Начало кризиса и договор 179 г. до н. э.: Фарнак—Рим—Херсонес

Во второй половине III в. до н. э. внешнеполитическая ситуация в Северном Причерноморье изменила взаимоотношения между Херсонесом и Боспорским царством. Общая опасность, необходимость защиты от скифской угрозы, как представляется некоторым историкам, привели к сближению их интересов. Наиболее значимым свидетельством этого, по мнению Л.А. Пальцевой, является декрет в честь историка Сириска, писавшего о херсонесско-боспорских связях¹. Об озабоченности херсонеситов поисками союзников свидетельствует сохранившийся только у Полиена рассказ о сарматской царице Амаге (Военные хитрости. VIII, 56). Л.А. Пальцева на основании сообщения историка полагает, что Амага стала временной союзницей Херсонеса². Иная оценка свидетельства Полиена дана С.В. Полиным: это не более чем легенда.

Мнение Л.А. Пальцевой восходит к точке зрения М.И. Ростовцева, первым проанализировавшего содержание «легенды об Амаге», считая ее отражением действительных событий, которые относятся ко второй половине III — началу II в. до н. э.³

У Полиена не приведены данные, на основании которых стало бы возможным восстановление хронологии. Он лишь пишет о том, что когда скифы захватили некую территорию, сарматская правительница Амага, напав на их ставку, убила скифского царя и возвратила захваченное херсонеситам. Л.А. Пальцева, на основании свидетельств Полиена, высказала предположение, что в них отразилось начало херсонесско-скифских войн, которые заставили позднее искать помощи у правителя Понтийской державы Фарнака (договор 179 г. до н. э.). Следовательно, «время помощи Амати херсонеситам» — это рубеж III—II вв., или начало II в. до н. э.

В конце XX — начале XXI в. к пассажу Полиена обратился В.М. Зубарь, выступив против недоверия к сообщению древнего историка. Вслед за Л.А. Пальцевой⁴ он подчеркнул, что рассказ вполне согласуется с содержанием договора 180/179 г. до н. э., в котором упоминался Херсонес, сарматский царь Гатал и правители Вифинии, Каппадокии и Пергама⁵. Одновременно был подписан еще один договор между херсонеситами и Фарнаком.

Союз Понтийской державы и Херсонеса не предотвратил утраты земель в Северо-Западном Крыму: херсонеситы или «не призвали на помощь», как это предусматривалось текстом соглашения, или «когда варвары выступили походом» на подвластную им территорию, Фарнак по каким-то причинам не смог оказать помощи. Усиление скифского государства при Скилуре во второй половине II в. до н. э., создание им крепостей Палакия и Хабеи в непосредственной близости от владений Херсонеса вызвало необходимость нового обращения к Понтийской державе. Приводя стихотворную эпитафию гражданину Херсонеса, погибшему под Палакием, Л.А. Пальцева делает вывод, что совместными усилиями опасность была устранена, но Херсонес вынужден был признать протекторат Понта⁶. Причину посылки армии внуком Фарнака Митридатом Евпатором, исследовательница видит в его заинтересованности наращиванием сил к предстоящей борьбе с Римом. Однако дальнейшие события, которые подобно изложил Аппиан, оказались не благоприятными для царя Понтийской державы. А после его смерти в 63 г. до н. э. для Херсонеса начинается новый этап — подчинение Боспору; в целом — это время, когда вершителями судеб государств Северного Причерноморья становятся римляне⁷.

Анализу причин заключения договора 179 г. до н. э. посвящена работа В.И. Кузищина⁸, предположившего, что событие свидетельствует о начале контактов между Римом и Херсонесом. В краткой, изящно построенной статье, высказана гипотеза, что Херсонес стал первым из полисов Северного Причерноморья, попавшим в орбиту римской политики. Рассматривая историю заключения договора, следует учитывать, как отмечает В.И. Кузищин, что в процессе проникновения в Малую Азию, римляне обратили внимание на Гераклею, с которой Херсонес состоял в союзных отношениях. Страдая от натиска скифов, граждане обратились за помощью к решающей силе в регионе — к Риму. Если учитывать интересы республики времени появления договора, то вряд ли римляне были заинтересованы в союзе с переживающим внешнеполитический кризис небольшим государством. Включение Херсонеса в договор 179 г. до н. э., который был заключен под давлением римлян, «имело стратегическое значение». Помощь херсонеситам должна была воспрепятствовать проникновению скифов на побережье, что нарушило бы морскую торговлю. С точки зрения международной дипломатии, договор отражает стремление к созданию коллективной безопасности малоазийских государств, согласно которой Понт являлся гарантом. Но за этим стоит стремление Рима поставить под свой контроль не только внешнюю политику, упоминаемых в тексте сторон, но и прямой путь через Черное море, который имел стратегическое значение.

Однако это уже новый поворот в системе международных отношений в Северном Причерноморье, и он заслуживает специального внимания к мнениям историков, которые обращались к анализу событий, связанных с походом Диофанта и начальным периодом римского присутствия в регионе.

Примечания

1. Пальцева Л.А. Херсонес Таврический... С. 27.

2. Там же. С. 29.

3. Ростовцев М.И. Амага и Тиргатао // ЗООИД. 1915. Т. 32. С. 58—77.

4. Пальцева Л.А. Херсонес Таврический... С. 30.

5. Зубарь В.М. Херсонес и Северо-Западная Таврика. С. 235—236. В сущности, до публикации С. В Полина достоверность свидетельства Полиена сомнений не вызывала. И в той или иной степени его упоминали все исследователи, останавливая внимание на истории Северо-Западного Крыма. Пересмотрев время появления сарматов в степных районах Таврики, С.В. Полин не попытался выявить время изображаемых событий, уточнить датировку М.И. Ростовцева, а пошел по другому пути: рассказ противоречит концепции, следовательно, он недостоверен (изложение событий, связанных с историей сарматов см.: Полин С.В. От Скифии к Сарматии. Киев, 1992. С. 124—146). На эту работу и на его совместную статью с А.В. Симоненко (см.: Полин С.В., Симоненко А.В. Скифия и сарматы // Донские древности. Азов, 1990. Вып. 5. С. 87—98) ссылается В.В. Зубарь, критикуя «новое мнение».

6. Пальцева Л.А. Херсонес Таврический... С. 31, 35.

7. Там же. С. 39—40.

8. Кузищин В.И. Херсонес и Рим в начале II в. до н. э. Первые контакты // ХСб. 1996. Вып. 7. С. 87—92.