4. Подпольная работа в тылу у белых

История революционного движения в Крыму знает много героических побед, одержанных рабочими и крестьянами под руководством большевиков в боях с самодержавием, оккупантами и белогвардейцами. Сплошным подвигом является успешная борьба большевиков Крыма против деникинщины и врангелевщины, борьба, происходившая в условиях самого разнузданного, кровавого белогвардейского террора и, несмотря на это, приносившая успех за успехом.

К осени 1919 года революционное движение в Крыму поднялось на новую, высшую ступень. Ушедшие в глубокое подполье (после разгрома рабочих отрядов, укрепившихся в керченских каменоломнях) организации большевиков готовили трудящихся к новым массовым вооруженным выступлениям, для окончательного уничтожения белых на Крымском полуострове. В городах и деревнях Крыма выступления рабочих и крестьян против белогвардейцев учащались с каждым днем. Необычайно сильно возросло сопротивление крестьян осенью 1919 года, когда крестьяне собирали урожай на национализированной помещичьей земле, посеянный ими семенами и инвентарем, полученными от Советской власти. Вернувшиеся помещики предъявили свои старые права на землю. На этой почве борьба крестьян с помещиками обострилась до крайности. Под руководством евпаторийской подпольной коммунистической организации в августе месяце восстали крестьяне трех деревень Евпаторийского уезда: Караджа, Кунан и Ак-Мечеть. Крестьяне категорически отказались отдавать помещикам Воронцову и Попову треть урожая.

3 августа на транспорте «Буг» в Ак-Мечеть прибыли две роты белогвардейцев. Они оцепили деревню и потребовали от крестьян выдачи коммунистов и агитаторов. После отказа выполнить это требование белогвардейцы стали избивать крестьян шомполами. На помощь жителям Ак-Мечети прибыли крестьяне соседних деревень: Кунан и Караджа. На стыке дорог Кунан—Ак-Мечеть завязалась перестрелка крестьян с белыми, в результате которой белогвардейцы бежали, оставив нескольких убитых.

На рассвете следующего дня к деревне Караджа прибыло несколько миноносцев с отрядом солдат в 900 человек с кавалерией и артиллерией, под командованием полковника Борисенко. Белые арестовали и зверски избили наиболее революционно настроенную группу крестьян во главе со Степаном Моцарем. От полученных ран умерло 7 человек.

Несмотря на кровавую расправу белогвардейцев с крестьянами, выступления против белых не уменьшались. Жестокие репрессии белогвардейцев вызывали ответные действия со стороны крестьян во многих деревнях степных и горных районов Крыма. Весьма показательны события, происшедшие в деревне Капсихор. Прибывший туда для производства арестов и изъятия лошадей отряд белогвардейцев был полностью уничтожен крестьянами этой деревни. Трупы убитых белогвардейцев крестьяне бросили в море. Расследованием этого «происшествия» занялся сам Таврический губернатор граф Татищев, прибывший в Капсихор. Но капсихорцы вынудили Татищева бежать в Симферополь, не закончив следствия. Граф отнюдь не хотел разделить участь белогвардейского отряда.

Бурно росли революционные выступления рабочих и в городах Крыма.

В марте 1920 года в Севастополе произошла трагедия, стоившая жизни 10 рабочим Севморзавода.

19 марта белые арестовали на Корабельной стороне 30 рабочих по обвинению в большевизме. Наиболее активные товарищи: Шестаков-Крылов, Клопов, Наливайко, Гинзбург, Гевлович, Гитин, Петров, Фокин, Губаренко и Авдеев были преданы военно-полевому суду, который 23 марта приговорил: Крылова, Наливайко и Гинзбурга к расстрелу, двух рабочих к 10 годам каторги и 5 оправдал. Узнав об этом «мягком» приговоре, генерал Слащев распорядился доставить всех рабочих в Джанкой, где 24 марта они были без суда и следствия расстреляны.

Возмущенные этим злодейством рабочие Севастополя по предложению подпольного большевистского комитета 25 марта объявили забастовку протеста, к которой присоединились все члены профсоюзов города Севастополя. Бастовали рабочие мастерских военного порта, мастерских «Кронштадт», служащие городского самоуправления, рабочие обувной фабрики Евдокимова, электростанции, водопровода и других предприятий.

27 марта под влиянием большевиков забастовали в знак солидарности с севастопольцами и рабочие Симферополя. Прекратили работу все предприятия города; все служащие торгово-промышленных предприятий также на работу не вышли.

Волнения рабочих достигли таких больших размеров, что генерал Шиллинг 27 марта вынужден был объявить Крым на осадном положении,

Через два дня забастовка перекинулась в Евпаторию. Узнав о казни 10 севастопольцев, евпаторийские рабочие 28 марта на митинге, созванном подпольной организацией большевиков, вынесли резолюцию протеста против злодейств Слащева. Испуганные белогвардейцы после митинга произвели массовые аресты среди бастующих рабочих и молодежи.

Утром следующего дня толпа женщин в 1500 человек (среди которых многие были с детьми) потребовала освобождения арестованных мужей, сыновей и начала громить полицейский участок и магазины. Через два часа, разоружив отряд белогвардейцев, женщины двинулись к тюрьме для освобождения арестованных с возгласами «Долой войну!», «Не дадим своих мужей на фронт», «Требуем освобождения всех политических арестованных». По дороге к восставшим женщинам примкнули 350 военнопленных солдат, прибывших из Германии для пополнения армии Деникина. В результате налета отряда белой кавалерии на демонстрацию женщины были избиты прикладами и разогнаны. Вечером белогвардейцы приступили к новым арестам среди женщин и одновременно послали телеграфно в Симферополь просьбу о помощи. Той же ночью в Евпаторию в срочном порядке прибыли 2 000 вооруженных белогвардейцев. Белые власти снова объявили Крым на военном положении.

Расправа белых с восставшими евпаторийцами была необычайно жестокой. Часть восставших женщин была ночью арестована и заключена в тюрьму. Что касается солдат, присоединившихся к восставшим, то их той же ночью погрузили на старую баржу, вывели ее в открытое море и взорвали.

Жестокая расправа белогвардейцев с бывшими военнопленными и женщинами города Евпатории вызвала новую волну возмущения, задевшую даже белогвардейскую армию. 100 казаков, узнав о расправе с военнопленными, выразили свой протест тем, что демонстративно покинули лагерь белых с винтовками, пулеметами, ушли в лес и выступили против своих генералов.

* * *

В первой половине 1920 года большевистская организация понесла очень тяжелые потери в связи с проникновением в крымское подполье злейших врагов народа, матерых провокаторов и шпионов: Бабахана и Ахтырского.

Значительный процент большевистской организации Крыма составляла молодежь, работавшая впервые в подполье. Пользуясь неопытностью молодежи, провокаторы делали все возможное, чтобы уничтожить самых благородных и смелых, самых передовых сынов крымского пролетариата.

Империалисты Англии и Франции помогали Врангелю не только оружием и деньгами. Они предоставили в распоряжение своего наймита кадровых шпионов и провокаторов, завербованных еще в царской России. Оказавшиеся на территории Крыма агенты империалистических разведок, находившиеся главным образом среди офицерства царской армии, перешли в полное распоряжение Врангеля. Из всей банды провокаторов и предателей, которыми кишел тогда Крым, особо выделялись два матерых профессиональных шпиона: С. Бабаханьянц (он же С. Бабаханьян, он же Н. Бабахан) и Аким Ахтырский (он же Аким Мартьямов), проникшие в областной штаб крымского подполья.

До революции Аким Мартьямов околачивался в тюремных и судебных учреждениях и долгое время работал в царской охранке, выполняя обычные функции предателя, проникшего в партийную среду. Бабаханьянц же, в прошлом сын Эриванского помещика и поручик царской армии, умело сочетал свое пребывание в националистической партии дашнак-цутюн, затем у меньшевиков, с одновременной службой в качестве видного агента разведки одной империалистической державы. Как выяснилось впоследствии, Бабахая являлся подлым троцкистом и ближайшим помощником сподвижника Троцкого, бандита Каменева. С помощью этих двух негодяев барон Врангель с первых дней своего появления на посту главнокомандующего приступил к разгрому основных подпольных революционных организаций в Крыму,

Врангель решил немедленно уничтожить все подпольные коммунистические организации, сведения о которых были в его руках, обезглавить крымскую организацию, лишив ее наиболее ценных и энергичных работников.

Крымская подпольная организация имела крепко сколоченный актив во всех городах и уездах Крыма. Большинство подпольщиков состояло из рабочих, тесно связанных с местным населением Крыма, Медленно, кропотливо с величайшей любовью и осторожностью создавались законспирированные подпольные революционные очаги. Так, в Севастополе работала группа коммунистов во главе с т. В. Макаровым. Эта группа была теснейшим образом связана с рабочими порта и мастерских. Подпольная организация оказывала большое влияние на всех рабочих города, она имела своих представителей на всех заводах, фабриках, в профсоюзах и т. д. В январе 1920 г. с приближением Красной Армии к Перекопу севастопольские коммунисты работали над организацией вооруженного восстания в городе с целью помочь Красной Армии овладеть Крымом.

В Симферополе работала группа подпольщиков во главе с И. Просмушкиным (Спером). Он руководил также подпольной деятельностью группы комсомольцев, которая принесла неоценимую пользу революционному движению в Крыму. Тов. Просмушкин привлек к подпольной работе и двух своих младших братьев: Михаила, работавшего наборщиком в Ялтинской типографии, и Абрама, комсомольца, наборщика Евпаторийской типографии.

Симферопольская партийная организация была теснейшим образом связана с рабочими, ремесленниками и интеллигенцией. Прибывший с фронта империалистической войны т. Спер, по профессии печатник, сумел быстро наладить работу подпольной типографии и с помощью комсомольцев: М. Москалева, Славного и других выпустил много прокламаций и воззваний крымской коммунистической организации к рабочим и крестьянам.

Симферопольскими подпольщиками был организован «Красный Крест», который занимался сбором оружия, средств. Была установлена связь через сочувствующего коммунистам надзирателя Ливоненко — с тюрьмой. Кроме этого, в распоряжении подпольщиков была мастерская для изготовления фальшивых паспортов и документов, которыми снабжались призывники. Симферопольские большевики сумели вырастить замечательных подпольщиков. Такими товарищами были Петр Шкурин, Лука Гой, М. Лозинский, М. Москалев, Екатерина Григорович и многие другие.

В Феодосии работала крепко сплоченная подпольная организация во главе с т. Назукиным. Феодосийские большевики пользовались огромным влиянием среди портовых рабочих, железнодорожников и рабочих других предприятий города. В декабре 1919 года т. Назукин разработал смелый план восстания рабочих Феодосии против белогвардейцев. По этому плану к восставшим должны были примкнуть рабочие и крестьяне других уездов. Восставшие должны были уничтожить гарнизоны белогвардейцев и присоединиться через Арабатскую стрелку к находившимся у Геническа и Перекопа частям Красной Армии.

В городской организации выделялись своей активной деятельностью подпольщики революционеры: Хмилько-Хмельницкий, Гейман, Разумова, Грановский, братья Беляевы и многие другие.

В Керчи работала группа подпольщиков во главе с товарищами Корниловым, Громоздой, Шмидтом и другими. Они были связаны с рабочими металлургического завода и солдатами местного гарнизона. Благодаря этому Керченская организация сумела получить большое количество винтовок, револьверов, патронов, взрывчатых веществ и т. д. Керченские подпольщики организовали небольшую подпольную типографию, они размножали большевистские прокламации и распространяли их среди трудящихся города и деревни.

Героическим участникам крымского подполья не хватало более острой политической бдительности. Между тем к Бабахану и Ахтырскому, людям новым и мало известным, необходимо было относиться более критически.

Нельзя, конечно, сказать, что Бабахан и Ахтырский были вне всяких подозрений у подпольной организации. В апреле комсомолец Москалев высказал сомнение в честности Акима Ахтырского, но этому выступлению не было придано должного внимания. О подозрительном поведении Бабахана свидетельствовали многочисленные факты. Севастопольские товарищи отказывались выполнять распоряжения Бабахана и игнорировали его. Симферопольские большевики должны были знать Бабахана по его антибольшевистским выступлениям в 1917 году. Так, в ноябре 1917 года в Симферополе Бабахан (в чине поручика царской армии) выступил на собрании гарнизонного комитета меньшевиков против совершившейся в Петрограде Великой Октябрьской революции. В начале 1918 года уже некоторые местные рабочие открыто называли Бабахана «человеком, сидящим на двух стульях». Документом, с помощью которого можно было быстро разоблачить провокаторов, явилось посмертное письмо т, Хмельницкого. Излишняя доверчивость привела к гибели многих руководителей подполья, людей беспредельно преданных делу большевистской партии. До сих пор крымские трудящиеся называют Бабахана «крымским Азефом».

Для облегчения своей предательской деятельности Бабахан решил устранить из состава руководящего ядра крымского подполья наиболее энергичного члена областного комитета — секретаря Симферопольской организации т. И. Просмушкина (Спера). Предателю удалось это сделать. В начале 1920 года т. Просмушкин был арестован контрразведкой на улице. Он отстреливался до последнего патрона, но все же был схвачен контрразведчиками. На следующий день вместо т. Просмушкина Бабахан, по рекомендации контрразведки, ввел в бюро Обкома провокатора Ахтырского. Затем начались массовые провалы по всем организациям Крыма. Бабахан и Ахтырский усердно расчищали дорогу барону Врангелю.

Об этом свидетельствует даже краткий перечень провалов подпольных организаций в Крыму.

6 февраля в Севастополе была расстреляна группа отважных большевиков в составе: В. Макарова, А. Бунакова, И. Севастьянова, Л. Шулькиной, М. Кияченко, И. Ашевского (он же Дражинский), И. Вейсблат, М. Иоффе и С. Крючковой. 17 апреля (т. е. через 13 дней после вступления Врангеля на пост главкома) контрразведкой, в Симферопольском городском саду были арестованы почти все члены городской подпольной организации. Через 3 дня контрразведка арестовала на конспиративной квартире по Госпитальной улице в доме № 7 еще семь коммунистов. Только в тюрьме руководители Симферопольской организации, очутившиеся с глазу на глаз с провокатором Ахтырским, узнали его истинное лицо. Весть о предстоящей казни подпольщики приняли чрезвычайно мужественно и стойко. Подлежавший помилованию 16-летний комсомолец Лозинский демонстративно отказался принять эту милость от белых и решил разделить участь своих старших товарищей. Накануне казни подпольщики с удовлетворением узнали, что записка, переданная осужденной комсомолкой Шполянской друзьям, предупреждавшая товарищей о предательстве Ахтырского, попала по назначению.

5 мая в Симферополе на тонкой проволоке были повешены участники подпольной мусульманской коммунистической организации: Жигалина, Рефатов и другие.

В ночь с 5-го на 6-е мая врангелевской контрразведкой были повешены члены комсомольской подпольной организации: Волович, Ананьев, Горелик, Шполянская, Ципенюк, Александров, Азорский, Старосельский, Тышлер. Подпольщиков вешали на столбах. На шею им прицепляли ярлыки с надписью «за коммунизм».

Один из участников крымского подполья т. М. Москалев, очевидец суда над комсомольцами, рассказывает следующее:

«В 10 часов утра под усиленным конвоем привели арестованных. В прилегающей к Петроградской гостинице улице к 12 часам дня стеклась такая масса народа, что юнкера еле сдерживали напор толпы. Поздно вечером суд вынес приговор. Девять товарищей были приговорены к смертной казни через повешение, в том числе 3 комсомольца — Зиновьев, Старосельский и Фаня Шполянская.

Никто из осужденных не дрогнул при чтении приговора. Они просили, чтобы их не разлучали в эту последнюю ночь.

К моменту вывода арестованных из зала суда толпа народа так сильно разрослась, что пришлось стянуть к Петроградской гостинице все воинские части, расположенные в Симферополе.

Рано утром на фонарных столбах у тюрьмы были повешены 9 коммунистов и комсомольцев. Перед казнью сидевшие в тюрьме слышали громкое пение "Интернационала" — это прощались с жизнью осужденные на смерть товарищи»¹.

Пресмыкаясь перед Врангелем, Бабахан изобретал самые различные методы уничтожения коммунистов.

Бабахан решил одним ударом обезглавить всю крымскую подпольную коммунистическую организацию, не навлекая на себя никаких подозрений. К 5 мая он вызвал в Коктебель, якобы на съезд крымской подпольной организации наиболее активных членов подполья всего полуострова. Для отвода глаз прибытие делегатов было обставлено с особой конспиративностью. На самом же деле Бабахан готовил убийство всех участников съезда.

5 мая на даче писателя Вересаева в Коктебеле открылся съезд, на котором присутствовали делегаты: от Симферопольской организации — Катя Григорович, от Севастопольской — т. Илья Серов (Зильбершмидт), от Феодосийской — тт. Хмилько-Хмельницкий, Матус Левковский, И. Петров и другие. От обкома комсомола и от Керченской организации делегаты не приехали ввиду провалов. Всего присутствовало 14 делегатов, из них 13 с решающим голосом, 1 с совещательным. В президиум съезда Бабахан избран не был. С длинным и скучным отчетом, проверить который никто не мог, выступил Бабахан. В своем отчете он сумел обойти молчанием самые острые и злободневные вопросы, мучившие все подпольные организации Крыма. Он отвлек внимание съезда от обсуждения причин массовых провалов подпольных организаций и уклонился от выработки новой системы конспирации паролей и явок. С резкой критикой Бабахана выступил секретарь Феодосийской подпольной организации делегат т. Хмилько-Хмельницкий. Он обратил внимание делегатов на массовые провалы и сказал, что они могли произойти только вследствие предательства. Тов. Хмельницкий высказал уверенность в наличии провокаторов в руководстве Областного комитета, а затем заявил, что вся деятельность Бабахана носит авантюристический характер.

После выступления Хмельницкого был объявлен перерыв до следующего дня. Той же ночью в Коктебеле на даче писателя Максимилиана Волошина т. Хмельницкий был арестован контрразведкой. Кроме Бабахана никто не знал о местопребывании т. Хмельницкого.

7 мая делегаты приступили к обсуждению кандидатур, намеченных в члены подпольного областного комитета. Секретарь съезда т. Серов огласил список кандидатов в члены Областного комитета. В этот список Ахтырский не был включен, так как делегаты ему не доверяли. Но Бабахан стал горячо настаивать на включении Ахтырского в список. Делегаты не соглашались. Во время возникшего спора показалась группа белогвардейцев, открывшая стрельбу по делегатам съезда. В перестрелке был убит секретарь съезда т. Серов — делегат Севастополя и ранена Катя Григорович. Остальным делегатам удалось скрыться. На этом и закончилась работа так называемого Коктебельского съезда.

Что касается т. Хмельницкого и всей группы феодосийских подпольщиков, то они были потом переведены в Симферопольскую тюрьму, где их пытал Ахтырский. Вместе с группой симферопольских подпольщиков были приговорены к расстрелу следующие товарищи: И. Хмельницкий, Х. Грановский, И. Гейман, Ц. и Х. Беляевы, И. Просмушкин, С. Разумова, М. Лозинский, Т. Зусманович, Крылов-Соболевский, С. Тимофеев, Л. Шейкин, И. Никитин, А. Богданов, П. Ливоненко. Накануне казни т. Хмельницкий сделал все возможное, чтобы разоблачить провокаторов и очистить крымскую подпольную организацию от предателей. В ночь на 28 мая от имени всех осужденных товарищей т. Хмельницкий написал письмо в ЦК РКП(б) следующего содержания:

«ЦК РКП

Товарищи, завтра я и еще некоторые товарищи будем повешены контрразведкой Добркорпуса по причине провокации члена РВС Крымской Федеративной Республики Акима Ахтырского, который, будучи членом Крымского Областного Комитета РКП, служит в контрразведке и предал всю организацию Крыма. Многие повешены и многим грозит эта участь. Способствовал ему в этом предатель, секретарь Областного Комитета член б. правительства Крыма, Нарком Сергей Бабаханьянц... Он как секретарь ОК выдал ему все сведения о наличности всех организаций Крыма, все явки и место третьего съезда партии Крыма. Все это передаю в полном сознании. До свидания, с коммунистическим приветом И. Хмельницкий-Хмилько. Член Оскома^* при ЦИК Украины 1920 года прощайте 15/5 ст. ст. 1920 года»².

Это письмо т. Хмельницкий передал Зиновию Беляеву, брату осужденных Беляевых, который спрятал его в ботинке. Когда за отсутствием улик Зиновий был освобожден, то он передал письмо т. Хмельницкого уцелевшим феодосийским подпольщикам. К сожалению, этот ярчайший обвинительный документ против Бабахана не стал достоянием большинства крымских подпольщиков и не привлек должного внимания. Бабахан продолжал предавать революционные организации Крыма и лишь впоследствии враг был разоблачен и уничтожен.

После провала Феодосийской организации последовал провал Ялтинской группы подпольщиков. К смерти были приговорены товарищи: О. Череватенко, И. Киселев, ф. Тимофеев. Вслед за ними погиб во время раздачи коммунистических листовок в Ялте комсомолец рабочий-наборщик Михаил Просмушкин. 8 июня белые расстреляли И. Дроздова, у которого они обнаружили: типографию, печатный набор прокламации от имени комитета коммунистов и коробку с капсулями для ручных гранат.³

8 июля в Севастополе врангелевской контрразведкой была расстреляна новая группа подпольщиков в составе: Н. Никитина, А. Румянцева, В. Анфалова, В. Цыганкова, Е. Айзенштейн, Улитина-Вилонова, П. Мезина, Левченко, Мирошниченко, Леви.

Волна свирепого белого террора разлилась по всем городам Крыма. Бабахан и Ахтырский делали все, что могли, чтобы уничтожить, погубить лучших, передовых людей рабочего класса.

К чести крымских подпольщиков предательства и кровавый разгул врангелевской контрразведки так и не могли сломить революционный дух пролетариата и боевую деятельность его лучших сынов. Уцелевшие подпольщики, мало известные предателям и своевременно успевшие переменить местожительство, мужественно продолжали свою революционную деятельность.

Пытками и расстрелами белым не удалось сломить упорство революционеров. Героизм подпольщиков вызывал восхищение у всего населения.

4 июня подпольная коммунистическая организация г. Севастополя организовала в бухте взрыв колоссальной силы. Взрывом было уничтожено 150 вагонов ружейных патронов, около 20 0000 снарядов, химическая лаборатория и другие военные объекты. Взрывы продолжались более суток⁴. 19 июня был организован взрыв на прибывшем из Константинополя угольном транспорте «Дон».

После расстрела руководителей керченской подпольной организации один молодой подпольщик (фамилию которого до сих пор не удалось установить), желая связаться с командованием Красной Армии для передачи ряда ценных сведений о состоянии тыла Врангеля, переплыл Керченский пролив, (расстояние в семь километров) и добрался до Тамани, где был расположен штаб красных войск.

Вслед за ним 19 распропагандированных большевиками керченских солдат крепостного гарнизона, воспользовавшись туманом, сняли замки со всех орудий, испортили прожектор и на 2 шлюпках переправились на таманский берег, где стояли красные войска. Керченскими подпольщиками разрабатывался план высадки десанта красных войск и захвата Керченского полуострова.

Врангелевцы были беспощадны к революционерам. Не только взрослые, но и подростки, и даже дети расстреливались и подвергались пыткам в контрразведке. Так, врангелевцы расстреляли 16-летнего М. Лозинского, избили до полусмерти С. Цыганкова, 15-летнюю гимназистку Лурье, 13-летнего Хайкевича и многих других.

Подпольщики вели непрерывную борьбу с меньшевиками, эсерами, националистами, троцкистами и прочими врагами трудящихся. Несмотря на жестокий белогвардейский террор, на фабриках и заводах под руководством подпольщиков продолжались массовые забастовки. Бастовали рабочие севастопольских заводов, мастерских и порта. В мае—июне были организованы массовые забастовки в Симферополе (кожзавод, табачная фабрика, железная дорога), в Феодосии и Керчи. Эти забастовки не прекращались вплоть до разгрома Врангеля Красной Армией. В Джанкое среди железнодорожников во главе с большевиком под кличкой «Дядя Ваня» была создана крепкая подпольная большевистская организация, наладившая связь с командованием Красной Армией через врангелевский фронт. Джанкойские товарищи организовывали взрывы поездов, мостов, задерживали транспорты с боевыми припасами и вели широкую пропагандистскую работу среди солдат.

Отважная подпольщица Клавдия Даниленко дважды переходила линию фронта через Арабатскую стрелку. Ей удалось доставить крымским подпольщикам и партизанам важные директивы Центрального Комитета партии Украины и представить отчет о состоянии Крымского подполья в ЦК. Враждебность крестьян к белому режиму выражалась в сопротивлении всем мероприятиям белогвардейцев. Участились вооруженные выступления крестьян против белогвардейских карательных отрядов. Большевики наладили вербовку трудящихся в партизанские отряды. Многих рабочих и крестьян подпольщики переправили в лес к красным партизанам. В Симферополе, Ялте большевики организовали нападения на тюрьмы и освободили заключенных товарищей.

Под руководством коммунистов красные партизаны продолжали наносить барону Врангелю чувствительные удары.

После Коктебельского съезда Бабахан предложил всем крымским подпольщикам оставить города, перейти в лес и влиться в партизанские отряды, начальником которых он назначил самого себя. Этим приказом Бабахан совершил очередную услугу Врангелю, облегчив его положение в городах, так как опытные подпольщики ушли в леса к партизанам. Меньшевики, националисты и кадеты усилили свою гнусную деятельность среди рабочих.

И в лесу Бабахан пытался сковать инициативу отдельных партизан и удержать их от активных выступлений против Врангеля. Он хотел раздробить партизан на мелкие отряды, на пятерки, и разбросать их по всем лесам Крыма, что намного облегчило бы белогвардейцам задачу ликвидации партизан.

Но красные партизаны не доверяли Бабахану и ненавидели его. Только бегство спасло его от расправы.

До самого приезда группы тт. Мокроусова и Папанина вражда между партизанами и Бабаханом не прекращалась. Избавившись от предателя, партизаны развернули энергичную борьбу против белогвардейцев и оказали большую помощь Красной Армии в разгроме Врангеля.

Примечания

*. Примечание ред. Оском — особая комиссия при ЦИК Украины.

1. Крымиспарт. Из воспоминаний т. Москалева.

2. Архив ЦК КП(б) Украины. Харьков.

3. Архив Октябрьской революции Крым. АССР, ф. КСПС «Переписка об арестованных», Л. 16.

4. «Правда», № 182 от 18/VI 1920 г.