Глава 10. А.В. Исаев. «Крах проекта "Готенланд". Крым в годы Великой Отечественной войны (1941—1945)»

Поначалу Крымский полуостров никак не фигурировал в немецком плане войны с СССР, носившем кодовое наименование «Барбаросса». Однако среди планов руководства нацистской Германии была идея превращения полуострова в арийскую область под названием «Готенланд», для чего необходимо было выселение коренных жителей.

Первой операцией немцев в отношении Крыма стала попытка блокирования Черноморского флота с помощью неконтактных мин в ночь с 21 на 22 июня 1941 года. 9 немецких самолетов Хе-111 в начале четвертого утра 22 июня сбросили на подступах к Севастополю 17 магнитных мин. Ввиду эффективного затемнения города и порта мины сбросили неточно, две из них упали и взорвались на берегу. Вопреки расхожему мнению, советское командование имело представление о неконтактных минах. Однако ввиду отсутствия на вооружении специального трала противодействовать новому оружию пришлось тщательным наблюдением за акваторией и фиксацией сброса мин, их отмечали и обходили. Применялось также траление неконтактных мин глубинными бомбами. Все это обусловило небольшие потери на выставленных немцами авиаминах. Позднее были приняты меры по размагничиванию кораблей и тралению неконтактных мин. В целом надежды немецкого командования на новейшее чудо-оружие не оправдались.

С началом войны активность советской авиации на Черном море вскоре заставила противника обратить на Крым самое пристальное внимание. Румынские нефтепромыслы в Плоешти после удара советских бомбардировщиков 15 июля 1941 года пылали 18 часов. Это не было рекордом: после очередного налета нефтеперегонный завод «Униреа» горел трое суток. Помимо Плоешти летчики ВВС Черноморского флота бомбили Констанцу и устье Дуная. 23 июля в дополнении к директиве верховного командования вермахта № 33 Гитлер указывал, что «первоочередной задачей... является овладение Украиной, Крымом». Позднее он высказался более определенно: «Овладеть Крымом, который, будучи авиабазой противника, представляет собой большую угрозу румынским нефтяным районам». Перенацеливание части сил группы армий «Юг» на Крым стало частью смены общей стратегии «Барбароссы».

До войны в Крыму находились 156, 106-я стрелковые и 32-я кавалерийская дивизии, объединенные в 9-й отдельный стрелковый корпус под командованием Павла Ивановича Батова. Приближение немецких войск на подступы к полуострову заставило усилить его оборону и 14 августа 1941 года формируется 51-я отдельная армия (на правах фронта), непосредственно подчиненная Ставке. Возглавил армию Федор Исидорович Кузнецов, фактически пониженный с должности командующего фронтом в Прибалтике. В состав 51-й армии помимо корпуса Батова включили свежесформированные 271-ю и 276-ю стрелковые, 40, 42 и 48-я кавалерийские дивизии. Помимо этого в Крыму из местных ресурсов (в том числе НКВД) формировались еще четыре дивизии. Первоначально они имели свою, крымскую, нумерацию (с 1-й по 4-ю), позднее получили общеармейские номера.

Принято считать, что советское командование увлеклось противодесантной обороной Крыма, и удар на Перекопе оказался неожиданным. Это мнение сильно упрощает реальную ситуацию. Еще 28 августа 1941 года Кузнецов прямо писал, что в «ближайшее время крупных морских десантов противник не сможет высадить в Крым с моря» ввиду господства на море Черноморского флота. Более вероятной считалась высадка воздушного десанта, для которого вся равнинная центральная часть Крыма была одной огромной посадочной площадкой. Главным критерием при расстановке сил Кузнецовым являлась боеспособность вверенных ему соединений. На оборону Перекопа и прикрытие Сиваша он поставил лучшие силы довоенного формирования — 156-ю и 106-ю стрелковые дивизии. Последняя при этом была растянута на фронте в 70 км за Сивашем. 276-я дивизия нового формирования прикрывала Чонгар и Геническ. Остальные соединения 51-й армии, оцениваемые как «слабо сколоченные» получили противодесантные задачи, а кавдивизии стали подвижным резервом. Крымские дивизии в тот момент не имели в достаточном количестве вооружения и снаряжения, и их боевая ценность была достаточно условной. Кроме того, Ставка и Генштаб требовали «всемерно усилить оборону северного участка, не ослабляя противодесантную оборону полуострова».

Существенную помощь в усилении обороны на Перекопско-Чонгарском направлении оказал флот. Батареи 100—130—152-мм корабельных орудий устанавливались с перекрытием секторов обстрела на всем протяжении рубежа. Часть долговременных сооружений на Перекопе строилась с использованием броневых листов разной толщины. В качестве блиндажей на Перекопе устанавливались бронебашни с недостроенных кораблей.

Вполне очевидно проблемы свежесформированных соединений проявились 15—19 сентября, когда прикрывавшая чонгарское направление 276-я стрелковая дивизия была неожиданно атакована немцами и частично окружена в районе Сальково, Ново-Алексеевки и Геническа. Произошло это ввиду пренебрежения боевым охранением, вследствие чего копавшие окопы подразделения фактически оказались застигнуты врасплох.

В последующие несколько дней немецкому командованию удалось скрытно сосредоточить силы для удара по позициям на Перекопе, и начавшееся утром 24 сентября наступление стало в какой-то мере неожиданностью. Вечерняя разведсводка штаба 51-й армии от 23 сентября гласила: «Противник, продолжая прикрываться на крымском направлении, проявляет главные усилия на мелитопольском направлении». Однако в действительности против Крыма уже был сосредоточен LIV армейский корпус немецкой 11-й армии, которую на тот момент возглавлял Эрих фон Манштейн.

По первоначальному плану немецкого командования предполагался прорыв LIV корпусом через Перекоп на Симферополь с последующим вводом в Крым XXXXIX горного корпуса в направлении на Керчь¹. Немецкие войска обладали необходимым численным перевесом в живой силе и сильной артиллерийской группировкой. В ее составе были и тяжелые 305-мм мортиры для разрушения укреплений, и дальнобойные 150-мм пушки для борьбы с артиллерией, в том числе батареями морских пушек. Поддержать войска на Перекопе огнем артиллерии кораблей Черноморского флота не представлялось возможным ввиду мелководья. Все это создало предпосылки для оттеснения частей 156-й стрелковой дивизии генерала Платона Васильевича Черняева к Турецкому валу на направлении главного удара немцев уже в первый день наступления. Немецкая авиация и артиллерия постепенно выбивали артиллерию 156-й дивизии.

Вместе с тем нельзя сказать, что советское командование бездействовало. Для усиления 156-й стрелковой дивизии изымались отдельные, наиболее боеспособные подразделения из формируемых соединений. Из оборонявшей Сиваш 106-й дивизии был изъят один полк и выдвинут для усиления позиций на Перекопе.

Однако штурм немцами Перекопа был фактически остановлен ввиду перехода советских войск Южного фронта в наступление под Мелитополем. Одновременно резкое осложнение обстановки в Крыму заставило Ставку ВГК принять трудное решение об эвакуации из Одессы Приморской армии. Первоначально задачей армии по прибытии в Крым было усиление обороны Чонгарского перешейка, Ишуньских позиций и недопущение продвижения противника вглубь полуострова.

Приморская армия удачно эвакуировалась из Одессы, но опоздала к боям за Ишуньские позиции, начавшимся 18 октября. В течение нескольких дней войскам Манштейна удалось прорваться в Крым и выйти на шоссе, ведущее к Севастополю. Соединениям Приморской армии пришлось отходить к горам Яйла на юге полуострова и далее по Ялтинскому шоссе в Севастополь. В свою очередь 51-я армия отходила к Керчи. 16 ноября последние части армии были эвакуированы на Таманский полуостров.

Севастополь готовился к обороне с моря, с суши же он оставался слабо прикрытым. Поначалу создание оборонительных позиций ориентировалось на противодесантную оборону базы флота и, соответственно, рубеж располагался чересчур близко к городу — предполагалось отбивать атаки легковооруженного воздушного или морского десанта. Лишь постепенно началось строительство в большей степени отвечавших задаче обороны с суши рубежей. Общая численность гарнизона Севастополя до прибытия Приморской армии составляла 20 660 человек. 4 ноября был образован Севастопольский оборонительный район (СОР), который сначала возглавил командующий Приморской армией генерал Иван Ефимович Петров. С 7 ноября командующим СОР стал вице-адмирал Филипп Сергеевич Октябрьский.

Первый натиск немецких передовых отрядов на Севастополь удалось отразить, а к 9 ноября оборону заняла Приморская армия (31 500 человек на 10 ноября). К 11 ноября весь Севастопольский оборонительный район был разделен на четыре сектора. Попытка немцев захватить Севастополь кавалерийским наскоком ударом вдоль Ялтинского шоссе 11—21 ноября успеха не имела.

28 ноября 1941 года немецкий генерал Франц Гальдер записал в своем дневнике: «Штурм Севастополя намечен на 8.12 (продолжительность штурма 4—5 дней)». По первоначальному плану Манштейна решительное наступление на Севастополь должно было начаться именно в этот день. Но хлынули дожди, которые сильно замедлили подготовку к наступлению. Дата начала операции смещалась несколько раз. Неизменной оставалась главная идея наступления. Направлением главного удара была избрана Северная бухта.

Установление нацистского оккупационного режима в Крыму ознаменовалось жестокими расправами. Еще в марте 1941-го по согласованию между РСХА и Генштабом сухопутных войск были созданы так называемые оперативные группы (айнзацгруппы), задачей которых было обнаруживать и уничтожать враждебные элементы (коммунистов, евреев и др.) в тыловых районах наступающих войск, а также обеспечивать сохранность документов, архивов, картотек. В тыловом районе группы армий (ГА) «Юг» действовала оперативная группа «Д», штаб которой с ноября 1941 по август 1942 года располагался в Симферополе. Возглавлял ее штандартенфюрер СС Отто Олендорф. Сразу же после занятия большей части Крыма оперативная группа «Д» начала регистрацию и уничтожение коммунистов, евреев, крымчаков, цыган. Под Симферополем местом расстрела стал противотанковый ров в двух километрах от города. В других городах также чинились расправы, в Евпатории местом массовых расстрелов стала Красная горка, в Керчи — Багеровский ров.

Потеря Крыма не исключалась, и поэтому работа по организации сопротивления в тылу оккупантов велась заранее. Предполагалось в случае захвата Крыма немцами сосредоточить в крымских горах до 5000—7500 вооруженных бойцов. Подходящие для действий партизан лесные массивы были разбиты на пять оперативных районов, в которых должны были сосредоточиться 29 отрядов. На Керченском полуострове изначально предполагалось базировать отряд в Аджимушкайских каменоломнях. Во главе партизанских отрядов был поставлен Алексей Васильевич Мокроусов, прославившийся еще в годы Гражданской войны как партизанский командир, действовавший в тылу Врангеля.

Фактически к 1 ноября 1941 года 24 отряда крымских партизан ушли в лес и заняли намеченные участки. Позднее из остатков разгромленных регулярных частей было сформировано еще 3 отряда. В итоге в ноябре в Крыму действовало 27 отрядов с общей численностью 3 456 человек². Однако формирование отрядов шло в значительной степени стихийно, без достаточной проверки людей. Это привело к трагическим последствиям, когда из-за дезертировавших из отрядов предателей произошел разгром заложенных для отрядов продовольственных баз с запасом продовольствия на шесть месяцев. Первым подвергшимся нападению стал Алуштинский отряд (в начале декабря 1941-го), впоследствии другие отряды и главный штаб. Также в разграблении баз приняло участие местное население, участвовавшее в их закладке.

Следует подчеркнуть, что с самого начала оккупации Крыма немецкое командование поставило крымских татар в особое положение, рассчитывая опереться на неблагожелательное, а иногда и прямо враждебное отношение татар к советской власти, в том числе ввиду гонений религиозного характера. Войска 11-й армии изначально ориентировались командованием на покупку, а не на реквизиции у татарского населения. Вслед за этим последовало формирование местных отрядов самообороны, первый из которых сформировали в деревне Коуш. Опыт Коуша в дальнейшем был распространен на весь Крым. К марту 1942 года численность этих отрядов составляла около 4000 человек.

Разгром продовольственных баз поставил партизанские отряды в крайне тяжелое положение, они голодали. В итоге командованию пришлось организовывать снабжение партизан продовольствием самолетами с Северного Кавказа. По существу партизанам пришлось сражаться на два фронта. Как отмечалось в одном из докладов руководства II партизанского района, «вооруженные татары куда опаснее вооруженных немцев и румын». Причины этого очевидны — лучшее знание местности.

Штурм Севастополя начался 17 декабря 1941 года. Генерал Петров наибольшее внимание уделил второму сектору обороны Севастополя, седлавшему Ялтинское шоссе. Однако Манштейн исходил из других соображений. Выход к Северной бухте означал прекращение работы севастопольского порта, через который снабжалась Приморская армия. Это стало бы смертельным ударом по обороне Севастополя.

Неверное определение направления главного удара противника сразу же привело к кризису в обороне. Телеграмма командования СОР в Ставку была предельно откровенной: «Дальнейшее продолжение атак в том же темпе — гарнизон Севастополя продержится не более трех дней». Критическая ситуация заставила принимать срочные меры для спасения Приморской армии. 79-я стрелковая бригада была спешно погружена на боевые корабли, и 20 декабря отряд крейсеров и эсминцев отправился в Севастополь. В городе бригада была практически сразу брошена в бой. На следующий день за ней на транспортах в Севастополь последовала 345-я стрелковая дивизия. 22 декабря флот вступил в бой за город. Сменяя друг друга, корабли вели огонь 20 часов, почти сутки. План взять Севастополь за 4—5 дней был сорван. Однако обстановка все равно оставалась критической. Немцы могли пробиться к Северной бухте и взять под обстрел причалы, где разгружались боеприпасы и прибывшее пополнение.

Общее контрнаступление Красной армии, начавшееся в ноябре под Тихвином и Ростовом и продолжившееся под Москвой в декабре 1941 года, не могло оставить в стороне Крымский полуостров. План высадки морского и воздушного десантов на Керченском полуострове появился у командования Закавказского фронта еще в конце ноября 1941-го. Надежды вернуть утраченное были небезосновательными — основные силы 11-й армии сосредоточились под Севастополем, и оборонять Керченский полуостров осталась одна пехотная дивизия. Первоначально предполагалось овладеть десантом только восточной частью полуострова и продвигаться на запад. В начале декабря к планированию операции было подключено командование флота. Адмирал Октябрьский раскритиковал армейский план и предложил высаживаться сразу в двух крупных портах — Керчи и Феодосии, с ходу решив тем самым проблему снабжения.

Окончательный вариант плана операции был подготовлен к 13 декабря и датой высадки назначалось 21 декабря. Главный удар намечалось нанести на феодосийском направлении (отряд «А») и у горы Опук (отряд «Б») силами 44-й армии Алексея Николаевича Первушина. Высадку осуществлял Черноморский флот. Второй удар должна была нанести 51-я армия Владимира Николаевича Львова на керченском направлении. По плану высадку первой волны десанта главных сил 51-й армии (7500 человек) осуществляла Азовская военная флотилия (контр-адмирал Сергей Георгиевич Горшков) пятью отрядами в пяти местах северного побережья Керченского полуострова от Ак-Моная до Еникале с задачей наступать на Керчь с севера и не допустить подхода свежих сил противника с запада. Часть сил 51-й армии (5100 человек) высаживалась в проливе силами Керченской военно-морской базы (КВМБ), в пяти пунктах на 20-километровом фронте.

Подготовка операции была прервана обострением обстановки в районе Севастополя. Для парирования кризиса потребовалось перебросить в город части, первоначально предназначавшиеся для высадки в Феодосии и получившие соответствующую подготовку. В итоге командующий Закавказского фронта директивой № 01825 предписывал задействовать другие соединения провести операцию в два этапа: вначале высаживаться на Керченском полуострове, а через 3 дня высадить десант в Феодосии.

В итоге высадка началась 26 декабря. Она проходила в сложных погодных условиях. Адмирал Горшков позднее вспоминал: «Из-за большой разницы в скорости, различной мореходности походный порядок разнотипных кораблей и судов был нарушен, многие из них отстали и вынуждены были следовать одиночно. Шедшие на буксире у десантных судов сейнеры, байды и шлюпки захлестывало водой, а порой отрывало и уносило в море»³. 1-й отряд в итоге высадился несколько западнее 2-го отряда, 2-й отряд высадился в районе мыса Зюк, 3-й отряд — у мыса Тархан. Успешнее всего действовал 4-й отряд у мыса Хрони, высаживавшийся с помощью баржи «Таганрог» (болиндера), использовавшейся потом как причал. 5-й отряд не высаживался вовсе. Серьезное сопротивление десанту Азовской флотилии было оказано с воздуха. Так, замешкавшийся с высадкой земснаряд «Ворошилов» 3-го отряда попал под удар с воздуха и был потоплен, погибло 450 человек. В итоге в первый день операции было высажено около 2500 человек, часть кораблей вернулись в Темрюк с десантом. В последующие дни высадка продолжилась, в итоге 26—29 декабря было высажено 4500 человек.

Практически синхронно с высадкой Азовской флотилии, 26 декабря, начала высадку частей 51-й армии в районе Камыш-Бурун Керченская военно-морская база. В первый день операции удалось высадить 2200 человек, в том числе 1700 — в районе Камыш-Буруна. 27 декабря высадка не производилась вследствие сильного шторма (7—8 баллов). Возобновлена высадка была на следующий день. Сюда же, в Камыш-Бурун, перенацелили отряд «Б» 44-й армии (2898 человека) на трех канлодках, построенных изначально как десантные суда. Он не высадился по плану у горы Опук ввиду ряда организационных нестыковок и ошибок командира отряда контр-адмирала Н.О. Абрамова.

После начала высадки немцы предприняли ряд результативных контратак. В итоге к исходу 29 декабря на Керченском полуострове находилось всего 8684 человек из состава 51-й армии и отряда «Б»⁴. Этого было явно недостаточно для сокрушения немецких и румынских частей. Наоборот, десант оказался в сложном, близком к катастрофическому положении: на Керченский полуостров выдвигались две румынские бригады, что делало численное превосходство подавляющим. В этом момент обстановка резко переменилась в пользу советских войск — состоялась высадка в Феодосии, в глубоком тылу немецких войск на Керченском полуострове.

В составе первого броска десанта в Феодосии на корабли 28 декабря погрузились 5419 бойцов и командиров, 15 орудий и 6 минометов, 100 тонн боеприпасов и 56 тонн продовольствия⁵. В 8.00 ночи 29 декабря отряд боевых кораблей подошел к Феодосии. Ориентировку ночью для входа в порт давали огни подводных лодок «Щ-201» и «М-51», заранее выдвинутых к порту, это было типично для навигационного обеспечения советских десантов. Под прикрытием огня корабельной артиллерии специально выделенные катера ворвались в Феодосийскую гавань и высадили на защитный мол штурмовой отряд, захвативший маяк и две противотанковые пушки. Надо сказать, что высадка в Керчи благоприятно повлияла на обстановку в районе Феодосии. Немецкий пехотный батальон, являвшийся ядром гарнизона города, был спешно отправлен к Керчи. В городе остались артиллерийские и саперные части. К утру 30 декабря Феодосия, несмотря на прибытие к городу румынских частей, была полностью освобождена от противника. Из плена было освобождено 2000 красноармейцев.

В период с 29 по 31 декабря были перевезены и высажены в районе Феодосии 23 000 человек, 1550 лошадей, 34 танка, 109 орудий, 24 миномета, 334 автомашины и трактора, 734 тонны боеприпасов и 250 тонн других грузов. К исходу 31 декабря высадившимся в Феодосии войскам 44-й армии удалось продвинуться лишь на 10—15 км от города и захватить Владиславовку. Развернутые с Керченского полуострова румынские бригады могли только сдерживать распространение советских частей.

Достигнутый самим фактом высадки психологический эффект превысил даже самые смелые ожидания. Уже в 10.00 29 декабря командующий XXXXII корпусом граф Ганс фон Шпонек приказал 46-й пехотной дивизии оставить Керченский полуостров. Это привело Манштейна в ярость, Шпонек был отстранен, впоследствии арестован и заключен в крепость. Высадка 51-й армии продолжилась и десанты перешли к преследованию. Командующим Кавказским фронтом Дмитрием Тимофеевичем Козловым 1 января 1942 года был доложен в Ставку ВГК план освобождения Крыма ударом на Перекоп, утвержденный на следующий день.

Однако помимо несомненных преимуществ идея с высадкой в Феодосии имела и очевидные недостатки. Большое удаление от баз авиации фронта не позволяло обеспечить надежное прикрытие с воздуха. В результате на транспорты в порту обрушились удары немецких бомбардировщиков. Первым погиб «Ташкент», успевший выгрузиться. Следующим 4 января стал «Зырянин», перевозивший жидкое топливо и снаряды, пораженный бомбами в момент перекачки горючего. В тот же день был атакован и потоплен «Ногин». 9 января были потоплены «Спартаковец» и «Чатыр-Даг». 16 января подорвался на мине «Жан Жорес». Гак же медленно вывозились грузы с причалов Феодосии, и поэтому немало боезапаса было уничтожено в период бомбардировок порта авиацией противника.

Все это привело к снижению темпа накопления войск на плацдарме у Феодосии и нехватке у них самых необходимых запасов. Напротив, немцы торопливо сосредотачивали войска, изъятые из нацеленной на Севастополь группировки. Это позволило им добиться количественного и качественного перевеса и перейти в контрнаступление. Оно началось 15 января, и к 18 января немцы полностью заняли Феодосию, окружив часть сил 44-й армии. Было заявлено о захвате 10 тыс. пленных, 177 орудий и 85 танков. Остатки 44-й армии отошли к Парпачскому перешейку. Был тяжело ранен командующий армией генерал Первушин, погиб член Военного совета А.Г. Комиссаров, контужен начальник штаба полковник С.Е. Рождественский. В командование армии вступил генерал Иван Федорович Дашичев. Главным последствием немецкого контрудара стала потеря Феодосии как порта снабжения советских войск в Крыму.

Планируя освобождение всего Крыма, советское командование инициировало несколько перспективных тактических десантов, из которых получили практическую реализацию высадки в Евпатории и Судаке. Задачей первой являлось обеспечение общего наступления на Симферополь. Для высадки в Евпатории первого эшелона десанта (740 человек) выделили тральщик «Взрыватель» и семь малых охотников. В состав десанта включили немало евпаторийцев, хорошо ориентировавшихся в городе, в том числе партийных работников и милиционеров. Погрузившись на корабли в Севастополе вечером 4 января, десантники уже в 3 часа ночи 5 января высадились в Евпатории, почти не встречая противодействия. Десант фактически инициировал восстание в городе, к нему присоединились местные жители и освобожденные из лагеря советские военнопленные. Однако вскоре германское командование стянуло к городу крупные силы пехоты, саперов и артиллерии, в несколько раз превосходившие десант. Это обусловило его быстрый разгром, остатки отошли в гостиницу «Крым». Встретив ожесточенное сопротивление, немецкие саперы подорвали гостиницу. Тральщик «Взрыватель» в штормовом море выскочил на мель, и его расстреляла немецкая артиллерия. Уже к вечеру 5 января условия для высадки второго эшелона десанта отсутствовали, и подошедшие ночью к Евпатории корабли вынуждены были вернуться, то же произошло на следующую ночь. Отдельные группы бойцов в городе сопротивлялись до 7 января.

История второго десанта была дольше, но не менее драматичной. Сначала 6 января в Судаке высадили небольшой отряд с эсминца «Способный». Он был рассеян противником. Подготовка и масштабы следующей высадки были уже куда внушительнее. Предполагалось высадить с крейсера «Красный Крым», двух эсминцев, канлодки и шести малых охотников 226-й горнострелковый полк (1600 человек) майора Н.Г. Селихова. Для артиллерийской подготовки привлекался самый сильный корабль ЧФ — линкор «Парижская Коммуна». Именно залпы 305-мм орудий линкора в 23.45 15 января возвестили о начале высадки, успешно завершившейся к утру 16 января. Планировалось взаимодействие десанта с 44-й армией в Феодосии, но немецкий контрудар нарушил все планы. Полк Селихова оказался в изоляции под ударом высвободившихся немецких резервов. Наступление двух немецко-румынских групп на Судак началось 22 января. Против немногочисленного десанта задействовали авиацию. Однако полк Селихова оказал, как признавал противник, «мужественное сопротивление» и сохранил контроль над плацдармом. Командование фронта рассчитывало еще перехватить инициативу и в ночь на 25 января в Судаке высадили 554-й горнострелковый полк. Тем не менее, длительное сопротивление крупным силам противника с артиллерией было невозможно. Угроза со стороны авиации противника практически исключала поддержку десанта артиллерией кораблей ЧФ. 27 января группа Селихова прорвалась в леса к северо-западу от Судака, в дальнейшем сам Николай Георгиевич Селихов стал командиром II партизанского района.

Итогом десантных операций и немецкого контрудара стало формирование фронта в Крыму по Акмонайскому перешейку северо-восточнее Феодосии. В целях упрощения управления войсками 28 января Кавказский фронт был разделен на Крымский фронт и Закавказский военный округ. Крымский фронт возглавил Д.Т. Козлов. Столкнувшись с кризисом в организации наступления в Крыму, Ставка ВГК направила в Крым своих представителей — армейского комиссара 1-го ранга Л.Р. Мехлиса и заместителя начальника Оперативного управления Генерального штаба генерал-майора П.П. Вечного.

Связи Льва Захаровича Мехлиса в какой-то мере оказались полезными для Крымского фронта. Так, благодаря ему в Крым доставляли самолетами новейшее вооружение, двигатели для ремонта танков. Также Мехлису удалось частично решить проблему «национальных» дивизий из призывников кавказских республик, плохо знавших русский язык. В соединения были присланы партийные работники соответствующих республик, знавшие русский язык. Однако, несмотря на все усилия, прорвать узкий фронт на перешейке не удавалось. 27 февраля — 2 марта войска фронта потеряли в безуспешных атаках 93 танка.

Наступление 13 марта было более успешным. Наступающим удалось продвинуться в глубину обороны на 7—8 км, образовав нависающий над Феодосией выступ. Немецкие войска держались уже из последних сил, Манштейн писал: «18 марта штаб 42 корпуса вынужден был доложить, что корпус не в состоянии выдержать еще одно крупное наступление противника»⁶. Однако этот успех оказался достигнут ценой ощутимых потерь, в том числе в танках. В конце марта — начале апреля на фронте установилось относительное затишье.

Тем временем немцы сами решили перейти в наступление. 16 апреля Манштейн на совещании в ставке Гитлера получил полное одобрение представленных ими планов действий в Крыму. Операция, получившая кодовое наименование «Охота на дроф», должна была начаться 5 мая 1942 года. Манштейн собрал в кулак немецкие дивизии на своем правом фланге, а на левом фланге поставил только что прибывший VII румынский корпус. Немецкий командующий серьезно рисковал. Если бы Крымский фронт внезапно перешел в наступление, оборона плохо обученных румынских частей могла развалиться в мгновение ока. Это вполне могло обернуться «Сталинградом» под Феодосией.

Однако с советской стороны ситуация была совершенно симметричной. На левом, примыкающем к морю фланге Крымского фронта занимала оборону 63-я горнострелковая дивизия, в передовые части были наспех влиты неустойчивые пополнения из тылов. Еще 29 апреля офицер Генерального штаба при командовании Крымского фронта писал «настал момент, когда необходимо вывести 63-ю дивизию во второй эшелон». Тем не менее, в первую неделю мая дивизия оставалась на своем месте. Объяснялось это тем, что направление вдоль берега Черного моря стояло в ряду возможных направлений удара противника на последнем месте. Советское командование ждало удара вдоль дороги Владиславовка — Керчь. Здесь занимала позиции сильная 51-я армия. Ее оборону были готовы поддержать 40% всех танковых частей фронта, в том числе 80% имевшихся в Крыму танков Т-34 и КВ.

Тыловой рубеж не был создан. Командующим 44-й армией был отдан приказ подготовить оборонительный рубеж в глубине силами выведенных с передовой для переформирования соединений. Козлов приказал «немедленно прекратить все работы, дать людям отдых и готовить их к наступлению»⁷. Переход в наступление Крымского фронта был намечен на 20—25 мая.

Однако 8 мая в наступление перешла 11-я армия, ударной группировке удалось быстро прорвать первую полосу обороны злополучной 63-й дивизии и выйти ко второй. Еще одной ошибкой обороны было малое расстояние от первой до второй полосы обороны. Поэтому немецкая артиллерия могла бить по ней, не меняя позиций. Здесь все повторилось по той же схеме: подрыв минного поля градом снарядов, удар авиации и атака пехоты и штурмовых орудий.

Утром второго дня наступления немцами была введена в бой недавно полученная 22-я танковая дивизия. Манштейн повторял в уменьшенном масштабе «удар серпом» — свой план разгрома Франции. После прорыва вглубь советской обороны 22-я танковая дивизия повернула в сторону Азовского моря, в тыл главным силам Крымского фронта. Так Крымский фронт был частично окружен.

Вечером 11 мая советское командование еще питало надежды на стабилизацию обстановки на Керченском полуострове путем восстановления целостности фронта на Турецком валу — естественном рубеже обороны посередине Керченского полуострова. Эти надежды не сбылись: 13 мая оборона в центре Турецкого вала была прорвана. В ночь на 14 мая Верховное командование признает свое поражение на Керченском полуострове. Маршал Семен Михайлович Буденный с санкции Ставки ВГК в 3.40 приказал: «Начать отвод войск Крымского фронта на Таманский полуостров». Эвакуация с Керченского полуострова продолжалась с 15 по 20 мая. По приказу Октябрьского в район Керчи с ближайших баз и портов собрали баржи, сейнеры, тральщики, боты, баркасы и буксиры, торпедные и сторожевые катера. Всего удалось эвакуировать около 140 000 человек. Безвозвратные потери Крымского фронта 8—19 мая составили 162 282 человека. Разгром фронта стоил 11-й армии 7588 человек убитыми⁸.

В ночь на 20 мая на корабли под огнем минометов и пулеметов погрузились последние подразделения, прикрывавшие эвакуацию остатков войск Крымского фронта на Таманский полуостров. Некоторая часть разгромленных подразделений фронта ушла в Аджимушкайские каменоломни и продолжала борьбу до августа-сентября 1942 года.

Планы германского командования после разгрома Крымского фронта не вызывали никаких сомнений. Уже 17 мая 1942 года военный совет флота докладывал: «Немцы готовят захват Севастополя». По оценке советского командования, начало штурма ожидалось уже 1—5 июня. Численность Севастопольского оборонительного района (СОР) к началу июня 1942 г. составляла 106 625 человек⁹. Возглавлял СОР вице-адмирал Октябрьский. Периметр сухопутной обороны Севастополя был разбит на четыре сектора, которые занимали войска Приморской армии генерал-майора Петрова. Сектор I простирался от Балаклавы до реки Черной (фронт — 7,5 км). Его обороняли 109-я и 388-я стрелковые дивизии (сд). Сектор II от реки Черной до Макензии (фронт — 12 км) удерживали части 386-й стрелковой дивизии, 7-й и 8-я бригад морской пехоты. Сектор III от Макензии до реки Бельбек (фронт — 8,5 км) обороняли части 25-й стрелковой дивизии, 79-я стрелковая бригада, 2-й и 3-й полки морской пехоты. Оборона сектора IV (фронт — 6 км) возлагалась на 95-ю и 172-ю стрелковые дивизии. В резерве Петрова находились 345-я стрелковая дивизия, один полк 388-й стрелковой дивизии и бронепоезд «Железняков». Всего артиллерия СОРа насчитывала 638 орудий и 1 770 минометов. Имелся также дивизион «катюш» (12 установок М-8), но почти без боеприпасов. В составе Приморской армии также находились 81-й и 125-й отдельные танковые батальоны (отб). Первый из них насчитывал 1 Т-34, 1 БТ-7 и 12 Т-26¹⁰. Его задачей было уничтожение возможного воздушного и морского десанта. 125-й отб насчитывал 25 Т-26¹¹. Он был придан 25 сд и располагался в ее оборонительной полосе. Машины были из ремонта, довольно старые. Характерный факт: в числе Т-26 Приморской армии было 4 пулеметных танка ранних выпусков. Поддержку с воздуха защитникам Севастополя обеспечивала 3-я особая авиагруппа полковника Георгия Георгиевича Дзюбы. На 7 июня она насчитывала 53 боеготовых самолета двенадцати разных типов, от летающих лодок МБР-2 и бипланов И-15, И-153 до Пе-2, Ил-2 и истребителей МиГ и Як.

Командующий Приморской армией предполагал, что немцы в ходе надвигающегося штурма города будут массированно использовать танки. По его приказу спешно возводились противотанковые препятствия. Командующий СОР Октябрьский в свою очередь опасался высадки противником морских и воздушных десантов. Одна из морских бригад (9-я) была поставлена на противодесантную оборону побережья.

Пауза в боевых действиях у стен города позволила накопить силы. За период с 1 января по 1 июня 1942 года боевые корабли и транспортные суда перевезли 77 500 тонн различных грузов, главным образом боеприпасов и продовольствия. Только за март-май было доставлено 25 044 человека и 6875 тонн боеприпасов¹². Обратными рейсами корабли и транспорты эвакуировали раненых и население Севастополя. Немалую помощь защитникам оказали предприятия города. За январь-апрель 1942-го было изготовлено около 30 000 противотанковых гранат, 66 000 минометных мин, 566 минометов¹³. Ставка ВГК планировала довести запас боеприпасов Приморской армии к 7 июня до 4,5 боекомплектов. По некоторым позициям запасы были близки к этой величине или даже превышали ее — 45-мм и 76-мм, 152-мм гаубичные и 152-мм гаубично-пушечные¹⁴. Но по ряду позиций 4,5 боекомплекта были недостижимым идеалом — 85-мм зенитные (2,4 б/к), 122-мм пушечные и гаубичные выстрелы (1,4 и 2,2 б/к), минометные мины всех калибров (0,96—2,2 б/к)¹⁵.

К началу штурма в городе еще оставалось около 60 000 жителей. Количество эвакуированных составляло всего несколько тысяч человек. Многие были убеждены в скором снятии осады с Севастополя. Однако продовольственное снабжение постоянно ухудшалось, подвозу грузов с Кавказа мешало постепенное выбивание советского транспортного тоннажа. Октябрьский с тревогой докладывал: «из 43 200 тонн на 1 февраля... на 1 апреля оставалось в эксплуатации шестнадцать судов общей грузоподъемностью в 27 400 тонн». Т. е. за два месяца немецкие самолеты атаками в море и в портах выбили 36% транспортного тоннажа, снабжавшего Крымский фронт и Севастополь. Объяснялось это переброской на Черное море самолетов и летчиков, имевших большой опыт действий по кораблям на Средиземном море. Очередной тяжелый удар последовал 17 апреля. Теплоход «Сванетия» подвергся атаке группы немецких самолетов-торпедоносцев, уклонился от пяти торпед, но две все же попали в нос корабля с разных бортов. «Сванетия» затонула через 18 минут, погибли 753 человека, в том числе 60 эвакуируемых жителей города. 9 мая в Севастополь впервые было доставлено 114 тонн продовольствия подводной лодкой Д-4, ранее подлодки ввиду малой грузоподъемности как транспорты не использовались. С этого момента рейсы субмарин в осажденный город стали регулярными — скрытность стала намного важнее. Однако главные испытания ждали жителей и защитников черноморской твердыни впереди.

Организационно назначенные для штурма Севастополя соединения 11-й армии объединялись в два армейских корпуса — LIV (22, 24, 50-я и 132-я пехотные дивизии) и XXX (28-я егерская, 72-я и 170-я пехотные дивизии). На стыке немецких корпусов в штурме Севастополя участвовал румынский горный корпус в составе двух дивизий. Общая численность 11-й армии составляла около 165 000 человек.

Манштейн планировал повторить декабрьский штурм, на этот раз большими силами. Операция получила кодовое наименование «Лов осетра» (Störfang). Если в разгроме Крымского фронта основная ставка была сделана на 22-ю танковую дивизию, то в штурме СОРа ключевая роль по планам немецкого командования досталась артиллерии. Всего для штурма было собрано 1300 орудий и 700 минометов. К городу подтянули сверхтяжелые орудия: 420-мм «Гамма», 600-мм мортиры «Карл» и 800-мм сверхпушку «Дора», крупнейшее орудие в мировой истории. Сам Манштейн позднее писал: «В целом во Второй мировой войне немцы никогда не достигали такого массированного применения артиллерии, как в наступлении на Севастополь». Основная масса орудий сосредотачивалась в LIV корпусе, нацеленном на Северную бухту. Вспомогательный удар наносился XXX корпусом вдоль Ялтинского шоссе.

Вместе с тем нельзя не отметить, что артиллерия 11-й армии представляла собой причудливый набор старых и новых, немецких и трофейных орудий. Обе 420-мм мортиры и 283-мм орудия, а также чехословацкие 305-мм мортиры были системами времен Первой мировой войны. При этом из всего набора орудий больших калибров только 305-мм мортиры (16 штук) и новейшие 240-мм гаубицы (4 штуки) имели достаточный боезапас. Все остальные тяжелые артсистемы имели ограниченный запас снарядов и недостаточный ресурс стволов для длительного штурма. Так, для 600-мм мортир имелось 122 снаряда, для «Доры» — 48. Недостатки артиллерии в некоторой степени компенсировались авиацией: с воздуха 11-ю армию поддерживал VIII авиакорпус в составе 100 Ме-109, 134 Ю-88, 34 Хе-111 и 67 пикировщиков Ю-87.

2 июня 1942 года началась артиллерийская и авиационная подготовка наступления, которая продолжалась целых пять дней. С 2 по 6 июня 11-я армия расстреляла 42 595 снарядов (2449 тонн боеприпасов), в том числе 18 600-мм выстрелов. Это составило 9% общего запаса боеприпасов армии. Авиация за то же время выполнила 3 тыс. самолето-вылетов, сбросив 2325 тонн фугасных авиабомб и 23,8 тыс. штук зажигательных бомб¹⁶. Город был сильно разрушен, но хорошо замаскированная артиллерия Приморской армии понесла незначительные потери. 6 июня имело место попадание 600-мм снаряда во вторую башню 30-й батареи, на следующий день удалось ввести в строй одно ее орудие. Однако направление главного удара немцев этот подготовительный период еще не выявил: в каждый из дней подготовки наносился авиаудар в полосе разных корпусов, 6 июня авианалетам подвергалась советская оборона в полосе XXX корпуса.

Артиллерийская и авиационная подготовка атаки пехоты LIV корпуса началась рано утром 7 июня. О ее интенсивности красноречиво свидетельствует тот факт, что только 600-мм орудия «Карл» выпустили за один день 54 снаряда, расстреляв все тяжелые бетонобойные гранаты. Их целью вновь была батарея № 30, удалось добиться одного попадания в первую башню. Всего же за первый день штурма артиллерией 11-й армии было расстреляно почти 4000 тонн боеприпасов. Это означало, что армия Манштейна израсходовала почти четверть накопленного боезапаса. Артиллерийский обстрел дополнялся мощными ударами авиации — VIII авиакорпус выполнил за 7 июня почти 1400 вылетов, сбросив 1300 тонн бомб. Главный удар пришелся на стык 79-й бригады и 172-й дивизии. В первый день их оборона устояла, командующий VIII авиакорпусом Вольфрам фон Рихтгоффен испытал при этом «полное разочарование».

В течение 8—9 июня 172-я дивизия понесла большие потери. Не будучи уверен в том, что наступление на стыке III и IV четвертого не является отвлекающим, Петров только 9 июня ввел в бой на участке прорыва немцев два полка 345-й дивизии из резерва, а 10 июня — еще один. Позднее, уже в немецком плену, зам. начальника оперативного отдела армии Н.И. Садовников вспоминал свой разговор с начальником штаба Приморской армии Н.И. Крыловым 9 или 10 июня, который оценил положение Севастополя в тот момент как безнадежное. Тем не менее, командование Приморской армии попыталось взять инициативу в свои руки и 11 июня контрударом срезать вклинение на стыке III и IV секторов. Для этого на северную сторону из II сектора перебросили два батальона 7-й бригады Е.И. Жидилова. К наступлению также привлекли 25-ю стрелковую дивизию. Контрудар состоялся, немецкие части перешли к обороне, но окружить их не удалось. Советские атаки были остановлены артиллерийским огнем.

В тот же день 11 июня началось немецкое наступление на стыке I и II секторов обороны в направлении Сапун-горы. Под массированными ударами с воздуха обороняющиеся понесли большие потери, но первые атаки все же удалось успешно отбить. Однако наступление с двух направлений сузило возможности маневра силами внутри СОР-а. 12 июня из Новороссийска в Севастополь прибыл крейсер «Молотов» в сопровождении эсминца «Бдительный». Они доставили 138-ю стрелковую бригаду майора П.П. Зелинского (2655 человек, шестнадцать 76-мм и двенадцать 45-мм орудий, восемь 120-мм минометов). Бригада была выдвинута для прикрытия стыка между III и IV секторами и сразу перешла в контратаку.

Вместе с тем результаты первых пяти дней штурма для немцев оказались отнюдь не вдохновляющими. Потери составили около 11,5 тыс. человек. Бомб у VIII авиакорпуса при сохранении прежнего темпа бомбардировки оставалось всего на полтора дня. Рихтгоффен был вынужден приказать пилотам все бомбы бросать с максимальной точностью, по возможности с пикирования. 600-миллиметровые орудия «Карл» замолчали уже к 10 июня — они расстреляли все боеприпасы. «Дора» расстреляла значительную часть боекомплекта без видимого результата, немцы претендуют на подрыв ее снарядом склада боеприпасов, но советские источники это не подтверждают. К 13 июня закончились боеприпасы к 420-мм мортирам «Гамма». Немецкое наступление начинало выдыхаться.

Манштейн позднее вспоминал: «13 июня... удалось овладеть фортом "Сталин", перед которым зимой было остановлено [наше] наступление». За громким названием «форт Сталин» скрывалась 365-я зенитная батарея 76,2-мм орудий. Ее орудийные площадки действительно были бетонированными, но на этом сходство с фортами заканчивалось. К 12 июня три из четырех орудий были выведены из строя. Немцы присвоили оборонительным сооружениям в Севастополе громкие имена: «ГПУ», «ЧеКа», «Сибирь», «Молотов», «Сталин». Иногда такие имена получали укрепления времен Крымской войны. В случае со «Сталиным» ее значение увеличивала высота, на которой та располагалась. Поэтому командующему 11-й армией удалось выдать захват днем 13 июня позиций зенитной батареи за стратегический успех. Это помогло ему убедить Гитлера выделить еще три пехотных полка и не перебрасывать под Харьков VIII авиакорпус. Начало немецкого летнего наступления по плану «Блау» тем самым откладывалось на неопределенный срок. Упорство защитников Севастополя оказало влияние на обстановку на советско-германском фронте в целом.

Многое теперь зависело от эффективности немецкой блокады Севастополя с воздуха. 14 июня немецкие пикировщики потопили транспорт «Грузия» с 526 тоннами боеприпасов и маршевым пополнением численностью 708 человек. Прибывшее на «Грузии» маршевое пополнение спаслось вплавь. Гибель на борту транспорта почти 500 тонн боеприпасов (водолазы подняли всего около 38 тонн) стала тяжелым ударом для защитников Севастополя. В ночь на 14 июня Октябрьский телеграфировал: «Положение с людьми и особенно боезапасом на грани катастрофы»¹⁷. Теперь снабжение артиллерии Севастополя шло «с колес», отражать атаки приходилось тем, что доставили предыдущей ночью. При этом количество доставляемых боеприпасов сильно отставало от их расхода.

Очередной целью немецкого наступления стала 30-я батарея береговой обороны. Огонь батареи существенно мешал продвижению вперед LIV корпуса, ее 305-мм снаряды периодически рвались в районах сосредоточения немецкой пехоты в долине реки Бельбек. 16 июня вторая башня батареи была выведена из строя попаданием крупной авиабомбы. На следующий день после мощной артиллерийской и авиационной подготовки состоялась пехотная атака 30-й батареи. Шквалом огня минные поля оказались частично взорваны, проволочные заграждения разрушены, все бойцы и командиры наземных укреплений убиты или ранены. Это позволило немецким саперам прорваться к одной из башен и забросать ее гранатами. Сопротивление краснофлотцев во второй башне удалось подавить после повторной атаки, и гарнизон батареи вместе с частью бойцов из наземных укреплений ушел в подземные помещения. Борьба продолжалась еще несколько дней. При попытке прорыва по водостоку командир батареи Георгий Александрович Александер был взят в плен и впоследствии расстрелян.

Контратака 138-й стрелковой бригады с целью деблокировать 30-ю батарею 18 июня успеха не имела. Целостность обороны северной стороны была уже нарушена, и к исходу 20 июня ее пришлось оставить, за исключением трех опорных пунктов (Константиновский и Михайловский равелины, Инженерная пристань). Теперь линия обороны IV сектора проходила по южному берегу Северной бухты.

Блокада СОРа тем временем становилась все плотнее. 18 июня лидер «Харьков» подвергся атаке пикировщиков на дальних подступах к Севастополю, в 65 милях от побережья Турции, получил повреждения, на четыре часа потерял ход и вынужден был вернуться в Поти. С 21 июня начала работать Московская авиагруппа особого назначения из 20 транспортных ПС-84 «Дуглас». Самолетами вывозили раненых и доставляли боеприпасы. Однако они могли доставить в лучшем случае десятки тонн, а требовались сотни тонн снарядов и мин в сутки. В Новороссийске для защитников Севастополя были собраны миллионы патронов и десятки тысяч снарядов и мин. Но доставка их была сопряжена с большими трудностями.

К 23 июня по приказу командования остатки войск IV сектора отошли на южный берег Северной бухты. Теперь оборона Севастополя сузилась до обороны Инкерманской долины. В тот же день в город прорвались «Ташкент» и эсминец «Безупречный», которые привезли первые части и вооружение перебрасываемой в город 142-й стрелковой бригады.

Последние попытки доставки боеприпасов были сопряжены с большим риском. Лодка С-32 с грузом в 32 тонны бензина и 6000 минометных мин 26 июня попала под удар немецких бомбардировщиков. Попадание бомбы вызвало огромной силы взрыв, который был виден за 20 миль. В тот же день восемь Ю-87 атаковали эсминец «Безупречный», перевозивший 320 бойцов 142-й бригады. После двух прямых попаданий «Безупречный» затонул за считанные минуты.

Вечером 26 июня в Севастополь последний раз пришел «голубой крейсер» — лидер «Ташкент» вместе с тральщиками Т-401 и Т-407. Корабли выгрузили людей и технику 142-й стрелковой бригады и взяли на борт 2300 раненых и эвакуируемых жителей города. На обратном пути, начиная с 5.00 утра 27 июня лидер «Ташкент» подвергся нескольким атакам с воздуха, в результате близких попаданий заклинило руль, корабль принял 1000 тонн забортной воды и с трудом добрался до Новороссийска. Досталось и тральщикам, которые были буквально изрешечены осколками. Поход «Ташкента» стал последней попыткой прорыва блокады Севастополя крупными надводными кораблями. Мелкие корабли еще прорывались, так, в ночь на 29 июня в Севастополь прибыли тральщики Т-410 и Т-411, доставившие 330 солдат пополнения и незначительное количество боеприпасов.

Немцам удалось создать достаточно плотное кольцо блокады Севастополя, в основном авиацией. Были потоплены все четыре задействованных в перевозках транспортных судна («Абхазия», «Белосток», «Грузия» и танкер «Михаил Громов»). Как докладывал 27 июня Октябрьский в штаб Северо-Кавказского фронта, гарнизону Севастополя требовалось доставлять ежедневно 500 тонн боезапаса, 200 тонн продовольствия, 75 тонн горючего. Реально город 21—27 июня получал в среднем 100 тонн боезапаса, 40 тонн продовольствия и 30 тонн горючего. Наиболее серьезной проблемой был боезапас.

Решающим днем штурма стало 29 июня. Первым и неожиданным ударом по советской обороне стало форсирование Северной бухты. В полночь 28 июня бухта была закрыта дымовой завесой, под прикрытием которой немецкие саперы спустили на воду 130 штурмовых лодок. Высадка производилась в предрассветные части 29 июня без артиллерийской подготовки для обеспечения внезапности, которая, к сожалению, была в данном случае достигнута. Немцам удалось захватить плацдарм и начать на него переправу крупных сил пехоты. Как по горячим следам событий, будучи уже в немецком плену, признавал майор В.Г. Письменный, начальник штаба 345-й дивизии, эта высадка «сделала невозможной планомерную оборону».

Однако десантом через Северную бухту события 29 июня не ограничились. VIII авиакорпус за день выполнил 1300 самолето-вылетов и сбросил 1218 тонн бомб, причем ввиду молчания оставшихся практически без боеприпасов зениток эффективность этих ударов была даже выше, чем в предыдущие дни. В результате наступление немецкого XXX корпуса привело к захвату ключевой для обороны Сапун-горы. К вечеру прорыв был расширен до 5 км и достиг 3 км в глубину. За день в полосе корпуса было взято 2722 человека пленных, значительно больше, чем в предыдущие дни.

В это время было принято одно из самых спорных решений: эвакуировать командный состав флота и Приморской армии. С практической точки зрения это был объяснимый ход. Офицер, а тем более командир соединения и объединения — это чересчур ценный ресурс, чтобы им разбрасываться. Из окруженной в Сталинграде армии Паулюса вывозились самолетами генералы и просто старшие офицеры, в частности танкисты и саперы.

Всего вечером 30 июня с мыса Херсонес вылетели 13 ПС-84, которые вывезли 232 человека и 349 кг важного груза. На 14-м самолете вылетел Октябрьский со своим штабом. Подводная лодка Щ-209 приняла на борт 63 человека из состава Военного совета Приморской армии и штаба армии и ночью вышла в Новороссийск. Утром за ней последовала подводная лодка Л-23, имея на борту 117 человек руководящего состава СОРа и города. Эвакуация командования произвела тяжелое впечатление на оставшихся защитников Севастополя.

Однако необходимо отметить, что не приказ об эвакуации командиров стал причиной развала обороны. К моменту его появления оборона СОР уже была потрясена до основания. Будучи уже в немецком плену, Н.И. Садовников вспоминал, что в ночь на 30 июня по ялтинскому шоссе двигался непрерывный поток войск. Они шли, «несмотря на отсутствие приказа "на посадку" в различные бухты, в особенности в Камышовую бухту и в район 35-й батареи».

Днем 30-го июня был свернут командный пункт ПВО Черноморского флота. Оборудование двух радиолокационных станций РУС-2 было сброшено в море у мыса Фиолент. К вечеру все исправные самолеты СОРа (6 Як-1, 7 Ил-2, 1 И-15бис, 2 И-153, 1 ЛаГГ-3) перелетели с Херсонесского аэродрома в Анапу. Распад обороны стал свершившимся фактом.

Этот результат был достигнут немцами за счет небывалого сосредоточения материальных ресурсов. Штурм Севастополя потребовал 47 000 тонн боеприпасов всех калибров и 20 000 тонн авиабомб и стоил 11-й армии потерь 25 000 человек¹⁸.

Лишенные централизованного управления люди искали выход из создавшегося положения самостоятельно. В ход шли рыбацкие лодки, катера, импровизированные плоты из покрышек и кузовов машин и другие плавсредства. На сбор людей с плотов из Новороссийска до 5 — 7 июля выходили сторожевые корабли.

На море плавсредства поджидали удары с воздуха и торпедные катера немцев. Уже в море 2 июля «шнельботами» были перехвачены сторожевики СКА-0112 и СКА-0124. Их экипажи и эвакуировавшиеся на борту солдаты и командиры попали в плен. Последний командующий обороны Севастополя генерал Петр Георгиевич Новиков был взят в плен на катере и погиб в 1944 году в лагере Флессенбург.

4 июля 1942 года разыгрался последний акт севастопольской драмы: после артиллерийской подготовки на мыс Херсонес ворвались поддержанные танками немецкие пехотинцы, и началось массовое пленение оставшихся в живых защитников Севастополя. По немецким данным, в этот день было захвачено 28 824 пленных. Подошедшие к берегу в районе 35-й батареи четыре катера МО были встречены огнем, подойти ближе уже не решились и ушли обратно. Это были последние надводные корабли Черноморского флота, подходившие к Севастополю.

Сопротивление отдельных групп бойцов и командиров на мысе Херсонес продолжалось еще несколько дней. Они спустились вниз, под обрывы мыса. Здесь их обстреливали с моря немецкие катера. Сопротивление в руинах 35-й батареи было сломлено только к 9 июля, по немецким данным при этом было взято около 900 пленных. Однако еще 10 июля в помещениях батареи были обнаружены мелкие группы и одиночки и за день взято еще 170 пленных.

Установление оккупационного режима в Севастополе началось уже 1 июля. За время третьего штурма из города было вывезено 7263 человека гражданского населения. В начале оккупации в городе, по немецким данным, насчитывалось 42 000 жителей. Практически сразу после захвата города еврейское население города было собрано в районе площади Восставших, после чего около 1500 человек были выведены за город и расстреляны. Фильтрации подверглось все мужское население города. Впереди было два тяжелых года оккупации...

Успешное для Красной армии развитие летней кампании 1943 года позволило вновь обратиться к планам освобождения от врага Крымского полуострова. Общее отступление вермахта в южном секторе советско-германского фронта и эвакуация кубанского плацдарма создавали благоприятные условия как для удара через перешейки с севера, так и для высадки морских и воздушных десантов. По первоначальному плану предполагалась высадка войск Северо-Кавказского фронта И.Е. Петрова на Керченском полуострове (18-я армия) и в районе Ялты и Алушты (56-я армия). В благоприятных условиях предполагалось высадиться сразу в Севастополе.

Однако 6 октября произошло печальное событие, на многие месяцы определившее стратегию советских ВМФ на Черном море: были потоплены под Ялтой немецкими пикировщиками лидер «Харьков», эсминцы «Способный» и «Беспощадный». В итоге И.В. Сталин запретил использование крупных кораблей в «дальних операциях» без санкции Ставки ВГК. Это исключало высадку в Ялте или Феодосии. Петрову пришлось перерабатывать план. Теперь предполагалось основной десант 56-й армии высаживать северо-восточнее Керчи двумя группами, а в районе Эльтигена высаживать одну десантную группу 18-й армии. Далее обе армии должны были захватить порты, Керчь и Камыш-Бурун соответственно. В порты уже высаживались главные силы армий с целью развития наступления на запад. Иногда высказываются сомнения относительно целесообразности высадки именно в Эльтигене, а не непосредственно в Камыш-Буруне. Эльтиген был точкой, до которой хотя бы дотягивалась артиллерия с таманского берега. Для поддержки десанта непосредственно в порту Камыш-Бурун дальности уже не хватало. Высадка 56-й армии на Еникальском полуострове, а не прямо в Керчи также ориентировалась на поддержку артиллерией с косы Чушка.

План высадки был простым и даже прямолинейным, но в тот период имелись все основания считать, что немцы оставят Крым. Командующий оборонявшей полуостров 17-й армии генерал-полковник Эрвин Густав Йенеке 24 октября представил в штаб группы армий «А» план операции «Михаэль» по эвакуации войск из Крыма за Днепр. 27 октября командующий Группы армий «А» Эвальд фон Клейст и начальник штаба сухопутных войск Курт Цейцлер пытались получить у Гитлера согласие на эвакуацию 17-й армии. Фюрер ответил категорическим отказом. Несмотря на отсутствие санкции ОКХ Йенеке отдал приказы в корпуса по «Михаэлю», и начался подрыв и уничтожение имущества. Буквально в последний момент маховик эвакуации начали раскручивать в обратную сторону. При этом отдельные объекты в Керчи взрывались и поджигались 28 и даже 31 октября. Неудивительно, что, глядя на это с Тамани, советское командование рассчитывало на высадку в тепличных условиях и простое преследование отходящего противника.

С 26 сентября по 5 ноября 1943 года войска Южного фронта (с 20 октября — 4-го Украинского) проводили Мелитопольскую наступательную операцию. Кульминацией боев стал прорыв 24—26 октября так называемой линии Вотана — части «Восточного вала». 19-й танковый корпус генерала Ивана Дмитриевича Васильева, введенный в бой с утра 24 октября, прорвал второй оборонительный рубеж обороны немцев и стремительно продвигался вперед. Вслед за ним в прорыв вошел 4-й гвардейский кавалерийский корпус. Вечером 27 октября оба корпуса были нацелены на Перекоп.

Нельзя сказать, что на тот момент Перекопский перешеек был совершенно беззащитным. Здесь у немцев находились словацкие части, саперные подразделения и зенитная артиллерия. Также в процессе перевозки из Крыма в Таврию находилась 50-я пехотная дивизия. Передовые части 19-го танкового корпуса к исходу дня 30 октября вышли к Турецкому валу, в ночном бою с ходу овладели участком вала и утром 1 ноября продвинулись до Армянска. Опомнившись от шока и подтянув штурмовые орудия, немецкие части перешли в контратаку и в ночь на 2 ноября восстановили положение, изолировав часть сил корпуса Васильева к югу от Турецкого вала. Однако для подвижных соединений временная изоляция была делом привычным и не породила растерянности. Утром 3 ноября окруженные ударили в тыл немецким позициям на Турецком валу, восстановив сообщение с главными силами и сохранив проход через вал.

В итоге боев 1—3 ноября сформировался советский плацдарм южнее Турецкого вала шириной 3,5 км и глубиной до 4 км. Захват этого плацдарма являлся крупным успехом войск 4-го Украинского фронта, создававшим предпосылки для прорыва в Крым. 19-й танковый корпус получил почетное наименование Перекопского, а его командиру Васильеву было присвоено звание Героя Советского Союза.

В те же дни происходил прорыв в Крым через Сиваш. 1—3 ноября Сиваш на трехкилометровом фронте форсировали части 10-го стрелкового корпуса 51-й армии. Отразив контратаки и переправив на плацдарм тяжелое вооружение, к 9 ноября советские войска расширили плацдарм на южном берегу Сиваша до 18 км по фронту и 14 км в глубину. Захват плацдарма на Сиваше и южнее Турецкого вала рассеял внимание противника и позволил сохранить обе позиции, ставшие впоследствии стартовыми для наступления в Крым.

Практически одновременно с прорывом к Армянску вышла на финальную стадию подготовка десантной операции Северо-Кавказского фронта. По плану к высадке и переправе в Крым предназначались 130 000 человек, 15 500 лошадей, 762 тяжелых и 1270 легких орудий, 148 установок РС, 125 танков, 4300 автомашин и 9500 повозок¹⁹. Всего же составе выделенных для операции 18-й и 56-й армий насчитывалось 155 852 человека.

Оптимистичная оценка общей обстановки сказалась на организации высадки, отряды были высажены не одновременно. Дважды высадка 56-й армии отменялась из-за погоды. В итоге 3-й отряд (18 армия) высаживался в районе Эльтигена изолированно в ночь на 1 ноября. Несмотря на сложные погодные условия, удалось высадить около 2,5 тыс. человек. Командование высадившимися подразделениями первого эшелона принял командир 318-й стрелковой дивизии полковник Василий Федорович Гладков. Первые попытки немцев ликвидировать плацдарм успеха не имели.

В ночь на 3 ноября на Еникальский полуостров успешно высадился первый эшелон 56-й армии. Поначалу германский флот, представленный на Черном море торпедными катерами, быстроходными десантными баржами и катерами-тральщиками («раумботами»), проявлял труднообъяснимую пассивность. Однако вскоре ситуация изменилась. Нарком ВМФ адмирал Николай Герасимович Кузнецов позднее отмечал: «Несмотря на превосходство Черноморского флота на море, здесь, в узком и мелководном Керченском проливе, мы оказались в весьма затруднительном положении»²⁰. Командующий Черноморским флотом вице-адмирал Лев Анатольевич Владимирский по этому поводу как-то образно выразился, что в Керченском проливе приходится «драться телегами против танков». Вооруженные автоматическими пушками, более крупные немецкие катера действительно обладали определенными преимуществами в бою с советскими торпедными катерами и морскими охотниками.

К 11 ноября на направлении главного удара войска 56-й армии вышли на окраину Керчи. Однако попытки пробиться через цепочку высот в основании Еникальского полуострова успеха не имели. Ситуация перешла в состояние неустойчивого равновесия. С одной стороны, продвижение вперед вывело советские части на полуострове за пределы дальности батарей с косы Чушка. С другой стороны, переправленная на плацдарм артиллерия страдала от недостатка снарядов — сообщение через пролив не обеспечивало нужных объемов перевозок. Вместе с тем численность переправленных на полуостров войск превысила 40 000 человек с танками и артиллерией, что делало положение 56-й армии достаточно устойчивым к контрударам противника. 15 ноября Северо-Кавказский фронт был переформирован в Отдельную Приморскую армию, получившую войска расформированной 56-й армии. 18-я армия была переброшена на Днепр.

Сложившуюся к концу ноября обстановку можно было смело назвать патовой. Занимаемый группой Гладкова эльтигенский плацдарм размером 3×1 км было крайне сложно снабжать и практически невозможно эвакуировать. Близость базы в Камыш-Буруне позволяла немецким быстроходным десантным баржам эффективно блокировать плацдарм. Снабжался он практически исключительно по воздуху. Численность советских войск в Эльтигене составляла 3958 человек в строю и 700 раненых. Дневной рацион бойцов десанта состоял из 100—200 граммов сухарей, полбанки консервов и кружки кипятка. Однако высокая моральная стойкость и профессионализм гарнизона во главе с решительным командиром в лице Гладкова позволяли раз за разом отбивать вражеские атаки. Также десант поддерживался огнем артиллерии и авиацией. Здесь хорошо себя показали штурмовики Ил-2, результативно атаковавшие как сухопутные войска противника, так и базу немецких катеров в Камыш-Буруне. Более того, 19 ноября Ил-2 атаковали машину с адмиралом Черного моря Густавом Кизерицки у Камыш-Буруна, немецкий адмирал был убит на месте. Его место занял контр-адмирал Гельмут Бринкман.

Когда к 21 ноября советские наступления под Керчью постепенно сошли на нет, германское командование решило бросить все силы на ликвидацию эльтигенского плацдарма. Атаковать его предполагалось румынской пехотой, но при массированной поддержке немецкой артиллерии и всех имевшихся в V корпусе штурмовых орудий.

Советской стороне о готовящемся немецком наступлении стало известно благодаря захвату «языков» из румынского пулеметного батальона. Это заставило принять дополнительные меры к снабжению плацдарма и сосредоточить на этом направлении главные усилия авиации.

Немецкое наступление началось по плану 4 декабря. В течение трех дней защитники Эльтигена отбивали атаки, но площадь плацдарма постепенно сокращалась. Гладков принял решение прорваться к основному плацдарму. Прорыв начался в 22.00 6 декабря. В нем участвовали практически все наличные силы, включая ходячих раненых. Правильный выбор направления удара — через заболоченную часть Чурбашского озера по колено в грязи — обеспечил успех прорыва. За ночь группа Гладкова прошла по немецко-румынским тылам и вышла к горе Митридат под Керчью. В течение последующих нескольких дней была предпринята попытка закрепиться на Митридате, но в итоге плацдарм признали бесперспективным и 11 декабря эвакуировали.

Планы высадки на Керченском полуострове исходили из правильного в начале планирования, но уже устаревшего к моменту высадки предположения об оставлении противником Крыма. Также были недооценены возможные масштабы вмешательства германского ВМФ в сообщение с десантом через Керченский пролив. Тем не менее, на Керченском полуострове был создан крупный плацдарм, приводивший к распылению сил 17-й армии в Крыму. В худшем положении оказался плацдарм у Эльтигена. Однако группа Гладкова длительное время упорно обороняла плацдарм и в итоге смогла с него прорваться на соединение с главными силами Приморской армии.

Принимая осенью 1943 года решение об удержании Крыма, немецкое командование исходило из предположения о возможности радикального улучшения обстановки для 17-й армии. В первую очередь это были надежды на восстановление сообщения с полуостровом (за счет удара с Никопольского плацдарма), во вторую — прорыв из Крыма и эвакуацию морем. Гитлер настаивал на удержании Крыма, стремясь обезопасить от авиаударов с крымских аэродромов румынские нефтепромыслы и сохранить политическую позицию Турции как поставщика хромовой руды.

Однако в течение зимней кампании ситуация для 17-й армии неуклонно ухудшалась. Согласованные действия советских войск под Керчью и на севере Крыма не позволяли немецкому командованию ликвидировать захваченные Красной армией плацдармы. Ликвидация в феврале 1944 года Никопольского плацдарма окончательно похоронила идею восстановления сухопутного сообщения с Крымом. Тем не менее, решение удержаться в Крыму оставалось неизменным, и для повышения устойчивости позиций 17-я армия была усилена двумя дивизиями. Первую направили на Керченский полуостров, вторую — на север Крыма как резерв.

По первоначальному замыслу советского командования освобождение Крыма должно было стать частью общего весеннего 1944 г. наступления в южном секторе советско-германского фронта. Соображения относительно плана операции были представлены в Ставку ВГК маршалом Александром Михайловичем Василевским еще 6 февраля 1944 года. Главный удар предполагалось нанести силами 4-го Украинского фронта Федора Ивановича Толбухина из района Сиваша и вспомогательный — из района Перекопа. Ставка требовала начать операцию не позднее 1 марта. Однако бушевавшие штормы на Азовском море, снегопады и метели привели к разрушению переправ через Сиваш. Операция была отложена, а 16 марта уже Ставка предписывала «начинать после овладения войсками левого крыла 3-го Украинского фронта районом города Николаев и выдвижения их к Одессе».

Общий замысел оставался все это время практически неизменным. Важнейшим решением советского командования стал вывод в резерв и сосредоточение для использования на направлении главного удара самостоятельного подвижного соединения — 19-го танкового корпуса. Это давало возможность быстро прорываться в глубину, окружать и громить пехотные соединения противника. Соответственно 2-й гвардейской армии Георгия Федоровича Захарова на Перекопском перешейке и Отдельной Приморской армии Андрея Ивановича Еременко на Керченском полуострове достались вспомогательные задачи.

К началу апреля без учета тыловых частей и частей боевого обеспечения 51-я армия насчитывала 93 300 человек, 2-я гвардейская армия — 72 230 человек, части и соединения в подчинении фронта — 20 681 человек²¹, Отдельная Приморская армия — 92 367 человек. При этом 51-я армия имела 372 орудия калибром 122-мм и выше, 2-я гвардейская — 268, а Отдельная Приморская — 224. Вместе с тем группировка на Перекопе была сильнее качественно — в ее составе имелись 280-мм мортиры Бр-5. Они прибыли в Крым еще зимой, и период затишья плодотворно использовали для разведки целей. Всего в составе 4-го Украинского фронта и Отдельной Приморской армии было около 470 000 человек, 560 танков и САУ.

Общая численность оборонявшей Крым немецкой 17-й армии в начале апреля 1944 года составляла 235 000 человек. Немалую долю в этой величине составляли румыны. На 1 апреля румынская армия в Крыму была представлена горным корпусом (32 561 человек) и кавалерийским корпусом (32 151 человек)²².

Предпосылкой успешного наступления на направлении главного удара являлась бесперебойная работа переправ через Сиваш. От авианалетов ее прикрывали зенитная артиллерия и дымовые завесы. Повреждения, каждый день до 40—70 метров моста, оперативно восстанавливались. Серьезным испытанием для переправ стало выдвижение на плацдарм 19-го танкового корпуса группами по 5—10 машин. Он был сосредоточен за 14 дней до наступления по мостам и паромами с тщательной маскировкой в заранее отрытых котлованах. Всего в корпусе к 10 апреля 1944 насчитывалось 96 Т-34, 22 Т-70, 6 Т-60, 63 «Валентайна» Mk.VII и Mk.IX, 1 СУ-122, 1 СУ-85, 42 СУ-76²³. Нельзя не отметить, что сосредоточение этой массы техники удалось скрыть от противника. Более того, командующий 17-й армией Йенеке 3 апреля убеждал командира XXXXIX корпуса генерала Рудольфа Конрада: «Количество вражеских танков на Сивашском плацдарме Вы считаете 80—100, а по моему мнению, их там меньше. Я думаю, что "сталинские органы" минометных частей Вы спутали с легкими танками»²⁴.

В тылу оккупантов к апрелю 1944 г. действовали три партизанских соединения численностью около 4 тыс. человек. Наиболее крупным из них было южное соединение Михаила Андреевича Македонского, действовавшее в районе Алушта—Бахчисарай—Ялта и насчитывавшее 2218 человек. Под контролем партизан находилась вся горно-лесистая часть полуострова. Следует подчеркнуть, что в тот момент нарастало недовольство оккупационной политикой немцев, а солдаты батальонов полиции безопасности систематически дезертировали к партизанам.

Выход советских войск к Одессе существенно ухудшил условия возможной эвакуации из Крыма. 17-ю армию в случае необходимости пришлось бы вывозить морем в Констанцу. Тем не менее, 7 апреля только что назначенный командующим Группы армий «Южная Украина» (так переименовали Группу армий «А») генерал-полковник Фердинанд Шернер уверенно заявил: «Оборону Крыма можно обеспечить еще длительное время». По иронии судьбы, именно в этот день в соответствии с планом артиллерия 2-й гвардейской и 51-й армий начала обработку позиций противника, заранее методическим огнем разрушая часть целей в обороне гитлеровцев.

Крымская операция Красной армии началась в 8.00 8 апреля с артиллерийской подготовки, длившейся 2,5 часа. Несмотря на мощную артиллерийскую и авиационную подготовку, нельзя сказать, что немецкая оборона рассыпалась как карточный домик. Так, в 51-й армии лучшего результата достиг один корпус на каранкинском направлении, а соседние успеха не имели. Но командарм Яков Григорьевич Крейзер не растерялся и перегруппировал артиллерию на направление наметившегося успеха, дожимая пошатнувшуюся оборону противника.

Одной из характерных черт Крымской операции стало активное использование советскими войсками тактических десантов через многочисленные водные преграды полуострова. Не все они были успешными. Так, в первый день операции батальон 267-й стрелковой дивизии попытался форсировать озеро Айгульское в полосе 51-й армии, но частью погиб при форсировании, а высадившиеся бойцы были контратакованы танками. Тем не менее, попытка была повторена полком 346-й дивизии на следующий день и на этот раз увенчалась полным успехом — удалось выйти в тыл 10-й румынской пехотной дивизии и вынудить ее к отходу. В итоге к исходу 10 апреля оборона противника здесь была прорвана на всю глубину.

Прорыв обороны противника на Перекопском перешейке осуществлялся за счет сочетания мощного артиллерийского огня (в первый день только 280-мм и 203-мм снарядов было выпущено 455 и 1113 штук соответственно) и тактических хитростей. В частности, имитировался переход в атаку с помощью поднимаемых над окопами чучел. Это вызывало огонь артиллерии противника, позиции которой засекались и подавлялись.

Успех наступления 2-й гвардейской армии в немалой степени объясняется тщательной подготовкой с тренировкой бойцов в тылу на полигонах, воспроизводящих укрепления противника. В итоге уже на второй день наступления противник был вынужден начать отход. Прорыву также способствовал тактический десант в составе батальона, высаженный на лодках через Перекопский залив утром 10 апреля. К исходу дня войска 2-й гв. армии подошли к Ишуньским позициям в озерных дефиле. Здесь советские части встретили сильное огневое противодействие противника.

В этот момент, на четвертый день операции, в прорыв в полосе наступления 51-й армии вводится 19-й танковый корпус. В 5.30 11 апреля при мощной поддержке основной массы артиллерии армии корпус с рубежа южнее Томашевки вошел в прорыв. Накануне вечером, во время рекогносцировки, группа старшего офицерского состава корпуса попала под бомбовый удар противника. Командир корпуса И.Д. Васильев был тяжело ранен, зам. командира корпуса, командующий артиллерией и три командира бригад получили сравнительно легкие осколочные ранения и вернулись в строй. В командование корпусом вступил заместитель командира полковник Иван Абрамович Поцелуев. Однако на тщательно заранее спланированный ввод в прорыв этот трагический инцидент не повлиял. Бригады уверенно продвигались вперед, поступившие на укомплектование корпуса огнеметные Т-34 выжигали позиции противника. Уже в 14.00 11 апреля стремительной атакой частей корпуса при минимальных потерях был взят узел дорог Джанкой. Тем самым были отрезаны пути отхода 10-й и 19-й румынских дивизий, только в районе Джанкоя частями 51-й армии и 19-го корпуса было взято около 5 тыс. пленных.

Вечером 11 апреля Шернер получил согласие Гитлера на отвод войск 17-й армии в Севастополь. По существу это уже было санкционирование реальностей уже начавшегося под ударами советских войск отхода. Утром 11 апреля, при появлении советских танков на подступах к Джанкою генералом Йенеке был отдан приказ отходить на так называемый рубеж Гнейзенау по линии железной дороги Саки—Сарабуз. Потеря Джанкоя дезорганизовала отход немецких войск с Ишуньских позиций, хаос был усилен высадкой очередного советского тактического десанта через Каркинитский залив. Отход немецких войск на Керченском полуострове начался еще 10 апреля, а с утра 11 апреля перешла в наступление Отдельная Приморская армия, преследуя по пятам отходящие на запад немецкие части.

Тем временем вырвавшийся на оперативный простор 19-й танковый корпус вышел к рубежу «Гнейзенау» в районе к северо-западу от Симферополя и встретил здесь упорное сопротивление противника: зенитных и самоходных орудий, бронепоезда. Также по боевым порядкам корпуса активно действовала авиация противника, а полноценного прикрытия своей авиацией, прорвавшись более чем на 100 км вглубь Крыма, он уже не имел. Однако правый фланг немецкого XXXXIX корпуса висел в воздухе, и этим решило воспользоваться советское командование. После скрытной перегруппировки в районе к северо-востоку от Симферополя ранним утром 13 апреля части 19-го танкового корпуса перешли в наступление. Внезапность атаки вынудила противника бежать из города, не успев взорвать даже заминированные здания и сооружения. Уже к 16.00 Симферополь был полностью очищен от противника.

Для прикрытия фланга и недопущения отхода противника через Симферополь из состава 19-го танкового корпуса было выделено два отряда, направленные на Карасубазар, Сейтлер. Во взаимодействии с партизанскими отрядами Н.А. Сороки и В.М. Буряка 12 апреля отряд № 1 уже в районе Зуи перехватил и разгромил большую колонну противника, двигавшуюся по шоссе на Симферополь. Оседлав шоссе, мотострелки перекрыли пути отхода противника в Севастополь. Единственным маршрутом отхода керченской группировки становится приморское шоссе. В связи с этим заместителем командующего 51-й армией генерал-майором В.Н. Разуваевым принимается достаточно спорное решение перехватить этот единственный путь отхода. С этой целью на Алушту была направлена одна из бригад 19-го танкового корпуса. Вынужденная действовать вдоль одной дороги в горной местности, она вышла к шоссе с запозданием, уже после отхода главных сил противника на запад. Более целесообразным (и предлагавшимся и.о. командира корпуса Поцелуевым) вариантом представлялся бросок на Севастополь главных сил 19-го танкового корпуса, по сути лишавший возможности эвакуации всю основную массу войск 17-й армии.

Потеря Симферополя ускорила отход частей 17-й армии к Севастополю и создала условия для разгрома отходящих колонн немцев и румын авиацией. Однако ввиду израсходования запасов авиационного бензина активность советских ВВС снизилась. Горючего хватило на прорыв, но уже не осталось на преследование. В итоге 13 апреля летали только ночные У-2. 14 апреля 8-я воздушная армия делает 204 вылета, 15 апреля — 441, 16 апреля — 271²⁵. По существу штурмовики вынужденно бездействовали в период отхода немцев на оборонительный обвод Севастополя.

Для нарушения планомерности отхода противника во 2-й гвардейской армии были созданы импровизированные подвижные отряды численностью 100—450 человек с посаженной на автомашины пехотой. Они сыграли большую роль в освобождении Крыма и нарушении планомерности отхода в Севастополь. Вместе с тем в отчетных документах фронта по горячим следам событий указывалось: «отряды, увлекаясь мелкими стычками с противником, гонялись за отдельными разрозненными группами и машинами, упуская из виду главное — захват портовых городов на западном побережье Черного моря, в особенности города Севастополь»²⁶. Также отряды были слабо обеспечены подвижными средствами связи и вследствие этого фактически не взаимодействовали друг с другом.

Все это позволило немецким частям закрепиться на подступах к Севастополю. Вышедший на рубеж реки Кача 19-й танковый корпус встретил упорное сопротивление противника. Перенос направления удара успеха не принес. 18 апреля части корпуса подошли к Сапун-горе, где по гряде высот проходил оборонительный рубеж немцев в 5—7 км от Севастополя. Атака этого рубежа с ходу успеха не имела, было потеряно 46 танков, в том числе 28 сгоревшими. С 19 по 24 апреля были предприняты еще две попытки взять Севастополь с хода, но успеха они не принесли.

Еще до официального разрешения из Берлина началась эвакуация войск из Крыма. Также на эвакуации настаивал румынский диктатор Антонеску, опасавшийся внутриполитических проблем ввиду возможных больших потерь румынских войск. С 12 по 20 апреля морем и по воздуху было эвакуировано 67 000 человек. Однако вскоре эвакуация была свернута. Гитлер 24 апреля заявил, что «потеря Севастополя может стать последней каплей, достаточной, чтобы переполнить чашу, Турция уже резко отрицательно реагировала на отход из Крыма»²⁷. Севастополь был объявлен «городом-крепостью».

Потери немцев к моменту отхода в Севастополь по донесениям войск составили 13 131 человек (из них — 1 253 убитых, 4 125 раненых, 6 986 пропавших без вести, 763 больных), потери румын — 17 652 человека²⁸. Потери войск 4-го Украинского фронта и Отдельной Приморской армии к 22 апреля составили 31 431 человек, включая 6 812 человек убитыми.

К 3 мая в Севастополе оставалось 67 384 немца, 18 077 румын и 810 человек в охранных подразделениях²⁹. Несмотря на массовую утрату вооружения в ходе отхода к Севастополю, у 17-й армии еще оставалось 273 орудия разных калибров, 238 минометов и 11 штурмовых орудий (еще 2 прибыли морем 5 мая)³⁰. Настаивавший на эвакуации генерал Йенеке был отстранен, и новым командующим 17-й армии стал генерал Карл Альмендингер. Любопытно отметить, что в воззвании к солдатам он сказал: «Ни одно имя в России не произносится с большим благоговением, чем Севастополь».

Сосредоточенные для удара по последнему бастиону врага в Крыму советские войска насчитывали на 1 мая 242 159 человек, 5 541 орудий и минометов, 340 танков и САУ. Если в 1942 году немцы ориентировались на штурм Севастополя с севера, то в 1944-м Красная армия наносила главный удар с востока — Приморской армией в полосе от Сапун-горы до моря. Объяснялось это тем, что советские войска располагали большим количеством бронетехники, в том числе подвижным соединением в лице 19-го танкового корпуса, и предпочитали танкодоступное направление. Сюда же, в Приморскую армию перегруппировали тяжелую артиллерию, начавшую методичную подготовку к штурму. Начать наступление предполагалось отвлекающим ударом 2-й гв. армии 5 мая, а главный удар нанести 7 мая.

Достаточно продолжительная пауза между стабилизацией фронта под Севастополем и назначенной датой наступления объяснялась необходимостью подвоза боеприпасов. Чонгарские мосты быстро восстановили, но все же первые поезда пришли в Джанкой только 22 апреля, а открытие движения до тыловых армейских районов (станции Симферополь, Альма) произошло только 29 апреля. Только с этого момента начали накапливаться необходимые для решительного штурма запасы.

С началом освобождения Крыма были привлечены крупные силы НКВД и НКГБ (около 25 000 человек) с целью выполнения приказа НКВД/НКГБ СССР № 00419/00137 от 13 апреля 1944 года, ставившего целью «очистить территорию Крымской АССР от агентов шпионских резидентур..., изменников Родине и предателей, активных пособников и ставленников немецко-фашистских оккупантов, участников антисоветских организаций, бандформирований и иных антисоветских элементов...»³¹. По состоянию на 7 мая 1944 года уже было арестовано 5381 человек, обозначенных в записке Л.П. Берии Сталину от 10 мая как агентура противника, изменники Родины, пособники оккупантов и «другие антисоветские элементы»³².

Завершающая освобождение Крыма операция 4-го УФ началась по плану. 5 мая нанесла отвлекающий удар 2-я гвардейская армия, 6 мая частью сил перешла в наступление 51-я армия, а 7 мая в 10.30 после полуторачасовой артподготовки нанесла главный удар Приморская армия. Под мощными ударами артиллерии и авиации (выполнившей за день 1 460 самолето-вылетов) немецкая оборона дрогнула, и после упорных боев советские войска овладели Сапун-горой и прорвали передний край противника на фронте в 9 километров.

Уже вечером 8 мая Шернер запросил ставку фюрера: «Прошу разрешить эвакуацию, т. дальнейшая оборона Севастополя более невозможна». Через несколько часов поступил приказ Гитлера об оставлении «крепости». При этом надо учитывать, что 17-й армии с 3 по 9 мая доставлялось в среднем 750 тонн боеприпасов и 130 тонн горючего в сутки³³, что было заметно больше, чем получал осажденный Севастополь в июне 1942 года.

В 1942-м советское командование опасалось десантов противника в Севастополе, за что его нередко упрекают. Май 1944 года наглядно продемонстрировал возможности тактических десантов. Усиленный батальон 387-й стрелковой дивизии ранним утром 9 мая высадился в районе Северной Косы с помощью плавсредств 43-й инженерной бригады. Его появление заставило немцев и румын поспешно оставить Северную Сторону. В результате советская артиллерия заняла позиции на Северной Стороне, и очередной конвой, вошедший в бухту, оказался разгромлен артогнем. В дальнейшем капитаны посланных для эвакуации кораблей опасались подходить к берегу, что в немалой степени способствовало срыву эвакуации остатков 17-й армии. Энергичные действия советской авиации также существенно затруднили эвакуацию войск 17-й армии из Севастополя и нанесли им большие потери, удалось выбить примерно 50% задействованных в эвакуации судов.

Еще один тактический десант на лодках, частично трофейных (24-я гвардейская стрелковая дивизия фактически целиком), был высажен в 14.00—17.00 9 мая через Северную бухту в Севастополь. До 1.00 10 мая на Корабельную сторону переправили 315 и 347-ю стрелковую дивизию и полк 126-й дивизии. Это ускорило освобождение Севастополя, город был очищен от противника уже к 19.00 9 мая 1944 года. В 1.00 ночи 10 мая Москва салютовала освободителям Севастополя 24 залпами из 324 орудий.

Остатки 17-й армии 9 мая отошли на так называемый «аварийный» рубеж обороны, вал на мысе Херсонес. Введенный в прорыв 19-й танковый корпус разгромил аэродром противника (оставшиеся самолеты перелетели в Румынию, п с вечера 9 мая базирование немецкой авиации на Херсонесе было прекращено), но далее был остановлен артиллерийским огнем, в том числе зенитных орудий, потеряв 36 танков и САУ подбитыми и сгоревшими.

Попытка эвакуации сразу большого количества военнослужащих 17-й армии 10 мая по существу провалилась. Для нее были выделены танкер «Фредерикс» (способный перевезти сразу 10 тыс. человек), новейшие теплоходы «Тотила» и «Тея», мелкие суда. Однако ухудшение погоды заставило небольшие корабли вернуться в порт. «Фредерикс» получил торпеду с подводной ложки Л-4. «Тотила» была потоплена у мыса Херсонес, а «Тея» — уже в море на обратном пути в Констанцу.

Небезынтересно отметить, что по директиве ОКХ командующий 17-й армией Альмендингер, начальник штаба Ксиландер и другие штабные офицеры эвакуировались, в полночь 10 мая торпедный катер «S 51» принял на борт командующего и его штаб. Также было эвакуировано командование XXXXIX горного корпуса. Командование остатками 17-й армии принял командир 73-й пехотной дивизии генерал Беме.

В 1.00 12 мая были захвачены пленные, показавшие, что имеется приказ с 4.00 начать отход на мыс Херсонес. Упреждая этот отход, Приморская армия и часть сил 51-й армии перешли в наступление и прорвали позиции аварийного рубежа. Бригады 19-го танкового корпуса уже в 7.00—8.00 утра прорвались к берегу моря. Последний очаг сопротивления у Херсонесского маяка был взят к 11.00 после залпа «катюш». Танкисты взяли в плен 7250 человек. Всего за день на мысе Херсонес было пленено 25 тыс. немецких солдат и офицеров и взяты богатые трофеи.

Если вычесть количество перевезенных солдат и офицеров из общей численности 17-й армии на 3 мая, то получается цифра потерь немцев и румын убитыми, пропавшими без вести и пленными в 50 281 человек. В свою очередь 4-й Украинский фронт в целом с 5 по 12 мая потерял 5392 человека убитыми, в том числе Приморская армия потеряла 2104 человека убитыми³⁴. Безвозвратные потери немцев и румын за весь период операции можно оценить в 80—100 тысяч человек. В связи с этим 61 587 человек пленных, взятых Красной армией в Крымской операции, представляются достаточно реалистичной цифрой. При этом безвозвратные потери советских войск с 8 апреля по 12 мая составили 17 754 человек, даже по самым заниженным оценкам — вчетверо меньше, чем у противника.

Борьба за Крым завершилась. Значение полуострова в войне неуклонно возрастало. Если в плане «Барбаросса» Крым как цель не был явно обозначен, то в июле 1941 года он стал одним из поводов смены стратегии «Барбароссы». В 1942-м он стал причиной переноса сроков летней кампании и огромных затрат ресурсов. Наконец, к 1944 году удержание Крыма влияло на позицию Румынии как союзника Германии. Для Красной армии успех в Крыму в мае 1944-го означал высвобождение двух армий, которые вскоре были задействованы в развитии операции «Багратион».

Исаев Алексей Валерьевич,
кандидат исторических наук (г. Москва)

Примечания

1. National Archives and Records Administration (NARA). T312 R355 frame 7929287.

2. Партизанское движение в Крыму (1941—1942). Симферополь, 2006. С. 84.

3. Горшков С.Г. На южном приморском фланге. М., 1989. С. 61.

4. ЦАМО РФ. Ф. 216. Оп. 1142. Д. 10. Л. 6.

5. ЦАМО РФ. Ф. 209. Оп. 1089. Д. 14. Л. 81.

6. Манштейн Э. фон. Утерянные победы. М., 1999. С. 257.

7. РГАСПИ. Ф. 83. Оп. 1. Д. 22. Л. 34.

8. Germany and the Second World War. Vol. 6. The Global War. Oxford University Press, 2001. P. 932.

9. Моргунов П.П. Героический Севастополь. М., 1979. С. 312.

10. ЦАМО РФ. Ф. 38. Оп. 11360. Д. 106. Л. 24.

11. Там же.

12. Морозов М.Э. Воздушная битва за Севастополь. М., 2007.

13. Крылов Н.И. Огненный бастион. М., 1975. С. 264.

14. ЦАМО РФ. Ф. 81. Оп. 12075. Д. 161. Л. 33.

15. Там же.

16. Hayward J. Stopped at Stalingrad The Luftwaffe and Hitler's Defeat in the East, 1942—1943. University press of Kansas, 1998. P. 96.

17. Моргунов П.П. Указ. соч. С. 361.

18. Hayward J. Op. cit. P. 116.

19. Кузнецов А.Я. Большой десант. М., 2011. С. 24.

20. Кузнецов Н.Г. Курсом к победе. М., 2000. С. 342.

21. Операции советских вооруженных сил в Великой Отечественной войне 1941—1945. Т. 3. Операции советских вооруженных сил в период решающих побед (январь-декабрь 1944 г.) М., 1958. С. 182.

22. Axworlhy M. Third Axis. Fourth Ally. Romanian Armed Forces in the European War 1941—1945. Arms and Armour. 1995. P. 133.

23. ЦАМО РФ. Ф. 3416. Оп. 1. Д. 30. Л. 32.

24. Литвин Г.А., Смирное Е.И. Освобождение Крыма (ноябрь 1943 г. — май 1944 г.). Документы свидетельствуют. М., 1994. С. 60—61.

25. ЦАМО РФ. Ф. 244. Оп. 8000. Д. 455. Л. 203.

26. Там же. Оп. 3004. Д. 33. Л. 87.

27. Литвин Г.А., Смирнов Е.И. Указ. соч. С. 101—102.

28. Hinze R. Crucible of Combat: Germany's Defensive Battles in the Ukraine 1943—1944. Solihull, 2009. P. 434.

29. NARA T78 R269 frame 6217195.

30. NARA T78 R269 frame 6217196.

31. История сталинского Гулага. Конец 1920-х — первая половина 1980-х годов: Собрание документов в 7 тт. Т. 1. Массовые репрессии в СССР. М., 2004. С. 494—495.

32. Волхонская Н., Лукашин А. «Расселить крымских татар в качестве спецпоселенцев». О депортации крымских татар в годы Великой Отечественной войны // Родина. 2014. № 5. С. 188—139.

33. NARA T78 R269 frame 6217208.

34. ЦАМО РФ. ф. 244. Оп. 3000. Д. 455. Л. 204.