Отражение третьего штурма Севастополя

Между вторым и третьим штурмами прошло более пяти месяцев. За это время в Севастополе сложился быт блокированного, осажденного города. Население под руководством городского комитета партии и горисполкома в своем большинстве ушло в подземелье. Туда же были переведены промышленные предприятия и госпитали, детские сады и столовые, школы и библиотеки. Заботы о создании надежных укрытий оставались до конца обороны.

Еще в ноябре 1941 г. по решению Совета народных комиссаров Крымской АССР в Севастополе были созданы Спецкомбннат № 1 для производства вооружения и Спецкомбннат № 2 для пошива военной обуви, одежды и другой амуниции. Практически все население было задействовано на оборону, предприятия перешли на круглосуточную работу. Много усилий потребовалось для расчистки улиц, проездов от разрушений и завалов. В сложную проблему превратилось снабжение водой и пищей.

С января 1942 г. работа предприятий вошла в стабильный ритм. Систематически перевыполняли планы «Морской завод», «Красный металлист», «Молот», «Химчистка», спецкомбинаты. За январь—апрель было произведено гранат ручных около 180 тыс., гранат противотанковых — 30 тыс., мин для 82-мм минометов — более 16 тыс. и много другой военной техники 135 различных наименований¹.

В укрепление обороны города много самоотверженного труда вложили женщины, которые были основной силой на производстве. По их инициативе были организованы многочисленные бригады по пошиву обмундирования и стирке белья.

Широкое движение приобрело донорство. 23 женщины были удостоены звания «Почетный донор СССР».

Промышленные предприятия выпускали продукцию до двадцатых чисел июня, т. е. пока в город не ворвался враг. За период обороны промышленность города дала фронту: минометов — 2408, мин — 113 720, ручных гранат — 305 699, противотанковых и противопехотных мин — 231 549, авиабомб — 8715 штук. Спецкомбинат № 2 изготовил: брюк ватных — 2930, телогреек — 1184, полушубков овчинных — 3871, бушлатов — 1322, брюк суконных — 1544, рубах — 4018, рукавиц — 2190 пар, сумок для гранат — 3142, ведер брезентовых — 6843, мешков для пороха — 2880 и много другого².

Жизнь в осажденном городе постепенно становилась привычной; она проходила в основном в подземных укрытиях. В городе работали 25 подземных магазинов и ларьков. В феврале под землей был оборудован кинотеатр «Ударник», который организовал кинопередвижки для населения. Кинокартины демонстрировались в цехах, школах, учреждениях. В Севастополе выступали бригады артистов, писателей. В городе работали шесть библиотек, которые выдали 32 960 книг³.

До середины июня 1942 г. город снабжался водой, электроэнергией; работали бани, парикмахерские, почта, телеграф; выпускались газеты: «Красный Крым», «Маяк Коммуны», «Красный Черноморец», «За Родину». В штольнях и наиболее надежных убежищах функционировали школы, которые были закрыты только 20 мая.

Жители откликнулись на призыв Городского комитета обороны организовать огороды. Под огородами были заняты 182 га скверов, садов, пустырей и до конца мая сняты урожаи ранних овощей.

Боевой дух населения Севастополя был очень высоким и устойчивым. Переживший оборону член-корреспондент АН СССР В.Г. Корт рассказывал: «Рядом с огородами — землянки, в которые перебрались жители города из разрушенных домов. Невзирая на разрывы снарядов, девушки на огороде полют. По зеленому склону горы женщина пасет корову, чтобы она не вошла в зону обстрела.

На Приморском бульваре сидят парочки. Упадет снаряд близко — встанут, перейдут подальше, но не уходят».

Это картинки быта простых людей в героическом городе.

Рыбаки Балаклавы и Севастополя ставили сети в бухтах под огнем вражеской артиллерии. Когда выходили на лов кефали к Херсонесскому мысу или на лов камбалы в открытое море, их бомбили самолеты. Но город и фронт получали свежую рыбу и ракушки — мидии. По заданию командования рыбаки колхоза «Путь к социализму» доставляли на батареи боеприпасы.

Много славных страниц вписали в оборону комсомольцы и молодежь города. Они быстро и энергично откликались на все призывы партии, проявляя и собственную инициативу. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 28 октября 1948 г. за героизм, проявленный в годы Великой Отечественной войны, и активное участие в социалистическом строительстве в связи с тридцатилетием со дня основания ВЛКСМ Севастопольская городская организация ВЛКСМ была награждена орденом Красного Знамени⁴.

Самоотверженная работа всего населения города по нормализации жизни сорвала замыслы гитлеровцев лишить воинов Севастопольского оборонительного района устойчивого тыла, уничтожить город, подорвать моральный дух и стойкость защитников Севастополя.

С марта 1942 г. противник усилил блокадные действия своей авиацией. В радиусе 70—100 миль от берега все суда подвергались ее атакам. С 20 марта постоянные маршруты были отменены и для каждого судна намечался свой самостоятельный маршрут. И если противник обнаруживал конвой, то не терял с ним контакта до его уничтожения или укрытия в порту.

Утром 17 апреля самолет-разведчик обнаружил транспорт «Сванетия». Вскоре последовали атаки одна за другой. Охранявший его эсминец «Бдительный» сбил два самолета. Около 15 часов «Сванетию» атаковала очередная девятка вражеских самолетов. Две торпеды попали в судно, и оно затонуло. Значительная часть людей, находившихся на транспорте, была спасена эскадренным миноносцем⁵.

Вскоре и пребывание судов в Севастополе стало очень опасным из-за обстрела артиллерией и атак самолетами. Задымление причалов и зенитное прикрытие района разгрузки не обеспечивали безопасности. Переходы судов планировались с таким расчетом, чтобы они прибывали в Севастополь с наступлением темноты, быстро разгружались и выходили в обратный путь в ту же ночь.

Усиление блокады Севастополя с моря заставило командование флота 29 апреля выделить для перевозки грузов пять подводных лодок (типа «Д» и «Л»). Одновременно комиссия под председательством контр-адмирала П.И. Болтунова разработала номенклатуру грузов, их габаритов, веса, организацию погрузочно-разгрузочных работ. 7 мая две первые подводные лодки вышли с грузом в осажденный Севастополь. И все же становилось очевидным, что коммуникация становится самым слабым звеном в Севастопольском оборонительном районе.

Поражение советских войск на Керченском полуострове облегчило немецко-фашистскому командованию проведение следующих операций. Используя своп майские успехи, противник в течение двух недель подготовил и затем осуществил наступательную операцию по захвату Севастополя.

Комендант Береговой обороны и заместитель командующего Приморской армией генерал-лейтенант П.А. Моргунов рассказал, что 15 мая, когда у адмирала Ф.С. Октябрьского находились командующий Приморской армией генерал И.Е. Петров, член Военного совета армии И.Ф. Чухнов, командир сил охраны водного района контр-адмирал В.Г. Фадеев, командующий ВВС флота генерал В.В. Ермаченков и он, было получено сообщение о решении эвакуировать войска Крымского фронта на Таманский полуостров. Это известие потрясло всех присутствующих, которые молча сразу же разъехались на свои командные пункты. Очень тяжело переживал это событие Ф.С. Октябрьский. Обладавший прямым и резким характером, он допустил даже некоторую вольность, послав Сталину и Буденному телеграмму, в которой сказал о невозможности поверить в решение эвакуировать войска с Керченского полуострова⁶.

17 мая Военный совет флота донес Сталину, Буденному, Кузнецову о готовящемся наступлении немцев на Севастополь и просил немедленную помощь: 15 тыс. маршевого вооруженного пополнения, ранее запланированных семь пулеметных батальонов; 10 тыс. винтовок и 400 пулеметов (250 станковых), 25 танков и 50 танкеток, 50 самолетов Як-1 и боезапас вне очереди. Военный совет просил также авиацией уничтожить противника во время его переразвертывания от Керчи к Севастополю⁷. Эти требования поддержал С.М. Буденный. Но в портах Кавказа таких резервов в наличии не было. Не было и авиации дальнего действия.

18 мая вице-адмирал Ф.С. Октябрьский получил указание усилить боеготовность войск для отражения ожидаемого вражеского наступления. В нем, в частности, говорилось: «Имея в виду возможность наступления противника в ближайшее время на Севастополь, необходимо в кратчайший срок устранить все недостатки в оборудовании оборонительной полосы, занять войсками подготовленные рубежи обороны и быть в постоянной готовности к отражению возможного наступления противника»⁸.

В ночь на 19 мая была подписана директива Ставки о преобразовании Северо-Кавказского направления в Северо-Кавказский фронт и определении этому фронту конкретных боевых задач по обороне Крыма и Кавказа. В состав фронта были включены войска бывшего Крымского фронта (который этой же директивой ликвидировался), а также все войсковые части, соединения и учреждения, ранее находившиеся в непосредственном подчинении главкома Северо-Кавказского направления. Командующему фронтом Маршалу С.М. Буденному были подчинены Севастопольский оборонительный район, Черноморский флот, Азовская военная флотилия и Северо-Кавказский военный округ. Задачи фронту Ставка определяла следующим образом:

а) Прочно удерживать Севастопольский оборонительный район, оборонять Таманский полуостров и ни в коем случае не допустить форсирования противником Керченского пролива и проникновения его со стороны Крыма на Северный Кавказ; б) не допустить во взаимодействии с Черноморским флотом, Азовской военной флотилией и авиацией высадки морских и воздушных десантов на побережье Азовского и Черного морей в границах фронта; в) не допустить высадки воздушных десантов и проникновения противника в пределы Северного Кавказа и Закавказья⁹.

Безуспешность ноябрьского и декабрьского штурмов Севастополя убедила немецкое командование, что взять его численным превосходством войск невозможно. Решимость защитников умереть, но Севастополь не сдавать при условии систематического снабжения боеприпасами и резервами делала их оборону непреодолимой. В наиболее критические моменты корабли, совершив переходы из кавказских портов, оказывали оборонявшимся войскам нужную поддержку огнем и резервами. Поэтому противник поставил себе целью полностью прервать морские перевозки между кавказскими портами и Севастополем и, после того как защитники израсходуют боеприпасы и другие виды боевого снабжения, начать штурм.

Для блокады Севастополя с моря противник сосредоточил в Ялте и Евпатории 6 подводных лодок, 19 торпедных катеров, около 40 сторожевых катеров и охотников за подводными лодками. На аэродромах Крыма находилось свыше 500 самолетов, в том числе ударный авиационный корпус Рихтгофена (150 пикирующих бомбардировщиков). Если в ноябре наши транспорты совершили в Севастополь 178 рейсов, в декабре-161 рейс, то в феврале между Севастополем и Кавказом прошло 58 транспортов. В январе—марте было потеряно 6 транспортов и 6 других повреждено. В марте, когда в Крыму находилась армада в 500 самолетов, в Севастополь было совершено только 27 рейсов, в апреле и мае — по 12 и в июне 11 рейсов¹⁰. В период коротких летних ночей самолеты противника круглосуточно вели поиск транспортов и кораблей на подступах к Крыму. Торпедоносцы иногда ожидали транспорты, находясь на воде на подходных фарватерах. Задолго до начала третьего штурма враг стал обстреливать гавани и бухты специально привезенной дальнобойной артиллерией.

В ответ на усиление блокады Крыма Черноморский флот вынужден был усилить оборонительные действия по защите коммуникаций. Однако он имел всего около 160 исправных самолетов, из которых большая часть базировалась на кавказские аэродромы. Основная ударная сила противника — авиация была практически неуязвимой. Поэтому нашим судам прорываться в осажденный город становилось все труднее. Если судну все же удавалось прорваться в Севастополь, там во время разгрузки его атаковала артиллерия и авиация.

Вечером 16 июня 1942 г. грузопассажирский теплоход «Белосток» вышел из Новороссийска. На его борту находились 360 бойцов, 200 т боезапаса и 100 т продовольствия. Весь день 17 июня транспорт и сопровождавшие его тральщик «Якорь», пять «малых охотников» отражали атаки вражеских самолетов. Чтобы в Севастополе сократить время разгрузки, еще в море по приказанию капитана Т. Рымкуса и комиссара Ф. Марченко начали вынимать грузы из трюма и размещать на палубе. В ночь на

18 июня 1942 г. «Белосток» ошвартовался у причала холодильника и к утру закончил выгрузку боеприпаса. С рассветом противник начал обстреливать транспорт из тяжелой артиллерии. Налетели самолеты — два трюма получили пробоины ниже ватерлинии. Сильный ветер рассеивал и сносил маскирующую дымовую завесу. От зажигательных авиабомб горели склады и сложенные на причале грузы.

Вечером начали погрузку 500 раненых и 200 эвакуируемых. Осколками порвало носовые швартовы, и экипажу пришлось заводить новые и подводить нос судна к причалу. В 22 часа теплоход отошел от причала и направился к выходу из бухты. В то же время вышли и корабли охранения. Т. Рымкус крикнул в мегафон на тральщик: «Буду точно держать вам в кильватер, так как компасы выведены из строя». За кормой удалялся горящий Севастополь.

На исходе второго часа 19 июня к югу от мыса Фиолент наблюдатели обнаружили пенящийся след торпеды. Капитан Т. Рымкус скомандовал: «Право на борт!» — и тут же увидел вторую приближающуюся к борту торпеду. Взрыв — и израненный теплоход начал быстро погружаться в воду. Спаслись только те, кто находился на верхней палубе. Когда охотники за подводными лодками поднимали из воды раненых и пассажиров, появился вражеский торпедный катер, который, выпустив две осветительные ракеты, открыл пулеметный огонь по спасавшимся. Охотники отогнали противника и подобрали с воды 202 человека.

Кто выпустил по судну вторую, роковую торпеду? Тогда считали, что это сделала никем не обнаруженная подводная лодка, но впоследствии установили, что атаковал торпедный катер¹¹.

Это был последний рейс транспортного судна в осажденный Севастополь. Быстроходных транспортов в строю больше не осталось. В июне транспорты совершили в Севастополь 11 рейсов и доставили 6,5 тыс. человек и 6 тыс. т грузов.

Нелегко пришлось тральщику «Якорь», которым командовал старший лейтенант И.В. Коровкин. 87 самолетов сбросили на него до 300 бомб. Поврежденный, с дифферентом на нос и креном 12° корабль утром 20 мая прибыл в Туапсе.

В условиях такого сильного противодействия наиболее успешно могли прорываться в Севастополь только боевые быстроходные корабли, большая скорость которых сокращала время их нахождения в опасной зоне и увеличивала оборачиваемость между пунктами посадки-погрузки и Севастополем. В апреле — мае крейсер «Красный Крым» совершил пять походов в Севастополь; в мае—июне лидер «Ташкент», эскадренные миноносцы «Бдительный» и «Безупречный» сделали по три рейса; крейсер «Молотов» в течение 12—15 июня доставил в Севастополь свыше 6 тыс. бойцов и около 1 тыс. т боеприпасов и других грузов.

В период июньского штурма Севастополя 47 боевых кораблей (3 крейсера, 7 эскадренных миноносцев, тральщики, катера) прорывали блокаду и совершили 103 боевых похода. В среднем ежесуточно в Севастополь доставлялось 500 человек личного состава, 160 т боеприпасов, 50 т продовольствия, 15 т бензина. Севастопольский оборонительный район ежесуточно расходовал до 600 т боеприпасов. Поэтому с каждым днем истощались средства борьбы: боеприпасы, оружие, топливо, продовольствие, медикаменты и др.¹²

В конце июня крупные боевые корабли не могли уже прорваться в Севастополь. Последним надводным кораблем, приходившим в Севастополь, был лидер «Ташкент» (командир — капитан 3-го ранга В.Н. Ерошенко), который в ночь на 27 июня доставил часть 142-й стрелковой бригады (944 человека) и принял на борт свыше 2 тыс. раненых и 350 эвакуируемых граждан. На обратном пути в результате четырехчасовых атак 86 пикирующих бомбардировщиков, от близких разрывов 336 бомб корабль получил тяжелые повреждения, принял около 1000 т воды и с трудом дошел до Новороссийска¹³. В июне, в последний месяц обороны, крупные быстроходные надводные корабли совершили 33 рейса и доставили 17 тыс. человек, 100 орудий и минометов, 2,5 тыс. т грузов.

Были приняты меры для доставки боеприпасов войскам СОРа и эвакуации раненых транспортной авиацией, которая для этого сделала 117 самолето-вылетов и вывезла около 2 тыс. человек. В прикрытии аэродрома большое значение имела плавбатарея № 3 под командованием капитан-лейтенанта С.Я. Мошенского, которая перекрывала подход со стороны моря и сбила 22 самолета.

Походы подводных лодок начались 7 мая. Они шли кратчайшим маршрутом в надводном положении и погружались лишь при обнаружении самолетов. Если в течение темного времени подводные лодки не успевали разгрузиться, то на день они ложились на грунт, чтобы с наступлением темноты успеть завершить разгрузочно-погрузочные работы и выйти из Севастополя в море.

В последние дни обороны снабжение Севастополя осуществлялось только подводными лодками, которые, естественно, не могли удовлетворить потребности гарнизона. За 77 рейсов они доставили около 4 тыс. т бензина, боезапаса и других грузов и вывезли более 1200 человек¹⁴.

Вследствие того что противник устраивал «охоту» за каждым кораблем, приходившим в Севастополь, они могли оставаться там минимальное время. Поэтому резко сократилось число стрельб кораблей для поддержки сухопутных войск. С 1 по 16 июня корабли провели всего 23 стрельбы, израсходовав 1856 снарядов¹⁵.

В конце июня врагу удалось прервать пути подвоза в Севастополь. Защитники остались без боеприпаса и понесли большие потери. Резко ослабла огневая мощь оборонявшихся. В штольнях и просто на улицах лежали около 23 тыс. раненых. Кончились продовольствие и медикаменты. Все это вместе и решило исход борьбы.

К началу июня в составе Приморской армии насчитывалось свыше 106 тыс. человек, 600 орудии и минометов и всего 38 танков. Авиация флота, базировавшаяся в районе Севастополя, имела лишь 53 исправных самолета¹⁶.

Для штурма Севастополя противник привлек 10 пехотных дивизий, большое количество артиллерии. Так, 54-й армейский корпус (132; 22; 50 и 24-я пд), наносивший с севера главный удар, поддерживали 120 артиллерийских батарей, в том числе 65 тяжелой и сверхмощной артиллерии калибром от 190 до 420 мм¹⁷. Кроме того, у противника была одна батарея (два орудия) сверхтяжелых 615-мм мортир и одно 800-мм орудие. Всего же для третьего штурма Севастополя противник сосредоточил около 204 тыс. солдат и офицеров, 670 орудий калибром от 75 до 800 мм, 655 противотанковых пушек, 720 минометов, 450 танков и 600 самолетов¹⁸. Во главе этих войск находился генерал-полковник Э. Манштейн. Оп отмечает: «ОКХ предоставило в наше распоряжение самые мощные огневые средства... два специальных орудия калибра 600 мм и знаменитую пушку "Дора" калибра 800 мм... Это было чудо артиллерийской техники. Ствол имел длину порядка 30 м, а лафет достигал высоты трехэтажного дома... Для его прикрытия постоянно стояло наготове два дивизиона зенитной артиллерии. В целом во второй мировой войне немцы никогда не достигали такого массированного применения артиллерии, как в наступлении на Севастополь»¹⁹. Армию усилили также 1 танковым соединением, 4 саперными батальонами,. 1 полком связи, 7 строительными батальонами и другими подразделениями. Вспомогательный удар на Севастополь наносил 30-й корпус (72, 170-я и 28 пд). В центре наступали 1-я и 18-я дивизии румын.

7 июня — день штурма Севастополя был установлен самим Гитлером.

2 июня враг начал пятидневную артиллерийскую и авиационную подготовку. По немецким сведениям, за время штурма артиллерия произвела 1360 тыс. выстрелов. Авиация ежедневно совершала по 600—1000 самолето-вылетов и сбросила 20 600 т бомб.

5 июня непревзойденное в военной истории гигантское орудие произвело первый боевой выстрел. И именно в этот день в районе Дуванкой впервые несколько раз поднимался немецкий аэростат с наблюдателями²⁰. Всего в течение июня орудие № 1 — «Густав» — произвело 48 боевых выстрелов по наиболее важным оборонительным сооружениям, арсеналам и 305-мм двухорудийным башням батарей № 30 и 35. Известно, что 8 бронебойных снарядов были выпущены по перекрытиям штолен арсенала в Сухарной балке. Использовались два типа снарядов. Специальный бронебойный весил 7 т и был снаряжен 280 кг взрывчатого вещества. Фугасный снаряд весил 4 т и пес 560 кг взрывчатого вещества. Пробивная способность бронебойного снаряда считалась 7 м по железобетону и 1 м — по броневой плите.

В ходе пятидневной артиллерийской подготовки было обнаружено применение противником огромных снарядов. Кроме неразорвавшегося 615-мм снаряда, на батарее № 30 были найдены осколки весом в 50—70 кг, которые должны были принадлежать снарядам еще большего калибра. Два таких снаряда попали в башню и два — в железобетонные монолиты. Башню засыпало землей от близких разрывов огромных снарядов. Часть их наблюдалась в полете, и они были определены как мортирные²¹.

В ожесточенном сражении, развернувшемся по всему фронту обороны Севастополя, уже было не до поиска отдельных, хотя и сверхтяжелых, орудий. К тому же для этого не было соответствующих технических средств.

Французский генерал Л. Шассен в своей книге «Военная история второй мировой войны» писал: «За последние 25 дней осады Севастополя немецкая артиллерия выпустила на укрепления 30 тысяч тонн снарядов, а самолеты Рихтгофена сделали 25 тысяч вылетов и сбросили 125 тысяч тяжелых бомб, или почти столько, сколько английский воздушный флот сбросил к этому времени на Германию с начала войны»²².

Орудие № 1 — «Густав» — было дальнобойной пушкой-гаубицей с максимальной дальностью стрельбы 47 км, что снимало угрозу ответной контрбатарейной стрельбы по ней. Если фугасный снаряд взрывался с эффектом взрыва авиационной бомбы, то бетонобойный уходил в грунт на 12 м, пробивая канал диаметром около 1 м. По мнению кандидата исторических наук Ю.М. Гершуненко, огневая позиция располагалась к юго-востоку от Бахчисарая в долине реки Кача, в 20 км от линии фронта, и соединялась 16-километровой веткой с основной железнодорожной магистралью юго-западнее Бахчисарая. Кроме боевого расчета орудия в 500 человек, еще 920 входили в команду обслуживания. Всего свыше 4 тыс. человек обеспечивали боевое использование, охрану и оборону артдивизиона «Дора».

В Севастополе также впервые вели боевые стрельбы 600-мм осадные гаубицы «Карл II» на гусеничном ходу. Боевая стрельба велась 1,55-тонными фугасными снарядами на 7 км и 2,16-тонными бетонобойными — на 4,5 км. Гаубицы считались орудиями, совершенными в техническом отношении.

Представляется возможным по изданным в ФРГ материалам уточнить количество сверхтяжелых осадных орудий меньших калибров, принимавших участие в бомбардировке Севастополя. 420-мм гаубицы «Гамма Мерзер» и «Гамма Гаубитце» выпустили по Севастополю более 80 бетонобойных снарядов каждый весом в 1 т. У противника были также 305-мм мортиры «Мерзер (Т)» для стрельбы 289-килограммовыми бетонобойными снарядами и 280-мм мортиры для стрельбы бетонобойными снарядами весом в 350 кг на дальность до 11 км²³.

Защитники Севастополя явились достойными преемниками и продолжателями боевых традиций героев первой обороны Севастополя. Газета «Красная звезда» 18 июня 1942 г. поместила сообщение ТАСС из Стокгольма: «Военный корреспондент газеты "Гамбургер фромденблат" пишет, что Севастополь оказался самой неприступной крепостью мира и что германские солдаты нигде не наталкивались на оборону такой силы».

По свидетельству генералов Н.И. Крылова и П.А. Моргунова, чтобы устойчиво удерживать линию фронта, опираясь на мощную систему опорных пунктов и огневых точек в сочетании с возможностью сосредоточить в любой момент на нужном направлении огонь до 300 орудий среднего и крупного калибра, требовалось ежесуточно расходовать около 600 т боезапаса. Фактически же можно было рассчитывать на одну треть, и эта норма непрерывно уменьшалась²⁴.

К началу третьего штурма войска СОРа состояли из семи стрелковых дивизий (25, 95, 109, 172, 345, 386 и 388-й), трех бригад (79-й морской стрелковой, 7-й и 8-й морской пехоты) и двух полков (2-го Перекопского и 3-го) морской пехоты. Укомплектованность дивизий была в среднем около 50%.

Таблица 5. Соотношение сил и средств сторон к началу июня 1942 г.^*

^* Моргунов П.А. Указ. соч. С. 313.

В 5 часов утра 7 июля немецко-фашистские войска перешли в общее наступление по всему фронту обороны Севастополя. Главный удар силами 132, 22, 50-й и 24-й пехотных дивизий наносился из района Камышлы и Бельбек в направлении на северо-восточную оконечность Северной бухты, вспомогательный удар — силами 23-й легкопехотной и 72-й пехотной дивизий при поддержке 1-й румынской горнострелковой дивизии — вдоль Ялтинского шоссе. Этими концентрическими ударами противник хотел раздробить наш фронт, окружить и уничтожить по частям группировки Приморской армии.

7 июня противник сделал более 2000 самолето-вылетов и сбросил до 9000 бомб. Наша авиация совершила 80 самолето-вылетов и сбила более 20 вражеских самолетов. Бои закончились поздно ночью. Враг понес значительные потери: было уничтожено свыше 3500 солдат и офицеров и более 20 танков²⁵.

«Положение на Северной стороне еще больше осложнилось. Противник уже ввел в бой все четыре дивизии и продолжал подтягивать резервы. Мы были вынуждены ввести в бой свой единственный резерв — 345-ю стрелковую дивизию. Таким образом, СОР остался без армейского резерва. Правда, враг понес большие потери, а достиг пока лишь сравнительно небольшого вклинивания на участке 172-й дивизии и 79-й бригады, остальные рубежи удерживались нашими войсками. У нас была надежда что мы сумеем перемолоть его силы и удержать Севастополь»²⁶, — пишет П.А. Моргунов.

В течение 8, 9 и 10 июня противник неоднократно переходил в атаку, все они были отбиты при поддержке артиллерии.

Через день после начала штурма Севастополя в дневнике верховного главнокомандования вермахта было записано: «В районе Севастополя противник оказывает упорнейшее сопротивление, опираясь на чрезвычайно мощные оборонительные сооружения, овладеть которыми в сложных условиях местности очень трудно. При таких обстоятельствах даже пятидневная артподготовка обеспечить решающего успеха не смогла». И далее: «...Ввиду мощного сопротивления противника в районе Севастополя действующая там авиация не будет снята оттуда через три дня, а останется там до тех пор, пока не будет достигнут решающий успех или пока таковой не наметится». В следующей оперативной сводке сказано: «...па паши наступающие войска обрушился точный и мощный огонь тяжелых береговых батарей и минометов. Блиндаж за блиндажом, дот за дотом приходилось брать в тяжелых и ближних боях. Ликвидация многочисленных минных полей велась под огнем противника. Русские часто контратаковали. Снабжать войска, особенно на северном фланге, из-за точного огня противника в Бельбекской долине и в балках очень трудно»²⁷. Гамбургская газета «Гамбургер Фриденблатт» писала: «Севастополь оказался самой неприступной крепостью мира. Германские солдаты не встречали обороны такой силы...»²⁸. Весь мир следил за героической борьбой севастопольского гарнизона. Севастопольцы получили многочисленные приветствия, в том числе от находившегося тогда в трудном положении гарнизона о. Мальта.

11 июня силы III и IV секторов нанесли контрудары по вклинившемуся противнику и на некоторых участках удалось его отбросить. Контратакующие части действовали настойчиво, нанесли большие потери врагу, но полностью восстановить утраченные позиции не смогли. За четыре дня боев противник потерял около 20 тыс. человек убитыми и ранеными, более 50 танков и 58 самолетов²⁹. Непрерывные напряженные бои привели к потере нескольких тысяч человек главным образом из состава III и IV секторов, очень большому расходу боезапаса, особенно артиллерийского; часть зенитных орудий была выведена из строя; чувствительные потери понесла наша авиация. Неблагоприятная обстановка сложилась на Северной стороне, особенно в районе ст. Мекензиевы горы. Противнику удалось захватить ее, несмотря на упорное сопротивление вступившей в бой 345-й стрелковой дивизии.

12 июня в Севастополе была получена телеграмма от Верховного Главнокомандующего, в которой подвиг защитников Севастополя был высоко оценен партией и правительством:

«Вице-адмиралу Октябрьскому, генералу Петрову.
Горячо приветствую доблестных защитников Севастополя — красноармейцев, краснофлотцев, командиров и комиссаров, мужественно отстаивающих каждую пядь советской земли и наносящих удары немецким захватчикам, их румынским прихвостням.
Самоотверженная борьба севастопольцев служит примером героизма для всей Красной Армии и советского народа. Уверен, что славные защитники Севастополя с достоинством и честью выполнят свой долг перед Родиной.

Сталин»³⁰.

Героизм был нормой поведения для солдат и офицеров. Особенно отличились в оборонительных боях за Севастополь 25-я Чапаевская, 95-я и 172-я стрелковые дивизии, которыми командовали генерал Т.К. Коломиец, полковники А.Г. Капитохин и И.А. Ласкин. Примеры воинской доблести и отваги показали также храбрые воины 8-й и 7-й бригад морской пехоты во главе с их командирами—полковниками П.Ф. Горпищенко и Е.И. Жидиловым. Среди защитников города немало было женщин, храбро сражавшихся с оружием в руках. Воинские подвиги многих из них были отмечены высокими правительственными наградами.

Участник обороны Севастополя поэт Гр. Поженян в стихотворении «Осада» писал:

...Шел сотый день,
Сто первый,
Сто второй,
Под нами с ревом оседали горы.
Но только понта покидала город
И только мертвый мог покинуть строй.

Величайшая воля к жизни вела к беспримерной борьбе. Камни не выдерживали, лопались скалы, а Севастополь стоял.

Следует отметить высокое искусство командующего Приморской армией генерала И.Е. Петрова, штаба во главе с Н.И. Крыловым, Политического управления армии, возглавляемого Л.П. Бочаровым, командующего артиллерией Н.К. Рыжи и других генералов и офицеров.

В книге «Борьба за Севастополь» немецкие исследователи пишут:

«Наше наступление наталкивается на планомерно оборудованную, сильно минированную, с большим упорством защищаемую систему позиций. Непрерывный, губительный огонь артиллерии противника ведется по всем немецким позициям. Он поминутно разрушает разветвленную телефонную сеть. Первые дни показывают, что под адским артиллерийским огнем противника наступление дальше вести невозможно»³¹. Это высказывание комментариев не требует.

Ф. Гальдер в своем дневнике отмечает ожесточенное сопротивление, сильные контратаки при высоком расходе боеприпасов и чувствительных потерях. Запись за 16 июня гласит: «Несмотря на донесение командования 11-й армии о том, что без усиления ее пехотой наступление вряд ли будет успешным, положение противника под Севастополем, по-видимому, становится еще труднее»³². Преимущества наступающего — выбирать направление удара или атаки — предвосхищались командованием Приморской армии, которое искусно массировало огонь и решительно вводило в дело немногочисленные резервы. Но в ходе десятидневных боев иссякли и резервы, и запасы. Нечем стало восстанавливать утраченные позиции.

Манштейн об этих днях пишет: «Но, несмотря на эти с трудом завоеванные успехи, судьба наступления в эти дни, казалось, висела на волоске. Еще не было никаких признаков ослабления воли противника к сопротивлению, а силы наших войск заметно уменьшались. Командование 54 ак вынуждено временно отвести с фронта 132-ю дивизию, заменив ее пехотные полки, понесшие тяжелые потери, полками 46-й дивизии с Керченского полуострова. Место 46-й дивизии должна была занять снимаемая с левого фланга корпуса 24-я дивизия. Вместе с тем ОКХ торопит с проведением наступления и рассматривает вопрос о том, чтобы спять 8 авиационный корпус с крымского участка фронта для наступления на Украине, если штаб армии не рассчитывает на скорое падение крепости...»³³.

Командованию армии удалось оставить 8-й авиационный корпус в Крыму и выпросить 3 пехотных полка, так как силы армии в ходе наступления были истощены. Эти полки подоспели к последней фазе штурма Севастополя.

Генерал Манштейн с большим уважением говорит о стойкости и самоотверженности защитников Севастополя, преувеличивая иногда успехи своих войск. Так, говоря о захвате башенной батареи № 30 (по немецкой терминологии «Максим Горький 1») под командованием майора Г.А. Александера и военкома Е.К. Соловьева, он уменьшил и силы и время, потраченные на ее захват³⁴. Другие немецкие исследователи в книге «Борьба за Севастополь» указывают, что для штурма батареи кроме 213-го пехотного полка были выделены три батальона от 132-го и 173-го саперных полков. Они начали штурмовать батарею с раннего утра 17 июня и только к концу третьих суток достигли разрушенных укреплений. К этому времени одна башня была выведена из строя попаданием сверхтяжелого снаряда. Сражение внутри помещений батареи продолжалось еще целую неделю — с 20 по 26 июня, когда штурмовые группы противника, взрывая блок за блоком, ворвались в последнее помещение и захватили 40 обессиленных, израненных бойцов³⁵, в том числе и командира батареи.

Теперь известно, что немцы применили отравляющий газ, чтобы «выкурить» артиллеристов из казематов. Но и этим они не могли сломить героев. Последние батарейцы погибли с пением «Интернационала».

Каждую ночь, когда бои несколько затихали, в помещении Военного совета флота (у Октябрьского и Кулакова) собиралось командование Приморской армии (генералы Петров, Чухнов, Моргунов), командующий ВВС Ермаченков, командир Охраны водного района Фадеев и некоторые другие командиры и подводили итоги боев за день, намечали мероприятия на следующий день. Это была важная форма коллективного управления сухопутными войсками и силами флота, организации взаимодействия, выработки докладов высшему командованию.

В ночь на 14 июня, оценив положение, телеграфировали:

«Елисееву,
копия Исакову.
Положение людьми и особенно боезапасом на грани катастрофы, 76-мм для ЗА осталось по 15 снарядов на орудие. Бои продолжаются жестокие. Надо еще раз пойти на риск направить мне крейсер "М" ("Молотов". — А.Б.), который доставит хотя бы 3000 человек маршевого пополнения^*. Прошу вооружения и максимум комплектов боезапаса, что я просил в своих телеграммах.
Срочно шлите, жду.
13.VI 23 ч 40 м

Октябрьский»³⁶

О крайнем напряжении с транспортом и ограниченной возможности снабжения говорит ответ начальника штаба и второго члена Военного совета флота:

«Кузнецову, Исакову, Октябрьскому.
На питание Севастополя поставлены крейсер "М", эсминцы "Бдительный" и "Безупречный", тральщики "Взрыв", "Защитник", "Якорь" и подводные лодки. Будут поставлены лидеры. Кроме того, организуется питание прибывающими 20 самолетами "Дуглас" (выделены Ставкой. — А.Б.). Сегодня вышли в Севастополь подводные лодки: С-32, Д-5, М-33 и М-111.
Выйдет 15/VI крейсер "М", эсминцы "Безупречный" и "Бдительный", тральщики "Якорь", "Взрыв", "Защитник" и подводные лодки Л-23, Щ-203. Запланирован крейсер "Коминтерн" и теплоходы "Белосток" и "Березина".
14.VI.42 г.

Елисеев, Азаров»³⁷.

Первые десять дней штурма, пока не иссякли запасы снарядов и был еще небольшой подвоз с Кавказа, огневая система и оборона в целом оказались для врага непреодолимыми.

17—18 июня на Северной стороне (в IV секторе) общая оборонительная система была разрушена. К вечеру 19 июня в четвертом секторе наступил кризис. Левофланговая 95-я дивизия была отрезана от соседних 138-й бригады и 345-й сд, понесла большие потери, и ее остатки вели борьбу в отдельных опорных пунктах. Генерал Петров сообщил, что резерва для восстановления положения нет, доставить достаточное количество боеприпасов в опорные пункты невозможно, Северную сторону не удержать. Но противник не мог сразу выйти к бухте, так как сохранились отдельные опорные пункты и огневые точки, которые не прекращали борьбы, и оказавшись в тылу вражеских войск. Было очевидно, что они не могут сковать противника на длительный срок. Командование армии видело возможности бойцов в опорных пунктах и стало укреплять их на переднем крае и в глубине обороны. Однако, несмотря на героизм бойцов и командиров, опытность и активность командования Приморской армии, удержать Севастополь без подвоза боеприпасов и пополнения с «Большой земли» невозможно. Об этом говорит следующая телеграмма от 19 июня:

«Сталину, Кузнецову, Буденному, Исакову
Героический севастопольский гарнизон продолжает истреблять врага, рвущегося в город. Семнадцать суток отбивает яростные бомбо-артиллерийские, а затем с 7.06.42 г. пехотно-танковые атаки. За это время мы также понесли большие потери, которые исчисляются в 22—23 тыс. Враг потерял самое малое в три-четыре раза больше нашего. Несмотря на огромные потери, он, имея абсолютный перевес, господство в воздухе и танках, продолжает атаки. Противник уничтожает наши подразделения в окопах бомбоударами, а затем, прорываясь, — танками, захватывает территорию... На северном участке сегодня, заняв Бартеневку, Братское кладбище, гитлеровцы поставили под удар вплоть до минометного огня весь город и лишили нас возможности пользоваться Северной и Южной бухтами.
Из всей обстановки видно, что на кромке Северной бухты остатки наших войск долго не продержатся. Они будут истреблены авиацией противника. Наш следующий рубеж борьбы — южное побережье Северной бухты, гора Суздальская — Сапун-гора — высота Карагач, где есть еще наши войска. Продолжаем создавать глубину обороны. До постепенного перехода на эту линию обороны будем удерживать занимаемую на сегодня позицию. Мы будем вынуждены отойти на новую линию, если немедленно не получим помощи.
Что нам немедленно нужно:
1. 10 000 бойцов маршевого пополнения, из них половина вооруженных.
2. Вывезти раненых, которых на сегодня 12 000, их уже некуда класть, не хватает медсостава и медикаментов.
3. Усилить зенитной артиллерией.
4. Дать хотя бы 25 самолетов ЯК-1 и 10 ИЛ-2.
5. Немедленно поставить на линию Кавказ — Севастополь 20 обещанных самолетов "Дуглас" с ночными экипажами, так как подавать маршевое пополнение, все снабжение и вывезти раненых можно теперь только самолетами-ночниками и подводными лодками. Докладывая вышеизложенное, прошу неотложной помощи.

Октябрьский, Кулаков»³⁸.

В течение дня 19 июня положение на Северной стороне продолжало ухудшаться. В первом и втором секторах противник продвинуться не мог, там была введена в бой 9-я бригада морской пехоты — последний резерв командования. Но неизбежная скорая потеря Северной стороны обрекала Севастополь. На исходе суток Военный совет флота послал маршалу Буденному короткую телеграмму с просьбой самолетами ночью доставить пополнение и вывезти раненых. Телеграмма заканчивалась словами: «Жду ваших решений».

Но в тех условиях не было возможностей ни усилить гарнизон, ни эвакуировать его. Ставка Верховного Главнокомандования своей директивой от 19 июня приказала командующему Северо-Кавказским фронтом подготовить десантную операцию с задачей захвата восточной части Керченского полуострова³⁹. Начало этой операции было назначено на первые числа июля. Не получив ответа от маршала Буденного, командование обороной Севастополя поняло: осталось одно — драться до последнего!

С 20 июня заход кораблей в Северную бухту был прекращен. Командование СОРа дает следующую телеграмму:

«Елисееву, Исакову
Надводными кораблями заходить в Северную бухту нельзя. Заканчиваем организацию приема кораблей бухты Камышовая, Казачья и открытое побережье в районе ББ-35. Принимать можем обязательным уходом ту же ночь обратно: лидеры, ЭМ и БТЩ. Подлодки — любое время...»⁴⁰.

В течение двух последующих недель защитники Севастополя отражали атаки противника. И хотя потери врага в первые дни были велики, он не испытывал недостатка в боеприпасах и продолжал наращивать силы; В Крыму задержали 8-й авиационный бомбардировочный корпус, главной задачей которого оставалась блокада Севастополя с моря. У защитников положение создалось критическое. Маршевое пополнение, прибывавшее в Севастополь с Кавказа, покрывало убыль личного состава лишь на 10%; потребности в боеприпасах удовлетворялись менее чем на одну треть. Пришлось сокращать протяженность фронта, всемерно экономить боеприпасы, драться в условиях полного господства вражеской авиации.

В эти дни И.Е. Петров все время проводил в секторах, помогая на месте дивизиям, бригадам, полкам в организации обороны, максимальном использовании местных ресурсов.

Командование Севастопольского оборонительного района не находило возможностей хотя бы на время очистить небо от господства вражеской авиации, восстановить снабжение и стабилизировать сухопутный фронт обороны. Севастопольская авиационная группа, после того как весной бомбардировщики 63-й бригады перебазировались на кавказские аэродромы, состояла из истребителей, штурмовиков и гидросамолетов. Аэродромы простреливались из артиллерийских орудий, ежесуточно многократно подвергались бомбежке. Самолеты находились в укрытиях, летчики — в убежищах. Получив приказание на вылет, они мчались к своим самолетам на автомашине, а потом просто бегом. Чтобы перехватить первую волну бомбардировщиков, группы истребителей барражировали над Севастополем. Но истребители противника вступали в бой, в воздухе образовывалась карусель, а бомбардировщики волна за волной подходили к городу.

В эти дни стали Героями Советского Союза летчики-истребители К.С. Алексеев, М.В. Авдеев, Г.В. Москаленко, Ф.Ф. Герасимов, М.И. Гриб, К.Д. Денисов, Н.А. Наумов и др. Шесть летчиков совершили таран. Самоотверженно шли на цель летчики-штурмовики полковника А.М. Морозова.

Но силы были неравные. Много экипажей, самолетов было потеряно. Дневных полетов становилось все меньше, боевые задачи стали решать только ночью. Когда противник вышел к Северной бухте, гидросамолеты пришлось перебазировать на Кавказ. За ними ушли штурмовики, которые ночью не летали, а днем не имели возможности подняться в небо. Большинство истребителей было повреждено.

На Северной стороне продолжались бои за отдельные опорные пункты. Долго держались защитники Константиновского равелина под командованием капитана 3-го ранга М.Е. Евсеева и военкома И.П. Кулинича. Их было 74 человека. Затем туда отошла группа 27 бойцов во главе с командиром 161-го стрелкового полка майором И.П. Дацко. Трое суток, начиная с 20 июня, моряки вели тяжелую борьбу с фашистами. Вечером 23 июня было решено: в полночь подорвать все уцелевшее и отойти на южный берег, главное — не оставить немцам на истязание раненых. В пятом часу подожгли все, что могло гореть, и группа во главе с М.Е. Евсеевым поплыла к южному берегу бухты. Не все доплыли до берега. Пять бойцов и старший политрук И.П. Кулинич решили драться в равелине до конца.

24—25 июня под руководством майора Н.К. Федосеева, политрука А.М. Вилора группа бойцов вела бои, удерживая часть берега Северной бухты — бухта Голландия. Вечером 25 июня немцы прорвались по берегу бухты Голландия к штольне № 1, где хранился боезапас. Майор Федосеев приказал заведующему хранилищем комсомольцу Александру Чекаренко взорвать штольню, включив часовой механизм. Но немцы прорвались к штольне раньше и могли предотвратить взрыв. Верный своему долгу, комсомолец А.К. Чекаренко замыкает механизм напрямую. Раздается огромной силы взрыв, в котором погибла и большая группа фашистов. Манштейн так писал об этом: «Когда наши саперы приблизились к входу в первую из этих пещер, внутри каземата произошел взрыв. Обрушился значительный участок скалистого берега, погребая противника, бывшего в каземате, а также и группу наших саперов»⁴¹.

В эти кризисные дни и ночи командование и штаб Приморской армии смогли перегруппировать силы и отвести их на новые оборонительные рубежи, организовать взаимодействие между секторами и с артиллерией. Командование СОРом настойчиво искало возможности пополнения и снабжения войск. За 22—24 июня в Севастополь прибыли лидер «Ташкент», эскадренные миноносцы «Безупречный» и «Бдительный», шесть подводных лодок (М-32, М-118, Д-5, С-32, Л-24, Щ-205), которые доставили 1850 бойцов 142-й отдельной стрелковой бригады, 350 т боеприпасов, 20 т продовольствия и около 200 т бензина. С 22 июня ночью на аэродром Херсонес стали прилетать 13—15 транспортных самолетов, каждый из которых доставлял по 2 т грузов. Обратными рейсами за ночь вывозили до 300 раненых и до 3 тыс важного груза. Всего этого было очень мало, чтобы восполнить потери и накопить боевой комплект снарядов и патронов.

В связи с захватом противником Северной стороны командование ОВРа начало создавать приемные пункты для кораблей в Стрелецкой, Камышовой, Казачьей бухтах и в районе 35-й башенной батареи. Это были последние причалы снабжения СОРа и эвакуации защитников Севастополя.

Вечером 26 июня из Новороссийска пришли базовые тральщики «Трал» и «Мина», которыми командовали старшие лейтенанты Б.П. Фаворский и И.И. Сенкевич, и незамеченными вошли в Стрелецкую бухту. Боезапас (42 т) выгружали прямо в автомашины. 580 бойцов и командиров 142-й стрелковой бригады, сойдя с кораблей, скорым шагом направились на передовую.

27 июня на рассвете тральщики вышли в обратный путь. На их борту находилось по 230 раненых. Весь день они отбивались от атак самолетов, но, поврежденные и израненные, все же прибыли на Кавказ.

В эти дни Манштейн решил сложную для себя задачу: «К утру 26 июня в руках 11-й армии оказался почти весь внешний обвод крепости. Противник был отброшен внутрь крепости, северную часть фронта которой образовывали крутые высоты по южному берегу бухты Северная, в то время как ее восточный фронт проходил от высот Инкермана через Сапунские высоты до скал в районе Балаклавы.

Командование армии должно было решить задачу — как прорвать этот внутренний пояс крепости. Не было никакого сомнения в том, что противник и дальше будет продолжать ожесточенное сопротивление, тем более что он, согласно заявлению своего штаба фронта (Северо-Кавказского фронта. — А.Б.), не мог рассчитывать на эвакуацию с полуострова.

С другой стороны, нельзя было не признать, что даже если резервы противника и были в основном израсходованы, то и ударная сила немецких полков была на исходе... Полки насчитывали по нескольку сот человек...»⁴².

Манштейн принял решение продолжить штурм Севастополя: наступать через бухту Северная на Корабельную сторону и от Балаклавы на Сапун-гору. Продолжение штурма было назначено на 29 июня, т. е. через три дня.

Враг пришел в город. Здесь следует сказать о гражданском населении Севастополя.

Когда стало известно, что противник готовит новое наступление, по решению городского комитета обороны 20 мая в городе были закрыты все школы, детские сады и ясли. Население опять перебралось в убежища. 28 мая городской комитет обороны принял постановление «О подготовке населения к вооруженной борьбе в городе». Оно было лаконично: «Выявить на предприятиях и в учреждениях города всех мужчин, способных драться с оружием в руках, включить их в резерв боевых дружин, назначить командный и политический состав, приступить к обучению и вооружить гранатами.

Всех коммунистов и комсомольцев считать мобилизованными в боевые дружины. Женщин привлечь, по мере надобности, в сандружины, наиболее здоровых, по их желанию, разрешить включить в резерв боевых дружин»⁴³.

Городской комитет обороны, горком партии и горисполком занимались эвакуацией детдомов и детприемников, инвалидов, населения, не связанного с работой по обороне города. На предприятиях создавались неприкосновенные запасы продовольствия. Около 500 человек подготовили в качестве шоферов, около 600 девушек окончили курсы медсестер.

16 мая городской комитет обороны потребовал от райкомов партии и горкома комсомола создать и вооружить боевые дружины, возложив на них обязанность по борьбе с авиадесантами противника, а также по охране и вооруженной защите предприятий; укомплектовать боевые взводы при штабе местной противовоздушной обороны, мобилизовать в каждый из них по 30 коммунистов и 30 комсомольцев; всех военнообязанных отправить на фронт, а на производство привлечь максимальное количество женщин взамен мобилизованных. Комсомольцы были закреплены за определенными участками города, где ежедневно после рабочего времени отрабатывали 2—3 часа на строительстве огневых точек, окопов, рвов, баррикад.

Комсомол привлек к работе и пионеров. 200 пионеров работали на оборонных предприятиях⁴⁴.

Население Севастополя до конца обороны действовало слаженно и сплоченно. Огромную роль сыграли массовые формирования: истребительный батальон, ополчение, боевые дружины МПВО.

Последнюю атаку на Севастополь противник начал в ночь с 28 на 29 июня. В 2 час. 15 мин. с Северной стороны медленно поползла через бухту дымовая завеса. В то же время противник открыл огонь по местам, избранным для высадки своих войск. В 2 час. 35 мин. началась высадка противника на Корабельную сторону. Несмотря на контратаки остатков 95, 345-й стрелковых дивизий и 79-й стрелковой бригады, сбросить противника в бухту не удалось. К 16 часам противник накопил силы и повел наступление. Малочисленные остатки наших войск вынуждены были отходить. Форсировав Северную бухту, противник сосредоточился на Корабельной стороне, в тылу основных оборонительных сооружений.

В то же время противнику (170-я немецкая и 18-я румынская дивизии, а затем и 72-я пд) удалось прорвать фронт с востока в районе Сапун-горы. Во второй половине дня 28-я пехотная дивизия повела наступление вдоль Балаклавского шоссе, а 50-я и 132-я дивизии — от станции Инкерман, т. е. противник повел наступление по всему фронту.

Днем 29 июня исправные самолеты перелетели на Кавказ. Зенитные батареи остались без снарядов. К вечеру 29 июня часть соединений отошла, другая часть вела бои в полуокружении. Генерал Петров и его штаб собирали остатки войск и объединяли их в укрупненные, боеспособные части. В течение ночи войска отводили и развертывали на новых рубежах. К утру армия заняла оборону: на правом фланге у моря 109-я стрелковая дивизия, вдоль Балаклавского шоссе — 9-я бригада морской пехоты, затем 7-я бригада морской пехоты, вдоль Лабораторного шоссе — 25-я стрелковая дивизия и в районе «Панорамы» — 345-я дивизия. Остатки 386-й дивизии и 142-й бригады составляли резерв командования Приморской армии.

Полки, батальоны, роты отошли, а стационарные батареи, доты, многие полевые и зенитные батареи продолжали драться на линии фронта или во вражеском тылу в окружении. Отражали атаки пехоты береговые батареи № 703, 704, 706 и 19. Погиб в обрушенном тоннеле бронепоезд «Железняков». Многие батареи, исчерпав все возможности борьбы, вызывали огонь на себя. Отрезанные от своих частей и подразделений, командиры и бойцы, израсходовав средства борьбы и предпоследний патрон, в безвыходном положении предпочитали смерть плену. Некоторые уходили в воду бухты, чтобы враг и над телом не мог глумиться.

В городе оставались еще около 30 тыс. жителей. В ночь на 30 июня горожане вышли из своих убежищ, запаслись водой из вновь открытых колодцев, кое-где раздавали продовольствие со складов⁴⁵. На берегу бухт, особенно в непростреливаемых местах, скопилось большое количество раненых, главным образом могущих передвигаться самостоятельно.

В район западных бухт (Стрелецкая, Камышовая, Казачья) отошли многие артиллерийские батареи и отдельные орудия, не имевшие снарядов. Лишь пять береговых батарей (№ 35, 701, 14, 18, 8) имели небольшое количество снарядов. В районе этих бухт сосредоточились все малые корабли и катера. С 28 июня командный пункт ОВРа перешел на 35-ю батарею.

Героические защитники выдерживали удары невиданной массы бомб и снарядов, атаки танков, штурмовых орудий. В то же время прорыв фронта в районе Сапун-горы и Балаклавского шоссе выводил противника к югу от Севастополя внутрь оборонительного района, отсекал город и гарнизон от последних причалов в районе мыса Херсонес. Далее на пути врага оставались лишь бойцы и командиры, израненные и оглохшие от четырехнедельных непрерывных боев, не имевшие средств борьбы не только против самолетов, тяжелых орудий, танков, по и против вражеской пехоты, так как не имели гранат и патронов. В этих условиях появились признаки упадка боевого духа.

В течение дня управление войсками неоднократно терялось, уходило из рук командования, и это верный признак утраты боеспособности. Многие группы вели бои самостоятельно. Оборона утрачивала форму операции, бои носили очаговый характер.

Ввиду возможного прорыва противника в город Военный совет флота в ночь на 30 июня перешел на запасный флагманский командный пункт — башенную 305-мм батарею № 35 в районе Казачьей бухты.

Донесение члена Военного совета Н.М. Кулакова в Москву И.В. Рогову было тяжелым, по мужественным. Оп говорил об истощении физических и моральных сил у бойцов и командиров. «Учитывая слабость последующих рубежей и состояние войск, удержать город невозможно. Принимаю все меры сбору одиночек и групп, отколовшихся от своих частей»⁴⁶.

В течение ночи в районе Казачьей и Камышовой бухт были сформированы два батальона морской пехоты и три стрелковых батальона из подразделений Приморской армии. Это был последний резерв командования Севастопольским оборонительным районом. На транспортных самолетах ночью доставили 25 т боезапаса и 1625 кг продовольствия. С Кавказа из штаба флота сообщили, что 28 самолетов летали в Крым для удара по вражеским целям.

Доклады генералов И.Е. Петрова и П.А. Моргунова о состоянии сухопутных войск и береговой обороны дополнили тяжелую обстановку, сложившуюся в Севастополе. В донесении о положении к утру 30 июня Ф.С. Октябрьский и Н.М. Кулаков лишь констатируют обстановку и не говорят ни о каких мерах к усилению боеспособности гарнизона. Их возможности усиления борьбы были исчерпаны.

Прошло еще четыре напряженных, мучительных часа раздумий командования СОРом в поисках лучшего решения на продолжение борьбы. Имелись превосходные, лучшие в мире на ту пору бойцы и командиры, но они были лишены оружия и других средств борьбы. Соединить и вооружить их, создав армию героев, не было возможности. Не было средств и условий, чтобы эвакуировать их для последующей борьбы. Поэтому была послана телеграмма наркому ВМФ Н.Г. Кузнецову, командующему Северо-Кавказским фронтом Маршалу С.М. Буденному о той обстановке, которая сложилась в Севастополе:

«Противник прорвался с Северной стороны на Корабельную сторону. Боевые действия протекали в характере уличных боев. Оставшиеся войска сильно устали... хотя большинство продолжает героически драться. Противник резко увеличил нажим авиацией, танками, надо считать, в таком положении мы продержимся максимум 2—3 дня.
Исходя из данной конкретной обстановки, прошу Вас разрешить мне в ночь с 30.06. на 1.07 вывезти самолетами 200—250 ответственных работников, командиров на Кавказ, а также, если удастся, самому покинуть Севастополь, оставив здесь своего заместителя генерал-майора Петрова.

Октябрьский, Кулаков
Подписано 30.06.42 г. 09 ч 50 м».

Маршал С.М. Буденный, в свою очередь, доложил в Ставку, что Севастопольский оборонительный район подготовленных оборонительных рубежей больше не имеет, боеспособность войск в результате утомления снизилась, оказать скорой помощи защитникам Севастополя с моря и воздуха командование Северо-Кавказского фронта не может. Все корабли, прорывающиеся в Севастополь, подвергаются сильной бомбардировке с воздуха и атакам торпедных катеров и подводных лодок. За последние три-четыре дня на подступах к Севастополю были потоплены подводные лодки Щ-214 и С-32, миноносец «Безупречный» и сильно поврежден лидер «Ташкент». Учитывая, что подготовленная десантная операция уже не может изменить ход событий, командующий Северо-Кавказским фронтом просил подтвердить задачу войскам Севастопольского оборонительного района — вести борьбу до конца. чтобы вывезти из Севастополя все возможное. Командующий фронтом в сложившейся обстановке просил прекратить в Севастополь подвоз пополнения и продовольствия. Организация эвакуации раненых самолетами и боевыми кораблями возлагалась на командующего Черноморским флотом, которому было приказано использовать для этой цели все имеющиеся средства. Чтобы облегчить положение блокированного Севастополя и дать возможность кораблям прорваться к городу, командующий фронтом попросил Ставку выделить в его распоряжение самолеты дальнебомбардировочной авиации, которые могли бы наносить удары по аэродромам противника и уничтожать его самолеты⁴⁷.

На бланке телеграммы Октябрьского и Кулакова оперативный дежурный Главного морского штаба капитан 1-го ранга И.Ф. Голубев-Монаткин написал: «Нарком Ваше предложение целиком поддерживает. Будет доложено Ставке» и время-17 час. 10 мин. Такая особой важности телеграмма наркомом ВМФ была доложена немедленно, и через 19 мин. Голубев направил в Севастополь срочную телеграмму «о разрешении эвакуации ответственных работников и разрешении выезда Военного совета ЧФ на Кавказ». В то же время начальник Генерального штаба А.М. Василевский сообщил командованию Северо-Кавказским фронтом, что Ставка утверждает предложения фронта и приказывает приступить немедленно к их реализации.

Можно предположить, что Октябрьский и Кулаков не сразу решились отправить такую телеграмму. Обратим внимание, что она не адресовалась Верховному Главнокомандующему. Но все обошлось для них более чем благополучно.

В минувшую войну полководцу не было необходимости биться впереди своих солдат, подавая пример храбрости. К.К. Рокоссовский в своих мемуарах говорит, что «место командующего там, откуда ему удобнее и лучше всего управлять войсками»⁴⁸. Но в ходе войны возникали ситуации, когда полководец должен был проявить храбрость, показать пример подчиненным. Генерал армии А.П. Белобородов утверждает о необходимости для командиров железного закона: делай, как я. «...Умей думать в бою, как я. Умей побеждать, как я. И, наконец, если пришел твой последний час, умей встретить его, как я...»⁴⁹ Командующий повенчан со своей армией, подчиненные — его дети. Поэтому всегда — в дни радости и горя — командующий разделяет судьбу своей армии. Таких примеров было много в минувшей войне (М.Ф. Лукин, М.Г. Ефремов, М.П. Кирпонос, И.Н. Музыченко, К.Н. Подлас, Ф.Я. Костенко и др.). Иначе сложились обстоятельства при завершении обороны Севастополя.

К ночи 30 июня наши немногочисленные части продолжали вести ожесточенные, кровопролитные бон на рубеже: хут. Фирсова — хут. Иванова — хут. Пятницкого — слоб. Рудольфова, а также Панорама — ж.-д. станция — и западный берег южной бухты. Связь с соединениями прервалась, потери личного состава не поддавались учету. Около 19 часов Военный совет СОРа получил телеграмму с разрешением Ставки об эвакуации из Севастополя.

В 20 часов 30 июня в одном из казематов на 35-й батарее проходило последнее заседание Военного совета. Присутствовали: Ф.С. Октябрьский, Н.М. Кулаков, И.Е. Петров, И.Ф. Чухнов, П.А. Моргунов, В.Г. Фадеев, М.Г. Кузнецов, А.Г. Васильев и др. Вице-адмирал Октябрьский указал на большие потери в наших войсках, практически не осталось ни одного боеспособного соединения, нет боезапаса. Получена телеграмма Ставки об эвакуации руководящего состава. Эвакуацию начать в ночь на 1 июля на самолетах, подводных лодках и катерах. Для руководства обороной в Севастополе, прикрытия эвакуации раненых и в последующем — войск адмирал Октябрьский предложил оставить генералов Петрова и Моргунова, а через три дня и им приказывалось эвакуироваться.

Члены Военного совета армии И.Ф. Чухнов и М.Г. Кузнецов предложили оставить старшим одного из командиров дивизии со штабом.

Генерал Петров доложил состояние войск, их вооружение, наличие боезапасов. Он заметил, что удержать Севастополь в течение трех дней вряд ли удастся. Но если остаться необходимо и командование так решило, он готов остаться и сделать все, чтобы выполнить эту боевую задачу и погибнуть с честью. П.А. Моргунов поддержал доводы И.Е. Петрова. Дивизионный комиссар Н.М. Кулаков указал на большие потери врага, значительно превосходящие наши. Политико-моральное состояние защитников Севастополя крепкое, по нет резервных частей и нет боезапаса. Он поддержал предложение Чухнова и Кузнецова.

На этом и порешили. Генерал Петров предложил оставить генерала П.Г. Новикова — командира 109-й стрелковой дивизии. Командующий СОРом согласился с этим предложением и приказал Петрову и Моргунову до рассвета помочь Новикову организовать оборону и эвакуацию раненых. Самим же Петрову и Моргунову ночью эвакуироваться на подводной лодке Щ-209. В помощь Новикову оставался офицер штаба СОРа капитан 3-го ранга А.Д. Ильичев, в подчинении которого была небольшая морская группа.

Генерал Петров подробно разъяснил П.Г. Новикову задачу и вручил своп последний приказ на оборону: группа войск в составе 109-й и 388-й дивизий, 142-й стрелковой бригады и отдельных частей должна была оборонять рубеж: мыс Фиолент—хут. Пятницкого—бухта Стрелецкая.

Так описал это заседание генерал П.А. Моргунов⁵⁰.

В ночь на 1 июля на аэродроме было оживленно. Прибывшие транспортные самолеты доставили 23 650 кг боеприпасов, 1721 кг продовольствия⁵¹. Обратными рейсами улетели Ф.С. Октябрьский, Н.М. Кулаков, бригадный комиссар М.Г. Кузнецов, генерал А.П. Ермилов; вывезли 49 раненых и еще 170 человек, главным образом из командного состава. К утру поднялись в воздух все исправные боевые самолеты 3-й авиагруппы ВВС флота, чтобы приземлиться на аэродромах Кавказа.

В 3 часа 1 июля от пристани 35-й башенной батареи отошла подводная лодка Щ-209 под командованием капитан-лейтенанта В.И. Иванова, на борту которой находилось командование Приморской армии: генералы Петров (с сыном Юрой), Чухнов, Моргунов, Крылов и др. Уже утром оттуда же отошла подводная лодка Л-23 под командованием капитана 2-го ранга И.Ф. Фартушного. На пей эвакуировались руководители городского комитета обороны Б.А. Борисов, В.П. Ефремов, А.А. Сарина, командир ОВРа контр-адмирал В.Г. Фадеев и другие.

Адмирал Октябрьский перед оставлением Севастополя просил начальника штаба флота И.Д. Елисеева прислать с Кавказа три катера, очевидно, за генералом Новиковым и его помощниками. Капитан 3-го ранга А.Д. Ильичев надеялся, что малые надводные корабли и подводные лодки еще прорвутся, и готовил причал береговой батареи к эвакуации⁵².

Трудную задачу пришлось решать И.Д. Елисееву, на которого было возложено руководство эвакуацией. В готовности было ограниченное количество кораблей и подводных лодок. Плацдарм заканчивал существование, на второй рейс рассчитывать было невозможно. 1 июля он телеграфировал в Севастополь Новикову, Ильичеву: «По приказанию КЧФ "дугласы" и морская авиация присланы не будут. Людей сажать на БТЩ, СКА и ПЛ. Больше средств не будет, эвакуацию на этом заканчивать»⁵³.

Выполняя эту задачу, малые корабли флота совершили подвиг, достойный подвига последних защитников Севастополя.

1 июля 1942 г. около 4 часов утра из Новороссийска в Севастополь вышли быстроходные тральщики «Щит» и «Т-16». Несколько позже вышли тральщики «Взрыв» и «Защитник». На подходе к Севастополю с 19 часов начались непрерывные атаки немецких самолетов. Вскоре «Щит» получил повреждения и потерял ход. Исправив повреждение, тральщик мог идти пятиузловым ходом, получил приказание «действовать по обстановке» и вернулся в Новороссийск. Тральщик «Т-16» обнаружил поврежденный гидросамолет ГСТ-9 и, сняв с него 32 человека, на рассвете 2 июля пошел в Новороссийск.

БТЩ «Взрыв» и «Защитник», которыми командовали старшие лейтенанты Н.Ф. Ярмак и В.Н. Михайлов, подойдя к берегу в районе мыса Фиолент, приняли 320 и 430 человек и, отражая атаки самолетов, прибыли в Новороссийск.

Через три часа после ухода в Севастополь тральщиков в море вышли семь «малых охотников». Отрядом командовал лейтенант Д.А. Глухов. Все охотники действовали самоотверженно, и нельзя не назвать их номера и командиров: МО-029 (А.Е. Яковлев), МО-088 (Ф.И. Вечный), МО-036 (Ф.И. Усатенко), МО-046 (Я.Ф. Неверов), МО-028 (В.В. Кошелев), МО-071 (С.Т. Еремин), МО-0122 (Н.Ф. Воловиков). МО-029 под командованием Д.А. Глухова (А.Е. Яковлев был убит во время атаки самолетов) обогнул Херсонесский маяк и в Казачьей бухте принял на борт 127 человек. Остальные катера принимали людей в районе 35-й батареи и поодиночке уходили в Новороссийск.

Выполняя приказ вышестоящего командования, начальник штаба флота И.Д. Елисеев продолжал посылать катера в Севастополь. На рассвете 1 июля МО-015, МО-078, МО-052 под командованием капитан-лейтенанта А.П. Скляра вышли в Севастополь, но, получив повреждения от ударов самолетов, возвратились в Новороссийск.

Вышедшие за ними три «малых охотника» МО-039, МО-028, МО-038 под командованием старшего лейтенанта В.П. Щербины и батальонного комиссара Н.М. Кулакова ночью 4 июля подошли к берегу в районе мыса Фиолент. Под огнем с берега из всех видов оружия катера подняли с воды более сотни защитников Севастополя и, отражая атаки авиации, все же прибыли в Новороссийск.

БТЩ-412 около 9 часов вечера приблизился к берегу, пристань у батареи № 35 была разрушена. На верху обрывистого берега находился противник, откуда тральщик был обстрелян. Внизу, под обрывом, у уреза воды, находилось около 3 тыс. бойцов. Многие пытались ночью уйти в море на подручных средствах в надежде встретить там свои корабли. В Севастополе 1 июля повсюду еще шли ожесточенные бои сильно вооруженного врага против почти безоружных защитников, которые группировались вокруг действующих батарей. Бои шли в отдельных очагах: на линии фронта, в городе, у уреза воды. Многие не выдерживали напряжения — были отмечены случаи умопомешательства. Вечером 1 июля генерал-майор П.Г. Новиков и комиссар дивизии полковник А.Д. Хацкевич доносили: «Противник... (в радиограмме пропуски, — А.Б.) возобновил наступление на всем фронте большой активности продолжается на рубеже 36,9—29,2—36,3 — Стрелецкая бухта. Отдельные отряды ведут бои в городе»⁵⁴.

Вскоре от них была перехвачена телеграмма Алафузову, Василевскому, Буденному: «Ожесточенные бои продолжаются на рубеже 16,6 — хутор Кухштаба—Камышовая бухта. Начсостав армии 2000 человек готовности транспорт. 35-я батарея действует. Подписано 1.07.42 г. 20 ч 45 м»⁵⁵.

Борьба защитников героического Севастополя продолжалась.

1 июля Октябрьский и Кулаков донесли в Москву Сталину и Кузнецову о последних днях обороны. С 29-го июня противник резко усилил активность своей авиацией. За 29 и 30 июня совершил свыше 3 тыс. самолето-налетов и сбросил до 15 тыс. бомб. Ему удалось, введя в бой свежие части, большое число танков, прорвать фронт на участке 386-й стрелковой дивизии. Одновременно он организовал высадку десанта в районе Херсонесский маяк и на южный берег Северной бухты. Десант у Херсонесского маяка был уничтожен огнем батарей и отбит. В Северной бухте в трех пунктах десант был уничтожен, а в районе Воловьей балки противнику удалось закрепиться и развить наступление.

К исходу 30 июня в составе войск СОРа сохраняли боеспособность: 109-я сд — около 2000 бойцов, 142-й сб — около 1500 бойцов и сформированные из остатков частей четыре батальона общим числом до 2000 бойцов. Аэродромы находились под непрерывным обстрелом и бомбовыми ударами. Оставшиеся в строю самолеты перелетели на Кавказ.

Они считали, что остатки войск могут продержаться на ограниченном плацдарме один-два дня и исходя из этого поставили задачу генералу П.Г. Новикову, оставленному в Севастополе старшим. Далее они доложили итоги борьбы за Севастополь, как они понимали их сразу после его оставления:

«1. Вместе со мною ночь на 1 июля на всех имеемых средствах из Севастополя вывезено около 600 человек руководящего состава армии, флота, гражданских организаций.

2. В Севастополе остались невывезенными госпитали — штольнях Инкермана, учебного отряда, Южная бухта, Карантинная, Сухарная балка и др. около 15 000 раненых со всем медицинским персоналом.

3. Захватив Севастополь, противник никаких трофеев не получил; город как таковой уничтожен и представляет груды развалин.

4. Отрезанные и окруженные бойцы продолжают ожесточенную борьбу с врагом и, как правило, в плен не сдаются, примером чему является то, что до сих пор продолжается борьба в районе Мекензиевы горы, Любимовка.

5. Все защитники Севастополя с достоинством и честью выполнили свой долг перед Родиной.

6. 19 час. 30 мин. из донесения генерал-майора Новикова — наши части под натиском противника отошли на рубеж Камышовая бухта — отметка 16,96. При данном положении ночь с 1 на 2 июля является последним этапом эвакуации и организованной борьбы за Севастополь. 1.7.42 г. 21 ч 15 м Октябрьский, Кулаков»⁵⁶.

В Севастополе и на территории вокруг города продолжались напряженные бои отдельных отрядов и групп. В 10 час. 30 мин. 2 июля было перехвачено сообщение по радио: «Тапки противника, реагируйте немедленно...»⁵⁷. Подобные сведения поступали и в Генеральный штаб. Начальник Оперативного управления Н.Ф. Ватутин и комиссар управления И.Н. Рыжков 4 июля направили командующему Северо-Кавказским фронтом телеграмму:

«На побережье СОР есть еще много отдельных групп бойцов и командиров, продолжающих оказывать сопротивление врагу. Необходимо принять все меры для их эвакуации, посылая для этой цели мелкие суда и морские самолеты. Мотивировка моряков и летчиков невозможности подхода к берегу из-за волны неверна. Можно подобрать людей, и не подходя к берегу, принять их на борт в 500—1000 метрах от берега. Прошу приказать не прекращать эвакуации, а сделать все возможное для вывоза героев Севастополя»⁵⁸.

В ночь с 1 на 2 июля «малые охотники» МО-021 и МО-0101 под командованием лейтенантов С.М. Гладышева и В.В. Шентянина, имея на борту по 80 бойцов и командиров, вышли из Севастополя. Атакованные самолетами катера получили повреждения и МО-021 затонул, МО-0101 дошел до базы. Больше повезло вышедшим за ними СКА-023 и СКА-053, а также тем из сторожевых катеров, тральщиков и плавсредств, которые, выйдя из горящего города, вначале пошли на юг ближе к турецкому берегу и лишь с наступлением следующих вечерних сумерек поворачивали на восток, к Кавказу. Многие из них шли долго, испытывая недостаток в продуктах и воде, раненые — в медикаментах.

В полдень 2 июля из Новороссийска вышли пять «малых охотников» под командованием капитан-лейтенанта А.И. Захарова. Несмотря на атаку самолетов, они настойчиво пробивались к Севастополю. В полночь подошли к батарее № 35. Причал разрушен, с берега противник ведет огонь. Катера приняли примерно по 100 человек и самостоятельно пошли в Новороссийск. МО-0124 под командованием лейтенанта В.В. Климова (на борту находился А.И. Захаров) был потоплен авиацией. МО-064, МО-074, МО-084, которыми командовали С.Д. Харченко, Н.И. Овсянкин, А.Г. Кривоносов, доставили в Новороссийск около 300 человек. МО-0112, в командование которым вместо убитого Е.А. Коргуна вступил лейтенант К.П. Булатов, с приемом людей задержался и отошел после того, как на борт прибыл генерал П.Г. Новиков, полковник А.Д. Хацкевич, капитан 2-го ранга И.А. Заруба. На подходе к Ялте (у мыса Ай-Тодор) ему пришлось вести бой с пятью торпедными катерами и несколькими самолетами. Не спустив флага, катер затонул. Оставшиеся в живых попали в плен, в том числе и генерал П.Г. Новиков^**.

В полночь 3 июля из Севастополя ушли две последние прорвавшиеся туда подводные лодки М-112 (командир С.Н. Хаханов) и А-2 (командир дивизиона Р.Р. Гуз). Они с воды подобрали несколько человек.

Последние катера МО-071, МО-074, МО-019 и МО-0132 вышли из Новороссийска в Севастополь утром 4 июля. Огонь с берега не позволил подойти к 35-й батарее. В ночь на 5 июля катера пошли обратно, подобрав плававших на воде. Это были последние катера, которые ходили к истекавшему кровью Севастополю. Всего из Севастополя морским путем до 5 июля было вывезено около 3 тыс. человек. Возвратились в порты Кавказа, не выполнив задачи по причине сильного противодействия противника и полученных повреждений, 2 тральщика и 6 подводных лодок. 14 различных катеров и судов были потоплены⁵⁹.

Герои Севастополя продолжали драться, как отмечается в немецких документах, до 10 июля, когда была подавлена всякая организованная борьба подразделений и значительных групп. Но борьба продолжалась и после, по некоторым данным, до 15—20 июля.

По всему побережью от Херсонесского маяка до 35-й батареи, где было много естественных пещер, вели бой и укрывались остатки частей и подразделений героических защитников Севастополя. В течение второй половины дня и в ночь на 4 июля командиры организовывали боевые группы и пробовали пробиться вдоль берега, чтобы вырваться из окружения, но путь им преграждали засады немцев. К вечеру вражеские катера, проходя вдоль берега, обстреливали скрывавшихся на берегу, под обрывами бойцов.

Утром 5 июля наши воины, в большинстве раненые и больные, увидели опять несколько фашистских катеров. Немцы в мегафон кричали: «Рус, сдавайсь! Мы откроем огонь и уничтожим всех!»

Уже не осталось физических сил продолжать борьбу. Под дулами орудий катеров и под разрывами гранат, которые бросали сверху, наши бойцы стали выходить из пещер на поверхность и выводить тяжелораненых. Здесь же судьба многих решалась озверевшими фашистами.

Героем обороны Севастополя 1854—1856 гг. Л.Н. Толстой называл народ русский. Защитники Севастополя в 1941—1942 гг. в новых условиях применения более мощных средств разрушения и поражения каждодневно совершали подвиги, показали такую силу духа, любви к Родине, что не посрамили памяти своих предков, явились достойными их сынами.

4 июля 1942 г. газета «Правда» писала:

«По приказу Верховного командования Красной Армии 3 июля советские войска оставили город Севастополь. В течение 250 дней героический советский народ с беспримерным мужеством и стойкостью отбивал бесчисленные атаки немецких войск. Последние 25 дней противник ожесточенно и беспрерывно штурмовал город с суши и с воздуха. Отрезанные от сухопутных связей с тылом, испытывая трудности с подвозом боеприпасов и продовольствия, не имея в своем распоряжении аэродромов, а следовательно, и достаточного прикрытия с воздуха, советские пехотинцы, моряки, командиры и политработники совершили чудеса воинской доблести и геройства в деле обороны Севастополя. За этот короткий период немцы потеряли под Севастополем до 150 000 солдат и офицеров, из них не менее 60 000 убитыми, более 250 танков, до 250 орудий. В воздушных боях над городом сбито более 300 немецких самолетов. За все 8 месяцев обороны Севастополя враг потерял до 300 000 своих солдат убитыми и ранеными.

Военное и политическое значение Севастопольской обороны в Отечественной войне советского народа огромно. Сковывая большое количество немецко-румынских войск, защитники города спутали и расстроили планы немецкого командования. Железная стойкость севастопольцев явилась одной из важнейших причин, сорвавших пресловутое "весеннее наступление" немцев. Гитлеровцы проиграли во времени, в темпах, понесли огромные потери людьми. Севастополь оставлен советскими войсками, но оборона Севастополя войдет в историю Отечественной войны Советского Союза как одна из самых ярких ее страниц. Севастопольцы обогатили славные боевые традиции народов СССР...».

Самоотверженная борьба защитников Севастополя явилась примером для Красной Армии и всего Советского народа, образцом непоколебимой стойкости для наших потомков.

Так закончился первый этап борьбы за Крым, этап за его удержание. Он продолжался больше года. Непосредственная борьба за полуостров длилась около десяти месяцев. Она сыграла важную роль в срыве плана «Барбаросса» на юго-западном стратегическом направлении. Успех определялся степенью объединения усилий армии и флота при содействии партизан и подпольщиков.

Второе свое наступление вермахт начал операцией по полному захвату Крыма как необходимого условия успеха всей кампании 1942 г. Для захвата Крыма противник должен был прервать его коммуникации с портами Кавказа. Этого он добился, использовав весь 4-й воздушный флот. Понесенные при этом потерн сказались на летнем наступлении.

Ефрейтор 50-й пд Курт Браун, взятый в плен в декабре 1942 г. на Кавказе, показал: «Дивизия находится на Восточном фронте с самого начала войны. Вела бои на Украине, в Крыму, была под Севастополем и Керчью, где понесла исключительно большие потери. Я сам видел многие роты, которые насчитывали 20—30 человек. Настроение солдат сейчас ухудшилось. Когда дивизию стали перебрасывать на Кавказ, многие солдаты были недовольны, особенно старые, которые участвовали в боях под Севастополем. Они говорили, что каждый, кто наступал на Севастополь, уже не может радоваться новым военным действиям против Красной Армии»⁶⁰.

Унтер-офицер 24-й пд Пауль Герман, обладатель медали «Крымский щит», заявил: «На севастопольском участке с декабря 1941 по июнь 1942 г. дивизия понесла большие потери. В боях за Севастополь каждая рота потеряла не менее 60 человек убитыми и в три раза больше ранеными»⁶¹.

Захваченный врагом Крым обеспечивал немецко-фашистским войскам фланг и тыл при наступлении. Но сохранявшееся превосходство советских военно-морских сил на Черном море не позволило использовать крымский плацдарм для наступления на Кавказ.

Потеря Крыма осложнила дальнейшую борьбу Советских Вооруженных Сил на южном крыле фронта. То, что Крым оказался в руках противника, ограничивало возможности флота и армии и задержало контрнаступление, начавшееся под Сталинградом и на Кавказе.

Примечания

*. 11 июня «Молотов» и ЭМ «Бдительный» доставили в Севастополь 138-ю стрелковую бригаду (всего 3300 бойцов, 28 орудий, 300 т боеприпасов, 1 тыс. автоматов, медикамепты, продовольствие).

**. П.Г. Новиков в плену держался мужественно и гордо. Погиб на допросе от руки палача.

1. Кельнер Е.И. Героическая оборона Севастополя, 1941—142 гг. Симферополь, 1958. С. 130.

2. Соц. индустрия. 1971. 3 нояб.

3. Маяк Коммуны. 1942. 5 мая.

4. Слава Севастополя. 1948. 28 дек.

5. Ковальчук В.М. Из истории обороны Севастополя // Ист. зап. Т. 75. С 37.

6. ЦВМА. Ф. 10. Д. 1950. Л. 270.

7. ЦВМА. Ф. 72. Д 1232. Л. 54.

8. История второй мировой войны, 1939—1945. Т. 5. С. 132.

9. Там же.

10. Ачкасов В.И., Павлович Н.Б. Советское военно-морское искусство в Великой Отечественной войне. М., 1973. С. 365.

11. Морской флот. 1984. № 2. С. 27, 28; ЦВМА. Ф. 1087. Оп. 028393. Д. 1. Л. 313.

12. ЦВМА. Ф. 2. Д. 20962. Л. 104.

13. ЦВМА. Ф. 2. Д. 775. Л. 10.

14. ЦВМА. Ф. 178. Д. 1789. Л. 198. Исаков И.С., Еремеев Л.М. Транспортная деятельность подводных лодок. М., 1959. С. 267.

15. Ванеев Г.И. и др. Героическая оборона Севастополя, 1941—1942. М., 1969. С. 286.

16. История второй мировой войны. 1939—1945. Т. 5. С. 132.

17. Борьба за Севастополь // ЦВМБ. Д-1546.

18. История второй мировой войны, 1939—1945. Т. 5. С. 133.

19. Манштейн Э. Утерянные победы. М., 1957. С. 241, 242. Фактически орудие именовалось «Густав», а артдивизион — «Дора» (исследование историка Ю.М. Гершуненко).

20. Ковтун А. Севастопольские записки. Симферополь, 1972. С. 149—150.

21. Моргунов П. Героический Севастополь. М., 1979. С. 325; 358; Крылов Н. Огненный бастион. М.. 1973. С. 334; Ковтун А. Указ. соч. С. 144—146.

22. Шассен Л. Военная история второй мировой войны: Пер. с фр. М., 1951. С. 166.

23. Zimmermann K.H. Der Atlantikwall. München, 1982. S. 25—26.

24. Крылов Н. Огненный бастион. С. 305, 401; Моргунов П. Указ. соч. С. 344.

25. ЦВМА. Ф. 10. Д. 1950. Л. 304—307; Д. 20. Л. 267—269.

26. Моргунов П.А. Указ. соч. С. 343.

27. KTB/OKW, Bd. II, S. 654. 655.

28. Еремеев Л. Глазами друзей и врагов. М., 1966. С. 93.

29. ЦАМО СССР. Ф. 288. Оп. 9900. Д. 130. Л. 12—13.

30. История второй мировой войны. М., 1975. Т. 5. С. 134.

31. Борьба за Севастополь: Пер. с нем. // ЦВМБ. Д-1546.

32. Гальдер Ф. Указ. соч. С. 264, 265.

33. Манштейн Э. Указ. соч. С. 247.

34. Там же. С. 248.

35. Борьба за Севастополь: Пер. с нем. // ЦВМБ. Д-1546. С. 53.

36. Моргунов П. Указ. соч. С. 361.

37. Там же. С. 362.

38. Там же. С. 376—377.

39. История второй мировой войны. Т. 5. С. 134—135.

40. Моргунов П.А. Указ. соч. С. 379.

41. Манштейн Э. Указ. соч. С. 249.

42. Там же. С. 250.

43. Крым в период Великой Отечественной войны, 1941—1945 гг. С. 145.

44. Маяк Коммуны. 1942. 10 апр., 17 июня.

45. Моргунов П.А. Указ. соч. С. 438.

46. ЦВМА. Ф. 72. Д. 12564. Л. 51.

47. ЦАМО. Ф. 214. Оп. 781. Д. 43. Л. 614—617.

48. Рокоссовский К.К. Солдатский долг. М., 1968. С. 226.

49. Красная Звезда. 1986. 8 янв.

50. Моргунов П.А. Указ. соч. С. 446—448.

51. ЦВМА. Ф. 72. Д. 12564. Л. 278.

52. Там же. Д. 1815. Л. 13.

53. Там же. Д. 1751. Л. 17.

54. Там же. Д. 12564, Л. 370.

55. Там же. Л. 331.

56. Моргунов П.А. Указ. соч. С. 458—460; ЦВМА. Ф. 72. Д. 12564. Л. 295—297, 329.

57. ЦВМА. Ф. 72. Д. 1751. Л. 29.

58. Моргунов П.А. Указ. соч. С. 466; ЦВМА. Ф. 72. Д. 1751. Л. 52.

59. ЦВМА. Ф. 72. Д. 1751. Л. 65.

60. ЦМВС. Ф. 4. Оп. V.79. Д. 37547/3. Л. 3—4.

61. Там же. Д. 37561/15. Л. 12.