Христианская археология и византийский Херсон

Херсонес «стал в XIX в. главным научным полигоном российской христианской археологии»¹, — говорится в одной из работ, посвященной христианским древностям. Собственно начало раскопок в 1827 г. связано с поисками храма, который мог являться местом крещения князя Владимира. Такое значение города неоднократно отмечали историки XIX в.: «Владимиру удалось овладеть Херсонесом, чтобы сделать его своей купелью и перенести ее (веру. — А.Р.) для русского народа в Киев»². Данное обстоятельство, а также строительная деятельность монастыря и стремление архиепископа Иннокентия сделать Херсонес частью Российского Афона³, особенно возведение на главной площади античного города собора в память крещения Руси, привели к раскопкам многочисленных сакральных христианских сооружений. Вполне закономерно, что В.В. Латышев обратил внимание на значение раскопок в Херсонесе для церковной археологии⁴.

Исчезновение идеологических запретов во второй половине XX столетия привело к тому, что одним из направлений археологических исследований российских и украинских историков стало внимание к христианской археологии, разработка данного аспекта в херсонеских штудиях. В последней четверти XX в. опубликован ряд статей, в которых рассматриваются общие черты и отличия византийской и христианской археологии, подчеркивается, что эти дисциплины объединяет внимание к городской и христианской топографии⁵.

Но христианская топография — это не только выявление места культовых сооружений в системе городской застройки, но и сопоставление свидетельств житийной литературы с открытыми в процессе раскопок памятниками. Один из таких сюжетов из истории Херсонеса (Херсона, Корсуни) уже был изложен выше. Начиная с конца XX в. появилась серия статей о местоположении храмов, упоминаемых в Житиях. Некоторые положения работ уже были отмечены выше, поэтому нет необходимости еще раз обращаться к изложению их содержания. И все же на одном из наблюдений следует остановиться, поскольку оно относится к числу тех, которые связывают идеи, отстоящие друг от друга фактически на целый век. Это вопрос о том, имя какого святого носил один из храмов на центральной площади города (№ 27). Раскопанный одним из первых в 1827 г. крестообразный храм (С.Б. Сорочан датирует его концом VI — первой половиной VII в.) был назван историками XIX в. храмом св. Василия⁶. Анализ скупых свидетельств о постройках на центральной площади позволил С.Б. Сорочану следующим образом реконструировать последовательность строительства. К числу наиболее ранних отнесена базилика № 28, возможно, посвященная Богоматери. Позднее возведен крестообразный храм № 27 — церковь св. Василия. С восточной стороны от него располагались палаты, упоминаемые в летописном рассказе о крещении князя Владимира. С северной и западной сторон площадь оформляли небольшого размера базиликального плана храмы № 26 и 32; с южной — храм № 29. Еще одни палаты — триклиний (названы по аналогии с константинопольскими императорскими зданиями) — стояли рядом. Именно здесь, по предположению С.Б. Сорочана, и жил после захвата города Владимир, а в храме, одноименном с его христианским именем, был крещен⁷. Так оказалась развитой гипотеза XIX в.⁸

Христианская археология, кроме топографических исследований, — это и планировка храма, и литургическое назначение его частей⁹, что для светского специалиста является чрезвычайно сложной темой¹⁰ и для херсонесских древностей еще неразработанной. Первой попыткой осмысления ранневизантийских сакральных построек с точки зрения христианской литургии явилась небольшая статья одного из польских исследователей¹¹.

Во второй половине XX в. история Херсонеса стала объектом внимания нового поколения историков, которые не испытывали запрета при обращении к церковной тематике. Гипотезы, высказанные Д.В. Айналовым и В.В. Латышевым, были развиты в статьях С.А. Беляева и А.И. Романчук, независимо друг от друга попытавшихся связать упоминаемые в агиографических источниках храмы с открытыми в различных частях городища памятниками, и С.Б. Сорочана. В конце столетия внимание к историко-топографическим штудиям усилилось. Безусловно, соотнесение упомянутых в письменных источниках топографических деталей с археологическими реалиями носит гипотетический характер; их убедительность зависит от логики и непротиворечивости свидетельств археологии и агиографии. Дальнейшие поиски уточнят прежние выводы или вызовут появление новых.

Примечания

1. См.: Беляев Л.А. Христианские древности. С. 217. Вероятно, здесь будут уместны соображения об употреблении сочетания «церковная археология», которые приводит Л.А. Беляев, полагая, что более корректным является понятие «христианские древности», поскольку «хотя мы иногда называем для краткости архитектурные, археологические или другие исследования памятников, связанных с религиозной жизнью христиан, «церковной археологией», в России XIX в. сложилось устойчивое использование этого термина для обозначения историко-литургической дисциплины, призванной разъяснять происхождение церковных зданий и утвари с позиций их древней, желательно первоначальной, символики» (Там же. С. 10). О содержательной стороне христианской археологии см.: Deichmann F.W. Einführung in die christliche Archäologie. Darmstadt, 1983.

2. См.: Лашков Ф. Историческая записка о сооружении в Херсонесе храма св. Равноапостольного Князя Владимира // ИТЖК. 1888. № 5. С. 2.

3. Подробнее о деятельности настоятелей Херсонесского монастыря см.: Антонова И.А., Филиппенко В.Ф. Монастыри Крыма. С. 109—171.

4. См.: Латышев В.В. К церковной археологии Херсонеса // ЖМНП. 1901. Окт. Отд. 3. С. 15—28; Беляев Л.А. Христианские древности... С. 217.

5. См.: Хрушкова Л.Г. Христианская археология в Западной Европе и русская школа византинистики // Учен. зап. Рос. Православ. ун-та (М.). 2000. Вып. 5. С. 217—245; Она же. Археология христианская, византийская, церковная: термины, предмет, современное состояние // Точки (М.). 2001. № 3—4. С. 192—211.

6. См.: Мурзакевич Н. Херсонесская церковь св. Василия (Владимира) // ЗООИД. 1863. Т. 5. С. 593—594.

7. См.: Сорочан С.Б. Византийский Херсон. С. 908.

8. Вполне справедливые замечания в отношении погрешностей в аргументации отметили авторы введения к публикации материалов раскопок цистерны, расположенной в квартале VII (см.: Бернацки А.Б., Кленина Е.Ю. Введение // ХСб. Suppl. 1. С. 15.

9. Примечательным является вопрос, который ставят исследователи: «Христианская или византийская археология?» В преамбуле одной из статей Л.Г. Хрушкова отчасти отвечает на него: «Восточное Причерноморье, как и Крым, равным образом принадлежат двум ветвям исторического знания: христианской археологии и археологии византийской». Говоря о их связи, она подчеркивает, что византийская археология, не будучи долгое время самостоятельной отраслью науки, «отделилась» от христианской археологии (Хрушкова Л.Г. Раннехристианские памятники Восточного Причерноморья. М., 2002. С. 30—33). Безусловно, каждый из нас имеет право на собственное мнение, но если анализировать историю раскопок различных центров, как Восточного Причерноморья, так и Таврики, то, пожалуй, более справедливым является заключение, что византийская археология «не отделилась», а развивается на основе тех достижений, которые были выработаны нашими предшественниками в области античной археологии. Вместе с тем автор права в том, что «только в последние десятилетия она (византийская археология. — А.Р.) нашла (или, может быть, еще только находит) свой дисциплинарный статус как особая отрасль исторического знания». Л.Г. Хрушкова ссылается при этом на работу: Zanini E. Introduzione all'archeologia byzantina. Roma, 1994 // Studi Superiori, N. S. 228, Archeologia. P. 11). Можно добавить и точки зрения на «византийскую археологию» других авторов, которые писали о поисках стратегии и тактики византийской археологии (Roser J.H. A Reserch Strategy tor Byzantine Archaeology // Byzantine Studies. 1979. T. 6. P. 152—166) или otom, что она все еще находится в эмбриональном состоянии (Kislinger E. Notizen zur Realienkunde aus byzantinischer Sucht // Medium Aevum Quotidianum. Krems, 1987. Nr. 9. S. 33; ср.: Idem. La cultura materiale di Bisanzio. Un nuovo inizio della ricerca scientifica // Schede Medievali. 1986. Nr. 11. P. 299—313). Важнейшими связующими античную и византийскую археологию темами являются проблема культурного слоя, методика раскопок архитектурных памятников, которые имеют длительный период функционирования.

10. См.: Хрушкова Л.Г. Новая октогональная церковь в Севастополисе и ее литургическое устройство // Литургия, архитектура и искусство византийского мира: Тр. XVIII Междунар конгр. византинистов: Тез. докл. М., 1991.

11. См.: Kalinowski Z. An Liturgical Analysis of Early-Christian Churches in Chersonesus Taurica // Ранневизантийские сакральные постройки... С. 203—208.