Древнейшие обитатели: киммерийцы, тавры, скифы

История города Феодосии начинается не раньше середины — второй половины VI в. до н.э., а история племен и народов, населявших эту местность в глубокой древности, насчитывает сотни тысяч лет.

Первые следы человека

Первые археологические находки эпохи палеоантропа, или неандертальского человека, датированные археологом А.А. Щепинским временем более чем 100-тысячелетней давности, обнаружены в горах на склонах Эчки-Дага, к западу от Феодосии. Очевидно, в благоприятных для жизни условиях этого района существовали одни из древнейших в Крыму стоянок охотников и собирателей.

В гораздо более близкие к нашим дням времена мезолита — среднего каменного века (IX—VI тысячелетия до н.э.) — люди уже современного облика обитали и в горах, и на степных равнинах. В заросших камышами и пойменными лесами низовьях крымских рек было много диких животных, туда и устремлялись небольшие охотничьи коллективы, вооруженные копьями, дротиками и главным изобретением новой эпохи — луком и стрелами. На пространстве между устьем Салгира и Казантипским полуостровом в древний Азов впадало большинство рек Восточного Крыма. Здесь А.А. Щепинским были найдены мезолитические изделия из кремня.

В новом каменном веке, или неолите (V—IV тыс. до н.э.), люди, сделавшие в Крыму первые шаги в земледелии и скотоводстве, интенсивно заселяют горные и степные пространства близ Феодосии и на Керченском полуострове. Стоянки этого времени обнаружены на окраинах города и у пос. Приморский.

Неолит сменила эпоха металлов, но ее ранний этап, или медно-каменный век, представлен скудно. Иная ситуация с древностями эпохи бронзы, относящимися в Крыму к III—II тыс. до н.э. Памятники бронзового века представлены во всех географических районах полуострова культурами ямного, катакомбного, многоваликового и срубного круга.

При раскопках курганов близ Феодосии обнаружены многочисленные захоронения ямной культуры. В «ямных» погребениях встречаются сосуды, характерные для Степного Причерноморья и Северного Кавказа. Носители ямной культуры были первыми кочевниками-скотоводами, в основном не имевшими постоянных сел и жилищ. В некоторых могилах встречаются остатки больших четырехколесных повозок — они, скорее всего, и служили жилищами.

Состав стада у населения эпохи бронзы мало отличался от современного — в нем были лошади, коровы, козы и овцы. В качестве тягловых животных использовали волов. Различия заметны лишь в породах скота и соотношении видов. У кочевников преобладал мелкий рогатый скот, у оседлого населения больше внимания уделялось крупному скоту.

Памятники катакомбной культуры в Восточном Крыму встречаются реже, чем в других районах полуострова. Но уже в первой половине II тыс. до н.э. здесь появляются многочисленные поселения людей, занимавшихся комплексным земледельческо-скотоводческим хозяйством. На них существовали жилища — землянки и полуземлянки. Известны большие округлые сооружения из камня, возможно, это загоны для скота.

Эпоха бронзы в Крыму заканчивается во второй половине II тыс. до н.э. культурами срубного круга. Многочисленные поселения, покурганные захоронения и могильники говорят об оседлом образе жизни большей части населения, земледелии и пастушеском скотоводстве. В XI—X вв. до н.э. в Степном Причерноморье начал ухудшаться климат, и значительная часть населения постепенно покинула степи. Оставшиеся стали кочевниками. На рубеже двух тысячелетий здесь распространились изделия из железа, начался ранний железный век.

В первой половине I тыс. до н.э. народы, населявшие северные берег Черного моря, попали в круг зрения древневосточных и греческих писателей. Первыми, о ком узнали путешественники, историки и географы, были киммерийцы, тавры и скифы.

Киммерийцы

В конце бронзового — начале раннего железного века в Северном Причерноморье появляется новая археологическая культура — «киммерийская», названная по имени обитавшего здесь древнего ираноязычного народа. Время ее существования специалисты относят к IX — началу VII в. до н.э. Археологические материалы свидетельствуют о том, что она сложилась на основе культур эпохи поздней бронзы, существовавших в причерноморских степях.

Характерным ее признаком было отсутствие долговременных поселений, и это позволило сделать вывод о кочевом скотоводстве как основе хозяйственной деятельности населения. Причина перехода к кочевому хозяйству была связана с иссушением степей, которое привело к сокращению населения и отказу от земледельческо-скотоводческого образа жизни. Переход к кочевому скотоводству в это время произошел на огромных пространствах степной Евразии. Главной фигурой новой эпохи стал всадник-воин и пастух с вполне определенным набором конского снаряжения, оружия и украшений, очень близких функционально и похожих внешне на всем пространстве степей, простиравшихся от Памира до Балкан и Венгерской равнины. Пастухи гнали стада по кочевым маршрутам, а их семьи следовали за ними на повозках. Воинственная племенная верхушка могла передвигаться на боевых колесницах.

В киммерийское время широко распространились такие элементы конской узды, как металлические удила из бронзы и железа, псалии (фиксаторы удил в виде стержней с отверстиями, к которым крепились ременные части уздечки), разнообразные бронзовые и костяные бляхи, украшавшие конскую упряжь. Воины носили кафтаны, перехваченные широким боевым поясом, к которому крепилось оружие.

Основным оружием конников был небольшой (так называемый скифский) легкий лук со сложным изгибом. Его носили вместе со стрелами в футляре-горите. Набор стрел имел костяные и двухлопастные бронзовые наконечники. Вероятно, в киммерийских степях впервые появились конные лавы, атаковывавшие противника на скаку, выпуская по нескольку раз за атаку большое количество стрел, и отступавшие, не входя в прямое соприкосновение с врагом. После нескольких таких атак, если противник был изранен и деморализован, начинался ближний бой, в ход шли копья, каменные молоты на деревянных рукоятях, короткие мечи и кинжалы. Клинковое оружие было железным, обоюдоострым, иногда рукояти мечей и кинжалов изготавливали из бронзы и надевали на специальный железный штырь клинка. Обязательным атрибутом был железный нож. Украшения конской узды и костюма, преимущественно бронзовые и костяные, нередко покрывали сложными геометрическими орнаментами.

Киммерийские украшения из кургана у с. Зольное

Археологам известны лишь немногочисленные разбросанные по степи и лесостепи погребения киммерийцев. На курганах, над некоторыми из могил возвышались столбообразные каменные изваяния с изображением оружия, костюма и украшений, но лишенные лиц. Возможно, на изображение черт человека в религии киммерийцев был наложен запрет. Могилы, как правило, сооружали в более древних курганах эпохи бронзы. Лишь в единичных случаях, над гробницами прославленных вождей, киммерийцы насыпали новые курганы.

Огромные пространства Степного Причерноморья, освоенные киммерийскими племенами, небольшое количество населения, отсутствие большесемейных и родовых кладбищ свидетельствуют о том, что они находились на первой стадии кочевания, когда кочевые угодья еще не были жестко закреплены за семьями и родами, а маршруты перекочевок были растянуты на многие сотни километров. Так как киммерийские захоронения встречаются и в материковой лесостепи, нужно думать, что при неблагоприятных климатических условиях киммерийцы со своими стадами вторгались в южные лесостепные районы. На западе киммерийские древности встречаются в Венгрии и на Балканах. На востоке — в междуречье Дона и Волги и в Предкавказье. Киммерийцы причерноморских степей граничили с родственными им племенами.

В VIII в. до н.э. усилившееся иссушение степи могло подтолкнуть киммерийцев к военным походам в Закавказье и страны древнего Востока. Об этих событиях сообщают ассиро-вавилонские клинописные таблички. О присутствии киммерийцев в Малой Азии был осведомлен легендарный древнегреческий поэт Гомер, а греческий историк Геродот обстоятельно повествует о действиях киммерийских отрядов на Ближнем Востоке. Геродот в V в. до н.э. посетил греческую колонию Ольвия, что в устье Днепро-Бугского лимана; там он услышал о реальных и легендарных событиях, связанных с давно исчезнувшим киммерийским народом.

Гомер

С восточной частью Крыма связаны такие топонимы, известные из сочинений античных писателей, как область Киммерия, Боспор Киммерийский, киммерийские переправы (учитывая то, что Боспором Киммерийским в древности называли Керченский пролив, можно допустить, что на нем и находились киммерийские переправы), гора Киммерий и греческий город Киммерик. Возможно, с Крымом связаны и киммерийские стены — легендарные укрепления, которые, как считали греки, были сооружены киммерийцами.

Археологически киммерийская эпоха представлена в Крыму довольно скромно. Известно чуть более двадцати подкурганных захоронений в степной и предгорной частях полуострова, два каменных изваяния, некогда стоявших на курганах над киммерийскими могилами, и отдельные находки киммерийских вещей. Исходя из этих наблюдений, можно думать, что киммерийцы занимали всю степную часть Крымского полуострова, Керченский полуостров, местами проникали до северного склона Главной горной гряды. Их отношения с таврами, жившими в горных районах, остаются неопределенными, но, судя по тому, что предгорные могилы киммерийцев и тавров находятся в одной зоне, военные противостояния (если они случались) не были войной на истребление.

Геродот

Отношения с пришельцами-скифами были враждебными. В «Истории» Геродота сохранился один из эпизодов войны между скифами и детьми скифских рабов, под которыми современные исследователи нередко подразумевают покоренное скифами местное киммерийское население. Война между скифами и потомками рабов была ожесточенной и длительной и закончилась победой скифов. Происходила она, скорее всего, в начале VI в. до н.э., во время окончательного возвращения остатков скифских отрядов из восточных походов, в которые, как считал Геродот, скифы отправились, преследуя бежавших от них киммерийцев.

Вероятно, после этой битвы и закончилась самостоятельная история киммерийцев, хотя, как показывают результаты раскопок на Керченском полуострове и в предгорье, остатки этого древнего народа сохранялись в окраинных районах Скифии, постепенно ассимилируясь со скифами, а возможно и с таврами.

Тавры

На рубеже II и I тыс. до н.э. в связи с ухудшением климатических условий в степных районах Крыма значительная часть степного населения (принадлежавшего к культурам эпохи поздней бронзы), которая по каким-то причинам не смогла перейти к кочевому скотоводству, переместилась в горно-предгорные районы полуострова, уже заселенные их соплеменниками. В новых условиях раннего железного века в Горном Крыму сформировалась особая археологическая культура, получившая название кизил-кобинской (по имени пещеры Кизил-Коба, где были обнаружены многочисленные находки, относящиеся к этой культуре). У нее принято выделять два этапа: IX — начало/первая половина VII в. до н.э.; вторая половина VII в. — конец V / начало IV в. до н.э. На первом этапе кизил-кобинская культура находилась под влиянием киммерийской культуры, на втором — под влиянием скифской. Существует и третий этап, охватывающий IV — первые десятилетия III в. до н.э., когда на основе скифской и кизил-кобинской культур начала формироваться новая, смешанная культура населения горного Крыма.

В кизил-кобинской культуре известны небольшие неукрепленные поселения, расположенные в горах у источников и на склонах речных долин. Это свидетельствует об относительно мирных отношениях со степными соседями — киммерийцами и сменившими их скифами. Отношения с греками, появившимися в крымском приморье в VI в. до н.э., были сложными, но об этом позднее.

Постройки на поселениях представляли собой землянки и полуземлянки, на последнем этапе начали появляться наземные каменные сооружения. Вероятно, жившие на таких поселениях коллективы состояли из нескольких больших семей, включавших в свою очередь малые «парные» семьи, объединенные близким родством. Вокруг жилищ и хозяйственных построек находились хозяйственные ямы, предназначавшиеся для хранения зерна. Хозяйство было земледельческо-скотоводческим. В летнее время для выпаса скота могли использоваться лишенные леса и покрытые обильной горно-степной травянистой растительностью яйлы — верхние плато крымских гор.

Керамика, которой пользовались кизил-кобинцы, была лепной. Поверхность посуды часто покрывалась лощением — перед обжигом гладко затиралась и доводилась до блеска. На втором и третьем этапах разнообразные сосуды — горшки, кубки, корчаги, миски — нередко украшались орнаментом, состоявшим из точечных наколов и прочерченных по сырой глине геометрических фигур. Близкие типы посуды и орнаментации были распространены в это время у степных и лесостепных племен Причерноморья, Балкан и Северного Кавказа. С появлением греков к кизил-кобинцам, хотя и изредка, начала попадать гончарная греческая посуда.

Оружие и конская упряжь не отличались от киммерийских и скифских. Скорее всего, большинство кизил-кобинцев были пешими воинами, вооруженными луками и стрелами, изредка — копьями и кинжалами. Украшения, преимущественно бронзовые, были такими же, как у населения украинской лесостепи и Северного Кавказа. Очевидно, традиционные связи с этими территориями постоянно поддерживались.

Гробницы кизил-кобинцев представляли собой каменные сооружения — «ящики», состоявшие из четырех вертикально установленных плит, перекрытых одной массивной пятой плитой. Они, как правило, служили семейными усыпальницами и использовались на протяжении длительного времени, иногда — нескольких столетий. К большому сожалению для археологов, каменные гробницы, хорошо заметные, возвышавшиеся над поверхностью земли, были разграблены еще в древности.

Главный вопрос, которым задавались исследователи кизил-кобинской культуры: какому из исторических народов, известных древним историкам, географам и путешественникам, она принадлежит? Не меньшее значение имел и другой вопрос: едина ли она? На первый большинство авторов XX в. нашло единственно верный ответ: культура принадлежит таврам, хорошо известным греческим писателям, по меньшей мере, с V в. до н.э. Что касается второго вопроса, то А.М. Лесков и В.А. Колотухин, обстоятельно изучившие кизил-кобинские памятники, убедительно обосновали единство таврской культуры.

В понимании древних греков, тавры — это горцы, что вполне соответствовало географическим границам распространения кизил-кобинской культуры. Возможно, греческое слово «горцы» было близко по произношению к самоназванию этого народа, иногда же это название отождествляют с фонетически близким словом «ταυρο» — быки. В любом случае оно закрепилось за ним в письменной традиции, и до I—II вв.н.э. тавры и смешанное население тавро-скифы (или скифо-тавры) упоминались и в литературных источниках, и в надписях, найденных в Херсонесе (Севастополь) и Пантикапее (Керчь). Очевидно, после исчезновения кизил-кобинской культуры народ тавров продолжал существовать, восприняв новую, близкую им позднескифскую культуру и внеся в нее некоторые элементы собственной культуры.

Основным литературным источником, из которого мы узнаем о таврах в круге событий, относящихся к VI—V вв. до н.э., служит «История» Геродота. Из нее известно, что тавры отказались поддержать скифов в их войне с персидским царем Дарием I. Интересны сведения о том, что граница горной страны, населенной таврами, проходила западнее греческого города Керкинитида (Евпатория), а восточная доходила до Херсонеса Скалистого, под которым подразумевался Керченский полуостров. Жили же тавры разбоем и войной, занимались морским и береговым пиратством и приносили захваченных ими эллинов в жертву своей богине Деве, которую греки считали Ифигенией, дочерью царя Агамемнона — героя греческого эпоса.

Киммерийское изваяние из кургана у с. Целинное

Более поздние греческие сочинители добавляют мало нового к сведениям Геродота, однако внимательно с ними знакомятся. Именно его труд вдохновил афинского драматурга Еврипида на написание трагедии «Ифигения в Тавриде».

В том, что граница Таврики проходила вблизи греческой Феодосии, нет сомнений. Жители города, безусловно, вступали в разнообразные контакты с таврами. В районе его расположения на греческих и греко-варварских поселениях встречаются черепки таврской посуды. Значит, тавры (или тавро-скифы) могли входить в состав населения Феодосии и ее сельской округи.

Но где же сами памятники кизил-кобинской культуры? Видимо, это одна из загадок Феодосийского низкогорья, которая, так или иначе, будет решена в результате обстоятельного археологического изучения территории, прилегающей к городу.

Таврский каменный ящик

Скифы

Скифы — кочевой народ, частью вытеснивший, а частью ассимилировавший своих предшественников — киммерийцев. Принадлежали они к европеоидной расе, их язык относился к иранской группе индоевропейских наречий. Основным занятием скифских племен степной полосы Северного Причерноморья было кочевое скотоводство. Есть разные взгляды на происхождение скифов, однако наиболее вероятно, что пришли они из глубин азиатских степей в конце VIII — начале VII в. до н.э. Время существования Причерноморской Скифии обычно относят к VII—III вв. до н.э.

Изваяние, изображающее эллинизированного скифского воина из Северо-Западного Крыма

Греческие историки и географы знали скифов как обитателей причерноморских равнин, лежавших между Доном и Дунаем. Древневосточные и греческие источники рассказывают о нескольких походах скифов в Малую Азию и страны Ближнего Востока, происходивших в VII—VI вв. до н.э. Лишь заманив к себе обманным путем и перебив скифских предводителей, жители Передней Азии смогли освободиться от скифского ига. После этого остатки скифских отрядов вернулись в Северное Причерноморье.

Судя по археологическим находкам, первоначально скифы концентрировались в Прекавказье — Прикубанье и в Украинской Лесостепи, и лишь в дальнейшем, начиная с V в. до н.э., начали активно осваивать степные пространства. Победив персидского царя Дария I в конце VI в., скифы, могущество которых усилилось, двинулись вслед за персами на Балканы, но здесь не имели серьезных успехов. Затем они окончательно подчинили население лесостепи, при этом безжалостно использовали тактику выжженной земли и истребления непокорных. Вскоре они постарались поставить в зависимость от себя греческие приморские города. Вероятно, им это удалось сделать с Ольвией. В Западном Крыму им, скорее всего, подчинилась Керкинитида. Но греческие города Керченского пролива дали достойный отпор и сохранили свою независимость, объединившись в Боспорское государство. Возможно, в военном союзе, отразившем скифскую агрессию, участвовала и Феодосия.

В дальнейшем основная военная активность скифов проявлялась преимущественно в западном направлении (от них страдали Херсонес и Ольвия), а на востоке они периодически оказывались втянутыми в боспорские распри. Известно, что в начале IV в. до н.э., во время войны между Боспорским царством и Феодосией, затеянной с целью подчинения Феодосии, на стороне боспорян выступили скифы. В 20-е гг. этого столетия скифы вели собственную войну с Боспором. До сих пор не ясны ни ее причины, ни то, где она велась — в Восточном Крыму или в Подонье, возможно, и там и там. Вряд ли эта война была упорной и продолжительной. Скифскую и боспорскую верхушку связывали общие экономические интересы, а длительные военные действия серьезно влияли на доходы обеих враждующих сторон, базирующиеся на хлебной торговле и работорговле. Наконец, в самом конце того же столетия скифы снова участвовали в боспорской династической междоусобице, потерпели поражение и больше не выступали в истории как заметная военная сила.

Материальная культура скифов-кочевников мало отличалась от культуры киммерийцев. Лук был тем же самым. Лишь наконечники стрел стали легче, а со временем приобрели трехлопастную или трехгранную форму. Постепенно менялись детали конской узды, широко распространились копья и дротики, редкие в киммерийское время. Известны длинные мечи и наборные металлические панцири, бронзовые шлемы. Следовательно, конная дружина, состоявшая из тяжеловооруженных всадников, уже могла врубаться в гущу врага. Но в скифском войске все же преобладала легкая конница, со временем появилась и легкая пехота. Особенностью скифского ополчения были отряды конных амазонок. Судя по частым находкам разнообразного оружия в женских могилах, в случае появления серьезной опасности молодые женщины вставали в строй наравне с мужчинами.

С повышением воинственности (а военно-грабительские походы были обычным явлением в экономике кочевой Скифии) обрели человеческое лицо каменные изваяния, устанавливавшиеся над могилами военных предводителей. Теперь путнику было ясно, что под курганом, над которым возвышалась статуя, изображавшая вооруженного мужчину с гривной на шее и поднятым к груди рогом-ритоном со священным напитком, покоится воин, по своим заслугам и положению сравнимый с родоначальником и божеством. Появились и новые украшения, в степи широко распространились бронзовые и золотые изделия в зверином стиле, покрывавшие костюм и конскую упряжь. На них в рельефе изображались дикие звери, летящие в прыжке, бегущие или согнувшиеся в кольцо. Впрочем, век яркого и экспрессивного скифского звериного стиля в Причерноморье был недолог. Уже в V в. до н.э. его начали вытеснять многочисленные поделки греческих ремесленников, поначалу подражавших скифским мастерам, а затем заполнивших художественное поле собственными приемами, сюжетами и персонажами. Торговля с греками, процветавшая в V—IV вв. насытила скифскую степь стеклянными бусами, зеркалами, мелкими женскими украшениями, гончарной посудой, винными амфорами.

Конный скиф. Бляшка нашивная. Золото. Середина IV в. до н.э.

Изучение греческих источников и археологических материалов позволяет говорить о существовании у скифов раннеклассового государства и, по крайней мере, двух династий общескифских царей. Геродот знал о номархах — правителях отдельных областей Скифии. Возможно, они назначались царем из его ближайшего окружения; не менее вероятно, что ими становились представители племенной верхушки. Геродот сообщает, что скифы не были едины, а подразделялись на скифов царских, скифов-кочевников и скифов-земледельцев. Каждая из этих групп занимала отдельную территорию. В Степном Крыму обитали скифы царские.

В 339 г. до н.э., после гибели скифского царя Атея в сражении с Филиппом Македонским, власть верховных царей могла ослабеть, а власть номархов усилиться. Кажется, нечто подобное подтверждает крымская археология. В крымских предгорьях, в нескольких десятках километров к западу от Феодосии, в это время впервые появляется Аккайский «царский» могильник, состоящий из курганов высотой в 7—10 м. Такая высота в скифской погребальной иерархии вполне могла соответствовать статусу правителей областей или членов мелкой местной династии, выполнявшей функции номархов по отношению к общескифскому царю. Ниже номархов стояла скифская родовая знать, а большинство населения составляли рядовые кочевники, владевшие небольшими стадами и повозками, которые волы тянули по степным просторам. Именно такую картину можно было увидеть в Степном Причерноморье на протяжении VII—V вв. до н.э.

Ситуация начала меняться в конце V — начале IV в. в связи с увеличением имущественного неравенства, ростом населения и ограниченной вместимостью пастбищ. Часть скифов, причем немалая, в это время перешла к оседлому и полуоседлому земледелию и скотоводству. Эти процессы хорошо заметны на Днепре и в Восточном Крыму. На востоке Крымского полуострова еще в середине — второй половине V в. возникают первые земледельческие поселения — такие, как Фронтовое на Акмонайском перешейке, восточнее античной Феодосии, и Андреевка на Керченском полуострове, западнее древнего Пантикапея. В Андреевке раскопана часть поселения, здесь обнаружены полуземлянки и остатки зерновых ям V в. до н.э., над ними располагались остатки каменных домов и усадеб следующего столетия. Как выглядело поселение Фронтовое, нам неизвестно, этот памятник так и не был раскопан, но расположенный рядом с ним грунтовый могильник удалось исследовать. К удивлению специалистов, погребальный обряд здесь оказался скифским, погребальный инвентарь также преимущественно скифским, а вот антропологические исследования показали, что часть похороненных может быть отнесена к таврам. Значит, варварское население, жившее небольшими поселками близ Феодосии, состояло из представителей разных племен.

В середине — второй половине IV в. до н.э. на Феодосию, как на хозяйственный центр, уже опирался большой сельскохозяйственный район со смешанным, в значительной части скифским населением. На севере он достигал нижнего течения р. Салгир, на западе доходил до рек Биюк-Карасу и Кучук-Карасу, на востоке, на Керченском полуострове, мог достигать мыса Казантип, а на юге подходил к Черному морю. Трудами нескольких поколений археологов здесь обнаружены десятки древних сел, хуторов и скотоводческих стоянок. Села, как правило, состояли из многочисленных усадеб, расположенных недалеко друг от друга. Дома были каменными и сырцово-каменными, во дворах находились хозяйственные постройки и зерновые ямы.

Неясно лишь то, какая часть этих земель принадлежала Феодосии и ее сюзерену Боспорскому царству, а какая сдавалась в аренду боспорянам владыками Скифии. Не зря греческий географ Страбон называл жителей крымской равнины земледельцами, которые должны были поставлять дань и арендную плату за землю кочевым скифам, жившим выше земледельцев. Похоже, что совсем неслучайно у западной границы этой области, на горе Ак-Кая, в то же самое время появились большие курганы скифской знати. Кто-то, кто мог контролировать равнину, взимать дань и арендную плату, расположился поблизости. Учитывая, что основной продукцией этого района был товарный хлеб, продававшийся через Феодосию в Грецию, вполне естественно участие скифской верхушки в хлебной торговле Боспора. И дань, и арендная плата в этом случае могли иметь денежную форму.

Подъем, однако, не был длительным. В конце первой четверти — первой трети III в. до н.э. Степное Причерноморье пережило военную, хозяйственную и демографическую катастрофы и большая Скифия сошла с исторической арены. Ее редкие осколки еще долгое время существовали в виде малых Скифий, однако доминирование скифов завершилось и на смену им с востока пришли новые хозяева степей — сарматы.

С.Г. Колтухов