IX. Севастополь и флот в царствование императора Александра I-го

Черноморский флот в начале этого царствования. — Предположения маркиза де Траверсе по устройству севастопольского порта. — Перечень действий судов нашего флота в течение турецкой войны 1806—1812 годов: Анапа, Сухум, Суджук, крейсерство у берегов Абхазии. — Состояние Севастополя и флота в конце царствования Александра I.

В начале 1801 года Федор Федорович Ушаков был переведен в балтийский флот¹, а вместо него «флотским начальником» в севастопольский порт назначен был вице-адмирал Павел Васильевич Пустошкин².

1802 года, августа 4, Фондезин был переведен в балтийский флот и назначен членом «комитета по образованию флота», а главным командиром черноморского флота сделан был адмирал маркиз де Траверсе³.

О составе наличного севастопольского флота в начале царствования Государя Императора Александра Павловича, то есть в 1801 году, можно будет судить по нижеследующей таблице, извлеченной из современных документов морского архива:

Из этой таблицы видно, что собственно наличных и годных к плаванию в 1801 году, боевых военных судов в Севастополе состояло: линейных кораблей 10, да строилось и чинилось 5: фрегатов 4 (один из них временно в Корфу), да в постройке один — все прочие были ветхи. Сверх того, имелось несколько транспортных.

За время главного командования черноморским флотом маркиза де Траверсе мы видим его заботливость об улучшении состояния Севастополя, как порта. Он первый подавал мысль о более самостоятельной, его организации. В его проекте, составленном 2-го апреля 1803 года и поданном на Высочайшее рассмотрение, он предполагал отделить все казенные здания от существующих партикулярных, и для помещения адмиралтейства, всех морских команд и офицеров, возвести достаточное число строений на месте, где находилась Корабельная слободка, то есть на возвышении находящемся по восточную сторону Южной бухты или гавани, на ее берегу, противоположном самому городу. Название этой вновь проектированной части города дано им было, по плану — «Новый Ахтиар». Около Корабельной бухты, он предполагал расположить адмиралтейство и в глубине ее построить элинги и сухие доки для капитальных исправлений в подводной части военных судов; он предполагал также построить мокрый док в самом углублении Южной бухты; по берегам же последней расположить одни судовые магазины. Все это видно во всей подробности на представленном им тогда же плане. Этот проект не был, однако, приведен в исполнение, по причине большой стоимости предполагаемых построек, и на представлении де Траверсе находим пометку рукой П.В. Чичагова «хранить до востребования».

В 1807 году де Траверсе просит о дозволении коммерческим судам привозить в Севастополь товары. Он представляет, что, по дурному состоянию промышленности у главного населения в Крыму — татар, ценность на все предметы первой необходимости держатся в Севастополе выше нежели в Петербурге. Из тех возражений, которые сделаны были де Траверсе от нашего морского министерства, видно, что приход коммерческим судам воспрещен был по несовместности правил о допущении таких судов производить торговлю в военном порте, и потому в 1808 году окончательно разрешено было учредить коммерческий порт не иначе, как в возможной близости от Севастополя, и для этого избрана была Балаклава.

30-го апреля 1809 года, по ходатайству маркиза де Траверсе, разрешено было в Севастополе поднимать крепостной фляг.

Сверх того, с 1805 года де Траверсе делает представление о необходимости укрепить Севастополь с сухого пути. Переписка об этом происходила в течение довольно продолжительного времени. «Несчастливое положение ахтиарского порта», писал он 29-го марта 1806 года, «много затрудняет в принятии надежнейших мер; поелику от Стрельской бухты и далее к мысу Херсонесу со стороны моря неприятель может иметь покушение, и батареи хотя охранены будут и с тыла, но по положению места неприятель, находясь на высоте, всегда будет иметь преимущество и командовать оными». В заключение — в 1809 году он представлял проект на возведение Севастополя на степень первостепенной крепости и предполагал, для этого, весь город обнести каменными сплошными верками с надлежащими рвами, по тем же самым линиям, как были возведены укрепления впоследствии для обороны Севастополя в 1854 и 1855 годах — с той разницей только, что, по проекту де Траверсе, все укрепления предполагалось возводить долговременные — как это и видно на плане, представленном в этом году на рассмотрение императора Александра Павловича. Но судьба этого плана была точно такая же, как и его проекта на портовые преобразования в 1803 году.

Все современное расположение окрестных дач Севастополя и его проектированных укреплений можно видеть в достаточной подробности на карте севастопольского рейда 1808 года.

Наконец, 20-го марта 1805 года, к должности главного командира черноморского флота присоединено было звание «николаевского и севастопольского военного губернатора».

* * *

По возвращении нашего флота в Севастополь из Средиземного моря, плавание наших больших военных судов состояло в практическом крейсерстве по Черному морю: а малые занимались доставкой провизии и судовых принадлежностей по своим портам.

В 1804 году, по поводу различных политических соображений, почти все военные суда черноморского флота были употреблены на доставку наших десантных сухопутных войск и запасов провианта в Корфу и к устьям Риона. Некоторые из числа первых судов, в ожидании последующих событий, удержаны были в Корфу и потом составлен был из них отряд под командой капитан-командора⁴ Сорокина, в которой вошли два корабля, «Параскева» и «Азия», и четыре фрегата: «Крепкий», «Св. Михаил», «Поспешный» и «Николай Беломорский»; а третий корабль «Св. Николай», вследствие полученных им повреждений от бури, оставался зимовать в Константинополе.

Из числа судов плававших к Риону, корабль «Тольская Богородица», 8-го декабря 1804 года, потерпел крушение при устье реки Хопи⁵. Во время его якорной стоянки, при самой тихой погоде, появилась с моря зыбь, при чем корабль сначала не имел достаточно ветра, для того, чтобы отойти от берега, а потом ветер в том же направлении засвежел, обратился в шторм, сорвал его с якорей и разбил в дребезги. При этом погиб командир корабля, капитан 1-го ранга Иван Шостак, один из наиболее храбрых офицеров, заведовавший осадными работами при обложении Корфу в 1798—99 годах, и с ним еще 7 человек офицеров и 156 рядовых.

В 1805 году прибыл в Севастополь первый линейный корабль черноморского флота, получивший медную обшивку. Это был 76-пушечный «Правый», построенный в Николаеве и спущенный со стапеля 10-го июля 1804 года. В этом году многие из судов севастопольского флота снова заняты были перевозкой войск и других предметов из черноморских портов в Корфу и также по своим портам; а 4 корабля и 2 фрегата, вместе с другими нашими военными судами, прибывшими из Балтийского моря, по поводу военных обстоятельств, заняты были доставкой наших сухопутных войск из Корфу в королевство Обеих Сицилий и обратно.

В конце 1806 года у нас объявлена была война с Турцией. Для действий в Архипелаге отправлена была эскадра из Балтийского моря, под начальством вице-адмирала Сенявина, и Турция, для защиты архипелажских берегов, должна была вывести туда весь свой флот. Черное море, вследствие этого, оставалось для нас свободным, и на 1807 год предположено было, чтобы наш севастопольский флот открыл действия против Константинополя. Но так как с 1801 года в нем, из новых военных судов прибавились только один 74-пушечный корабль и один 32-пушечный фрегат, тогда как в течение того же времени судов, выбывших и пришедших в ветхость, было очень много, то к 1807 году мы наличными имели только 6 кораблей и 4 фрегата, а эта сила оказалась очень недостаточной для произведения какой-либо самостоятельной военной операции на румилийских берегах, и решено было ограничиться одними поисками на южный и восточный берега Черного моря. Для этой цели сначала была выслана из Севастополя небольшая эскадра, под начальством капитан-командора Перского, к Синоду; а потом в апреле месяце выведен был в море и весь флот под начальством Павла Васильевича Пустошкина. Но он был застигнут в море крепким ветром, многие корабли его раскачало и он принужден был возвратиться в Севастополь. А когда снова вышел в море, то два более поврежденные и ветхие корабля пришлось оставить в порте. 27-го апреля Пустошкин приблизился к Анапе, и после бесполезных переговоров с ее турецко-татарским гарнизоном, 29-го числа высадил в некотором расстоянии от нее батальон морских солдат⁶. Десантные наши суда, вооруженные орудиями, сначала обстреливали берег и очистили его от черкесских скопищь, а потом солдаты пошли на крепость. Одновременно же со свозом десанта; открыта была по Анапе пальба из бомбовых орудий и в ней произведен пожар, а потом произведена была сильная канонада ядрами. Турки нам отвечали сначала довольно беглым огнем; но когда пламя от пожара усилилось, то побросали все орудия и вместе с жителями убежали из Анапы. Наши десантные войска немедленно же, по пятам бегущих, ее заняли и успели там захватить в плен 30 человек; орудий найдено было в ней 86 медных и 12 чугунных; сверх того, досталось нам множество снарядов и разного военного и другого имущества. Открытый анапский рейд не позволял Пустошкину долго там оставаться с эскадрой; а между тем, известий от наших сухопутных войск, находившихся на Кавказе, он не получал, и потому, погрузивши все, что возможно было взять в крепости, на свои суда, он разорил и взорвал сколько мог ее укрепления, и 6-го мая ушел в Севастополь.

В том же году, в июне месяце, произведен был еще нашим флотом поиск к стороне Трепезунда, но без важных результатов. А в июле пришло повеление о прекращении военных действий, и суда наши в остальное время года занимались перевозкой провианта по своим портам и к устью Хопи.

В 1807 году Павел Васильевич Пустошкин, по расстроенному здоровью, уволен был от службы с полным пенсионом и ношением мундира; место его, по командованию портом, временно заступил старший член черноморского адмиралтейского правления, вице-адмирал Николай Львович Языков.

В 1808 году мы находились в войне с Турцией, Англией и Швецией. При всем том, под влиянием различных политических осложнений, возникавших тогда почти исключительно из главного мотива всех военных столкновений — борьбы Наполеона I с Англией, мы вели деятельно войну с одной Швецией. Англия была слишком занята своими делами с Францией и воевала с нами неохотно. Турция не пропускала англичан в Дарданеллы, и была очень склонна к миру — если бы снова ее не побуждали к войне, смотря по надобности, то Франция, то Англия. В 1808 году тянулись у нас с Турцией мирные переговоры и наш флот оставался в бездействии.

В 1809 году, с весны, по поводу продолжавшейся войны с Англией, Севастополь был приведен в оборонительное положение со стороны моря. На северном берегу большого севастопольского залива или рейда, к его западной оконечности, поставлено было пять батарей — отчасти на старых местах, где существовали укрепления, возведенные в 1782—1783 годах де Бальменом. На южной стороне цепь земляных укреплений протянута была от карантинной бухты до южной, как это можно видеть на плане севастопольского (ахтиарского) рейда 1808 года: Все эти укрепления усилены были некоторым числом канонерских лодок, приведенных с Лимана и расставленных по дистанциям в заливах.

В этом году весь флот вышел на рейд 19 апреля. Он состоял теперь из кораблей: 110-пушечных — «Иегудиил» и «Ратный», 74-пушечных — «Правый», «Исидор» и вновь построенных в Херсоне: «Анапа» и «Мария», 66-пушечных — «Варахиил» и «Победа», всех — 8; фрегатов: 54-пушечного — «Крепкий», 44-пушечного «Назарет», 36-пушечных — «Легкий» и «Поспешный», 32-пушечного «Иоанн Златоуст», всех — 5 флаг командующего на этой эскадре имел контр-адмирал Трескин, при эскадре находилось пять бригов и одна бомбарда. Сверх упомянутых судов, в апреле же, фрегат «Воин» и одна шхуна отправлены были в крейсерство к устьям Дуная.

Последующие движения судов черноморского флота в этом году состояли в том, что в июне месяце небольшая эскадра, из двух линейных кораблей, двух фрегатов и других мелких судов, доставила на восточный берег Черного моря для занятия Анапы отряд сухопутных войск, состоявший из 1138 человек и содействовала к восстановлению в ней разрушенных укреплений. Эскадра эта находилась под начальством капитан-лейтенанта Перхурова. Потом наши меньшие суда крейсеровали посменно у абхазских и румилийских берегов: в первой местности — для воспрепятствования сношения черкесов с англичанами и турками, а во второй — для наблюдения за движением военных турецких судов. И там и тут, нашими судами сделано было несколько небольших призов. К осени турецкая эскадра, состоявшая из 5 кораблей, появилась в окрестностях Варны. Мы имели намерение ее атаковать, и даже начальнику севастопольского порта, вице-адмиралу Алексиано, предписано было отправить для этого в море достаточное число судов; но две эскадры наши вышли из порта порознь; потом, по причине осенних крепких ветров, не успели между собой соединиться, и в ноябре окончательно все суда флота возвратились в Севастополь.

В июле месяце этого года маркиз де Траверсе был сделан министром морских сил, Языков поступил на его место⁷ — на должность главного командира черноморского флота, а в командовании севастопольским портом его заменил вице-адмирал Антон Павлович Алексиано⁸.

5-го сентября 1809 года, война со Швецией у нас была окончена присоединением Финляндии к России и мы имели одним неприятелем меньше.

В 1810 году, в течение войны, продолжавшейся у нас с Турцией, характер действий нашего флота на Черном море мало в чем изменился. С начала этого года, мы выслали своих крейсеров к восточным и западным берегам Черного моря. На восточном берегу отряды наши занимались истреблением турецких и черкесских малых коммерческих судов, поддерживавших сообщение жителей Абхазии с Анатолией и Константинополем, и обстреливали укрепления возведенные черкесами, при помощи турок, в Суджук-Кале и Геленджике. Потом, в начале июля, отряд наших судов, под начальством капитан-лейтенанта Додта, состоявший из корабля «Варахиил» и двух фрегатов «Воин» и «Назарет», имевший у себя 600 человек десантных войск, совершил плавание к Сухум-Кале. Там, в течение последнего времени, турки, вместе с черкесами, под руководством европейских инженеров, возвели значительную крепость, которая должна была служить опорным пунктом их взаимных сношений.

Крепость вооружена была достаточным числом орудий и занята значительным гарнизоном, состоявшим большей частию из кавказских горцев, а потому и предположено было у нас ее уничтожить. Додт прибыл туда с отрядом своим 9-го июля, приблизился к крепости на самое близкое расстояние и, не смотря на произведенную с нее сильную канонаду, в течение двух дней ее бомбардировал и обратил в развалины, а потом, при помощи десанта, овладел ей окончательно. При этом войска неприятельские рассеялись и убежали в горы, а в крепости найдено было 64 пушки, 9 знамен, запасы снарядов и пороху. С нашей стороны, в течение двух суток перестрелки с крепостью, убитых и раненых было 109 человек. Суда, находившиеся в этой экспедиции, возвратились в Севастополь 5-го августа.

В мае месяце 1810 года, скончался вице-адмирал Алексиано и на его место флотским начальником в Севастополь, прибыл из Петербурга 7-го июня контр-адмирал Алексей Андреевич Сарычев.

Между тем, 20-го июня, получены были известия, что турецкий флот, в числе 13 кораблей, нескольких фрегатов и других судов, выступил из Константинополя, и потому все военные суда, находившиеся в Севастополе, за рассылкой отрядов, положено было выслать для действий против него. 30-го июня наш флот вышел в море под начальством командира порта Алексея Андреевича Сарычева. Он состоял из трех 110-пушечных кораблей, прежних — «Иегудиил» и «Ратный», и нового «Полтава», трех 74-пушечных — «Правый», «Анапа» и «Мария», двух фрегатов — «Крепкий» и «Лилия», и двух бригов. К нему присоединился, в августе, отряд Додта и другие суда. 17-го августа, с него видны уже были суда турецкого флота на высоте Калиакрии, и от нас насчитано было у турок 10 кораблей и до 20 других судов. Но этот флот не имел желания вступить с нами в сражение. Несколько дней он продержался у нас в виду, а потом, 24-го августа, скрылся к стороне Константинополя, а потому и наш флот, 28-го числа, тоже возвратился в Севастополь. 6-го октября, он еще раз выходил из Севастополя с десантным отрядом к Трапезунду, имея повеление овладеть этим городом. Но, после некоторых попыток, сделанных в этом отношении и неудачно выполненной десантной экспедиции, ничего важного предпринять не мог и 30-го октября снова возвратился в Севастополь на зимовку.

11-го декабря этого года из Севастополя еще отправлен был отряд судов, состоявший из трех фрегатов, для занятия турецкого укрепления Суджук-Кале⁹, которым мы и овладели 22 числа без боя, так как гарнизон его, при» самом появлении наших судов, бежал в горы.

В Севастополе, до 1808 года, еще, по началу, положенному контр-адмиралом Мекензи, строились в адмиралтействе баркасы и другие шлюпки и потом небольшие палубные суда, а в 1808 году, ноября 15-го, заложено было первое военное судно — корвет «Крым», который и был спущен на воду в 1810 году, января 13-го.

Война с Турцией продолжалась у нас ив 1811 году, и снова с марта месяца были высланы из Севастополя крейсеры к восточному и западному берегам Черного моря.

Контр-адмирала Сарычева, 16 февраля 1811 года, в командовании портом, сменил вице-адмирал Галл. Последний, 15-го мая, вывел все наличные суда нашего флота на рейд. Флот состоял теперь из трех кораблей 110-пушечных, пяти 74-пушечных и двух 66-пушечных, всего 10; одного фрегата и одного брига, кроме тех судов, которые были уже отправлены в крейсерство. 27-го июня он вышел в море и отправился к румилийскому берегу, в намерении отыскать флот неприятельский и вступить с ним в сражение. Но последний не выходил из Константинополя, а только по известиям, полученным от купеческих судов, один фрегат и корвет пошли оттуда к Пендараклии (на малоазийском берегу), а потому Галл отправил туда же два корабля и фрегат, которые и овладели 24-го июня упомянутыми турецкими судами без боя. Все прочие суда нашего флота 20-го августа возвратились снова в Севастополь и 1 сентября весь флот вошел в гавань.

В течение всей этой войны, с самого ее начала, наш флот как бы сохранял выгодное для нас историческое свое значение. Последняя екатерининская война и действия адмирала Ушакова твердо оставались в воспоминании у турок, и они во все время не решались у нас оспаривать господства на Черном море, а тем менее атаковать Севастополь, что бесспорно доставляло нам огромные выгоды в том отношении, что тыл нашей действующей армии и ее левый фланг, при всех ее военных операциях на правом берегу Дуная, оставались в полной безопасности со стороны моря и сама она пользовалась спокойным сообщением по Дунаю, с нашими портами и свободным подвозом к ней этим путем провизии и военных припасов.

С половины 1811 года нам сделались известны неприязненные намерения Наполеона. Под его влиянием, Турция напрягала свои последние силы и стягивала все войска к Дунаю. Флот ее оставался в бездействии, уже и потому, что все люди, которых она могла призывать к оружию, необходимы были на пополнение убитых и убылых в ее армии; а после страшного истребления этой армии, которое произвел в ней Михаил Илларионович Кутузов, в ноябре 1811 г. у Слободзеи под Рущуком, людей для военных потребностей в Турции еще сделалось меньше; а потому нам даже нельзя было и ожидать каких либо наступательных действий со стороны турецкого флота на 1812 год. Кроме того, с самого начала этого года шли уже у нас мирные переговоры с Турцией; мы сами были озабочены наступлением Наполеона — военные действия на юге тянулись с обеих сторон нехотя и вяло, и ограничивались одной малой войной. Наши крейсеры, в этом году, с весны успели сделать у турок несколько призов. Флот вооружался и готовился принять десантные войска для совершения угрожающей диверсии к стороне Константинополя; но 6-го мая подписаны уже были в Бухаресте предварительные статьи мирного договора, а 16-го и самые условия мира с Турцией. 6-го же мая прибыл в Бухарест, назначенный на смену Михаила Илларионовича Кутузова, новый главнокомандующий нашей дунайской армией, адмирал Павел Васильевич Чичагов, которому, по его званию главнокомандующего южной армией, временно подчинен был и черноморский флот.

По окончании турецкой войны, севастопольский, наличный, флот состоял из нижеследующих судов:

Всего 13 кораблей и 6 фрегатов. Из них два корабля «Иегудиил» и «Варахиил», и фрегаты «Крепкий» и «Назарет» были уже довольно ветхи и не считались годными к дальнему плаванию. На стапелях находились в Николаеве и Херсоне 3 корабля и 2 фрегата.

С 1812 года настало для Севастополя и нашего черноморского флота мирное время, в течение которого все движение судов последнего ограничивалось очередным практическим плаванием по Черному морю кораблей и фрегатов и высылкой фрегатов и меньших военных судов в крейсерство к абхазскому берегу. Эти последние экспедиции, со времени турецкой войны в царствование государя императора Александра Павловича, сделались постоянным занятием для меньших судов нашего флота и лучшей школой для его команд и офицеров в морском практическом плавании. Вызваны оне были снова, при некотором посредстве неприязненного расположения к нам западных держав.

Мы напомним, что Крым составлял больное место России до того самого времени, когда ничтожное его магометанское население могло составлять самостоятельную разбойничью шайку, и могло грабить все окрестные степи Новороссии и южные наши селения. Основание наших портов на Черном море, и преимущественно Севастополя, в котором, по мысли Потемкина Таврического, сосредоточен был наш флот, с корнем вырвали эту нашу язву. Татары обратились в виноделов, и вошли в состав спокойного крымского населения, подчиненного русской полицейской власти. Со времени Ушакова Севастополь принял почтенные размеры, а флот наш продолжал господствовать на Черном море. Крым сделался русским владением по существу дела, и турецкой тайной агентуре положены были прочные пределы. Тогда нашелся пригодным на его замену в этом отношении Кавказ. И последний сделался наследственной нашей политической язвой после Крыма. В этом отношении он заменил последний, даже с некоторой выгодой для наших политических противников. Здесь существовали горы, ущелья и стремнины, которые могли служить природными укреплениями для местных хищников. Религия связывала последних с Турцией, соседство и приманка добычи их ставила в прямые вечные враждебные отношения с Россией. Все это наилучшим образом соответствовало упомянутой здесь цели. Кавказским горцам доставлялись в течение довольно продолжительного времени от Турции и Англии оружие и боевые запасы, поддерживалась религиозная вражда с христианским населением, облегавшим с юга и севера Кавказ, и производился торг человеческим мясом, в образе черкесских женщин и мальчиков, вывозимых в турецкие города. Цель оправдывала средства. Борьба за вызоз из Африки невольников утрачивала здесь свое политическое применение, и вот, с окончанием турецкой войны в 1812 году, мы вынуждены были содержать в осадном положении все магометанское население Кавказа. С сухого пути, внутри кавказских гор, мы строили крепости, ас моря содержали крейсеров, обязанности которых состояли в преграждении подвоза с моря в горы оружия, "и вывоза тем же путем в Турцию невольников и невольниц.

Материальное существование и процветание Севастополя преимущественно, и даяие исключительно, зависело тогда от пребывания в нем нашего флота. Вместе с постепенным увеличением последнего, вырастал и Севастополь; а оба вместе — и флот и Севастополь — почти одновременно и постепенно приходили в известную норму. С 1801 г., т. е. со времени Ушакова, последний понемногу еще увеличивался, хотя собственно портовые постройки не получили каких либо значительных преобразований. Для лучшего же обзора положения Севастополя в конце царствования Государя Императора Александра Павловича, мы приведем здесь в тексте его описание, приложенное к плану, который был доставлен 25-го марта 1826 года в «Комитет образования флота», за подписью главного командира черноморского флота вице-адмирала Грейга:

«Севастопольский порт находится на Таврическом полуострове, в широте под 44°36′18″ и долготе от С.-Петербурга 2°, 56′20′; существование свое имеет со времени покорения Россией Крыма».

«Пространный рейд севастопольского порта, со многими закрытыми заливами или бухтами, удобен к помещению великого флота. Город Севастополь обнимается из сих бухт двумя, в первой — Южной, по обоим берегам помещаются разоруженные корабли и суда, в другой — Артиллерийской, становятся купеческие суда, привозящие провиант сухопутного ведомства, коих в ней безопасно может поместится до 30.

Положение севастопольского рейда OSO и WNW; течения и прилива воды незаметно, кроме производимого ветрами, из коих господствующие суть, во все лето, без изменения: днем — западные, с моря, а ночью — восточные, с гор в море; глубина рейда и гаваней почти везде одинакова, от 6 до 10 сажен; грунт чистый ил; в гаванях везде берега глубокие; в расстоянии 10 сажен от берега могут стоять 100-пушечные корабли; по, со времени заведения порта, морской червь размножился до того, что ныне все корабли и портовые гребные суда и баркасы необходимостью сочтено обшивать медью. Берега по обеим сторонам рейда составляются из выдавшихся мысов, кои при входе укреплены батареями.

«В устье Южной бухты, вдавшийся к востоку рукав, называется Корабельной бухтой, где также у пристаней вокруг оной бухты о швартуются самого большого ранга корабли, и в обоих военных гаванях, т. е. Южной и Корабельной, могут стоять до 50 кораблей и судов свободно».

«Ныне в Севастополе находится 12 кораблей, 7 фрегатов и до 25 бригов, авизов и транспортных судов».

«В конце Южной бухты помещены все запасные артиллерийские орудия, снаряды и магазины; здесь также разбираются ветхие корабли до киля; также, за неимением острога. помещаются до 1000 арестантов, присланных из губерний для работ к севастопольскому порту на двух старых кораблях, Полтаве и Лесном».

«Рейд оканчивается к востоку Акерманской долиной, по коей между каменных гор, в коих иссечены в неизвестные времена пещеры, протекает из Байдар небольшая речка, Чоргуна или Узень, впадающая в сию оконечность рейда».

«Между Корабельной бухтой, и Акерманом, вдался глубокий и узкий залив, называемый Киленбалкой, в коей прежде килевались корабли, обитые от червоядия дощатой фальшивой обшивкой, вместо нынешней медной, почему в оной бухте теперь редко исправляются корабли, а килюются только одни купеческие суда».

«За Артиллерийской бухтой следует Карантинная, где устроен карантин, который здесь существует под названием «военного карантина», но зависящего от ведения гражданского начальника; бухта сия способна для малых судов, как то: бригов и купеческих, коих могут поместиться до 20».

«За Карантинной бухтой, следуют: Стрельская, Камышевая и Казачья, кругом которых видны остатки развалин древнего Херсонесса, и на берегах не имеется никаких строений, кроме малых батарей и карантинных и таможенных кардонов; бухты сии имеют способную глубину к помещению купеческих судов в небольшом числе. За сими бухтами, на самой оконечности Херсонесского мыса, построен в 1818 году каменный маяк в 15 сажен вышиной, освещаемый 18-ю рефракторами, закрывающимися чрез 4 минуты, для различия сего маяка, от тарханкутского постоянного, подобно сему на Тарханкутском мысе построенного, и два маяка акерманские, по створу коих можно и ночью войти на рейд, освещены в 1820 году».

«В заливе Южной бухты, на городовой стороне, помещено адмиралтейство, которое с начала заведения порта ограничивалось при береге малым пространством, служило для небольших исправлений кораблей и судов, ныне же ограждено каменной стеной от Графской пристани до Южной гавани, и, кроме исправления кораблей и судов, строятся здесь всегда на трех элингах бриги, корветы и малые суда из крымских дубовых лесов, и ныне отстраиваются фрегат и бриг, а по местоположению адмиралтейства, можно строить и корабли, для коих однако леса и материалы должны быть доставлены из внутренних портов морем».

«Мастерские и магазины все давнего и непрочного строения. Ныне производятся в адмиралтействе строения: шлюпочный сарай с корабельной чертежной на арках в два этажа, и адмиралтейские ворота с башней и городскими часами».

«В конце Корабельной бухты, по низменному местоположению, окруженному горами, предположено построение дока, столь необходимого для сего редкого порта».

«Берега гавани предположено укрепить камнем; это много послужит к сохранению сего порта, ибо гавань заметно засоряется от сносной дождями с гор земли; на берегах сих можно устроить корабельные магазины».

«Служители помещаются в ветхих казармах, издавна построенных адмиралом Ушаковым, почему и выстроены две каменные прочные двухэтажные казармы, для 2500 человек, и предположено построить еще одну таковую же. Но и сего недостаточно для помещения, так как прочие казармы и магазины: экипажеские, комиссариатские и провиантские, как и в адмиралтействе мастерские, ветхи».

«Адмиралы и некоторые капитаны кораблей помещаются в казенных домах, также пришедших от долговременности в ветхость; морские же офицеры и чиновники все для жительства нанимают в городе квартеры».

«Контора севастопольского порта и все присутственные места: комиссариатское, провиантское, контрольная и казначейство помещаются стесненно в одном казенном доме».

«Морская госпиталь, с начала основания Севастополя была помещена контр-адмиралом Мекензи в конце бухты, где был древний Ахтиар, но по неудобству, и дальности от города перемещена в Южную бухту, и устроена на возвышенном и самом удобном месте для больных. В 1820 году построен новый флигель, со всеми надобностями, а два старых предположены к перестройке; в том же году на площади двора госпитального построены церковь Петра и Павла, для аптечной лаборатории дом, и новая госпитальная кухня, с погребами на сводах».

«Пороховой погреб в особой балке для всего флота; складка казенных лесов в устроенной Голландии; сухарный завод, провиантские магазины и складка дров, в конце рейда, отдалены от города до 7-ми верст и все доставляется чрез воду».

«Местоположение города Севастополя от отлогого мыса Никольской батареи, возвышается горным пространством на западную сторону Южной бухты, и с рейда имеет наипрекраснейший вид».

«Климат в Севастополе весьма здоровый, повальных болезней никаких не существует; летом всегда прохлаждается западными с моря ветрами, а зимой, т. е. с половины декабря до марта месяца, холода и небольшие морозы случаются только при северо-восточных ветрах, и появляющийся иногда снег скоро истаивает».

«Ныне город Севастополь имеет до 2000 каменных домов».

«Почва земли повсеместно каменистая, но плодородная, и берега бухт везде глинистого и известкового камня».

«При нынешнем расселении, город имеет крайнюю нужду в пресной воде: один колодезь только в адмиралтейской бухте снабжает всех жителей; флот же наливается водой из колодцев, расположенных по берегам бухты, которых хотя и много, но вообще вода солена и не хороша. Во избежание сего великого недостатка пресной воды, контр-адмирал Мекензи предпринял было провести в город воду с дачи капитана Сарандинаки, в 7-ми верстах от Севастополя состоящей, но не успел; ныне же сей недостаток пресной воды каждый год делается чувствительнее, и потому необходимо нужно провести оную из окрестных возвышенных мест».

«Церковь в Севастополе, называемая Адмиралтейский Собор Николая Чудотворца, по числу военных команд и жителей, весьма мала; другая, в городе Петра и Павла, греческая».

«Есть флотское училище юнг, в котором воспитывается до 250 морских служительских детей, по методе Ланкастера. Сверх же оного нет ни уездного училища, ни другого сего рода заведения».

«Библиотека, учрежденная 1822 года, для морских офицеров, добровольным согласием, оставляя от жалованья по 1 коп. с рубля, поддерживается хорошими установлениями от начальства. Есть в городе магистрат, полиция и городская дума. С 1824 года разводится общественный сад от морского ведомства. Переправа чрез рейд учреждена для перевоза служащих на двух катерах; а прочие перевозятся на вольнонаемных яликах, которых находится до 20».

Вообще же всех жилых казенных зданий в севастопольском порте состояло:

Дом для приезжающих особ дворцом называемый — 1.
Дом для флотского начальника — 1.
Училище флотских юнг — 1.
Общее для экзамена собрание — 1.
Библиотека — 1.
Домов для чиновников, караулен и канцелярии — 29.

Казарм для помещения флотских и прочих команд служителей до 10 000 человек.

К этому сведению приложена ведомость о построенных судах при севастопольском порте:

Наличный севастопольский флот в то же время состоял из нижеследующих судов:

То есть всего в Севастополе находилось наличных и годных в плавание больших судов нашего флота 9 кораблей и 4 фрегата, а всех меньших военных же судов, как то: корветов, бригов, бригантин, могеров и тендеров 17; три яхты и до 20 транспортных. Сверх того на стапелях с 1825 на 1826 г. находились в Николаеве: 110-пушечный корабль «Дербент»¹⁰, заложенный 17 октября 1825 года, и первый пароход, строившийся для черноморского флота «Молния», заложенный 28 июля 1825 года.

Из таблицы этой видно также, что до 1826 года число военных судов, строившихся в Херсоне и Николаеве, было еще одинаково, и что со времени Потемкина предположение его о перенесении всего судостроения в Николаев нам не удалось еще привести окончательно исполнение.

После турецкой войны 1806—1812 годов, в течение вышеупомянутого времени, административные перемены по севастопольскому порту заключались в нижеследующем:

В 1813 году командирам наших главных портов назначены были помощники в звании «директоров над портом» и 15 марта 1813 года «директором» над черноморскими портами назначен был капитан-командор Рожнов.

Высочайшим указом 1 марта 1816 года учреждены были по флотам экипажи, на основании армейского батальонного комплекта и упразднены морские полки. А так как, с отменой последних, вся сторожевая линейная служба падала уже на флотские команды, то матросам даны были ружья и по одной роте из экипажа стали учить ружейным приемам и пехотному строю. Комплект экипажей черноморского флота был определен числом 17 (с № 28—44), до 1000 человек в каждом. Как суда, так и экипажи флота разделены были на две дивизии, а впоследствии каждая дивизия разделилась еще на три бригады.

1 марта 1816 года, главный командир черноморского флота вице-адмирал, Николай Львович Языков, был уволен по болезни в отпуск, а на должность его назначен вице-адмирал Алексей Самуилович Грейг¹¹; а одновременно с этим, на должность командира севастопольского порта (флотского начальника) назначен был контр-адмирал Филипп Тимофеевич Быченский.

В 1825 году посетил Севастополь Государь Император Александр Павлович. Уступая приглашениям новороссийского генерал-губернатора графа М.С. Воронцова¹² осмотреть Крым, государь выехал, для этого, из Таганрога 20 октября 1825 года и северным берегом Азовского моря на Перекоп и Симферополь доехал сначала до Алупки; а 27 октября вечером прибыл в Севастополь, где он и проехал прямо в церковь¹³. Следующий день, 28-го государь посвятил осмотру кораблей нашего флота и окрестных загородных строений, а 29 октября выехал из Севастополя в Бахчисарай. Это было, как известно, незадолго до его кончины.

Примечания

1. Ф.Ф. Ушаков 17 января 1807 года уволен по прошению от службы, Скончался в 1817 году.

2. Из дворян Новоладожского уезда, родился в 1749 году. Скончался 14 октября 1829.

3. Иван Иванович. Биографические сведения о нем имеются в воен. Энц. Лексиконе.

4. Чин флота капитан-командора был восстановлен 23 сентября 1798 года, с отменой чинов капитана бригадирского и генерал-майорского рангов.

5. Там, где находилось укрепление Редут-Кале.

6. Тогда на флоте часть судовых команд составляй солдаты морских полков, имевшие обязанность занимать корабельные караулы, помогать матросам во время общих работ и действовать на сухом пути в десантах.

7. Утвержден к звании главного командира 12 декабря 1811 года.

8. Из греков, 1770 г. марта 4 волонтером на флот, 1773 мичманом, 1780 лейтенантом, 1785 капитаном-лейтенантом, 1805 вице-адмиралом.

9. На восточном берегу Черного моря, южнее Анапы.

10. Впоследствии переименованный в «Париж».

11. Родился в 1775 году, скончался 18 января 1845. Сжатость этого исторического описания Севастополя не позволяет нам приводить полных биографических сведении о наших замечательных черноморских деятелях.

12. У М.Н. Богдановича.

13. В описании М.И. Богдановича все это место загадочно: Государь, будто бы, ночью делал морским командам смотр и потом присутствовал при спуске корабля, когда в Севастополе таких судов не строилось и ездил за три версты в морской госпиталь, который находился через бухту шириной в 300 сажен.