Последствия. Подведение итогов и подсчет потерь

Не успел еще последний кавалерист приковылять на спасительную Сапун-гору, как начался разбор случившегося. Кто виноват в кошмаре, пережитом Легкой бригадой? Ведь одна только потеря 475 лошадей фактически выводила ее из строя как боевую силу.

Погрузка больных на лодки. Здесь мы видим, как заболевших и раненых солдат переправляют на корабли в гавани Балаклавы. Если бы 25 октября 1854 г. русским удалось отрезать порт, союзники потеряли бы возможность отвозить пострадавших в госпитали по Черному морю, не говоря уже о катастрофических последствиях для линии снабжения войск, занимавших позиции на Херсонесском нагорье. (Сандхерст)

Прискакав на равнину, взбешенный Раглан обрушился с упреками на Кардигана: «Чего ради, сэр, вам понадобилось атаковать батарею в лоб, вопреки всем правилам военного искусства и обычаям службы?» На это командир Легкой бригады холодно отозвался: «Милорд, я надеюсь, вы не станете винить меня, ибо я получил приказ атаковать от вышестоящего офицера перед фронтом войск». Лукан тоже не избежал порицания главнокомандующего. «Вы потеряли Легкую бригаду!» — воскликнул он с горечью и, продолжая, подчеркнул, что приказывал наступать на «высоты» и отбить «наши потерянные английские пушки».

Госпиталь в Скутари, где заканчивался долгий путь больных и раненых, вывозившихся по Черному морю из Балаклавы. Одна из палат госпиталя, где память о себе оставила «Дама со светильником» (Флоренс Найтингейл). (Сандхерст)

Споры о том, какие слова кто и кому из офицеров говорил (преимущественно Лукан, Кардиган и Нолэн) и кто же ответственен за разгром Легкой бригады, не утихали буквально годами. К ним можно приплюсовать взаимные обвинения, заявления, сделанные в парламенте и в судах. Однако как бы туманно ни звучал четвертый приказ Раглана, трудно оправдать бросок кавалерии вниз через Северную долину, тогда как от Лукана ожидалось наступление на «высоты» (что впоследствии подчеркивал Раглан). Более того, отсутствовали малейшие признаки того, что русские собирались отвести пушки донской батареи до начала атаки.

Гавань Балаклавы. Порт запечатлен тут таким, каким был в 1855 г., после усовершенствования причалов. Обратите внимание на узкоколейную железную дорогу, пролегающую вдоль набережной. С ее помощью доставлялись предметы снабжения войскам перед Севастополем. Строили ее гражданские подрядчики. (Сандхерст)

Посему становится особо важным то, что говорили друг другу Нолэн и Лукан. Адъютант, как следует думать, прекрасно осознавал цели лорда Раглана — ранее в тот же день другой офицер (капитан Эдвард Уэтералл, заместитель ассистента генерал-квартирмейстера) доставил дивизии Лукана приказ об отходе из Южной долины после потери турецких редутов.

Наружный вид Балаклавской бухты. 14 ноября на союзнические лагеря обрушился ураган. Многие корабли, застигнутые бурей вне гавани, пошли ко дну, послужив лишним доказательством ценности бухты как защищенной от стихии якорной стоянки. (Сандхерст)

Следовательно, личности более других ответственных за атаку господ подлежат рассмотрению с особо пристальным вниманием. Кардиган и Лукан не переваривали друг друга, а потому взаимоотношения их оставались холодными, натянутыми и официальными — не оставлявшими места для рационального обсуждения обстановки. Между тем Нолэна — весьма возбудимого и неуравновешенного офицера, презиравшего Лукана, который на протяжении получаса никак не мог выполнить третий приказ лорда Раглана, — никак не назовешь хорошим выбором для озвучивания намерений главнокомандующего. Надо ли понимать неожиданный и необыкновенный бросок Нолэна в начале атаки как отчаянную попытку указать Легкой бригаде направление истинной цели? Смерть капитана исключила возможность задать ему сей вопрос после сражения.

Кто выиграл?

Какой бы ни была подоплека атаки, но благодаря ей русские получили превосходные основания заявлять об одержанной 25 октября победе. События такого рода всегда удобно представлять в самом выгодном свете для командующих в умело составленных рапортах и депешах. Липранди не стал тут исключением. Он претендовал на восемь захваченных пушек на трех редутах, плюс еще на четыре уничтоженные (на редуте № 4). Далее в отчете его фигурировали 2000 всадников, которых Кардиган привел в Северную долину, где потерял 400 чел. убитыми, 60 серьезно раненными и 22 пленными (фактические данные составляли 113, 247 и 15 чел. соответственно, а число атакующих не превышало 673 чел.). Боевые столкновения с участием Кэмпбелла под Кадыкоем и Тяжелой бригады Скарлетта остались вовсе не упомянутыми. В свою очередь, князь Меншиков доложил царю, что Кардиган атаковал гусарскую бригаду 6-й легкой кавалерийской дивизии и понес катастрофические потери в результате фланговой атаки эскадронов Сводного уланского полка и перекрестного огня артиллерии 12-й и 16-й пехотных дивизий. Меншиков вел речь уже об одиннадцати, а не о восьми трофейных орудиях, тогда как свои потери убитыми и получившими ранения он занизил, отразив их цифрой меньше 300 чел. (фактически же урон русских составил 550 чел. — 238 убитых и 312 раненых) [согласно другим источникам, в Балаклавском сражении русские войска генерал-лейтенанта Липранди (без учета отряда Жабокритского) потеряли 632 чел., из которых 245 были убиты, 354 ранены или контужены и 23 пропали без вести. — Прим. ред.].

Пусть истинные достижения Липранди и Меншикова генералы и преувеличили, на деле же русское командование имело все основания испытывать удовлетворение результатами истекшего дня. Их атака на редуты увенчалась явным успехом, и вещественным доказательством торжества служили захваченные пушки и турецкое знамя, взятое на редуте № 1. Липранди уверенно контролировал восточную область Шоссейных высот, позиции на которых усилил дополнительными войсками во второй половине дня 25 октября. Хотя не прошло и полутора месяцев, как он отступил и очистил все земли к западу от реки Черной, в тот момент русские сделали значительные территориальные приобретения. Русские, совершенно очевидно, сокрушили внешнюю оборону Балаклавы. Уничтожение Легкой бригады (пусть она и нанесла значительный урон донской батарее, но орудий не захватила) тоже являлось вполне очевидным фактом.

Балаклава. Вторая зима, когда Корабельная сторона — часть Севастополя к югу от бухты — наконец-то попала в руки союзнических войск. Примечательно то, как разрослась железная дорога. Но гавань и на тот момент явно перегружена. Без успеха в деле обороны подступов к порту 25 октября 1854 г., облегчившего приток предметов снабжения в войска, никакие последующие достижения не стали бы возможными. (Сандхерст)

С другой стороны, британцы тоже имели основания для гордости. Личная храбрость солдат и офицеров в их войсках, включая действия турок на редуте Na 1, сумевших, если дать им беспристрастную оценку, продержаться в течение полутора часов перед лицом значительно превосходивших их по численности сил противника, не подлежит сомнению. Более того, удалось выиграть два важных столкновения. Особенно критично настроенный читатель может заметить, что Кэмпбелл, даже без двух турецких батальонов, действовал в условиях численного преимущества 2:1 над русскими эскадронами, выдвинувшимися в направлении Кадыкоя. Кроме того, войска находились на закрытых оборонительных позициях, против которых любая кавалерия (а в особенности легкая) выступила бы с огромным нежеланием. И все же, если бы Кадыкой пал, ведущее к Балаклаве ущелье и уязвимая британская линия снабжения очутились бы открытыми перед будущей, если даже и не немедленной атакой. Липранди смог бы почти свободно наступать силами пехоты через Южную долину. Тогда бы лорд Раглан, чего он очень побаивался, оказался бы вынужден выбирать между противодействием реальной угрозе своему снабженческому маршруту или собственно осадой Севастополя. «Тонкая красная линия» при ближайшем рассмотрении, возможно, покажется не такой уж тонкой, но образовавшие ее солдаты, несмотря ни на что, послужили важным фактором гарантии выживания союзнических войск на Херсонесском нагорье.

Достижения Скарлетта никак не заслуживают периферийного места по сравнению с серией захватывающих событий, имевших место полтора часа спустя в Северной долине. Если бы Тяжелая бригада не обратила в бегство 2000 русских ценою потери всего 78 чел., Кэмпбелл мог бы оказаться под натиском куда больших сил, чем 400 не слишком агрессивных всадников. Таким образом, Скарлетт и Кэмпбелл вполне достойны признания как генералы, внесшие больший вклад в союзническое дело в той битве, чем склонны зачастую числить за ними потомки.

Мрачная сиена в Балаклаве. Снабженческие колонны пускаются в нелегкий путь от причалов порта к Херсонесскому нагорью во время второй зимы Крымской войны, проходя мимо безмолвных свидетельств тягот того конфликта. Чтобы понять это, достаточно посмотреть на череду могил слева. (Сандхерст)

До известной степени сражение при Балаклаве со всеми его фазами — штурмом редутов, наступлением на Кадыкой и атаками Тяжелой и Легкой бригад — можно считать сошедшимся в ноль. Занятие русскими Шоссейных высот не так уж сильно повлияло на работоспособность британских линий снабжения через Кадыкой и Седловину. Лишь небольшое количество снаряжения передвигалось до того через Южную долину и по Воронцовской дороге — маршрутом, ставшим теперь крайне уязвимым перед лицом расположившихся на позициях вблизи русских войск. Русские могли оправданно считать важной победой захват редутов и Северной долины, но британцы, со своей стороны, имели все основания гордиться деяниями Кэмпбелла и Скарлетта. Моральное превосходство, достигнутое британцами над русской кавалерией, с полным правом можно назвать сильным. Как ни удивительно, столь же непонятное, сколь и постоянное нежелание эскадронов противника ввязываться в серьезные стычки с британцами отмечалось не раз и не два на протяжении дня. К тому же сражение показало ценность и эффективность взаимодействия отдельных военных субъектов в стане союзников, каковую наглядно продемонстрировал генерал д'Аллонвиль, очистивший от неприятеля Федюхины высоты.

Моральный итог истории

С военной точки зрения, заслуживают рассмотрения один урок и плюс к тому три знака вопроса. Ясные приказы — залог успеха и визитная карточка достойного лидера. При формулировании команд не должно оставаться места для сомнений, какими бы сложными ни оказались взаимоотношения подчиненных командиров. Ребус с ключевыми фигурами Лукан-Кардиган-Нолэн не имел права приобрести столь огромную значимость. Крайне важно для отдающего распоряжения учитывать местоположение их получателя. Раглан, находившийся на высоте 200 м над полем боя, совершенно очевидно, не принимал в расчет фактора ограниченного поля зрения у лорда Лукана, для которого редуты находились в мертвой зоне.

Снабженческий маршрут. Шалаши и теплая одежда транспортируются из Балаклавы в направлении Кадыкоя. (Сандхерст)

Как бы там ни было, хочется спросить: а не следовало бы Лукану активнее поддержать турок? Его замысловатые маневры в Южной долине, направленные на сдерживание неприятеля, оказались совершенно неэффективными. Кавалерийская дивизия являлась единственным британским формированием, физически способным действовать решительно в те полтора часа, прошедшие с начала наступления противника и до падения редута № 1, каковое обстоятельство и подтолкнуло к бегству турецкие гарнизоны остальных трех укреплений. Впрочем, рассуждать так легко, когда на руках все карты — возможность спокойно оценить свершившиеся факты в ретроспективе. Фактически Лукан и понятия не имел о численности и диспозиции неприятеля. Решись он предпринять какие-то активные действия, эскадроны его, возможно, стали бы добычей русских пушек на высотах около селения Комары. А редуты все равно бы, скорее всего, пали, тогда как тяжелая бригада оказалась бы не в состоянии предотвратить прорыв Рыжова к ущелью у Кадыкоя.

Лагерь 1-й дивизии. Стоянка, с которой герцог Кембриджский выдвигался на Балаклавскую равнину 25 октября 1854 г. Вид внушительный, но как-то навевающий озноб, если представить то, как несладко приходилось в снегах солдатам. (Сандхерст)

Почему Лукан отдал строгий приказ Кардигану, не позволявший ему выступить в поддержку Скарлетта против кавалерии Рыжова в третьей фазе сражения? Что, вероятно, еще важнее, почему Кардиган не отважился взять на себя инициативу и ударить по врагу, когда тот уже совершенно очевидно обратился в бегство? Подобное вмешательство не только в итоге спасло бы значительное количество людей и коней из состава его бригады от участия в кровопролитной четвертой фазе, но наверняка бы дало шанс одержать решительную победу, которая так и ускользнула от британцев в тот день. Тогда бы не случилось и ударного броска Легкой бригады в Северную долину. Вразумительного ответа на эти вопросы, к сожалению, нет.

После сражения при Балаклаве сэр Джордж Кэткарт повел 4-ю дивизию обратно на Херсонесское нагорье, где 5 ноября ей довелось стать участницей битвы при Инкермане. Кэткарт и несколько его офицеров погибли и были похоронены там. Гавань Севастополя виднеется на дальнем плане. (Сандхерст)

В конечном итоге, если уж бригада Кардигана не только смела донские орудия с их расчетами, но и преследовала деморализованную русскую кавалерию далеко за пределы расположений батареи, до самых берегов Черной речки, разве подкрепления в образе Тяжелой бригады не вынудили бы неприятеля в конечном итоге убраться за реку, оставив таким образом поле битвы британцам?

И вновь возможность взгляда из будущего создает соблазн однобокой переоценки ситуации. Лукан остановил Тяжелую бригаду из-за потерь, которые наносил ей огнем противник. Если бы он не отдал приказа об отводе бригады, сомнительно, что многие из ее эскадронов доскакали бы до донской батареи. Для оказания действенной поддержки Тяжелой бригаде пришлось бы достигнуть разметанных остатков Легкой бригады, более или менее сохранив численность и не утратив порядка. Подобное представляется весьма проблематичным.

Капитан Гудлейк из гвардейского Колдстримского полка в бою под Инкерманом во главе отряда отборных стрелков Гвардейской бригады. (Штабной колледж)

Возможен, пожалуй, один постскриптум — нечто из области загадок. Если верить русским источникам, прежде чем Легкая бригада доскакала до донской батареи, Рыжов отправил гусарские эскадроны в долину навстречу Кардигану. Очутившись под огнем и понеся потери, в том числе недосчитавшись нескольких офицеров, русская конница отошла. Ни в одном из британских источников нет ничего похожего на упоминание о подобном кавалерийском демарше со стороны неприятеля. Единственными союзническими батареями, могущими стрелять по этим эскадронам, оказались бы французы с их пушками на краю кряжа, называемого Сапун-горой, которые и били по Рыжову до того, как он взял влево и пошел через Шоссейные высоты вскоре после 9 часов утра. Но им пришлось бы разворачивать огневую работу против вражеской конницы через головы бойцов Легкой бригады, когда те скакали через долину, — рискованное дело, хотя теоретически и возможное, учитывая высоту расположения артиллерии над Северной долиной. Положение дало бы им необходимый угол возвышения при стрельбе. Однако если бы нечто подобное происходило, британские участники атаки, наблюдатели, да и сами артиллеристы, конечно же, непременно упомянули бы данный факт. Но никто не говорил ни о чем подобном ни тогда, ни потом. Более того, если учитывать соотношения занимаемых позиций наступающей Легкой бригады и русских батарей на Шоссейных и Федюхиных высотах в тот момент, шанс непроизвольной стрельбы русских канониров по своим тоже исключается.

Следовательно, вероятность такой контратаки русской кавалерии представляется маловероятной. Вера сторонников данной версии в возможность встречного марша русской конницы объясняется, с одной стороны, желательностью его для них, а с другой — ставшими притчей во языцех хаосом и неразберихой войны. Сей образ мыслей, наверное, и укрепил защитников Севастополя в мысли о том, будто союзники самым трагичным образом ослаблены событиями 25 октября. На следующий день они атаковали осадные траншеи на правом крыле союзнических линий на Херсонесском нагорье, но были решительно отброшены в ходе боя, получившего название «малый Инкерман».