Предисловие

Скромная известность Гурзуфа наших дней — одного из привлекательных курортных мест Большой Ялты — далека от того значения, которое имел он в эпоху раннего средневековья. Его короткая военно-политическая слава давно угасла, сделалась достоянием истории; однако в последние годы она вдруг ожила на страницах путеводителей и краеведческих очерков. Скудные сведения источников о средневековом Гурзуфе то и дело переходят из книжки в книжку и, к досаде историков, начали уже обрастать всякими нелепыми вымыслами. Но в одном сходятся все — и дипломированные ученые, и просвещенные дилетанты: Гурзуф, судя по названию и местоположению на побережье, — это Горзувиты, упомянутые Прокопием Кесарийским^* в трактате «О постройках»!¹. А из этого не следует ли само собой, что руины на двурогой Горзувитской скале, выступающей в море к югу от холма Балготур, и есть остаток Юстиниановой крепости («замка»)?

Казалось бы, все очень просто: где еще в Гурзуфе можно найти более подходящее место для приморской твердыни? И все же многим историкам и археологам отождествление это представляется малоубедительным.

В самом деле, не могла ли крепость Юстиниана находиться в ином месте, пусть, на наш взгляд, и менее удобном, например, на Балготуре? Ученые не исключали этой возможности. Однако от вершины холма до моря далековато, и крепость, будь она построена здесь, не смогла бы контролировать берег и гавань, а в этом ведь и состояло ее назначение. Признаков каких-либо средневековых боевых сооружений на Балготуре до сих пор не найдено. Но хотя на Гурзуфской скале остатки таковых налицо, для выяснения времени этих построек всегда недоставало объективных археологических данных.

Неоднократное обследование крепости долго было безрезультатным. Собранные там обильные археологические материалы говорили главным образом о XIV и XV столетиях, более ранние (относительно немногочисленные) — о XII—XIII вв.; шестой же век — время Юстиниана и Прокопия — на самих развалинах крепости ничем представлен не был. К тому же и устройство некогда сурового бастиона (который приобрел в наши дни старчески добродушный вид) свидетельствует о том, что крепость когда-то защищали огнестрельные орудия: сохранились основания пушечных амбразур. Естественно, такое и присниться не могло никому в VI в. Старое название скалы — Дженевез (или Джуневиз)-Кая указывает на принадлежность крепости генуэзцам — средневековым обладателям примитивной пороховой артиллерии. Это находит свое подтверждение и в итальянских письменных источниках, один из которых — Устав Кафы — был переведен русским ученым В.Н. Юргевичем². В XV в. Гурзуфская крепость подчинялась генуэзскому консулу и входила в состав так называемого «Капитанства Готии», учрежденного генуэзскими властями на Южном берегу Крыма.

Так куда же делись тогда остатки или хотя бы следы юстиниановского укрепления? Ведь в парках Гурзуфа, у моря, на окрестных виноградниках и табачных плантациях не раз встречались обломки привозной восточно-византийской или херсонесской керамики, в том числе амфор и других сосудов V—VII вв. Под скалой Дженевез-Кая находили монеты VI в.; могилы с вещами и монетой того же времени были случайно обнаружены в Гурзуфе на площадке Дженевез-Мезер (Генуэзское кладбище). Такие же находки на территории всего Гурзуфа соседствуют с более поздними материалами (керамика, стекло, кость), не раз переброшенными с места на место в результате строительной или сельскохозяйственной деятельности населения городка. Из всего этого ясно одно: в юстиниановское время тут не обошлось без греков, а значит, и в крепости мог находиться небольшой византийский гарнизон.

Исследование «крепости в Горзувитах» немаловажно для разработки ряда проблем, связанных со средневековой Таврикой. Оно неизбежно приобретает широкий, комплексный характер и занимает определенное место в изучении средневековых памятников южного и юго-восточного побережья Крыма.

Попытаемся и мы набросать, насколько позволят археологические данные, картину жизни Южного берега, точнее сказать, побережья между Херсоном^** и Боспором, в эпоху раннего средневековья. Рассмотрим затем памятники Гурзуфской котловины («округи Горзувитской»), непосредственно окружающие приморскую крепость, которая в VI в. вместе с Алустоном положила начало византийскому освоению Таврики. В заключение расскажем и о самой крепости, какой она представляется на основных этапах истории средневекового Крыма.

Примечания

*. Прокопий Кесарийский, уроженец города Кесарии палестинской, жил в VI в. в Константинополе и прославился в свое время как видный писатель-историк.

**. Средневековое название Херсонеса.

Литература и источники

1. П. Кеппен. Крымский сборник, СПб, 1837, стр. 56—57; Прокопий Кесарийский. О постройках, перевод С.П. Кондратьева. Вестник древней истории, 1939, № 4, стр. 249 и сл.

2. Atti della Società Ligure di Storia Patria, VII, parte II; 1881, стр. 575—680. Рус. перев. в кн.: «Записки Одесского общества истории и древностей», т. V, Одесса, 1863, стр. 632—837; Л.П. Колли. Христофоро Ди-Негро, последний консул Солдайи. Известия Таврической ученой архивной комиссии (ИТУАК), № 38, Симферополь, 1905, стр. 5; С. Секиринский. Очерки истории Сурожа IX— XV вв. Симферополь, 1955, стр. 32 и сл.