуссии относительно данного события см. в разделе о церкви Херсона.

3. О миссии Константина в Хазарию в эти же годы писал А.Л. Бертье-Делагард (см.: Бертье-Делагард А.Л. Исследование некоторых недоуменных вопросов... С. 44).

4. «Записке Готского топарха» посвящены многочисленные работы, в которых показано, что к истории Крыма она не имеет отношения, некоторые историки полагают даже, что данный источник является подделкой (об этом см.: Ševčenko I. The date and author of the so-called Fragments of Toparcha Gothicus // DOP. 1971. Nr. 25. P. 115—188).

5. В научном плане наибольший интерес представляет работа Дюбуа де Монперье, в которой содержатся наблюдения о состоянии памятников, свидетельства по истории Крыма и Кавказа (см.: Dubois de Montpéreux Fred. Voeage autour du Caucase, chez les Tcherkessrs et les Abkhases, en Colhide, en Géorgie, en Arménie et en Crimée, avec un atlas géographique, archéologique, géologique. P., 1839—1840 (о Крыме: т. 5, 6).

6. Речь идет о работе Р. Вакье (Vacquier P. Médaille de St. Vladimir, trappe dans la ville de Chersonése. Moscou, 1879), полагавшем, что это монета Владимира и Анны. Ироническое замечание: «предположения настолько смелы, что вряд ли кто осмелится их опровергнуть» (см.: Бурачков П.О. Общий каталог монет, принадлежащих эллинским колониям, существовавшим в древности на северном берегу Черного моря. Одесса, 1884. Ч. 1. С. 126).

7. См.: Sabatier J. Description générale des monnaies Byzantines. P., 1862. T. 1—2.

8. См.: Косцюшко-Валюжинич К.К. — В.В. Латышеву, 19.04.1905 г. // Арх. ИИМК, ф. ИАК, 1/1901, д. 49, л. 183. В связи с интересом к античному периоду истории города он сообщает о подготовке каталога амфорных ручек Придиком, иронически замечая: «Уверен, что наши дети дождутся описания амфорных ручек г. Придиком» (см.: Косцюшко-Валюжинич К. К — В.В. Латышеву, 19.04.1905 г. // Там же, л. 184). Исследование Е.М. Придика появилось после смерти К.К. Косцюшки (см.: Придик Е.М. Инвентарный каталог клейм на амфорных ручках и горлышках и на черепице // Известия РАН (Пг.). 1917).

9. Граф частично описывает открывшуюся при раскопках картину одного из курганов в Восточном Крыму — так называемого Царского кургана.

10. В центральном нефе ранней базилики позднее был возведен храм базиликальной формы. Это и дало название памятнику — «Базилика в базилике» (№ 15). Она является одним из первых памятников, раскопанных в Херсонесе Археологической комиссией.

11. В данном случае следует упомянуть газетную заметку В. Немировича-Данченко, которая содержит критику методики раскопок в Херсонесе. Н.П. Кондаков рекомендовал К.К. Косцюшке-Валюжиничу «производить исследования того или иного участка до конца» (в современных археологических штудиях говорят — до материка). Безусловно, это приводит к разрушению более поздних построек, поэтому К.К. Косцюшку иногда обвиняли, что это — уничтожение христианских памятников во имя поиска языческих (см.: Немирович-Данченко В. О Херсонесе // Нива. 1891. Февр.).

12. Отношение к созданию в Херсонесе музея в столичных кругах было неоднозначным (об этом см. в разделе, посвященном истории Херсонесского музея). Даже в этих словах чувствуется, что основным местом хранения археологических памятников, тем более представляющих особую историческую или культурную ценность, должны быть или Эрмитаж, или Исторический музей.

13. Бобринский А.А. Путевые заметки от личного впечатления от Петербурга, Москвы, Харькова, Симферополя, Бахчисарая, Альмы, Инкермана, Севастополя, Херсонеса, Ялты // Арх. ИИМК, ф. ИАК, 25/1891, д. 22, л. 1—27 (завершаются записки сообщением о лекции К.К. Косцюшки и описанием дороги в Ялту, Алупку). Параллельно с описанием памятников Херсонеса А.А. Бобринский вспоминает Ивана Алексеевича Стемпковского (1789—1832), во время пребывания которого в Керчи П. Дюбрюксом раскапывались скифские курганы.