Историографическая традиция о статусе Херсона

Характер сведений источников не позволяет составить целостную картину взаимоотношений херсонитов с центральной властью во время эпохи «солдатских императоров» (до создания тетрархии) и в годы становления Восточной Римской империи (от Диоклетиана до Феодосия). События тех лет, как признают современные историки, могут быть восстановлены только гипотетически. Правда, некоторые отправные точки для их реконструкции все же имеются.

Вполне вероятно, что в связи с борьбой, происходившей в империи за власть, в третьей четверти III в. н. э. из Херсонеса был выведен дислоцировавшийся здесь гарнизон. К такому заключению на основании раскопок цитадели — территории, где он размещался, и анализа эпиграфических памятников пришел В.М. Зубарь¹. Новые материалы изменили традиционную точку зрения о том, что римские войска находились в Херсонесе непрерывно вплоть до IV в., высказанную В.В. Латышевым² и нашедшую отражение в монографии С.П. Шестакова³. Однако мнения, близкие к взглядам исследователей начала XX в., встречаются в работах историков второй половины столетия. Так, не останавливаясь подробно на событиях III — начала IV в., А.Л. Якобсон все же полагал, что строительные надписи и пребывание в Херсоне мятежных сановников свидетельствуют о наличии в городе имперских военных сил со времени правления Константина Великого и до эпохи Юстиниана I. Но самостоятельность в решении внутренних дел сохранилась. Она ликвидирована в начале IX в. в связи с образованием фемы. На основании данных о ссылке Прокопия, участника заговора против императора Валента (328—378), и александрийского патриарха Тимофея Элура, он дал следующую характеристику городу: «В этих сообщениях Херсонес IV—V вв. выступает как отдаленный, северный пункт империи среди сплошь враждебного населения, где византийское господство было далеко не прочным. Город, по существу, был оторван от Византии»⁴. («Оторван» от Византии при наличии военного присутствия!).

В.М. Зубарь, не исключая вероятности нового появления римских войск в Херсоне в конце III в. или на рубеже III—IV вв., заметил, что пребывание их, скорее всего, являлось кратковременным; было вызвано возникшей со стороны варваров угрозой и изменением в целом политической обстановки в Таврике, в том числе и конфронтацией между Херсоном и Боспорским царством в конце III в.

Отчасти восстановить, как развивались события, позволяет сочинение «Об управлении империей». Одна из глав его носит название «Повествование о крепости Херсон». Кроме советов, какие меры предпринять, если херсонита поднимут мятеж, Константин Багрянородный рассказывает о происходившем в Северном Причерноморье при императорах Диоклетиане и Константине. Начинает он рассказ следующими словами: «Когда Диоклетиан царствовал в Риме, а венценосцем и протевоном в стране херсонитов был Фемист, сын Фемиста, Савромат из боспорян, сын Крискорона, собрав сарматов, населяющих берега Меотиды, выступил против ромеев»⁵.

По мнению переводчика и комментатора трактата Г.Г. Литаврина, в тексте имеется пять сюжетов. В первом говорится о войне Савромата с римским полководцем Константом (Констанций Хлор — ?). Во втором и третьем описаны военные действия против «скифов», которые завершилась победой херсонеситов. В четвертом речь идет о неудачной попытке «другого» Савромата взять реванш над херсонитами. Последний, наиболее подробный и целостный сюжет — это описание подвига Гикии, дочери «венценосца и протевона» Ламаха, спасшей город от захвата боспорян.

Реальность событий, описанных Константином Багрянородным, долгое время вызывала у историков сомнения. В значительной мере на это повлиял авторитет выдающегося немецкого историка античности Т. Моммзена (1817—1903), считавшего рассказ императора «херсонесскими сказками».

В 1967 г. была опубликована статья Я. Харматты⁶, доказавшего, что содержание главы об истории Херсонеса—Херсона построено на местных хрониках, которые созданы не позднее V в. Он же привел дату Херсонесско-Боспорской войны: 291—293 гг. Изменившееся отношение к источнику позволило реконструировать события конца III — начала IV в. и предположить, что после окончания столкновений с Боспором херсонита приняли участие в отражении варваров на Дунае (322). За это городу дарована золоченая статуя императора, освобождение от податей и установлена выплата 100 пайков на содержание баллистариев.

К концу IV в. относится строительная надпись (383—395), в которой сказано: «За владык наших вечных Августов, непобедимых Флавиев Феодосия и Аркадия⁷ и много потрудившегося при деле Флавия Вита, трибуна, и строителей (mechanikos) построена стена Херсона при Евферий» («превосходительном архонте» — ?)⁸. Примечательно, что в декрете наряду с трибуном назван гражданский глава города — архонт.

Следующее хронологически установленное событие, позволяющее судить об отношении центральной власти к Херсону, относится к 488 г. — времени правления императора Зенона (474—491). В надписи, обнаруженной неподалеку от одной из фланговых башен в портовом районе, которую со времен находки стали называть «башней Зенона», кроме восхвалений императору отмечено, что «их благочестие, возревновавший во всех городах, так и в этом его городе, даровало выдачу денег, именно собираемые на мытницы здешнего викарата преданных баллистариев. На эти (суммы) возобновляя стены во спасение этого самого города и благодарствуя, поставили мы эту надпись в вечное воспоминание их царствования. Возобновлена же башня эта трудом светлейшего комита Диогена лета 512 индикта (?)».

Надпись, как считал издавший ее В.В. Латышев, свидетельствует о том, что в городе таможня и баллистарии находились в подчинении викарата⁹.

В последующем данный сюжет стал объектом внимания историка-античника В.М. Зубаря и специалиста в области средневековой истории Византии С.Б. Сорочана. Основываясь на содержании текста о восстановлении стен и сообщениях Константина Багрянородного, исследователи предположили, что Константин Великий подтвердил «свободы» Херсону, но до V в. город в состав империи не входил. Анализ данных из других районов империи позволил авторам заключить, что упоминаемый в надписи Диоген, которого М.И. Ростовцев, а вслед за ним С.П. Шестаков и А.Л. Якобсон считали комитом города, только курировал дела в Херсоне¹⁰.

Присмотримся внимательнее к сообщениям источников: таможенные сборы и местное ополчение контролируются (курируются) комитом Диогеном; император определяет, на какие нужды расходовать финансовые средства; византийское правительство озабочено ремонтом оборонительных стен и безопасностью херсонитов — все это, скорее, свидетельствует в пользу тезиса о том, что город был включен в административную систему государства, являлся со времени Константина Великого составной частью Империи Ромеев, однако выявить, какие «свободы» дарованы херсонитам, не представляется возможным.

Именно отсутствие хронологически последовательных данных о структуре городских властей и привело к появлению двух взаимоисключающих гипотез.

Одна из них, основанная на сообщениях византийских хронистов Никифора и Феофана, а также Константина Багрянородного, восходит к работам С.П. Шестакова и А.Л. Якобсона. Они полагали, что в Херсоне на протяжении всего раннесредневекового периода существовало самоуправление, состоявшее из представителей местной знати — «отцов города», которые могли оказать противодействие центральной власти. К этой точке зрения склоняется И.В. Соколова, дополняя свидетельства письменных источников сфрагистическими данными и наблюдениями за характером монетной чеканки местного монетного двора.

Несколько иначе представляет взаимоотношения «центра» и горожан С.Б. Сорочан, образно заметивший, что «более полувека в историографии византийского Херсона бродит призрак "самоуправляемого города", в действительности же херсонита являлись лояльными верноподданными империи, что доказывается и фактом ссылки сюда мятежников»¹¹. (В скобках заметим, что лояльное отношение к центральной власти никоим образом не противоречит тому, что херсониты внутригородские дела решали сами. А о том, что они не всегда были «верноподданными империи», свидетельствует мятеж против Юстиниана II, завершившийся провозглашением нового императора, и рекомендации Константина Багрянородного, как должно поступить стратигу в случае выступления херсонитов. К конфликту могло привести несогласие с какими-либо мерами или распоряжениями императора. Но вряд ли это свидетельствует, что «мятеж» направлен лишь против конкретного лица. Горожане оказывали противодействие политике, которая формировалась в столице, при дворе; следовательно, оказывали противодействие существующей власти¹², и потому не совсем соответствует реалиям времени тезис о наличии характерных для всех времен «верноподданнических чувств» херсонитов).

Последуем за показаниями источников, которые привлекаются для доказательства существования в Херсоне самоуправления, а затем обратимся к логике доказательств оппонентов. Но прежде отметим, что для византийского периода истории города не может быть речи о «государственном устройстве», как оговариваются некоторые авторы. Приводимые выше распоряжения императоров о постройке оборонительных стен и источниках их финансирования свидетельствуют о том, что имперское правительство заботилось о городе, где проживали его подданные, поэтому речь может идти только лишь о статусе Херсона в структуре государств. Именно поэтому суть проблемы следует перевести в несколько иную плоскость: насколько сильными являлись традиции самоуправления в этом окраинном пограничном городе, насколько последовательно следовали политике центра те, кто стоял во главе местной городской администрации, какие изменения претерпевали органы самоуправления (если они существовали) с течением времени? При этом следует учитывать, что вне зависимости от того, назначался ли представитель столицы из числа местной знати или являлся новым человеком, посланным из Константинополя, он состоял на государственной службе, поскольку Херсон являлся составной частью империи.

Таким образом, проблема статуса Херсона — это вопрос о том, можно ли считать наличие в городе «чиновников», назначаемых сюда, несовместимым с элементами муниципальных свобод. Сложность такого аспекта состоит в том, что в распоряжении историков нет «списка должностных обязанностей» тех, кто считался городским магистратом или чиновным лицом. В сущности, сохранилась только лишь одна рекомендация, изложенная Константином Багрянородным: если херсонита «замыслят совершить противное царской воле», то стратиг должен покинуть город.

Итак, упоминания о наличии самоуправления в Херсоне имеются в работах общего характера. В частности, на основании приведенных выше свидетельств средневековых историков М.И. Артамонов писал о внутренних неурядицах в городе в начале VIII в., о балансировании его верхушки между хазарами и центральным правительством. При этом он предположил, что в этот период город стал независимым¹³. Действительно, о какой зависимости может идти речь во время выступления против правившего императора?¹⁴

Упоминал Херсон в связи с обращением к особенностям развития византийского города в целом М.Я. Сюзюмов. Ссылаясь на выводы историков, посвятивших свои штудии непосредственно Херсону, он писал, что до появления стратига, до образования фемы город имел самоуправление¹⁵.

Первым ярким проявлением сопротивления херсонитов воле императора, проявлением «мятежного духа» стали события времени карательных экспедиций Юстиниана II. К более позднему времени относятся слова «о самовластии» архонтов города Константина Багрянородного накануне образования в Таврике фемы. Эти данные, как и анализ сфрагистического материала, позволили И.В. Соколовой сделать вывод о том, что во главе городских дел до создания фемы стояли местные протевоны и архонты, а не имперские чиновники¹⁶.

Примечания

1. Об истории вопроса см.: Зубарь В.М. Херсонес Таврический и население Таврики в античную эпоху. Киев, 2004. С. 209.

2. См.: Латышев В.В. Жития святых епископов Херсонских: Исследования и тексты // ЗАН. 1906. Т. 8. Ист.-филол. отд. № 3. С. 39—41.

3. См.: Шестаков С.П. Очерки по истории Херсонеса в VI—X вв. по Р. Х. // ПХХ. 1908. Вып. 3. С. 19.

4. Якобсон А.Л. Раннесредневековый Херсонес: Очерки истории материальной культуры // МИА. 1959. № 63. С. 19.

5. Константин Багрянородный. Об управлении империей, гл. 53.

6. См.: Харматта Я. К истории Херсонеса Таврического и Боспора // Античное общество. М., 1967. С. 204—208.

7. Аркадий (377—408) стал соправителем Феодосия в 383 г.

8. Перевод с латинского В.В. Латышева, уточненный В.М. Зубарем.

9. См.: Латышев В.В. Сборник греческих надписей христианских времен из Южной России. СПб., 1896. С. 15. Это мнение отражено и в работах российских эпиграфистов конца XX в.: Виноградов Ю.Г. Греческие надписи IV—VI вв. как источник по истории стеностроительства в Херсонесе // Докл. на 2-м коллоквиуме советских и греческих историков. Дельфы, октябрь 1988 г. (не опубликован).

10. См.: Ростовцев М.И. Новые латинские надписи с юга России // ИАК. 1907. Вып. 23. 10—11; Шестаков С.П. Очерки по истории Херсонеса... С. 98. А.Л. Якобсон полагал, что Диоген исполнял функции коммеркиария и был главой финансового управления Херсона (см.: Якобсон А.Л. Раннесредневековый Херсонес. С. 22).

11. Сорочан С.Б. Государственное устройство раннесредневекового Херсона и «призраки самоуправления» // ВВ. 2003. Т. 62. С. 21—46.

12. В этой связи следует обратить внимание на акцент, который на основании комментариев И.С. Чичурова (см.: Чинуров И.С. Византийские исторические сочинения... С. 130. Коммент. 344) делает С.Б. Сорочан: выступление против Юстиниана II — это конфликт императора и херсонитов. Однако возникает вопрос к исследователю: если император — олицетворение власти, то вряд ли мятеж можно рассматривать только лишь как «конфликт» между горожанами и Юстинианом II.

13. См.: Артамонов М.И. История хазар. М., 1962. С. 302. Исследователь отмечал, что в Херсоне существовало самоуправление. Именно эта фраза вызывает возражения С.Б. Сорочана.

14. Ниже нам придется говорить об аргументах С.Б. Сорочана в защиту тезиса о «призраке самоуправления в историографии», доказывающего, что для херсонитов характерны верноподданнические и лояльные настроения. Однако следует помнить, что именно из-за «нелояльности» херсонитов и не без их помощи оказался на престоле Вардан-Филиппик. Попробуем домыслить, как это свойственно в некоторых случаях исследователю, о чем мог думать Юстиниан II, назначив местом ссылки Вардану далекий окраинный город. Вполне вероятно, что он надеялся, что тот, удаленный из столицы, будучи изолированным от сподвижников, опасности для престола представлять не будет.

15. См.: Сюзюмов М.Я. Византийский город (середина VII — середина IX в.) // Сюзюмов М.Я. Византийские этюды. Екатеринбург, 2002. С. 127.

16. См.: Соколова И.В. Монеты и печати... С. 113.