Этих дней не смолкнет слава

Присивашье — поле исторических битв.

Много раз со времен седой древности и до наших дней здесь, у ворот Крыма, велись жестокие бои против врагов-захватчиков, с мечом приходивших в наш дом. Густо полита присивашская земля народной кровью.

Видимых следов давних боев, кроме мощного и по сей день Перекопского вала, сейчас почти не найти. Века стерли их, сохранив немеркнущей память о ратной доблести и силе нашего народа. Но хранят эти места на каждом шагу глубокие шрамы последних битв, дважды разгоравшихся здесь на памяти нынешнего поколения. Присивашская степь тогда стала свидетелем такого величественного ратного подвига советских людей, что и сами названия мест ожесточенных сражений — Перекоп, Чонгар, Ишунь, Сиваш — зазвучали как легенда.

В этих боях и упрямый Сиваш покорился человеку, его воле. Он покорился советским воинам, дважды совершившим массовый переход через Мертвое море. И вступая на его берега, где подвиг советского солдата предстает во всем своем величии, хочется обнажить голову, как обнажаешь ее у памятника героям.

На гребне Перекопского вала, возле проема, пропускающего из Армянска в украинские степи железнодорожное полотно, высится бело-голубой деревянный мавзолей. Плотно утоптанная тропинка, признак многочисленных посещений, ведет к нему от подножия вала.

Скорбные слова: "Вечная слава героям, павшим в боях за свободу и независимость нашей Родины" — запечатлены на фронтальной стороне мавзолея. Здесь, под его сводами, покоятся герои Перекопского сражения — воины гвардейской армии 4-го Украинского фронта, погибшие в апрельских боях 1944 года. На двух больших мраморных досках высечены их имена.

Могильные холмики утопают в живых цветах. Цветы здесь всегда, с самой ранней весны, когда вспыхивают в степи первые тюльпаны, и до поздней осени, когда выжженная и высушенная солнцем степь готовится к зимнему покою. С трогательной заботой и постоянством собирает эти цветы в лишь ему ведомых местах старик сторож, охраняющий памятник, — Петр Михайлович Шейко. Приносят их и местные жители.

А кругом, по обе стороны вала, насколько хватает глаз, раскинулось поле перекопских битв, дважды на протяжении четверти века разгоравшихся здесь. Рваные раны траншей и окопов сплошь покрывают эту многострадальную землю. Зияют воронки, вырванные в теле земли бомбами и снарядами.

Время исцеляет. И раны войны зарастают травой, их острые края сглаживаются ветрами. Они становятся похожими на глубокие шрамы.

Но не сглаживает время в народной памяти всего, что пережито.

Книга посещений памятника заполнена простыми и взволнованными записями, говорящими о вечно живой благодарности советских людей воинам, вернувшим на нашу землю мир.

Самое точное, самое полное выражение этой благодарности в пламенных строках поэта революции Маяковского, выложенных на боковых сторонах мавзолея:

И если
в солнце жизнь суждена
за этими днями хмурыми,
мы знаем —
вашей отвагой она
взята в перекопском штурме.
В одну благодарность сливаем слова
тебе,
краснозвездная лава. Вовеки веков, товарищи,
вам —
слава, слава, слава!

Эти строки, которыми поэт заключает стихотворение "Последняя страничка гражданской войны", обращенное в 1921 году к солдатам Фрунзе, сражавшимся у Перекопа, перенесясь через годы, звучат сейчас с новой силой. Они связывают воедино великий ратный подвиг двух поколений.

Еще живы и здравствуют многие из участников первого штурма Перекопа и форсирования Сиваша — солдаты Фрунзе, командиры. Их воспоминания, как и записи самого Фрунзе, рисуют картину минувших боев.

1920 год. Советская республика, родившаяся в огне Октябрьской революции, написала на своих знаменах: "Мир, социализм" — слова, вызывающие бешеную ненависть в лагере империалистов. Железным кольцом интервенции и блокады пытаются они задушить молодую республику.

Но во главе революции стоит Коммунистическая партия, а в сердца ее бойцов глубоко запали два слова, написанные на знаменах. И вооруженные до зубов интервенты отступают перед мужеством и героизмом плохо оснащенной, полураздетой, полуголодной, но крепко вооруженной верой в светлые цели своей борьбы Красной Армии.

Потерпели крах два предыдущих похода Антанты, вдохновителем которых были американские империалисты. Марионетке Антанты — генералу Деникину не помогли ни сотни английских и французских советников и инструкторов, ни отличное вооружение, щедро поступавшее из стран Антанты. К марту 1920 года армии Деникина были разгромлены. Крым тогда стал убежищем потрепанных белогвардейских частей.

И тут появилась на исторической сцене новая фигура — "черный барон" Врангель. Это новая опора интервентов, призванная восстановить пошатнувшийся престиж Антанты. На него делают интервенты ставку в затеваемом третьем походе против Советов. Барон должен поддержать с юга наступление белополяков Пилсудского, рвущихся к сердцу республики с запада.

Сделка состоялась. Ее условия по-английски лаконичны. Антанта отпускает Врангелю пушки и продовольствие, деньги и самолеты, броневики и новых советников. Все это поможет барону захватить Москву и задушить республику. Благодарный барон не должен забыть расплатиться. Он отдаст Кавказ, Прибалтику, Украину, уплатит царские долги, отдаст в распоряжение Антанты уголь и нефть, транспорт и хлеб страны. Пока же барон должен сконцентрировать в Крыму потрепанные белогвардейские дивизии и привести их в порядок. А военные специалисты Антанты помогут Врангелю сделать неприступными крымские укрепления Деникина на случай, если большевики направят свои силы сюда.

В первых числах июня барон вместе с представителями своих хозяев производит смотр отборных белогвардейских частей. На Перекопском валу установлены огромные плакаты: "Перекоп — ключ к Москве!"

И вот многотысячная армия белых вырвалась из Крыма на степные просторы Северной Таврии, нацеливаясь на жизненные центры республики. Новая угроза нависла над страной. Борьба с Врангелем, одновременно с борьбой против панской Польши, становится главной задачей, вопросом жизни и смерти республики.

Центральный Комитет партии назначает членом Реввоенсовета Юго-Западного фронта И.В. Сталина, поручив ему организовать разгром белопольских армий и армии Врангеля. Стратегический план разгрома Врангеля заключался в нанесении белогвардейским войскам удара в нижнем течении Днепра, от Каховки к крымскому перешейку. Это давало возможность первоначально разгромить живую силу белых в Таврии, чтобы затем овладеть Крымом.

В сентябре 1920 года был создан самостоятельный Южный фронт против Врангеля. Командующим фронтом был назначен М.В. Фрунзе.

Пять месяцев длилась битва на полях Северной Таврии. Немеркнущей славой покрыла себя в этих боях Первая Конная армия под командованием К.Е. Ворошилова и С.М. Буденного. В конце октября в решающем сражении врангелевские войска были разбиты. Избегая полного разгрома, они скрылись за крымскими укреплениями.

На берегах Сиваша сконцентрировались две армии, представляющие два мира — мир капитализма и мир социализма.

Армия "черного барона" с отчаянием смертника вцепилась в укрепленные крымские рубежи, стараясь удержать за собой пути, связывающие полуостров с материком. Взорваны сивашские мосты, а подходы к ним превращены в сплошные укрепления. Весь опыт первой мировой войны использован для превращения Перекопского перешейка в цитадель, недоступную для атаки открытой силой. Берега Азовского и Черного морей, к которым вышли части Красной Армии, обстреливаются врангелевскими и англо-французскими кораблями.

Казалось, перед советскими войсками отрезаны все пути в Крым. Ленин указал еще один путь: через Сиваш. Он телеграфировал Фрунзе:

"...Помните, что надо во что бы то ни стало на плечах противника войти в Крым; готовьтесь обстоятельней. Проверьте, изучены ли все переходы вброд для взятия Крыма".

Это ленинское указание открыло армиям Фрунзе направление основного удара.

Началась подготовка к форсированию Сиваша. Между тем приближалась зима. Мороз сковал землю, потрескавшуюся, взывавшую о влаге, но так и не получившую ее в ту необычайно сухую осень. Ледяной ветер с воем рвал и гонял по степи пыльные и косматые вороха перекати-поля. Здесь, в этой мертвой пустыне, пронизываемой стужей насквозь, перед оскалившимися бастионами врага, полузамерзшие, голодные люди готовились к великому подвигу.

"Чтобы оценить всю грандиозность произведенной подготовки штурма, — пишет в своих воспоминаниях М.В. Фрунзе, — надо помнить, во-первых, что никаких технических средств у войск под рукой не было, во-вторых — работу производили люди в условиях страшной стужи, полураздетые и разутые, лишенные возможности хотя бы где-нибудь обогреться и не получавшие даже горячей пищи и питья. Только небывалый подъем настроения и величайший героизм всего состава армий фронта позволяли совершать невозможное. Каждый красноармеец, командир и политработник держались лишь крепко засевшей в сознании всех мыслью: во что бы то ни стало ворваться в Крым..."

"Где и как перейти Сиваш?" — эта мысль владеет всеми от рядового красноармейца до командующего фронтом — Михаила Васильевича Фрунзе.

Вот он обходит красноармейские части. Поразительная скромность полководца, переносящего вместе с бойцами все лишения боевой жизни, простота в обращении, беззаветная преданность делу революции — все это роднит Фрунзе с войсками. Он пользуется исключительной любовью красноармейцев.

Вот он в дымной хате беседует со стариками из трех деревушек — Строгановки, Владимировки и Ивановки, примостившихся на северном берегу Сиваша.

Местные жители знают броды через Сиваш. Так ведь это какие броды, гиблые места! Одному, может быть, и удастся перейти на тот берег, а тут целая армия. Да и одному опасно. Даже в беде не пользуются они сивашскими бродами. Когда нужно на южный берег, едут кружным путем — на Перекоп и Армянск.

Но тут вызвался Иван Иванович Оленчук из деревни Строгановки. Всю жизнь прожил он здесь, на Сиваше, знает во всех тонкостях крутой нрав Гнилого моря, знает все "гиблые места" на нем, каждый выступ берега. Он проведет красноармейцев Сивашом на Литовский полуостров. До Литовского полуострова напрямик через Сиваш — десять верст.

И Фрунзе намечает план штурма. Он заключается, во-первых, в форсировании Сиваша и ударе через Литовский полуостров во фланг и тыл перекопским укреплениям Врангеля, во-вторых, в лобовой атаке Перекопского вала.

Наступил решающий час. Было это в канун третьей годовщины Великой Октябрьской социалистической революций.

Серый, тусклый день быстро угасал, словно пожираемый густым туманом, клубившимся над Сивашом. Сильный северо-западный ветер, дувший с самого начала ноября, угнал воды Сиваша в Азовское море. Показалось было топкое, вязкое дно, но мороз быстро прикрыл его хрупкой ледяной скатертью, словно спеша спрятать от людских глаз.

Под покровом темной, туманной ночи спускаются к Сивашу красноармейцы. Впереди особая штурмовая колонна. В ней почти все — коммунисты. Щупая дно длинной палкой, Оленчук ведет красноармейцев одному ему ведомыми подводными тропами.

Тысячи людей молча идут по густой грязи под пронизывающим ветром. По двое, по трое несут на руках пулеметы. Соленая вода разъедает в кровь потертые, натруженные ноги. Едкая, ледяная, она ползет по телу, проникает до самого ворота. Мороз крепчает, мокрая одежда становится твердой, как панцырь. Он сковывает движения, врезается в тело. Ноги вязнут в илистом дне. Каждый шаг мучителен. То и дело кто-нибудь, чуть сбившись с пути, проваливается по шею в яму. Его вытаскивают и опять идут, идут в черную бездну, навстречу врагу...

Наконец передние бойцы уткнулись в высокий берег. Окоченевшие, они подбираются к проволочным заграждениям, одеревеневшими руками режут проволоку и, проделав проходы, бросаются в атаку.

Появление красноармейцев на южном берегу Сиваша, словно гром, поражает белых. Врангелевцы вполне уверены, что Сиваш — непреодолимая преграда.

Тревожная весть облетает белые штабы. Жерла орудий поворачиваются от Перекопа к Сивашу. Ураганный огонь обрушивается на колонны красноармейцев.

На Литовском полуострове завязывается жестокий бой передовых частей, захвативших северную оконечность полуострова с подтянувшимися сюда частями белых. А на Перекопе волна за волной штурмуют вал части 51-й дивизии. Но перекопский бастион держится.

И тут на советские войска обрушивается новая беда. Ветер резко повернул и начал дуть с востока. Мутные волны Азовского моря устремились обратно в Сиваш. Все ближе и ближе подходят они к западным берегам, затапливая броды и угрожая окончательно отрезать горстку храбрецов, сражающихся на Литовском полуострове. Надвигалась катастрофа, грозившая всему наступлению.

М.В. Фрунзе направляет по полузатопленным бродам кавалерийские подкрепления на Литовский полуостров, посылает туда патроны, пищу. Все местное население, штабы и резервы мобилизуются на строительство дамбы против надвигающейся воды. Штабу 51-й дивизии, штурмующей вал, передается приказ:

"Вода заливает Сиваш. Немедленно атаковать и во что бы то ни стало захватить Турецкий вал".

В эту ночь штурмом был взят Перекоп.

А на востоке, возле Чонгара, в это время тоже готовился прорыв вражеской обороны. День и ночь работали саперы и пехота. На голом берегу, открытом, словно подмостки сцены, и заранее хорошо пристрелянном противником, прямо на глазах врага они упорно старались навести по развороченным остаткам мостов ниточку новых переправ на южный берег. Обледеневшие и голодные, черные от непомерной усталости и напряжения, в который раз уже наводят они переправу. И каждый раз под залпами артиллерии белых рушатся плоды мученического труда. Рвется шрапнель над головами, пули косят одного за другим, но на смену павшим приходят новые. И так пять суток без сна и отдыха.

На пятые сутки к чонгарцам приехал Фрунзе. Он внимательно осмотрел позиции, поговорил с бойцами, а потом, словно мимоходом, бросил:

— А ведь Пятьдесят первая дивизия взяла Перекоп.

Молнией облетела эта весть роты и команды, вызвав дух необычайного соревнования. Под покровом ночи началось форсирование Сиваша на плотах. Нечеловеческими усилиями была наведена переправа. Лавина людей хлынула через нее.

Навстречу пулям и огню бегут, задыхаясь, люди. Бегут и падают, орошая кровью воды Сиваша. За упавшими бегут другие.

Все неистовее огонь вражеских орудий. Но передовые цепи уже ступили на берег.

— Товарищи, за мной! — слышится команда.

Во тьме катится восторженное и гулкое:

— Ур-ра-а-а!..

— Даешь Крым!

Впереди проволочные заграждения, стена огня. Рвут проволоку лопатами, прикладами, набрасывают на нее одежду, перелезают. Смерть косит свою страшную жатву, но и она бессильна перед великим наступательным порывом, настолько неудержимым, что поистине "мертвые, падая, делают шаг вперед".

Взята первая линия траншей, за ней вторая. И снова бегут в темноту, дальше, вглубь Крыма...

Через пять дней жалкие остатки врангелевских войск были сброшены в море. Весь Крым стал советским.

Нелегко далась эта победа.

"Кровью десяти тысяч своих лучших сынов, — пишет в воспоминаниях М.В. Фрунзе, — оплатили рабочий класс и крестьянство свой последний, смертельный удар контрреволюции. Революционный порыв оказался сильнее соединенных усилий природы, техники и смертельного огня.

Память об этих 10 тысячах красных героев, легших у входа в Крым за рабочее и крестьянское дело, должна быть вечно светла и жива в сознании всех трудящихся".

Последний оплот контрреволюции был разгромлен.

Через два десятилетия Перекоп снова стал свидетелем воинского подвига советских людей. Снова на пустынных берегах Сиваша стали друг против друга армии двух миров — мира социализма и мира империализма.

Двадцать лет мирного труда для страны социализма не прошли даром. У ворот Крыма стояла теперь армия могучей индустриальной державы, оснащенная первоклассной советской боевой техникой, вооруженная самой передовой советской военной наукой.

И ее воины были другими. Сыны солдат Фрунзе, только мечтавших о социализме, как о прекрасном будущем, и беззаветно шедших на смерть ради этого будущего, они уже жили в светлом мире социализма, завоеванном отцами и созданном их собственными руками.

Враг тоже не тот. Не сотнями, а тысячами орудий, не десятками танков и самолетов, а многими сотнями их оскалился из-за Сиваша фашизм — самое кровожадное детище империализма. Он уже пятился назад под могучими ударами Советской Армии, обрушенными на него под Сталинградом и на Курской дуге, но был еще силен и думал о реванше.

Крым с его мощными укреплениями стал тогда одним Из последних козырей гитлеровского руководства. Надеясь на неприступность Крыма, гитлеровцы не только не эвакуировали своих войск с полуострова, а, наоборот, непрерывно пополняли их за счет последних сил и резервов. Численность 17-й немецкой армии в Крыму была доведена до двухсот тысяч солдат и офицеров. Естественную твердыню северных крымских ворот гитлеровцы усилили сталью и бетоном, укрепили по последнему слову фортификационной техники, до предела насытили всеми средствами обороны.

Ожидая удара советских войск на перекопско-ишуньском направлении, немецкое командование именно там сосредоточило главные силы северной крымской группировки. Сильная оборона была создана также у Чонгарского моста и, учитывая опыт 1920 года, на Литовском полуострове. В остальных частях обороняемой территории гитлеровцы полагались на непроходимость Гнилого моря и держали вдоль его берега лишь заслоны. Немцы не могли допустить и мысли, что советские войска будут пытаться перебросить через Сиваш мощную боевую технику.

Кажется, было учтено все. Но оказалось неучтенным одно: сила наступательного духа и боевое мастерство Советской Армии.

Советское командование решило с ходу атаковать Перекопский вал и одновременно форсировать Сиваш, чтобы захватить плацдармы на крымской территории.

Первый внезапный удар на Перекоп нанесли танки. Это было 1 ноября 1943 года. Танковая атака против восьмиметрового рва и десятиметровых крутых откосов вала казалась настолько невероятной, была настолько дерзкой, что гитлеровцы растерялись. Они открыли беспорядочный артиллерийский огонь, но советские танкисты уверенно шли на штурм. Вот они резко нырнули в ров, вот полезли на откосы вала. Кажется, еще секунда — и стальные махины рухнут вниз, оторвавшись от земли, круто вздыбленной вверх. Это было выше предела крутизны, которую до того брали танки. Но на штурм Перекопа шли боевые машины, созданные советскими танкостроителями. И вели их советские танкисты. Совершенная техника, слившись воедино с целеустремленной человеческой волей, сделала невозможное. Один за другим вползали танки на вал и устремлялись вниз, ураганным огнем и гусеницами расчищая себе путь.

Стальной клин рассек надвое перекопские позиции фашистов, нацелившись своим острием на Армянск. Здесь танкисты вместе с прорвавшимися вслед за ними гвардейскими пехотными частями закрепились.

Десять дней поливали их гитлеровцы смертоносным огнем, десять дней бросались в бешеные контратаки. Безуспешно. Советские воины вросли в землю. Три с половиной километра вдоль южной стороны вала, четыре километра в глубину. И ни на один метр меньше. Это была крепость в стане врага, трамплин для дальнейшего прыжка. Это было достойное продолжение и развитие перекопского подвига солдат Фрунзе.

Пути отхода гитлеровским войскам по суше были отрезаны. Стальные ворота Перекопа захлопнулись теперь с другой стороны. Не нацисты заперлись в Крыму, а их заперли снаружи, как в мышеловке.

В тот день, когда танкисты вонзили стальной клин в тело немецкой обороны на Перекопе, пришлось вспомнить свою былую славу и старому Сивашу.

Холодной и безлунной ночью кто-то постучал в дверь низкой глинобитной хаты Ивана Оленчука.

— Кто такой? — с опаской отозвался хозяин, теперь уже глубокий, семидесятилетний, старик.

— Это я, Иван Иванович, — раздался приглушенный голос за дверью, — лейтенант Черкасов, не узнаешь?

Старик помедлил мгновенье, потом решительно направился к двери и распахнул ее. Перед ним стоял человек в серой шинели. Он шагнул в хату.

Вглядываясь при тусклом свете в лицо вошедшего и напрягая старческую память, узнал дед Оленчук в стоящем перед ним офицере солдата — посыльного М.В. Фрунзе, который вот такой же темной осенней ночью двадцать три года назад приходил звать его к полководцу.

— Так вот я и теперь за тем же пришел, зачем тогда приходил.

И Черкасов рассказал старому проводнику, много дней прятавшемуся в подвале своей хаты от гитлеровцев, что немцев в Строгановке уже нет, что советские части находятся в двух километрах и готовы преследовать врага через Сиваш. Командование просит деда и теперь помочь армии.

Так, почти через четверть столетия, вновь встретились и пересеклись пути и судьбы двух людей, двух патриотов. И опять дед Оленчук указал советским воинам путь через Сиваш.

Путь этот был намечен не в том месте, где форсировали Сиваш войска Фрунзе и где фашисты ожидали наступления, а на двенадцать километров восточнее Литовского полуострова, между мысом Кургана на севере и мысом Джунгара на юге. Ширина Сиваша здесь достигает 2 800 метров, а глубина местами доходит до метра.

Форсирование Сиваша теперь было куда более сложной задачей, чем в 1920 году. Через мелководный и топкий Сиваш предстояло перебрасывать мощную боевую технику.

И вот 1 ноября 1943 года Сиваш снова принял в свои тяжелые воды людей в солдатских шинелях. Под покровом тумана пошли через Сиваш разведчики и корректировщики артиллерии. А когда в рассеявшемся тумане стали видны сигнальные дымы, говорящие о том, что путь свободен, двинулись батальоны и полки. По пояс, а местами и по горло шли в ледяной воде солдаты и офицеры. Казалось, что снова идут войска Фрунзе. И опять враг, заметив продвижение советских войск, начал бешеный обстрел и бомбардировку, опять шли они в атаку по скользкой земле южного берега. Впереди, как всегда, коммунисты. В первый же день было занято несколько селений.

Так возникла "малая земля" на южном берегу Сиваша. Восемнадцать километров по фронту, четырнадцать километров в глубину: вторая крепость в стане врага.

Сто пятьдесят восемь суток провели воины-сталинградцы на двух "малых землях" — сивашской и перекопской.

Лежа в промерзшей и разъеденной солью земле в голой ледяной степи, под непрерывными обстрелами и бомбежками, они не только организовали непреодолимую оборону, устоявшую перед всей мощью вражеской техники, но и вели невидимое подземное наступление. Метр за метром вгрызаясь в мерзлую землю, солдаты рыли ходы сообщения в сторону противника, потом соединяли их траншеями вдоль фронта, продвигаясь вперед. Передний край изо дня в день медленно, но верно, полз к немецким позициям, расширяя обе "малые земли".

Сразу же после форсирования Сиваша передовыми частями началась переправа на "малую землю" орудий мелкого калибра, снарядов, продовольствия. Их переправляли паромами, волоком, на руках. Но для переброски тяжелой артиллерии и танков необходимы были мосты.

Под непрерывными бомбежками и обстрелом саперы-сталинградцы приступили к сооружению переправ. Сорок четыре раза гитлеровцы разрушали одну из переправ, сбросили многие тысячи бомб, выпустили по переправам сотни тысяч снарядов. Саперы сейчас же исправляли повреждения. Никто не уходил во время обстрелов.

Это был поистине великий массовый подвиг советских воинов, достойное продолжение подвига саперов Чонгара 1920 года.

К февралю переправа была почти готова. Но тут Сиваш еще раз показал свой крутой нрав. Разразился небывалый шторм — свыше десяти баллов. Восточный ветер нагнал из Азовского моря тяжелые волны. В три дня они разметали, свели на нет пятидесятидневную работу тысяч людей.

И саперы начали все сначала. Теперь они строили сверхскоростными темпами, работая до полного изнеможения по пятнадцать-восемнадцать часов. К марту переправа была создана. По ней на "малую землю" устремились тысячи орудий, автомашин, сотни танков. Грозная лавина готова была обрушиться на врага.

Момент штурма наступил, когда войска 3-го Украинского фронта, разгромив оборону немцев на Южном Буге, 7 апреля 1944 года вышли к Одессе. Штурм Крыма был вторым и решающим этапом третьего удара Советской Армии, который должен был сбросить немецкие войска в Черное море и завершить освобождение от врага всего Черноморского побережья от Керчи до Днестровского лимана.

Наступило памятное утро 8 апреля. Это было первое солнечное и теплое, настоящее весеннее утро, словно и природа приветствовала освобождение Крыма. Тысячи орудий, растянувшихся в несколько поясов за Перекопским валом и занявших десятки километров Таврической степи, устремили свои жерла в сторону врага. В восемь часов утра грянул бой.

Сокрушительным ударом на Перекопе и с сивашского плацдарма оборона немцев была сломлена. Под угрозой окружения покатились на юг и юго-запад вражеские войска. Не выдержала удара Советской Армии и вторая основная линия обороны — Ишуньские позиции, целый подземный город, насыщенный гитлеровцами новейшей военной техникой. В три дня развалилась вся оборонительная система немцев на севере Крымского полуострова, сооружавшаяся около двух лет. От двухсоттысячной гитлеровской армии за девять дней наступления советских войск в Крыму остались жалкие клочья разгромленных дивизий, сброшенные затем, как и врангелевские войска, в море.

Перекоп, ворота Крыма, — одно из священных мест освободительных боев, которые вел наш народ на протяжении веков. Память о них должна быть увековечена для грядущих поколений.

В архитектурных мастерских Москвы и Симферополя разрабатывается проект создания здесь, на Перекопе, исторического заповедника. Еще неясны многие детали, но общие контуры его уже видны. В него войдут исторические места боев: Перекопский вал, ров, остатки оборонительных сооружений и памятники.

Очертания заповедника будут напоминать тот стальной клин, которым разрезали советские танкисты немецкую оборону. И по территории он будет примерно совпадать. Основание треугольника ляжет по Перекопскому валу, а вершина уйдет к Армянску.

В левом, западном, углу основания, на том месте, где высится на валу бело-голубой деревянный мавзолей, возникнет облицованный диоритом монументальный мавзолей — памятник перекопских боев 1943-1944 годов. В километре на восток от него — в правом углу основания треугольника — над братской могилой солдат Фрунзе, воинов особой ударно-огневой бригады 51-й дивизии будет сооружен на Перекопском валу второй мавзолей — памятник перекопских боев 1920 года. Сюда будет перенесена могила героев, находящаяся севернее вала.

Здание центрального монумента, расположенное между мавзолеями, объединит эти памятники в единый ансамбль. В нем разместится музей. Диорама Перекопа, оружие, знамена, вещи, документы отразят исторические битвы, разгоравшиеся на Перекопе с давних времен.

На откосе Перекопского вала выложены белым камнем знаменательные слова: "За мир во всем мире!" Во имя мира дважды сражались у Перекопа и побеждали советские воины. Во имя мира сейчас на перекопских и присивашских полях идет великая трудовая битва за обновление земли. Победы этой битвы будут живым и вечным памятником героям-воинам, омывшим перекопскую землю своей кровью.