А.Л. Бертье-Делагард о храмах Херсона, дискуссия о датировке Уваровской базилики

До появления книги Д.В. Айналова описание сакральных зданий города, как и соображения относительно времени строительства, уже имелось в работах А.Л. Бертье-Делагарда¹, заметившего, что среди памятников Херсонеса «наибольший интерес представляют остатки церквей»². Он полагал, что архитектурные детали, найденные «в базиликах далекого Херсонеса, совершенно одинаковы с находками на западе, в базиликах Равенны, не только в смысле стиля, а тождественны. ...И в Херсонесе, и в Равенне одна школа — византийская. Появляются в Херсонесе мраморы в VI в., может быть, несколько позднее, чем в Равенне, судя по отличиям в пропорциях. Следует допустить, что одни и те формы повторялись длительное время».

На основании широкого сравнения архитектурных деталей (насколько это было возможно в те годы) А.Л. Бертье-Делагард да тировал мраморные детали VI—VII вв., отметив, что, «конечно, нет возможности полагать, что все базилики построены в VI в., надо думать, что и позднее строились церкви, да и невероятно, чтобы уцелело так много церквей столь давнего времени. Вероятнее, что была в VI—VII вв. построена большая базилика типа Уваровской, затем после ее разрушения мраморы пошли на другие храмы»³. Согласно его концепции, Херсонес византийского периода не был значительным центром. Он называл его «медвежьим углом», именно поэтому здесь и после X в. продолжали возводить базилики⁴, не отличавшиеся художественно-архитектурным обликом. «Базилика могла быть громадна, роскошно и даже красиво убрана, и все-таки по существу оставалась сараем, который легко строился любым невеждою каменщиком, художник требовался уже после, лишь для внутренней декорации стен»⁵.

Целью одной из частей статьи, в которой А.Л. Бертье-Делагард остановил внимание на строительстве христианских храмов, являлось показать многократные разрушения памятников еще во время существования Херсона, в связи с этим он последовательно отмечал вторичное использование архитектурных деталей: «Внутри больших церквей находили колонны и части иконостасов из мрамора и мозаичные полы, все это малых размеров, с весьма слабым художественным значением и к тому же вытащенным из других более древних построек».

Особенно ярко проявилась его оценка материальной культуры византийского Херсона в словах: «Если столь плохи церкви, то, понятно, что частные дома должны быть еще хуже. ...Еще не нашлось ни одного заслуживающего этого названия; все это жалкие лачужки, одноэтажные, все без исключения построенные из самого плохого мелкого бутового камня и к тому же не на известковом растворе, а просто на глине, или, вернее сказать, на местной грязи. ...Не открыто ни в одном доме ни самомалейшего признака какого-либо архитектурного украшения, хоть бы клочка штукатурки»⁶.

Вместе с тем исследователь придавал большое значение раскопкам Херсонеса: «Но много ли таких мест для находок византийских? Вот в этом отношении важность раскопок в Херсонесе чрезвычайная, даже почти единственная, так как не скоро найдется город, брошенный в XIV в. и, стало быть, дающий находки без примеси новейших. В Херсонесе нам открывается весь быт, вся культура византийского города, тем более интересные, что они относятся к обыденному мелкому городку, а не крупному исключительному центру. ...Это особенно важно, если вспомнить значение этого города в нашей истории, политической, а особенно церковной. ...Раскопки обнаруживают нетронутые улицы и кварталы зданий»⁷.

Рис. 6. План Уваровской базилики по К.К. Косцюшке-Валюжиничу

Итак, первые соображения о хронологии и облике херсонесских храмов восходят к концу XIX — началу XX в. Строительство, например, базилики, раскопанной А.С. Уваровым, датировалось началом VII в., так, под стеной ее нартекса был открыт засыпанный во время нивелировки местности колодец с монетой конца VI — начала VII в.

Пример «нового прочтения» (после раскопок К.К. Косцюшки-Валюжинича) отчетов и анализ материалов из раскопок Уваровской базилики является блестящим показателем влияния концепции исследователя на датировку комплекса. Пожалуй, ни один из храмов Херсона не вызвал столь пристального внимания, особенно в публикациях конца XX в. — начала нашего столетия. Безусловно, обращение к археологическим свидетельствам (к находкам и стратиграфии) выявило оставшиеся ранее не замеченными детали, которые легли в основу «иного прочтения» строительной биографии памятника.

Более чем полуторавековое обращение к изучению одного из крупнейших храмов города — кафедрального собора — привело к появлению в конечном итоге трех точек зрения относительно времени его возведения.

К.К. Косцюшко и А.Л. Бертье-Делагард подчеркивали, что «базилика эта не могла быть построена ранее VII в.». В отчете выделены слова о находках монет в колодце, который был засыпан в процессе нивелировки местности перед строительством храма⁸. Правоту автора раскопок склонны признавать и некоторые исследователи наших дней⁹.

Иное видение хронологии принадлежит А.Л. Якобсону, изложено в соответствующем разделе монографии: «Первоначальная базилика построена не позднее второй половины V в.»; «перестройку первоначальной базилики следует отнести к периоду между второй половиной V в. и началом VII в, скорее всего, к VI в.»¹⁰.

Близкой является периодизации строительства сотрудницы Херсонесского заповедника Е.Ю. Клениной. При этом она игнорирует замечание К.К. Косцюшки-Валюжинича о колодце, засыпанном перед строительством¹¹. Такое следование мнению А.Л. Якобсона выглядит странным, если учитывать, что в 1979 г. крымский археолог В.А. Кутайсов под руководством О.И. Домбровского предпринял повторное исследование храма. Оно показало, что нартекс был сооружен одновременно с остальной частью здания¹², которое функционировало до конца жизни Херсона, пережив ряд ремонтов и перестроек. Но чтобы как-то объяснить возникающее противоречие, Е.Ю. Кленина выдвигает предположение, что монета VII в. попала в колодец во время ремонтных работ, поскольку стена нартекса перекрывает его только на одну треть. (В ходе ремонтных работ монета более поздняя, в сравнении со временем строительства остальной части комплекса, могла попасть в колодец только в одном случае: стенку нартекса разобрали и сложили вновь — археологически это не выявлено; не доказывает такого факта и Е.Ю. Кленина. Можно, конечно, предложить и иное объяснение: из двух третий колодца, не перекрываемых стеной нартекса, по непонятной причине удалили часть грунта и подложили туда монету).

Не учитывает данных раскопок В.А. Кутайсова и австрийский исследователь А. Пюльц, полагая, что первый строительный период Уваровской базилики на основании «скупых данных строительной орнаментики» можно датировать V в.; следующая хронологическая фаза относится к VI или первой половине VII в. Именно в это время возникли экзонартекс и атриум. Подтверждением такой последовательности для него, как и для А.Л. Якобсона, является монета из заполнения колодца. Характерно пессимистическое заявление исследователя: стратиграфические наблюдения из-за особенностей геологического строения территории не могут помочь в определении времени строительства храма; эта базилика, как и другие, возведена непосредственно на скале (прим. 21). Расположенную рядом малую базилику «А» он датирует V в., полагая, что она являлась мемориальным сооружением¹³.

Наконец, существует гипотеза С.А. Беляева о строительстве базилики в IV в. В основе ее лежит соображение о том, что кафедральный собор должен был возникнуть в период пребывания в городе епископа Капитона¹⁴.

Строительную биографию участка в целом попытался восстановить С.Б. Сорочан. Согласно его точке зрения, «не исключено», что Уваровская базилика сооружается в самом конце VI — начале VII в., позднее возникают входившие в состав единого с ней комплекса крещальня и базилика «А». Это произошло в то время, когда архитектурный ансамбль принял завершенный вид¹⁵.

Другим сакральным сооружением, на примере которого А.Л. Бертье-Делагардом была показана периодизация строительной деятельности, является так называемая Базилика в базилике (два разновременных храма, обозначаемых под № 15, рядом с которыми располагалась более поздняя часовня). Относительно последовательности строительства он писал: «Наша базилика была разрушена ближе к IX—X вв. вследствие какой-то катастрофы, скорее всего, пожара. После X в. строится малая базилика; под вымосткой абсиды новой базилики найдена монета Романа I. Она уже не подвергалась расхищению. Вся базилика вокруг застроена маленькими помещениями. Некоторые связаны с церковью и, как и она, изобилуют могилами. К юго-востоку от нее построена часовня. Сооружена только после малой базилики. С южной стороны базилики обнаружены ранние стены, около них в продолговатой яме найдены кости и сбруя лошади с золотыми круглыми бляшками». Позднее возводятся (имеется в виду в целом строительство храмов) церкви крестового плана; третий тип сакральных сооружений — часовни¹⁶.

Обратившись к примеру одного из комплексов, А.Л. Бертье-Делагард показал хронологическую типологию христианских сакральных зданий, полагая при этом, что в VI—VII вв. и после X в.¹⁷ продолжалось возведение базилик.

В отличие от Уваровской базилики, храм № 15 не вызывает у современных исследователей значительных разногласий в датировке. Повторное обращение к его изучению принадлежит сотруднику заповедника С.Г. Рыжову. Он выявил новые детали и связал входившие в состав сооружения части здания с литургией.

Исследованиями С.Г. Рыжова (1971—1976) выявлено, что к ранней трехнефной базилике с полукруглой апсидой и нартексом с северной стороны пристроены четыре помещения, отделенные от основного ядра здания узким коридором. Находка купели в одном из них привела к заключению, что помещения входили в состав баптистерия. Такое расположение крещальни, подчеркивает исследователь, соответствует существовавшему до XI—XII вв. правилу, согласно которому до совершения обряда крещения непосвященный не мог находиться в храме вместе с верующими¹⁸.

Реставрационные работы позволили¹⁹ обнаружить материалы, отчасти уточняющие хронологию строительства. Наиболее поздние монеты, встреченные в субструкции мозаичного пола, относились к периоду правления Юстиниана I²⁰.

В определении времени строительства Уваровской базилики К.К. Косцюшко-Валюжинич и А.Л. Бертье-Делагард были единодушны. Расхождение мнений между ними вызвало исследование загородного монастыря (монастырь Богородицы Влахернской). Дискуссия, начатая в начале XX в., не утихла и сегодня. Анализ архивных материалов, в которых отражено изучение памятника, позволяет увидеть и как рождались гипотезы о назначении сакральных построек, и какие обстоятельства сопутствовали этому.

Примечания

1. Из более ранних работ, посвященных храмам Херсона, можно отметить: Арнольд М. Храм св. Владимира в Херсонесе // Зодчий. 1875. № 10; Лебединский О.П. Остатки церквей на развалинах древнего Корсуня // ЗООИД. 1863. Т. 5; Мансветов И.Д. Историческое описание древнего Херсонеса и открытых в нем памятников. М., 1872.

2. Бертье-Делагард А.Л. Раскопки Херсонеса. С. 22.

3. Там же. С 26, 30, 31, 33.

4. В нескольких местах статьи сказано, что «в конце VI и в VII в. в Херсонесе строились базилики с привозными мраморами типа Равенских».

5. Бертье-Делагард А.Л. Раскопки Херсонеса. С. 48. Если учитывать размеры базилик, конструкцию их перекрытия, необходимость в проведении расчетов в размещении световых окон, то вряд ли можно согласиться с таким замечанием.

6. Бертье-Делагард А.Л. Раскопки Херсонеса. С. 16. Можно простить А.Л. Бертье-Делагарду преувеличенно негативную оценку материальной культуры и облика города. Она относится ко времени, когда многие памятники еще не были открыты. Последующие раскопки показали, что в Херсоне существовали двухэтажные дома, тимпаны окон украшались росписью (об этом см.: Даниленко В.Н. Жилые дома Херсонеса XIII—XIV вв. // Архитектурно-археологические исследования в Крыму. Киев, 1988. С. 60—66), а стены жилых помещений штукатурились. Во время раскопок второго портового квартала остатки штукатурки обнаружены на нижних камнях кладки стен с внешней стороны здания, а арка окна этого дома имела двухцветную геометрическую роспись.

7. Бертье-Делагард А.Л. Раскопки Херсонеса. С. 19—20.

8. См.: Косцюшко-Валюжинич К.К. Отчет о раскопках в Херсонесе в 1901 г. // ИАК. 1902. Вып. 4. С. 80.

9. См.: Романчук А.И. Херсонес XII—XIV вв. С. 160—161; Она же. Очерки истории... С. 225—226; Завадская И.А. Некоторые проблемы датировки комплекса Уваровской базилики Херсонеса // БИАС. 1997. Вып. 1. С. 305; Сорочан С.Б. Византийский Херсон. С. 769.

10. Якобсон А.Л. Раннесредневековый Херсонес. С. 160.

11. См.: Кленина Е.Ю. Уваровская базилика (№ 23) // Ранневизантийские сакральные постройки Херсонеса Таврического. Познань, 2004. С. 71—75.

12. См.: Кутайсов В.А. Отчет о раскопках в Херсонесе в 1979 г. // Арх. НЗХТ, д. 2061.

13. См.: Pülz A. Die frühchristlischen Kirchen des Taurischen Chersonesos (Krim) // MiChA. 1998. T. 4. S. 49—50.

14. См.: Беляев С.А. Исторические предпосылки постройки кафедрального храма Херсонеса во имя Константина Великого (Уваровской базилики — храма апостола Петра) // Сугдея, Сурож, Солдайя в истории и культуре Руси — Украины: Материалы конф. Киев; Судак, 2002. С. 34—36.

15. См.: Сорочан С.Б. Византийский Херсон. С. 721. Для обоснования более поздней даты приведены два соображения: сжатые формы храма, характерные для византийских храмов не ранее VI в., и то, что рядом находилась рыбозасолочная цистерна, засыпанная не ранее второй половины — конца VI в. Это уже отмечалось в работе «Очерки истории и археологии византийского Херсона» (с. 226), но как косвенный показатель, позволяющий ориентироваться в хронологии строительной деятельности в целом на участке.

16. См.: Бертье-Делагард А.Л. Раскопки Херсонеса. С. 38—40.

17. Подтверждение предположению А.Л. Бертье-Делагарда было получено более чем полвека спустя: совместные исследования И.Т. Кругликовой и А.В. Сазанова выявили на территории квартала VII базиликальный храм, возведенный после X в. (см.: Сазанов А.В. Базилика 1987 г. и проблемы интерпретации памятников христианского Херсонеса // Причерноморье в средние века. М., 1999. Вып . 4. С. 276—316).

18. Несколько ранее уже говорилось о том, что начиная с работ С.А. Беляева и отца Александра (Пелина) в исследовании храмов Херсона появилась новая тема: соответствие их христианской литургии. В данном случае нельзя не отметить, что заслуга в постановке этого вопроса принадлежит и сотрудникам Херсонесского заповедника.

19. В связи с ними и было предпринято исследование, завершением которого стала установка мозаичного пола. К сожалению, повышенный интерес к памятнику туристов привел к тому, что в последние года мозаичное полотно вновь оказалось в фондах.

20. См.: Рыжов С.Г. Новые данные о «базилике в базилике» // Античный мир. Византия. Харьков, 1997. С. 294. Это свидетельствует о том, что ранний храм был возведен или между 527—565 гг., или несколько позднее: по А.Л. Якобсону — в VI в., согласно мнению С.Б. Сорочана — во 2-й половине VI — начале VII в. При отсутствии для Херсона надписей о закладке храмов более точно говорить о времени строительства не представляется возможным. Это, в сущности, и порождает «избирательность дат» в соответствии с концепцией исследователей. Для поздней — малой — базилики С.Г. Рыжов принял датировку А.Л. Бертье-Делагарда. Разрушение базиликальных храмов, согласно мнению А.Л. Якобсона, произошло в X в. Вероятной причиной мог стать поход Владимира. Анализ находок из «слоев разрушения X в.» показал, что они отложились, скорее всего, в XI в. (об этом см.: Романчук А.И. Слои разрушения X в. в Херсонесе: К вопросу о последствиях Корсунского похода Владимира // ВВ. 1989. Т. 50. С. 182—188). В данной работе как возможная причина разрушений в городе предполагается землетрясение. О правомерности гипотезы пишет крымский исследователь В.В. Хапаев, на основании топографии Херсонеса показавший, что прекратили существование после катастрофы храмы, которые были возведены на рыхлом грунте. Правда, автор относит это событие к рубежу IX—X вв., но не связывает с походом князя Владимира. Основанием для него послужил анализ монет из слоев разрушения. При этом он отмечает, что «разночтения» в датировке вызваны неразработанностью типологии монет, относящихся к началу XI в. (см.: Хапаев В.В. К вопросу о причинах разрушения Херсонеса Таврического на рубеже X—XI вв. // Материалы научной конференции «Ломоносовские чтения» 2004 г. и Международной научной конференции студентов, аспирантов и молодых ученых «Ломоносов-2004». Севастополь, 2004. С. 248—250; Он же. Разрушение Херсонеса на рубеже X—XI вв.: К изучению причины // БИАС. 2008. Вып. 3. С. 143—160). Безусловно, при отсутствии конкретных указаний источников, только лишь основываясь на стратиграфии памятников и находках невозможно точно датировать время их функционирования. В равной мере время разрушений можно отнести к середине — концу XI в., согласно мнению А.В. Сазанова, который полагает, что в конце столетия в Херсоне были произведены значительные строительные работы, основанием для него послужили материалы из заполнения водосборной цистерны и ситуация, выявленная в ходе раскопок М.И. Золотарева (Сазанов А.В. К интерпретации комплекса водосборной цистерны... С. 380). В краткой информации о памятнике С.Г. Рыжов повторяет свои наблюдения, отмечая, что часовня со склепом, пристроенная к южной стене, сооружена в X—XI вв. Позднее на месте баптистерия возникает ряд подсобных помещений и галерея, выходящая на улицу. Конец существования поздних строений вызвал пожар в третьей четверти XIII в. (см.: Рыжов С.Г. Базилика в базилике // Ранневизантийские сакральные постройки... С. 67—70).