Замечания относительно обозначения храмов

Выше не раз упоминались номера храмов, которые присвоены им на плане, составленном во времена раскопок К.К. Косцюшки-Валюжинича. Объяснить принцип обозначения сакральных построек, введенный Императорской археологической комиссией, не представляется возможным, так как какая-либо система не прослеживается. Нумерация не отражает ни последовательности обнаружения памятников, ни их хронологии. Кроме того, на некоторых планах повторяется один и тот же номер. Параллельно в штудиях по истории Херсона используется обозначение храмов по их местоположению (северная, западная базилика и т. д.) или по имени первооткрывателя (Уваровская базилика, базилика Крузе). Две базилики, открытые Г.Д. Беловым в северном районе, вошли в литературу с указанием года раскопок: базилика 1932 г. и базилика 1935 г. Ряд часовен и квартальных храмов, относящихся к поздневизантийскому времени, упоминаются исследователями с обозначением кварталов.

К числу первых храмов, открытых на территории Херсонесского городища, относятся так называемая базилика Крузе (№ 7), крестообразный храм на центральной площади города, над которым в последующем был возведен Владимирский собор (№ 27), и редко упоминаемое в публикациях базиликального плана сакральное здание в западном районе (№ 17). Этот пример наглядно показывает отсутствие логики в существующей нумерации, восходящей к первым планам. Если учитывать значимость и местоположение храмов, то в начале списка должны были бы стоять наиболее крупные комплексы, например, Уваровская базилика (№ 23) или сооружения, оформляющие одну из культовых доминант средневекового Херсона: крестообразный храм № 27, базилика и базиликального плана постройки № 26, 28, 32 и 33, а также крестовокупольный храм № 29. Другой способ нумерации — это следование по оси с востока на запад, и тогда в начале списка должна стоять базилика Крузе (№ 7). Но в таком случае выявленные позднее сакральные сооружения нарушат последовательность нумерации. Представляется, что наиболее логичным являлось бы присвоение номеров храмам по мере их раскопок. Это исключит двойное обозначение, примером которого является употребление номера 17: он присвоен сакральному сооружению, расположенному в квартале I¹, и одному из храмов в западной части городища. Существует еще один путь «создания списка» памятников — по времени сооружения. Он был использован С.Б. Сорочаном для вычленения сакральных и общественных (светских и оборонительных) сооружений². При существующих разночтениях в датировке это только увеличит сложности при изучении исторической топографии города, так как на планах различных исследователей будут появляться и различные обозначения для одних и тех же объектов. Но если «заложить» в создаваемые списки открытых памятников историографический элемент — время их открытия, — отличия мнений исследователей будут преодолены, вместе с тем вновь выявленные сооружения окажутся обозначенными последовательными номерами³.

Второй вопрос, который возникает при «чтении» планов в различных изданиях, — это их несоответствие друг другу. В некоторых случаях за основу принимается план, созданный к столетнему юбилею раскопок; в других — предпринимается попытка «совместить» топографическую ситуацию, представленную А.Л. Якобсоном (в ее основе лежит план 1927 г., дополненный данными из книги Д.В. Айналова), с материалами отчетов различных лет и планом, который был выполнен в Херсонесском заповеднике в 1956 г.⁴. Такое «сочетание» также приводит к ошибкам, искажению расстояний между комплексами.

Сказанное выше свидетельствует о том, что назрела необходимость создания новой топографической основы, плана, доступного для всех исследователей, выполненного с применением современной техники, что исключит грубые ошибки измерений.

Подготовка к новому этапу исследований христианских древностей — задача, которая, скорее всего, будет осуществлена в XXI столетии, требует создания фотоплана Херсонесского городища и топографической основы с обозначением изученных памятников, доступной для всех исследователей базы данных с последующим ее пополнением. Безусловно, осуществление этих задач возможно только при коллективном творчестве тех, кто посвятил себя исследованию истории Херсонеса. В свою очередь это приведет к «ускорению» введения в научный оборот информации о памятниках⁵.

Завершение анализа того или иного историографического сюжета требует подведения итогов. В качестве такового можно отметить, как уже не раз говорилось выше, что источниковая база, которой располагают исследователи, не позволяет прийти к однозначному выводу в отношении многих вопросов, затронутых в настоящем разделе, что и является причиной дискуссий, в ходе которых одни и те же данные как нарративных источников, так и археологических свидетельств служат для обоснования различных мнений.

Примечания

1. См. план раскопок Р.Х. Лепера, опубликованный К.Э. Гриневичем (Гриневич К.Э. Северо-восточные кварталы Херсонеса Таврического: по данным раскопок Р.Х. Лепера // ХСб. 1930. Вып. 3. С. 20. Рис. 5). Сравнение одного из планов М.И. Скубетова, хранящегося в архиве Херсонесского заповедника, с приведенным в книге Д.В. Айналова также свидетельствует об отсутствии четкости в нумерации.

2. См.: Сорочан С.Б. Византийский Херсон. С. 1026—1030.

3. Кстати, такой метод уже был использован Е.Г. Суровым, обобщившим материалы об обнаруженных к середине XX в. рыбозасолочных цистернах. В последующем его список дополнялся по мере появления новой информации.

4. Подобным образом «воссозданы» планы кварталов в монографии «Очерки истории...».

5. Замечание вызвано ситуацией, с которой подчас сталкиваются исследователи при работе в фондах, в том числе и в Херсонесском заповеднике. Некоторые из сотрудников различных учреждений считают себя вправе заявлять, что те находки, которые они избрали объектом своего научного интереса, не могут быть доступными для других. Это приводит к тому, что при существующей «скорости» и квалификации иных из тех, кто «положил глаз» на определенную группу артефактов, они на многие годы останутся не известными широкому кругу научной общественности.