2.7.1. Основные этапы национального движения в период возвращения в Крым

Следует отметить, что до сих пор не предпринималось попыток (по крайней мере в отечественной литературе) всесторонне описать изменения, происшедшие в самом крымскотатарском движении и вокруг него на завершающем этапе возвращения. Большинство работ посвящены истории движения в 50—80-е гг. и первому этапу возвращения (среди них наиболее обстоятельны исследования Н. Губогло и С. Червонной, материалы конференции, посвященной 50-летию депортации крымских татар, некоторые другие материалы).

Условно история крымскотатарского движения в период возвращения народа на полуостров может быть разделена на несколько этапов:

первый — с начала массового переселения крымских татар из мест депортации до проведения Курултая и создания Меджлиса крымских татар в июне 1991 г.;

второй — от Курултая 1991 г. до политического кризиса в октябре 1992 г. и последовавшего вскоре изменения тактики крымскотатарского движения;

третий — с начала 1993 г. до избрания представителей крымскотатарского движения в Верховный Совет Крыма в марте 1994 г.;

четвертый, «парламентский», период — с весны 1994 г. по настоящее время.

Отдельно будет освещена политика национального движения по отношению к государственной власти Украины, а также международная деятельность лидеров крымскотатарского движения.

Первый этап

Зародившееся в условиях спецпоселений, национальное движение крымских татар получило мощный импульс для своего развития в период перестройки во второй половине 80-х гг. К этому времени две основные организации крымских татар — Национальное движение крымских татар (НДКТ, лидер Ю. Османов)¹ и Организация крымскотатарского национального движения (ОКНД, лидер М. Джемилев)² — выдвинули программные требования, предусматривавшие: а) организованное (с государственной помощью) возвращение репатриантов на полуостров; б) компактное расселение в местах исторического проживания; в) восстановление «национальной государственности» крымских татар в форме Крымской АССР; г) возмещение материального ущерба; д) публичное осуждение всех государственных актов, приведших к депортации³.

Различия между организациями, первоначально казавшиеся незначительными, в дальнейшем привели к серьезному разобщению между ними. Они касались как теоретических, так и организационных вопросов. В то время, как НДКТ стояла на позициях реставрации Крымской АССР на основах советского законодательства и «ленинских принципов»⁴, ОКНД ориентировалось на традиции, заложенные в 1917 г. и на выдвинутые тогда же идеи восстановления государственности, уничтоженной в 1783 г.⁵ ОКНД, в отличие от НДКТ, выступало с резко антикоммунистических позиций, ориентируясь во «внешней политике» на Турцию и Запад⁶. Одновременно ОКНД заявляло о необходимости жесткого организационного структурирования, вто время как НДКТ оставалось на позициях интеллигентского, преимущественного идейного объединения. В дальнейшем ОКНД заняло бескомпромиссную позицию по отношению к официальной власти, а НДКТ обнаружило готовность к диалогу с ней. Особенно отчетливо это проявилось в отношении к самозахватам земельных участков в 1990—1991 гг. Если НДКТ осудило самозахваты как акцию, настраивающую власти и местных жителей против татар и тем самым тормозящую возвращение, то лидеры ОКНД, обвиняя НДКТ в пособничестве властям, назвали самострои примером гражданского неповиновения и первым шагом к возвращению государственности. В 1989—1992 гг. отмечается постоянный рост авторитета ОКНД среди крымских татар и, напротив, ослабление роли и влияния НДКТ (в особенности после убийства в 1993 г. лидера организации Ю. Османова)⁷.

В результате массовых акций, организованных национальными организациями крымских татар, а также кампании их поддержки в СССР и за рубежом, власти Союза были поставлены перед необходимостью решать крымскотатарскую проблему и приступили к разработке мер по возвращению насильственно перемещенных на историческую родину.

Однако процесс организационного переселения с самого начала столкнулся с весьма существенными трудностями, которые обуславливались рядом факторов:

— намеченные сроки переселения не соответствовали желанию многих крымских татар вернуться как можно быстрее, тем более, что в республиках Средней Азии появились тенденции к их «выдавливанию»;

— репатрианты и организаторы переселения расходились в вопросе выбора мест расселения, т.к. основная территория прежнего проживания крымских татар (горная зона и ЮБК) являлась густонаселенной, а степные районы Крыма как места обустройства удовлетворяли далеко не всех переселенцев;

— депортированные граждане по возвращению в Крым столкнулись с острой проблемой трудоустройства.

Многие репатрианты испытывали материальные затруднения, лишившись тех условий жизни, которые имелись у них в местах прежнего проживания. Нормальному процессу возвращения препятствовала бюрократическая волокита, трудности с пропиской, предоставлением участков, кредитов под строительство и т.д. Наконец, следует отметить общее ухудшение экономической ситуации в стране и рост цен в конце 80-х — начале 90-х гг.

Все это явилось источником недоверия и непонимания между представителями государственных органов, с одной стороны, и возвращающимися гражданами и их организациями — с другой, сделало процесс возвращения во многом стихийным, неуправляемым, породило значительную социальную напряженность.

«Взрывной» характер переселения крымских татар привел к массовым самозахватам ими земельных участков под строительство, которые, в свою очередь, вызвали столкновения крымских татар с органами правопорядка, а порой и местным населением. Наиболее крупными в 1989—1990 гг. были столкновения в с. Молодежном близ Симферополя, селах Нижние Орешники и Садовом Нижнегорского района, селах Запрудное и Краснокаменка Ялтинского горсовета и в с/х «Ливадия» под г. Ялтой⁸.

ОКНД быстро включилась в организацию самостроев и в борьбу с властями. Организация обвинила обком компартии и облисполком в сознательном препятствовании татарам в возвращении и выделении им участков, в раздаче с этой целью земли под дачные участки местному населению и в привлечении в Крым специалистов из других областей Украины (называлась цифра 10 тыс. в 1990 г.) с предоставлением им жилья⁹.

По данным Комитета по делам депортированных народов крымскими татарами к июлю 1991 г. явочным порядком было занято 9645 участков, из них 7265 через некоторое время были узаконены. «Нетерпением» назвали в своей книге М. Губогло и С. Червонная тактику крымскотатарского движения на этом этапе. «Нет сдержанности, конец долготерпению», — таковы были, по их мнению, тактические установки движения¹⁰. Эти же авторы отмечают ставку на взаимную эскалацию нетерпимости, которой придерживались обе стороны — крымские власти и руководители ОКНД¹¹.

Такая же тенденция была характерна и для следующего этапа движения, отличительной особенностью которого стал перенос центра напряженности из бытовой сферы в сферу политическую. Это было связано с выдвижением на первый план требований «восстановления национальной государственности крымских татар».

Второй этап

Государственные власти, с одной стороны, и лидеры движения крымских татар — с другой, не только по-разному видели процесс возвращения крымских татар на полуостров, но и совершенно по-разному представляли себе проблему восстановления гражданских прав представителей этого народа, его место в политической структуре Крыма, роль репатриантов и их организаций в развитии полуострова.

С самого начала движения одним из главных его требований, наряду с возвращением и обустройством крымских татар, стало требование обеспечить им право на самоопределение, которое трактовалось лидерами движения как право на восстановление национальной государственности крымскотатарского народа на всей территории Крыма. И ОКНД, и НДКТ первоначально рассматривали Крымскую АССР 1921—1944 гг. как национально-территориальное автономное государственное образование крымских татар, «единственного коренного народа Крыма»¹². Крымские власти, в свою очередь, небезосновательно трактовали Крымскую АССР как региональную автономию всего населения Крыма, обусловленную традиционной многонациональностью этого региона и обеспечивавшую равные гарантии развития всем этническим общинам полуострова.

ОКНД приняла решение о бойкоте референдума 20 января 1991 г. о воссоздании Крымской АССР, мотивировав это тем, что нетатарское большинство полуострова, в отличие от крымских татар, не имеет права на собственную государственную автономию. С 1990 г. ОКНД взяла курс на организацию в Крыму национального съезда (Курултая), который мыслился как первый шаг к воссозданию национальной государственности.

Съезд состоялся 26—30 июня 1991 г. Он заложил в общих чертах идеологическую основу современного крымскотатарского движения, сохранившуюся по сей день. Основным документом, принятым на Курултае, была так называемая «Декларация о национальном суверенитете крымскотатарского народа»¹³. Пункт 1 Декларации гласит: «Крым является национальной территорией крымскотатарского народа¹⁴, на которой только он обладает правом на самоопределение так как оно изложено в международных правовых актах, признанных международным сообществом. Политическое, экономическое, духовное и культурное возрождение крымскотатарского народа возможно только в его суверенном национальном государстве. К этой цели будет стремиться крымскотатарский народ, используя все средства, предусмотренные международным правом»; пункт 4 Декларации провозгласил землю и природные ресурсы Крыма «основой национального богатства крымскотатарского народа»¹⁵.

Делегаты Курултая высказались против признания восстановленной на референдуме 20 января 1991 г. Крымской АССР, ее государственных органов: «Крымская АССР, восстанавливаемая не как национально-территориальное образование, рассматривается как попытка юридического закрепления результатов депортации (...), и не признается Курултаем в таком виде»¹⁶. «В случае противодействия государственных органов или каких-либо иных сторон достижению целей, провозглашенных Курултаем, Курултай оставляет за собой право объявить крымскотатарский народ народом, борющимся за свое национальное освобождение»¹⁷.

Курултай провозгласил образование Меджлиса как «высшего полномочного представительного органа крымскотатарского народа»¹⁸. При этом лидеры движения неоднократно подчеркивали, что Меджлис не является общественной организацией. Целый ряд элементов, содержащихся в Положении о Меджлисе, говорит о том, что Меджлис создавался как своеобразный орган государственной власти.

Наиболее детально контуры национального государства крымских татар обрисованы в проекте конституции Крымской республики, выработанной Меджлисом крымских татар в декабре 1991 г.¹⁹ Основная идея, заложенная в этом проекте, заключалась в том, чтобы согласовать главные принципы, провозглашенные Курултаем, с демографической и политической реальностью сегодняшнего дня полуострова. Перед создателями проекта стояла весьма сложная, если вообще выполнимая, задача — последовательно провести принцип исключительности права на самоопределение крымских татар так, чтобы он не вошел в противоречие с гражданскими правами остальных крымчан, конституционно закрепив различие прав «коренной» и «некоренной» части крымского населения.

Преамбула конституции, предложенной Меджлисом, различает в народе Крыма коренное население — крымских татар, крымчаков и караимов — и «граждан других национальностей, для которых в силу исторических обстоятельств Крым стал Родиной»²⁰. Это же различие сохраняется в основном определении Крымской республики как «суверенного демократического правового государства, объединившего в ходе исторического развития крымскотатарский народ, караимов и крымчаков, составляющих коренное население республики, а также граждан других национальностей, проживающих на ее территории»²¹. Различие в правовом положении двух частей населения Крыма состоит в праве на самоопределение, которым обладает одна и не обладает другая часть «народа Крыма», хотя обе эти части, как указывается в ст. З проекта, «являются носителями суверенитета и единственным источником государственной власти на всей территории республики»²².

На практике реализация права на самоопределение сводится в проекте к системе конституционных преимуществ, которые, по мысли его создателей, должны иметь представители «коренного народа». Так, ст. 4, провозгласившая равноправие национальных групп, только коренному населению республики гарантирует «возможности и средства для его всестороннего развития». «Коренное» население, в отличие от «некоренного» обладает правом выражать свою волю и интересы не только через официальные органы власти, но и через специальный представительный орган — Курултай²³. Ст. 17 обеспечивает «гражданам крымскотатарской национальности и иным лицам, депортированным из Крыма, а также их потомкам, приоритетное право на получение земельных участков для строительства жилья, объектов социальной инфраструктуры, общественных, культурных и культовых зданий, хозяйственной деятельности»²⁴.

Аналогичный подход сохраняется и при описании системы государственной власти. Согласно ст. 93, представители «коренного населения» участвуют в выборах Верховного Совета не только по территориальным избирательным округам, но и через Курултай, который избирает гарантированную 1/3 депутатов парламента только из числа представителей «коренного населения» (при том, что «коренные» составляли на тот момент менее 8% всего населения Крыма). В Верховном Совете Крымской республики депутаты, представляющие «коренное население» и избранные Курултаем, образуют отдельную палату, равноправную палате, избранной по территориальным избирательным округам²⁵. Ст. 109 проекта наделяет Курултай исключительным правом избрания вице-президента республики, который в обязательном порядке является представителем коренного населения и т.д.²⁶

Решения и документы, принятые Курултаем и Меджлисом крымских татар в 1991 г., вошли в резкое противоречие с концептуальными подходами к государственному устройству и будущему Крыма, которые выдвигались Верховным Советом Крымской АССР и общественными организациями полуострова. Последние исходили из принципов равноправия всех граждан республики, однако во многом не учитывали того тяжелого положения, в котором оказался депортированный крымскотатарский народ. На фоне трудностей возвращения народа в Крым взаимное непонимание между национальным движением и государственной властью продолжало углубляться.

Решения Курултая 26—30 июля 1991 г. вызвали достаточно негативную реакцию органов государственной власти Крымской АССР²⁷.Ответный отклик Меджлиса был еще более резким. Принятое Меджлисом 10 августа обращение носило симптоматичное название «Против разгула шовинизма в Крыму»²⁸. Еще более обострились отношения между крымскотатарским движением и властями после событий 19—22 августа 1991 г. в Москве.

На фоне скрытой конфронтации нельзя не отметить попыток наладить нормальный диалог между сторонами: в январе 1992 г. члены Меджлиса встречались с председателем Верховного Совета Крыма Н. Багровым, встреча председателя Меджлиса и спикера парламента состоялась также 1 апреля. Однако они не привели к заметному сближению позиций.

Очередной виток напряженности совпал с событиями мая 1992 г. Национальные организации крымских татар выступили против Акта о государственной самостоятельности Республики Крым и Конституции Крыма 6 мая 1992 г. Подлинный же кризис во взаимоотношениях властей и национального движения разразился в октябре 1992 г.

1 октября 1992 г. произошли столкновения правоохранительных органов с крымскими татарами в с. Красный Рай близ Алушты, где переселенцами за несколько месяцев до этого был осуществлен захват совхозной земли. В результате столкновений 26 крымских татар были арестованы. 5 октября начались акции протеста против их задержания. Было блокировано движение на нескольких магистралях вокруг Симферополя, началось пикетирование здания прокуратуры Крыма. 6 октября толпа крымских татар совершила нападение на здание Верховного Совета Крыма, в результате которого имелись пострадавшие. Возникла угроза массовых беспорядков в других местах полуострова.

Собравшаяся 8 октября 1992 г. сессия Верховного Совета Крыма дала весьма резкую оценку происшедшему, объявив действия Меджлиса антиконституционными²⁹. Были возбуждены уголовные дела против участников столкновений. (Впоследствии ни одно из них не попало в судебные инстанции). Общественное мнение Крыма было шокировано событиями и подвергло осуждению осуществленные крымскими татарами действия³⁰. В условиях складывавшегося не в пользу Меджлиса соотношения сил, последний был поставлен перед необходимостью изменения своей тактики.

Третий этап

Необходимость «новой тактики» и ее основные моменты были обоснованы и изложены в специальном документе «Пути самоопределения крымскотатарского народа», работа над которым была завершена в марте 1993 г. Его коллективным автором явился московский Центр этнополитических и региональных исследований (рук. Э.А. Паин)³¹.

Авторы документа определили ситуацию, сложившуюся вокруг крымскотатарского движения, как тупиковую. Они указали на ряд неконструктивных моментов и тактических недоработок официальной концепции национального движения, среди которых выделили установку на построение «суверенного национального крымскотатарского государства», использование движением угрозы применения силы для достижения поставленных целей, обоснование возможности реализации прав крымских татар за счет (или в ущерб) прав других этнорегиональных групп и т.д. В документе констатировалось, что «положения официальных документов и выдержки из заявлений лидеров крымскотатарского движения, воспринимаемые иноэтничными группами как покушения на их права, не только усиливают конфронтацию крымскотатарского движения с властями Крыма и русскоязычным большинством, но и лишают его реальных и потенциальных союзников...» Авторы «Путей...» предложили программу «коррекции» приоритетов национального движения, основным моментом которой стал «перенос акцента с основной стратегической цели — политического самоопределения в полном объеме (...) на обеспечение реализации отдельных составляющих права на самоопределение (политических, социальных, культурных)». «Глубинные противоречия Меджлиса с администрацией, — указывалось в документе, — связаны с неприятием последней основных стратегических целей (...) движения — реализации права на самоопределение и построение суверенного национального государства крымских татар. Настаивать сегодня на осуществление этих целей в полном объеме представляется нецелесообразным (...). Большое значение приобретает решение оперативно-тактических задач...» В числе таких задач разработчики концепции выдвинули необходимость добиваться специальных квот в республиканском парламенте, «признания права на некоторые должности и государственные посты за представителями определенной национальности» и т.д.

Основные же усилия, по мысли авторов документа, должны были быть направлены на признание крымскими властями Курултая и Меджлиса «путем их подключения к процессу решений, касающихся реализации права крымских татар на возвращение и обустройство в Крыму», т.е. на признание этих органов де-факто.

Далее описывались возможные средства достижения этих целей. Прежде всего лидерам движения предлагалось позаботиться о положительном имидже альтернативных органов самоуправления среди населения Крыма, предпринять шаги «по переводу этнополитического размежевания в размежевание социально-политическое». Выдвинут ряд аспектов, на которых должна сосредоточиться активность Меджлиса — экономический, приватизация, контроль за природными ресурсами и культурный. На уровне контактов с государственными органами Украины рекомендовалось обратить основное внимание на сотрудничество с госструктурами, «делая упор на участие в конкретных проектах с очевидной отдачей для населения, утверждая на практике право Меджлиса действовать от имени крымскотатарского народа»... На уровне СНГ существенным моментом называется участие Меджлиса в межгосударственных программах, направляемых на решение проблем крымских татар, широкая информационная деятельность. Большое внимание в концепции уделено международному уровню активности Меджлиса, обеспечению его представительства в системе влиятельных международных организаций (ООН, ОБСЕ, ЮНЕСКО) и неправительственных объединений.

Осуществление рекомендаций авторов концепции должно, по их словам, «сформировать предпосылки для перехода к следующей ступени реализации права на самоопределение».

Анализ всей последующей деятельности Меджлиса и ОКНД свидетельствует о том, что лидеры движения прислушались к рекомендациям московских политологов, что и позволило им добиться весьма существенных результатов и практически выйти к 1994 г. на основные рубежи «программы-минимум». При этом следует отметить, что движение избежало какого бы то ни было пересмотра продекларированных в 1991 г. стратегических целей, оставив в неприкосновенности курс на воссоздание национальной государственности крымских татар, лишь существенно дополнив и обогатив его мероприятиями из арсенала либерально-демократических движений.

Весь 1993 г. для крымскотатарского движения прошел под знаком преодоления наследства эпохи «нетерпения» и увенчался впечатляющим успехом осенью, когда крымским татарам было предоставлено право на гарантированное представительство в Верховном Совете Крыма, значительно превышавшее в процентном отношении их удельный вес в составе населения полуострова (квота, предоставленная крымским татарам в Верховном Совете Крыма составляла 14 мест из 98).

В центре внимания Меджлиса в 1993 г. были проблемы укрепления местных органов альтернативного самоуправления — региональных и сельских меджлисов, вопросы участия крымских татар в приватизации на полуострове, оказание материальной помощи различным категориям участников национального движения и крымскотатарским средствам массовой информации. Меджлис проводил активную работу с органами государственной власти Украины, в значительной степени был сломан лед во взаимоотношениях с государственной властью Крыма; стали практиковаться неофициальные встречи лидеров национального движения крымских татар с руководством Верховного Совета и Совета Министров Крыма и т.д. В идеологической сфере акцент в значительной степени был перенесен с требования немедленного воссоздания «крымскотатарской государственности» — на требование признания за крымскими татарами прав, вытекающих из международных деклараций о правах коренных народов и народов, ведущих племенной образ жизни. Благодаря тому, что к концу 1993 г. в Крым вернулась основная часть крымских татар (исходя из данных переписи 1989 г.), в значительной степени снизилась напряженность на так называемых «самостроях», которые постепенно были узаконены властями.

Как уже указывалось, главным направлением внутрикрымской политики крымскотатарского движения и его органов в 1993 г. было достижение представительства в высшем органе законодательной власти Крыма. С этой целью Меджлис неоднократно рассматривал проекты Закона о выборах депутатов Верховного Совета Крыма. 30 мая 1993 г. Меджлис выступил с заявлением «О проекте Закона Республики Крым «О выборах Верховного Совета Крыма», где указывал на необходимость «эффективного представительства крымскотатарского народа в Верховном Совете». 17 апреля 1993 г. Верховный Совет Крыма принял закон «О выборах депутатов Верховного Совета Республики Крым», который вызвал резкую отрицательную реакцию Меджлиса. В принятом по этому случаю 19 сентября заявлении Меджлиса были выдвинуты требования отмены данного закона, образования 6 одномандатных национальных округов для представителей депортированных народов, в том числе — крымскотатарского многомандатного округа, по которому по спискам Курултая, политических партий и национально-культурных обществ крымских татар должны быть избраны 22 депутата Верховного Совета Крыма из 80.

В результате длительных консультаций и согласования позиций 14 октября 1993 г. Верховный Совет Крыма принял закон «О дополнениях к Закону Республики Крым «О выборах Верховного Совета Крыма». В соответствии с ним были образованы 4 одномандатных избирательных округа для представителей депортированных этнических групп и многомандатный крымскотатарский округ по которому избирались 14 депутатов (в дополнение к 80-ти, избирающимся на общих основаниях). Вторая сессия Курултая приняла решение об участии крымских татар в выборах на таких условиях.

Выборы проходили 27 марта 1994 г. В них приняли участие несколько крымскотатарских национальных организаций (фактически за места в Верховном Совете, выделенные для крымских татар, боролись сторонники Курултая и НДКТ). Победу одержал список Курултая. Все 14 депутатов, избранных в Верховный Совет Крыма, представляли этот национальный съезд и входили в число руководителей Меджлиса.

Еще одним фактом, позволяющим говорить о наметившейся тенденции к более активному участию Меджлиса в общекрымской политической жизни, было участие национального движения в кампании по выборам первого президента Крыма. Меджлис крымскотатарского народа решил поддержать кандидатуру Н.В. Багрова (в немалой степени из-за его позиции в вопросе о квотах для крымских татар в парламенте Крыма) и вел агитацию за этого кандидата в президенты.

Четвертый этап

Предвыборная платформа списка Курултая, победившего на выборах, была принята на 3-й сессии II Курултая и опубликована 22 марта 1994 г.³² В ней указывалось, что сессия рассматривает участие крымскотатарского народа в выборах как шаг к достижению целей, провозглашенных «Декларацией о национальном суверенитете крымскотатарского народа». Среди целей депутатской фракции указаны «реформирование в направлении демократизации государственного строя Республики Крым (...) Установление между Верховным Советом Республики Крым и Советом Министров, с одной стороны, и Меджлисом, с другой... отношений, соответствующих статусу Меджлиса как высшего полномочного представительного органа крымских татар», «разработка конституционных и государственно-правовых норм по восстановлению прав крымскотатарского народа, включая право на самоопределение и восстановление национальной государственности». Были сформулированы также задачи в области социально-экономической и культурной политики. Фракция «Курултай» оказалась самой сплоченной группой депутатов Верховного Совета. Кроме того, ее бывший лидер Р. Чубаров стал заместителем Председателя Верховного Совета Крыма.

Фракция «Курултай» находилась в оппозиции парламентскому большинству блока «Россия» и президенту Крыма Ю. Мешкову. Фракцией был подготовлен (или дополнен) ряд законопроектов, касающихся статуса крымскотатарского народа. В частности проект Закона «О восстановлении прав крымскотатарского народа, армян, болгар, греков и немцев, депортированных из Крыма в 1941—44 годах», где проблема самоопределения крымских татар получила несколько иное, в сравнении с прежними, толкование: статья 7 — «восстановление прав крымскотатарского народа» включала признание его неотъемлемого права на самоопределение и реализацию этого права в формах, гарантирующих органичное взаимосуществование и развитие всех национальных сообществ Крыма и не противоречащих основным признакам и подходам ООН в вопросах о праве народов на самоопределение³³.

Фракция «Курултай» в ходе обсуждения проекта Закона Республики Крым о выборах в местные органы государственной власти инициировала принятие дополнений к нему, в результате чего крымские татары получили право гарантированно избираться в местные органы власти Крыма по квотному принципу (выборы по национальным квотам в местные Советы, правда, не состоялись, т.к. они проходили согласно украинскому законодательству, а крымский закон был отменен Верховным Советом Украины).

Деятельность фракции «Курултай» полностью соответствовала концепции «новой тактики» крымскотатарского движения. За четыре года своего существования фракция «Курултая» в Верховном Совете Крыма превратилась в мощнейший фактор внутрипарламентской борьбы, обрела серьезный политический вес.

В событиях сентября 1994 г. фракция заняла резко антипрезидентскую (речь идет о президенте Крыма) позицию³⁴; в ходе кризиса в марте 1995 г. поддержала и одобрила решения Верховного Совета Украины и Президента Украины от 17 и 31 марта об отмене Конституции Республики Крым и о переподчинении крымского правительства непосредственно Киеву. Фракция «Курултай» выступила одним из инициаторов создания «нового» Верховного Совета Автономной Республики Крым³⁵. После отставки президиума и председателя Верховного Совета Крыма С. Цекова в июле 1995 г. лидер фракции Р. Чубаров сохранил за собой пост заместителя спикера Верховного Совета. Аналогичная ситуация повторялась и в 1996—1997 гг. при очередных перетасовках состава президиума крымского парламента.

Сегодня можно с уверенностью констатировать успешность тактики, заложенной в «Путях самоопределения крымскотатарского народа». Это, однако, не означает, что крымскотатарское движение полностью отказалось от политического радикализма. Как ни парадоксально, но наряду с усилением прагматического направления происходит и активизация радикальных сил. Специфика нынешнего этапа крымскотатарского движения заключается в том, что «парламентское» и «радикальное» направления в определенном смысле «разведены», действуют в своих, достаточно четко очерченных пространствах.

Прагматизм и радикализм в современном движении крымских татар — это не две противоположные тенденции, а взаимодополняющие элементы единого процесса. Об этом говорит хотя бы тот факт, что создатель радикальной национальной партии И. Умеров являлся членом Меджлиса и с 1994 по 1997 г. фактически представлял его в Правительстве Крыма, будучи вице-премьером. В этом смысле о «парламентском» периоде движения можно говорить достаточно условно.

С созданием Меджлиса крымскотатарского народа (на который была возложена «представительная» функция), роль радикальной силы взяла на себя ОКНД, а затем крымскотатарская национальная партия «Адалет». Проект устава партии «Адалет» гласит, что она «добивается построения в Крыму национального государства, основанного на реализации крымскотатарским народом его естественного права на самоопределение»³⁶. В целом партия, согласно проекту устава, является более структурированной и радикальной организацией, нежели ОКНД. В проекте ее устава отсутствуют традиционные ссылки на «демократические» цели, но зато указано на содействие развитию мусульманской религии. В западной литературе отмечалось, что крымскотатарские радикалы имеют связи с экстремистскими пантюркистскими и исламистскими организациями в Турции, в частности с «серыми волками»³⁷. В одном из первых документов оргкомитета создаваемой партии — «Заявлении по поводу формирования структур крымского казачества» — было отмечено, что «Адалет» оставляет за собой право на создание «традиционных для Крыма отрядов аскеров (воинов, бойцов. — Авт.) с тем, чтобы защитить свои семьи и своих соотечественников-крымчан от угрозы так называемого казачества»³⁸. Несмотря на то, что впоследствии сообщения об организации этих отрядов опровергались руководством партии и Меджлиса³⁹, информация о существовании таких формирований не раз обсуждалась в печати⁴⁰.

То, что часть крымских татар готова не только к парламентской борьбе за свои права, но и к радикальным массовым действиям, показали события июня 1995 г. в Восточном Крыму. Массовые беспорядки, согласно официальным сообщениям правоохранительных органов, носили организованный характер. Активное участие в них членов «Адалет» подтверждается материалами НДКТ⁴¹.

Примечания

1. Губогло М.Л., Червонная С.М., Указ. соч. — Т. II. — С. 57—60.

2. Там же, с. 60—68.

3. Там же, с. 57—58, 61.

4. Там же, с. 57.

5. См., напр.: «Обращение к народам Советской империи» // Губогло М.Н., Червонная С.М. Указ. соч. — Т. II. — С. 71—72.

6. Там же, с. 81.

7. Необходимо отметить, что в большинстве работ, посвященных крымскотатарскому национальному движению, речь преимущественно идет о крыле, представленном ОКНД и Меджлисом крымскотатарского народа. Данное крыло в настоящее время являет собой наиболее активную часть крымскотатарского движения. Этим во многом объясняется то, что отечественные и зарубежные средства массовой информации, чиновники, деятели международных организаций отождествляют его со всем национальным движением.

Другое крыло, представленное НДКТ (Национальное движение крымских татар), после гибели своего лидера Ю. Османова (осень 1993 г.), последовавшего за ним поражения на выборах в Верховный Совет Крыма по национальному крымскотатарскому многомандатному избирательному округу и сопряженной с этим утратой постов в органах исполнительной власти, на которые НДКТ в 1991—1992 гг. продвинуло своих представителей, значительно снизило свою активность.

Однако говорить о том, что НДКТ ушло с политической арены крымскотатарского движения по меньшей мере неправомерно. Исследования, проводившиеся социологической службой «Крымсоцис» в 1994—1995 гг., показывают, что влияние НДКТ по меньшей мере соизмеримо с влиянием ОКНД (См., например: Ефимов С.А., Темненко В.А. Партийные предпочтения крымчан: социологический аспект // Крым: настоящее и будущее / Сб. статей. — Симферополь: Таврия, 1995. — С. 348—353; Ефимов С.А., Темненко В.А. Партийные предпочтения крымчан: на пути к двухпартийной системе? // Вопросы развития Крыма / Сб. статей. — Симферополь, 1995. — С. 79—86.

Еще одним существенным подтверждением того, что Меджлис не обладает монополией на выражение интересов крымских татар, являются итоги выборов депутатов местных Советов Крыма, состоявшихся в 1995 г. Несмотря на объявленный Меджлисом бойкот выборов, 4,1% депутатских мест получили крымские татары. Это при том, что их удельный вес в населении Крыма составляет менее 10% (См.: Выборы в местные органы власти Крыма (национальный и партийный аспекты) // Спектр. — Симферополь: Амена, 1996. — Вып. 3(13). — С. 43—45.

8. Губогло М.Н, Червонная С.М., Указ. соч. — Т. II. — С. 162—163.

9. Там же, с. 255.

10. Там же, т. I. — С. 201.

11. Там же, с. 214.

12. Там же, с. 171.

13. Там же, т. II. С. 109.

14. Подобный подход не разделяется большинством крымчан. Проиллюстрируем это следующими данными.

Распределение ответов на вопрос «Считаете ли Вы Крым своей родиной?»

Две трети русских и украинцев, проживающих на полуострове, считают Крым своей родиной. Среди крымских татар таковых девять из десяти. Эту ситуацию несколько объясняют данные о представлениях респондентов о смысле, вкладываемом в понятие «родина», приведенные в следующей таблице.

Распределение ответов на вопрос: «Представители каких национальностей с полным правом могут считать Крым своей родиной?».

Четыре пятых русских и украинцев полагают, что с полным правом могут считать Крым своей родиной представители всех национальностей, проживающих сейчас на полуострове. Половина крымских татар признает такое право только за представителями своего этноса.

По квотной выборке в сентябре 1995 г. было опрошено 1002 человека. Авторы исследования: С.А. Ефимов, А.Р. Никифоров, Ю.А. Прозоров. Выборочная совокупность отражала основные параметры населения Крыма по полу, возрасту, образованию, родному языку, типу поселения (См.: Ефимов С.А. Об особенностях массового сознания репатриантов из числа крымских татар и наиболее многочисленных этнических групп населения Крыма // Регион: проблемы и перспективы. — Харьков, 1997. — № 2. — С. 23—26).

15. Губогло М.Н., Червонная С.М. Указ. соч. — Т. II. — С. 110—111.

16. Там же.

17. Там же, с. 111.

18. Там же, с. 110.

19. Там же, с. 144—172.

20. Там же, с. 144.

21. Там же, с. 145.

22. Там же.

23. Там же.

24. Там же, с. 150.

25. Там же, с. 162.

26. Там же, с. 166.

27. Речь идет о Постановлении ВС КрАССР от 29 июля 1991 г. «О съезде (Курултае) представителей крымских татар» от 29 июля 1991 г.

28. Губогло М.С., Червонная С.М. Указ. соч. — Т. II. — С. 129—132.

29. Постановление ВС Крыма от 8 октября 1992 г. «О ситуации в Крыму в связи с антиконституционной деятельностью «Меджилиса крымскотатарского народа» и организации крымскотатарского национального движения (ОКНД)» (См.: Ведомости ВС Крыма. — 1993. — № 1. — С. 39—41).

30. В таблице 1 представлено распределение ответов на задававшийся крымчанам службой «Крымсоцис» в декабре 1992 г. вопрос: «Недавно в Бишкеке главы государств СНГ подписали соглашение, в соответствии с которым депортированным лицам, добровольно возвращающимся в места их проживания на момент депортации, обеспечиваются равные с постоянно проживающими там гражданами политические, экономические, социальные права и условия для обустройства, трудоустройства, образования, национально-культурного и духовного развития. При этом не должны ущемляться права и законные интересы граждан, проживающих на соответствующих территориях. Согласны ли Вы с этим?»

Таблица 1.

В таблице 2 представлено распределение ответов на вопрос «Как соотносятся, на Ваш взгляд, права человека и права нации?» (таблица дополнена данными опроса, проводившегося в сентябре 1995 г.).

Таблица 2.

По квотной выборке в декабре 1992 г. было опрошено 670 человек, в сентябре 1995 г. — 1002 человека. Авторы исследования: С.А. Ефимов, А.Р. Никифоров, Ю.А. Прозоров. Выборочные совокупности отражали основные параметры населения Крыма по полу, возрасту, образованию, родному языку, типу поселения (См.: Ефімов С., Мальгін А.. До питання про політичні права кримських татар // Права людини в Украіні: Інформаційно-аналітичний бюлетень Украінсько-Американського Бюро захисту прав людини. — Київ, 1996. — Вип. 17. — С. 43—50).

31. Пути самоопределения крымскотатарского народа / Рукопись. — М., 1993. Этот документ был подготовлен Центром этнополитических исследований (рук. Э.А. Паин) и опубликован (в выдержках) в газете «Таврические ведомости» от 25 июня 1993 г. (№ 25). Далее документ цитируется по этой публикации.

32. Согласно информации, которую предоставил авторам Р.А. Чубаров, в 1992 г. на одном из совещаний в Меджлисе было принято решение нумерацию курултаев крымских татар вести от Курултая 1918 г. Этим решением участники совещания хотели подчеркнуть свою приверженность целям, провозглашенным на Курултае 1918 г. Таким образом, Курултай 1991 г. постфактум был обозначен как второй, а следующий за ним — как третий.

33. Авдет. — 1994. — № 18.

34. См.: Обращение Меджлиса крымскотатарского народа в связи с обострением политической ситуации в Крыму // Голос Крыма. — 1994. — № 37.

35. Авдет. — 1995. — № 6.

36. Авдет. — 1995. — № 5.

37. A. Wilson. Crimean Tatars. A Situation Ri port on the Crimean Tatars for International Alept. Cambridge, 1994. (Русский перевод см.: Таврические ведомости. — 1996. — № 2).

38. Авдет. — 1995. — № 1.

39. Авдет. — 1995. — № 3.

40. Подробнее об этом см.: Червонная С.М. Крымскотатарское национальное движение (1994—1996). Проблемы. Противоречия. Перспективы. — М.: 1997. — с. 24—29.

41. Арекет / Информационный вестник НДКТ. — 9 февраля 1996 г. № 2(49).