III. Охота на коз. — Скачки

Охота в горах на диких коз полна особой прелести и поэзии. Познакомиться ближе с горными вершинами, таинственными полутемными ущельями, дышать ароматным запахом горных трав, отдыхать на скалах, перевитых плющом и украшенных горными мхами, — разве это не интересно? Кругом ни жилища, ни человека. Тихо. Горный ветер едва касается вершин бука. Вы один; а под вами и перед вами, — какие картины!.. какие чудные пейзажи!..

Но до вершины еще нужно добраться, а это не легко.

Тронуться в горы мы решили тотчас после обеда, чтобы достигнуть места вечером, ночевать, и, с восходом солнца, начать охоту. Арба, запряженная буйволами, доставит к назначенному заранее месту подушки, кошму (войлок), разную утварь и посуду для пищи, а также самовар, вино и закуски. Продуктов и вещей брали много, ибо с нами задумали ехать дамы, для которых была приспособлена другая арба.

Часа в три мы тронулись в путь, с ружьями за плечами и гончими собаками.

Трудно, тяжело подниматься по горным тропинкам, выше и выше. Дорога идет неправильно, то влево, то вправо, широкие ветви дуба хлещут вас по лицу, мелкие камни под ногами затрудняют путь; жарко и тяжко!.. Шаг далеко не твердый, ноги дрожат с непривычки, ружье за плечами кажется тяжелой ношей. Все выше и выше; дорога круто завернула вправо... Какие дикие, красивые скалы, от которых веет прохладой! Так и хочется прислониться к ним и отдохнут.

— Покурим, Иван Семенович, предлагает Владимир.

Я соглашаюсь охотно и мы пристраиваемся удобно и хорошо.

— Далеко еще подниматься? спрашиваю я.

— Прошли немного... Что устали?.. Мы только еще взошли на Джевели-Куба, отвечает охотник.

Джевели-Куба маленькая гора по сравнению с теми, куда мы держим путь.

— Идем!.. поднимается товарищ.

Дорога становится угрюмее, солнце реже проглядывает сквозь густую зелень дуба. Изредка попадаются небольшие поляны, которые радуют сердце северянина. Час, два, три — все идем. Порядочно устал Владимир, привычный к горной ходьбе, а обо мне и говорить нечего: только одна в голове дума, скоро ли? Стало темнеть, когда мы вступали в буковый лес (чинар). Какая чудная картина! Красивые буки правильными рядами по наклонной плоскости уходили в темноту ущелья. Сзади нас раскинулась поросшая кустарником и горными цветами большая поляна, за которой виднелась дивная панорама гор, освещенных заходящим солнцем. Какие разнообразные краски и тени, то яркий, то нежный и мягкий колорит!.. Справа за поляной огромной шапкой чернел величественный Бьюк-Борус, за ним Таншан и другие горы. А буки?! их почти белые стволы, гладкие, стройные освещались заходящими лучами солнца, свет которого проникал по низу, не освещая зеленых вершин.

— Теперь близко!.. утешал меня товарищ, но странное дело: я уже не чувствовал той усталости, которая мной овладела на первых порах. День догорал и сумрак мало-помалу спускался на засыпающие горы. Над нами прозвучал и умолкнул охотничий рог. Резкий звук несколько раз повторило эхо.

Наконец мы достигли цели, но пришли далеко не первые. Костер уже пылал, татары жарили на вертеле шашлык, вода в чайнике клокотала, кошмы и подушки было разостланы под деревьями и около журчал свежий и чистый, как кристалл, горный ручей... Неправда ли, какая прелесть?! А воздух? густой, насыщенный ароматом горных трав и цветов!..

Охотники прибывали. Приехали и дамы. Ужин в такой обстановке и крепкий сон, до восхода солнца, когда начнется охота.

Но меня разбудили раньше, когда вся природа находилась под влиянием дремы, и еще бледно мигали далекие звезды. Охотники спешили.

Опять подъем и крутой. Но теперь нетрудно: окружающая свежесть придает бодрость, а новые, неиспытанные впечатления манят, зовут вперед и вперед. Козы!.. Я не видал их никогда... и вот скоро буду любоваться грациозными обитателями гор.

— Дикие олени, кажется, водились в горах прежде?..

— Да, не особенно давно и теперь водятся только на Чатыр-Даге, отвечает Владимир. — Отец еще мне рассказывал об одной охоте. Татарин ранил оленя и быстро подбежал к животному, чтобы совсем приколоть, зарезать свою добычу. Подбежал охотник сзади, а олень, собрав свои последние силы, ударил своего врага в грудь и убил на месте, где и сам околел...

Мы заняли перевал и охотники стали на места. Собак должны были спустить внизу, в широкой балке (ущелье). Козы всегда спасаются от опасности бегством вверх. Было тихо. Подо мною, справа, слева тянулись причудливые формы в синеющую даль уходящих гор, среди которых, словно чудовищные пасти, зияли темные бездны и пропасти. Вершина сплошь была покрыта темно-зеленым ковром необыкновенно густой и схожей с мохом травы. Никогда не ощущал ничего я подобного: так резок и ароматен был запах этой с виду некрасивой горной травы.

Но, чу! прозвучал охотничий рог и залаяли и завизжали собаки. Начался гон, дружный, веселый.

Голоса приближались, и я, нервно сжимая ружье, всматривался в глубину леса. Ближе и ближе гон, что-то мелькнуло среди стволов, недалеко раздался выстрел, и среди дыма я увидел убегающую грациозными прыжками дикую козу. Я мог ее стрелять, но и не успел и не хотел, так красиво было это зрелище.

Козел был убит Владиленом, который отгонял от него прибежавших с высунутыми языками гончих, непременно желающих, если не рвануть теперь уже мертвое животное, то по крайней мере лизнуть.

Охота продолжалась. Была убита еще коза и два или три зайца. Я не видел больше дичи, и красивая козочка среди зелени поляны не выходила у меня из головы. Горные козы очень нежны и грациозны. На тоненьких, словно выточенных ножках, серые, с белым задом, оне обладают чрезвычайно красивой, пропорциональной головой и черными, добрыми глазами. Горные козы легко приручаются, если с раннего возраста их воспитывать в жилище и среди людей. Я знал одного охотника, у которого жила такая коза: она ходила за ним как собака и спала в углу его комнаты.

Во время обеда и чая собака и коза непременно находились около стола, ожидая подачек. Собака вежливо стояла или лежала в стороне, но коза смело и даже дерзко лезла своей милой мордочкой на самый стол, стараясь слизнуть кусок сахара или хлеба. Эта коза была большой лакомкой и проникала повсюду, где только заметить банки или тарелки. С собакой коза находилась в большой дружбе, но и чужих собак не боялась, напротив нападала сама на них. Однажды я был свидетелем такой неожиданной картины и сначала даже испугался. На козу, мирно прогуливающуюся около дома, откуда-то бросились три огромных пса. Коза не побежала от них, а бросилась вперед на собак, которые в недоумении стали. Помню это была живописная группа, особенно коза вытянувшаяся, вся в напряжении. Вдруг грациозный и сильный прыжок прямо на собак, которые в страхе, поджав хвосты, бросились бежать. Что оне думали?! Но коза была спокойна и, как мне показалось, весело поглядывала на нас своими блестящими, как агат, глазами.

Я вспомнил эту козу, тогда на охоте и решился не стрелять ее компатриотов.

Охота продолжалась.

Когда солнце вступило в свои права, когда настал жаркий день, охота прекратилась до вечера.

Веселая беседа не прерывалась на месте нашего лагеря. Ели козье жареное мясо, пили кофе и легкое местное вино.

Охотники рассказывали эпизоды из своих приключений, дамы слушали, а татары, добродушно улыбаясь, подносили то шашлык, то свежий, только что сваренный кофе.

Все, кроме меня, были местные люди, крымчаки, выросшие в горах. Я смотрел на них и любовался. Живые, здоровые и добродушные. Загорелые от южного солнца лица, сверкающие белизной зубы, большею частию черные или темно-русые волосы и широкия, развитые груди. Хорошо вырасти и развиться на свободе, в такой могучей природе. Женщины тоже здоровые, смелые и живые, непосредственные. Здоровый смех, веселые шутки так и висели над нашим лагерем.

— А Иван Семеныч, господа, козы испугался... даже не выстрелил от страха! сказал Владимир.

— Правда!?. Не ожидали и испугались?!. да?. спрашивали меня дамы.

— Действительно неожиданно, отвечал я. — Но какие пустяки, испугаться!..

— Вечером я с вами пойду, обратилась ко мне сестра Владимира... — Вместе мы наверно убьем...

— Ну, нет, это не дело!.. возразили охотники. — Не пустим, ни за что не пустим: женщины на охоте, известно, несчастье принесут...

— И собаки не погонят!.. подтвердил Захар.

— А мы пойдем, все-таки пойдем!.. возражали дамы.

— Если так, если вы пойдете с охотниками, то я беру своих собак и ухожу! твердо и решительно проговорил Константин Гдовский, и голос его звучал сердито и резко.

— Скажите, пожалуйста!.. недовольно проговорила сестра Владимира. — Мы домой поедем... Очень нужно!..

Константин Гдовский был известный охотник и немного странный человек. Дворянин, православный, уроженец Крыма и владелец небольшого хутора, он кроме охоты ничем не занимался. Охота была его стихия и вместе с тем и промысел.

Он был женат, имел детей, и все кормились от охоты. Зимой и летом, также осенью, Константин постоянно с ружьем в лесу или в степи. Впрочем, лес он предпочитал, больше охотился по зверю, нежели по птице. Дичи он в течение года набивал множество; шкуры продавал, а мясо солилось, вялилось и шло в пищу его семьи. Когда мы бывали у него в гостях, то какой только дичи не подавалось к столу: и коза дикая, и заяц, и куропатка, и дрофа. Стрелок Константин был удивительный и притом скупой на выстрел, стрелял наверняка. Ходок со горам привычный, места, условия жизни коз, лисиц, зайцев и пернатой дичи знал прекрасно. Неустанно искал, терпеливо ждал и всегда находил и убивал, без добычи нс возвращаясь в дом свой. Одевался Гдовский в полутатарский костюм, говорил постоянно по-татарски, по-русски объясняться стеснялся, а про охоту даже и не мог говорить на родном языке, ибо не знал русского названия охотничьих терминов.

Мрачен и суров вообще был Константин Гдовский, а теперь особенно, по причине присутствия женщин, к которым он относился с нескрываемым пренебрежением.

— Неугодно ли!.. Бабы хотели охотиться, пожалуй, даже и из ружья стрелять!..

Вечернюю зарю мы простояли на другом перевале и ничего не убили. Сыты ли были собаки и плохо искали, или напуганные выстрелами и шумом козы ушли далеко; но только кроме Константина, убившего лисицу, никто ни разу не выстрелил и никого не видал. Ночь провели мы на прежнем месте без дам и Константина, который попусту оставаться не хотел, предполагая утром где-то охотиться.

На другой день мы весело спускались с гор. Надо было спешить на татарский праздник, на который нас ждали. Эти праздники, кроме чинного и продолжительного угощения, всегда сопровождаются борьбой и скачками. Первую я описал в прошедшей главе, теперь расскажу про скачки.

Татары большие любители животных, а лошадей в особенности. Для татарина счастье обладать хорошим скакуном; такой татарин горд и важен, он и держит себя как-то особенно.

Когда мы были в долине, до нас уже доносился праздничный шум: музыкант настраивал свою прелестную зурну, ржали лошади, по дороге был слышен стук ехавших дилижансов.

День был жаркий, тихий.

— Не было бы грозы!.. промолвил Захар. — Ишь, как парит!

Надо было спешить. Когда мы подошли к дому, то увидели кучку татарской молодежи, явившейся от общества, которое послало приглашать нас на праздник. Надо прибавить, что горские татары, не смотря на независимость своего характера, на любовь к свободе, охотно подчиняются людям, высшим по положению, если эти люди добрые и достойные уважения. Таким землевладельцам татары оказывают видимые знаки почтения, охотно водят компанию и очень ценят доброе к ним отношение.

Мои приятели и хозяева несомненно принадлежали к такому сорту людей и среди татар были очень популярны.

Несмотря на жару, празднования уже началось. Надо было собираться. Все принарядились и отправились на край селения, туда, где возвышался среди зелени сада высокий минарет татарской мечети.

Под тенью развесистых каштанов и ореховых деревьев, на земле, около низких столиков уже пировали татары и приглашенные русские и греки.

При нашем приближении раздались оглушительные и дьявольские визги и стоны татарского оркестра. О, Господи, что за музыка!

Пестрая картина пирующих!.. Сановитые, серьезные старики в чалмах, лица точно выточенные, каждая складка, каждая морщинка ярко выделяется на коричневой от загара коже лица, такие же точеные руки. Плавность и важность в движениях и приемах характеризуют татарских патриархов, при которых молодежь держит себя солидно.

Мы заняли места, и началось угощение. Рис, баранина, водка, фрукты и кофе, а также разное печенье подавалось в изобилии.

Дожидались, пока сойдет жара, чтобы начать борьбу. Скачки должны последовать по окончании этого состязания, без которого не обходится ни один татарский праздник, ни одно семейное торжество, особенно свадьба, которая татарами справляется со многими церемониями и в течение нескольких дней.

Много подарков раздается во время таких празднеств. Борьба и скачки сопровождаются для победителей всегда призами, которые состоят из денег и вещей, например, кисетов, шапок, с особенным механизмом ножей, седел и прочего. Такие призы очень ценятся в семьях и поставлены и держатся на видном месте, берегутся в почете.

Но запищали зурны, загудел думбал и на зеленой мураве запрыгали, затанцевали борды. Зрители, конечно, все — одно внимание, напряженное, нервное, каждый участвует в состязании душой, и старый и малый.

Около небольшого дубняка стояли привязанные к деревьям лошади. Я пошел посмотреть на них. Обыкновенные, добродушные горные лошадки, небольшого роста, но только с на диво сложенными, крепкими, как сталь, ногами.

Чтобы понять крымские горные скачки, нужно знать, как воспитываются и растут эти лошади.

Скачки. — Дикие козы

Родятся и вырастают они в горах, где живут маленькими табунами, общими или принадлежащими одному владельцу. Табуны эти дикие, за ними почти не смотрят, и растут и развиваются среди горного простора будущие скакуны и работники.

Для них не страшны ни пропасти, ни скалы. Как дикие козы легки и ловки эти дети гор, крепки, выносливы их ноги. Да, надежные и верные кони!..

Вот кончилась борьба, встали и перешли на другое место музыканты, толпа зрителей тоже тронулась ближе к равнине, которая шла между цепью небольших гор.

Всадники начали строиться. Некоторые из них заехали вперед, держа в правой руке каждый по обыкновенному цветному платку. Маленькие лошадки потряхивали головами и понемногу приходили в возбужденное состояние.

Раз, два, три!.. И джигиты (всадники) как стрелы понеслись друг за другом. Сначала все смешалось и летело кучей, пестрели платки, сверкали подковы. Но вот начали разделяться, одни вправо, другие влево... Тогда началась настоящая, чисто дьявольская скачка: лошади вертелись быстро, прыгали через рвы и канавы, скакали в гору и также быстро неслись с горы, некоторые спасались в лес, неслись среди ветвей и снова показывались, одни держа платок высоко над головой, другие стараясь вырвать его из рук скакавшего.

Много ловкости, прямо отчаянности показали и люди и лошади... Такой бешеной и опасной скачки я никогда не видел в жизни, принимая во внимание горное, полное препятствий место. Двое джигитов отличились особенно, на всем скаку, на хитром и ловком повороте, вырвав у таких же ловкачей платки.

Победителей ожидала награда. Музыка визжала прямо адски.