Количество и этнический состав населения княжества

В работе А.Л. Бертье-Делагарда «Каламита и Феодоро», со ссылкой на итальянский источник говорится, что перед взятием турками княжества на его территории насчитывалось до 30 тысяч домов; отсюда он делает вывод, что население княжества достигало 200 тысяч жителей.

Этнический состав населения определяется большинством историков как чрезвычайно смешанный. Трудность изучения этнических групп — в скудости антропологического материала, в слабой еще изученности средневековых могильников, а также и в том, что они были нивелированы общими религиозными обрядами.

Княжество Феодоро располагалось на землях, с давних времен входивших в сферу влияния Херсона и, следовательно, наиболее испытавших воздействие греческой, а затем византийско-греческой культуры.

Появление греков в Крыму относится к V—VI вв. до н. э., когда греческие колонии унизали черноморские берега, по образному сравнению, подобно узорной кайме, подшитой к обширной ткани варварских полей. В отличие от колонии на Керченском полуострове, где многочисленное туземное население (скифы, сарматы, аланы, синды и меоты) оказывало сильное влияние на местную греческую культуру, Херсонес, по-видимому, обосновался на более пустынном месте, и сохранял чисто греческий характер. При этом усиливалось преобладание малоазийского греческого населения. Это особенно проявилось во II в. до н. э., когда возникшее в южном Причерноморье Понтийское царство выступило в лице Митридата на защиту греческих колоний Крыма против постоянных нападений скифов. В результате побед понтийского полководца Диофанта Херсонес был поставлен в зависимость от Понтийского царства, с которым Таврика и тогда была достаточно связана в культурном отношении. Впоследствии под влиянием Малой Азии проходила и христианизация Крыма. В этом опять сказалось то обстоятельство, что более чем к европейской части Византии, Крым тяготел к Каппадокии и Пафлагонии. Политическое подчинение Римской империи и появление римских гарнизонов на Ай-Тодоре и Гераклейском полуострове не внесли значительных изменений в демографическую ситуацию. Греческое влияние на Юго-Западную Таврику продолжалось, и источником его была Малая Азия.

В III в. Таврикой завладевает новая этническая стихия — готы. Они произвели сильное впечатление на византийских писателей после того, как овладев Босфором и используя его флот, прославились своими дерзкими набегами на Анатолийское побережье и даже острова Эгейского моря.

Проникнув в Таврику, готы вначале заняли ее северные области, но нашествие гуннов в V в. оттеснило их в горные и предгорные области. Здесь они попадают в поле зрения византийских писателей, начиная с Прокопия Кесарийского и вплоть до XV в. — падения княжества Феодоро. Занятия земледелием, раннее проникновение христианства в готскую среду связало его судьбу с греческим населением, прежде всего, с Херсоном, близко соседствовавшим с областью расселения готов и их столицей на горе Мангуп. Союзные отношения Готии и Херсонеса поддерживались их общими интересами по защите их оседлых владений от постоянных вторжений азиатских кочевников в равнинную область Крыма. Они должны были искать помощи у сменившей Римскую империю Византии, которая в эпоху своего расцвета в VI в. сама была заинтересована в провинции Таврика и ее морских портах.

Самое раннее упоминание о положении дел в горной Таврике относится к VI в., когда после Великого переселения народов остатки готских дружин, оттесненные сюда гуннами и смешавшиеся с разноэтничным населением предгорий, становятся союзниками — федератами империи. По сообщению историографа византийского императора Юстиниана I — Прокопия Кесарийского, готы, которые «в военном деле превосходны и в земледелии... достаточно искусны», по-видимому, составили основную часть населения горного Крыма. По первому требованию императора они обязаны выставлять три тысячи воинов. Населяемая ими «страна Дори», по описанию Прокопия, «лежит на возвышенности, но она не камениста и не суха, напротив, земля очень хороша и приносит самые лучшие плоды»¹. Император, воздвигший укрепления в Херсоне и Боспоре, Алуште и Гурзуфе, в этом краю «не построил нигде ни города, ни крепости», но зато укрепил все места, где можно врагам вступить, «длинными стенами» и таким образом избавил готов от беспокойства о вторжении в их страну врагов. Упомянутые в этом сообщении «страна Дори» и защищающие ее «длинные стены» еще и поныне остаются дискуссионным вопросом в истории средневекового Крыма. Согласно одной точке зрения, под страной Дори подразумевалось Юго-Западное нагорье, а под «длинными стенами», образно — цепь «пещерных городов». Высказывалось также мнение, что остатки сложенных из камней стен на северных склонах и перевалах Главной гряды Крымских гор и есть «длинные стены», а сама страна Дори находилась на Южном берегу. Наконец, в соответствии с третьей точкой зрения, страна Дори, судя по ее описанию, «лежащая на возвышенности» и «приносящая лучшие плоды», как нельзя более подходит к Юго-Западному Крыму, а что касается «длинных стен», то они вообще пока не обнаружены. Отмечалось также, что судя по анализу текста Прокопия, это должны быть именно «стены», причем регулярной квадровой кладки, в соответствии с приемами римско-византийского фортификационного дела.

Сегодня высказывается мнение, основанное на уточненном переводе Прокопия, согласно которому под общим именем «готы» подразумевалось преимущественно исконное, а не пришлое население, и в этом плане оно заменило столь же общее название «скифы», применяемое к северным варварам греками. «В прежние времена, — пишет Прокопий, — они (племена готов), назывались также скифами, так как все те племена, которые занимали эти местности, назывались общим именем скифов». Действительно, самоназвания аборигенных народов употреблялись крайне редко: вместо них предпочиталось общее наименование — скифы, сарматы, а после образования готского союза племен в IV в. — готы. Так или иначе, но характеристика Прокопия могла бы относиться к аборигенному населению: об этом говорит его похвала умению готов обрабатывать землю, что они делают «собственноручно», то есть без использования рабского труда; далее, его замечание о причинах, побудивших императора предпочесть здесь иную фортификационную систему — «длинные стены» вместо крепостей. Вероятно, у местного населения существовала подобная традиция перегораживания горных проходов, но крепостей и городов, что предполагает далеко зашедшую социальную дифференциацию, еще не было. Однако стены эти следовало укрепить, сделать более надежными. «Поэтому, длинными стенами проходы кругом оградив там, где только эта местность, как ему показалось, была легко проходимой, он (император) избавил готов от беспокойств о нападении. Таковы были его дела здесь»². Как отмечают исследователи В.А. Сидоренко и Э.И. Соломоник, речь идет о некоем круговом действии, о строительстве по периметру, вокруг определенной территории, причем не по сплошной линии, а только в горных проходах. Решение спорного вопроса о локализации «длинных стен» на местности существенно продвинулось после обнаружения в 1984 г. участка оборонительной стены, перегораживавшей всю долину на подступах к Мангупу. Возведенная в традициях римско-византийского фортификационного дела, она датируется VI в. (то есть примерно временем Юстиниана). О подобных перегораживаниях долин от скалы к скале существуют и упоминания в литературе. Так, о вышеупомянутой стене писал в начале прошлого века французский инженер Вассаль. Турецкий путешественник Эвлия Челеби, побывавший в Крыму в середине XVII в., упоминает о стенах, отгораживавших предместье Бахчисарая Салачик, расположенный в узкой горной долине³.

Роль готов в жизни средневековой Таврики, вероятно, была значительной, если в византийских и итальянских источниках ее называют Готией. Видимо, следует принимать во внимание не их малочисленность, а их статус воинской аристократии. Какова бы ни была численность осевших в Крыму готов и степень ассимиляции их местным населением, в Византии оценили их воинскую доблесть и охотно привлекали к военной службе; главное же, благодаря ранней христианизации (Святое писание переведено на готский в IV в.), непрерывному ряду епископов, а с VIII в. — и митрополитов готских, присылаемых из Византии и подчинявшихся Константинопольскому патриарху, это название закрепилось⁴.

С середины III в. среди готов распространяется христианство, причем по мнению некоторых историков, проникло оно прямо из Иерусалима, вместе с пленными, обращенными готами в рабов. В IV в. в Таврике уже появляются первые готские мученики за веру; на Никейском соборе в начале IV в. упомянут готский епископ Кадм из Таврики. На рубеже IV и V вв. самим Иоанном Златоустом (в бытность его константинопольским патриархом) рукоположен в епископы Таврики гот Унила. По-видимому, массовым христианство стало впервые в готской среде; в Херсонесе православие распространялось гораздо медленнее, языческие традиции сохранялись вплоть до VIII в.; в это же время в Сугдайе епископ Стефан еще боролся с языческими капищами. С VI в. упоминается центр области Дорос, который после споров большинство историков локализует на горе Мангуп. В VII в. в источниках упоминается Георгий, епископ Херсонский и Дорантский.

В конце VII — начале VIII в. Таврика подчиняется Хазарскому каганату. Развернувшаяся в середине VIII в. в Византии борьба между иконоборцами и иконопочитателями и вызванная ею миграция монашества на окраины империи не обошла и Крым. В 1877—78 гг. русский византинист В.Г. Васильевский опубликовал с обширными комментариями два «Жития» — Стефана Нового и Иоанна Готского. В «Житии Стефана Нового» (VIII в.) говорится, что монахи-иконопочитатели, «жители пещер и обитатели гор», устремились к святому, ища совета и утешения. Стефан советовал им искать спасения на окраинах империи, куда не достигало влияние иконоборчества. Как наиболее благоприятные были названы северные берега Понта Эвксинского, Боспор, Херсон, Готия; затем — Южная Италия, Малая Азия. Совету последовали многие. «Византия осиротела, — говорится в Житии, — как будто все монашество было уведено в плен. Одни отплыли по Евксинскому Понту, иные на остров Кипр, а другие в старый Рим». Массовая эмиграция монахов в Южную Италию — факт известный и оцененный должным образом в истории южноитальянского средневекового эллинизма. Сообщение об аналогичной эмиграции византийских монахов в Таврику — весьма важное свидетельство «усиления эллинистического элемента» в культуре средневекового Крыма.

Вслед за этими двумя основными этническими массивами — германо-готским и малоазийско-греческим — следует назвать аланов. Аланы или асы, как называют их арабские и европейские источники, младшие собратья скифов и сарматов и предки осетин, издавна обитали в соседстве с готами. Самое появление алан в Таврике связывают с готами, увлекшими часть аланов с собой из причерноморских степей. Здесь они принимали участие в великом переселении народов, и вместе с германским племенем вандалов дошли до Африки, где вандальские предводители именовали себя в 418 г. «королями вандалов и аланов»⁵. Первое достоверное упоминание об аланах в Таврике относится к V в., когда в перипле (карте) морского побережья указан город Ардабда (Феодосия), причем автор перипла указывает, что это слово аланское и в переводе означает «Семибожная», «город семи богов». Исследователями доказана принадлежность аланского языка к иранским языкам. Следующее упоминание содержится в так называемом «Аланском послании епископа Федора» от 1240 г. В нем говорится о поселении алан близ Херсона по взаимному согласию сторон «как некое ограждение и охрана». Возможно, речь идет о крепости Кырк-Ор (Чуфут-Кале), где, по сообщению арабского географа Абульфеды (умер в 1331 г.) в его время жили асы или аланы. О присутствии в Кырк-Ере алан говорят и татарские известия о взятии этого города. Поселения алан распространялись далее на восток; в первой половине XV в. итальянский путешественник Барбаро определяет территорию, занятую аланами, от Готии (горной области) до Монкастро (Аккермана).

Народность алан находилось под сильным культурным влиянием Византии. Именно здесь они перешли от кочевого быта к оседлому, хотя в Предкавазье еще оставались номадами. Высказано предположение, что как самостоятельная народность аланы исчезли на территории западного Крыма раньше готов, а тем более греков, с которыми они, очевидно, смешались.

Видный исследователь средневекового Крыма А.Л. Якобсон считал, что в XIII в. в этническом составе населения Крыма произошли значительные изменения, но, несмотря на это, «можно утверждать, что основным этническим элементом продолжали оставаться аборигены края — старое, частично отреченное сармато-аланское население, которое гнездилось преимущественно в сельских местностях, но существовало и в городах, в частности, в Херсонесе».

Он ссылается на арабского писателя XIV в. Абульфеду, согласно которому вся юго-западная часть Крымского полуострова «слыла страной ассов, то есть алан». Это старое население особенно крепко удерживалось в горных долинах рек Черной, Бельбека, и их притоков, то есть в основных земледельческих районах средневекового Крыма, составлявших основную территорию княжества Феодоро. Как правило, это население в поздних источниках называлось греческим, видимо, по их православному вероисповеданию.

Жили на Мангупе и караимы, причем дольше всех; от них осталось большое караимское кладбище в долине Табана-Дере. Присутствие армян, не столь значительное как в Восточном Крыму, также засвидетельствовано надгробными памятниками. С конца XIII в. и в особенности с XIV в. в горном Крыму появляется татарское оседлое население. Тюркские имена встречаются и в эпиграфических памятниках Мангупа XIV в.

Наконец, надо учитывать и проникновение славяно-русского элемента, на что указывают письменные источники, а также археологические материалы.

В конце X и до начала XIII в. нашествие половцев, кочевавших в степях северного Причерноморья, надолго отрезало Русь от крымских земель, уничтожило Тмутараканское княжество. Но немалая часть русского населения удержалась на полуострове. Главным их средоточием стал богатый торговый город Сурож (соврем. Судак). Согласно сообщениям арабского писателя Ибн аль Асира, в конце XII — начале XIII века в Крыму жило много русских купцов. Несмотря на преобладание варваров в южнорусских степях, что сильно препятствовало торговым сношениям, они продолжались. Об этом говорит любопытное известие о появлении в Новгороде купца — огреченного гота из Крыма. По данным летописи, Святой Антоний приплыл из Рима в Великий Новгород в 1106 г., заложил в 1116 г. «церковь камену Рождества Богородицы». Житие, рассказав о чудесном прибытии Антония, приплывшего на камне в Новгород, далее сообщает: «Сниде преподобный с камени и поиде во град и обрете человека греческия земли гостбу (торговлю) деюща, купецкий чин имуща, иже умеяше римским и греческим и русским языком». Сей «греченин-готфин» рассказал преподобному о городе и ответил на все его вопросы. Итак, перед нами, вероятно, типичный образ греко-гота, владеющего греческим, латинским и, благодаря связям с Новгородом, даже русским языком и принимающего участие в русско-византийской торговле.

Примечания

1. Прокопий. О постройках / Пер. С.П. Кондратьева // ВДИ. — 1939. — № 4. — С. 249.

2. Сидоренко В.А. «Готы» области Дори Прокопия Кесарийского и «Длинные стены» в Крыму // Материалы по археологии, истории и этнографии Таврики. — Вып. 2. — Симферополь, 1991. — С. 105—118.

3. Эвлия Челеби. Книга путешествий. — Симферополь, 1996. — С. 95.

4. Архимандрит Арсений. Готская епархия в Крыму // ЖМНП. — Спб, 1878. — № 1. — Ч. 195, янв. — С. 86—154.

5. Браун Н. Готско-славянские отношения. СПб, 1896. — С. 96.